Текст книги "Снежный поцелуй (СИ)"

Автор книги: Лина Филимонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Она бросилась одеваться. Пришлось натягивать теплый лыжный костюм. В джинсах и коротенькой курточке мама ее ни за что не отпустит. Марьяна быстро причесалась, мазнула по губам кисточкой с блеском. Хотела накрасить ресницы, но передумала. Пусть все будет естественно. Щеки у нее раскраснелись, глаза блестят, она чувствовала, что выглядит очень привлекательно. Потому что влюблена, потому что спешит на встречу с человеком, который сводит ее с ума.

– Мам, я пойду прогуляюсь, – крикнула Марьяна в сторону гостиной.

– Стой! – услышала она грозный окрик.

– Ну что? Я прекрасно себя чувствую.

– Похоже, что так и есть, – вынесла вердикт мама, несколько секунд пристально рассматривая дочь. – Шапку надень.

– Да там не холодно.

– Говорю тебе: надень шапку.

– Да у меня капюшон есть!

Спорить совершенно бесполезно, поняла Марьяна. За шапку мамы бьются насмерть. Она взяла из маминых рук шапку, надела ее перед зеркалом и вышла.

– Только не сиди на морозе! – услышала она вслед.

Глава 7

Они столкнулись в дверях кафе. Арсений почувствовал, что кофе видеть уже не может, но зато в его организме присутствует странная и очень настоятельна потребность видеть окно Марьяны. Он расплатился, побрел к выходу, причем настроение его было далеко не радужным. И тут на него налетел восхитительный маленький вихрь с длинными светлыми волосами и самыми синими глазами на свете.

– Привет, чего нос повесил? – бодро спросила девушка, которая, в его представлении, должна была лежать в кровати с высокой температурой.

– Переживаю, – признался ошеломленный Арсений.

– За меня?

– Ага, – он почему-то опустил глаза.

– Здорово, – сделала неожиданный вывод Марьяна.

– А почему ты тут бродишь, ты же должна болеть, лежать в кровати с горчичниками? – спохватился он.

– Я уже выздоровела. И вообще, это была не болезнь, а акклиматизация. Если бы мама не подняла панику с утра, я бы и на лыжах пошла кататься. Как сегодня снег? Такой же мягкий, как вчера?

Они вышли из кафе и пошли по набережной, вдоль узкой горной речки, заключенной в обрамление из бетона. Арсений рассказал, как они всей компаний проспали и вышли на трассу только после обеда. Описал появление Романа и его нежелание сообщать телефон сестренки.

– Он вообще какой-то странный, – задумчиво произнесла Марьяна. – Смотрит на тебя волком. Не понимаю, что ему в тебе не нравится? – Она немного отошла и придирчиво оглядела молодого человека со всех сторон. – Вроде, все на месте. Две руки, две ноги. Одна голова.

– Может, он недоволен моим изогнутым носом? Или ему горб ему не по душе? А, понял! У меня ноги кривые.

– Точно, – серьезно сказала Марьяна. – Это решающий аргумент. Она не выдержала и рассмеялась. – Не прибедняйся. И не напрашивайся на комплименты.

– Даже и не думал. А почему у тебя шапка не на месте?

– В смысле? – девушка посмотрела на шапку, зажатую в руке.

Арсений аккуратно взял головной убор и натянул ей на голову. Он пытался быть осторожным, но все равно его пальцы запутались в разметавшихся по плечам волосах Марьяны.

– Больно! – пискнула она.

– Извини, – он неловко переместил шапку на одну сторону, потом на другую. Потом натянул на лоб.

– О господи, – вздохнула Марьяна. – Чувствую себя поленом.

– Почему? – удивился Арсений.

– Только на полено можно натягивать шапку таким образом.

Она сняла свою белую вязаную шапочку, перевернула швом назад и пристроила на голове так, как нужно.

– Век живи век учись, – глубокомысленно изрек Арсений. – Может, посидим где-нибудь? Ты не замерзла?

– Я совершенно не замерзла. Мне даже жарко. Особенно в шапке. Посидеть можно, только пусть это место будет очень тихое. У меня сегодня все утро голова болела, шума она не вынесет.

– Так, тихое… В пиццерии шумно, в «Медведе» музыка, в «Амстердаме» вообще рок-группа. Слушай, а пошли ко мне? То есть к нам. У нас очень уютная гостиная. Если придвинуть кресла к окну, можно смотреть на набережную. Красивый вид. И тихо. Если связать троглодитов и заткнуть им носками рты.

– К тебе? – заколебалась Марьяна.

– Только ты не думай, что я… Я совершенно не имел в виду ничего такого. Я хотел сказать…

– Что не будешь покушаться на мою честь, – закончила фразу Марьяна. Он так смутился, что ей стало смешно. И очень легко. – Знаешь, почему-то я тебя совершенно не боюсь, – призналась она.

не знал, радоваться этому заявлению или огорчаться.

– Ого, – произнесла Марьяна, оглядывая роскошную гостиную. – Совсем не похоже на прибежище бедных студентов. У каждого отдельная спальня… Которая из них твоя?

– Э-э, – замялся Арсений.

– Что? Не покажешь мне, где ты обитаешь?

Молодой человек лихорадочно пытался вспомнить, застелил ли он кровать. По всему выходило, что нет. Утром они страшно торопились, потом он думал о Марьяне, а не наведении порядка… Наверняка еще и носки повсюду разбросаны.

– Может, не стоит? – умоляюще произнес он. – Мы сегодня утром очень торопились.

– Хочешь сказать, там страшный бардак? – почему-то обрадовалась Марьяна. – Тогда тем более пошли. По характеру беспорядка можно очень многое сказать о человек.

– Ладно, мой дорогой Холмс, если не боишься, пошли, – он распахнул дверь.

По крайней мере, в одном Арсений был уверен: его документы, паспорт и права, не валялись на видном месте. А еще он понимал, что приближается час икс. Сегодня вечером он просто обязан рассказать Марьяне всю правду.

Комната, и вправду, выглядела не лучшим образом: дверцы шкафа раскрыты, одеяло наполовину лежит на полу, штаны от лыжного костюма свешиваются со спинки стула, носки почему-то лежат на тумбочке, а футболка на туалетном столике. Арсений бросился подбирать вещи и запихивать их в шкаф.

– Поздно метаться, – злорадно усмехнулась Марьяна. – Я уже все видела.

– Что?

– Да ничего страшного. Совершенно нормальный утренний беспорядок.

– И какие будут выводы, сэр Шерлок Холмс?

– Ты человек довольно аккуратный.

– Вот как? – удивился Арсений.

– Да, – медленно кивнула Марьяна. – В шкафу у тебя все вещи сложены. Даже носки лежат парами.

– Ну у тебя и глаза!

– Так, что еще можно о тебе сказать? – Девушка продолжала оглядываться. – Наверное, ты любишь синий цвет…

– С чего это?

– У тебя свитер синий.

– Блестящая логика. Браво!

– Ладно, сдаюсь. Если бы это была твоя настоящая комната, где ты постоянно живешь, тогда можно было бы делать какие-то выводы. А так… Ни книг, ни дисков, ни… вообще ничего, кроме носков и свитера.

– А вот я, хотя и не был в твоей комнате, могу сказать о тебе очень многое, – заявил Сеня.

– Да? А я думала, что я такая вся из себя таинственная, и по моему непроницаемому лицу и загадочному виду совершенно невозможно узнать что-то о моей жизни.

– Ну, о жизни я, честно признаюсь, знаю совсем немного… Но зато я точно знаю, что таких синих глаз нет ни у кого на свете.

Марьяна, неожиданно для себя, очень смутилась и не могла придумать никакого остроумного ответа. Как будто ей никогда раньше не говорили комплиментов! Говорили, конечно. Но никогда при этом не смотрели на нее так… как будто она какое-то диковинное чудо, которое, к тому же, может в любой момент исчезнуть.

У Арсения в груди что-то защемило, видимо, это сердце сжалось в крохотный комок и затаилось в недрах грудной клетки, пытаясь спрятаться. Но спрятаться от этих глаз цвета ясного летнего неба совершенно невозможно. Они посылают острые стрелы, которые попадают прямо в сердце, чтобы остаться там навсегда.

– Ну и где тут кресла и прекрасный вид? – вспомнила Марьяна.

– Сейчас все будет, – Сеня бросился в гостиную и распахнул шторы.

– О! – выдохнула Марьяна. – И правда, красиво. Даже красивее, чем из моего окна.

Отель был самым последним в ряду, и окна выходили на начало набережной. Но, кроме обустроенной части курорта, была видна часть заснеженной скалы, резко вздымающейся вверх у основания, а дальше поднимающейся к небу под углом. Там и сям за нее цеплялись маленькие деревца, изогнутые самым причудливым образом и украшенные снежными шапками. Река, заключенная в каменную трубу на том отрезке, где она находилась под тротуаром, издавала первобытный рев, доносившийся в комнату через открытую форточку.

Арсений схватил кресло, стоявшее у стены и, как показалось Марьяне, одним движением перекинул его к окну. Туда же последовал журнальный столик.

– Пожалуйста, – он жестом пригласил девушку присесть. Она положила куртку и шапку на диван, пожалела, что ней теплые лыжные штаны и уселась.

– А ты?

– Я за тобой поухаживаю. Чай, кофе?

– Потанцуем? – предложила Марьяна.

– Э-э, – растерялся Сеня.

– Пожалуй, я бы выпила чаю.

В этот момент входная дверь распахнулась и в номер ввалились Лось и Кузя, в расстегнутых куртках, с красными лицами, еле передвигающие ноги в тяжелых ботинках.

– У нас гости! – обрадовано завопил Кузя.

Марьяне показалось, что он сначала был удивлен, но замаскировал удивление радостью. Лось, как обычно, был невозмутим и, казалось, вообще не испытывал никаких эмоций.

– Добрый вечер, – церемонно произнес он.

– Привет, – отозвалась Марьяна.

– Мы слышали, ты лежишь с температурой и почти не дышишь. Очень приятно видеть, что это не так, – продолжал светскую беседу Лось, усевшись прямо на пол, чтобы снять ботинки.

– Кто это вам такого наплел? – возмутилась девушка.

– Близкий родственник, кто же еще, – сообщил Кузя, который просто сидел на полу и даже не пытался раздеваться.

– Уморились? – сочувственно спросила Марьяна.

– Не то слово. Может, завтра сделаем перерыв? – предложил Кузя.

– Мы всего на неделю приехали, – глубокомысленно изрек Лось.

– Да… маловато.

– Так, – строго произнес Сеня, возникший в дверях кухни с пачкой чая в руках. – Чего это вы себе позволяете? Развалились, как пьяные матросы в кабаке. Не видите, что ли, здесь дама!

– Мадам, – Лось вежливо поклонился.

Марьяна расхохоталась.

– Вам точно надо в цирке выступать.

– Ага, с номером «Лось ведет себя как настоящее животное, а человек Кузя не дотягивает даже до этого уровня». Вставайте немедленно.

– Это невозможно. Если бы кто-нибудь отнес меня и поместил в горячую ванну, я бы этому человеку был по гроб благодарен, – сказал Лось.

– Я не смогу, – улыбнулась Марьяна. – Ты, небось, килограмм сто весишь.

– Только если с рогами, – вставил Кузя. – А ванна – это дело. Только я первый. Слушай! – он хлопнул себя по лбу. – Я знаю!

– Как изготовить вечный двигатель?

– Что нас спасет.

– Ну? – вымолвил Лось.

– Сауна. Массаж. Турецкий хамам. И прочие СПА. И все это, кстати, на первом этаже нашего отеля! Да еще и включено в стоимость.

– Дру-уг! – протрубил Лось. – Ты – голова! Чего же мы раньше туда не ходили?

– Хорошо хоть на третий день сообразили! – радовался Кузя.

Когда друзья отбыли разогревать и разминать уставшие мышцы, Сеня принес Марьяне чай в большой кружке и блюдечко с красиво нарезанным лимоном.

– Я слышал, больным нужен бульон, – произнес он задумчиво, придвигая к окну еще одно кресло.

– И ты туда же, – вздохнула Марьяна. – Я не больная.

– Я ничего плохого не имел в виду. Но, правда, давай я закажу тебе бульон. И еще что-нибудь. И к нему… еще что-то. Мы же в кафе собирались. Ты сегодня ела что-нибудь?

– Мама запихала в меня ризотто. А хотела – котлеты с картошкой. Я тогда вообще на еду смотреть не могла.

– А сейчас?

– Сейчас, я, пожалуй, взглянула бы на что-нибудь. Типа десерта с фруктами.

Арсений нашел среди рекламных проспектов, сваленных на столике, меню и отдал Марьяне для изучения. Она выбрала салат с моцареллой и запеченную грушу. Он решил, что ему нужно что-то более существенное, и остановился на лососе с гарниром. После того, как он продиктовал заказ по телефону, они сели у окна и стали смотреть, как над рекой сгущаются сумерки. Это происходило необыкновенно быстро, буквально на глазах. Картинка за окном меняла цвет от серовато-сиреневого до темно-синего, а потом и до черного.

– Как быстро тут темнеет, – произнесла Марьяна.

Она повернулась к Сене. В темноте она могла видеть лишь его силуэт, но все равно чувствовала, что он на нее смотрит. Она вдруг остро осознала, что они здесь одни, он так близко… Ее обдало волной жара, и, чтобы развеять наваждение, она хотела встать и включить свет. Но в этот момент в дверь постучали.

Сеня, впустил официанта и помог ему расставить тарелки на столике. Потом включил торшер, а люстру выключил.

– Так нормально? – спросил он. – Просто с верхним светом не видно того, что за окном.

– Так тоже почти не видно, – сказала Марьяна. – Хорошо было бы зажечь свечи…

– Свечи? Но у меня, наверное, нет… Я сейчас позвоню.

– Да не надо! Я пошутила. У нас же не романтическое свидание. Можно просто включить вон тот дальний светильник. Он не будет отбрасывать свет на окно. Правда, будет не очень хорошо видно, что мы едим… Но, я думаю, разберемся.

И она взяла в руку вилку.

– Так вы здесь пробудете неделю? – спросила Марьяна через некоторое время.

Она удивлялась необычной молчаливости Сени и не могла понять, в чем ее причина. Время от времени она ловила на себе его взгляд, и совершенно не могла понять его значение. Ей казалось, что он смотрит на нее как-то испуганно. Что его так пугает? Или это не страх, а какая-то тревога? Может, это вообще связано не с ней. Мало ли какие у человека неприятности.

– Да, такие были планы, – ответил он. – Маловато, конечно, но все же лучше, чем ничего.

– Что, каникулы заканчиваются? – улыбнулась Марьяна.

– Нет, не каникулы, – произнес Сеня серьезно.

Она посмотрела на него в недоумении. Да что происходит? Куда подевался его острый язык, его чувство юмора и легкость в общении? Его как будто подменили… Марьяна случайно взглянула на его тарелку и заметила, что он режет не лист салата, а бумажную салфетку.

– Эй, осторожнее, – произнесла она. – Твой аппетит меня просто пугает.

– Что? – он хлопал глазами, как будто только что проснулся. Потом посмотрел вниз и рассмеялся. – Надо держать себя в руках. Того и гляди перекинусь на шарфы и башмаки.

Он, действительно, совершенно не чувствовал вкуса того, что ест. В его мозгу молоточком звучала одна фраза: «Я должен сказать, сегодня я обязательно должен все сказать». Сначала он отложил объяснение до того момента, когда уйдут друзья, потом – до прихода официанта, последняя отговорка была: «Надо же сначала спокойно поесть». Все, больше откладывать нельзя. Хватит. Мужчина он, в конце концов, или где? Он никогда не испытывал страха перед важными событиями. Наоборот, он всегда чувствовал азарт и прилив адреналина. Когда ему было страшно что-то сделать, он просто выключал мозг, вместе со страхом, и делал. Не думая. Так же, как прыгают с вышки в воду. Или с трамплина на снежной трассе. Все. Пора. Он глубоко вдохнул и произнес, чувствуя, что голос предательски дрожит:

– Марьяна, мне нужно кое-что тебе сказать.

Она бросила на него испуганный взгляд и вцепилась в подлокотники кресла. Почему-то ее напугал его серьезный тон. Сеня сполз со своего кресла и сел у ее ног. Теперь его бездонные серые глаза, в которых застыла тревога, были так близко… Он взял ее руку в свои ладони. Ее сердце стучало так громко, что он, наверное, его слышал.

– Когда я тебя увидел в аэропорту, – начал он, глядя на нее умоляюще, – я еще не понял, что совершенно пропал.

– А когда ты это понял? – она попыталась улыбнуться.

– Не знаю, – он пожал плечами. – На катке точно понял. Или еще в самолете… И я никак не мог тебе сказать, хотя все время собирался…

– Тс-с-с, – она приложила палец к его губам. – Может, не надо торопиться?

Он прижал ее руку к своей щеке, ее пальцы оказались на его виске, и она почувствовала, как бьется тоненькая ниточка пульса.

– Может, и не надо было бы, если бы все было по-другому, – он поцеловал ее ладонь. – Но я должен сказать тебе…

У Марьяны от прикосновения его губ по ладони, а потом и по всему телу разлилась горячая волна. Она сама не заметила, как провела по его волосам другой рукой. Волосы были густые, спутанные и мягкие.

– Марьяна, – услышала она хриплый голос Сени, – кажется, я тебя люблю. И…

Она наклонилась и прикоснулась губами к его губам. Он мгновенно лишился дара речи и забыл все заготовленные заранее слова. Исчезли все мысли, все благие намерения и правильные соображения. Исчезла вся вселенная. Остались только ее губы, нежные, горячие, то неуверенные, то страстные, дразнящие и зовущие…

Марьяна совершенно не помнила, как они оказались в спальне, видимо, в тот момент, когда ей показалась, что она парит в безвоздушном пространстве, Сеня нес ее на руках. Их как будто накрыло лавиной и унесло в какой-то другой мир, где не нужны были слова, где они общались при помощи прикосновений и понимали друг друга с одного, еле заметного, касания. Этот мир был невыразимо прекрасен, и невозможно было поверить, что все это происходит на самом деле, что реальность может быть такой чудесной.

Они проснулись от того, что услышали за дверью голоса. Это были Лось и Кузя. Марьяна испуганно натянула на себя одеяло, а Сеня притянул ее к себе и поцеловал в шею. Его губы… она знала, какие волшебные ощущения они могут подарить…

– Наверное, уже очень поздно, – прошептала она. – Мне пора.

– Разве тебе нужно уходить?

– Да. Меня потеряют.

– Я тебя провожу.

Марьяна смущенно огляделась в поисках одежды.

– Надеюсь, ничего не осталось в гостиной, – пробормотала она.

– Все твои красивые вещички здесь, – Сеня извлек ее белье из-под одеяла. – Но мне так не хочется тебе их возвращать. По-моему, без них гораздо лучше.

– Но мне правда нужно идти…

– Тогда я сам тебя одену.

Одевание затянулось надолго, но все же было успешно завершено. Голоса за стенкой затихли. Влюбленные вышли в гостиную, а потом, разговаривая шепотом и постоянно хихикая, выбрались на улицу. Им было так сложно расстаться у дверей гостинцы Марьяны, но Сеня, почувствовав, что нос щеки девушки стали ледяными, сам затолкал ее вовнутрь.

– Увидимся завтра, – произнес он.

– Обязательно, – улыбнулась она и послала ему воздушный поцелуй.

Глава 8

Марьяна подошла к окну, потянулась, улыбнулась солнцу, выглянувшему из-за снежных вершин, посмотрела вниз… и застыла от неожиданности – у входа в гостиницу стоял Сеня с букетом розовых тюльпанов. На белом снежном фоне цветы полыхали пожаром. Она помахала ему и собралась открыть окно, но в этот момент услышала скрип двери. Девушка резко повернулась к окну спиной. Ей совершенно не хотелось, чтобы кто-то увидел Сеню и предназначенный ей букет.

Это был Ромка. И чего его занесло в ее комнату? Надо было крикнуть, что она переодевается. Но теперь уже поздно. Он видит, что она стоит у окна в халате и тапочках. Надо сделать так, чтобы он не подошел к окну и не посмотрел вниз… Или он уже все увидел из своей комнаты и поэтому пришел? Окна-то выходят на одну сторону. Если видел, будет сейчас издеваться.

– Ну ты соня, – произнес брат, вроде бы совершенно нейтральным тоном.

– А что, уже поздно? – рассеянно спросила Марьяна.

– Одиннадцать часов. Ты, кстати, во сколько вчера пришла?

Он плюхнулся в кресло у стены.

– А что? Ты волновался? – лучшая защита, как известно, нападение.

– Мама волновалась.

– Да ты что? Я ее кстати, предупреждала, что задержусь.

– В три часа тебя еще не было, – спокойно констатировал Роман. – Арамис мне привет не передавал?

Вопрос звучал очень странно, но Марьяна почти не обратила на это внимания. Она чувствовала страшную неловкость. Конечно, она уже взрослая. Но брат есть брат. Она никогда не обсуждала с ним свою личную жизнь. И он, кажется, должен понимать, что эти разговоры неуместны. В обычной ситуации она бы просто выставила его за дверь, но сейчас у нее почему-то не хватало духу вести себя как ни в чем ни бывало.

От воспоминания о вчерашней ночи вся кровь прилила к голове, она чувствовала, что щеки полыхают, и ей казалось, что Ромка это видит и прекрасно понимает причину. Смотрит как-то слишком пристально и как будто осуждающе… В конце концов, какое ему дело?! Марьяна решила проигнорировать его вопрос и перевести разговор на нейтральную тему.

– По-моему, маме с папой здесь нравится, – сказала она. – А Кирилл вообще в восторге. Он мне вчера сказал, что хочет стать лыжным инструктором, представляешь?

– Ага, – пробурчал брат. – А еще он хочет быть летчиком, барменом и Губкой Бобом.

– Губкой Бобом? – засмеялась Марьяна.

– Ну так вот, – начал брат.

– А тебе здесь нравится?

– Мне? – он очень удивился вопросу. – Нравится.

– И цена нормальная, потому что не сезон и скидки. И отель как раз для семейного отдыха. И четыре звезды у него настоящие, а не для красоты нарисованы. Так?

– Ну, – Роман был полностью сбит с толку. – Только я не пойму, к чему ты все это говоришь?

– А к тому, что этот отдых организовала я. Я все придумала и все нашла. Выбрала, забронировала, купила билеты… Вам осталось только сесть в самолет и прилететь.

– Спасибо тебе, конечно, дорогая сестренка…

– А ты говорил, что из меня ничего не получится! Я профессионал, понятно? Я столько знаю о туристическом бизнесе, что тебе и не снилось. – Для убедительности Марьяна топнула ногой. – И я хочу сказать, что ты совершенно напрасно не хотел знакомить меня с Журавлевым. Теперь-то ты это понимаешь?

Роман несколько секунд открывал и закрывал рот, ошарашенный ее напором, а потом вскочил на ноги, подбежал к окну, вернулся обратно и прокричал:

– Так ты все еще хочешь познакомиться с Арсением Журавлевым? Прямо-таки горишь желанием?

– Чего ты разорался? – удивилась Марьяна. – Я просто хочу, чтобы ты пообещал, что скажешь ему обо мне, когда будет такая возможность.

– Хорошо, я познакомлю тебя с ним. Пошли.

Он схватил девушку за руку и потащил за собой.

– Ты что, совсем спятил? – возмутилась Марьяна, когда он вытолкал ее из номера и фактически впихнул в лифт. – Куда ты меня тащишь? Я в халате, между прочим!

В холле несколько человек сидели в креслах, а молодая семья с ребенком стояла у стойки регистрации. Когда Марьяна с Романом вылетели из лифта: она, раскрасневшаяся и растрепанная, в халате и тапочках и он, злой и решительный, тянущий ее за руку, все головы повернулись в их сторону.

– По-моему, ты рехнулся, – прошипела девушка, одной рукой запахивая халат.

Ромка, не сбавляя темпа, тянул ее к выходу на улицу. Дверь распахнулась, в лицо Марьяне ударил свежий морозный ветер. Сеня с букетом стоял у скамейки. При виде вывалившейся из гостиницы парочки, его лицо, на котором до этого блуждала мечтательная улыбка, резко изменило выражение. Марьяне показалось, что на нем мелькнул страх… В чем дело? Она совершенно не могла понять, что нашло на ее брата, обычно довольно уравновешенного, и что вообще происходит.

– Ты хотела познакомиться с Арсением Журавлевым? – обратился он к Марьяне.

– Причем тут это? – Она резко дернулась и, наконец, смогла вырвать свою ладонь из его цепкой руки.

– Знакомься, – произнес брат глухим голосом. – Арсений Владимирович Журавлев, директор «Синей птицы».

И подтолкнул ее к Сене. Тот смотрел на Романа и не смотрел на Марьяну. Девушке показалось, что она спит и видит дурной сон, где все невероятно запутано и понять смысл происходящего нет никакой возможности.

– Кто – Арсений Журавлев? – пролепетала она.

– Вот он, – Ромка кивнул в сторону Сени. – Покажи ей паспорт.

– Нет у меня паспорта! – зло ответил тот. – А ты…

– Я тебя предупреждал.

– Да что тут, в конце концов, происходит? – воскликнула Марьяна.

– Да, я Арсений Журавлев, – Сеня наконец-то посмотрел на нее. – Извини, что так получилось. Я не хотел тебя обманывать. Это случайность. А потом… я никак не мог выбрать момент, чтобы признаться.

– Ты… – Марьяна задыхалась, слова застревали у нее в горле и не хотели идти наружу. – Так ты не студент?

Он помотал головой.

– А твои друзья…

– Да. Мы с Само… с Ромкой все вместе учились.

– И вы все…

– Марьяна… – Сеня шагнул к ней и взял ее за руку. – Все, что было…

– Я понимаю… – прошептала она. – Это было так смешно.

– Нет! – его крик был похож на стон. – Нет! Это было…

Марьяна резко развернулась и быстрым шагом направилась в гостиницу. И ей было совершенно плевать на то, что все на нее смотрят.

– Доволен?! – Арсений швырнул букет прямо в лицо Романа и зашагал в противоположную сторону.

Роман схватился за голову, пробормотал что-то невнятное и упал на скамейку. И дернул же его черт влезть в эту историю!

Первой, кого она встретила в дверях, была Катя.

– Ты знала? – спросила Марьяна без предисловий.

– Я… – начала Катя.

По ее виноватому виду и так все было понятно.

– Вы все смеялись надо мной!

– Да нет же! Никто над тобой не смеялся! Я вообще была против, но Рома…

– Не произноси при мне этого имени.

И она захлопнула дверь своей комнаты.

Распахнув шкаф, Марьяна достала чемодан и бросила его на кровать. В него полетели свитера, джинсы, носки… На опустевшей полке лежал билет на самолет с оторванным корешком. На тот самый самолет, на котором она сюда прилетела. Где она познакомилась с этим… С этим…

Марьяна упала на кровать и разрыдалась. Она не собиралась плакать. Она не думала, что внутри у нее столько боли. Как он мог… Зачем ему все это было нужно? Это, конечно, очень весело – притвориться студентом, завести курортный роман с первой попавшейся дурочкой, потом будет, что вспомнить. И друзьям весело. Всем весело, все развлекаются, все все знают, и только она ежеминутно выставляет себя полной идиоткой!

А когда она вспомнила, как рассказывала ему – Арсению Журавлеву! – свои планы по организации необычных туров, на нее обрушился такой шквал эмоций, что она запустила в стену настольной лампой. Лампа разлетелась на мелкие осколки, но легче Марьяне не стала. Он слушал ее, задавал вопросы… а сам смеялся над ней! И как только ему удавалось сдерживаться и сохранять заинтересованный вид?

Дверь в ее комнату немного приоткрылась, Марьяна запустила в нее подушкой и дверь захлопнулась снова. Почему они не оставят ее в покое? Как ей хочется отсюда исчезнуть! Испариться, оказаться в каком-нибудь другом месте… Дома. Она хочет домой. В свою крошечную съемную квартирку, которая за полтора года стала родной. Сесть на любимый диванчик у окна, завернуться в плед и… выплакать все свои слезы. Дома, а не здесь. Все, хватит. Она должна успокоиться.

Услышав скрип двери, Марьяна снова приготовила подушку, но это была не Катя и не Рома, а папа.

– Эй, – сказал он. – Ты чего тут буянишь?

– Пап, мне надо уехать.

– Надо – езжай. И брось ты этот чемодан, мы его привезем. Хочешь, я тебя провожу в аэропорт?

– Нет, – Марьяна помотала головой. – Лучше вызови мне такси.

– А самолет есть?

– Не знаю. Я там подожду.

Папа скрылся за дверью. Через пять минут он появился снова.

– Я забронировал тебе билет. Самолет через три часа. Как раз успеешь.

– Спасибо!

Марьяна уже переоделась и взяла свою сумку.

– Документы не забыла?

– Нет, все на месте.

– Деньги у тебя есть?

– Есть, не волнуйся.

– Они все дураки, – неожиданно сказал папа.

– Ты уже знаешь? – спросила Марьяна.

– В общих чертах, – ответил он. – Не забивай себе голову.

– Я постараюсь. Ну, пока, – она чмокнула его в щеку. – Маме привет. И Кириллу. Больше никому.

Устроившись на своем месте у окна, Марьяна вставила в уши наушники и включила Джо Дассена. Он ее всегда успокаивал. Она натянула на голову капюшон своей толстовки, закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на расслабляющей мелодии и приятном хрипловатом голосе романтичного француза.

Ей почти удалось выбросить из головы все мысли и все огорчения, она почти задремала и очнулась от того, что почувствовала легкое прикосновение к своей руке. Она вздрогнула и открыла глаза. Сначала она увидела руки, застегнувшие ее ремень. Очень знакомые руки…

– Ты! – воскликнула Марьяна и отпрянула от Арсения.

Но деваться было некуда. Она сидела в кресле, он сидел рядом, самолет выезжал на взлетную полосу.

– Выслушай меня, пожалуйста, – он смотрел на нее умоляющими глазами.

Марьяна отвернулась, вставила в уши выпавшие наушники, надвинула капюшон, откинулась в кресле и закрыла глаза. Сначала ее мысли метались, как стая тигров в тесной клетке. Как он здесь оказался? Зачем он здесь? Что ему нужно? Она не собирается выслушивать его оправданий. Что бы он ни сказал, это ничего не изменит. Она не хочет его видеть. И слышать. И знать. Она очень жалеет о том, что встретила его в тот злополучный день. Как было бы здорово, если бы ничего этого не было!

Секунды и минуты тянулись невыносимо медленно, а ведь полет длится больше двух часов. Это было настоящей пыткой. Она чувствовала его взгляд, ей хотелось спрятаться, закрыться от него прочной высокой стеной. Марьяна не хотела открывать глаза, но, с другой стороны, ей было очень сложно держать их закрытыми. Но она собрала всю свою волю в кулак и… задремала. Она бы не поверила, если бы ей сказали, что она может уснуть в такой ситуации. Но она уснула. Сказались бессонные ночи, активные дни, переживания. Она просто очень устала.

Девушка не заметила, как ее голова опустилась на плечо соседа, не почувствовала, как он поправлял ее волосы и держал ее за руку. Она проснулась, когда самолет приземлился. В первую секунду она улыбнулась Арсению, но проснувшись окончательно и вспомнив все, что произошло, вырвала свою руку из его руки и снова схватилась за запутавшиеся наушники.

Но наушники не понадобились – он молчал. Смотрел на нее и молчал. Она чувствовала его неотрывный взгляд, от которого пылали щеки. Лица его она видеть не могла, потому что смотрела вперед, но она знала, что на нем застыло выражение растерянности и отчаяния.

Все пассажиры двинулись к выходу, но Арсений и не думал вставать. Марьяна тоже оставалась на месте, ведь она не могла выбраться, пока он не поднимется.

– Молодые люди, полет окончен, – произнесла подошедшая к ним стюардесса.

Марьяна встала, ее сосед тоже поднялся и вышел в проход, пропустив ее вперед. Больше она не оглядывалась. Ни когда спускалась по трапу, ни когда шла через аэропорт, ни когда садилась в такси. Она оглянулась, только заходя в подъезд. Ее такси отъехало, его место заняла другая машина. Сквозь стекло девушка увидела знакомую фигуру на переднем пассажирском сиденье.

Она вошла в подъезд и захлопнула за собой дверь. Оказавшись в квартире, Марьяна первым делом подошла к окну. Машина все еще стояла у ее подъезда. Через минуту раздался звонок в дверь. Она вздрогнула, но осталась стоять у окна. Звонок повторился, потом еще раз. Марьяна закусила губу. Нет. Она не откроет. Она не хочет его видеть. Это ее окончательное решение.