Текст книги "Аннабель"

Автор книги: Лина Бенгтсдоттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

В тот день

Аннабель проснулась около четырех утра. Тут же взяла в руки телефон и снова прочла сообщение.

Так дальше продолжаться не может. Ты должна понять, что это невозможно.

Сообщение она получила среди ночи, и первая мысль, которая у нее возникла, – поехать к нему и закатить сцену. Но потом она немного успокоилась и долго лежала в постели, ощущая, как колотится сердце в груди.

Ты должна понять, что это невозможно.

Собственно, именно это он и сказал ей накануне, но только увидев эти слова написанными, она осознала, что приговор окончательный. Она должна, но как она может что-либо понять, если всего два дня назад он, лаская, раздевал ее, и занимался с ней любовью так, что…

Когда прозвонил будильник, она только что задремала. Поначалу она решила не вставать. Но потом вспомнила про вечеринку. Если она притворится больной, ее никуда не отпустят, а коротать вечер дома ей хотелось менее всего. И без того тошно.

Медленно поднявшись с постели, она надела шорты. Подошла к шкафу, некоторое время разглядывала полку с футболками. Потом взглянула на ту, в которой спала, и решила, что эта вполне сойдет. Казалось, каждое решение – как маленькое, так и большое – требовало немыслимых затрат энергии. Она успела дважды провести щеткой по волосам, когда мама позвала снизу завтракать. Теперь Аннабель расчесала волосы подчеркнуто медленно, словно желая показать, что ей семнадцать, а не семь. Ей дико надоело, что с ней обращаются как с несмышленым ребенком.

7

– Андерс! – сказала Чарли. – Останови!

– Но ведь это скоростная трасса. Подожди, пока мы доедем до съезда.

– Сверни куда-нибудь! Не понимаешь, что ли, мне очень надо…

Андерс свернул у ближайшего съезда. Там находилось место отдыха с тяжелыми деревянными столами и красными домиками туалетов. Все они были заняты, так что Чарли пришлось забежать за один из них, упереться рукой в стену и исторгнуть из себя все, что ее тяготило. «Я кончу свои дни, как Бетти, – подумала она. – Если в ближайшее время что-то не изменится, я стану, как она».

Когда она вернулась к машине, Андерс разговаривал по телефону. По его тону Чарли сразу поняла, что с женой. Мария звонила раз по пять за день, и Андерс всегда снимал трубку.

– Не знаю, сколько времени это займет, – говорил он. – Заранее сказать невозможно. Пропала юная девушка.

Когда Чарли уселась в машину, Андерс вышел и продолжал разговор.

– Проблемы? – спросила она, когда он вернулся.

– Она не любит, когда я уезжаю. Нелегко оставаться одной с малышом.

– Но ведь она и раньше не хотела, чтобы ты уезжал.

Андерс не ответил. Хотя он и считал себя человеком открытым, однако обсуждать ревность своей жены не захотел.

– Тебе лучше? – спросил он.

Чарли кивнула.

– Ты собираешься ехать или как?

– Меня просто интересует, что с тобой, а? Ты вроде бы собиралась немного… сбавить обороты.

Чарли уже открыла рот, чтобы ответить, что это не его дело. Но внезапно накатило чувство, будто она вот-вот расплачется, так что она отвернулась и стала смотреть в окно. Мимо проплывали желтые поля. Сурепка или рапс? Когда-то она их различала.

– Ты знаешь, что всегда можешь поговорить со мной, если что, – проговорил Андерс.

– Если что?

– Да уж не знаю, но очевидно, что ты чувствуешь себя неважно.

– Со мной все в порядке, – ответила Чарли.

Некоторое время она сидела молча, размышляя о том трижды проклятом корпоративе. Из-за него все начали беспокоиться по поводу ее пьянства, это стало началом нездорового периода в ее жизни, из которого она не выбралась до сих пор.

Когда Хенрик появился со своей женой (такой ослепительно красивой, веселой и мягкой), в Чарли пробудились чувства, к которым она оказалась не готова. И она поступила так, как всегда поступала, когда становилось тяжело: выпила лишку, к тому же слишком быстро. К одиннадцати Чалле надоело, и он посадил ее в такси. Из событий того вечера она мало что помнила, но встречу с Чалле на следующий день ей не забыть никогда. Как получилось, желал он узнать, что она так безобразно напилась на корпоративной вечеринке?

Чарли защищалась тем, что напилась не только она, да и вряд ли это первый случай в мировой истории, когда кто-то перебрал на корпоративе?

Однако Чалле абсолютно не волновала мировая история, ему хотелось узнать причины данного конкретного случая.

Чарли ответила, что не знает, – возможно, она слишком часто подносила ко рту рюмку и мало закусывала. Это просто… с непривычки.

Слова о том, что это произошло с непривычки, не были стопроцентной ложью. В те месяцы, когда она встречалась с Хенриком, у нее были другие занятия, нежели торчать в кабаке и выпивать. Они подолгу бродили вместе по острову, где находилась его дача, занимались любовью, разговаривали и смеялись. Ей даже начало казаться, что все это всерьез, но потом она поняла, что дальше ничего не будет, что она для Хенрика всего лишь… она точно не знала, что именно, но разводиться он явно не собирался. После нескольких месяцев отношений он сообщил ей об этом как о чем-то само собой разумеющемся.

Я никогда не оставлю ее.

С этого дня Чарли стала избегать его. На работе смотрела сквозь него, не отвечала на звонки. На самом деле ее тянуло сказать ему, какой он негодяй, но она знала, что такой разговор легко может выйти из-под контроля. Почувствовав себя задетой, она может наговорить такое… Андерс шутил по этому поводу, говоря, что неспроста Чарли так хорошо понимает людей, способных совершить ужасное преступление в состоянии аффекта. Догадайся Хенрик держаться от нее подальше, все постепенно ушло бы в песок, но на это у него ума не хватило. Через несколько недель после того корпоратива он пришел к ней в кабинет и заявил, что хочет объясниться. Все кончилось криками и тычками, и в разгар сцены, конечно же, вошел Чалле и поинтересовался, какого черта и что тут происходит. Когда все немного успокоились, он подчеркнул, что исключительно важно решать свои личные проблемы во внерабочее время.

– Вот здесь, – сказала Чарли. – Сворачивай.

– Я не видел никаких указателей.

– Во всяком случае, это здесь.

– Что тут произошло? – спросил Андерс, указывая на полусгоревшее черное здание.

– Понятия не имею, но раньше там находилась пиццерия.

– Ну, здесь, похоже, есть еще одна, – усмехнулся Андерс, указывая на другую сторону дороги. – Пиццерия «Веселый Лосось».

Когда они подъезжали к центру, Чарли во все глаза смотрела в окно. Слева виднелась черная река, делившая местность пополам.

– Если переплыть эту реку, то окажешься в Вермланде, – сказала она, кивая в сторону реки. – Мне не повезло – я родилась не на той стороне.

– Стало быть, была неудачная сторона?

– Всегда есть неудачная сторона.

– На той стороне, в Вермланде, жили более состоятельные? – спросил Андерс, глядя в сторону реки.

– Нет, тут дело не в деньгах, – проговорила Чарли, но потом сообразила, что именно в этом и было дело. Она рассказала напарнику, как школьники из Вермланда каждый год получали деньги из какого-то там фонда. Одна пожилая пара подарила целое состояние вермландским детям, потому что… сама она не очень знала почему. Возможно, потому, что их школа находилась в соседней провинции Вестергетланд. Чарли продолжала рассказывать, как она негодовала каждый раз, когда вермландским детям выдавали в школе конверты.

– Почему тебя это так бесило? – спросил Андерс.

– Почему? Да потому что это несправедливо, сам понимаешь. Человек не виноват в том, где он родился.

– А много было денег?

– Десятка или что-то типа того, – ответила Чарли. – Ты чего? – продолжала она, когда Андерс расхохотался. – Чего в этом такого забавного, черт подери?

– Да нет, ничего, но – десятка? По-моему, из-за этого не стоит так возмущаться.

– Тут дело не в сумме, а в… принципе.

– Извини, что я рассмеялся, но я подумал, что речь идет о большой сумме, – Андерс снова посмотрел на воду. – Ты что, правда здесь купалась?

– Да.

Чарли подумала о том, как в детстве, бывало, все лето плавала в этой реке. Доплывала до Вермланда, возвращалась в Вестергетланд, снова в Вермланд, а потом плыла дальше, где река широко разливалась, впадая в озеро Скагерн – неподалеку от домика, где она жила.

Когда я умру, говаривала Бетти, развей мой прах над Скагерном. Я всегда мечтала, чтобы мой прах развеяли над морем. Подумать только – свободно плыть по течению, далеко-далеко.

В такие минуты Чарли обычно напоминала Бетти о том, что Скагерн – всего лишь озеро, и все кончается возле заслонок дамбы или очистных сооружений, никуда его воды ее не понесут.

Но когда-нибудь я все равно доберусь до моря, возражала Бетти, потому что рано или поздно все попадает в море!

– Никогда бы не решился здесь купаться, – проговорил Андерс.

– Почему?

– Есть в этой черной воде что-то такое… неприятное.

– Это не вода черная, – ответила Чарли. – Она кажется черной из-за глубины.

– Тогда эта река, должно быть, жутко глубокая.

– В народе говорят, что она бездонная.

Андерс рассмеялся и сказал, что это типично для таких забытых богом мест – там люди верят во всякое. Словно путешествуешь назад во времени.

На что Чарли ответила, что – странное дело – он, который никогда никуда не ездит дальше Стокгольмских шхер, так много знает о забытых богом местах.

– Но ты ведь сама сказала – народ верит, что она бездонная.

– Да какая разница! – пожала плечами Чарли. На самом деле она никогда не верила, что река бездонная, – ни она, ни Сюзанна.

Где-то всегда есть дно.

Они имели обыкновение купаться в том месте, которое называлось омутом: говорили, что там подводные течения так сильны, что могут утянуть тебя на дно, даже когда заслонки дамбы закрыты. Только после того несчастного случая озеро стало пугать ее. С того дня она ни разу больше не купалась в Скагерне.

– А есть тут гидроэлектростанция? – спросил Андерс. – Раз тут сильное течение?

– Да, гидростанция есть.

Чарли вспомнила об опасном месте под склоном. Детям запрещалось там находиться, потому что в любой момент могли открыться заслонки дамбы, и тогда вода устремилась бы вперед, сметая все на своем пути и кидая на острые камни. Иногда, лежа на склоне, Чарли почти желала, чтобы это произошло.

8

Центр Гюльспонга выглядел как город-призрак. Закрытые магазины, разбитые витрины, развевающиеся на ветру объявления с фотографией Анабеллы на каждом фонарном столбе. Если бы не толпа людей в желтых жилетах перед продуктовым магазином, можно было бы подумать, что поселок совсем заброшен. Скамейка у магазина стояла на прежнем месте, на ней сидело несколько потрепанных фигур с банками пива. Возможно, те же самые, что сидели там когда-то давно и кричали вслед Бетти каждый раз, когда она проходила мимо:

– Поцелуй меня, красотка Бетти!

– Заткнись, – отвечала обычно Бетти. – Не смей орать мне вслед, когда со мной ребенок.

– Твоя дочь, – сказал однажды один из них, – твоя дочь все больше становится похожа на свою мать.

В тот раз Бетти выпустила руку Чарли и подошла к скамейке. Подойдя вплотную к тому мужчине, который высказался по поводу сходства, она прошипела ему в лицо, чтобы он держался подальше от ее дочери.

– Советую тебе держаться подальше от моей дочери.

– Ты чего, Бетти? Я ведь просто сказал, что…

– Держись от нее подальше, понял?

Сейчас Чарли предпочла бы быть в машине одна. Во всех мечтах о возвращении сюда она всегда была одна. Ее не покидало ощущение нереальности происходящего. Снова видеть все это – обшарпанные фасады домов, продуктовый магазин, киоск, кондитерскую, которая уже не работает. Для постороннего это, возможно, всего лишь депрессивная улочка в депрессивном поселке, но для нее… В носу защипало. Закрыв глаза, Чарли сделала глубокий вдох. Она сказала себе: надо сделать вид, что это какой-то чужой поселок, что водная гладь и улицы ей незнакомы, что она здесь впервые. Возможно ли это? В голове упрямо крутилась затертая поговорка. Девушка может уехать из деревни, но деревня из девушки – никогда.

– Они быстро собрались, – сказал Андерс, кивая в сторону желтых жилетов.

– Это хорошо, – ответила Чарли. – Всякая помощь сейчас бесценна. Но когда речь идет о красивой семнадцатилетней шведской девушки, отбоя не будет от желающих ее искать.

Она бросила взгляд на площадь, где журналисты с блокнотами беседовали с плачущими «друзьями». Ей было прекрасно известно, какие в результате получались психологические портреты. Пропавшие люди всегда милые, сговорчивые и замечательные. И – нет, у них не было никаких врагов, их все обожали.

– Это что еще за чертовщина? – спросил Андерс, когда они миновали старую плавильню, торчавшую прямо посреди центра.

– Это Геа.

– Геа?

– Плавильня.

– Она до сих пор работает?

– А что, похоже на то? – проговорила Чарли, оглядывая фасад, покрытый ржавыми металлическими листами, и высокие трубы.

– Похоже черт знает на что. Как можно было оставить такое уродство, к тому же в самом центре? Если она даже не функционирует?

Посмотрев на здание, Чарли впервые заметила, что оно и впрямь уродливое. В детстве она никогда об этом не задумывалась. Оно просто всегда стояло на этом месте.

– Похоже, ее теперь используют для чего-то другого, – сказала она. На одной табличке красовалась надпись «Стрелковый клуб», на другой – «Библиотека».

Плавильня. Когда-то здесь работала Бетти. Она ненавидела плавильню.

Почему?

Потому что там жарко, как в аду, а работа такая монотонная, что и самый здоровый человек просто свихнулся бы. Не было на свете другого места, которое она ненавидела бы так сильно, как плавильню.

А когда Чарли спросила, зачем же она пошла туда, Бетти рассмеялась в ответ и сказала, что у нее не было особого выбора. Потом, когда «Геа» закрылась, Бетти устроилась на фанерную фабрику. Как она была счастлива! Попробовать себя в новом деле, избежать жара – глядишь, и ресницы заново отрастут! Она была уверена, что ей понравится на новом месте. Но уже после первого рабочего дня она стала жаловаться. Какая жара! – сказала она. На этой проклятой фанерной фабрике такая же жара, как и на старой плавильне, и к тому же она исцарапала себе все руки. Плавильня отняла у нее мозги, а теперь трижды проклятая фабрика отнимет у нее и тело. Неужели этому никогда не будет конца?

– Если ты из этих мест, – сказал Андерс, – то, возможно, знаешь, где находится гостиница?

– Здесь нет гостиницы, – ответила Чарли. – Во всяком случае, не было, когда я жила тут.

– Но Чалле сказал…

– Есть мотель, – продолжала Чарли, указывая на желтое здание дальше по улице.

– А в чем разница между гостиницей и мотелем?

– Думаю, ты скоро сам поймешь. Сворачивай туда!

Они посмотрели на большое желтое здание с коричневыми углами. Западный фасад украшала лестница, окрашенная под дерево. Она начиналась у окна на верхнем этаже и спускалась до земли.

– Красивая пожарная лестница, – прокомментировал Андерс. – Я исхожу из того, что это именно пожарная лестница. Очень органично смотрится.

– Свою функцию она выполняет, – ответила Чарли. – В данном случае, вероятно, функциональность важнее эстетики.

– Кто сказал, что нельзя соединить и то, и другое?

– Возможно, денег не хватило. Уж не знаю.

– Ты всегда демонстрируешь свою самую лучшую сторону, когда ты с похмелья.

Припарковав машину у мотеля, Андерс заглушил мотор.

– Что это так воняет? – спросил он, выйдя из машины.

Чарли глубоко вздохнула, втянув ноздрями запах…

– Дерьмо? – спросил Андерс. – Удобрения с полей?

– Нет. Целлюлозно-бумажный комбинат.

– Так здесь еще и комбинат есть?

– Нет. Он расположен в нескольких милях отсюда. Но когда ветер в нашу сторону, вонь долетает и до нас.

Запах этот почти забылся, но теперь она вспомнила, как они не могли сушить белье на улице, если дул северный ветер, – как Бетти каждый раз забывала об этом, и в результате им приходилось спать на простынях, пахнущих канализацией.

– Кошмар! – сказал Андерс. – Выходишь – а тебя встречает такое!

– А мне нравится, – ответила Чарли. – Запах детства.

– Веселенькое же у тебя было детство.

– Кстати, прошу тебя не говорить никому, что я отсюда.

– Почему?

– Потому что это не имеет никакого значения. И потом, к сожалению, это может многое осложнить.

– Думаешь, тебя никто не узнает?

Чарли отрицательно покачала головой. Вряд ли. Прошло слишком много времени. К тому же она очень изменилась.

В другое время в другом месте

Стук в окно. Алиса отодвигает занавеску. Снаружи стоит Роза в одной ночной рубашке.

– Открывай же! – говорит Роза через стекло. – Открой мне, черт возьми!

Алиса откидывает крючок на оконной раме. Не говоря ни слова, Роза влезает в окно, проходит по комнате и залезает в кровать Алисы.

– Ты такая холодная, – шепчет Алиса, когда Роза касается ногой ее ноги. – Прямо как ледышка.

Роза не отвечает. Не объяснив, почему она пришла среди ночи, она отворачивается к стене и засыпает.

Алиса долго лежит без сна, прислушиваясь к ее ритмичному дыханию. Ей до сих пор не верится, что они подруги, – что она, Алиса Лу, теперь дружит с Розой Маннер. Они живут всего в нескольких домах друг от друга, но до того случая на поле ни разу не обменялись ни единым словом. Все началось тогда. Алиса убежала на поле, чтобы оторваться от парней на мопедах. Перед тем несколько дней шли дожди, земля превратилась в грязное месиво, и вдруг Алиса обнаружила, что застряла. Там она и стояла по колено в глине, пока Роза не заметила ее с дороги. «А я уж было подумала, что это пугало, – смеялась Роза, помогая ей выбраться. – Думала – Ларссоны завели себе живое пугало».

И потом: «Помни, что я спасла тебе жизнь. Если бы не я, тебя бы затянуло в землю. Не говори потом, Алиса, что я не спасла тебя от лютой смерти».

Подкатившись поближе к спящей Розе, Алиса думает, что ей невероятно повезло. Теперь ее жизнь станет куда легче.

9

Мужчина, встретивший их в ресторане мотеля, показался Чарли смутно знакомым, но только когда он представился как Эрик Фром, она поняла, что это сын бывшего владельца заведения. В те времена, когда она жила в поселке, Эрик был нервным и неуклюжим, но сейчас он крепко пожал им руки, прямо глядя в глаза.

– Стало быть, вы – констебли из Стокгольма, – проговорил он, когда они представились.

Чарли невольно улыбнулась этой формулировке. Трудно было понять, иронизирует Эрик или говорит серьезно. Да, они – констебли из Стокгольма.

– Улоф, наш полицейский, заходил сюда пообедать, и сказал, что сегодня приедут специалисты из Стокгольма. Очень надеюсь, что вы поймаете ту сволочь, которая похитила девушку.

– Ты знаешь ее семью? – спросила Чарли.

– В этом поселке все друг друга более-менее знают, тут ведь вам не Стокгольм. А когда такое случается… тут уж, конечно, хочется сделать все, чтобы помочь. Неприятно то, что мы с женой не можем участвовать в поисках, как бы нам ни хотелось, потому что весь мотель занят полицейскими, журналистами и волонтерами.

В помещение вошел молодой человек в желтом жилете. Он был в гарнитуре и громко говорил в нее, какие места уже проверены и где еще предстоит искать.

– Ребята из «Missing people», – пояснил Эрик, кивнув на него. – Этот парень у них главный. Они прибыли вчера. Еще до вас.

Он сделал паузу, словно ожидая от них какого-нибудь комментария.

– Очень надеюсь, что вы разыщите ее.

– Обязательно, – ответила Чарли.

– Как вы можете быть в этом так уверены? – донесся из кухни женский голос.

– Моя мама, – пояснил Эрик, указывая на раскрасневшуюся женщину, вышедшую из дверей позади бара. – Моя мама Маргарета, которая все видит и все слышит.

– Я просто не могла не услышать ваш разговор, стоя прямо здесь, за дверью, – сказала Маргарета. Она подошла к ним и поздоровалась за руку. Сначала с Андерсом, потом с Чарли.

Действительно ли взгляд женщины задержался на ней чуть дольше или это только померещилось Чарли? Маргарета, которая все видит и все слышит, – она еще и все помнит?

– Мы вас очень ждали, – сказала она. – Весь поселок потрясен. Бедные Нора и Фредрик! Мы послали им цветы и еду… если кто-то что-то с ней сделал… если кто-то поднял руку на девочку… надеюсь, что вы его схватите.

Одно ясно, сказала она, устремив на них проницательный взгляд: никто в поселке, ни один человек, не мог желать Аннабель зла. Этого психа занесло сюда из других мест. Перекинув через плечо полотенце, она снова удалилась в кухню.

– Юнас, – сказала она кому-то. – Если я вышла на минутку, это не значит, что ты должен тут же доставать мобильник. Тебя взяли сюда работать.

– Я попрошу Юнаса взять ваши вещи, – сказал Эрик.

– Юнас! – крикнул он в сторону кухни. – Отнесешь потом вещи в номер?

– В номер? – переспросил Андерс. – Надеюсь, у нас два номера.

– Два? – переспросил Эрик, подошел к стойке, заглянул в блокнот и издал звучный стон. – Юнас! – снова позвал он. – Иди сюда!

Парень, которого звали Юнас, вышел к ним и растерянно огляделся.

– Вот эти, – проговорил Эрик, указывая на Чарли и Андерса, – они полицейские из Стокгольма. Они приехали искать Аннабель, а не жениться, если тебе вдруг так показалось.

– Да мне ничего такого не показалось, – пробормотал Юнас.

– Тогда какого черта ты забронировал для них свадебный номер-люкс?

– Что, правда? – изумился Юнас.

– Да, ты забронировал тройку, – произнес Эрик и повернулся к Чарли и Андерсу. – Он работает у нас уже год, так что я ожидал, что он сообразит.

– Наверное, я чего-то недопонял, – пробормотал Юнас. – Номеров-то почти не осталось. Все время звонят – журналисты, всякие там…

– Ничего страшного, – поспешно проговорила Чарли, поскольку лицо Юнаса побелело и, казалось, он вот-вот грохнется в обморок. – Просто ошибка при бронировании.

Но тут по лицу Андерса она поняла, что он относится к делу совсем не так легко, как она.

– Извините его, пожалуйста, – сказал Эрик, словно Юнас не стоял рядом. – Мы все немножко… в шоке от этого… исчезновения. Мы найдем второй номер, как только сможем.

– Сегодня? – спросил Андерс.

– Как только сможем.

– Что за ерунда? – пробормотал Андерс, пока они шли к машине, чтобы отправиться на первую встречу в полицейском участке.

– Ты же слышал! Поселок маленький, все потрясены, к тому же они не привыкли к такой толпе народа.

– Но все-таки.

– Я не собираюсь на тебя набрасываться, если ты об этом.

– Да я такого и не думал.

– Тогда в чем проблема? – спросила Чарли, хотя прекрасно знала, в чем состояла проблема. Конечно, все дело в Марии. Жена Андерса была наделена феноменальной способностью все вынюхивать. Чарли шутила по этому поводу, говоря, что из Марии вышел бы прекрасный следователь – они немедленно возьмут ее, если ей придет в голову поменять профессию.

– Что, она стала… – Чарли не знала, как закончить фразу. Еще хуже? Еще жестче его контролировать?

– С тех пор, как родился Сэм, все обострилось. Я понимаю ее. Нелегко так надолго оставаться одной с малышом. Они иногда… отнимают так много сил.

– Что бы она сделала, если бы узнала?

– Узнала о чем?

– Что мы будем жить в одном номере?

– Тогда нам не быть в живых.

– Похоже, жениться очень опасно.

– А быть одной безопасно? – спросил Андерс, указывая на рану у нее на лбу.

– Учитывая статистику по убийствам женщин, – проговорила Чарли, – жизнь в одиночестве предпочтительнее.

Андерс рассмеялся и поднял руки, признав себя побежденным.