Текст книги "Сердце, молчи"

Автор книги: Лилиан Пик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Несомненно, этот уютный уголок предназначался для гостей, уставших от большого общества и мечтающих об уединении. С лестничной площадки донеслись какие-то звуки, и она насторожилась. Макс вошел в комнату, не дав ей времени сообразить, что это были его шаги.

– Я увидел, что у тебя горит свет. – Он пригнулся и, положив руки в карманы, всмотрелся в откинувшуюся на подушки фигуру. При этом его собственное лицо оставалось в тени. – Я не стал стучать – пришлось бы долго ждать, пока ты откроешь.

– Нет, не пришлось бы, Макс. – Салли прикусила губу, но что сказано, то сказано.

Макс склонился к ней еще ниже, и в тусклом свете она разглядела его не бритый с утра подбородок и круги под глазами. Расстегнутая рубашка небрежно нависала над узкими джинсами, приоткрывая волосы на груди, и Салли вспомнила, как он прижался к нежной и чувствительной коже ее щеки и какими жесткими показались ей тогда эти волосы.

– Ты, я вижу, еще не привыкла к смене часовых поясов? – мягко полюбопытствовал Макс. – Не спится и, наверное, хочется чем-нибудь занять себя?

Салли кивнула и улыбнулась ему. Его настроение явно изменилось в лучшую сторону по сравнению с тем, каким было днем. Кажется, он сменил гнев на милость. Она с благодарностью подумала о внезапном появлении Мэри, предотвратившем ее уход. В ней ожили надежды, и сердце забилось от радостного предвкушения.

– Ты не знаешь, Макс, – затаив дыхание, прошептала она, – как можно остановить ход внутренних часов, убедить их, что сейчас ночь, а не день?

Он опустил глаза. Взгляд его словно ощупывал тонкую ткань, сквозь которую были видны все линии ее тела. Салли с трудом выдержала этот взгляд, кожей ощущая его на себе.

– Есть один способ, – отозвался он, – и мы оба его знаем.

Она едва не задохнулась.

– Я... – Что ей на это сказать? Я люблю тебя и хочу больше всего на свете, но?.. – Ты... – она осеклась и откашлялась. – Почему ты пришел?

Его глаза лениво скользнули по ее вытянутым ногам, по соблазнительному вырезу ночной рубашки, но, когда он заговорил, голос прозвучал как-то бесцветно.

– Мне позвонила бабушка Мэри. Она попросила оставить девочку у меня еще на некоторое время. Произошел несчастный случай. Недавно она ходила за покупками, по дороге упала и повредила ногу, сломав лодыжку. Ей наложили гипс недели на три, а значит, она будет ходить на костылях.

Салли огорчила эта новость.

– Ты спросил, нельзя ли чем-нибудь ей помочь?

– Спросил, но с ней осталась ее сестра, и хороший уход ей обеспечен. Я заверил ее, что Мэри сможет прожить здесь сколько будет нужно. А если понадобится помощь, пусть без колебаний обратится ко мне.

– Значит, я должна оставаться здесь до тех пор...

– Пока бабушка Мэри не поправится и не возьмет ее к себе. – И он мягко добавил: – Мне нужна твоя помощь, Салли.

– Ты считаешь, – спросила она с внезапной горечью в голосе, – что мне можно доверить Мэри на такой срок?

– В этом смысле я тебе доверяю, – не без жестокости откликнулся он. – Не сомневаюсь, что ты любишь детей.

– Ты тоже, – сказала она, посмотрев ему прямо в глаза и сразу расслабившись от его взгляда,– из тебя получился бы прекрасный учитель.

– Салли... – протянул он и опустился рядом с ней на диван. – Салли... – Кажется, он уловил ее состояние. Притянув ее к себе, он разомкнул ей губы поцелуем. – Ты можешь быть бесстыжей обманщицей, но, да простит меня Бог, перед такой женщиной я не в силах устоять, – пробормотал он.

– Но, Макс... – Она оцепенела от его безжалостной подозрительности, однако ей по-прежнему безумно хотелось ему уступить. – Ты не можешь, не должен... сейчас, когда Фрэнсин вернулась к тебе.

– Ты единственная носишь мое кольцо, – с изумлением услышала она его слова. Неужели им просто овладело желание и он постарался забыть, что помолвка у них не настоящая? Но так или иначе, ничего это не меняет. Ей тоже изменили осторожность и здравый смысл. Ее руки потянулись к нему, как у голодного к куску хлеба. Они гладили мужское тело, наслаждаясь его крепостью и мускулистостью, оживляя в памяти восхитительные ощущения, которые оно ей дарило. Макс одним движением освободился от рубахи и прижал Салли к себе, а она, слегка отстранив его за плечи, покрыла быстрыми ответными поцелуями его волосатую грудь.

Он снял с нее ночную рубашку, его руки начали спускаться по ее разгоряченному телу, а губы тем временем смаковали, пощипывали, ласкали самые потаенные уголки плоти. Он не был ни сдержан, ни деликатен, да она этого и не ждала – разве он не предупреждал ее в доме тети Делии, что если овладеет ею, сомневаясь в ее верности, то не станет церемониться?

Она забылась в горячечном тумане, ощущая его жадное стремление взять у нее все, но внезапно ей почудился какой-то странный звук. Скорее не слухом, а каким-то шестым чувством она поняла, что это крик о помощи попавшего в беду ребенка и, чем бы ни пришлось сейчас пожертвовать, на него необходимо ответить.

Должно быть, Макс тоже что-то уловил. Он глухо простонал, уткнувшись головой ей в шею. Его грудь тяжело вздымалась.

– Останься, – сипло прошептал он.

– Это Мэри, – тревожно сказала Салли. – Я должна посмотреть, что с ней. – Она с трудом оторвалась от него, пригладила волосы и попыталась встать, твердо зная, что ей нужно идти.

– Черт! – воскликнул он, по-прежнему не выпуская ее из объятий. – Нашла время!

Салли осторожно отняла его пальцы от своего покрывшегося синяками тела и, выскользнув из цепких рук, торопливо надела ночную рубашку и завернулась в халат. Ее трясло мелкой дрожью. Не делай этого ради вас обоих, кричала вторая половина ее души, останься с ним и испытай до конца всю силу своей любви.

Но тонкий голосок продолжал что-то выкрикивать в ночной тишине, и Салли, коснувшись рукой его влажной голой спины, прошептала:

– Мне очень жаль, Макс, но...

– Ладно, ступай, – сердито бросил он.

Когда Салли приблизилась к постели Мэри, девочка встретила ее отчаянным криком.

– Я хочу мою мамочку! – рыдала она. – Где моя мамочка?

– Мама скоро приедет, – ответила Салли, поглаживая разгоряченный маленький лоб. Как бы ей хотелось самой знать ответ на этот вопрос!

Потянулись долгие, утомительные часы. Салли попыталась собраться и начала рассказывать Мэри одну сказку за другой. Она скорее почувствовала, чем услышала, как Макс вошел в комнату. Она сидела на детском стульчике Мэри, а он встал позади и, выбрав момент, когда девочка на минутку закрыла глаза, нагнулся и прижал Салли к своей теплой волосатой груди. Мужские руки плавно заскользили по ее телу и сдавили грудь. Холодные, жесткие губы блуждали по ее шее, потом он запрокинул ей голову и впился в губы долгим поцелуем. Но тут Мэри опять проснулась и потребовала от Салли новых сказок. Макс резко отпрянул, выпрямился и незаметно удалился.

Двумя часами позже Салли укутала спящую девочку и вернулась к себе в комнату. Она надеялась, что там ее ждет Макс, но комната, увы, была пустой.

Салли проснулась поздно и, быстро спустившись вниз, застала Мэри на кухне, где она «помогала» Эллен. Настроение у девочки было хорошее, кажется, она совсем забыла о бессонной и тревожной ночи.

Салли заверила Эллен, что утром ей вполне хватит кофе и тостов.

– А... а мистер Маккензи, где я смогу его найти, Эллен? – спросила она с подчеркнутой небрежностью. Ей не хотелось выдавать себя, но в душе она стремилась лишь к одному – снова увидеть Макса и ощутить силу его объятий.

– Он у себя в кабинете, мисс Салли. А я пока что взяла сюда Мэри. Предупреждаю вас, дорогая, мистер Макс чем-то очень недоволен и может вам голову оторвать.

Мэри в страхе обхватила свою голову руками.

– Знаете, иногда на него находит, верно, лапочка?

Мэри кивнула.

– Он сказал, что целый день будет занят. Зан-нятг, заннятт, – хихикая, передразнила девочка.

Салли подумала, что ей, как и Мэри, стоит позаботиться о своей голове, но все же робко постучалась в кабинет. Макс повернулся к ней с выражением лица настолько зловещим, что она едва не ретировалась за дверь.

Он разбирал груду корреспонденции, пол, да и весь кабинет был усеян бумагами. Повсюду валялись разорванные конверты; вынутые письма были скомканы и разбросаны по углам кабинета и в беспорядке валялись на ковре.

Но самое гнетущее впечатление произвел на Салли большой письменный стол. Он оказался совершенно пуст, если не считать тщательно разложенных газетных вырезок. Не успела Салли еще издали поглядеть на них, как ее пронзило страшное предчувствие. Неужели это те статьи, о которых упоминала репортерша? А Салли и знать о них не знала и упорно отрицала их существование.

– Да, мисс Дирлав, – раздраженно проговорил Макс. – Все правильно. Вы должны чувствовать себя виноватой и загнанной в угол. Здесь газетные вырезки обо мне. И все это написано вами. Правда, фамилия сокращена, но имя ваше, тут невозможно ошибиться. И о чем же в них пишется? О моей личной жизни, привычках, о моем прошлом, которое вам попросту неизвестно, однако вы разукрасили его со всей силой вашего богатого, чтобы не сказать – безудержного, воображения.

– Вырезки... – задыхаясь, произнесла Салли. – Мои? – Она покачала головой. – Как?.. Кто?..

– По крайней мере вы не отрицаете, что они есть, – пробурчал Макс. – Как они здесь очутились? Я вам отвечу. Благодаря безупречной работе почты. Кто их послал? Моя поклонница Хенни Керзон, которая, как вы помните, специально приехала в аэропорт Хитроу за автографом. По ее словам, Уинтертон «толкнул» ваше письмо, напичкав цитатами из статей, а Хенни, в свою очередь, переправила его мне, зная, что в Новой Зеландии я его вряд ли прочту. А потом удостоверилась, что я получил все по возвращении.

Салли вздохнула. Она собиралась заявить, что просто не понимает, о чем идет речь, но он опередил ее.

– Хенни считает, – беспощадно продолжал он, – что я должен немедленно возбудить дело против журналистки с ее грубой клеветой и редактора газеты, который это напечатал. Любопытно, что вы скажете, мисс Дирлав, – наконец не выдержал и сорвался он, – если я разорю вас и вашего помойного редактора до последнего пенни?

Сначала Салли тщетно пыталась вчитаться в напечатанный текст. Но слова то складывались в какие-то бессмысленные очертания, то рассыпались в беспорядке. Она слепо моргала, силясь сосредоточиться и прочесть статью, но ее отупевшее сознание с трудом добиралось до смысла, который имел в виду Макс.

Статья показалась ей оскорбительной, и у нее тряслись руки, когда она взялась наконец за вторую. Читала она мучительно медленно, не пропуская ни слова. Репутация Макса была основательно запятнана, не пощадили и его личную жизнь, всласть посплетничав о романе с бывшей невестой. В статье утверждалось, что Маккензи – отец Мэри. А теперь он постоянно афиширует новую связь – с девушкой, которую без всяких оснований именует своей невестой. Но эта жалкая уловка, заключал автор, не способна скрыть главного: он намерен вернуться к бывшей возлюбленной. Правда, у журналистки хватило такта не называть имени этой женщины. Статьи шли за подписью «Салли Дир».

Салли застыла на месте, уронив руки на стол. Стояла ссутулившись, закрыв глаза и едва не теряя сознание. Очевидно, кто-то ненавидит ее и сделал это назло, решила она. Но кто? Это мог быть лишь один человек, но у него нет к ней такой ненависти. Он просто желчный субъект со скверным характером и, наверное, разозлился на нее за то, что она отказалась сотрудничать с ним.

Салли повернула побледневшее лицо к Максу, ожидая встретить его негодующий взгляд, и покачала головой. Зачем вновь отрицать свою причастность? Ведь он уже заявлял, что это «становится однообразным».

– Если я покажу письмо, которое отправила Дереку Уинтертону, – переборов себя, сказала она, – вы поверите своим глазам?

– Хорошо. Дайте мне его. Если оно существует. А я постараюсь остыть и повременю со звонком моему адвокату.

Ну что ж, надо разобраться с редакцией «Стар энд джорнал».

– Может быть, это займет несколько дней, – проговорила Салли, уже выходя из кабинета. – Мне нужно добраться до станции или сесть в автобус до Лондона...

– Возьмите мою машину, ту, которая поменьше. Надеюсь, вы умеете водить?

Он не знает даже этого, и все равно она страстно любит его. Еще прошлой ночью их тела были так нежно сплетены...

Дождь сопровождал ее всю дорогу, и вести машину было нелегко. К тому же мешали то и дело возникающие пробки, к которым она совершенно не привыкла. Салли судорожно держалась за руль, а внутри у нее все кипело, стоило только вспомнить, как подло обошелся с ней редактор «Стар энд джор-нал». Он прекрасно понимал, что она не способна помешать публикации и не осмелится протестовать против напечатанной лжи.

Ей не хотелось думать ни о возобновившейся связи Макса с Фрэнсин, ни о том, что он – отец Мэри. И все же она не раз повторяла слова тетушки Делии: «Истинная причина приезда Макса – выяснить, сможет ли он вернуться к Фрэнсин».

Ее сбивали с толку регулировщики и строгие правила парковки. Наконец она случайно обнаружила свободное место неподалеку от главного офиса «Стар энд джорнал».

– Да, – сказал служащий, – мистер Уинтертон у себя. Он вас приглашал?

– Нет, – ответила Салли сквозь зубы. – Но если он откажется меня принять, я все равно пройду к нему в кабинет.

Дерек сразу согласился встретиться с ней.

– О Салли, дорогая, – громко произнес он и двинулся с распростертыми объятиями ей навстречу. – Вы, наверное, явились забрать статьи, отправленные с другого конца света? Знаете, вы так хорошо работали, что я увеличил вам ставку. И сделал вас ведущим обозревателем.

– Вы не задобрите меня своей лестью, мистер Уинтертон, – сразу перешла в наступление Салли, побледнев и вздрогнув от подступившей злобы. – Вы мерзкая свинья, и будь моя воля, вы бы завтра вылетели с работы.

Он отпрянул и криво усмехнулся.

– Что ж, преследуйте меня, дорогая Салли, выгоняйте, судитесь со мной, если вам так нравится. Это ничего не даст, и никаких доказательств у вас нет. Скажите, я хоть раз использовал ваше имя, ваше полное имя в этих публикациях?

– Может быть, и нет, но все равно вы зашли слишком далеко. Читателям будет нетрудно немного напрячься и добавить слово «любовь» к псевдониму «дорогая». И тогда они придут к ложному выводу, будто я – автор этих статей.

Он откинулся на спинку кресла, раскачиваясь на ножках.

– Ну так уж и все! Черт возьми, даже интересно, кто это слышал о вас?

– Не прикидывайтесь глупее, чем вы есть, мистер Уинтертон. Благодаря вам и прочим вашим дружкам-писакам об этом знает полмира. О моих контактах со знаменитым писателем Максимилианом Маккензи.

Хитрые глазки Уинтертона прямо-таки впились в нее.

– Вы называете это контактами? Я бы сказал, что ваши отношения гораздо глубже.

Услыхав его уточняющую формулировку, Салли густо покраснела, а Дерек понимающе и довольно ухмыльнулся.

– Эти, как вы говорите, контакты пойдут вам только на пользу, если вы перестанете упрямиться и согласитесь на новую работу, которую я вам предлагаю. Ведущий обозреватель в «Стар энд джорнал»! Полагаю, этого хватит на жизнь.

– Я не журналистка и никогда ею не была. И не собираюсь становиться, даже если вы предложите мне миллион.

– Другие газеты, – продолжал он, не придав значения ее словам, – поднимут шум и начнут звать вас к себе. Вот почему я удвою вам ставку и сохраню вас от их цепких когтей. Попробую удержать вас в своих.

– Да не нужна мне ваша дерьмовая работа! – чуть ли не бросилась на него Салли. – Я пришла сюда только за письмом, которое прислала вам из Окленда. В нем говорится, что я отказываюсь от любого устного соглашения с вами, если окажется затронута личная жизнь мистера Маккензи.

Дерек сразу помрачнел и нахмурился.

– Чего вы хотите? Дорогая Салли, у меня нет этого письма.

У Салли возникло такое ощущение, будто ее сердце разлетелось вдребезги. Он отрицает существование письма! Надежды почти не осталось.

– Но я отправила его вам, на ваш адрес. Это довольно большое письмо. Уверяю вас, в нем все, о чем я сейчас сказала. После него я не послала ни одной статьи о Максе. А репортажи – это ваших рук дело.

– Ну что ж, допустим. Я немного пофантазировал.

– Вы сможете повторить это, – не отставала от него Салли, – в присутствии свидетелей?

– С чего бы, черт побери! А вот вы сможете доказать, что отправили мне письмо?

Может ли она? Нет, это немыслимо.

– У вас есть черновик, копия или ксерокопия?.. Нет? То-то же, – с нескрываемым облегчением улыбнулся он. – Дереку Уинтертону все ясно.

– Но я послала его! – воскликнула она, терзаемая одновременно гневом и отчаянием. Теперь ей уже никогда не оправдаться перед Максом. А значит, их отношениям настал конец. Однако, прикинула она, есть еще один выход...

Ее дядя! Он глава совета директоров. Он поможет ей, в этом нет сомнения. Правда, неизвестно, как все сложится, но поговорить с ним необходимо.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Ты не знаешь точно, – с тревогой спросила Салли, – когда дядя Роберт вернется из-за границы? – Она воспользовалась телефоном в кабинете Макса. Эллен сообщила ей, что мистер Маккензи уехал и ей ничего не известно о его возвращении.

– Я не в курсе всех путешествий Роберта, Салли, – ответила ей мать. – Дорогая, я слышу по голосу, что тебе нехорошо. Неужели ты... нет, это невозможно... порвала с Максом? И мы с Джеффом его никогда не увидим?

– Нет, мы по-прежнему помолвлены, но... я сейчас не могу объяснить. Мама, мне очень нужно повидать дядю Роберта.

– Попробуй связаться с его секретаршей, дорогая. Очевидно, его газета... как она называется?..

– «Стар энд джорнал». – Салли с трудом выдавливала из себя слова. – Да, там могут знать. Спасибо за совет, мама. Я скоро к тебе приеду.

Дежурный в «Стар энд джорнал» связал ее с секретарем мистера Роберта Фаусетта, главы совета директоров. Салли сразу назвалась и добавила:

– Я хотела бы поговорить с моим дядей, мистером Робертом Фаусеттом.

– Простите, мисс Дирлав, – отозвался звонкий женский голос, – но он пропутешествует еще недели две – сначала поедет в Сингапур, а потом еще куда-то. Не знаю, чем мне вам помочь. Думаю, что лучше всего оставить ему номер телефона; в общем-то, он собирался мне позвонить, понимаете?

Салли поняла.

– Все равно спасибо, – сказала она. – Но лучше ничего ему обо мне не говорите.

– Вот как!

У Салли забилось сердце. Она резко повернулась. Интересно, сколько времени простоял здесь Макс? Даже небрежно одетый, он прекрасно выглядит и может покорить любое женское сердце, мелькнуло у нее в голове.

– Прости, что я позвонила по твоему телефону, – проговорила она, стараясь подделаться под его холодный тон. – Я заплачу за этот звонок.

– Заплатишь? Как? – Он поднял брови, его многозначительный взгляд дал ей понять, что чувственность в нем вновь пробудилась, затем его лицо сделалось бесстрастным. – Ну как, удалось собрать для меня неоспоримые доказательства, что автор этих бесстыжих статеек – не ты?

Салли понурилась.

– Дерек Уинтертон отрицает, что когда-либо получал это письмо.

– Что и следовало ожидать, – цинично заметил он и, положив руки в карманы, прошелся по комнате, а затем стремительно повернулся к ней. – Главного ты добилась – о тебе раструбили до небес. И верно, это была отличная уловка: ты все хорошо рассчитала, приготовила себе путь к отступлению и в недобрый час решила сознаться. Ну что ж, мои подозрения оправдались и я угадал причину твоих действий. Жаль, что не сразу. Никогда в жизни я так не обманывался в женщине, – раздраженно воскликнул он, – и не судил так ложно о ее характере!

Салли порывистым жестом сняла кольцо и протянула его Максу.

– Возьми. – Но он так и не вынул руки из карманов. – Возьми, а не то я... – Она заплакала, слезы потекли по щекам. Но Салли быстро смахнула их и затихла.

Должно быть, Мэри незаметно прокралась в комнату. Вид у нее был испуганный и расстроенный. Наверное, девочка подслушала их разговор и что-то поняла.

Неожиданно возникнув перед Салли, она протянула ей руку.

– Вы плачете? – прошептала она, когда Салли, трясясь от глухих рыданий, наклонилась к ней. Детская ручка погладила ее по влажной щеке. – Вы тоже потеряли свою маму?

– Нет, дорогая, я... – Салли сама удивилась новому потоку слез. Я столько всего потеряла, подумала она. Улыбку Макса, когда он глядит на меня, тепло его рук, его мужскую силу в часы любви... Она попробовала усмехнуться: – Да, Мэри, так оно и есть.

– Посмотрите! – воскликнула Мэри, поднимая с дивана кольцо. – Это ваше, Салли. Вы его уронили?

– Оно не мое, Мэри, – покачала головой Салли. Голос у нее сорвался.

– Но раньше оно было у вас на пальце. Девочка с тревогой посмотрела сначала на нее, а потом на Макса. Тот взял кольцо и смерил Салли неприязненным взглядом. Зачем вы портите ребенку настроение, уловила она невысказанный упрек, девочка и без того расстроена разлукой с матерью.

– Дай мне твою руку, и я надену эту побрякушку куда надо.

Он назвал кольцо побрякушкой, а ведь оно ему недешево обошлось! Вот как низко он это ценит, как мало придает значения и кольцу, и той, кто его носит.

– Не думаю, что в этом есть хоть какой-то смысл, – усомнилась Салли, – но если ты хочешь...

– Да, я хочу этого.

– При том что так скверно ко мне относишься? Мы дошли до конца пути, Макс, и тебе это известно.

– Я уже говорил, что, когда обозначится этот пресловутый «конец пути», я дам тебе знать. А пока, – скрипучим голосом добавил он, – я буду тебе благодарен, если ты продолжишь игру. Веди себя так, словно не можешь без меня жить.

Он взял ее руку и надел кольцо на палец. За эти несколько минут она уже успела пережить разлуку с Максом, и ей сделалось страшно. Если без его кольца ей так тяжело, то сможет ли она вынести долгие, пустые, одинокие годы без самого Макса?

– Ну как твоя помолвка с великим Максом Маккензи? Состоялась она или нет? – спросил Джералд, когда Салли позвонила ему три дня спустя.

– Ее никогда не было и не могло быть, – объяснила она.

– Вопрос в том, – не отставал Джералд, – продолжаешь ли ты носить его кольцо! Судя по прессе, оно у тебя есть.

Салли с горечью усмехнулась.

– Это своего рода ссуда или, точнее, театральный жест. Знаменитый автор, – добавила она, – преподносит так называемой возлюбленной ценный подарок, то есть имитирует перед публикой свою любовь.

– Ты теперь говоришь как-то по-другому, – заметил Джералд. А я и есть другая, подумала Салли. Со времени нашей последней встречи я очень повзрослела. – Раньше ты никогда не бывала такой печальной. Конечно, это не мое дело, Салли, но не было ли между вами?..

Она промолчала.

– Было, – мрачно, но без гнева ответил он за нее.

Салли почувствовала, что должна как-то объясниться.

– Когда Макс и я... Джералд, это не был холодный расчет, по крайней мере с моей стороны. Я... – она твердо решила быть с ним откровенной, – я люблю его, Джералд. – (Теперь уже он ответил молчанием.) – Макс был со мной очень добр! Но сам он любит свою бывшую невесту, мать его ребенка.

– Скажи, мне не на что рассчитывать? – Джералд по-прежнему думал о своем.

– Я пыталась сказать тебе это еще перед отъездом, – напомнила ему Салли.

– А я тоже все это время был в отъезде, – уныло произнес он. – Последовал твоему примеру и отправился путешествовать. Но не надолго. И предупредил в школе о поездке. Мне не раз предлагали преподавать за границей: в Америке, в Южном полушарии. Теперь все зависит от развития событий.

– Мне жаль, Джералд, – мягко ответила Салли, – но...

– Не бери в голову. Дело не в одной тебе. Один человек пока тоже не собирается умирать от...

Мэри на цыпочках подкралась к Салли и потянула ее за руку.

– Вы говорите с моей мамой? – задала она вопрос.

– Нет, кукленок, – прошептала Салли. – Его зовут Джералд. Он мой друг.

– А откуда здесь ребенок? Это тот самый? – полюбопытствовал Джералд. – В газетах пишут, что девочка – дочь сама знаешь кого и его бывшей возлюбленной.

– Джералд, мне неизвестно, кто ее отец. Я думала об этом, но...

– Почему же ты не спросила меня? – Резкий голос, раздавшийся сзади, застиг Салли врасплох. По спине у нее потекли струи холодного пота.

– Мне пора кончать, Джералд, – торопливо проговорила она.

– Ничего, я понял. Я с тобой не прощаюсь. – Он повесил трубку.

– Прости, – сказала Салли. – Это меня не касается...

– Салли... – Мэри ощутила, что напряжение вновь начало нарастать. – Давайте прогуляемся вокруг бассейна Макса, а?

Просьба девочки сразу напомнила о тетушке Делии в Новой Зеландии и пережитом там счастье. Салли чуть не разрыдалась.

– Конечно, лапочка, – ответила она, обрадовавшись, что ей удастся на время скрыться от пронзительного взгляда Макса.

– Я с удовольствием проясню ряд запутанных обстоятельств, которые тебя так беспокоят. – Макс решительно встал на пути у Салли, когда она направилась к себе в комнату. Салли только что уложила Мэри в постель и пожелала ей спокойной ночи.

Время было позднее, обычно она ложилась раньше, но девочка долго не засыпала и в перерывах между сказками спрашивала: «Когда приедет моя мама?» – вынуждая Салли неопределенно отвечать: «Скоро».

– О чем ты говоришь? – с наигранным недоумением отозвалась Салли, хотя прекрасно поняла суть его слов. Она с беспокойством поглядела на дверь, ведущую в комнату Мэри, и Макс, перехватив ее взгляд, предложил:

– Может быть, зайдем ко мне?

Он провел ее в свою спальню. Салли показалось, что она обставлена уж очень по-мужски. Преобладали темные тона, лишь усугубляя ее и без того мрачное настроение. Тут нужна женская рука, но Салли отогнала от себя эту мысль. Женщина в доме рано или поздно появится. И ее будут звать отнюдь не Сарой Дирлав.

Макс закрыл дверь и прислонился к ней, положив руки в карманы. Одного взгляда на его стройную и крепкую фигуру оказалось достаточно, чтобы в Салли мгновенно проснулась женщина. Ей почудилось, что тело ее закружилось в каком-то пьянящем танце. Он тоже обвел ее чувственным взглядом, задержавшись на полурасстегнутом воротнике белой блузки и обтягивающих джинсах, не скрывающих очертаний узких бедер.

– Я собираюсь внести ясность в то, что вы так оживленно обсуждали с твоим приятелем, короче говоря, открыть тебе, кто отец Мэри.

– Я уже упоминала, – холодно отрезала она, – что это меня не касается. Тебе незачем разъяснять, но спасибо за предложение.

Ее ледяной тон явно рассердил его, он ведь не представлял себе, чего ей стоила подобная реплика.

– И тем не менее я скажу правду. Можешь скормить ее волчьей стае, как ты именуешь своих коллег-журналистов.

– Я уже сто раз говорила, – вновь сорвалась она, – что они не мои коллеги!

–Нет?

Салли сделалось плохо от его пронизывающего взгляда, а цинизм Макса подействовал на нее как едкая жидкость.

– И все же я воспользуюсь случаем, чтобы ответить прямо, являюсь ли я отцом Мэри. Так вот, категорически заявляю, что Мередит Эндерли – не мой ребенок, а я – не ее отец. Надеюсь, ты это поняла? – Последнюю фразу он произнес сквозь зубы.

– Я... – Салли вскинула голову. – Почему я должна?.. – Она прекрасно сознавала, что ее слова прозвучат провокационно, но разве он сам потрудился подумать, как ее обижают обвинения в связях с прессой? – С какой стати я должна доверять тебе больше, чем ты мне?

– Потому что ты... – Он оторвался от двери, и не успела она опомниться, как очутилась в его железных объятьях, из которых нельзя было вырваться. Его рот скривился. – Я думал, что знаю себя. До того как ты появилась, я считал себя человеком вполне рассудительным и мягким. Меня нелегко распалить, а если такое случалось, я никогда не терял самообладания. Но ты, ты, маленькая интриганка, пробудила во мне жестокость и самые примитивные чувства, о которых я даже не подозревал. Ты разбудила во мне похоть...

Он схватил ее за копну волос и запрокинул ей голову назад, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. И хотя Салли испугало его ожесточение, все в ней сладко заныло. Она не пыталась вырваться, когда он впился в ее губы яростным и беспощадным поцелуем.

Наконец Макс оторвался от нее, и саркастическая усмешка исказила его лицо.

– Как же меня обманула твоя скромность, – скрежещущим голосом произнес он, – преданная забота о родителях, да и вся притворная наивность! Я не могу простить тебя за двойную игру, за то, как ты меня подставила, за хитроумное вторжение в мою личную жизнь. Ты так искусно изображала наивную простушку, что я невольно поймался и не разгадал твоего коварства.

– Это неправда, – изнеможенно запротестовала она, – ты заблуждаешься...

Но Макс ее не слушал.

– Ты... – резко бросал он ей в лицо, – ты встала преградой между мной и моей работой. Я просто не могу сосредоточиться, а о творчестве уж и не говорю! – Он грубо встряхнул ее за плечи. – Я должен вычеркнуть тебя из своей жизни, из памяти, довольно, мисс Дирлав, этих надоевших эротических игр!

Он резко разжал руки. Слезы градом катились у Салли по щекам, стекали на распухшие губы, но его это совершенно не трогало. Он не сознавал, как больно обидел ее, да к тому же чуть не порвал ей платье.

Не успела она перевести дыхание, как он снова схватил ее, жесткие губы нащупали ее рот и стали терзать поцелуем, но она уже не чувствовала боли. Ее руки лихорадочно заметались по его телу, ладони поглаживали мускулистый торс, а ногти невольно оставляли отметки на коже, когда Макс прикасался к точкам, доставлявшим ей жгучее наслаждение.

Он рывком поднял ее на руки и бросил на кровать. Она услышала, что шепчет его имя. Ощущение окутывающего ее мужского тепла помогло Салли расслабиться и снять сковавшее тело напряжение. Она почувствовала бурный всплеск восторга и желания. Ее захлестнула волна счастья. Он вновь был с нею, он принадлежал ей, и овладевшая Салли страсть опьяняла ее до беспамятства. Тело начало откликаться на его малейшие прихоти и требования, а из груди вырывались невольные вскрики. Каждое его прикосновение действовало как электрический ток. Салли подумала, что сойдет с ума, если их любовная игра еще продлится. Но тут он как будто сжалился и, проникая в нее все глубже и глубже, наконец дал полную волю своей плоти, позволив и Салли окунуться в неземное блаженство...

Много позже Макс дал ей наконец возможность отдохнуть, и Салли обвилась вокруг него своим гибким телом. Вскоре она задремала, но через минуту пробудилась и прислушалась к его мерному дыханию. Кажется, Макс тоже уснул. А ей, несмотря на усталость, не спалось. Она мысленно вернулась к недавней любовной сцене.

Макс был с нею груб и напорист, но ведь она не сопротивлялась. Он вел себя беспощадно, и, кроме удовлетворения своей похоти, его ничто не волновало, но ведь она добровольно прошла вместе с ним основную часть пути.

Его любовный опыт не просто покорил ее, но и поднял к вершинам волшебного наслаждения. И однако... однако в нем, как и прежде, ощущалась некая отчужденность. Она уступила ему не без горечи и вовсе не потому, что не могла устоять. Салли желала убедиться, что его имидж, которому он придавал такое значение, в ее глазах ничуть не потускнел. С другой стороны, ей хотелось окончательно уяснить для себя, что она всего-навсего его «временная невеста» и, когда они расстанутся, у нее не будет к нему никаких претензий.