Текст книги "Затмение Луны и Солнца"
Автор книги: Лидия Лесная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
ВАСИЛИЙ – МЕСЯЦ ЯСНЫЙ, ПАНТЕЛЕЙ – КРАСНО СОЛНЫШКО
Из Кедрозера ходили рыболовы за червяками в Лижму, за три версты. Смешно кажется? А правда. Не было в Кедрозере червяков хороших. Земля у них, – что за земля? – Одна глина да камни! И если у Савиных в хлеву и можно было когда червяков найти, так разве только самых завалящих – бледные да жидкие, так под пальцами и плывут. А в Лижме и земля черная, и, главное, гора из опилок навалена. В тех опилках черви – первый сорт. Бывало рыбаки так приступом эту гору и берут. Так и копошатся там, лопатами ковыряя закаменелые опилки. На этот раз чудное представление увидали лижемские рыбаки. Знали они Пантелея за степенного человека, молчаливого. Знали сына его Василия за грамотея и до пляски не охочего, а тут вдруг – на поди – кружатся оба на горе чуть не в присядку. То Пантелей столбом стоит, а Василий вкруг него ходит, то отец сына своего обхаживает, ровно индюк индюшку ранней весной. Что за диво? Стали поближе подходить, чтобы послушать, о чем говорят они, – и еще того чудней стало. Слышат, говорит им учитель:
– Теперь ты, Пантелей Семеныч, стой, будто ты – солнце, а я, будто землей, – ходить вокруг тебя буду. А ты, Василий, – луна, и ходи вокруг меня.
– Теперь ты, Пантелей, стой, будто ты – солнце…
Ребятишки, как услыхали, не стерпели, прыснули и – брысь во все стороны:
– Пантелей – солнце! Вот так закуска!
Увидал Пантелей, что стоят вокруг и глазеют, конфуз взял его:
– Ну, будет, ладно, дома покажешь. – И принялся за дело.
– Нет, ты нам сейчас покажи, – говорит Василий, – пускай их смотрят. Сергей, ты будешь солнцем: стой и не двигайся, а я, будто землей, вот я хожу вокруг тебя. Так, Яков Иваныч?
– Нет, не так. Ты ходить-то ходи, а кроме того, волчком на месте полный круг делай.
– Для чего же так?
– Как же иначе день и ночь будут? Ты вот все лицом да лицом к солнцу. Стало-быть, все день на тебе да день, а на спине твоей все время ночь. Так не годится. На спине у тебя Америка, там тоже люди живут, – и солнышка и им надобно.
– Верно. Земля вокруг себя оборачивается, потому день и ночь происходят. Этим боком повернулся – тут день, другим боком – здесь день.
И Василий вертелся волчком перед Сергеем, в то же самое время двигаясь вокруг него.
– А оттого, что я вокруг Сергея хожу, делается зима и весна, лето и осень? – спросил Василий.
– Правильно. А я за луну, – сказал Яков Иванович, – я вокруг земли хожу.
– А почему, Яков Иваныч, луна не греет? – спросил Сергей.
– Потому что она не имеет своего тепла, даже света своего не имеет.
– Луна-то?
– Конечно. Она светит не своим светом, а солнечным. Солнце ее освещает, она и светлая. Возьми в потемках наведи из соседней комнаты свет от лампы на какую-нибудь вещь, хоть на стакан, что ли. Если все остальное будет темное, и только стакан светлый, каждый скажет, что стакан светится, пока ты не объяснишь, что его соседняя лампа осветила.
– Так. А теперь затмение давайте сделаем. Значит вы, Яков Иваныч, когда окажетесь между мной и Сережкой, и закроете его от меня, – стало-быть, солнце мне не видно, и я называю это затмением. Так что ли?
– Так.
– А затмение луны как будет?
– Вот как.
И Яков Иваныч стал так, что Василий оказался между ним и Сережкой.
– Земля закрыла от меня солнечный свет, – стало-быть, я потемнел. Ты меня затмил, Василий, вернее не ты, а твоя тень.
Земля закрыла солнечный свет…
– А тень земли тоже круглая, как и луны?
– Конечно, тоже, ведь наша земля круглая, она – шар. И луна шар.
– А солнце?
– И солнце – шар. Только земля и луна – шары затверделые, а солнце все расплавлено, все кипит. И вот, когда…
Тут Сергей перебил его:
– Погоди-ка, Яков Иваныч, я не понял вот чего. Ты говоришь, что Васька вокруг меня ходит, и на нем от этого делается зима и лето.
– Не на Ваське, а на земле.
– Ну да, на земле, Васька-то, ведь, земля наша. Так вот этого-то я и не понял. Почему это, если земля вкруг солнца ходит, она то жарче, то холоднее становится? Разве солнце с одного бока жарче греет, а с другого холоднее?
– Нет, суть не в этом. А я тебя так спрошу: если летом солнце прямо над головой твоей стоит в полдень, – жарко?
– Жарко.
– А когда оно к закату все ниже да ниже склоняется, – прохладнее становится?
– Конечно.
– Вот в этом-то разгадка и есть. Косые лучи греют слабее, прямые – сильнее. А земля движется вокруг солнца наклонная слегка, – не так как Василий двигается, ровно стоя, а как если бы он подвыпил и косяком пошел. И потому в иных местах попадают на землю лучи прямые и делают лето, потом они идут косее, и помаленьку холоднее делается – осень наступает, потом зима, а затем снова выравниваются лучи, и приходит весна.
– Стало-быть, – говорит Вася, – не могу я землей быть. Я не пьющий и косяком ходить не умею.
Вдруг Яков Иваныч застонал и обеими руками стал скрести шею.
– Ох, не могу больше, сил никаких нет! Пантелей Семеныч, – закричал он, – как хотите, а я ушел, не могу больше терпеть: мошки загрызли до смерти.
И правда, – мошки черной тучей все время кружились над бедными рыбаками и жалили немилосердно сквозь рубашку, забирались в рукава, забивались в нос и рот.
– Ну, пойдем, пойдем, – согласился Пантелей, разгибая с трудом спину. – Червяки больно хороши, правда, а и мне невтерпеж стало от мошек проклятых, затмения на них нет.
– Вот верно, – откликнулся Василий, – нашло бы затмение на недельку, все бы они пропали, правда, Яков Иваныч?
Но Яков Иваныч уже бежал вниз с опилковой горы, раздирая в кровь грудь и руки.
– Пойдем скорей, выкупаемся, – кричал он снизу, – я говорить больше не могу, помираю!
Все побежали к реке, окунулись, поплескались и, освеженные, быстро двинулись домой.
ПЕРЕПОЛОХ В ДЕРЕВНЕ
Настала зима. Как-то Василий был в потребиловке, – мать просила пшена купить да дрожжей. Купил, возвращается, а с почты ему кричат в окошко:
– Василий, зайди-ка на минутку, возьми письмо, в вашу деревню передай.
Оказалось, письмо Якову Иванычу из города. Василий быстрым ходом – домой, знал, что учитель доволен бывает всякой вести городской. Подходит к деревне, издали видит – Яков Иваныч на берегу дрова колет.
– Яков Иваныч, письмо тебе!
Тот, как письмо распечатал да глянул в него– Васька! – кричит, – мы с тобой завтра затмение увидим!
– Да не может быть!
– Верно! Из города пишут мне, что 8 февраля будет.
– Солнечное?
– Лунное!
Книжку под мышку – айда всех оповещать: собирайтесь, мол, завтра к девятому часу на берег озера – будем затмение лунное глядеть.
Батюшки! Что тут пошло! Ребята прыгают, старухи крестятся, молодежь Якова Иваныча на части рвет: рассказывай!
На улицу все высыпали, Яков Иваныч опять Сергея – солнцем ставит, Василия – землей, Петра – луной, громко объясняет, все слушают – гам, шутки, смех.
– И чего галдите? – сердито сказал старик Савин, проходя мимо. – За грехи нам это посылается, знамение это нам, чтобы опамятовались мы, надо в тишине встретить чудо. А вы, как на ярмарку, собрались.
– Какое же тут знамение? – спросил Василий, – если ученые его за сто лет предсказать могут? В стачке они с небесами, что ли?
Старик только рукой махнул и дальше пошел. И что он мог ответить? Конечно – ничего.
На другой день с утра шел снег и все небо было закрыто тучами. Ребята ходили, как пришибленные – так они надеялись увидеть затмение, и вдруг – ничего видно не будет. Вот досада! И нельзя будет доказать Савину, что про затмения ученые знают лучше других прочих граждан. Но к вечеру поднялся ветер, тучи понемногу рассеялись, высыпали звезды. На берегу озера, как в праздник какой, ходили девушки с парнями. На крылечках сидели старухи и старики. А собаки лаяли на луну. Спать никому не хотелось.
– Смотрите, смотрите, – сказал Яков Иваныч, – на краюшке луны уже показалась тень.
– Гляди! Тень!
Черная тень закрыла край луны и стала медленно двигаться к середине.
– Ох, батюшки-светы!..
– И что же это будет?
– Глянь, Петька, глаз ейный закрыло заслонкой!
– К войне это, что ли?
– К голоду, мать моя, к голоду!
– И не к войне, и не к голоду! – крикнул Василий, – нам Яков Иваныч все объяснил. Земля встала между луной и солнцем и свет закрыла. Черная заслонка эта и есть тень земли. И никаких страхов в этом деле нет.
– И вся луна закроется? – спросил Сергей.
– Нет, – это затмение будет частичное. А иногда закрывается и вся луна, – тогда затмение называется полным.
– Медленно как наползает, тень-то.
– Да, она часа полтора надвигается.
Понемногу стали расходиться: кому спать захотелось, кому холодно стало. И на берегу осталась только молодежь. Прошло три часа. Луна медленно освобождалась из тени, и становилось опять светло.
– Солнечное затмение наверное красивее? – спросил Василий.
– Конечно, красивее. Занятнее оно. И многому научить может.
– А чему научить?
– Я говорил уже тебе, что во время затмения вокруг солнца ясно видна корона. Эту корону изучают астрономы и по ней узнают: из чего солнце состоит, что на нем найти можно. И таким путем узнали, что на солнце есть расплавленное железо, есть соль наша…
– Соль, с которой кашу едят?
– Не самая эта соль, а то, из чего соль составлена. И во всяком случае, удалось познакомиться с солнцем лучше, чем раньше, когда не научились еще рассматривать его во время затмений.
– Эх, – вздохнул Василий, – и хорошо же ученым живется! Наставил трубу – и на луну переехал. Надоела луна – землю изучай. Все им видно, все понятно… А мы что? Ничего-то мы толком не знаем…
– А ты как думаешь? – рассмеялся Яков Иваныч, – ученые из другого теста, что ли, слеплены, чем ты? У них и ноги, и руки такие же, и хлеб такой же они едят. Хочешь, и ты ученым станешь?
– Я-то? Каким способом?
– Очень простым.
– Ну, скажи, скажи, что делать? Я сделаю.
– Учись.
Василий свистнул:
– Эка! Хватил. Об том я и говорю. Если бы мог я…
– Каждый может. Крепко захочешь – все сможешь: среди ученых много было и есть таких, которые вышли из рабочих и крестьян.
Знаменитый ученый Ньютон, который положил начало точным вычислениям в науке о солнце, луне и звездах, был сыном английского крестьянина, и мать его хотела, чтобы он после смерти отца занялся крестьянским хозяйством, но его тянуло к науке – он в науку и пошел. И таких, как он, немало.
– Трудно это… трудно… – задумчиво ответил Василий.
– Когда в старину ученых на кострах сжигали за науку, им, наверное, тоже нелегко было. Однако, они продолжали свое дело. Одного искалечат – десятки других по его дороге идут. А учиться, конечно, трудно. Все трудно. Землю пахать ведь тоже нелегко.
– Конечно, нелегко, – кто говорит!
Затмение кончилось, и на темном небе ясно светила луна. Все разошлись, и только двое, Василий с Яков Иванычем, все сидели на куче оледенелых бревен и говорили о том, как человек побеждает природу, и как он победит ее до конца.
Спать легли, когда уже светать стало.
