Текст книги "Беги"
Автор книги: Лидия Давыдова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
17
Ребекка зашла в свою комнату. Здесь она оставалась ночевать, когда была её очередь дежурить.
Аккуратную комнату Ребекка запирала на ключ и не позволяла заходить сюда «этим». Она привезла из дома плюшевый розовый плед, удобную подушку, чёрно-белое постельное бельё и неоновую дизайнерскую лампу – светящиеся буквы яркого синего цвета dream merda.
По вечерам Ребекка укутывалась в плед, заваривала травяной чай и читала комиксы «Марвел».
«Ты – мой супергерой», – говорила она бывшему.
Ребекка уселась за белый стол и раскрыла свою тетрадь цвета хаки, куда записывала подробно всё то, что случилось сегодня в «каза фамилья». Она знала, как они боятся её записей, как трепещут. Ну, во-первых, такие правила. Она должна фиксировать прогресс каждой женщины. У каждой мамочки свой проект, своё досье. Любая проверка могла потребовать показать, как происходит ежедневная «интеграция в нормальную жизнь».
Главная цель каждого, кто входил в систему, а значит, попадал под внимание социальных служб, – выйти в нормальную жизнь и стать независимым; главная цель социальных работников и всех тех, кто принадлежит системе, включая такие вот «каза фамилья», – проследить за тем, что мама делает всё возможное, чтобы обеспечить своего ребёнка нормальными условиями. Самое важное, о чём заботились социальные службы и волновался суд по несовершеннолетним, – это дети.
Ребекка тщательно выводила каждую букву: у неё был ровный разборчивый почерк, и она писала лучшие отчёты. Ей это и хозяйка Моника говорила, мол, её записями все зачитываются – и сама хозяйка, и социальные работники. Это не просто отчёты, а произведения искусства. Когда-то она и книгу мечтала написать. Она много о чём мечтала. Ребекка достала из нижнего ящика маленькую коробочку, вынула оттуда кольцо с крохотным бриллиантом, надела его и покрутила вправо-влево.
Смелости выбросить так и не хватило.
Рядом с кольцом лежала фотография. Она и он на яхте. Сардиния, северное побережье.
Всё было бы у них хорошо, если бы не та русская…
Дописав отчёт, Ребекка довольно отложила тетрадь, сняла розовые балетки, устроилась поудобней на кровати, подложив под изголовье подушку, взяла с тумбочки рядом с кроватью комиксы и села листать журнальчик, хрустя чипсами.
Фрагменты из отчёта воспитателей:
Зина
На просьбу не говорить с дочкой на своём языке огрызнулась
Убирать ванную отказалась
С дочкой говорит грубо
Ворует печенье
Работу всё ещё не нашла
18
Воздух наполняли благовония, на полу и подоконниках мерцали свечи.
– Намасте, – произнесла йогиня, сложив руки на уровне груди.
Анита сидела на пёстрых мягких подушках и благоговейно смотрела, как йогиня раскладывает перед собой карты Таро.
– Что же, давай посмотрим, – она нежно дотронулась до карт.
Пальцы йогини были унизаны кольцами с какими-то символами. Серебро колец блестело в мерцании свечей.
– У тебя вот что, – она взяла одну из карт. – Эта карта означает войну. В тебе слишком много мужской энергии. Ты продолжаешь дышать маткой?
Анита кивнула.
– Да, но я не думаю, что это как-то может повлиять, – Анита постаралась говорить самым своим женственным голосом. – Позавчера он запихнул ризотто сыну! – Она поёрзала на подушке взад-вперёд, изо всех сил пытаясь не нарушить гармонию этого наполненного светлой энергией места своими сомнениями.
Йогиня глубоко вдохнула и выдохнула, одарив Аниту умиротворённой улыбкой:
– Помни, дорогая, любой ситуации можно избежать, если не провоцировать. Огонь можно погасить задолго до того, как он возник. Я пропишу тебе одну сильную медитацию. Она будет наполнять тебя ещё большей женственностью и спокойствием. Ведь именно женщина ответственна за атмосферу в доме.
Йогиня уселась в позу лотоса.
– Омммммм, – произнесла она.
Анита попыталась наладить дыхание.
– Омммммм, – повторила она за ней.
Звук завибрировал внутри.
Анита дышала и представляла те образы, которые описывала йогиня.
Она пыталась следить за дыханием, но в голове прыгали мысли.
В ней правда слишком много мужской энергии, а у Бруно на работе проблемы. Поменялся начальник. Старый, тот, что взял Бруно ещё стажёром, ушёл на пенсию. Новый тип оказался совершенно больным на голову. Устраивает проверки каждую неделю, просит строчить бесконечные отчёты. Даже контроль входов и выходов наладил. Теперь, чтобы зайти и выйти, надо было пользоваться специальной карточкой. Бесконечным кофе-паузам пришёл конец. Бруно уже сделали два замечания, ещё одно – и его могут уволить. Остаться без работы, когда у тебя ипотека, кредит на машину и семья, категорически нельзя.
Возможно, она и правда его провоцирует. У него такой сложный период. Она постарается быть ещё мягче, чтобы её женская сила наполнила дом светлой энергией.
Они справятся.
Постепенно Аните удалось отмахнуться от бубнящего голоса и погрузиться в медитацию. И вот уже она поднималась над землёй и устремлялась в поток золотого сияния.
19
Галя отвела Беатриче в школу и отправилась в центр.
Первые месяцы жизни в Милане она не могла поверить, что вот так спокойно передвигается по городу.
Может выйти сама за продуктами.
Может сама отвести и забрать дочку из школы.
Может говорить с незнакомыми прежде людьми.
Галя привыкла, что без Адольфо шагу ступить не может. Он отвозил её в супермаркет, потому что Галя не умела водить, а пешком до магазинов в их деревне было не добраться. Она хотела научиться водить машину, но нужно было учить правила в местной школе вождения, конечно, по-итальянски. Галя на нём кое-как говорила, но не настолько, чтобы всё понимать в автошколе.
Адольфо ходил с Галей почти во все места, где надо было улаживать бытовые вопросы. Разве что к семейному доктору или педиатру Галя выбиралась сама, потому что оба находились в десяти минутах ходьбы.
«Он так о тебе заботится», – говорила ей мама.
Галя тоже так думала. Она была уверена в этом в первый год жизни Беатриче. Но когда дочка начала ходить и Галя стала чаще бывать на детской площадке и общаться с местными мамочками, когда кто-то из них начал звать её в гости, она увидела, что у Адольфо постоянно находились какие-то дела именно в тот вечер, когда она хотела пройтись или выпить кофе с новыми знакомыми. То его родители внезапно звали их на ужин, то к ним вот-вот придёт друг Адольфо и Галя должна готовить, то именно в этот вечер он страсть как соскучился и не хочет её отпускать. Не говоря уже о том разе, когда Галя, познакомившись с владелицей маленького магазина, получила внезапное предложение подрабатывать по утрам. (Как удачно! Ведь Беатриче как раз пошла в детский сад.) Но где там! Адольфо так разозлился: «А кто будет готовить мне обеды?», что Галя решила не усугублять. Деньги ей особо были не нужны, она просто хотела начать с кем-то дружить и втянуться в эту новую итальянскую жизнь, которая успела сузиться до их дома и дороги в детский сад.
Постепенно знакомые перестали звать её в гости, а одна русскоговорящая подруга перестала приходить сама, ведь Адольфо терпеть не мог, когда кто-то говорил на языке, который он не понимал.
Когда Галя впервые спустилась в миланское метро, она испытала детский восторг. Как будто ей, маленькой, доверили сходить за продуктами самостоятельно, дали при этом много денег и сказали, что она может оставить сдачу себе.
Да, в «каза» ей надо было сообщать воспитателям, где она. Приходить домой вовремя, уважать правила, но это всё не могло сравниться с той тотальной изоляцией и состоянием страха, в котором Галя жила последние шесть лет.
Она вышла из трамвая и остановилась перед нарядным зданием. Здесь, в Италии, она привыкла, что здания называют палаццо. Чудно как. Галя робко прошла сквозь широкую арку распахнутой деревянной двери. Из окошка слева выглянула пожилая женщина с аккуратными седыми локонами:
– Синьора, вы кого-то ищете?
Услышав имя, женщина, оказавшаяся консьержкой, указала на лифт. Лифт был старинным, с металлической сеткой и плюшевым красным диванчиком внутри. Не хватало только человека в белых перчатках, который нажимает на кнопки.
Кристина в чёрном пиджаке, алой блузе с пышным бантом, юбке-карандаше и с голыми загорелыми, на редкость стройными и худыми ногами (интересно, неужели она пойдёт в офис без колгот?) пыталась вдеть в ухо серёжку.
Из дверей вышел молодой мужчина с залысинами. Он улыбнулся, протянул Гале руку и представился:
– Франческо, piacere, – чмокнул в щёку Кристину, попрощался, взял пальто и вышел.
– Я вам всё покажу. Давай на «ты»? – предложила Кристина.
Она провела Галю по длинному коридору в детскую.
– Ох, у вас детишки? – спросила Галя.
Кристина улыбнулась:
– Да, София. Мы забираем её на выходные, а вообще она за городом живёт, так лучше, здесь такой воздух, – и она сморщила свой красивый носик.
Кристина показала спальню, студию мужа, две ванные комнаты и главное своё богатство – отдельную гардеробную.
– Вот здесь мне нужна сегодня помощь…
Гардеробную размером с бар, в котором работала Галя, заполняли ряды обуви, пиджаков, платьев, курток, шуб. Такие комнаты она видела только в фильмах.
– Это всё ваше? – робко спросила Галя.
– Ну, тут затесалась пара вещей мужа, но в целом здесь только моя одежда. Мы, собственно, из-за этой гардеробной и купили квартиру. – Она засмеялась, но потом осеклась и быстро заговорила:
– Мне нужен человек для… – Кристина потёрла переносицу, пытаясь подобрать слова, – порядка, вот! – улыбнулась она. – Каждое утро, пока мы на работе, было бы идеально. Ну, там… вешать бельё, гладить, влажная уборка, всякое такое. Анита сказала, что у тебя есть пара часов перед баром, так? А если иногда у тебя получится что-нибудь на вечер приготовить – вообще хорошо. Ты умеешь готовить?
Галя перечислила всё, что умела. Каждый день Адольфо требовал новое блюдо, и она научилась всем его любимым домашним рецептам.
Услышав слово «борщ», Кристина закатила глаза.
– Не, вот борщ мой муж точно не поймёт. – Кристина посмотрела на свои «Ролекс». – Ключи можешь приносить потом в бар, я всё равно там обедаю сегодня. И у меня есть ещё запасные. Всё, мне пора.
Галя осталась одна и принялась за уборку. Подняла разбросанные вещи и аккуратно сложила. Грязную одежду отнесла в специальную комнату. Пространство со стиральной машиной и сушилкой было размером с их комнатушку, там пахло свежестью. Какие-то вещи сушились на металлической штуке, какие-то крутились в ещё одной стиральной машине, или нет, это не стиральная машина, а сушилка, точно. Как здорово, целая отдельная комната для белья!
Галя зашла в ванную комнату, вытерла зеркала, прошлась по мебели из благородного розового камня. По краю ванны стояли баночки, шампуни, груды твёрдого разноцветного мыла, ароматные свечи в стеклянных держателях. Убирать такую роскошную ванную было одно удовольствие. Это тебе не больница.
Итальянские дети, включая дочку Кристины, живут в красоте, а Беатриче вынуждена ютиться в убогой коммуналке, по-другому и не скажешь. О коммуналке Галя знала не понаслышке. Она до двенадцати лет в такой жила. Сиденье на унитаз у них было личное, съёмное. В ванной они с семьей не мылись: ездили к бабушке. Только душ.
В абсолютно белоснежной спальне Кристины белой оказалась не только мебель, но и постельное бельё, ковёр, занавески и люстра.
Галя застелила кровать и принялась вытирать огромное зеркало белого шкафа. Она отошла на пару шагов назад и мельком глянула на свои ноги. Сегодня Галя надела свою единственную юбку, вообще она юбки не любила.
«Ноги у тебя немного кривоватые, но ничего, это редко, когда у женщины и правда стройные красивые ноги», – говорила мама, подшивая Гале очередное платье, прикрывающее коленки.
Галя не обижалась на маму за «кривоватые ноги», особенно когда поцеловалась раньше своей длинноногой подруги. Раз у неё есть парень, значит, она имеет ценность, значит, кому-то нужна, даже с кривыми ногами.
Она смела пыль с комода, аккуратно протёрла стекло свадебной фотографии Кристины и Франческо. Такой приятный муж. Он казался Гале очень вежливым, улыбался. Порой она слышала в баре, что Кристина была им недовольна, но почему, понять не могла. Франческо уважал Кристину, разговаривал спокойно. А вот сама Кристина – нет. Закатывала глаза, говорила, что он ничего не понимает, а когда секретничала с подружками, жаловалась, что он скучный.
По мнению Гали, скучный – это самое то. Значит, ты точно знаешь, чего от него ожидать. Он явно Кристину не бил, скорее всего не изменял, по крайней мере, на его рубашках следов от помады Галя не обнаружила. У Адольфо такие случались. Пару раз она смолчала, но когда следы появились в третий раз, она не выдержала и сказала ему об этом.
Галя закрыла глаза. Дикая боль в животе. Беатриче скулит. Они выбегают из дома…
Сушилка запищала, Галя вытащила ароматные вещи и начала гладить. Закончив уборку, она прошлась ещё раз по квартире, поправила вазу на столе, взбила подушки на диване, усадила мишек и слонов на детской кроватке. Вроде всё, уложилась в два часа.
За два часа каждое утро Кристина обещала платить 30 евро. Если учесть, что приходить надо пять раз в неделю, в конце месяца приличная сумма получалась. 600 евро.
Галя шла на работу в кафе и пыталась вспомнить свои подсчёты. Сколько именно не хватало до заветных пяти тысяч.
Фрагмент из отчёта воспитателя:
Нашла ещё одну работу, покупает свою еду. У ребёнка дырявые кроссовки. Утром завтраком не покормила, повела сразу в школу.
20
Кристина, как всегда, ворвалась, Снежана вплыла, Анита спокойно зашла. Девушки устроились у окна. Галя заметила и кивнула. Сегодня её поставили на бар учиться делать кофе, а заодно резать фрукты для мачедонии, так назывался фруктовый салат. С самого первого дня в Италии Галя благоговела перед кофемашинами – стильными мощными конструкциями и перед бариста, которые ими управляли.
Её завораживало то, с какой скоростью они вынимали стальные штуковины под названием «рожки», затем стряхивали ненужный кофе, утрамбовывали свежий и вставляли обратно. Нравилось наблюдать, как в белые чашечки капает тоненькая струйка орехового цвета. Хотелось понять, от чего зависит вкус кофе: от воды, качества зерна или ещё чего. В общем, Галя хотела научиться всем кофейным премудростям. Раз в медицину она вряд ли вернётся, может, ей стать барменом?
Подруг обслуживал тот самый «влюблённый в Снежану» официант. Заметив Снежану, он изменился в лице, поправил волосы, выпрямился и нарочито сексуальным голосом рассказал, что сегодня в меню. Снежана смотрела в окно и делала вид, что не слышит. После слов «а на десерт…» она прервала его:
– Десерт потом. Мне салат. Обычный. И огурцы положите. Спасибо.
– Девочки, вы не поверите, – зашептала Кристина, – помните, я говорила про Наташу, ну ту, с виа Моцарт? Там же случилась катастрофа, муж всё-таки отобрал у неё детей. Её лишили родительских прав.
Анита неловко задела вилкой бокал:
– Как это отобрал детей? А разве так можно? В Италии же закон на стороне женщины. Вроде бы, – добавила она уже менее уверенно.
Кристина принялась красочно обрисовывать ситуацию, словно выступала в суде перед присяжными. Муж узнал, что она изменила, разозлился, собрал доказательства, что она никудышная мать.
– Общая знакомая рассказала, что на суде он даже её фото из «Фейсбук» показывал: то она позирует с коктейлем, то на фоне клуба.
– И что? При чём здесь фото из клуба? – вырвалось у Снежаны.
– При том, что он обвинил её в алкоголизме, ну и добавил, что она не очень хорошо себя вела – гуляла, дебоширила, о детях не заботилась, изменяла. Короче, видимо, судья посчитал её… – Кристина наклонилась и прошептала: – ПУТАНОЙ, – и она со звуком потянула любимый коктейль, придерживая розовую соломинку пальчиками с маникюром цвета «Феррари».
– С ума сойти, – покачала головой Снежана.
Обычно бледное лицо Снежаны вспыхнуло нежно-розовым румянцем. Мысль о том, что измены могут так сильно испортить красивую жизнь, никогда не приходила в её прекрасную голову.
– Какой же он стронцо, – покачала головой Анита. – И неужели никто не мог доказать обратное?
– В том-то и дело! – воскликнула Кристина. – Она работала на фрилансе на русском языке, итальянский язык не знала, с мужем говорила по-английски, ни с кем из итальянцев не дружила, в школьном чате детей не состояла, жила в каком-то своём мире. Никто не может доказать её социальную адекватность и состоятельность как матери.
– Ну так о любой из нас можно сказать – «несовершенная мать», – пожала плечами Снежана.
– Да, девочки, – затараторила Кристина, – меня бы точно посчитали никудышной, если бы узнали, что я Софию по выходным только вижу.
Анита зажевала нижнюю губу. Сколько раз Бруно кидал ей: «Какая из тебя мать». Сколько раз она пыталась сказать ему, что эти слова разрушают их семью.
Снежана смотрела в одну точку. Она увлекалась то живописью, то фотографией, вопрос «пойти на работу» у неё никогда не стоял. Она тоже живёт в пузыре. Снежана выпрямила спину. Нет, за Микеле она совсем не волновалась. С самого первого дня он был обходительным, жутко галантным, с элегантными манерами. Обращался к ней исключительно «принцесса», возил на несусветно пышные приёмы.
«Тогда зачем ты ему изменяешь?» – внутри что-то болезненно задрожало.
– В общем, надо быть всё время на стрёме, – сказала Кристина, подёргивая плечами. – Я всегда говорила, надо в ежовых рукавицах мужиков держать. И быть независимой, что бы там ни было. Всё-таки хорошо я сделала, что на работу вышла. Никогда не знаешь, как жизнь повернётся.
Она постучала пальчиками по своему новому ежедневнику в крокодиловой обложке.
– Ой, да ладно, Франческо мухи не обидит, – подбодрила её Анита.
– Так я его воспитывала все эти годы, – засмеялась Кристина.
– И правильно. Мужчин надо воспитывать, – вторила эхом Снежана, – и сразу замечать стронцо. Вы помните Надю, красивенькую такую, модель? Представляете, её новый бойфренд начал говорить, что она набрала пару килограммов. А она, чтобы вы понимали, иде-аль-ная. И что? Она, бывшая мисс чего-то там, начала сомневаться в своей внешности, в том, что она вообще на что-то способна. Антидепрессанты даже начала пить, ну ты подумай.
Анита сделала глоток воды, но тот встал в горле комом.
«Аморе, не пора ли тебе на диету сесть, смотри, брошу тебя ради модели какой». Бруно так шутил. Иногда ей казалось, что Бруно совсем не думает, что говорит, слишком импульсивный. Сицилиец, наверное, поэтому. Если бы он правда задумался, он, конечно, понял бы, что Аниту эти слова обижают.
Кристина продолжала тараторить:
– У Франческо куча недостатков, но он никогда не позволил себе меня унизить. Я вообще считаю, что самодостаточный мужик никогда не будет самоутверждаться за счёт женщины.
– Получается, мужчинам надо обязательно нами восхищаться, – улыбнулась Анита. – А если не говорит комплименты, то он стронцо?
– Комплименты может и не говорить, но он не должен тебя обесценивать, – деловито заявила Кристина.
Пусть бы только Франческо попробовал её обесценить.
К столику подошла Галя. Она принесла подругам кофе.
– Вот ты, Галя, как считаешь, каким должен быть муж? – спросила Кристина и подмигнула.
– Оставь её, – зашипела Анита.
Галя промолчала, собралась было уходить, но обернулась и тихо произнесла:
– Не знаю… Но… – она помедлила, – муж не должен тебя обижать… и если это происходит, нельзя молчать. Особенно если он… – Галя закусила нижнюю губу и произнесла ещё тише: – …бьёт тебя или детей…
Над столом повисла тишина. Плотная, её можно было нарезать кусками.
– Девочки, а где живёт Галя? Что за квартира? Так всё загадочно… – спросила шёпотом Снежана, когда Галина ушла к другим клиентам.
– Я знаю только, что её побил муж и после этого она, видимо, оказалась в каком-то месте для таких женщин… ну, вроде жертв домашнего насилия. – Анита проговорила это всё быстро, стараясь не развивать дальше тему.
– Как можно дойти до такой степени, чтобы прямо из дома бежать, не понимаю. Неужели раньше уйти нельзя было? Как можно терпеть абьюз? – возмущённо потрясла головой Кристина.
Слово «абьюз» вводило Аниту в задумчивое состояние. Она прочитала недавно статью, что насилие бывает не только физическое, но и психологическое. Считается ли насилием то, что Бруно не разрешал ей говорить с дочкой на русском языке? Или то, что он запретил ей в самом начале носить каблуки и декольте? Или то, как он кидает ей фразочки вроде «не забывай, что ты эмигрантка»? Считается ли насилием, когда толкают? И должна ли она рассказать кому-то про то, как он двинул в неё, беременную, стол?
– Не суди, да не судим будешь, – назидательно произнесла Снежана, скользнула взглядом по Кристининому ежедневнику, стараясь не смотреть ей в глаза.
Так же как Кристину возмущали сценарии обесценивания, временами Снежану бесила Кристинина самодостаточность: она выросла здесь, получила европейское образование, родители Франческо помогли найти престижную работу в крутой миланской компании. Кристине не надо было устраиваться, всё ей преподнесли на золотом блюде.
– Я так и поняла, что Гале очень работа нужна, и чем больше, тем лучше. Хорошо, что мы ей помогаем, – сказала Кристина быстро, поняв, что, возможно, повела себя недостаточно эмпатично. Наличие эмпатии было для Кристины важным качеством и признаком европейской культуры, ей не хотелось, чтобы кто-то думал, что она повела себя не «по-европейски».
Снежана кивнула:
– А я попросила её забирать мальчиков из школы по средам, когда у меня уроки акварели.
– Девочки, кстати, о мужьях. – Кристина подняла бокал. – Вы все приглашены ко мне домой праздновать сорокалетие Франческо. Подарков не надо. Я делаю вечеринку-сюрприз. Позвала Галю в помощь. Приходите с мужьями, естественно.
Фрагмент из дневника Гали:
Всё чаще мне кажется, что я навсегда проиграла, что я ничтожество, ни на что не годное, ущербное, никчёмное… вот она, моя настоящая часть… Поэтому в свои сорок я на дне, а такие, как они, свободны. Они живут, а я карабкаюсь со дна глубокой ямы к свету, и эта моя ничтожная часть говорит, что я не справлюсь.
И я ещё больше наказываю себя за это, за то, что оказалась на дне этой ямы… До сих пор по привычке скручиваю бумагу в несколько слоёв вместо прокладок… Пусть мне будет неудобно… Может быть, Адольфо был прав и я не заслуживаю лучшей жизни.
