Текст книги "Записки из самоизоляции"
Автор книги: Лейла Церетели
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
2020 год оказался непростым временем сначала для нашей семьи, а потом и для всего человечества. Новая глава нашей жизни стала называться «самоизоляцией».
Спустя неделю, когда я поняла, что это такое, я решила предаться ностальгии и не просто вспомнить о своей жизни, но и записать те самые воспоминания в виде рассказов.
Судьба
Я называю судьбой случай, который больше 50 лет назад свел моего отца с моей матерью. А как иначе? Юноша из высокогорного грузинского села Усахело и русская барышня из астраханской Петропавловки, оказались в один день и час на противоположном конце земли, у самого Тихого океана, в местечке под названием Корсаков. О том, что этому предшествовало и что было в дальнейшем – мой рассказ.
…Мой отец Отар был уроженцем Грузии – республики, которая всегда считалась эталоном гостеприимства и традиций. Семья отца была уважаемой, своими корнями уходила к имеретинским царям. Моя будущая бабушка Софья происходила из древнего княжеского рода и до конца своих дней сохранила привычку носить шикарные старинные платья и шляпы. Дедушка Петр, которого я никогда не знала, по словам отца, был видным партийным работником. Дослужился до должности первого секретаря парткома города Чиатура. Но неожиданно для всех скоропостижно скончался. По семейной легенде – деда отравили соратники за то, что стал подвергать критике линию партии. Вслух, понятно, в те годы, об этом не говорили, но между собой родные часто обсуждали трагическую судьбу деда…
После несчастья, бабушка осталась с четырьмя детьми, трое из которых были достаточно взрослыми, а четвертому, моему отцу было всего 12 лет. И все бы ничего, но спустя полгода бабушку парализовало, и забота о всей семье легла на плечи старшей дочери Нателы.
После окончания школы, братья – Валико и Иосиф, которого между собой звали Сосико, переехали жить в город Чиатуру и устроились работать на шахту по добыче марганца. Вскоре в город переехала и тетя. Что касается моего отца, то он продолжал учиться в сельской школе.
Вскоре, тетя Нателла – молодая женщина двадцати лет, с грузом ответственности в виде парализованной матери и малолетнего брата, приняла предложение руки и сердца от бывшего фронтовика, героя войны, красивого мужчины и однофамильца Георгия Церетели. Конечно, потенциальный жених был намного старше невесты, но что это значило по сравнению с чином полковника!
Через несколько лет после свадьбы в семье появилась дочь Иза, а еще через год – сын Тимур. Третьим ребенком и старшим братом считался мой отец!
Как он рассказывал потом, отрочество было замечательное! Дядя Жора, получивший образование в Ленинградской военной академии и проработавший там несколько лет, был человеком умным, веселым, интересным и что самое главное, своими знаниями он охотно делился с моим отцом. Именно дядя Жора привил папе любовь к истории, особенно, военной. Впоследствии, папа собрал прекрасную библиотеку по истории Великой отечественной войны, а еще – передал свою страсть мне – я окончила исторический факультет Университета.
Шли годы. Папе исполнилось 23 года. Как и прежде, он жил в городе Чиатура, окруженный любовью родных и близких. Он уже успел отслужить в армии, получить специальность техника по обслуживанию холодильного оборудования и даже обзавестись невестой по имени Аза. И, наверное, и дальше, все было бы у него замечательно: благодаря природному уму – поднялся бы по карьерной лестнице, женился, воспитывал бы детей… Так могло бы быть, если бы не одно «но» …
Этим «но» было предложение двоюродного брата Тамаза отправиться на Дальний Восток, на заработки. Не знаю, почему, но в советское время, на Кавказе, и в частности, в Грузии всегда не хватало работы. И грузины, армяне и азербайджанцы собирались в бригады (по национальному признаку) и отправлялись на сезонные работы в «Россию». В 60-70 – е годы активно застраивался Дальний Восток и Восточная Сибирь, и поэтому там всегда были рады «кавказцам», которые по всем показателям были на голову выше русских мужчин: они были работящими, ответственными, старательными, а главное – непьющими.
Каким образом мой будущий дядя Тамаз узнал о том, что в далеком Корсакове требуются рабочие и специалисты на рыбокомбинат – история умалчивает, но то, что мне известно доподлинно я расскажу. А известно мне то, что весной 1962 года «маленькая грузинская бригада» в составе моего отца – Отара, его школьного друга Тенгиза и брата Тамаза попрощалась с родными и отправилась в путь.
Сколько дней они ехали на поезде до Южно-Сахалинска, а потом автобусом – до Невельска – я не знаю, но думаю дорога была длинной. На Дальний Восток и сегодня добраться не просто, а что говорить о шестидесятых годах!
На комбинате молодых людей встретили, как родных. И это понятно, по рассказам родителей, в ту пору, на рыбзаводе трудились одни женщины – немногочисленные мужчины, проживающие в городке, работали на рыболовецких судах. Именно поэтому появление трех молодцев-красавцев произвело на работниц завода неизгладимое впечатление. А те, как и подобает грузинам, бросились ухаживать за всеми женщинами сразу. Причем, если мой будущий отец и его товарищ были холостяками, то дядю Тамаза дома ждала жена и двое малолетних детей.
Поселили грузинских «специалистов» в часть дома коттеджного типа, вторую половину которого занимала моя будущая мама.
Марина – так ее звали – была человеком с непростой судьбой. Она родилась в Астрахани. В шесть лет потеряла мать, и отец женился во второй раз. Мачеха, как в классических сказках, падчерицу невзлюбила и поэтому мама росла сама по себе, лишенная любви и материнского тепла.
После войны семья завербовалась в Невельск, на строительство завода по переработке рыбы. Через пять лет отец с мачехой вернулись в Астрахань, а маму оставили и в 14 лет она была вынуждена устроиться на работу, сортировщицей рыбы.
Невельск – город-порт на Дальнем Востоке России, административный центр Невельского района Сахалинской области. Расположен на юго-западном побережье острова Сахалин, на берегу залива Невельского Татарского пролива Японского моря.
Ранее, город был японским и назывался Хонто, а позже был переименован в Невельск, в честь знаменитого адмирала Геннадия Невельского.
После войны был организован Невельский морской рыбный порт на базе Невельского рыбопромышленного района, а позже создана Невельская база тралового флота, судорембаза и судостроительная верфь. В марте 1957 году они были объединены и на их базе создан Невельский судоремзавод.
В 1947 году в Невельск из Советской Гавани переведен рыболовецкий колхоз «Заветы Ильича», который был создан переселенцами из Астрахани в 1920-х годах. В связи с данным фактом, я думаю, что родители мамы завербовались на Дальний Восток не просто так – в Невельске жили астраханцы…
Возвращаясь к маме. Жизненные невзгоды закалили ее характер, и она сумела справиться со всеми проблемами, которые возникали на ее пути. К тому времени, как в городке появился мой будущий отец, она работала заведующей буфетом в местном Доме культуры и была счастливой обладательницей отдельной жилплощади, что по тем временам считалось настоящей роскошью – большинство жителей городка ютилось в общежитиях.
Шестидесятые годы прошлого века по свидетельству моих родителей на Дальнем востоке было временем голодным. Основным продуктом, естественно, была рыба, от которой через неделю хотелось бежать. Поэтому мама, не дожидаясь милости от природы, приобрела у жителей ближайшей деревни, двух поросят. Содержать их она могла, так как ей отдавали остатки пищи из столовой, которая была расположена в Доме культуры.
Так и жила себе девица-красавица, а мама действительно была красивой женщиной, и не знала проблем. Работала в буфете, растила поросят, ходила по выходным на танцы, иногда знакомилась с молодыми людьми, но длительных романов не заводила – ждала единственного и неповторимого принца на белом коне. И вот однажды ее достаточно прочный мир оказался разрушенным – у нее появился сосед. Вернее, три соседа. Но выделила она одного: высокого, кудрявого, голубоглазого красавца. Она, правда, всегда отрицала тот факт, что влюбилась в папу с первого взгляда, а вот папа, наоборот, всегда рассказывал о том, как сразу обратил внимание на белокурую красавицу…
Поначалу мама отнеслась к соседям настороженно – в клубе, бывалые женщины, часто рассказывали о грузинах страшные истории, которые всегда заканчивались одним – возвращением на родину без русской жены. К тому же в буфете уже распространились сплетни о том, что на заводе все первые красавицы выдвинули свои кандидатуры в «невесты».
Но несмотря на все разговоры, соседи были доброжелательными и учтивыми, первыми здоровались по утрам и всячески выражали свое доброе отношение. В конце концов мама тоже стала здороваться, но все попытки заговорить с ней по-прежнему отвергала. Тем более, что с вопросами обращался всегда невысокий, вертлявый парень (дядя Тамаз), а не голубоглазый красавец. В тот момент мама просто не знала, что «красавец» не владел русским языком и поэтому предпочитал отмалчиваться или улыбаться. Дядя же мой, служил в России в армии и очень неплохо выучил русский язык.
Поздней осенью мама при помощи друзей лишила жизни одного кабанчика. Мясо разделила по-братски с тремя подругами, которые участвовали в вскармливании животного. Свои мясные запасы спрятала в сарайчике, стоящем во дворе и играющим роль холодильника.
Естественно, соседи видели, как на маминой стороне «готовились к суровой русской зиме» – заготавливали мясо. И вечером во входную дверь робко постучали. Мама открыла дверь и увидела Тамаза. Он долго извинялся, путая грузинские слова с русскими, а потом поинтересовался: не продаст ли соседка им немного мяса, а то от рыбы им уже плохо? Правда, уточнил он, денег у них нет – зарплата через неделю, так что если в долг…
Суровая с виду соседка прониклась жалостью к брошенным на произвол судьбы грузинам и продала им несколько килограммов свинины. Тамаз долго благодарил маму и пообещал впредь оказывать ей по-соседски всяческую помощь.
Через день, вернувшись с работы, мама обнаружили, что все дрова во дворе нарублены и аккуратно сложены. И только она подумала о том, что нужно поблагодарить соседей, как раздался стук в дверь, но уже не такой робкий, как в первый раз. За дверью снова стоял Тамаз. Широко улыбаясь, он пригласил маму на ужин – попробовать грузинской кухни.
Маме было интересно узнать, как живут соседи и она приняла приглашение. Надев праздничное платье – черное в белый горошек и расчесав «шестимесячную» завивку, мама пошла на ужин. С собой она взяла коробку настоящих шоколадных конфет, справедливо полагая, что соседи таких давно не ели.
Дверь открыл Тамаз. Два других молодых человека, одетые в настоящие пиджаки, стояли у накрытого стола. Тамаз на правах хорошего знакомого представил маме своих друзей. После чего предложил всем сесть за стол и приступить к ужину.
В центре стола возвышалось огромное блюдо, на котором лежали жаренные куски мяса. В качестве гарнира были предложены макароны, обильно политые томатным соусом и растительным маслом. И мясо, и макароны были в таком количестве перца, что после первого глотка мама закашлялась. Заботливые соседи предложили запить еду стаканом холодной воды. От воды мама отказалась, мысленно представив последствия.
Она сидела за столом и думала только о том, как скорее уйти домой. А соседи, не замечая маминого настроения, уплетали макароны с мясом и были невероятно счастливы. В конце концов мама поинтересовалась, а нельзя ли вскипятить чаю? Добавив, что она принесла вкусные шоколадные конфеты. В ответ дядя Тамаз честно признался, что чай они не пьют – только вино и воду, но в Корсакове с вином плохо, так что приходится пить воду. Маме ничего не оставалось, как сходить на свою сторону дома, принести чайник и заварку, а заодно, варенье и печенье.
Горячий чай вернул маме хорошее настроение, и она попросила соседей рассказать о себе. Дядя Тамаз охотно поделился историей своей семьи, а заодно, сообщил, что Отар – красивый молодой человек – его двоюродный брат. И тогда мама поинтересовалась: почему с ней общается только Тамаз, а два других соседа молчат? Тамаз не стал лукавить и честно сказал, что у «ребят» не очень с русским языком, вернее, они все прекрасно понимают, но плохо говорят.
Пока мама размышляла над словами Тамаза, Отар неожиданно сказал: «Ви, очень красивый русский девушка!» Мама смутилась, но возражать не стала.
Допив чай и поблагодарив гостеприимных соседей, мама вернулась на свою половину дома…,
С того самого вечера, Отар, которого заводские мужики, почему-то окрестили «Сашей», стал оказывать маме явные и неявные знаки внимания. Рубил дрова, приносил воду из колодца, провожал на работу в вечернюю смену и все это он делал молча. Мама пыталась шутить по этому поводу, но папа шуток не понимал, и продолжал ухаживать так как умел. Случалось, что всей компанией ходили в кино и тогда Тамаз, как всегда, выступал в роли переводчика.
Слух о том, что самый красивый грузин ухаживает за Маринкой-буфетчицей быстро распространился по городку. И тогда же выяснилось, что на папу имеют виды многие «заводчицы», даже замужние. В мамин адрес стали поступать угрозы. Не принимать их во внимание было нельзя – на комбинате работало немало женщин, отсидевших в лагерях. По совету подруг мама решила обсудить сложившуюся ситуацию с соседями. Обрисовав обстановку, она попросила «Сашу» больше ее не провожать на работу и не встречать. В ответ «Саша» через переводчика пообещал разобраться с мамиными обидчицами…
Наступила весна. И однажды вечером раздался стук в дверь. Открыв ее мама увидела Тамаза. Он извинился за то, что так поздно пришел – было около восьми часов вечера и попросил немедленно к ним зайти. Мама обратила внимание на то, что сосед одет в деловой черный костюм с галстуком и что он очень взволнован. Мама поинтересовалась, не случилось ли чего-то? Тамаз ответил, что все в порядке.
Внезапное появление соседа, маму озадачило, но она все-таки решила принять приглашение. Надев черную юбку-карандаш и голубую крепдешиновую блузку с бантом, накрасив губы розовой помадой, мама отправилась к соседям.
Только переступив порог дома, она поняла, что ее ждет какой-то важный разговор. В комнате находилось только два человека: Тамаз и Отар. Отар также как его брат был при полном параде: в черном габардиновом костюме, белоснежной рубашке с галстуком.
Стол, стоявший посередине комнаты, выглядел торжественным и праздничным. В центре – возвышался букет полевых цветов, рядом – бутылка настоящего советского шампанского, торт и три бокала. Тамаз пригласил всех за стол. Сели. Мама посмотрела на соседей – Тамаз посмотрел на папу. Потом зачем-то откашлялся и сказал:
– Марина, как ты знаешь, Отар – мой брат. И вот я, от имени брата, прошу тебя выйти за него замуж.
От услышанного мама впала в ступор. Она сидела и думала о том, что так не бывает, ведь ей никто не признавался в любви, как это положено, никто не называл «невестой» … Мама не знала, что говорить и что нужно делать.
– Мой брат – очень хороший человек, – продолжил свое выступление Тамаз. – И он будет замечательным мужем и отцом. А то, что он грузин – так это же прекрасно! Поедешь жить в Грузию – у нас, очень красиво и всегда тепло, не то что здесь. Что ты думаешь о моем предложении, вернее, о предложении моего брата?
– Если честно, то я думаю о том, как мы будем с твоим братом общаться, через переводчика? Это что-то новенькое: жених молчит, а брат мне делает предложение…
Папа, который все прекрасно понял, наконец-то решил себя проявить. Его хватило ровно на три слова: «Я тебя лублу!»
– Замечательно! – произнесла в ответ мама, не зная, плакать ей или смеяться?
Конечно, ей было приятно, что такой замечательный молодой человек, каким был Отар, сделал ей предложение, но с другой стороны, ей было страшно – ведь она ничего о нем не знала.
В голове стремительно проносились разные мысли: «Мне 27 лет – не юная девушка – самое время подумать о семье, а с «женихами» в Корсакове совсем плохо. И если уж быть совсем откровенной – грузин ей сразу понравился, как только она его увидела. А то, что по-русски не говорит – не беда, научиться».
– Я слышала, что у вас не принято жениться на русских. Что скажут ваши родители? – поинтересовалась мама.
– У Отара есть только мама – отец давно умер. Еще есть старшая сестра и два брата. Но мы уверенны, что ты им понравишься. Ты девушка – порядочная, хозяйственная и серьезная. Мы за тобой наблюдали.
– Спасибо! Жить можно и здесь. Город застраивается…
– Это, конечно, так, но у Отара в Грузии есть свой дом, большой участок с разными фруктами. Наше родовое селение называется Усахело. В нем живут только наши родственники. Ты им понравишься!
После этих слов, мама, которая всегда мечтала о крепкой большой семье, детях, собственном доме – неожиданно поняла, что судьба наконец-то смилостивилась над ней и дает ей шанс, который она не должна упустить. И спустя минуту мама дала согласие на свадьбу…
Дядя не врал, когда описывал прелести грузинской жизни, слукавил он только в одном – в том, что мама непременно понравиться родственникам мужа. Папа был младшим и самым любимым сыном, и братом, и поэтому все родственники только и мечтали о его скорой свадьбе, но не на какой-то неизвестной русской девушке, а на грузинке Азе из уважаемой семьи. А то, что у Азы были усы, как у мужчины и она их тщательно сбривала – не имело значения…
В середине мая папа и мама зарегистрировались. Свадьба была скромной – были приглашены две мамины подруги и Тамаз с Тенгизом. В Грузию была отправлена телеграмма с лаконичным текстом: «Женился! Скоро приеду!»
Получив телеграмму, родственники отца по материнской линии надели траур, мужчины скорбели молча. Такого вероломства от моего отца никто не ожидал! Несостоявшаяся невеста-Аза рыдала, а тетя Нателла составляла текст ответной телеграммы. Он был также лаконичен: «Немедленно возвращайся! Один!»
Получив телеграмму и скрыв ее от жены, папа решил на нее не отвечать…
Наступила осень. «Молодые» жили на маминой половине дома и были невероятно счастливы. Дядя Тамаз и Тенгиз готовились к возвращению домой. Папа попросил передать сестре письмо, в котором он объяснял свой выбор и рекламировал маму самым лучшим образом.
Как потом рассказывал дядя Тамаз – дома ему объявили бойкот. С ним не разговаривали, не приглашали в гости, а тетя Нателла требовала лишь одного – вернуть брата домой без жены.
Папа, узнав из письма Тамаза, что дома дела обстоят из рук вон плохо: женщины рыдают, мужчины нервно курят и обсуждают план его похищения – решил затаиться и не проявлять себя. Тем более, что в это время мама уже ждала меня…
Означало это одно – семье скоро понадобятся деньги и папа устроился матросом на судно, добывающее рыбу. В январе папа ушел в море, а в начале февраля родилась я. Мама была счастлива – огорчало ее только отсутствие любимого мужа. Желая ему угодить, мама назвала меня Лейлой в честь популярной в те годы грузинской кинозвезды Лейлы Абашидзе.
Когда на корабль, находящийся где-то в Японском море, пришла телеграмма с известием о рождении ребенка, «моряк» уже неделю лежал в каюте. Его сразила «морская» болезнь.
В конце месяца судно вернулось в порт и папу списали с корабля за «профнепригодность». Ну, не получился из грузина моряк! Зато дома папу ожидал настоящий подарок: жена и замечательный ребенок! Дочка!
Так и жили мы втроем, на берегу океана, в домишке, обдуваемым со всех сторон, ветром, и были счастливы!
Изгнание из Рая
Но все хорошее, когда-нибудь заканчивается. В 1966 году наша маленькая семья, навсегда покинула гостеприимный, но совсем неуютный край света и уехала в далекую Грузию.
Мои воспоминания о том времени в основном состоят из рассказов мамы и это вполне объяснимо – в ту пору мне было всего 2 года.
Чиатура – город, в который мы приехали, сильно отличался от тех, которые приходилось раньше видеть моей маме. Он находился в той части Грузии, которая называется Имеретия и был знаменит тем, что здесь добывали марганец.
Город находился в ущелье реки Квирилы и был разбросан по скалам, причем отдельные его места были связаны между собой канатными дорогами. В связи с чем, главным городским транспортом, были «канатки», вагончики, похожие на трамвайные, но только плывущие по небу. Спустя годы, подобные «вагончики» я встречу в Крыму и сразу вспомню славный город Чиатуру…
Подобно большинству грузинских городов, Чиатура был уютным и красивым местом. Единственный минус – серый налет марганца на зданиях, воде и даже людях. Думаю, для здоровья это было не очень хорошо. Люди, работающие в шахтах, часто болели и рано умирали от легочных болезней. Но другой работы, к сожалению, в городе не было, так что выбирать не приходилось…
Возвращаясь в 1966 год. На вокзале, куда прибыл поезд из Москвы, нас встречала многочисленная грузинская родня. Я всем понравилась и меня постоянно целовали и передавали из рук в руки. Говорили, что я – вылитая папа!
Мама – блондинка с «шестимесячной» завивкой на голове и изрядно выпирающим животом – через несколько месяцев должна была родиться Лена, понравилась родственникам значительно меньше. Но несмотря на это, всех вместе повезли в родовое селение Усахело, к бабушке. Там с нетерпением ждали возвращения «блудного», но любимого сына и брата.
Папа представил маму всем родственникам и соседям. По грузинскому обычаю маму целовали и говорили комплименты, правда, по-грузински. В ответ она старалась всем улыбаться, хотя по ее собственному признанию, сохранять спокойствие было нелегко.
К счастью, вскоре появился мамин хороший знакомый – дядя Тамаз. Он познакомил маму со своей замечательной женой Ламарой, которая в отличие от всех родственников, прекрасно говорила по-русски. Мама воспряла духом.
Знакомство с бабушкой прошло в интимной обстановке. В дом, где она жила, пригласили только нашу семью. Увидев маму, бабушка Соня, как истинная грузинская княжна, и глазом не моргнула и даже сделала вид, что очень рада встрече. И добавила по-грузински, что мы можем с ней жить.
Следующее знакомство было с папиной сестрой. Тетя Нателла не скрывала эмоций и сообщила папе, естественно, на грузинском языке, все, что она думает о нем и о нас. Что он предатель своего народа, который посмел привести в дом русскую! В то время, как в Чиатуре его многие годы ждет невеста…
Историю о невесте по имени Аза папа уже рассказал маме и она прекрасно об этом знала. Аза окончила институт и была дипломированным экономистом, к тому же соседкой тети Нателлы. Короче, замечательной партией против мамы – буфетчицы!
Годы спустя, мы приедем к тете на каникулы и встретим эту самую Азу, которая всю жизнь прожила с ней по соседству. Она так и не вышла замуж и не обзавелась детьми. Аза пригласила нас в гости и за чаем мы рассказали ей о нашей десятилетней жизни в Бурятии. Как не странно, Аза нам понравилась: доброжелательная, интеллигентная, только очень высокая и усатая! Кавказские женщины очень часто бывают с чрезмерным волосяным покровом…
Вернувшись домой, мы рассказали папе о встрече. На что он с юмором заметил, что надо было на ней жениться, а не на нашей «сумасшедшей» матери! Как не странно, мы с ним согласились, но добавили, что тогда у него, вряд ли были такие симпатичные дочери, как мы, а усатые, как Аза!
Возвращаясь в 1966 год. Тетя Нателла дала понять папе и маме, что не собирается мириться с «легкомыслием» брата.
Сегодня, когда мне намного больше лет, чем было тогда моей тете и родителям, я ее прекрасно понимаю и поддерживаю. Подобный брак – русской женщины и мужчины с Кавказа – очень редко бывает счастливым и гармоничным. И на мой взгляд, причина в том, что русские женщины очень далеки от культуры, традиций, верований и привычек грузин. Русской женщине, а именно такой была моя мать, всегда кажется, что ее унижают, например, когда отказываются приглашать за праздничный стол с мужчинами. А причина не в какой-то зловредности грузинских мужчин, а потому что так принято. Для женщин накрывался другой стол и они также, как и мужчины, могли наслаждаться праздником. У кавказских народов не принято сидеть в присутствии старших по возрасту мужчин. И всегда следует вставать, когда с кем-то здороваешься. А еще женщины должны разговаривать тихо и носить траур по своим усопшим родственникам в течении года или всей жизни, если умер муж…
Подобных неписанных правил очень много и их просто нужно принимать и выполнять. И только тогда можно надеяться на долгий и благополучный брак с мужчиной, как теперь принято говорить, кавказской национальности.
Большую часть жизни я прожила в России и меня никто ничему не учил. И мама у меня была русской. Но несмотря на это, я всегда знала, какой должна быть грузинская женщина. Думаю, это кровь, как говорили в «Мастере и Маргарите».
Что касается мамы, то, к сожалению, она была типичной русской женщиной, которая обижалась даже то, что при ней говорят по – грузински. Значит, как она считала, подговаривают мужа развестись с ней. В данном вопросе, как не странно, она была права. Тетя Нателла не теряла надежды на то, что ее брат одумается и разведется с «русской».
В селение мы прожили месяц и папа понял, что ради сохранения семьи, нужно переезжать и жить самостоятельно. Тетя работала главным бухгалтером на местном мясокомбинате и смогла устроить папу водителем. От комбината мы получили и квартиру, в так называемом, «русском» районе. Он был создан для воинской части, которая находилась в окрестностях Чиатуры. Основными жителями района были офицеры советской армии с семьями.
Двухкомнатная квартира на третьем этаже стала первым приличным жильем нашей семьи. Мама, которая умела при помощи незначительных деталей создать уют и комфорт, навела порядок и мы счастливо зажили.
В июне наша маленькая семья увеличилась – родилась Лена. Правда, почти неделю ее звали Наташей…
Так как меня, в свое время, мама назвала Лейлой, чтобы угодить мужу, то ожидая второго ребенка, она хотела назвать его русским именем, о чем неоднократно говорила нам с папой. И когда родилась девочка – она стала звать ее Наташей. Мы с папой были не против.
Через неделю, в день выписки, папа принес свидетельство о регистрации ребенка. На грузинском языке. Соседка по палате, которая знала русский, взялась прочитать и перевести.
Через минуту, она сказала маме, что в свидетельстве написано совсем другое имя – Елена.
– Как Елена? Я же неделю зову ее Наташей…
– Не знаю, но здесь так написано. Елена!
Мама была вне себя от негодования. Когда за ней с вещами явился папа – она потребовала объяснений. И он, как ни в чем не бывало, сообщил:
– Нашу старшую дочь зовут Лейла. Вот я и решил, что будет хорошо, если вторую девочку тоже будут звать на букву «Л», например, Лена.
– Но в свидетельстве не пишут «Лена», а Елена»! Черт ты, нерусский! Что с тобой делать? Пусть будет Лена! – сказала мама.
Ко времени, когда родилась Лена, мне было чуть больше 2-х лет, но несмотря на это, последующие события из жизни нашей семьи, я помню хорошо.
Итак, папа работал, а мама занималась нашим воспитанием. Так как мы жили среди русских людей, то проблем с общением ни у меня, ни у мамы не было. Разнообразие нашей жизни придавали поездки по выходным в селение к бабушке или в гости к дядям: Валико и Сосико. К тете Нателле или мамиде, как звали ее по-грузински, папа ездил один. Возвращался, как правило, грустный и немногословный. Тетя настаивала на разводе и постоянно предлагала разные варианты того, как это лучше сделать. Например, такой: оставить меня с папой в Грузии, а маме с Леной помочь переехать в Россию. Папа выслушивал предложения и, в свою, очередь предлагал смириться и заключить с мамой перемирие. Но мамида была непреклонна…
Как-то на неделю к нам приехала бабушка. На меня, ребенка, она произвела невероятное впечатление. Тонкие пальцы в кольцах, на запястьях – серебряные браслеты, платья из натурального шелка и резная трость, на которую она опиралась. Я сразу подумала, что папа был на нее похож: такой же красивый, кудрявый и голубоглазый (единственный из всех детей).
Мне, в подарок, она привезла несколько старинных шифоновых платьев и юбок, а также нитки и швейные иголки. Она разрешила мне разрезать платья и сшить одежду для кукол.
Несмотря на недовольство мамы, которая боялась, что ребенок пораниться, я была невероятно счастлива. И главным образом, потому бабушка, которая показала мне первые уроки швейного мастерства – не относилась ко мне, как к ребенку. С этого времени, мода и стремление самой создавать одежду, остались со мной навсегда. В юности, я даже буду выпускать молодежную одежду под маркой «Фактор – С».
Жизнь в Грузии, несмотря на наличие родственников, была тяжелой. В Чиатуре заработать приличные деньги на содержание семьи можно было только на шахте. Там работали папины братья. И они, зная, на собственном опыте, что работа на шахте – это болезни и ранняя смерть – были категорически против того, что там работал папа.
И вот в то самое время, когда папа размышлял над тем, как нам жить дальше – ему позвонил двоюродный брат – Тамаз, тот самый, который когда-то организовал поездку на Дальний Восток. Он рассказал, что один его знакомый, на протяжении нескольких лет, ездит на заработки в Восточную Сибирь, а точнее, в Бурятию. По его словам, с апреля по ноябрь, члены грузинской бригады, которая набирается в Чиатуре, строят в Бурятии различные крупные социальные объекты: школы, детсады, больницы. С наступлением зимы возвращаются домой, заработав приличные деньги. Как оказалось, именно сейчас и шел набор в бригаду, которая в конце месяца должна была поехать в село Бичура.
Когда папа рассказал о предложении Тамаза, мама, естественно, выразила свой протест, но затем, взвесив все «за» и «против» – родители решили попробовать. И в начале апреля папа и Тамаз уехали в далекую Бурятию.
Теперь, каждый месяц, из далекого села Бичура, нам приходил денежный перевод. Не забывали нас и родственники. Они регулярно привозили нам плоды своего труда: фасоль, кукурузную муку, яблоки, груши, и, конечно, виноград!
Чиатура в шестидесятых, как, впрочем, и позже, в восьмидесятых годах, был истинно грузинским городом. Русских людей в нем практически не было, а русская речь была большой редкостью. Даже те, редкие «экземпляры» русских людей, которых мы иногда встречали в магазинах или на базаре – всегда прекрасно владели грузинским языком. И, к сожалению, мы в этом государстве, чувствовали себя иностранцами. На местных жителей мы не были похожи не внешне, не внутренне. Родственники и соседи называли нас «русскими детьми». Такими мы и были.
