Текст книги "Марк и Дракон (СИ)"

Автор книги: Лев Соболь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Соболь Лев Яковлевич
Марк и Дракон

Марк и Дракон

Глава 1

Раннее утро середины августа было вполне обычным для конца лета.

Солнце неохотно карабкалось по небу, цепляясь лучами за верхушки Пиренейской горной гряды, словно ленивый мальчишка, не желающий вставать в школу.

Рассвет в предгорьях и прилегающей к ним лесистой долине наполнен мокрым холодом ночи, щедро приправленным дыханием близкой осени.

Видимо по этой причине всадник, плетущийся в сторону недалёких гор отчаянно шмыгал носом и втягивал голову в плечи, пытаясь хоть немного согреть застывшие уши. Но от этого становилось только хуже. Уши терлись о стальные кольца кольчужного воротника и мёрзли ещё больше. Закоченелые руки намертво вцепились в конский повод, разжать их было невозможно. Вслед за ушами мёрзла голова, в которой в такт шагам лошади стукались друг о друга замерзшие мысли: поспать, поесть, погреться. Лошадь периодически встряхивала головой и спотыкалась на сравнительно ровной дороге, она ещё не совсем проснулась и думала примерно о том же, что и всадник.

Отправиться в путь в столь ранний час всадника с лошадью заставила роса, выпавшая на исходе ночи. Дело в том, что уже несколько дней они ночевали не на постоялых дворах, что приличествовало бы благородному рыцарю и его боевому коню, а где придётся, не брезгуя стогами сена или заброшенными сараями. И это если повезёт. Дважды приходилось спать просто под деревом, словно бродяге. Причиной таких лишений был не рыцарский обет или практика закалки духа и тела. Кончились деньги. Благородный рыцарь был вынужден перейти на подножный корм. Да, это был именно благородный рыцарь.

Пусть это было не очень заметно внешне. Молодой человек лет 20, рост чуть выше среднего, светлые волосы, правильные, чуть девичьи черты лица, немного субтильное телосложение.

Из доспехов имелась кольчуга, сплетенная из множества металлических колец и меч.

И все. Ни лат, ни щита с гербом, ни копья с вымпелом. Боевой конь без положенной рыцарскому коню защиты.

Вообще-то с боевым конём тоже было не все в порядке. Собственно говоря, это был не совсем конь, даже скорее это была кобыла. Надежная рабочая кобыла. В возрасте не то, чтобы близком к пенсионному, но и не очень молодом. Правда весьма крепкая и выносливая, хотя и неопределенной масти.

В общем, молодого человека можно было отнести к славному сословию рыцарей с большой натяжкой.

Меж тем, он происходил из старинного рыцарского рода. Его предки принимали участие в шести из девяти крестовых походах и покрыли себя славой. Во всяком случае так всегда говорил его папа. Тоже рыцарь.

Звали нашего героя Марк. Правда ему хотелось, чтобы было "сэр Марк" или даже "благородный сэр Марк", но все, от старших сестёр до стражников у городских ворот звали его просто Марк. А матушка так и вовсе "Марик".

Все началось с того, что много лет назад отряд под командованием молодого барона Жака Авиньи возвращался из очередного крестового похода. Как это часто бывает, свернули не туда, а когда поняли, что вокруг совершенно незнакомые места, то решили просто идти дальше, потому что какая в сущности разница, главное, что уже перевалили через Пиренеи и явно где-то на родной земле.

В общем шли они и шли, пока не наткнулись на небольшую деревеньку, рядом с заброшенным замком. Оказалось, что хозяин замка, благородный рыцарь ушёл в один из крестовых походов. Да там и сгинул, уж лет десять назад. Замок в запустении, а деревенские живут как-то сами по себе.

Барон с отрядом огляделись вокруг. Потом ещё раз огляделись. И ещё. И как-то вдруг всем захотелось остаться жить в этом месте. В самом деле, если здраво рассудить, то совершенно непонятно что ждёт дома. Как все поменялось за годы их отсутствия. И вообще не факт, что им будут рады. Это, во-первых.

Во-вторых, кое-кто из отряда был совсем не прочь начать новую жизнь на новом месте, бывают знаете ли обстоятельства и все такое.

В-третьих, да в общем уже и не важно, что было в -третьих. Важно то, что барон и его отряд остались.

Барон, недолго думая, объявил себя хозяином замка и близлежащих земель как выморочного имущества без хозяина. Деревенские жители оглядели отряд барона, почесали затылки и не стали спорить. Тем более, что без сюзерена было все как-то не так.

Потихоньку отстроили заброшенный замок и стали жить размеренной, а главное мирной жизнью.

Так уж вышло, что за годы, проведённые в крестовых походах, отряду барона Авиньи пришлось воевать больше других. Бесчисленные схватки с арабами и прочими еретиками со временем превратили людей барона из восторженных романтиков ищущих славы и добычи в невозмутимых фаталистов и философов войны. Постоянное соседство со смертью научило ценить жизнь, но не печалиться, когда приходилось погибать. Мечтали уже не о богатой добыче, а о том, чтобы просто вернуться. По возможности, не калекой.

Поэтому, когда война кончилась, а мирная жизнь началась, они радовались каждому мирному дню как дети. С удовольствием строили дома и ловили рыбу, выращивали овощи и расписывали посуду, которую сами же и мастерили. В общем, любое невоенное занятие вызывало восторг.

Среди рыцарей стало популярно овощеводство. Особенно выращивание тыкв. Эта страсть захватила даже самого барона. Причём настолько, что на ежегодной осенней ярмарке урожая учредили конкурс на самую большую и красивую тыкву.

Происходило это так. На второй день ярмарки, которая проводилась на большом лугу за городом, ровно в полдень трубили герольды. Из городских ворот медленно выезжала торжественная процессия. Впереди два пажа с флагом города и личным штандартом барона. Следом два герольда. За ними сам барон на боевом коне в начищенном стальном доспехе с золотой насечкой, в шлеме с алым плюмажем, с мечом на поясе и щитом с гербом баронов Авиньи.

Не было копья, но оно бы только мешало, а вообще вид был хоть куда.

Сразу за бароном шёл его оруженосец. Он катил перед собой тележку, в которой лежала собственноручно выращенная бароном тыква. Это было обязательное условие, скреплённое рыцарской клятвой. Каждый рыцарь-участник конкурса, независимо от заслуг и звания, должен был вырастить тыкву лично. Помощь оруженосца или садовника не допускалась. Исключений не было даже для барона. Он всегда выращивал тыкву самостоятельно. Иногда даже поливал и окучивал ее в доспехах, чтобы подчеркнуть, что это именно он, а не слуга или паж какой-нибудь.

Следом за бароном колонной по двое ехали рыцари также в парадных доспехах и полном вооружении. И за каждым оруженосец катил тележку с тыквой.

Совершив объезд ярмарки, рыцари с тыквами выстраивались полукругом в центре ярмарочного луга. Причём барон был здесь лишь первым среди равных как рыцарь. И совсем не имел привилегий как овощевод.

Толпа торговцев и гуляк замирала в почтительном отдалении. Шум стихал. И тогда, из ворот замка верхами выезжали три самых старых и заслуженных рыцаря. Они шагом трижды проезжали мимо полукруга тыкв и замерших рыцарей. После чего спешивались и удалялись в специальный шатёр для совета.

Совет длился столько времени, сколько необходимо опытному, закалённому в сотнях сражений рыцарю, чтобы осушить кувшин с яблочным сидром. В шатре как раз стояло три весьма объемистых кувшина, что делало совет рыцарей несколько шумным, но всегда беспристрастным.

Барону никогда не подсуживали.

Несмотря на то, что он был весьма искусным овощеводом, первого приза в виде маленькой позолоченной тыквы, увенчанной короной, барон удостоился лишь раз.

Впрочем, это никогда не омрачало всегда прекрасного расположения духа барона. Он любил честную игру.

Кстати, настоящих рыцарских турниров в баронстве не проводили. Сначала было некогда, а когда время появилось, то уже как-то не хотелось тратить время бессмысленно калеча друг друга. Все стали очень мирными и не задиристыми, навоевавшись вдоволь.

Конкурс тыкв в полной мере заменил классические рыцарские ристалища.

Вместе с тем, было бы ошибкой полагать, что мирная жизнь превратила рыцарей в простых сельских жителей.

Время от времени в окрестных лесах и на дорогах появлялись разбойники. Иногда в баронство заезжали странствующие рыцари в поисках приключений или службы.

С разбойниками все решалось очень просто. Как с шайкой кривого Франсуа, как они себя называли. Это были дезертиры, сбежавшие из крестовых походов и всякий сброд, здраво рассудивший, что чем драться с бешеными арабами за иллюзорную добычу, спокойнее и безопаснее для здоровья обирать крестьян и одиноких торговцев на родине.

После нескольких лет скромного, но стабильного заработка их занесло в баронство Авиньи.

Так получилось, что в паре миль от замка лежало чудесное озеро. Это озеро особенно приглянулось нескольким рыцарям, натерпевшимся жажды в аравийских песках. Они решили поселиться на его берегах и стать рыбаками. Сказано-сделано. Со временем на берегу выросла небольшая аккуратная деревенька, исправно поставлявшая свежую рыбу в замок и жителям городка.

На это место и наткнулись на свою беду разбойники. Как полагается в таких случаях, шайка торжественно въехала в деревню и объявила удивленным жителям, что необходимо заплатить выкуп, чтобы избежать пожара, разорения и сопутствующего разорению насилия над населением женского пола.

Жители ответили в том духе что "да, разумеется, выкуп будет и весьма скоро, нужно от силы час или полтора, чтобы все собрать и упаковать, а пока не изволят ли благородные господа утолить жажду вот прямо здесь в уютном трактире".

"Благородные господа", успокоенные заискивающим тоном селян, а как же ещё может быть? немедленно проследовали в трактир, где нашли холодный сидр, словно для них приготовленный.

Поэтому, когда примерно через час один из разбойников вышел на крыльцо трактира по малой нужде, он был немало удивлён, а нужда мгновенно превратилась из малой в большую.

Трактир был окружён пешими латниками в полном вооружении. Почему-то это особенно развеселило разбойника и на его смех на крыльцо вывалилась вся шайка.

Разбойникам очень вежливо предложили сложить оружие и сдаться.

Франсуа и пара его ближайших сподвижников ответили обещанием немедленно покарать сельский сброд и бросились на неожиданного врага.

В следующий миг они рухнули на землю с тяжелыми арбалетными болтами в голове.

Снова последовало предложение сдаться. Хмель с отвагой улетучились, и разбойники сдались.

Их добросовестно, но без жестокости выпороли розгами и выгнали взашей, вежливо предупредив на прощание, что больше их тут не ждут. И попросили передать всем интересующимся, что благородные господа с большой дороги не самые желанные гости в здешних местах.

И как отрезало. С тех пор разбойники в баронстве не появлялись.

Все-таки вежливость великая вещь.

В отличие от разбойников, у рыцарей было благородное происхождение и кодекс рыцарской чести, пусть и несколько условный, что требовало соответствующего обращения.

Большинство рыцарей, попадавших в баронство искали службы, а не подвигов.

С такими было просто. Отсутствие денег и жизненных перспектив заставляло их быть вежливыми и непритязательными. Подобным рыцарям всегда радовались в баронстве. На службу их правда не брали, но с удовольствием принимали в качестве гостей в городке и даже в баронском замке. Рыцарь всегда мог рассчитывать на стол и ночлег. Платы за постой не брали, наоборот, иногда барон перед расставанием всучивал особенно потертым рыцарям горсть монет, как бы в долг до лучших времён. Объяснял он это тем, что "долг каждого рыцаря помогать своим собратьям и не позволять им свернуть на неверный путь под влиянием денежных затруднений".

На самом деле барон был просто очень добрый.

Рыцари в благодарность за приём рассказывали о своих путешествиях и делились новостями и сплетнями, услышанными по дороге.

В общем, все расставались довольными друг другом.

Совсем другое дело, когда рыцарь искал подвигов. Обычно это был юноша или молодой человек из обеспеченной семьи, с деньгами, оруженосцем, латами, боевым конем и головой, забитой мыслями о прекрасной даме и деталями предстоящего подвига.

Один такой рыцарь однажды торжественно въехал в городок и объявил, что его дама сердца самая прекрасная на всем белом свете, а кто против, то он вызывает этого наглеца и невежу на поединок. Никто не ответил. Горожане были в принципе не против, что незнакомая далекая дама прекрасней всех. Всякое бывает. Рыцарю оказалось недостаточно молчаливого согласия горожан, он подъехал к замку барона, заставил своего оруженосца протрубить в рог и повторил свое заявление про даму сердца, попутно потребовав открыть ворота.

Ворота, кстати, были открыты, как это было принято в городе в дневное время. Из ворот вышел стражник и спросил, что случилось и не нужна ли благородному рыцарю помощь? Благородный рыцарь ответил в том духе, что помощи от смердов ему не требуется, после чего еще раз громогласно поведал о своей даме. Стражник понял, что благородный рыцарь видимо немного не в себе и нужно доложить начальнику караула, пусть он сам посмотрит и может решит позвать лекаря.

Начальник караула вышел к рыцарю и участливо спросил не голоден ли благородный сэр и может быть его одолела какая-либо телесная хворь и нужен лекарь?

Рыцарь немедленно впал в ярость и заявил, что в этом замке живут одни трусы и всякое отребье, недостойное рыцарского звания. Начальник караула заверил, что это не так, и что благородный сэр может смело вступить в замок, где есть все что нужно для отдыха и если надо, то и для поправки здоровья.

Это стало последней каплей. Рыцарь заявил, что бросает вызов всем рыцарям замка, если конечно в этом замке есть рыцари, и что он будет ждать в своем лагере. После чего гордо удалился.

Лагерь рыцарь разбил на лугу прямо за городом. Это было крайне некстати. Через десять дней должна была начаться традиционная осенняя ярмарка. Нужно было начинать устанавливать торговые палатки, готовить площадку для конкурса тыкв и так далее. Но в самом центре луга торчал шатер рыцаря. Он не собирался никуда уезжать и явно ждал, когда на его вызов явятся поединщики из замка.

Каждое утро рыцарь упражнялся с мечом. Затем до полудня стоял в полном рыцарском доспехе, с обнаженным мечом в руке обратившись лицом в сторону города в ожидании.

В полдень из города приезжала тележка, запряженная маленьким мохнатым пони. В тележке по приказу барона рыцарю привозили горячий обед и ужин.

И еще барон особо попросил горожан не смеяться над рыцарем и не обижать его.

Так продолжалось пять дней.

На шестой день в тележке с едой приехал бургомистр города.

Он очень вежливо объяснил рыцарю, что городу нужно готовиться к ярмарке, и поэтому не будет ли любезен благородный сэр рыцарь перенести свой лагерь в сторонку, дабы не оказаться среди торговцев, а это неизбежно произойдет, ведь уже завтра они начнут разбивать свои шатры и палатки, а господину барону и лично ему, бургомистру совсем не хочется, чтобы такой благородный сэр затерялся среди людей низкого сословия.

И тем более не приведи Господь, вдруг кто-то из глупых горожан или деревенщины примет столь благородного рыцаря за презренного торгаша.

Бургомистр говорил очень вежливым и учтивым тоном, даже несколько просительным, тем не менее, создавалось впечатление, что его совершенно не интересовал ответ.

При этом, его правая рука как-бы случайно лежала на рукояти тяжелого метательного ножа, торчавшей из-за широкого пояса бургомистра.

Рыцарь огляделся. Вокруг никого не было. Только бургомистр и пони, запряженный в тележку. И баронский паж, сидящий в тележке. А на коленях у пажа как-бы между прочим лежал взведенный арбалет.

Рыцарь хоть и искал подвигов, оказался не совсем уж полным дураком. Он гордо выпятил подбородок и не дав ответа скрылся в шатре.

На следующее утро луг был пуст.

Глава 2

Примерно так обстояли дела в баронстве, когда на свет появился наш герой.

Папа Марка был потомственным рыцарем, что не мешало ему владеть гончарной мастерской и лавкой. Имея природную склонность к прекрасному, он случайно обнаружил в себе задатки художника и фантазию. Поэтому посуда, из его мастерской, покрытая замысловатыми росписями и веселыми рисунками, пользовалась огромной популярностью во всем баронстве. Он был поставщиком не только городских трактиров и окрестных постоялых дворов, но и баронского замка.

Сам барон не гнушался посещать гончарную мастерскую с дружескими визитами. Злые языки утверждали, что истинной причиной баронских визитов было не дружеское расположение к мастеру, а желание получить расписанную особенным образом подставку для конкурсной баронской тыквы, тем самым увеличив шансы на победу. Но все это было не более, чем досужие сплетни.

Мама Марка до его рождения успела произвести на свет трех дочерей, поэтому долгожданный наследник был встречен в семье особенно радостно.

Кстати, Марком его назвали в честь одного из евангелистов, а не в честь дедушки, которого звали Густав.

К моменту рождения внука, дедушка был жив и вполне себе здоров. Он был личностью легендарной, даже можно сказать исторического масштаба в рамках баронства. Совсем молодым юношей он появился в этих краях, в составе отряда самого первого из баронов Авиньи.

Несмотря на то, что дедушка заслуженно пользовался уважением не только своей семьи, но и всех жителей города, включая самого барона, сына того самого Авиньи, в последствии родители Марка в разговорах между собой обвиняли во всем, что случилось именно дедушку Густава.

Дедушка обрадовался больше всех, когда в семье наконец-то родился мальчик. Он решил воспитать его достойным продолжателем старинного рыцарского рода. И без промедления и обсуждения с остальными членами семьи начал претворять свое решение в жизнь.

Пока Марк был еще младенцем, дедушка Густав вместо колыбельных пел ему старинные рыцарские баллады и походные песни, которых знал великое множество.

При наличии отличной памяти у дедушки начисто отсутствовали слух и голос.

Баллады в его исполнении звучали неописуемо. Соседские собаки выли в тон его сиплым воплям, которые назывались песней. Лошади беспокойно ржали в стойлах, а скотина металась в хлеву. Первое время прибегали испуганные соседи, думая, что кого-то убивают.

Тем не менее именно под эти ужасающие звуки малыш засыпал особенно быстро и крепко.

Как только Марк научился ходить, дедушка стал преподавать ему основы рыцарской премудрости. Учил фехтовать, сажал на самую смирную лошадь, и тому подобное.

Но самое главное, постоянно рассказывал. Про походы и подвиги, про рыцарские традиции и обычаи, про прекрасных дам, пиры и турниры.

Родители сначала смотрели на происходящее сквозь пальцы, радуясь дружбе дедушки и внука.

А потом стало поздно.

Марку было шесть лет, когда он впервые заявил, что станет рыцарем. Взрослые умилились, посмеялись, сказали что-то вроде "ну разумеется, а кем же еще". Он повторил это в десять лет, что было уже не так смешно, но вроде забавно. В возрасте четырнадцати лет родители обнаружили его с дедушкой на заднем дворе дома за обрядом посвящения в рыцари. Смеяться никому не хотелось.

Марк категорически отказался обучаться чтению и письму у городского пастора, как это было принято, заявив, что благородному рыцарю это не пристало.

Кое-как удавалось заставить его помогать папе в лавке и мастерской, воззвав к долгу младшего рыцаря перед старшим. Толку от Марка было мало. Он постоянно витал в мечтах о подвигах, сражениях и походах. В результате, если он следил за обжигом готовых изделий в печи, то всегда получались глиняные головешки, ему поручали отвезти товар заказчику, Марк забирался в такие дебри, что дважды приходилось искать его с помощью баронской псовой охоты, причем сам он был крайне удивлен, когда его находили. Ведь он и не подозревал, что заблудился.

Даже обычная помощь по хозяйству дома не обходилась без происшествий. Однажды мама послала Марка в курятник набрать яиц. Почему его, а не одну из старших сестер, так и осталось загадкой. Потом мама говорила: "Видимо Господь на время лишил меня рассудка".

По дороге в курятник Марк решил, что он направляется на приступ вражеской цитадели. Он водрузил на голову корзинку для яиц вместо шлема и размахивая воображаемым мечом, бросился в бой.

Цитадель пала, но куры перестали нестись. Целых три месяца потребовалось, чтобы птичья психика, расшатанная битвой, пришла в порядок.

Какое-то время родители думали Марка женить, надеясь, что под гнетом семейной жизни он образумится. Но, во-первых, Марк был категорически против, заявив, что ему нужна дама сердца, а не какая-то там жена. Во-вторых, во всем баронстве не нашлось семейства, желающего отдать дочь за "малахольного Марка" как его называли за глаза.

Марк долго грезил о даме сердца, чтобы было кому посвящать свои многочисленные подвиги в будущем, как это принято у настоящих рыцарей.

Но имелась проблема.

Известные Марку девицы никак не годились на роль прекрасной дамы. Они все поголовно умели фехтовать, стрелять из лука и арбалета, ездить верхом, а дочь барона так вообще однажды на охоте убила вепря одним ударом копья. Месторасположение баронства и рыцарские гены обязывали, так сказать.

Представить хоть кого-нибудь из них сидящей в башне у окошка в ожидании своего рыцаря после подвига было совершенно невозможно.

После длительных размышлений, Марк отказался от дамы сердца, решив совершать подвиги во имя рыцарской доблести и славы.

Решив вопрос с дамой, он начал потихоньку очень аккуратно выяснять, нет ли где войны или может быть крестового похода. Потихоньку, потому, что в баронстве по известным причинам воевать не любили и крайне негативно относились к авантюрам вроде крестового похода. С войной не везло. Заезжие купцы и бродячие торговцы в один голос твердили, что ничего такого не происходит. Ни войн, ни походов. Мечты о подвигах на войне окончательно растаяли после случайной встречи с заезжим рыцарем, который грустно поведал о том, что ни войн, ни походов, ни разбойников. Денег нет и с работой по специальности большие проблемы.

Это было полное и окончательное крушение всех надежд. Марк пребывал в отчаянии. Краски мира померкли, жизнь потеряла смысл. Он совершенно не представлял, что делать дальше и в полном отчаянии обратился за советом к дедушке Густаву.

Несмотря на годы, дедушка был еще тверд телом и ясен умом. Он выслушал полную отчаяния речь великовозрастного внука, Марку как раз исполнилось двадцать лет, и ответил, что совершенно не важно, есть война или нет. Настоящий рыцарь всегда найдет способ совершить подвиг. Например, победить дракона. Где взять дракона Марк не знал. Дедушка тоже не знал, но высказал предположение, что где-нибудь в горах. И вообще. Не пристало рыцарю пасовать перед трудностями. Нужно просто поехать и найти где живет дракон, а дальше дело техники. Рыцарский меч и драконья голова с плеч. Все просто.

Марк немедленно воспрял духом и сообщил родителям новость. Он едет искать и побеждать дракона.

Родители, ушибленные таким известием, поначалу не знали, как реагировать. С одной стороны, Марковы странности порядком поднадоели и начинали уже портить репутацию семьи, благодаря чему старшие сестры Марка никак не выдавались замуж, то есть отъезд был весьма кстати.

Но с другой стороны, куда он поедет? Как надолго? Что это вообще за история с драконом? А если он на самом деле найдет дракона, то что с ним будет? Мама Марка была прямо скажем не в восторге.

Папа решил, что ему нужен свет и отправился в гости к барону. Барон выслушал папины опасения и сказал: "А что такого? Пусть поедет проветрится. Места у нас спокойные, ничего с ним не случится, а очень далеко Марк вряд ли доберется. Ты денег много не давай ему с собой и все. Деньги кончатся, и он вернется. Глядишь и дурь выветрится. А мы уж встретим его как героя, и не важно будет был там подвиг или нет, будем чествовать как рыцаря из похода. Я распоряжусь, не волнуйся, друг мой".

Барон просто плохо знал Марка.

Как бы то ни было, родители дали свое благословение на поход, немного денег, и лошадь Агнессу. Дедушка снабдил внука остатками своих доспехов и торжественно вручил свой настоящий рыцарский меч.

Ранним утром в начале августа Марк выступил в поход.

Он ехал один. Оруженосца не было. Не то чтобы Марк был против, наоборот, ему был крайне нужен, даже необходим оруженосец. Причем грамотный. Предполагалось, что помимо своих основных обязанностей, оруженосец должен будет аккуратно и тщательно записывать каждый будущий подвиг благородного сэра Марка. Благородный сэр Марк здраво рассудил, что и до дракона вполне может подвернуться подвиг. Так он его совершит, а оруженосец опишет. Тогда Марк привезет домой не только клык или коготь поверженного чудовища, но и целую летопись своих героических деяний.

План был чудо как хорош. Вот только желающих стать оруженосцем "малахольного Марка" не нашлось. Ни грамотных, ни неграмотных. Тем более бесплатно. Марк считал, что настоящий оруженосец должен служить рыцарю из чувства долга и восхищения, а не за презренные деньги. Это, разумеется, свело шансы обзавестись оруженосцем к нулю. Марк не расстроился и решил, что найдет оруженосца в пути. Забегая вперед, нужно сказать, что и в пути желающих не нашлось. Марку пришлось стать классическим одиноким странствующим рыцарем. Он решил, что это тоже неплохо. Главное, не получать очень часто в сражениях и подвигах по голове тяжелыми предметами, тогда он все хорошо запомнит, а потом продиктует писцам. В общем можно и без оруженосца обойтись.

Не так хорошо обстояли дела с рыцарским конем. То есть с лошадью Агнессой. Ее сложный характер, опыт работы и предпенсионный возраст позволяли ей решать, с какой скоростью будет двигаться Марк. О рыси, а уж тем более о галопе, не могло быть и речи. Только спокойный шаг. Не взирая ни на что. Марк немного робел перед Агнессой, поэтому ехали они медленно. Очень медленно.

Размеренный шаг Агнессы практически сразу вгонял Марка в его обычную мечтательность, что позволяло лошади самой решать, куда они едут. А знала она только одну дорогу. Сразу из города последовательно до каждого из четырех постоялых дворов в округе баронства. И обратно в город. Это было неудивительно, ведь сотни раз за свою жизнь Агнесса проделывала этот путь, доставляя заказанную посуду.

Как только они выехали за ворота города, Марк замечтался, а лошадь пошла к первому постоялому двору. К вечеру они добрались. Переночевали. Марка все в округе знали, поэтому, когда он объявил, что отправляется на подвиги, то денег за постой с него не взяли. Во-первых, его отъезд сам по себе был хорошей новостью, а во-вторых, по мнению хозяина постоялого двора он мог в дальнейшем рассчитывать на скидки при новых заказах.

Подобная история повторилась во втором постоялом дворе. И в третьем, и в четвертом.

Затем Агнесса по привычке двинулась в обратный путь. Марк по привычке замечтался и пришел в себя лишь к вечеру у ворот постоялого двора, откуда они уехали днем ранее.

Два дня он размышлял о причинах столь странного происшествия, затем пришел к однозначному выводу, что это колдовство. Или злая магия. Значит у него уже есть враги и могущественные, раз могут позволить себе нанять колдуна или злого мага.

Крайне воодушевленный этой мыслью, на третий день Марк тронулся в путь. Он привычно погрузился в мечты, а Агнесса отправилась знакомой дорогой к дому. Они ехали в сторону города несколько часов, пока Марк не ударился лбом о ветку дерева, нависающую над дорогой. Все мечты моментом сдуло. Он точно помнил, что несколько дней назад уже бился об эту самую ветку. Причем тем же местом на голове. От серьезной раны спасло то, что Агнесса шла шагом. Агнесса. Шагом. Он вылез из седла и приняв свой самый грозный и строгий вид встал перед мордой Агнессы. Посмотрел в ее глаза убийственным, по его мнению, взглядом и строго спросил: "Мы что едем домой?" Лошадь презрительно фыркнула в ответ. "Нам нужно в другую сторону!"-закричал Марк. Агнесса тяжело вздохнула, пожала плечами, как-бы говоря: "Ну а кто в этом виноват?" И нехотя развернулась в обратном направлении. Марк влез в седло и с этого момента стал внимательнее следить за дорогой, точнее за тем, куда идет Агнесса.

Мечты о подвигах пришлось отложить до лучших времен. Они все дальше и дальше уезжали от баронства. Места пошли незнакомые, на постоялых дворах уже никто не угощал ужином и ночлегом бесплатно, а равнодушно брали деньги, иногда усмехаясь про себя, услышав его историю про дракона. Хорошо хоть показывали в какой стороне находятся горы. Марк твердо помнил слова дедушки о том, что драконы живут в горах. Он был уверен, что главное добраться до гор, а там все как-нибудь само устроится.

Еще через неделю пути он услышал от ветхого хозяина унылого постоялого двора, что вроде как дедушка дедушки этого старика слышал от кого-то, что драконы точно есть в Пиренейских горах. Цель стала ясной и определенной. И еще одну неделю Марк упорно продвигался в сторону гор. Потом у него кончились деньги.

Вот как получилось, что замерзший, голодный, сонный, но решительный сэр Марк оказался почти у подножия Пиренейской гряды ранним утром середины августа.