Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 3. Произведения 1852–1856 гг. Святочная ночь"

Автор книги: Лев Толстой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Графиня не могла оставаться ужинать. Сережа провожалъ ее до лѣстницы.

«Надѣюсь васъ видѣть у себя», – сказала она, подавая ему руку. —

«Когда позволите?»

«Всегда».

«Всегда?!» – повторилъ онъ взволнованнымъ голосомъ и невольно пожалъ маленькую ручку, которая довѣрчиво лежала въ его рукѣ. Графиня покраснѣла, ручка ея задрожала – хотѣла-ли она отвѣтить на пожатіе или освободиться? Богъ знаетъ – робкая улыбка задрожала на ея крошечномъ розовомъ ротикѣ, и она сошла съ лѣстницы.

Сережа былъ невыразимо счастливъ. Вызванное въ его юной душѣ въ первый разъ чувство любви не могло остановиться на одномъ предметѣ, оно разливалось на всѣхъ и на все. Всѣ казались ему такими добрыми, любящими и достойными любви. Онъ остановился на лѣстницѣ, вынулъ оторванную вѣтку изъ-за перчатки и нѣсколько разъ съ восторгомъ, заставившимъ выступить слезы на его глазахъ, прижалъ ее къ губамъ. —

«Что, довольны-ли вы милымъ дебардеромъ?» – спросилъ его Князь Корнаковъ. —

«Ахъ, какъ я вамъ благодаренъ! Я никогда не былъ такъ счастливъ», – отвѣчалъ онъ съ жаромъ сжимая его руку. —

VII. А она могла бы быть счастл[ива].

Пріѣхавъ домой, Графиня по привычкѣ спросила о Графѣ. Онъ еще не возвращался. Въ первый разъ ей было пріятно слышать, что его нѣтъ. Ей хотѣлось хоть на нѣсколько часовъ отдалить отъ себя действительность, показавшуюся ей съ нынѣшняго вечера тяжелою, и пожить одной съ своими мечтами. Мечты были прекрасныя.

Сережа былъ такъ мало похожъ на всѣхъ тѣхъ мущинъ, которые окружали ее до сихъ поръ, что онъ не могъ не остановить ея вниманія. Въ его движеніяхъ, голосѣ, взглядѣ лежалъ какой-то особенный отпечатокъ юности, откровенности, теплоты душевной. Типъ невиннаго мальчика, неиспытавшаго еще порывовъ страстей и порочныхъ наслажденій, который у людей, неуклоняющихся отъ закона природы, долженъ бы быть такъ обыкновененъ и к несчастью такъ рѣдко встрѣчающійся между ними, былъ для Графини, жившей всегда въ этой неестественной сфере, называемой свѣтомъ, <но неутратившей въ ней, благодаря своей счастливой, особенно простой и доброй натурѣ, любви ко всему истинно-прекрасному – былъ для нея> самою увлекательною прелестною новостью.

По моему мнѣнію, въ ночномъ бѣломъ капотѣ и чепчикѣ она была еще лучше, чѣмъ въ бальномъ платьѣ. Забравшись съ ножками на большую кровать и облокотившись ручкой на подушки, она пристально смотрѣла на блѣдный свѣтъ лампы. На хорошенькомъ ротикѣ остановилась грустная полуулыбка. —

«Можно взойдти, Лиза?» – спросилъ голосъ Графа за дверью. —

«Войди», – отвѣчала она, не перемѣняя положенія.

«Весело-ли тебѣ было, мой другъ?» – спросилъ Графъ, цѣлуя ее. —

«Да».

«Что ты такая грустная, Лиза, ужъ не на меня-ли ты сердишься?»

Графиня молчала, и губки ея начинали слегка дрожать, какъ у ребенка, который собирается плакать.

«Неужели ты точно на меня сердишься за то, что я играю. Успокойся, мой дружокъ, нынче я все отъигралъ и больше играть не буду....»

«Что съ тобой?» – прибавилъ онъ, нѣжно цѣлуя ея руки <замѣтивъ слезы, которыя вдругъ потекли изъ ея глазъ>. —

Графиня не отвѣчала, а слезы текли у нея изъ глаз. Сколько ни ласкалъ и ни допрашивалъ ея Графъ, она не сказала ему, о чемъ она плачетъ; а плакала все больше и больше.

Оставь ее, человѣкъ безъ сердца и совѣсти. Она плачетъ именно о томъ, что ты ласкаешь ее, что имѣешь право на это; о томъ, что отрадныя мечты, наполнявшія ея воображеніе, разлетѣлись, какъ паръ, отъ прикосновенія действительности, къ которой она до нынѣшняго вечера была равнодушна, но которая стала ей отвратительна и ужасна съ той минуты, какъ она поняла возможность истинной любви и счастія.

VIII. Знакомст[во] со всѣм[и] уважаем[ымъ] барин[омъ].

«Что, скучаешь? любезный сынъ», – сказалъ Князь Корнаковъ Сережѣ, который съ какимъ-то страннымъ выраженіемъ равнодушія и безпокойства ходилъ изъ комнаты въ комнату, не принимая участія ни въ танцахъ, ни въ разговорахъ.

«Да, – отвѣчалъ онъ улыбаясь, – хочу уѣхать».

«Поѣдемъ ко мнѣ, – nous causerons».135135
  [поболтаем.]


[Закрыть]

«Надѣюсь, ты здѣсь не остаешься ужинать, Корнаковъ?» – спросилъ проходившій въ это время съ шляпой въ рукахъ твердымъ, увѣреннымъ шагомъ черезъ толпу, собравшуюся у двери, толстый, высокій мущина лѣтъ 40, съ опухшимъ, далеко некрасивымъ, но чрезвычайно нахальнымъ лицомъ.

«Ты кончилъ ужъ партію?»

«Слава Богу, успѣлъ до ужина и бѣгу отъ фатальнаго маіонеза съ русскими трюфелями, тухлой стерляди и тому подобныхъ любезностей»… кричалъ онъ почти на всю залу. —

«Гдѣ ты будешь ужинать?»

«Или у Трахманова, ежели онъ не спитъ, или въ Новотроицкомъ; поѣдемъ съ нами. Вотъ и Аталовъ ѣдетъ». —

«Что, поѣдемъ, Ивинъ?» – сказалъ Князь Корнаковъ. – Вы знакомы?» <прибавилъ онъ толстому Господину.> —

Сережа сдѣлалъ отрицательный знакъ головою. —

«Сергѣй Ивинъ, сынъ Марьи Михайловны», – сказалъ Князь.

«Очень радъ, – сказалъ толстый господинъ, не глядя на него, подавая свою толстую руку и продолжая идти дальше. – Пріѣзжайте же скорѣй». —

Я полагаю, что ни для кого не нужно подробное описаніе типа толстаго Господина, котораго звали Н. Н. Долговымъ. Вѣрно, каждый изъ моихъ читателей, ежели не знаетъ, то видалъ, или по крайней мѣрѣ слыхалъ про Н. Н., поэтому достаточно нѣсколько характеристическихъ признаковъ, чтобы лицо это во всей полнотѣ своей ничтожности и подлости возникло въ его воображеніи. По крайней мѣрѣ это такъ для меня. Богатство, знатность, умѣнье жить, большія разнообразныя способности, погибнувшія или изуродованныя праздностью и порокомъ. Циническій умъ, не останавливающiйся ни передъ какимъ вопросомъ и обсуживающій всякій въ пользу низкихъ страстей. Совершенное отсутствіе совѣсти, стыда и понятія о моральныхъ наслажденіяхъ. Нескрытый эгоизмъ порока. Даръ грубаго и рѣзкаго слова. Сладострастіе, обжорство, пьянство; презрѣніе ко всему, исключая самаго себя. Взглядъ на вещи только съ 2-хъ сторонъ: со стороны наслажденія, которое они могутъ доставить, и ихъ недостатковъ, и двѣ главныя черты: безполезная, безцѣльная, совершенно праздная жизнь и самый гнусный развратъ, который онъ не только не скрываетъ, а какъ будто находя достоинство въ своемъ цинизмѣ, съ радостью обнаруживаетъ. Про не[го] говорятъ, что онъ дурной человѣкъ; но всегда и вездѣ его уважаютъ и дорожатъ связями съ нимъ; онъ это знаетъ, смѣется и еще болѣе презираетъ людей. И какъ ему не презирать того, что называютъ добродѣтелью, когда онъ всю жизнь попиралъ ее и всетаки по своему счастливъ, т. е. страсти его удовлетворены и онъ уважаемъ. —

Сережа быль въ необыкновенно хорошемъ расположена духа. Присутствіе Князя Корнакова, который очень нравился ему и имѣлъ на него почему-то особенное вліяніе, доставляло ему большое удовольствіе. И короткое знакомство съ такимъ замѣчательнымъ человѣкомъ, какъ толстый господинъ, пріятно щекотало его тщеславіе. Толстый господинъ сначала мало обращалъ вниманія на Сережу; но по мѣрѣ того, какъ козакъ половой, котораго, пріѣхавъ въ Новотроицкой, онъ потребовалъ, приносилъ заказанныя растегаи и вино, он становился любезнѣе и, замѣтивъ развязность молодаго человѣка, сталъ съ нимъ говорить (такіе люди какъ Долговъ ничего такъ не нелюбятъ, какъ застѣнчивость),136136
  Скобки редактора заключают слова, вписанные между строк.


[Закрыть] трепать по плечу и чокаться. —

Мысли и чувства влюбленнаго такъ сильно сосредоточены на одинъ предметъ, что онъ не имѣетъ времени наблюдать, анализировать людей, съ которыми встрѣчается; а ничто такъ не мѣшаетъ короткости и свободѣ137137
  В подлиннике: свободы


[Закрыть] въ отношеніяхъ, какъ склонность, въ особенности очень молодыхъ людей, не брать людей за то, чѣмъ они себя показываютъ, а допытываться ихъ внутреннихъ, скрытыхъ побужденій и мыслей. —

Кромѣ того Сережа чувствовалъ въ этотъ вечеръ особенную охоту и способность безъ малѣйшаго труда быть умнымъ и любезнымъ.

Знакомство съ отставнымъ Генераломъ, кутилою Долговымъ,138138
  Надписано над зачеркнутым: Трахмановымъ,


[Закрыть] бывшее одно время мечтою его тщеславія, теперь не доставляло ему никакого удовольствія. Ему казалось, напротивъ, что онъ дѣлаетъ удовольствіе и честь этому генералу, ежели говорить съ нимъ, потому что вмѣсто того, чтобы говорить съ нимъ, онъ могъ-бы говорить съ ней, или думать о ней. Прежде онъ никакъ не смѣлъ говорить Корнакову «ты», хотя этотъ послѣдній часто обращался къ нему въ единственномъ числѣ,139139
  В подлиннике: родѣ


[Закрыть] теперь онъ совершенно смѣло тыкалъ его, и тыканье это доставляло ему необыкновенное удовольствіе. – Ласковый взглядъ и улыбка Графини придали ему болѣе самостоятельности, чѣмъ умъ, красота, кандидатство и всегдашнія похвалы: въ одинъ часъ изъ ребенка сдѣлали мущину. Онъ вдругъ почувствовалъ въ себѣ всѣ тѣ качества мущины, недостатокъ которыхъ ясно сознавалъ въ себѣ: твердость, рѣшимость, смѣлость и гордое сознаніе своего достоинства. Внимательный наблюдатель замѣтилъ бы даже перемѣну въ его наружности за этотъ вечеръ. Походка стала увѣреннѣе и свободнее, грудь выпрямилась, руки не были лишними, голова держалась выше, въ лицѣ изчезла дѣтская округленность и неопредѣленность чертъ, мускулы лба и щекъ выказывались отчетливѣе, улыбка была смѣлѣе и тверже. —

IX. (Кутежъ.) Веселье.

Въ маленькой задней красной комнатѣ Новотроицкаго трактира, занимаемой только людьми, пользующимися въ этомъ трактирѣ особенной извѣстностью,140140
  В подлиннике: известности


[Закрыть] сидѣли наши 4 знакомые за длиннымъ накрытымъ столомъ.

«Знаете, за чье здоровье», – сказалъ Сережа Князю Корнакову, наливая бокалъ и поднося къ губамъ. Сережа былъ очень красенъ, и въ глазахъ у него было что-то масляное, неестественное.

«Выпьемъ», – отвѣчалъ К[орнаковъ], измѣняя безстрастное скучающее выраженіе своего лица ласковой улыбкой.

Тостъ за здоровье неназываемой особы былъ повторенъ нѣсколько разъ.

Генералъ, снявши галстукъ, съ сигарой въ рукѣ лежалъ на диванѣ, передъ нимъ стояла бутылка коньяку, рюмочка и кусокъ сыру, онъ былъ немного краснѣе и одутловатѣе, чѣмъ обыкновенно, по его наглымъ, нѣсколько сощурившимся глазамъ видно было, что ему хорошо.

«Вотъ это я люблю, – говорилъ онъ, глядя на Сережу, который, сидя передъ нимъ, выпивалъ одинъ бокалъ за другимъ, – когда-[то] было время, что и я пилъ также шампанское. Бутылку выпивалъ за ужиномъ на балѣ, и потомъ какъ ни въ чемъ ни бывало, танцовалъ и былъ любезенъ, какъ никогда».

«Нѣтъ, объ этомъ я не жалѣю, – сказалъ Н. Н., облокотившись на руку и съ грустнымъ выраженіемъ глядя прямо въ прекрасные одушевленные глаза К. – Я еще теперь способенъ выпить сколько хотите, да что? а жалко, что прошло время, когда я также, какъ онъ, пилъ за здоровье и готовъ былъ умереть лучше, чѣмъ отказаться отъ бокала за здоровье кого-нибудь, когда я бывало добивался, чтобы мнѣ достался непременно le fond de la bouteille,141141
  [последняя капля из бутылки,]


[Закрыть] вполнѣ вѣрилъ, что я женюсь на той, за чье здоровье я пилъ этотъ fond de la bouteille.142142
  [последняя капля из бутылки,]


[Закрыть] О, ежели бы я только женился на всѣхъ, за кого я выпилъ послѣднюю каплю, сколько бы у меня было чудесныхъ женъ! Ахъ, какихъ чудесныхъ, коли-бы вы знали, Alexandre....», – и онъ махнулъ рукой. – Ну вотъ вашъ le fond de la bouteille,143143
  [последняя капля из бутылки,]


[Закрыть] – сказалъ онъ, наливая ему.... – да что я? вамъ не нужно....» – и онъ весело, ласково улыбнулся ему.

«Ахъ,144144
  Абзац редактора.


[Закрыть] не напоминайте мнѣ, я забылъ про то, что мнѣ не нужно, да и помнить не хочу, мне такъ хорошо теперь», – и глаза его сіяли истиннымъ восторгомъ молодой души, безъ страха предающейся своему первому увлеченію. —

– Что это, какъ онъ милъ! – сказалъ Н. Н., поворачиваясь къ Генералу, – ты не можешь себѣ представить, какъ онъ мнѣ меня напоминаетъ. – Debouchons le tout-a-fait.145145
  [Раскупорим его окончательно]


[Закрыть]

– Да, – сказалъ Генералъ, – знаешь что, мнѣ <давно хотѣлось собрать компанію къ Цыганамъ, нынче я въ духѣ, поѣдемъ.> Allons au b…146146
  [Поедем в 6…]


[Закрыть] и его возьмемъ съ собой. —

Черезъ пять минуть Al[exandre] сидѣлъ уже въ ночныхъ санкахъ Н. Н.; свѣжій, морозный воздухъ рѣзалъ ему лицо, передъ нимъ была толстая спина кучера, тусклые фонари и стѣны домовъ мелькали съ обѣихъ сторонъ. —

Мечты.

«Вотъ я въ деревнѣ, въ которой я родился и провелъ свое дѣтство въ полномъ147147
  В подлиннике: полным


[Закрыть] милыми и дорогими воспоминаніями Семеновскомъ. Весна, вечеръ; я въ саду, на любимомъ мѣстѣ покойной матушки, около пруда, въ березовой аллеѣ, и не одинъ, – со мной женщина, въ бѣломъ платьѣ, съ волосами, просто убранными на прелестной головкѣ; и эта женщина та, которую я люблю, – такъ, какъ я никого не любилъ до сихъ поръ, которую я люблю больше, чѣмъ все на свѣтѣ, больше, чѣмъ самаго себя. Мѣсяцъ тихо плыветъ по подернутому прозрачными облаками небу, ярко отражается вмѣстѣ съ освѣщенными имъ облаками въ зеркальной поверхности тихой воды пруда, освѣщаетъ желтоватую осоку, поросшую зеленыя берега, свѣтлыя бревны плотины, нависшія надъ ней кусты ивы и темную зелень кустовъ распустившейся сирени, черемухи, наполняющей чистый воздухъ какимъ-то весеннимъ отраднымъ запахомъ, и шиповника, густо сросшихъ въ клумбахъ, разбросанныхъ около извилистыхъ дорожекъ, и кудрявыя, неподвижно-висящія, длинные вѣтви высокихъ березъ, нѣжную обильную зелень липъ, составляющихъ прямыя темныя аллеи. За прудомъ, въ глуши сросшихъ деревьевъ громко слышится звучная пѣсня соловья и еще звучнѣе разносится по неподвижной поверхности воды. Я держу нѣжную руку женщины, которую я люблю, смотрю въ эти чудныя большія глаза, взглядъ которыхъ такъ отрадно дѣйствуетъ на душу, она улыбается и жметъ мою руку – она счастлива!»

Глупыя – отрадныя мечты. Глупыя по несбыточности, отрадныя по поэтическому чувству, которымъ исполнены. Пускай онѣ не сбываются – не могутъ сбываться; но почему не увлекаться ими, ежели одно увлеченіе это доставляетъ чистое и высокое наслажденіе? Сашинькѣ въ эту минуту и въ мысль не приходило задать себѣ вопросъ: какимъ образомъ женщина эта будетъ его женою, тогда какъ она за мужемъ, и, ежели бы это было возможно, хорошо-ли бы это было, т. е. нравственно ли? и какимъ бы образомъ онъ въ такомъ случаѣ устроилъ свою жизнь? Кромѣ минутъ любви и увлеченія онъ не воображалъ себѣ другой жизни. Истинная любовь сама въ себѣ чувствуетъ столько святости, невинности, силы, предпріимчивости и самостоятельности, что для нея не существуетъ ни преступленія, ни препятствій, ни всей прозаической стороны жизни. —

Вдругъ сани остановились, и это прекращеніе равномѣрнаго, убаюкающаго движенія разбудило его. <На лѣво отъ него виднѣлось довольно большое для города, пустое, занесенное снѣгомъ мѣсто и нѣсколько голыхъ деревьевъ, направо былъ подъѣздъ низенькаго, нѣсколько криваго сѣренькаго домика съ закрытыми ставнями.

«Что, мы за городомъ?» – спросилъ онъ у кучера.

«Никакъ нѣтъ, евто Патріарши пруды, коли изволите знать, что подлѣ Козихи». —>

Н. Н. и веселый Генералъ стояли у подъѣзда. Послѣдній изо всѣхъ силъ то билъ ногою въ шатавшуюся и трещавшую отъ его ударовъ дверь домика, то подергивалъ за заржавѣлую изогнутую проволоку, висѣвшую у притолки, покрикивая при этомъ довольно громко: «Ей, Чавалы! Отпханьте, Чавалы!» Наконецъ послышался шорохъ – звукъ нетвердыхъ, осторожныхъ шаговъ въ туфляхъ, блеснулъ свѣтъ въ ставняхъ, и дверь отворилась. На порогѣ показалась сгорбленная старуха въ накинутомъ на бѣлую рубаху лисьемъ салопѣ и съ сальной оплывшей свѣчей въ сморщенныхъ рукахъ. По первому взгляду на ея сморщенныя рѣзкія энергическія черты, на черные блестящіе глаза и ярко посѣдѣвшіе черные какъ смоль волоса, торчавшіе изъ-подъ платка, и темно-кирпичнаго цвѣта тѣло,148148
  В подлиннике: тѣло цвѣта


[Закрыть] ее безошибочно можно было принять за Цыганку. Она поднесла свѣчку на уровень лицъ Н. Н. и Генерала и тотчасъ, какъ замѣтно было, съ радостью узнала ихъ.

«Ахъ, Батюшки, Господи! Мих[аилъ] Ник[олаевичъ], отецъ мой, – заговорила она рѣзкимъ голосомъ и съ какимъ-то особеннымъ, однимъ Цыганамъ свойственнымъ выговоромъ. – Вотъ радость-то! Солнце ты наше красное. Ай, и ты, М. М., давно не жаловалъ, то-то дѣвки наши рады будутъ! Просимъ покорно, пляску сдѣлаемъ!»

«Дома ли ваши?»

«Всѣ, всѣ дома, сейчасъ прибѣгутъ, золотой ты мой. Заходите, заходите». —

«Entrons,149149
  [Войдем,]


[Закрыть] – сказалъ Н. Н. и всѣ 4 вошли, не снимая шляпъ и шинелей150150
  В подлиннике: шинель,


[Закрыть], въ низкую нечистую комнату, убранную, кромѣ опрятности [?] такъ, какъ обыкновенно убираются мѣщанскiя комнаты, т. е. съ небольшими зеркалами въ красныхъ рамахъ, съ оборваннымъ диваномъ съ деревянной спинкой, сальными, подъ красное дерево стульями и столами. —

Молодость легко увлекается и способна увлекаться даже дурнымъ, если увлеченiе это происходитъ подъ влiянiемъ людей уважаемыхъ. Al[exandre] забылъ уже свои мечты и смотрѣлъ на всю эту странную обстановку съ любопытствомъ человѣка, слѣдящаго за химическими опытами. Онъ наблюдалъ то, что было, и съ нетерпѣнiемъ ожидалъ того, что выйдетъ изъ всего этаго; а по его мнѣнiю должно было выйдти что-нибудь очень хорошее. —

На диванѣ спалъ молодой Цыганъ съ длинными черными курчавыми волосами, косыми, немного страшными, глазами и огромными бѣлыми зубами. Онъ въ одну минуту вскочилъ, одѣлся, сказалъ нѣсколько словъ съ старухой на звучномъ Цыганскомъ языкѣ и сталъ улыбаясь кланяться гостямъ. —

«Кто у васъ теперь дирижёромъ? – спрашивалъ Н. Н.: – давно ужъ я здѣсь не былъ».

«Иванъ Матвѣичь», – отвѣчалъ Цыганъ.

«Ванька?»

«Такъ точно-съ».

«А запѣваетъ кто?»

«И Таня запѣваетъ, и Марья Васильевна».

«Маша, которая у Б. жила <Брянцова>? эта хорошенькая? развѣ она опять у васъ?»

«Такъ точно-съ, – отвѣчалъ улыбаясь Цыганъ. – Она приходитъ на пляску иногда».

«Такъ ты сходи за ней, да шампанскаго принеси». —

Цыганъ получилъ деньги и побѣжалъ. Старикъ Генералъ, какъ слѣдуетъ старому Цыганёру, сѣлъ верхомъ на стулъ151151
  В подлиннике: стуломъ


[Закрыть] и вступилъ въ разговоръ съ старухой о всѣхъ старыхъ бывшихъ въ Таборѣ Цы[ган]ахъ и Цы[ганк]ахъ. Онъ зналъ все родство каждой и каждаго. Гвардеецъ толковалъ о томъ, что въ Москвѣ нѣтъ женщинъ, что прiятнаго у Цыганъ ничего быть не можетъ уже только потому, что обстановка ихъ такъ грязна, что внушаетъ отвращенiе всякому порядочному человѣку. Хоть бы позвать ихъ къ себѣ, – то другое дѣло. Н. Н. говорилъ ему, что, напротивъ, Цыгане дома только и хороши, что надобно ихъ понимать и т. д. Alexandre прислушивался къ разговорамъ и хотя молчалъ, въ душѣ былъ на сторонѣ Н. Н., находилъ такъ много оригинальнаго въ этой обстановкѣ, что понималъ, что тутъ должно быть что-нибудь особенное, прiятное. Отъ времени до времени отворялась дверь въ сѣни, въ которую врывался холодный воздухъ, и попарно входили Цыгане, составлявшие хоръ. Мужчины были одѣты въ голубые, плотно стягивающіе ихъ стройныя талiи казакины, шаровары въ сапоги, и всѣ съ длинными курчавыми волосами; женщины въ лисьихъ, крытыхъ атласомъ салопахъ, съ яркими шелковыми платками на головахъ и довольно красивыхъ и дорогихъ, хотя и не модныхъ платьяхъ. Цыганъ принесъ Шампанское, сказалъ, что Маша сейчасъ будетъ, и предлагалъ начать пляску безъ нея. Онъ что-то сказалъ дирижеру, небольшому, тонкому, красивому малому въ казакинѣ съ галунами, который, поставивъ ногу на окно, настраивалъ гитару. Тотъ съ сердцемъ отвѣчалъ что-то; нѣкоторыя старухи присоединились къ разговору, который постепенно становился громче и, наконецъ, превратился въ общiй крикъ; старухи съ разгорѣвшимися глазами размахивали руками, кричали самымъ пронзительнымъ голосомъ, Цыгане и нѣкоторыя бабы не отставали отъ другихъ. Въ ихъ непонятномъ для гостей разговорѣ слышалось только часто повторяемое слово: Мака, Мака. Молоденькая, очень хорошенькая дѣвушка Стешка, которую Дирижеръ рекомендовалъ, какъ новую запѣвалу, сидѣла потупя глаза и одна не вступала въ разговоръ. Генералъ понялъ въ чемъ было дѣло. Цыганъ, который ходилъ за Шампанскимъ, обманывалъ, что Мака, т. е. Маша, придетъ, и они хотѣли, чтобы запѣвала Стешка. Вопросъ былъ въ томъ, что Стешкѣ надо было или нѣтъ дать 1 1/2 пая.

«Ей Чавалы! – кричалъ онъ, – послушайте, послушайте», – но никто не обращалъ на него ни малѣйшаго вниманiя. Наконецъ кое-какъ онъ успѣлъ добиться того, что его выслушали.

«Мака не придетъ? – сказалъ онъ, – такъ вы такъ и скажите». —

«Повѣрьте моей чести, – сказалъ дирижеръ: – С[тешка] споетъ не хуже ея; а ужъ какъ поетъ «Ночку», такъ противъ нея нѣтъ другой Цыганки, вся манера Танюши, вѣдь изволите всѣхъ нашихъ знать, – прибавилъ онъ, зная, что этимъ льститъ ему. – Извольте ее послушать».

Цыганки, въ нѣсколько голосовъ обратясь къ Г[енералу], говорили то же самое.

«Ну ладно, ладно, габаньте».

«Какую прикажете?» – сказалъ д[ирижеръ], становясь съ гитарой въ рукахъ передъ полукругомъ усѣвшихся Цыганъ.

«По порядку, разумеется, «Слышишь».

Цыганъ подкинулъ ногой гитару, взялъ аккордъ, и хоръ дружно и плавно затянулъ «Вѣдь ли да какъ ты слы-ы-шишь....»

«Стой, стой! – закричалъ Генералъ: – еще не все въ порядкѣ, – выпьемте».

Г[оспо]да всѣ выпили по стакану гадкаго теплаго шампанскаго. Генералъ подошелъ къ Цыганамъ, вѣлѣлъ встать одной изъ нихъ, бывшей хорошенькой еще во время его молодости, Любашѣ, сѣлъ на ея мѣсто и посадилъ къ себѣ на колѣни. Хоръ снова затянулъ «Слышишь». Сначала плавно, потомъ живѣе и живѣе и наконецъ такъ, какъ поютъ Ц[ыгане] свои пѣсни, т. е. съ необыкновенной энергiей и неподражаемымъ искуствомъ. Хоръ замолкъ вдругъ неожиданно. Снова первоначальной акордъ, и тотъ же мотивъ повторяется нѣжнымъ сладкимъ звучнымъ голоскомъ съ необыкновенно оригинальными украшенiями и интонацiями, и голосокъ точно также становится все сильнѣе и энергичнѣе и, наконецъ, передаетъ свой мотивъ совершенно незамѣтно въ дружно подхватывающiй хоръ. —

Было время, когда на Руси ни одной музыки не любили больше Цыганской; когда Цыгане пѣли русскiя стар[инныя] хорошiя пѣсни: «Не одна», «Слышишь», «Молодость», «Прости» и т. д. и когда любить слушать Цыганъ и предпочитать ихъ Итальянцамъ не казалось страннымъ. Теперь Цыгане для публики, которая сбирается въ пасажѣ, поютъ водевильные куплеты, «Двѣ дѣвицы», «Ваньку и Таньку» и т. д. Любить Ц[ыганскую] музыку, можетъ быть, даже называть ихъ пѣнiе музыкой покажется смѣшнымъ. А жалко, что эта музыка такъ упала. Ц[ыганская] м[узыка] была у насъ въ Россiи единственнымъ переходомъ отъ музыки народной къ музыкѣ ученой. Отчего въ Италiи каждый Лазарони понимаетъ арiю Доницети и Россини и наслаждается ею, а у насъ въ «Оскольдовой М[огилѣ]» и «Жизни за Царя» купецъ, мѣщанинъ и т. п. любуются только Декорацiями? Я не говорю уже о ит[альянской] м[узыкѣ], которой не сочуствуетъ и 1/100 Русскихъ абонеровъ, а выбралъ такъ называемыя народныя оперы. Тогда какъ каждый Русской будетъ сочувствовать ц[ыганской] п[ѣснѣ], потому что корень ея народный. Но мнѣ скажутъ, что это музыка неправильная. Никто не обязанъ мнѣ вѣрить; но я скажу то, что самъ испыталъ, и тѣ, которые любятъ ц[ыганскую] м[узыку], повѣрятъ мнѣ, а тѣ, которые захотятъ испытать, тоже убѣдятся. Было время, когда я любилъ вмѣстѣ и Ц[ыганскую] и Н[ѣмецкую] м[узыку] и занимался ими. Одинъ очень хорошiй музыкантъ, мой прiятель, Нѣмецъ по музыкальному направленiю и по происхожденiю, спорилъ всегда со мной, что въ Ц[ыганскомъ] хорѣ есть непростительныя музыкальныя неправильности и хотѣлъ (онъ находилъ, какъ и всѣ, соло превосходными)152152
  Скобки редактора.


[Закрыть] доказать мнѣ это. Я писалъ порядочно, онъ очень хорошо. Мы заставили пропѣть одну пѣсню разъ 10 и записывали оба каждый голосъ. Когда мы сличили обѣ партитуры, дѣйствительно, мы нашли ходы квинтами; но я все не сдавался и отвѣчалъ, что мы могли записать правильно самые звуки, но не могли уловить настоящаго темпа, и что ходъ квинтами, на который онъ мнѣ указывалъ, былъ ничто иное, какъ подражанiе въ квинтѣ, что-то въ родѣ фуги, очень удачно проведенной. Мы еще разъ стали писать, и Р. совершенно убѣдился въ томъ, что я говорилъ. Надо замѣтить, что всякiй разъ, какъ <мы писали> выходило новое, движенiе гармонiи было тоже, но иногда акордъ быль полнѣе, иногда вмѣсто одной ноты было повторенiе предъидущаго мотива – подражанiе. Заставить-же пѣть отдѣльно каждаго свою партiю было невозможно, они всѣ пѣли первый голосъ. Когда-же начинался хоръ, каждый импровизировалъ. —

Да извинятъ меня читатели, которые не интересуются Цыганами [за] это отступленiе; я чувствовалъ, что оно неумѣстно; но любовь къ этой оригинальной, но народной музыкѣ, всегда доставлявшей мнѣ столько наслажденiя, преодолѣла. —

Во время перваго куплета Генералъ слушалъ внимательно, иногда улыбался и жмурилъ глаза, иногда хмурился и неодобрительно качалъ головой, потомъ пересталъ слушать и занялся разговоромъ съ Любашей, которая то показывая свои бѣлые, какъ перлы, зубы, улыбаясь, отвѣчала ему, то подтягивала хору своимъ громкимъ альтомъ, строго поглядывая направо и налѣво на Цыганокъ и дѣлая имъ разные жесты руками, Гвардеецъ подсѣлъ къ хорошенькой Стешѣ и, обращаясь къ Н. Н., безпрестанно говоритъ: Charmant, délicieux!153153
  [Прекрасно, очаровательно!]


[Закрыть] или подтягиваетъ ей не совсѣмъ удачно, что, какъ замѣтно, заставляетъ перешептываться Цыганокъ и не нравится имъ, одна даже трогаетъ его за руку и говоритъ: позвольте, баринъ. Н. Н. съ ногами залезъ на диванчи[къ], объ чемъ то шепчется съ хорошенькой плясуньей Малашкой. Al[exandre], разстегнувъ жилетъ, стоитъ передъ хоромъ и, какъ видно, съ наслажденiемъ слушаетъ. Онъ замѣчаетъ тоже, что молоденькiя Цыганки посматриваютъ на него и, улыбаясь, перешептываются, и онъ знаетъ, что онѣ не смѣются, а любуются имъ, онъ чувствуешь, что онъ очень хорошенькiй мальчикъ. Но вдругъ генералъ поднимается и говоришь Н. Н.: Non, cela ne va pas sans Машка, ce choeur ne vaut rien, n’est ce pas?154154
  [Нет, без Машки дело не идет, хор ничего не стоит, не правда ли?]


[Закрыть] Н. Н., который съ самаго бала казался какимъ то соннымъ, апатичнымъ, соглашается съ нимъ. Г. даетъ деньги Бѣдняжке [?] и не приказываетъ величать.

«Partons».155155
  [Едем.]


[Закрыть] Н. Н., зѣвая, отвѣчаетъ: «partons». Гв[ардеецъ] только споритъ; но на него не обращаютъ вниманiя. Надѣваютъ шубы и выходятъ.

«Я не могу спать теперь, – говорить Генералъ, приглашая Н. садиться въ его карету. – Allons au b.».156156
  [Поедем в б.]


[Закрыть]

«Ich mache alles mit,157157
  [Я во всем приму участие,]


[Закрыть] – говорить Н. Н., и снова двѣ кареты и сани катятся вдоль молчаливыхъ темныхъ улицъ. Alexandre въ каретѣ только почуствовалъ, что голова у него очень кружилась, онъ прислонился затылкомъ къ мягкой стѣнкѣ кареты, старался привести въ порядокъ свои запутанныя мысли и не слушалъ Г[енерала], который говорилъ ему самымъ спокойнымъ, трезвымъ голосомъ: Si ma femme savait que je bamboche avec vous?......158158
  [Если бы моя жена знала, что я бездельничаю с вами?....... ]


[Закрыть]

Карета остановилась. Al[exandre], Г[енералъ], Н. Н. и Г[вардеецъ] вошли по довольно опрятной, освѣщенной лѣстницѣ въ чистую прихожую, въ которой лакей снялъ съ нихъ шинели, и оттуда въ ярко освѣщенную, какъ-то странно, но съ претензiею на роскошь убранную комнату. Въ комнатѣ играла музыка, были какiе то мущины, танцовавшiе съ дамами. Другiя дамы въ открытыхъ платьяхъ сидѣли около стѣнъ. – Наши знакомые прошли въ другую комнату. Нѣсколько дамъ прошли за ними. Подали опять Шампанское. – Al. удивлялся сначала странному обращенiю его товарищей съ этими дамами, еще болѣе странному языку, похожему на Н[ѣмецкiй], которымъ говорили эти дамы между собой. – Alexandre выпилъ еще нѣсколько бокаловъ вина. Н. Н., сидѣвшiй на диванѣ рядомъ съ одной изъ этихъ женщинъ, подозвалъ его къ себѣ. – Al[exandre] подошелъ къ нимъ и былъ пораженъ не столько красотой этой женщины (она была необыкновенно хороша), сколько необыкновеннымъ сходствомъ ея съ Графиней. Тѣже глаза, таже улыбка, только выраженiе ея было неровное, то слишкомъ робкое, то слишкомъ дерзкое. Al[exandre] очутился подлѣ нея и говорилъ съ ней. Онъ смутно помнилъ, въ чемъ состоялъ его разговоръ; но помнилъ, что Исторiя Дамы Камелiй проходила со всею своею поэтической прелестью въ его раздраженномъ воображенiи, онъ помнилъ, что Н. Н. называлъ ее D[ame] aux C[amélias],159159
  [Дама с камелиями,]


[Закрыть] говорилъ, что онъ не видалъ лучше женщины, ежели бы только не руки, что сама D[ame] aux C[amélias] молчала, изрѣдка улыбалась и улыбалась такъ, что Al[exandre]у досадно было видѣть эту улыбку; но винные пары слишкомъ сильно ударили въ его молодую, непривычную голову.

Онъ помнилъ еще, что Н. Н. что-то сказалъ ей на ухо и вслѣдъ за этимъ отошелъ къ другой группѣ, образовавшейся около Генерала и Гвардейца, что женщина эта взяла его за руку, и они пошли куда-то. —

Черезъ часъ у подъѣзда этаго же дома всѣ 4 товарища разъѣхались. Al[exandre], не отвѣчая на Adieu160160
  [До свиданья]


[Закрыть] Н. Н., сѣлъ въ свою карету и заплакалъ, какъ дитя. Онъ вспомнилъ чувство невинной любви, которое наполняло его грудь волненiемъ и неясными желанiями, и понялъ, что время этой любви невозвратимо прошло для него. – Онъ плакалъ отъ стыда и раскаянiя. И чему радовался Генералъ, довозившiй домой Н. Н., когда онъ шутя говорилъ: «Le jeune [?] a perdu son pucelage?161161
  [Мальчуган потерял свою невинность?]


[Закрыть] Да, я ужасно люблю сводить хорошенькихъ.»

Кто виноватъ? Неужели Al[exandre], что онъ поддался влiянiю людей, которыхъ онъ любилъ, и чувству природы? Конечно, онъ виноватъ; но кто броситъ въ него первый камень? Виноватъ ли и Н. Н. и Генералъ? Эти люди, назначенiе которыхъ дѣлать зло, которые полезны, какъ искусители, придающiе больше цѣны добру? Но виноваты вы, которые терпите ихъ; не только терпите, но избираете своими руководителями. —

За что? Кто виноватъ?

А жалко, что такiя прекрасныя существа, такъ хорошо рожденные одинъ для другаго и понявшiе это, погибли <для> любви. Они еще увидятъ другое, можетъ быть и полюбятъ; но какая же это будетъ любовь? Лучше имъ вѣкъ раскаиваться, чѣмъ заглушить въ себѣ это воспоминанiе и преступной любовью замѣнить ту, которую они вкусили хоть на одно мгновенiе.