Текст книги "Тротиловый эквивалент"

Автор книги: Лев Пучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Это не проблема, – с готовностью подхватил я. – Официальная версия: мы просим за Аюба миллион долларов. Такая сумма тебе по плечу?

– Деньги – не проблема, – из киоска раздался натянутый смешок. – Надо же… Я федералам деньги на выкуп даю!

– Что, могут неправильно понять?

– Нет, это не проблема. Просто за глаза будут посмеиваться. Хотя все знают, что мой брат сделал… Нет, все поймут правильно. Как я вам специалиста сдам, вы думали, нет? Думаете, это так просто? Он вообще мне не подчиняется. Это большой человек, его поставили работать большие люди, я даже не знаю…

– В этой команде есть твои люди?

– Один остался, – Сулейман сокрушенно вздохнул. – Двоих ваши убили, третьего числа. Но они все равно умрут. Те, которые моих убили.

– Все мы умрем, – не стал спорить я. – Потому что человек имеет такую дурную привычку – рано или поздно умирать…

– Нет, эти очень рано умрут, – Сулейман как-то странно усмехнулся. – Потому что их всех на камеру сняли. Они там неважно получились – далеко было, но один совсем хорошо вышел. По нему выйдем на остальных, это не проблема.

Я невольно вздрогнул. Сняли, значит. Так-так… И кто это у нас там лучше всех получился? Надо будет на досуге восстановить события, подумать. Но сейчас пока не до этого, надо ковать железо, не отходя от будки. Пока присутствует позитивный настрой противной стороны.

– Этот один, который остался, он не твой родственник? – вопрос был важным, от него зависел успех всего дальнейшего мероприятия.

– Нет, не родственник. Он из захудалого тейпа. Но отличный моджахед, классный разведчик.

– Тебе придется выбирать, кто для тебя важнее, – я сказал это как можно мягче, чтобы не разозлить собеседника. – Аюб или этот отличный воин.

– Ты дурные вопросы задаешь, Иван, – в тоне Сулеймана послышалось раздражение. – Я, в принципе, могу сдать вам этого парня. Легко. И не надо будет ничего придумывать. Если я скажу, что в обмен на него отдадут Аюба, он сам пойдет. Потому что он мне жизнью обязан… Но специалиста сдать не могу. Это невозможно. Ты сам сказал – насчет потери лица. Ты умный, правильно все понимаешь.

– Ну и на здоровье. Нам не нужно, чтобы лично ты сдавал специалиста. Нам нужно его фото и видеозапись. Это нетрудно сделать. Ориентировочные данные на него. И где он бывает… Мне надо в карман залезть.

– Зачем?

– Я тебе дам бланки для заполнения.

– На кой черт мне ваши бланки?! Думаешь, я неграмотный?

– Это условие. Все графы в бланке должны быть заполнены, тогда мы получим наиболее полные данные. А так вы можете чего-нибудь упустить.

– Ну, хрен с вами, давай. Только спокойнее, плавно.

– Держи…

– Угу… Угу… Ну, ясно. Это не проблема… Зачем тогда вам мой моджахед, если у вас будут эти данные, фото и видео?

– Затем, чтобы он подтвердил переданные тобой данные. Чтобы мы были уверены, что это не липа.

– Значит, он будет в курсе, что я сдаю вам специалиста… Так получается?

– Есть идеи получше?

– Не знаю… Но это плохая идея, Иван. Это то же самое, как просто всем рассказать об этом. В ваших тюрьмах информация добывается очень легко, скоро все будут знать то, что знает он… Нет, мне это не нравится.

Я тут же напряг лоб и принялся лихорадочно импровизировать. Терпеть не могу, когда все вот так наскоком. Практика показывает, что самые лучшие идеи, рожденные в режиме цейтнота, на поверку оказываются богаты кучей ошибок и недочетов.

– Иван?

– Ничего он не будет знать, – наконец, меня осенило. – И вообще, по большому счету, если он тебе очень дорог, можешь оставить его себе.

– Не понял?

– Мы допросим его под «сывороткой правды». Он скажет все, что знает. Когда его выведут из наркоза, он ничего не будет помнить из того, что говорил. Таким образом будут подтверждены твои данные и ты сможешь тут же забрать его обратно. Потому что сам по себе, один, он нам ничем не угрожает. А того специалиста и остальных людей из его команды…

– Согласен, – с неожиданной прытью заявил Сулейман, даже не дослушав о судьбе специалиста и его команды. – Только у меня встречное условие.

«Какой начитанный абрек, – я невольно усмехнулся. – Встречное условие…»

– Я хочу присутствовать на допросе. Пусть там будешь ты, руководитель обмена и его зам. Вы продумайте, как нам сделать так, чтобы и мне было безопасно, и вам. Но вы должны быть только втроем. И все – такие, как ты. Если что, я с троими такими справлюсь по-любому. Это можно сделать?

– Нас там будет целая банда и куча бронетехники, – тут я опять вынужден был импровизировать – насчет изменений в генеральном плане встречи меня никто не уполномочивал. – Но, в принципе, это можно устроить… Метрах в ста от подразделения, на открытом месте… и… под прицелом десятка наших снайперов. Только я не понял, зачем тебе присутствовать на допросе?

– Да пусть хоть сто их будет, это не проблема, – небрежно буркнул Сулейман. – Я в курсе насчет этой сыворотки. У меня условие: никто не должен задавать моему человеку вопросы насчет расположения моих баз, моих людей и вообще всего, что касается лично меня. Про специалиста и его команду пусть все рассказывает, это меня не волнует.

«Какой умный абрек!» – мне от досады захотелось треснуть какому-нибудь гаду промеж глаз. Например, себе лично – за то что не сумел правильно построить диалог и обойти этот нюанс. Вот это вовремя он встрепенулся. Это ж сколько можно было инфо скачать с того моджахеда, мать моя родная! Вот это я подставился! Доимпровизировался, психолог хренов…

– Ты чего замолчал, Иван?

– Я не знаю, насчет твоего присутствия…

– Короче, без этого условия никаких дел не будет, – Сулейман, судя по всему, верно подметил слабину в моей позиции – тоже умеет интонации читать. – Ты не считаешь меня дураком, Иван?

– Нет, не считаю.

– Тогда условие должно быть выполнено. Вовремя ты напомнил насчет сыворотки, Иван. Этот моджахед – не просто боец, он знает много такого, чего вам знать не надо. Спасибо, Иван, я это запомню.

– Кушай на здоровье… – теперь я уже не думал об уперевшемся мне в бок стволе. Меня переполняла лютая злоба на самого себя. Я неправильно оценил соперника. Не успел перестроиться должным образом. Сымпровизировал до того неудачно – как носом в ослиные фекалии. Разумеется, я рассчитывал пообщаться всего лишь с посыльным… Но это меня совсем не оправдывает. Это ведь мой профиль, должен был показать класс в любых условиях!

– Короче, все обговорили, – чувствовалось, что Сулейман доволен результатом переговоров – и у него были на то все основания. – Когда будет этот «эксперимент»?

– В понедельник, к десяти утра подъедем.

– Котлован под Первомайской?

– Да, там. Что-то имеете против?

– Нет, просто так, уточнил. Все, понятно. Значит, давай так. Вы подъезжайте немного раньше, встаньте так, чтобы вас было видно, – обговорим, как будем все делать на месте.

– «Мы»?

– Ну, ты, руководитель операции и его зам или кто там у него. Обязательно, чтобы эти были – ну, короче, с кем можно все вопросы решать. Никаких подлянок – безопасность вам я лично гарантирую, можете вообще в трусах и без оружия приехать… Держи.

– Нет, спасибо, мы уж как обычно. В трусах сейчас холодно, – я забрал свою рацию, и меня, от злости наверное, тут же посетила дурная идея…

Сейчас сделаю пару шагов, уйду с линии стрельбы, прыгну щучкой за овощной ряд… Крикну в рацию, что Сулейман здесь… Наши ведь соображают на порядок быстрее меня, видели, что я долго торчал у киоска, наверняка поняли, что общаюсь по делу… А уж если удастся живьем взять такого волка, так с него можно скачать столько всего ценного…

– Уходи достойно, Иван. Не дури.

Вот ведь сволочь! Он что, мои мысли читает?

– О чем ты, Сулейман?

– У меня «пояс шахида». Килограмм пластита, два килограмма подшипников. Вон в той «Газели» сидят два гранатометчика, еще трое с пулеметами с другой стороны базара ждут, на нас смотрят через окно фургона. Если что… знаешь, сколько здесь трупов будет?

– Ухожу, не дурю, – я сунул рацию в карман и поправил шапочку. Может, абрек и наврал чего… но его аргументы вдруг показались мне вполне убедительными. – Ладно, до связи. Встретимся в понедельник…

Глава 5
Шах
Практика

Я сижу на пятом этаже полуразрушенного дома. Пью кофе из термоса, слушаю по приемнику последние новости и наблюдаю за КПП в свою подзорную трубу.

После двух войн в Грозном таких недобитых развалин очень много. Нормальные люди в них не ходят, потому что в любой момент могут обвалиться перекрытия и похоронить всех, кто там будет. А ненормальные используют для военных нужд.

Ненормальные – это мы и федералы. Но не знаю, как там у федералов, а для меня, военного инженера со стажем, не составляет особого труда оценить степень опасности объекта, прежде чем входить в него. Дом, который я облюбовал для наблюдательного пункта, в ближайшие полгода не завалится, это сто процентов. Правда, при условии, что в него не будут стрелять из танка или даже простого гранатомета. Он отстоит от КПП на двести метров, а ближе мне и не надо – передатчик достаточно мощный, радиосигнал проходит прекрасно.

На крыше пятиэтажки, которая торчит рядом с внутренним шлагбаумом КПП (как из города ехать) – метрах в тридцати, сидит снайперская пара федералов. Если рассуждать с тактической точки зрения, они правильно сделали. Теперь эта их пара контролирует подступы к КПП в секторе примерно сто двадцать градусов. Сидят они там круглосуточно, меняются каждые двенадцать часов, рация есть, да и боезапас, наверное, держат на всякий случай. Хорошее подспорье для омоновцев на КПП, и уверенность присутствует – у нас, мол, все под контролем, враг близко не подойдет. У них вообще был бы круговой обзор – крыша плоская, но сейчас холодно, они там соорудили навес из шифера и постоянно в бочке жгут костер. Активность проявляют только в темное время суток: там частенько ночью зеленый отсвет мелькает – в НСПУ окрестности осматривают. Ночью страшно, боятся, что нападут. А днем все видно, как на ладони, поэтому они обычно дремлют у своей бочки. Правильно, постоянно бдеть быстро надоедает, люди не роботы. Кроме того, моджахеды на этот КПП нападают очень редко. В последний раз его пытались взорвать в декабре прошлого года, но неудачно – федералы оказались умнее.

С инженерной точки зрения федералы зря забрались на ту пятиэтажную «свечку» (одноподъездный дом). Видимо, их инженеры вечно пьяные, не смотрят по сторонам. Этот добротный кирпичный дом, в принципе, выглядит капитально, но когда-то в него стреляли, судя по всему, из танка. И разнесли практически весь второй этаж – один угол отсутствует, в середине дырища, насквозь видно. Если слегка напрячь воображение, можно предположить, что тот танкист нормально шарил в инженерном деле. Обычно выносят верхние этажи, потому что там чаще всего сидят снайперы. А этот, как мне думается, хотел вообще дом снести. Это вовсе не из области фантастики, главное тут – правильный подход. У каждой рукотворной конструкции, как и у материалов, есть свои зоны уязвимости и так называемые «точки усталости». Дурак может целый день лупить по дому из танковой пушки, и дом будет только потихоньку осыпаться – тут навалом таких руин, стоит отдельно взятая обугленная стена с оконными проемами, в пять этажей, и не рушится. А умный долбанет в определенные места несколько раз, и здание сложится, как карточный домик. И такое тоже есть: в Грозном вообще можно открывать филиал инженерной академии, тут наглядных пособий – масса.

А тому танкисту, судя по всему, кто-то не дал закончить его шедевр. Несколько ранее я бы мог сказать это с определенной уверенностью, но к настоящему моменту практически везде сожженную и взорванную бронетехнику убрали. В общем, нету той горелой железяки.

Если точно попасть пару раз из гранатомета в середину второго этажа с нашей стороны, дом рухнет. Жаль, не в сторону КПП – выбитый угол как раз с тыла. Жаль, что стоит дом не так близко, как хотелось бы. Тогда вообще можно было бы не напрягаться, а завалить его на омоновцев – и всех делов. Но все равно, тоже будет неплохо. Часть фрагментов разлетится далеко, кое-кому достанется. Для снайперов – братская могила. Нулевая видимость – ржавая пыль будет стоять несколько часов. Можно ходить вокруг в полный рост. Но самое главное – эффект. Послушайте, как звучит: «в результате мощного взрыва пятиэтажный дом разрушен до основания». Поэзия! И никто ведь не будет уточнять, что всего-то долбанули пару раз из гранатомета…

Сегодня седьмое марта, пятница, священный день для мусульман. Время 09.35, моя команда работает по плану с КПП «Север». Завтра Международный женский день, пусть дамы отдохнут без взрывов. Шутка. Мне глубоко без разницы, какой день, работаю строго по графику, как и положено специалисту.

КПП мощный. Хорошо охраняется, подступы «лысые» на двести метров, единственное здание вблизи – тот самый недобитый дом, под контролем федералов. Как доставить заряд? Мне рассказывали, что в прошлый раз, когда не получилось, сюда шахида засылали. Я со смертниками не работаю – не моя специализация, но шахида, по-моему, тут могут вычислить на раз. КПП посередке, с обеих сторон шлагбаумы несколько вынесены. Если вычислят на шлагбауме, дальше не проедет, ту т хорошие противотаранные устройства, и правильно блоки стоят – проезжать приходится зигзагом. Будет рваться на шлагбауме, пользы – мизер.

Вообще доставка ВУ (взрывного устройства) непосредственно к объекту всегда проблема номер один. Особенно – к хорошо охраняемому объекту. Сигнал на подрыв можно послать со стороны, находясь в безопасности, – при современных темпах технического развития расстояния особого значения не имеют. Главное – доставить. Не будь такой проблемы, комендатуры, КПП и так называемые блокпосты (военные не говорят «блокпост» – просто пост по охране и обороне какого-то объекта или участка, это все так называют с легкой руки журналистов, потому что звучит красиво) рвали бы каждый день. А вы почитайте сводки. Обычно рвут какие-нибудь отдельные транспортные средства, которые едут не там, где надо, стреляют в федералов, забредших по пьяни на базар, изредка нападают на колонны. Про КПП обычно статистики нет. Не то чтобы скрывают, просто в самом деле – трудный объект. Так, обстреливают издалека и получают в ответ из всех стволов. Стволов тут хватает. Единственный случай, когда действительно классно провели теракт на КПП, – в декабре прошлого года. Это было в тот же день, когда на данном КПП не сработал шахид. Зато на КПП «Юг» сработали на сто процентов. Ликвидировали там несколько больших людей противника. Я изучал статистику за последние два года, люди Сулеймана предоставили мне всю доступную информацию.

В общем, не будем эту статистику перелистывать попусту, просто согласимся с фактом: федералы далеко не дураки, они хорошо себя охраняют и имеют немалый опыт в предотвращении терактов. Как с ними в этом случае работать?

Федералы не живут в вакууме, они сотрудничают с администрацией и контактируют с местным населением. Надо просто потратить несколько дней и понаблюдать за намеченным объектом, изучать закономерности. Закономерности – лучший подарок для диверсанта.

Возле КПП, снаружи, есть небольшой придорожный базар. «Держит» его, как и многие другие торговые точки, Аликпер Кадырбеков. Это сын самого Кадырбекова, его правая рука, занимается всякими щекотливыми вопросами, от которых отец официально старается отмежеваться.

Каждое утро, после того, как федералы заканчивают разведку подконтрольных трасс, к этому базарчику из города подъезжает фургон «Газель» с товаром. Владелец «Газели» – Рашид Бабаев, человек Аликпера. Его все знают, он постоянно тут катается, и машину не досматривают. Проезжая через КПП, он делает омоновцам маленький подарок: упаковку пива, блок «любовь мента» (сигареты «LM») и несколько батончиков, типа «сникерс». Омоновцы подарки любят и к Рашиду относятся хорошо. Не будь подарков, и не посмотрели бы, что человек Аликпера, каждый день потрошили бы его коробки.

Да, федералы охраняют себя хорошо. Но тех, с кем контактируют, они охранять не могут. У дома каждого местного, лояльного режиму, пост ведь не поставишь. Да и нет необходимости. Этот Рашид никому плохо не делает, у моджахедов нет причин желать его смерти.

Рашид живет на Сайханова, это в Октябрьском районе, ближе к южной окраине. Его тейп ютится в почти целом трехэтажном доме на двенадцать квартир, а рядом располагается автомобильный бокс – там раньше спецавтохозяйство было, по-простому ассенизаторы. Этот бокс Рашид забрал себе и оборудовал в нем гараж. Никто против слова не сказал, все знают, чей человек. В гараже стоят три машины: вот эта «газель», «таблетка» – тоже под перевозки, и новенькая красная «99», совсем недавно во Владике угнали (не путайте с Владивостоком, здесь так называют Владикавказ).

На бокс Рашид поставил нехитрую сигнализацию (датчики на размыкание), а ночью запускает туда двух овчарок. Считает, что таким образом обезопасил себя от всех превратностей судьбы. Дом совсем рядом, в тейпе несколько здоровых мужчин с оружием – сигнализация запиликает, собаки начнут непрошеных гостей рвать – сразу все будет слышно.

Напрасно он так считает… Собакам под дверь сунули кусок мяса, начиненный обычными «транками», какие каждый может в аптеке купить. Подождали минут двадцать, пока они словили конкретный кайф. Псы даже не заснули, просто впали в прострацию, валялись на спине и зубы скалили – через три часа опять очухаются. Потом тихо вскрыли замок, обошли датчики при помощи пары проводов, вообще никакого оборудования не понадобилось.

Я всегда с усмешкой относился к лихим кинобоевикам, в которых персонажи совершают чудеса мужества и героизма. Нохчи – сентиментальные люди, они тоже о своих моджахедах сочиняют сказки, делают из них былинных героев. Это все красивое вранье, не более. Сколько занимаюсь своим делом, всегда знаю: любая акция – это прежде всего тщательное наблюдение и кропотливая работа, которая требует безграничного терпения и аккуратности. Никакого героизма. Он тут просто противопоказан.

В эту ночную прогулку со мной был мой личный механик – пузатенький узбек Анвар, который и стрелять-то толком не умеет, да два диверсанта для прикрытия и переноски груза. Диверсанты вообще в бокс не заходили, сидели на улице, за подступами смотрели. Мы с механиком тихо зашли и за полчаса «зарядили» бензобак «газели». Теперь там десять килограммов пластита под слоем герметика и радиовзрыватель. Рашид может сунуть в бак щуп – под горловиной пусто, ничего не заметит. Потом мы так же аккуратно все закрыли и ушли. Вот и вся работа.

До утра не спали, соорудили десять «сюрпризов». Тоже никаких новшеств: килограмм пластита, два кило поражающего элемента в виде гаек, болтов и рубленых гвоздей, радиовзрыватель, все это расфасовано плоским блинчиком и запаяно в кусок автомобильной камеры. Вымазать камеру в грязи и бросить на обочине – пока вплотную не подойдешь, не заметишь. Самая дорогая составляющая здесь – радиовзрыватель. Это, по сути, портативная рация с выставленной частотой, которая в нужный момент примет сигнал с моего передатчика. Они здесь обычно делают так: ВУ (взрывное устройство) – две «мотороллы». Для простого моджахеда десять таких устройств не потянуть – это хорошие деньги. А я могу себе позволить и это, и даже на порядок больше, если понадобится. Приятно работать, когда заказчик не скупится и щедро финансирует все твои запросы. Можно показать хорошие результаты.

Состав сегодняшней «труппы» невелик. Я, мои «тени» – Аскер и Курбан, два гранатометчика – тоже в двухстах метрах от «снайперского» дома, только юго-восточнее моего места сидения, и две пары диверсантов в «Нивах»: одна на сорок пять градусов юго-восточнее меня, по ту сторону дороги, вторая просто стоит за поворотом на обочине дороги на «Северный». Я нажимаю кнопки, Курбан документирует, гранатометчики отстреливают две «Аглени» и, тут же превратившись в мирных жителей, уходят пешком. Диверсанты, когда придет срок, развозят «сюрпризы» и тоже превращаются в мирных жителей. Хорошо у нас тут мирным жителям. Если при осмотре у тебя нет характерных мозолей на пальцах, синяков на плечах, кожа чиста от пороховой копоти, тебя нет оснований задерживать. Это устаревший способ определения принадлежности к НВФ (незаконным вооруженным формированиям). Это работает только с рядовыми моджахедами. Специалисты давно научились как маскировать данные признаки, так и вовсе не допускать их появления. На руки надеваются перчатки, используется специальная смазка, капроновые маски и так далее – нет необходимости раскрывать все тонкости, у каждого масса своих методов…

В 09.47 н а КПП заезжает «газель» Рашида Бабаева.

– Экшн, – командую я Курбану, который примостился рядом со мной с видеокамерой в руках.

Курбан снимает. Когда-нибудь километры пленки, которые он отснял, работая со мной, будут просматривать суровые люди в штатском и хмуро качать головами. А может, и не будут – это уж как Аллах распорядится. Я за славой не гонюсь, постараюсь сделать так, чтобы этот трогательный момент не наступил как можно дольше.

«Газель» минует шлагбаум, останавливается у здания, слепленного из бетонных блоков. Выходит Рашид, общается с омоновцами. Вот он достает упаковку с пивом… Прощай, Рашид. До встречи в аду.

Я вытягиваю руку с пультом в сторону КПП и нажимаю кнопку.

Пыххх!!! Да, взрыв не всегда бухает. У каждого взрыва есть своя тональность и неповторимый колорит. Сейчас он именно «пыхает». Мягко так, интимно. «Газель» неохотно подпрыгивает и стреляет во все стороны фрагментами кузова и трансмиссии. Стоящих вокруг людей легко разбрасывает, как тряпичных кукол. Взрывная волна мгновенно сметает будки на шлагбаумах и тенты палаток на базарчике. Кому-то там не повезло. Не надо так близко с оккупантами торговать, это опасно для жизни.

Чу-чуххх!!! Со стороны юго-восточной пятиэтажки с интервалом в полсекунды стартуют «Аглени». Середина второго этажа «снайперской» «свечки» возмущенно плюется густыми сгустками рыжего крошева… Так-так, и что у нас там? Ага! «Свечка», как будто несколько секунд поразмышляв, плавно и, как мне кажется, совершенно беззвучно складывается до самого основания. То есть не рушится с треском и гулом, как можно было бы ожидать, а именно складывается: аккуратно, как будто действительно свечка сгорела, только показано это на сильно ускоренной съемке. Через несколько мгновений КПП и местность на сто метров вокруг погребены в густом облаке рыжей взвеси. Из этого облака раздаются отчаянные вопли и крики о помощи. Но это уже норма при таком течении событий.

– Заводи, – командую я Аскеру.

Аскер спускается к машине. Мы с Курбаном не торопимся. Надо доснять завершающий эпизод. Это может занять от десяти минут и более, Аскер три раза успеет прогреть двигатель.

– Южнее, – корректирую я Курбана.

Курбан увлекся съемкой зоны разрушения, а там уже смотреть нечего, все скрыто монументальным столбом рыжей пыли. Надо снимать наши «Нивы», которые неспешно петляют по трассе (раскладывают «сюрпризы» по обочинам, в шахматном порядке – справа и слева), останавливаясь через каждые пятьдесят метров. Помощь можно ожидать с двух направлений – со стороны «Северного» (там госпиталь) и из местной горбольницы. Понятно, для чего понадобилось рушить «свечку»? Не только ведь из-за амбиций и для пущего шума. Тут, напомню, везде подступы «лысые», сразу бы заметили. А сейчас они спокойно разложили «сюрпризы», за пару минут, и убрались восвояси. Все, осталось ждать дальнейших шагов противника.

Минут через семь из облака рыжей пыли выезжают две «БМП» и направляются прочь от города, в сторону «Северного». На броне разместили раненых.

Хороший у них командир. Быстро все сделал. Наверное, и в первую войну тут был. Раньше, когда активные боевые действия были, все так делали – своих раненых самостоятельно транспортировали в госпиталь. Не ждали никаких медбригад и санитарных бортов, потому что это было бесполезно. Сам о себе не позаботишься, никто и не почешется.

У нас для командира сюрприз. Я достаю из сумки второй пульт, с десятью кнопками. Теперь главное, чтобы диверсанты последовательность не перепутали. Я каждый «сюрприз» пометил порядковым номером.

Головная «БМП» приближается к первому «сюрпризу». Меток нет, приходится работать по памяти, но я постарался хорошенько запомнить, в каких местах разложили «СВУ».

Пропускаю их дальше, жду, когда головная машина поравняется с третьей точкой.

Дух!!! – громко и хлестко звучит взрыв. «БМП» идут с маленьким интервалом, на обоих достается в разной степени всем бойцам – и раненым и сопровождающим. Несколько человек падают с брони в грязь.

Машины по инерции проскакивают мимо. По всем законам тактики, им бы теперь прибавить скорость и побыстрее проскочить опасный участок. Так положено действовать, если попал под огонь при движении по вражеской территории. Потеряли бы четверых-пятерых, остальные спаслись бы.

Но они не считают эту дорогу вражеской территорией. Позади родной КПП, здесь их зона ответственности, да и раненых потеряли… «БМП» останавливаются, головная крутит башней по сторонам, злобно щерясь на враждебный мир зрачком 30-мм пушки. Насчет зрачка не сочиняю, я его вижу. Сижу под правильным углом к месту событий, дым мне не застилает сектор, труба у меня такая, что ни один бинокль в подметки не годится.

Уцелевший десант обоих «БМП» спешивается, приседают – кто-то там горлопанит, пытается руководить на фоне новых криков о помощи и воплей раненых. Самое время привести в действие четвертый заряд.

Дух!!! – держите еще, для поправки настроения.

Убойное действие поражающего элемента довольно относительно, до четвертого заряда метров двадцать. Но опять понемногу достается всем. Люди падают на дорогу, отчаянно орут. Со стороны КПП бегут несколько человек, наверное, думают, что могут как-то помочь.

Дух!!! – активируем заряд номер один.

М-да, я вам сочувствую. Сейчас вам трудно и странно. Невредимых на дороге уже нет, повезло только тем, кто был внутри «БМП». Что теперь делать ребяткам? Возвращаться на КПП? Там только что подорвалась группа, ринувшаяся на помощь. Никто не даст гарантии, что на этом коротком отрезке больше не осталось зарядов. Я точно не дам. Грузить всех раненых под броню и прорываться к «Северному»? А вдруг там, дальше, противотанковые мины стоят? При данной неразберихе и панике нетрудно предположить и такой вариант развития событий. И потом, кем грузить? Все раненые.

Ребятки корчатся в грязи и жестоко страдают. Сейчас начнут делать глупости. На глупости у нас еще осталось два заряда.

А вот и помощь со стороны города. С момента стартового подрыва прошло не более десяти минут, быстро они сориентировались. Едут два санитарных «рафика», впереди милицейский «УАЗ» с сиреной и включенными мигалками. Ближе, ближе… С этой стороны у нас обратный отсчет. Вот «УАЗ» поравнялся с девятым зарядом, КПП – рукой подать…

Дух!!! – «УАЗ» получает в левый борт солидную порцию поражающего элемента, катится по инерции метров десять и останавливается. «Санитаркам» досталось поменьше, но веером зацепило обе.

Окровавленные менты и люди в белых халатах вываливаются на дорогу. Что-то орут друг другу, двое тащат из двери «УАЗа» безжизненное тело водителя. Трое решительно устремляются к КПП…

Дух!!! – а дальше все та же однообразная картина. Люди лежат на дороге, корчатся от боли, истекают кровью и решительно не знают, что им теперь делать. Слышу чей-то тоскливый вой. Так воет смертельно раненный волк, понимая, что смерть рядом и ничто в этом мире уже не может спасти его.

Вот, в общем-то, и все. Привыкайте, федералы. Эта не ваша земля, она в любой момент может взорваться у вас под ногами. Скоро вы будете бояться шаг ступить, без щупа и миноискателя в туалет не выйдете.

Привыкайте, лояльные нохчи. Находиться рядом с федералами смертельно опасно. В любой момент можно умереть. Если у них что-то случилось, помогать ни в коем случае нельзя. Это так же опасно, как и находиться рядом. Пара недель такой работы, и они тут будут как прокаженные, к ним на пушечный выстрел никто не подойдет.

С момента начала акции прошло двенадцать с половиной минут. Дольше оставаться нельзя, скоро тут будут «вертушки». Как я отношусь к «вертушкам», я уже говорил. Дело сделано, пора убираться.

Я разом жму на все кнопки, активируя оставшиеся заряды, – получите приятное дополнение. Оба пульта обливаю кислотой из баллончика, баллончик бросаю тут же. Смотрю на Курбана – он укладывает камеру в чехол и показывает большой палец.

Снято.

– Ну все. Поехали обедать…

* * *

Мы живем в Тхан-Юрте[26]26
  Название изменено.


[Закрыть]. Это довольно крупное и зажиточное село, расположенное в южной оконечности Надтеречного района, на берегу мутноватой неглубокой речки Сунжи.

Наверное, нужно уточнить: мы здесь не то чтобы совсем живем, а просто располагаемся. У военных есть такой термин: «расположение». Для штатского уха, возможно, это будет непривычно, но для любого военного такая команда «…в конце концов, наведите порядок под расположением, мать вашу!!!» звучит вполне естественно и единственно правильно. «Территория» – это уже вне. Вне казармы, вне палатки, вне блиндажа или просто норы. Удивительно, столько лет прошло, а мне порой снятся розовые курсантские времена и вечно недовольная физиономия старшины Башкатова, который ставит задачу хриплым спросонок голосом: «…должен быть идеальный порядок! Всем телам понятно? Под расположением оставить по паре шлангов (больных то бишь), остальные – в летнюю кладовку, за метлами. Территория должна блестеть, как у кота причиндалы. Если ротный мне хоть слово скажет, прощайтесь с личным временем, тела…»

Ладно, хватит ностальгии. Хваткий старшина Башкатов теперь мой враг. Как, впрочем, и большинство остальных сокурсников, которые не догадались вовремя удрать из этой слабой больной армии. Так что вернемся к нашим суровым будням.

В Тхан-Юрте располагается основной костяк «Дашо гов». Нас подселили к семьям, окружили заботой и вниманием, относятся как к любимым родственникам. Впрочем, у нохчей это норма: если пускают в дом соплеменника или даже просто единоверца, относятся к нему как к самому любимому родственнику. На своих можно прикрикнуть и обойтись с ними небрежно, а тут – чужой, надо марку держать.

Я поселен в усадьбе одной богатой семьи, но не в кунацкой (это лучшая комната в доме, куда гостей определяют), а вообще в отдельном домике на две комнаты. Для полного комфорта мне выделили двух жен. Это вдовы погибших моджахедов – Зейнаб и Саният. Одной двадцать три года, другой вообще четырнадцать лет. Обе хорошенькие. Старшая греет мое ложе, а младшая, Саният, занимается по хозяйству. У меня дочь такого возраста, не смог я переступить себя и пустить ее к себе под одеяло. Я хоть и мусульманин, но долгое время был советским офицером, воспитан в определенных традициях. Гнать ее не стал, потому что ей попадет за то, что не угодила высокому гостю. Просто объяснил, почему так поступаю. Странно, она мне за это вовсе не благодарна, как следовало бы ожидать, а, напротив, все время дуется, как будто ее отвергли. Хотя в данной ситуации это особого значения не имеет.