Текст книги "Июнь 1941. Запрограммированное поражение"
Автор книги: Лев Лопуховский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
2.2. Военное строительство в СССР
В конце Гражданской войны на 1 января 1921 г. Красная армия вместе с авиацией насчитывала 4 213 497 человек[135]135
РГВА. Ф. 4. Оп. 20. Д. 1. Л. 1–2. Цит. по: Главное автобронетанковое управление. Люди, события, факты в документах. 1929–1941 гг. М.: ГАБТУ, 2004. С. 71.
[Закрыть]. Через два года ее штатная численность сократилась до 610 тыс. человек, включая 25 тыс. в ВМФ[136]136
АПРФ. Ф. 3. Оп. 50. Д. 253. Л. 25–50. Цит. по: Вестник АПРФ. Красная Армия. С. 24.
[Закрыть].
Для экономии военного бюджета большую часть армии перевели на территориальную систему, так что к 1925 г. 46 из ее 77 дивизий стали территориальными[137]137
Вестник АПРФ. Красная Армия. С. 7.
[Закрыть]. Лишь небольшая часть их личного состава (главным образом – командиры) состояла из кадровых военнослужащих. Будущие красноармейцы перед началом службы в территориальных войсках проходили 210 часовую допризывную военную подготовку, а потом зачислялись в местную воинскую часть. Продолжая работать в народном хозяйстве, они в течение пяти лет ежегодно привлекались к военным сборам: в первый год – трехмесячным, во второй – двухмесячным, а в дальнейшем – по одному месяцу[138]138
Берхин И. О территориально милиционном строительстве в Советской Армии // ВИЖ. № 12. 1960. С. 16.
[Закрыть]. В перерыве между сборами время от времени проводилась дополнительная военная подготовка. Такие войска вполне соответствовали резолюции VIII съезда РКП(б) «По военному вопросу», принятой в марте 1919 г.: «…самую лучшую армию мы получили бы, создавая ее на основе обязательного обучения рабочих и трудовых крестьян в условиях, близких к их повседневному труду. <…> Такая армия… стала бы самой непобедимой армией в мире»[139]139
Восьмой съезд РКП(б). Протоколы. М.: Госполитиздат, 1959. С. 414.
[Закрыть]. Но, как выяснилось на практике, территориальные дивизии имели недопустимо низкую боеспособность, и со временем их переформировали в кадровые.
Состояние экономики СССР не позволяло тогда в мирное время содержать крупные вооруженные силы. В случае войны их планировалось довести до 3300–3400 тыс. человек, т. е. увеличить в 5,5 раз[140]140
РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 679. Л. 1–37. Цит. по: Реформа в Красной Армии. Документы и материалы. 1923–1928 гг. Кн. 2. М.; СПб.: Летний сад, 2006. С. 115.
[Закрыть]. Однако слаборазвитая дорожная сеть страны и ее ограниченные транспортные возможности не позволяли в короткие сроки провести мобилизацию и сосредоточение крупных сил у пограничных рубежей.
Чтобы обеспечить беспрепятственное развертывание армии в начале будущей войны, в 1928 г. было решено построить на западной границе цепь укрепленных районов. Первым из них стал Карельский УР, защищавший Ленинград с севера. Вслед за ним в том же ЛВО соорудили Кингисеппский и Псковский УРы, в Белоруссии – Полоцкий, Минский и Мозырский, а на Украине – Коростеньский, Новоград Волынский, Летичевский, Могилев Ямпольский, Киевский, Рыбницкий и Тираспольский. Каждый из них прикрывал участок госграницы шириной 45– 185 км и имел глубину до 5 км[141]141
1941 год – уроки и выводы. С. 207.
[Закрыть]. Только Киевский УР, защищавший украинскую столицу, находился в 250 км от границы. Укрепрайоны располагались на важнейших оперативных направлениях и, как правило, опирались одним или обоими флангами на крупные естественные преграды. Они стали основой пограничного оборонительного рубежа, получившего впоследствии широкую известность как «линия Сталина», хотя официально он так не назывался. В 1929–1938 гг. там возвели 3196 ДОСов, 409 из которых имели артиллерийское вооружение. Их защищали 25 пулеметных батальонов общей численностью до 18 тыс. человек[142]142
Хорьков А.Г. Указ. соч. С. 99.
[Закрыть].
М.Н. Тухачевский
20 декабря 1927 г. М.Н. Тухачевский, занимавший тогда должность начальника Штаба Красной армии, направил наркому по военным и морским делам Ворошилову служебную записку «О радикальном перевооружении РККА». Опираясь на растущие экономические ресурсы страны, он предложил резко увеличить численность войск, безотлагательно приступить к их полному перевооружению, повысить подвижность и усилить ударную мощь. В записке справедливо отмечалось: «Необходимо подойти к структуре РККА реконструктивно, в полном соответствии с нашими хозяйственными успехами. <…> Рост авиационных и танковых сил правильнее всего можно определить, если исходить из производственных возможностей, а не из увеличения существующих авиа– и бронесил РККА на столько-то и столько-то процентов»[143]143
Минаков С. Сталин и его маршал. М.: Яуза, Эксмо, 2004. С. 385–386.
[Закрыть].
Тухачевский благоразумно исходил из предположения о невероятности возникновения большой войны в ближайшее пятилетие[144]144
Самуэльсон Л. Красный колосс. Становление военно промышленного комплекса СССР. 1921–1931. М.: АИРО ХХ, 2001. С. 58.
[Закрыть]. Однако его далекоидущие планы заметно опережали реальные возможности СССР и были отвергнуты. Вместо них перед военными поставили более скромные, но зато вполне достижимые задачи, рассчитанные на скорую реализацию. 15 июля 1929 г. Политбюро утвердило основные установки плана строительства вооруженных сил на ближайшее пятилетие, сформулированные в отчетном докладе РВС СССР в июне того же года:
«По численности – не уступать нашим вероятным противникам на главнейшем театре войны.
По технике – быть сильнее противника по двум или трем решающим видам вооружения, а именно по воздушному флоту, артиллерии и танкам»[145]145
АПРФ. Ф. 3. Оп. 50. Д. 259. Л. 98–105, 168–180. Цит. по: Вестник АПРФ. Красная Армия. С. 217, 238.
[Закрыть].
Таким образом, во главу угла ставилось достижение количественного превосходства над врагами не в людях, а в технике. Однако Тухачевский, переведенный в мае 1928 г. на пост командующего ЛВО, продолжал настаивать на своем проекте резкого увеличения численности армии. 11 января 1930 г. он отправил Ворошилову очередную записку, в которой развил и конкретизировал идеи предыдущей. Содержавшиеся там расчеты опирались на плановые экономические показатели первой пятилетки, начавшейся год назад. Не сомневаясь в их достижимости, Тухачевский писал:
«Наши ресурсы, в связи с успешным осуществлением пятилетки, позволяют: а) развить массовые размеры армии; б) увеличить ее подвижность; в) повысить ее наступательные возможности.
При этом надо учитывать, что количественный и качественный рост различных родов войск вызывает новые пропорции, новые структурные изменения и что реконструированная армия вызовет и новые формы оперативного искусства»[146]146
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 447. Л. 34.
[Закрыть].
Тухачевский предложил довести состав РККА военного времени до 260 стрелковых и кавалерийских дивизий, 50 тыс. танков и 40 тыс. самолетов. Резервы Главного командования должны были включать 50 дивизий артиллерии большой мощности и минометов, а также 225 пулеметных батальонов. Общее число соединений обосновывалось имевшимися тогда возможностями переброски в четырехнедельный срок по железным дорогам 214 дивизий к западной границе и 16 – к румынской. Еще 15 дивизий оставались бы во внутренних округах, а последние 15 составляли резервы Главного командования. Тухачевский полагал, что такая армия «несомненно соответствует производственным возможностям пятилетки» и потому «будет обеспечена и индустриальными, и транспортными, и людскими ресурсами». Возросшая численность и лучшее техническое оснащение войск позволили бы им успешно решать неслыханные ранее задачи. Речь шла об одновременном ударе «не менее как 150 дивизий на громадном фронте – 450 клм. и больше – и притом сражение одновременно на всем этом фронте, должно распространиться в глубину на 100–200 клм., что может повлечь полное уничтожение армий противника, менее сильных технически. Это углубление сражения может быть достигнуто массовой высадкой десантов в тыловой полосе противника, путем применения танково-десантных прорывных отрядов и авиационных десантов. <…> Деятельность десантных отрядов должна поддерживаться массовыми действиями авиации и массовым применением химических средств борьбы»[147]147
Там же. Л. 40–43.
[Закрыть].
По расчетам Тухачевского, общая численность планируемой им армии достигла бы 5,8 млн человек при 20 тыс. орудий[148]148
Там же. Д. 446. Л. 6 об., 7 об.
[Закрыть]. Для сравнения: по мобплану № 10, действовавшему в 1930 г., в Красной армии после мобилизационного развертывания предусматривалось иметь 105,5 стрелковых и 15,5 кавалерийских дивизий, а также 6 дивизий артиллерии РГК общей численностью в 3 175 324 человека, 8595 орудий, 429 танков и 1420 самолетов[149]149
Кен О.Н. Мобилизационное планирование и политические решения (конец 1920 – середина 1930 х гг.). М.: ОГИ, 2008. С. 160, 471.
[Закрыть].
Эта записка вызвала в военных и политических верхах страны бурную дискуссию, отголоски которой не утихли до сих пор. В пылу полемики действительная точка зрения Тухачевского подверглась немалым искажениям, поэтому ее необходимо прояснить. Прежде всего, отметим, что астрономическое количество военной техники, запрашиваемое Тухачевским, свидетельствует о его слабом знакомстве с действительным положением дел в советской промышленности. СССР унаследовал далеко не самую развитую экономику царской России, в значительной степени подорванную сначала революцией и Гражданской войной, а затем длительной разрухой. Она лишь недавно стала приходить в себя, и ее реальные возможности оставались весьма ограниченными. Принимаемые в то время планы производства зачастую были чрезмерно завышены и хронически не выполнялись. Работая на пределе возможностей, в 1930–1933 гг. страна смогла произвести только 9224 самолета (включая гражданские) и 7865 танков и танкеток[150]150
Мухин М.Ю. Авиапромышленность СССР в 1921–1941 годах. М.: Наука, 2006. С. 115; Солянкин А.Г., Павлов М.В., Павлов И.В., Желтов И.Г. Отечественные бронированные машины. 1905–1941. М.: Экспринт, 2002. С. 17.
[Закрыть].
Вместе с тем предложения Тухачевского содержали несомненное рациональное зерно. Он предлагал не строить специализированные военные заводы, а выпускать боевую технику, опираясь главным образом на гражданские предприятия. А мощности военной индустрии в мирное время должны были частично задействоваться для изготовления товаров общего назначения. Производство такого типа создает реальные предпосылки для резкого увеличения выпуска военной продукции в случае необходимости и не ложится излишним бременем на экономику страны. К тому же речь в записке Тухачевского шла о производстве танков и самолетов в условиях ведения полномасштабной войны на Западном ТВД, когда вся советская промышленность работала бы на нужды фронта. Именно поэтому он и считал возможным ввести в строй такое большое количество боевой техники. Причем, по мнению Тухачевского, только танки первой линии (около трети их общего количества) представляли бы собой полноценные образцы. В последующих за ними эшелонах достаточно было иметь их дешевые суррогаты, поэтому на роль танков вполне подходили бронированные трактора[151]151
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 446. Л. 9–9 об.
[Закрыть].
Да и количество танков Тухачевский взял отнюдь не с потолка, как это может показаться на первый взгляд. Пользуясь советами опытного инженера Н.Н. Магдесиева с ленинградского завода «Большевик», он полагал, что производство двух тракторов примерно соответствует одному танку. Поэтому, основываясь на планах производства в СССР в 1932/1933 хозяйственном году 197 100 тракторов, Тухачевский считал возможным построить вместо них за то же самое время 100 тыс. танков. Даже в случае потери половины из них в результате боевых действий к концу первого года войны в строю оставались бы еще 50 тыс. Аналогичный расчет был сделан им и для самолетов, и тоже с учетом их массовых боевых потерь. Базировался он на планах выпуска в Советском Союзе в 1932/1933 хозяйственном году 350 тыс. автомобилей. Исходя из статистики производства автомашин и самолетов во Франции, Великобритании и Германии в период Первой мировой войны и близкие к ней годы, Тухачевский получил коэффициент 0,35, позволивший ему ориентировочно оценить возможности промышленности при переводе ее с автомобилестроения на выпуск самолетов. А при годичном производстве 122 500 самолетов и потере 70 % из них в боях к концу года их должно было сохраниться 35–40 тыс.[152]152
Там же. Д. 447. Л. 38–40.
[Закрыть]
Отметим, что в своих расчетах Тухачевский использовал, мягко говоря, чересчур оптимистичные коэффициенты. Да и плановые числа, на которых он основывался, были далеки от реальности. Так, в 1932 г. в Советском Союзе изготовили 50 640 тракторов или немногим более четверти количества, намеченного в 1929 г.[153]153
Индустриализация СССР. 1929–1932 гг. Документы и материалы. М.: Наука, 1970. С. 344.
[Закрыть] Индустрия страны тогда только начала свое становление, переживала болезни форсированного роста и страдала острым дефицитом кадров, особенно квалифицированных. В 1931 г. среди 36 419 рабочих авиастроения высококвалифицированными считались 2,4 %, а средней квалификации – 26,9 %. Остальные 70,7 % относились к полуквалифицированным и низкоквалифицированным. Производительность труда таких работников была низкой, а процент выпускаемого ими брака – высоким. При этом их средняя текучесть в том году составила 60 %, а среди слесарей инструментальщиков достигла 97 %[154]154
РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 91. Д. 1009. Л. 73–74 об., 77 об. – 85. Цит. по: Становление оборонно промышленного комплекса СССР. Т. 3. Ч. 1 (1927–1932). Сборник документов. М.: ТЕРРА, 2008. С. 699–700.
[Закрыть].
Ее причинами были не только тяжелые условия труда и быта, но и потогонная система производства, порождаемая системой советского планирования тех времен. Предприятиям сознательно доводились заведомо неосуществимые производственные задания, чтобы выжать из них все возможное, даже если они их не выполнят. Беспрерывные авралы и штурмовщина, порождаемые подобными методами управления промышленностью, неизбежно приводили к падению качества ее продукции. Но над этим тогда мало кто задумывался, все затмевала магия больших чисел. Сталин в письме Ворошилову от 24 июня 1932 г. так обосновал этот своеобразный способ подстегивания роста производства: «По части танков и авиации, видимо, промышленность не сумела еще, как следует, перевооружиться применительно к новым (нашим) заданиям. Ничего! Будем нажимать и помогать ей, – приспособится. Все дело в том, чтобы держать известные отрасли промышленности (гл[авным] обр[азом] военной) под постоянным контролем. Приспособятся и будут выполнять программу, если не на 100 %, то на 80–90 %. Разве этого мало?»[155]155
РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 38. Л. 68–71. Цит. по: Становление оборонно промышленного комплекса СССР. Т. 3. Ч. 1. С. 685.
[Закрыть]
В военном деле Тухачевский разбирался куда лучше, чем в экономике, и был большим поклонником новейших технических средств.
В целях проведения быстрой мобилизации и сосредоточения многомиллионной армии на западном ТВД в условиях слаборазвитой дорожной сети он предлагал шире использовать для дальних воинских перевозок транспортную авиацию. Но, судя по всему, мало задумывался, как подготовить для огромной массы запланированной им боевой техники соответствующее количество освоивших ее людей. А эта проблема по сложности и важности не уступает проблеме ее производства, тем более в такой отсталой по части технической грамотности стране, какой был тогда СССР. Ведь воюет не техника сама по себе, а люди, и именно людское умение владеть техникой в наибольшей степени предопределяет результаты ее использования.
Нельзя сказать, что этого не знали в Москве. Еще 28 октября 1929 г. на заседании РВС недавно отучившийся в Германии Уборевич назвал «самым страшным – неумение войск пользоваться этой техникой. Танки выпускаются быстрее, чем командиры-специалисты. Подготовка квалифицированных бойцов требует большого времени. Положение должно быть таково, чтобы подготовка в армии людских ресурсов и оснащение армии техническими средствами шли параллельно»[156]156
Минаков С.Т. Указ. соч. С. 375–376.
[Закрыть]. И все же темпы обучения экипажей и специалистов по ремонту и обслуживанию новой техники неизменно отставали от масштабов ее поступления в Красную армию.
Тем не менее на этот раз идеи Тухачевского удачно совпали с новыми возможностями, возникшими в связи с проводившейся полным ходом индустриализацией страны, и были замечены. Сталин высоко оценил острый ум, широту знаний, деловую хватку, инициативу и новаторство их автора. Свидетельством роста влияния молодого военачальника в армии стало его назначение на высокий пост начальника вооружений РККА в июне 1931 г. Одновременно он стал заместителем наркома по военным и морским делам Ворошилова.
Между тем с осени 1929 г. страны Запада охватил жесточайший экономический кризис. Он существенно ослабил их материальные и финансовые возможности, включая способность вести большую войну. Но московское руководство предпочло закрыть глаза на эти обстоятельства. Больше того, именно кризисом оно обосновывало дальнейшее нарастание мифической угрозы нападения на Советский Союз. Такая точка зрения прозвучала с самой высокой трибуны в политическом отчете ЦК ВКП(б), сделанным Сталиным XVI съезду партии 27 июня 1930 г.:
«…каждый раз, когда капиталистические противоречия начинают обостряться, буржуазия обращает свои взоры в сторону СССР: нельзя ли разрешить то или иное противоречие капитализма, или все противоречия, вместе взятые, за счет СССР, этой Страны советов, цитадели революции, революционизирующей одним своим существованием рабочий класс и колонии, мешающей наладить новую войну, мешающей переделить мир по-новому, мешающей хозяйничать на своем обширном внутреннем рынке, так необходимом капиталистам, особенно теперь, в связи с экономическим кризисом.
Отсюда тенденция к авантюристским наскокам на СССР и к интервенции, которая (тенденция) должна усилиться в связи с развертывающимся экономическим кризисом.
Наиболее яркой выразительницей этой тенденции в данный момент является нынешняя буржуазная Франция, родина любвеобильной “Пан-Европы”, “колыбель” пакта Келлога, самая агрессивная и милитаристская страна из всех агрессивных и милитаристских стран мира»[157]157
XVI съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). Стенографический отчет. М.: Госиздат, 1930. С. 23.
[Закрыть].
Сталин не случайно ошельмовал Францию. Именно ее официальная советская пропаганда начала выдвигать тогда на роль главного пугала. На сфабрикованном в конце 1930 г. показательном судебном процессе «Промпартии» была во всеуслышание озвучена угроза нападения на Советский Союз со стороны этой страны. И в январе 1931 г. в основные принципы плана строительства вооруженных сил внесли кардинальную поправку: отныне РККА должна была превосходить вероятных противников на главном ТВД по всем показателям, а не только по 2–3 решающим видам вооружений, как прежде. Но за очередной скачок в милитаризации пришлось заплатить понижением уровня жизни народа, и в тот же месяц по всему СССР ввели карточную систему на основные продовольственные и другие товары[158]158
Кен О.Н. Мобилизационное планирование. С. 209.
[Закрыть].
Новый мобилизационный план № 15 на завершавший первую пятилетку 1933 г. по сравнению с прежними наметками предусматривал полуторакратный рост Красной армии военного времени. Ее состав довели до 150 стрелковых и 22 кавалерийских дивизий, 2 мехкорпусов и 10 мехбригад, в которых числилось 4467 тыс. человек, 20 073 орудий, 8463 танка и танкетки, 979 бронемашин и 3740 боевых самолетов[159]159
Там же. С. 471.
[Закрыть]. Такая РККА обгоняла по численности армии Германии и Франции, сражавшиеся в 1918 г. на Западном ТВД. Для скорейшего насыщения войск современной техникой 1 августа 1931 г. Совет Труда и Обороны одобрил предложенную РВС «Большую танковую программу», которая санкционировала резкий рост выпуска этих боевых машин[160]160
Самуэльсон Л. Указ. соч. С. 149.
[Закрыть]. А следующей весной Совнарком утвердил мобзаявку военного ведомства, предусматривавшую производство в первый год войны 13,8 тыс. малых и 2 тыс. средних танков, а также 15 тыс. танкеток[161]161
Кен О.Н. Мобилизационное планирование. С. 250.
[Закрыть].
Заботились в Советском Союзе и о морских вооружениях. В июле 1931 г. по предложению Сталина была принята программа постройки к концу 1935 г. 200 подводных лодок, 40–50 эсминцев, 250 торпедных катеров и соответствующего числа гидросамолетов общей стоимостью около 2 млрд рублей[162]162
Там же. С. 253.
[Закрыть]. Для тогдашней советской экономики подобные планы не имели никаких шансов на своевременное выполнение, но тут важно другое: военно морская программа СССР была направлена отнюдь не против флотов его ближайших соседей. Ведь в сильнейшем из них, польском, в 1933 г. самыми крупными кораблями были два эсминца и три подводные лодки, а до начала Второй мировой войны к ним добавились еще два эсминца и две подводные лодки[163]163
Zaloga S., Madej V. The Polish Campaign 1939. N. Y.: Hippocrene Books, 1985. P. 99–100.
[Закрыть]. Массовое строительство боевых кораблей означало вступление Москвы в военное соперничество с великими державами не только на суше, но и на море.
Под оглушительный аккомпанемент антизападной риторики приготовления к войне в Советском Союзе шли полным ходом. По планам первой пятилетки создавалась индустриальная база страны и в первую очередь – предприятия, способные выпускать военную продукцию. При этом для импорта передовых технологий с большой выгодой использовалась тяжелая экономическая ситуация, сложившаяся тогда во всем мире. Ослабленные длительным кризисом западные компании брались выполнить советские заказы в кратчайшие сроки и за минимальную оплату. Ведь в то время они нередко не имели других возможностей получить новые контракты или реализовать свою готовую продукцию.
Одними из основных поставщиков промышленного оборудования на советские стройки были немцы. В первой половине 1932 г. из их экспорта на долю СССР пришлось 50 % чугуна и стали, 60 % землеройной техники и динамо машин, 70 % металлообрабатывающих станков, 80 % подъемных кранов и листового металла, 90 % турбин и парового кузнечно прессового оборудования[164]164
Хильгер Г., Мейер А. Россия и Германия. Союзники или враги? М.: Центрполиграф, 2008. С. 293.
[Закрыть]. Щедрые советские заказы стали манной небесной для многих промышленных компаний Германии. Благодаря им они сумели избежать банкротства и остаться на плаву, а в скором будущем приняли активное участие в процессе ее ремилитаризации.
2.3. Очаг войны на Дальнем Востоке
В начале 30 х гг. на Дальнем Востоке стал разгораться очаг будущей большой войны. В ночь на 19 сентября 1931 г. Япония начала оккупацию северо восточной части Китая – Маньчжурии. На захваченной ею китайской территории 18 февраля 1932 г. образовалось марионеточное государство Маньчжоу Го. Очевидно, не без влияния этих тревожных событий 18 июня 1932 г. Сталин написал Орджоникидзе: «Японцы конечно (конечно!) готовятся к войне с СССР, и нам надо быть готовыми (обязательно!) ко всему»[165]165
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 779. Л. 47.
[Закрыть].
Тем не менее советское руководство не считало положение на Дальнем Востоке опасным, ведь в отличие от третьего по силе в мире ВМФ Японии ее сухопутная армия была невелика. В 1925 г. она сократилась с 21 до 17 пехотных дивизий, и это число оставалось неизменным в течение последующих 12 лет. Лишь одна из них, сменявшаяся каждые два года, постоянно дислоцировалась недалеко от СССР, на самом юге Маньчжурии в крепости Порт Артур. Японские планы мобилизации в случае войны одновременно против Китая, СССР и США, действовавшие в 1926–1932 гг., предусматривали развертывание 32 дивизий. Из них 16 предназначались для борьбы с китайцами, а 13 – с Красной армией (3 в Приморье и Приамурье, а еще 10 – в Северной Маньчжурии). Остальные 3 должны были воевать с американцами на Филиппинах и Гуаме[166]166
Coox A.D. Nomongan: Japan against Russia, 1939. Vol. I. Stanford, Ca: Stanford University Press, 1990. P. 6, 10–11, 18, 181.
[Закрыть].
К тому же вспыхнувший в Китае вооруженный конфликт в известном смысле оказался полезным для безопасности СССР. Он ликвидировал угрозу вторжения в МНР китайских милитаристов, с которыми Красной армии довелось повоевать в 1929 г. на КВЖД[167]167
Лузянин С.Г. Россия – Монголия – Китай в первой половине XX в. Политические взаимоотношения в 1911–1946 гг. М.: ОГНИ, 2003. С. 193.
[Закрыть]. Советскому Союзу была выгодна роль третьего радующегося, в которой он тогда оказался. Особенно если учесть, что у него появилась возможность не только спокойно понаблюдать со стороны за кровавой схваткой своих потенциальных противников, но и кое что на ней заработать. Неудивительно, что в декабре 1932 г. Союзнефтеэкспорт заключил договор с Мукденским акционерным обществом воздушных сообщений в Южной и Северной Маньчжурии на поставку 1300 т бензина. И хотя половина его предназначалась для снабжения оккупационной Квантунской армии, ни Сталин, ни Ворошилов не возражали против этой сделки[168]168
К 70 летию начала Второй мировой войны. Исследования, документы, комментарии. М.: ИРИ РАН, 2009. С. 97–98.
[Закрыть].
В целом отношения между СССР и Японией складывались тогда неплохими. Их фундамент заложила Конвенция об основных принципах взаимоотношений между этими странами от 20 января 1925 г.[169]169
ДВП СССР. Т. VIII. 1 января – 31 декабря 1925 г. М.: Политиздат, 1963. С. 70–77.
[Закрыть] А 14 декабря того же года в Москве председатель Высшего совета народного хозяйства Ф.Э. Дзержинский и адмирал Сигецуру Накасато подписали договор о продаже японцам нефтяных и угольных концессий на Северном Сахалине сроком на 45 лет[170]170
Хромов С.С. Иностранные концессии в СССР: В 2 ч. Ч. II. М.: ИРИ РАН, 2006. С. 249, 254, 259.
[Закрыть]. В 1930 г. японцы вывезли оттуда 200 тыс. т нефти[171]171
Там же. Ч. I. С. 83.
[Закрыть]. Это внесло весомую добавку в нефтяной баланс Японии, которая в том году добыла у себя 282 тыс. т нефти и по разным данным экспортировала от 1525 до 2467 тыс. т бензина[172]172
Mitchell B.R. International Historical Statistics: Africa, Asia & Oceania, 1750–1993. London: Macmillan Reference Ltd, 1998. P. 362, 507.
[Закрыть]. Суммарный вывоз сахалинской нефти в Японию с 1934 до 1938 г. составил 958 900 т. До захвата японцами голландской ОстИндии Сахалин являлся главным источником топлива для их ВМФ. Сахалинские концессии действовали до 30 марта 1944 г., когда согласно совместному протоколу их передали в собственность СССР за 5 млн рублей и обязательство ежегодно продавать Японии по 50 тыс. т нефти и угля в течение пяти послевоенных лет[173]173
Иголкин А.А. Нефтяная политика СССР в 1928–1940 м годах М.: ИРИ РАН, 2005. С. 213, 215, 220–221; Черевко К.Е., Кириченко А.А. Советско японская война (9 августа – 2 сентября 1945 г.). М.: БИМПА, 2006. С. 156.
[Закрыть].
23 января 1928 г. Советский Союз и Япония подписали рыболовную конвенцию, предоставившую японцам «право ловить, собирать и обрабатывать все виды рыб и продуктов моря, кроме котиков и морских бобров», вдоль советского побережья Японского, Охотского и Берингова морей за исключением рек и некоторых бухт. Конвенцию заключили на 8 лет, по истечении которых ее требовалось изменить или возобновить, а потом повторять эту процедуру каждые 12 лет[174]174
ДВП СССР. Т. XI. 1 января – 31 декабря 1928 г. М.: Политиздат, 1966. С. 42–43, 46.
[Закрыть]. Впоследствии она была продлена и оставалась в силе до самого начала советско японской войны в августе 1945 г.
Высокий уровень доверия между СССР и Японией характеризует совершенно секретное постановление Политбюро от 23 июня 1927 г.: «Принять предложение т. Ворошилова о допуске в СССР нескольких (не более 5-ти) офицеров японской армии для изучения языка и получения военных знаний, на началах взаимности»[175]175
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 5. Л. 47–48.
[Закрыть]. На этой основе в том же году было заключено соглашение об обмене стажерами между командным составом армий обеих стран, регулярно продлевавшееся военным ведомством и Политбюро[176]176
Кен О.Н. Мобилизационное планирование. С. 270.
[Закрыть]. Оно все еще действовало в 1937 г., когда японцы командировали в РККА на годичную стажировку восемь своих офицеров в чине капитана. Тогда же в японскую армию на аналогичный срок отправились пять советских командиров того же звания и с ними два воентехника 2 го ранга [воинское звание военно технического состава РККА, соответствовавшее лейтенанту. – Авт.][177]177
Халхин Гол. Исследования, документы, комментарии. К 70 летию начала Второй мировой войны. М.: Академкнига, 2009. С. 174–175.
[Закрыть].
Учитывая эти обстоятельства, осенью 1931 г. СССР считал достаточным держать там сравнительно небольшие силы: 42 тыс. человек при 352 орудиях, 16 танках и 88 самолетах, что составляло около 5 % сил Красной армии мирного времени. После начала японской агрессии в Маньчжурии к концу 1932 г. штаты ОКДВА довели до 152 тыс. человек, 868 орудий, 733 танков и танкеток, 279 самолетов[178]178
Кен О.Н. Мобилизационное планирование. С. 268–269.
[Закрыть]. Этого с лихвой хватало, чтобы защитить советский Дальний Восток от любых посягательств, ведь дислоцировавшаяся в Маньчжурии японская Квантунская армия в сентябре 1931 г. состояла из одной неполной пехотной дивизии, шести отдельных батальонов охраны железной дороги общей численностью 10 400 человек с 31 орудием. В следующем году к ним добавились еще три дивизии, после чего ее силы выросли до 94,1 тыс. человек, 50 танков и 100 самолетов[179]179
Coox A.D. Nomongan: Japan against Russia, 1939. Vol. I. P. 26, 84.
[Закрыть]. Но, несмотря на столь благоприятное для себя соотношение сил, Москва предпочла лишний раз перестраховаться и перебросила на Дальний Восток инженерно строительные части, начавшие широкомасштабные работы по укреплению границы[180]180
Черевко К.Е., Кириченко А.А. Указ. соч. С. 32.
[Закрыть].
В дальнейшем по мере усиления Квантунской армии СССР в свою очередь систематически наращивал противостоявшую ей группировку своих войск. Динамика эта процесса прослеживается в Таблице 2.1.
Таким образом, Красная армия неизменно сохраняла существенное численное превосходство над японской в людях и подавляющее – в основных видах боевой техники, что позволяло прочно обеспечивать безопасность дальневосточных рубежей. Советско японский вооруженный конфликт, произошедший летом 1938 г. в районе оз. Хасан, продемонстрировал это более чем убедительно. Предпосылкой к нему послужила недостаточно подробно маркированная граница между СССР и Маньчжоу Го. Каждая из сторон настаивала, что сопки Заозерная и Безымянная находились на ее территории. Первыми застолбить спорные участки попытались советские войска. На Заозерную 6 июля выдвинулась небольшая группа конных пограничников, а через неделю там окопались уже 50 красноармейцев. Японцы сначала попытались урегулировать проблему дипломатическими средствами, а когда они не помогли – применили силу. В результате с 29 июля начались ожесточенные бои, закончившиеся перемирием 11 августа. За эти две недели сопки Заозерная и Безымянная не раз переходили из рук в руки, но в итоге достались СССР.
Таблица 2.1
Соотношение сил и средств между войсками РККА на Дальнем Востоке и Квантунской армией[181]181
Coox A.D. Nomongan: Japan against Russia, 1939. Vol. I. P. 84; ЦАМО. Ф. 15. Оп. 2154. Д. 4. Л. 1–30. Цит. по: 1941 год. Кн. 2. С. 536–537, 545; Горбунов Е.А. Восточный рубеж. ОКДВА против японской армии. М.: Вече, 2010. С. 156, 171, 193–195, 213–215, 286; Горбунов Е.А. Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке. М.: Вече, 2002. С. 427; Коломиец М. Бои у реки Халхин Гол // Фронтовая иллюстрация. № 2. 2002. С. 4; Кондратьев В.И. Битва над степью. Авиация в советско японском вооруженном конфликте на реке Халхин Гол. М.: Фонд содействия авиации «Русские витязи», 2008. С. 9; Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. С. 252, 510–511, 513–514, 518.
[Закрыть]
Со стороны Красной армии там действовал 39 й ск в составе двух стрелковых дивизий, мехбригады и частей усиления общей численностью 22 950 бойцов и командиров. В ходе боев он безвозвратно потерял 960 человек убитыми, пропавшими без вести и умершими от ран и болезней. Еще 3279 человек были ранены, контужены, обожжены или заболели. Таким образом, общая убыль достигла 18,5 % советских участников конфликта[182]182
Кривошеев Г.Ф. и др. Указ. соч. С. 152–153.
[Закрыть]. Японцы выставили против них около 7300 человек из частей 19 й пд, 526 из которых были убиты, а 913 ранены[183]183
Coox A.D. Nomongan: Japan against Russia, 1939. Vol. I. P. 135–136.
[Закрыть]. В живой силе РККА создала тройное превосходство, а в боевой технике – абсолютное: против 285 советских танков и 356 самолетов японцы не имели ни одного своего[184]184
Кошкин А.А. «На границе тучи ходят хмуро…» // «На границе тучи ходят хмуро…» М.: Кучково поле, 2005. С. 120; Колесниченко К.Ю. Левшов П.В. Советская авиация в вооруженном конфликте у озера Хасан (июль – август 1938 г.) // ВИЖ. № 8. 2018. С. 10.
[Закрыть]. В такой обстановке командование Квантунской армии быстро осознало всю бесперспективность своих усилий и пошло на попятную.
Но и без учета хасанского урока советское руководство не могло не видеть, что угроза со стороны Японии носила лишь локальный характер. Даже наихудший из всех мыслимых сценариев развития конфликта с ней мог привести разве что к потере некоторых районов Сибири и Дальнего Востока, но никак не угрожал самому существованию СССР. Ведь эти территории тогда были мало освоены и слабо заселены, а их богатейшие ресурсы полезных ископаемых все еще дожидались своих первооткрывателей.
