Текст книги "История народа хунну"
Автор книги: Лев Гумилев
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
ПРИРОДА ВОСТОЧНЫХ СТЕПЕЙ
Срединная Азия окружена горами со всех сторон. С северо-запада мощный хребет Саяно-Алтая отделяет ее от холодной и влажной лесной Сибири. Полоса пустыни (Гоби), как море, делит Срединную Азию пополам, и недаром китайцы назвали эту пустыню Ханьхай-море. Пржевальский описывает Гоби так: «По целым неделям сряду перед глазами путника являются одни и те же образы: то неоглядные равнины, отливающие [зимою] желтоватым цветом иссохшей прошлогодней травы, то черноватые, изборожденные гряды скал, то пологие холмы, на вершине которых иногда рисуется силуэт быстроногой антилопы»[35]35
См.: Берг Л. С. Путешествия Н. М. Пржевальского. М.; Л., 1952. С. 13.
[Закрыть]. Кроме антилоп, Гоби – обиталище диких верблюдов, живших там еще в XIX в., и огромного количества грызунов. Для древних китайцев эта пустыня казалась непроходимой.
На юго-востоке граница Срединной Азии – хребет Иньшань (меридиональное продолжение Большого Хингана) и примыкающие к нему горы Ляоси. На склонах этих гор некогда росли густые леса, полные дичи, рогатой и пернатой. С севера Иньшань граничит со степью.
К западу от излучины Хуанхэ расстилается пустыня Алашань. Пржевальский пишет: «На многие десятки, даже сотни километров мы видим здесь голые, сыпучие пески, всегда готовые задушить путника своим палящим жаром или засыпать песчаным ураганом. В них нет ни капли воды; не видно ни зверя, ни птицы, и мертвое запустение наполняет ужасом душу забредшего сюда человека»[36]36
Там же. С. 20.
[Закрыть]. С юга пустыню замыкает высокая горная система хребтов Наньшань. На западе лежит богатый оазис Дуньхуан, и от него начинается караванный путь на Хамийский оазис. Путь этот исключительно тяжел. Яркое описание его дал Пржевальский: «По дороге беспрестанно валяются кости лошадей, мулов и верблюдов. Над раскаленной почвой висит мутная, словно дымом наполненная атмосфера. Часто пробегают горячие вихри и далеко уносят столбы крутящейся пыли. Впереди и по сторонам путника играют миражи. Жара днем невыносимая. Солнце жжет с восхода до заката. Оголенная почва нагревалась до 63°, а в тени было не меньше 35°. Ночью также не было прохлады, но двигаться по этому пути можно было лишь ночью и ранним утром»[37]37
Там же. С. 45–46.
[Закрыть]. Алашаньскую пустыню китайцы называли «заливом» или «бухтой Песчаного моря» (Гоби). Это песчаное море веками было непроходимой преградой между Востоком и Западом. Но эта преграда не испугала хуннов.
ЖУНЫ И ХУННЫ
События этого первого периода истории хуннов, как и второго (с 1200 по 214 г. до н. э.), не нашли достаточного отражения в китайской историографии. И понятно почему. Горные жуны были промежуточным звеном между степями и цивилизованным Китаем. Они держали в своих руках широкую полосу предгорий от оазиса Хами на западе[38]38
Бичурин Н. Я. Собрание сведений… Т. III. С. 57.
[Закрыть] до Хингана на востоке. Многочисленные племена их «рассеянно обитали по горным долинам, имели своих государей и старейшин, нередко собирались в большом числе родов, но не могли соединиться»[39]39
Бичурин Н. Я. Собрание сведений… Т. I. С. 43.
[Закрыть]. Вполне вероятно, что степняки-хунны иногда принимали участие в походах своих соседей и только таким образом китайцы узнавали об их существовании. Поэтому сведения о хуннах древнего периода отрывочны. Последнее же вызвало возникновение разных гипотез, отождествлявших хуннов то с хяньюнь и хуньюй[40]40
Там же. С. 39.
[Закрыть], то с самими шаньжунами[41]41
Грумм-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия… с. 85; Chavannes Ed. Les memoires historiques des Sst-ma Th'ien. P., 1899. P. 31; Wylie. History of the Hiung-noo in their relations with China (Journal of the Anthropol. Institute of Gr. Britan and Ireland. 1874. N9). P. 401.
[Закрыть], причем забывалось, что хунны были степняки, а не горцы.
В связи со всем сказанным вскрывается загадочный этноним жун. Из-за описки или неточного выражения Сыма Цяня были попытки отождествить жунов с хуннами[42]42
Бичурин Н. Я. Собрание сведений… Т. 1. С. 39. Ср.: «Цзиньшу», гл. 97, в которой указана граница между хуннами (сюнну) и шестью жунскими племенами (Бернштам А. Н. Очерки истории гуннов. Л., 1951. С. 219. Опубликованный текст).
[Закрыть], но мы видим, что всюду в источниках жуны выступают совместно с ди[43]43
Грумм-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия… С. 45.
[Закрыть], так что их, может быть, правильно Бичурин трактует в своем переводе как единый народ – жун-ди. Больше того, есть легенда, согласно которой чиди и цюаньжуны были одного происхождения[44]44
Там же. С. 15.
[Закрыть]. Жуны и ди, по-видимому, так мало отличались друг от друга, что китайцы называли некоторые роды ди западными жунами[45]45
Там же. С. 45.
[Закрыть]. Самое восточное племя их, обитавшее на склонах Хингана и Иньшаня, носило название шаньжун, или горные жуны. Будучи отрезаны от основной массы своего народа, горные жуны слились частью с восточными монголами – дунху[46]46
Там же. С. 85.
[Закрыть], частью – с хуннами. Не менее интенсивно сливались они с китайцами[47]47
Там же. С. 45–46. – Ссылка на ст.: Васшьев В. П. Об отношениях китайского языка к среднеазиатским (Журнал Министерства народного просвещения. 1872. Сентябрь); Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая… С. 136.
[Закрыть], а на западе – с тибетцами. В последнем случае они превращались в доныне существующий народ – тангутов. Таким образом, существование особой расы в Китае перестает быть загадкой: тангуты в древности имели значительно большее распространение, чем теперь, когда они сохранились как небольшой этнический островок около озера Кукунор.
Приведенная точка зрения расходится с той, которую высказывают европейские и американские историки. В частности, Мак-Говерн считает жунов и ди хуннами[48]48
McGovern W. The early empires of Central Asia L., 1939. P. 87, etc.
[Закрыть], удивляясь лишь, что этнографические особенности тех и других не совпадают. Подробный и обстоятельный разбор этой темы дан у Латтимора[49]49
Lattimore O. Inner Asian… P. 340–349.
[Закрыть], который приходит к выводу, что жуны и ди обитали внутри Китая и были оседлые горцы, а не степные кочевники, т. е. отнюдь не хунны, но о расовой их принадлежности он не говорит ничего.
Совершенно игнорирует жунскую проблему Н. Н. Чебоксаров[50]50
Чебоксаров Н. Н. К вопросу о происхождении китайцев // Советская этнография. 1947. N1. С. 30–70.
[Закрыть], не замечая, что это лишает его возможности правильно решить вопрос об этногенезе китайцев. Достаточную определенность вносит цитата из «Цзиньшу» (гл. 97), в которой указано, что хунны на западе граничат с шестью жунскими племенами[51]51
См.: Бернштам А. Н. Очерки истории гуннов. С. 219. (Опубликованный текст «Цзиньшу»).
[Закрыть], т. е. ясно подчеркнуто различие этих народов.
Однако все авторы затрудняются определить отличие жунов и ди от китайцев внутри Китая и от хуннов вне его, тогда как из анализа исторических событий ясно, что это отличие было очевидно для современников. Тут полностью решает вопрос так называемая «динлинская» теория Грумм-Гржимайло. Это было расовое отличие, которое древнекитайские авторы еще не могли или не считали нужным подчеркнуть[52]52
См.: Гумилев Л. Н. Динлинская проблема // ИВГО. 1959. N1.
[Закрыть].
ПОБЕДА ЧЖОУ И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Княжество Чжоу было расположено на территории современной провинции Шэньси и имело среди своих подданных немало воинственных жунов и привыкших к пограничным схваткам китайцев. В то самое время, когда ахейцы разоряли Трою, а хунны пересекали Гоби, чжоуский царь Вэнь-ван «силами белокурых [и черноволосых] варваров совершал завоевания между морем и тибетским нагорьем»[53]53
Грумм-Гржимайло Т. Е. Западная Монголия… С. 69.
[Закрыть]. Своему сыну он оставил множество воинов, которые «имели сердца тигров и волков», и завещал покорить державу Шан-Инь[54]54
Там же. С. 16.
[Закрыть].
Сын его У-ван начал войну и дошел до реки Хуанхэ, но был отбит. Два года спустя, в 1027 г. до н. э.[55]55
По исправленной хронологии – в 1066 (см.: Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая… С. 72).
[Закрыть], он повторил поход и на этот раз удачно: держава Шан-Инь пала. Много побежденных было обращено в рабство и пожаловано чжоуским военачальникам и чиновникам, причем жаловали целыми родами. Множество рабов было взято из числа восточных (и) и южных (мань) соседей державы Шан-Инь. Чжоуский царь овладел всем междуречьем и обоими берегами великих рек Хуанхэ и Янцзы.
По поводу падения династии Шан существуют три абсолютно не совпадающих мнения. В европейской науке принято считать, что шанское царство было разрушено нашествием чжоуских племен, вторгшихся с запада в долину Хуанхэ. Феодальная китайская историография полагала, что Шан была выродившейся династией и переворот 1066 г. до н. э., приведший к власти династию Чжоу, был шагом по пути прогресса. Наконец Го Мо-жо, считая эту точку зрения тенденциозной апологией насильственного захвата власти чжоусцами, подчеркивает, что переворот привел лишь к раздроблению и упадку Китая[56]56
Го Мо-жо. Эпоха рабовладельческого строя. М., 1956.
[Закрыть]. Чжоу состояло из 1855 самостоятельных княжеств-уделов, признававших господство царя лишь номинально.
Эту эпоху некоторые историки считают началом китайского феодализма[57]57
Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая… С. 69; см.: Tokei F. Sur ie terme nong-fou dans le Che-king (Acta Orientalia. 1955. Vol. V). P. 123–141.
[Закрыть].
Раздел страны на множество княжеств не отвечал нуждам населения; разве могли мелкие князья организовывать работы по мелиорации и укреплению берегов рек? Хозяйство, естественно, пришло в упадок.
Изменилась и идеология: «чжоусцы, затемнив представление о Шан-ди, высшем боге-мироправителе, внесли в обновленную религию натурализм и культ героев»[58]58
Грумм-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия… С. 35; De Harles. Les religions de la Chine (Le Museon. 1891. Vol. X).
[Закрыть] и уничтожили существовавшие человеческие жертвоприношения[59]59
Фань Вэнь-дань. Древняя история Китая… С. 100.
[Закрыть]. Произошло этническое смешение, в результате которого у китайцев иногда стали встречаться высокие носы и пышные бороды[60]60
Грумм-Гржимайло указывает, что многие китайские императоры имели орлиный профиль и пышную бороду. Справедливо. В «Троецарствии» описаны многие герои точно так же, а один из них, рыжебородый Сунь Цюань, даже носил прозвище «голубоглазый отрок» (Ло Гуань-чжун) (см.: «Троецарствие». Т. I. М., 1954. С. 369.
[Закрыть].
Талантливый и трудолюбивый китайский народ упорно стремился к порядку и покою, а этого невозможно было достичь при политической раздробленности. Правительство царя было бессильно против нее. Но с течением времени отдельные княжества стали укрупняться за счет своих соседей. В период Чуньцю («Весны и Осени», 722–480 гг.) осталось всего 124 больших княжества, а в следующий период Чжаньго («Брани царств», или «Воюющих царств», 403–221 гг.) осталось только семь крупных и три маленьких княжества. Эта эпоха нашла отражение в географическом трактате «Юйгун», представляющем раздел классической книги «Шаншу». Написание его относится предположительно к периоду «Весны и Осени», когда уже существовали связи северокитайских государств с территорией современной провинции Сычуань; в последней велись разработки железных руд, о чем в «Юйгуне» есть упоминания[61]61
См.: Зайчиков В. Т. Важнейшие географические труды древнего Китая // Известия Академии наук СССР. Серия географическая. 1955. N3.
[Закрыть].
В «Юйгуне» Китай подразделяется на девять районов, расположенных между средним течением Хуанхэ и Янцзы и на побережье к югу от устья Янцзы, включая Гуандун. На юге автор «Юйгуна» знает Аннам, но западные области: Тибет, Цинхай, Сиан, Ганьсу, Юньнань и Гуйчжоу – ему неизвестны. «Сильные и храбрые варвары, – как их называет автор «Юйгуна», – укрытые горами, лесами и пустынями», отделили восточный центр культуры от западного средиземноморского и южного индийского надолго и прочно.
Но кто же были «варвары», отделявшие Восток от Запада? Ими не могли быть хунны, жившие в это время гораздо севернее, в стороне от караванных путей.
Некоторый свет на этот запутанный вопрос проливают западные античные источники, в частности Птолемей[62]62
Томсон Дж. О. История древней географии. М., 1953. С. 437–439.
[Закрыть]. Птолемей на территории современного Китая помещает два разных народа: синов и серов. Сины помещены южнее серов и названа их столица – Тина, лежащая в глубине от порта Каттигары.
Карта Птолемея столь приблизительна, если не сказать фантастична, что идентификация географических названий крайне затруднительна. Однако для нас существенно другое: сины, несомненно, подлинные китайцы Цинь и не отождествляются с серами, поставлявшими шелк-серикум в Парфию и Римскую империю. Серы упоминаются раньше, чем сины, и в другой связи. Так, греко-бактрийский царь Эвтидем около 200 г. до н. э. расширил свои владения на востоке «до владений фаунов и серов»[63]63
Там же. С. 253. Фауны-кяны – тибетские племена, кочевавшие в бассейне Яркенддарьи (см.: Maenchen-Helfen О. Psewdohuns // Central Asiatis journal. Vol. 1. N2. P. 102–103; Tarn W. W. The Greeks in Bactria and India. Cambridge, 1950. P. 84–85; Гумилев Л. Н. Терракотовые фигуры обезьян из Хотана // Краткие сообщения Государственного Эрмитажа. Л., 1959. N 16.
[Закрыть]. Впоследствии, когда установилась торговля шелком по великому караванному пути, название «серы» применялось к поставщикам шелка в бассейне Тарима, а не к самим китайцам[64]64
Гумилев Л. Н. Терракотовые фигуры обезьян из Хотана; см. также: Soothill China and West. L., 1925; Yule-Cordier. Cathay and Way Thither. L., 1915.
[Закрыть].
Следующее, еще более важное сообщение о серах, которое Томсон расценивает как «нелепое»[65]65
Томсон Дж. О. История древней географии. С. 427.
[Закрыть], основано на рассказе цейлонских послов. Согласно их словам, серы – рослые рыжеволосые и голубоглазые люди, живущие за «Эмодом», т. е. за Гималаями. Это сведение отвергает как невероятное Юль[66]66
Yule-Cordier. Cathay… P. 200.
[Закрыть], но совершенно напрасно, ибо Псевдо-Арриан (Перикл Эритрейского моря, § 39, 49, 64) упоминает пути из страны серов в Бактрию и оттуда к индийским гаваням[67]67
Томсон Дж. О. История древней географии. С. 428.
[Закрыть]. Таким образом, нет ничего удивительного в том, что цейлонцы встречали серов. Территория «Серики», согласно сводке, сделанной Томсоном, простирается от Кашгара до Северного Китая, к северу от «баутов», т. е. тибетцев-ботов[68]68
Там же. С. 431.
[Закрыть]. Это территория, занятая племенами ди, которых мы имеем право отождествить с серами как по территориальному, так и по физическому признакам.
II. Изгнанники в степи
ПРЕДЫСТОРИЯ ХУННОВ
При изучении древнейшего периода истории хуннов неожиданное значение приобретает вопрос о древнем населении Сибири и его ареале. Как будет показано ниже, хунны впервые упоминаются в китайской истории под 1764 г. до н. э. Следующие упоминания о них идут под 822 и 304 гг. до н. э. Почти полторы тысячи лет истории хуннов остаются в глубокой тени. Чтобы приблизиться к освещению этого периода, мы должны обратиться к археологии Сибири.
Во II тысячелетии до н. э. в Южной Сибири археологи различают две синхронные самостоятельные культуры: глазковскую на востоке и андроновскую на западе. «На территории Прибайкалья обитала группа родственных друг другу племен, которые могли быть скорее всего предками современных эвенков, эвенов или юкагиров. Культура их… была чрезвычайно близка к культуре обитателей верховьев Амура и Северной Маньчжурии, а также Монголии, вплоть до Великой китайской стены и Ордоса. Не исключено, следовательно, что вся эта обширная область была заселена родственными друг другу по культуре племенами охотников и рыболовов неолита и ранней бронзы… вероятно, говорившими на родственных друг другу племенных языках»[69]69
Окладников А. П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. Ч. III. М.; Л., 1955. С. 8.
[Закрыть]. Позднее с южной частью этих племен – носителей глазковской культуры – столкнулись и перемешались некоторые предки хуннов[70]70
Там же. С. 9–10.
[Закрыть]. Западную половину Южной Сибири и Казахстан до Урала занимала с 1700 по 1200 г. до н. э. андроновская культура. Носители ее, принадлежавшие к белой расе, в XVIII в. до н. э. овладели Минусинской котловиной и чуть-чуть не сомкнулись с глазковцами на Енисее[71]71
Киселев С. В. Древняя история Южной Сибири. М., 1951.
[Закрыть]. Андроновцы были земледельцами и оседлыми скотоводами[72]72
Грязнов М. П. Памятники карасукского этапа в Центральном Казахстане // Советская археология. 1952. Т. XVI.
[Закрыть]; из металлов они знали бронзу, в их могилах сохранились многочисленные изящно орнаментированные глиняные сосуды. Андроновская культура связана с западом. «Неоднократно отмечалось большое сходство андроновских памятников со срубными нижневолжских, донских и донецких степей»[73]73
Киселев С. В. Древняя история… С. 100.
[Закрыть]. Но не андроновцы и не глазковцы играли первую роль в Южной Сибири во II тысячелетии до н. э.
Выше мы уже говорили о динлинах, обитавших в «песчаной стране Шасай», т. е. на окраине Гоби[74]74
Грумм-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Т. II. Л., 1926. С. 11.
[Закрыть]. Они же населяли Саяно-Алтайское нагорье, Минусинскую котловину и Туву. Тип их «характеризуется следующими признаками: рост средний, часто высокий, плотное и крепкое телосложение, продолговатое лицо, цвет кожи белый с румянцем на щеках, белокурые волосы, нос, выдающийся вперед, прямой, часто орлиный, светлые глаза»[75]75
Там же. С. 34–35.
[Закрыть]. Эти выводы, построенные на основании письменных источников, нашли себе подтверждение и в археологии. Саяно-Алтай был родиной афанасьевской культуры, датирующейся приблизительно с 2000 г. до н. э. Антропологически афанасьевцы составляют особую расу. Они имели «резко выступающий нос, сравнительно низкое лицо, низкие глазницы, широкий лоб – все эти признаки говорят о принадлежности их к европейскому стволу. От современных европейцев афанасьевцы отличаются, однако, значительно более широким лицом. В этом отношении они сходны с верхнепалеолитическими черепами Западной Европы, т. е. с кроманьонским типом в широком смысле этого термина»[76]76
Дебец Г. Ф. Палеоантропология СССР. М.; Л., 1948. С. 65.
[Закрыть].
Наследниками афанасьевцев были племена тагарской культуры, дожившей до III в. до н. э.[77]77
Киселев С. В. Древняя история… С. 301; Дебец Г. Ф. Палеоантропология СССР. С. 128.
[Закрыть]. Это заставляет думать, что афанасьевцы-динлины пронесли свою культуру через века, несмотря на нашествия иноплеменников.
Около 1200 г. в Минусинских степях андроновскую культуру вытеснила новая, карасукская, принесенная переселенцами с юга из Северного Китая[78]78
Киселев С. В. Древняя история… С. 114–116.
[Закрыть], с берегов Желтой реки. Впервые в Западную Сибирь проникает китайский стиль. Это не просто заимствование. Вместе с новой культурой в могильниках появляется новый расовый тип – смесь монголоидов с европеоидами, причем европеоиды брахикранны, а монголоиды узколицы и принадлежат к «дальневосточной расе азиатского ствола»[79]79
Дебец Г. Ф. Палеоантропология СССР. С. 83.
[Закрыть]. Такая раса сложилась в Северном Китае в эпоху Яншао. Внешне представители ее напоминают современных узбеков, которые тоже являются продуктом смешения европеоидного и монголоидного компонентов. На месте они перемешались в свою очередь, но для нас особенно важно отметить, что «в Южную Сибирь переселился уже смешанный народ. К узколицым южным монголоидам примешан европеоидный брахикранный тип, происхождение коего неясно, так же как и место его в систематике»[80]80
Там же.
[Закрыть].
Напрашивается сопоставление этого загадочного брахикранного европеоидного элемента, пришедшего из Китая, с ди. Но наличие европеоидного элемента разных типов в Сибири и Китае заставляет решать вопрос так: ди и динлины – народы европейского расового ствола, но различных расовых типов; сходные, но не идентичные[81]81
Гумилев Л. Н. Динлинская проблема // ИВГО. 1959. N 1.
[Закрыть].
Г. Е. Грумм-Гржимайло, отождествлявший ди и динлинов, отмечал: «Длинноголовая раса, населявшая Южную Сибирь в неолитическую эпоху, едва ли имела какую-либо генетическую связь с племенами ди, т. е. динлинами (?), жившими, как мы знаем, с незапамятных времен в бассейне Желтой реки. Скорее в ней можно видеть расу, остатки которой и до настоящего времени сохранились на дальнем востоке Азии (айны. – Л. Г.)»[82]82
Грумм-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия… С. 43.
[Закрыть]. Но динлинами китайцы считали именно эту длинноголовую расу, а Саянские горы называли «Динлин»[83]83
Бичурин Н. Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. I. М.; Л., 1950. С. 107.
[Закрыть]. Динлины исчезли с исторической арены в середине II в. н. э., а дили – степная группа ди – вступили в нее в IV в. И надо полагать, что енисейские кыргызы были связаны именно с аборигенами Сибири, динлинами, а не с пришлыми с юга ди. Южная ветвь динлинов, кочевавшая к югу от Саянских гор, перемешалась с предками хуннов, и не случайно китайцы внешним отличительным признаком хуннов считали высокие носы. Когда Ши Минь приказал перебить всех хуннов до единого, в 350 г. «погибло много китайцев с возвышенными носами»[84]84
Грумм-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия… С. 15.
[Закрыть].
Карта. Распространение племена Срединной Азии около VII в. до н. э.
Итак, динлины были тем народом, с которым смешались пришедшие с юга предки хуннов.
Китайская история сохранила описание жизни ху, предков хуннов[85]85
Бичурин Н. Я. Собрание сведений… Т. I. С. 40.
[Закрыть], в доисторический период их жизни. Это тем более интересно, что в этом описании ху мало похожи на исторических хуннов по социальному строю, но близки к ним по бытовым черточкам.
В древности, по-видимому, никакого государственного устройства у хуннов не было. Отдельные семьи кочевали по степи со стадами, состоявшими из лошадей, крупного и мелкого рогатого скота и в меньшей степени верблюдов и ослов.
Кочевой быт отнюдь не предполагал беспорядочного блуждания по степи. Кочевники передвигались весной на летовку, расположенную в горах, где пышная растительность альпийских лугов манила к себе людей и скот, а осенью спускались на ровные малоснежные степи, в которых скот всю зиму добывал себе подножный корм. Места летовок и зимовок у кочевников строго распределялись и составляли собственность рода или семьи. Так было и у хуннов.
Однако необходимо отметить, что Сыма Цянь[86]86
См. сноску 2 к Вступлению.
[Закрыть], быть может, отнес в глубокую древность некоторые черты хуннского быта, привычные для него настолько, что он не представлял, чтобы могло быть иначе. Думается, что он преувеличил роль кочевого скотоводства в экономике ху, но отрицать полностью скотоводство у степняков Внутренней Монголии эпохи неолита было бы неосновательно. Вопрос лишь в том, до какой степени это скотоводство было кочевым.
Наиболее важны для характеристики этого периода истории хуннов следующие замечания: «Могущие владеть луком все поступают в латную (?!) конницу… каждый занимается воинскими упражнениями, чтобы производить набеги… Сильные едят жирное и лучшее; устаревшие питаются остатками после них. Молодых и крепких уважают, устаревших и слабых мало почитают… Обыкновенно называют друг друга именами; прозваний и проименований (родовых. – Л. Г.) не имеют»[87]87
Бичурин Н. Я. Собрание сведений… Т. I. С. 40.
[Закрыть].
Все это свидетельствует о каком-то ослаблении родовых связей, о господстве физической силы над обычаем и традициями. Особенно важно, что в эпоху родового строя источник отмечает отсутствие родовых прозваний, тогда как для поздней исторической эпохи он ясно констатирует полное торжество родовых взаимоотношений (см. ниже). Можно предположить, что вышеприведенные замечания относятся к какому-то периоду, когда предков хуннов связывала не общность происхождения, а общность исторической судьбы.
Но ослабление родовых связей должно было иметь свои причины тем более потому, что наряду с указанными явлениями мы наблюдаем институты и обычаи, бесспорно относящиеся к родовому строю. Например, формой брака была не парная семья, а многоженство, причем жены переходили в число прочего имущества по наследству: мачехи к сыну, невестки к брату, что характерно для патриархально-родового строя. Было бы неверно рассматривать это только как приниженное положение женщины; часто форма брака гарантировала женщину от нищеты в случае вдовства, так как новый муж обязан был предоставить ей место у очага и долю в пище и не мог бросить ее на произвол судьбы. Все вместе указывает на какой-то прерванный исторический процесс, протекавший скорее всего еще тогда, когда хунны жили внутри Китая.
Сверим изложенное с данными археологии. Шведской экспедицией 1927–1937 гг. во Внутренней Монголии открыта культура неолита, причем поздний этап ее датируется «временем около 2000 г., если не позже»[88]88
Окладников А. П. Новые данные по древнейшей истории внутренней Монголии // ВДИ. 1951. N 4. С. 173.
[Закрыть]. Эта культура резко отличается от неолита Северного Китая, с «которым она имела только известный контакт»[89]89
Там же. С. 172.
[Закрыть].
Вывод напрашивается сам. Неолитическая культура принадлежала тем степным охотничьим племенам, к которым бежали из Китая сначала разбитые ди, а потом их низвергнутые победители – сторонники династии Ся. Подтверждается указанный вывод тем, что «повсюду обнаруживается много инфильтраций северокитайской неолитической культуры». Попытка реконструкции быта неолитического населения приводит к заключению, что это были охотники, рыболовы и собиратели, жившие в постоянных поселениях вдоль рек и озер.
Итак, древние ху, принявшие в свою среду две волны изгнанников из Китая, по согласным указаниям нарративных и вещественных источников, были народом весьма примитивным, лишенным государственной организации и еще не имевшим даже потребности в ней. Заслуга их перед культурой лишь в том, что, освоив кочевое скотоводство, они сумели перебраться через пустыню – песчаное море Гоби, т. е. открыли Сибирь, как их современники-финикийцы, научившись плавать по морю, открыли Европу. Оба открытия были важны для судеб истории, и трудно сказать, какое из них более значительно. Так как археология подтверждает, насколько ей под силу, данные китайских хроник, мы должны со вниманием отнестись и к той их части, которая по самой своей природе не может найти археологических подтверждений, т. е. к описанию брачных обычаев и непочтительного отношения к старшим. Данные хроник говорят об отсутствии семейных традиций, а к этому может привести лишь резкое ухудшение условий жизни, когда все слабое обречено на гибель. Бедность, постигшая предков хуннов, была такова, что все силы уходили на поддержание физического существования, и традиции умирали вместе со стариками.