Текст книги "Старая индейская тропа"

Автор книги: Лев Минц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Когда‑то мы были друзьями с белыми, но

вы нас сбили с пути своим коварством, а

когда теперь мы ведем переговоры, вы

друг другу противоречите. Почему вы не

говорите и не делаете все прямо, чтобы

было хорошо?

Черный Котел, вождь чейенов

ИНДЕЙЦЫ ВО ДВОРЦЕ НАЦИЙ

…Февральский день 1978 года, когда газеты сообщили, что на заседание Международной конференции по защите прав коренного населения Америки приезжает индейская делегация, должен был стать праздником для мальчишек Женевы.

Начитавшиеся Карла Мая (это писатель «про индейцев», популярный во многих странах Европы, так же как у нас Фенимор Купер) юные женевцы с нетерпением ждали у входа в гостиницу Настоящих Живых Индейцев. Казалось бы, чем можно удивить швейцарцев: люди всех наций и рас гостят в их стране. И самый юный женевец не изумится, увидев шотландца в юбке, сикха в тюрбане и восточного нефтешейха в отделанном золотом «кадиллаке».

Но индейцы не путешествуют по Европе.

В Женеве находится Дворец Наций, что в данном случае значит «народов, имеющих государственность».

Но у индейцев государства нет.

И тем не менее коренные обитатели обеих Америк – от Канады до Огненной Земли – договорились послать общую делегацию на конференцию, которая должна была защитить их права. Делегаты вышли в головных уборах из перьев, но боевые их топорики были такими откровенно бутафорскими, что по толпе подростков прошел дружный вздох разочарования. Впрочем, индейцам было не до впечатления, которое они произвели на зевак. Их привели в Женеву гораздо более серьезные соображения.

Делегацией руководил вождь племени сиу Фрэнсис Ичроу. Прервав свою речь на заседании, вождь сиу произнес:

– Сосчитайте нас и запишите наши имена. На будущий год вы увидите, скольких недостает. С момента, когда белые в Южной Дакоте узнали, что я еду на конференцию в Женеву, в меня стреляли уже два раза.

А делегат колумбийских индейцев добавил:

– Чему тут удивляться? В наших краях белые фермеры – ранчеро испокон века делали сапоги из кожи индейцев.

Говорили навахо, сиу, апачи из США, аймара из Боливии. Слово взял индеец – бороро из бразильского штата Мату – Гросу, невысокий коренастый человек в неудобном пиджаке (бороро совсем недавно перешли на современную одежду).

– От нашего племени, некогда многочисленного, осталась сотня инвалидов…

Несколько десятилетий назад знаменитый французский этнограф Леви – Стросс в своей книге «Грустные тропики» привел бороро – совсем других тогда – как пример племени с развитой культурой. У бороро удивительно богатый и гибкий язык, и если бразилец с университетским образованием любую зелень называет словом «верде», то у индейца – бороро существует восемнадцать наименований различных оттенков зеленого цвета. «Социальная структура бороро, – писал Леви – Стросс, – один из лучших примеров благороднейшего сосуществования людей». Ныне сосуществования сотни убогих инвалидов…

Нужна была земля для плантаций, и нанятые помещиками бандиты косили бороро из автоматов. Не людей же убивали, а «индиос», дикарей, вредных тварей: люди тут фасоль сажают, а они шляются голые, да еще с пером в носу. Наверное, так – или примерно так – могли бы оправдать свои действия охотники за индейцами на всем Американском континенте – от генерала прошлого века Шеридана до неграмотного бандита – жагунсо в штате Мату – Гросу. И так же одинаково звучат рассказы о трагедии коренных американцев в любой стране Нового Света.

Вождь Пауэр из Калифорнии выступал трезво и рассудительно – индейцы вообще уважают людей, не поддающихся эмоциям и сохраняющих спокойствие, что бы ни творилось вокруг.

– Мы прекрасно понимаем, что не можем перевернуть историю. Землю, которую мы потеряли, не вернуть. Но мы хотим вернуть хотя бы малую толику нашей утраченной чести. Собрать осколки древней культуры. Мы можем обратиться ко всему миру, чтобы люди знали, как мы живем, что мы делаем. Только эта надежда помогает нам чувствовать себя людьми. Стрелять мы не будем. Такую войну мы проиграли сто лет назад…

Наверное, в этих словах индейского вождя – адвоката по профессии содержится объяснение того, зачем индейцы послали своих представителей в Женеву.

Сэр Энтони Хьюз, английский антрополог и знаток индейцев, выступил после вождя Пауэра.

– Мне хочется задать один вопрос. Кто был варварами: завоеватели или побежденные? Мне кажется, что у народа, который мы почти истребили, мы многому еще можем научиться.

Он так и сказал – «народ». Термин в данном случае более чем спорный. Но мы ведь тоже говорим – «индейцы», объединяя их всех этим названием.

ТАК ИНДЕЙЦЫ СТАЛИ «ИНДЕЙЦАМИ»

Индейцы появились на Земле в тот день, 12 октября 1492 года, когда первый белый ступил на американский берег. Эта фраза вовсе не так бессмысленна, как это может показаться на первый взгляд. Но для того чтобы прояснить ее смысл, надо взять в кавычки слово «индейцы». Ведь первый его смысл – «жители Индии». (В русском языке, правда, есть теперь различие: «индийцы» и «индейцы»; в большинстве же европейских языков оба слова звучат одинаково.) Все дело в том, что Христофор Колумб искал путь в Индию, был убежден, что такой путь существует, верил, что он попал именно туда, куда стремился.

И так в одном из первых же донесений, отправленном в Испанию, появилось это слово: indios – «индейцы». А потом, даже когда стало ясно, что ни часть света, ни люди, ее населяющие, ничего общего с Индией не имеют, название сохранилось. Нынешние потомки коренных американцев тоже называют себя этим именем. Но только когда говорят на европейских языках. У каждого племени есть свое название и свой язык. И языки эти похожи друг на друга не больше, чем исландский язык на турецкий.

Да и жизнь племен на гигантском пространстве от Канады до Огненной Земли была совершенно разной: охотники лесов и прерий, земледельцы, создавшие великие цивилизации майя, ацтеков и инков, собиратели и рыболовы крайнего юга…

Когда первые белые появились в Америке, индейцы, естественно, не чувствовали своей общности. Каждое племя жило и боролось за жизнь в одиночку. И войну с пришельцами они тоже, естественно, вели так же, как войны между племенами: томагавк и лук против ружей и пушек, неписаный, но точный военный кодекс прерии против воинских уставов английских и французских солдат. И одно племя шло против другого племени – исконных врагов и конкурентов в охоте на бизонов – вместе с белыми, не давая себе отчета в том, что следующая очередь – их.

А ведь сначала отношения между европейскими переселенцами и индейцами складывались мирно. Когда «отцы – пилигримы», колонисты из Англии, зачинатели американской нации, чуть не погибли от голода, чужие и беспомощные в чужой и недружелюбной стране, индейцы помогли им перезимовать и научили многому из того, что умели сами.

В том, что странные на вид люди, говорящие на непонятном языке, поселились рядом с ними, индейцы не видели ничего плохого. Сколько племен, столько и обычаев – знали они. Да и каждое племя, прежде чем пришло на нынешние места, тоже долго странствовало, с боями продвигаясь к выбранной цели. Одни пришли из‑за гор, другие – из северных лесов, а эти вот – племя белых – из‑за Великой Соленой Воды.

И чужаки, если вели себя мирно и могли предложить что‑нибудь полезное, имели право приходить и даже селиться на землях иных племен. Белые, правда, хотели купить землю. Это, конечно, было смешно: земля ведь никому не принадлежит, ее создал Великий Дух. Но если белые, не слушая объяснений, убеждали принять за то, что ничье, ружья, порох, ткани и украшения, отчего же их не взять? Остров Манхеттен, где высятся сейчас небоскребы Нью – Йорка, куплен был за рыболовные крючки и стеклянные бусы общей стоимостью в шестьдесят голландских гульденов.

Но потом белые, ссылаясь на договор, под которым поставили отпечатки больших пальцев неграмотные вожди, начали прогонять индейцев с их земель. Те взялись за оружие.

Белые колонисты высаживались на Атлантическом побережье и двести лет неудержимо двигались в глубь страны через перевалы Аллеганских гор, вдоль рек, текущих на запад к Великим Водам – Миссисипи, по течению Великой Болотистой Реки – Миссури. Путь переселенцев вел через непрестанные стычки с индейцами, но даже самые сильные племена не выдержали натиска белых. Пять племен Ирокезской Лиги долгие годы проливали свою и чужую кровь в надежде защитить земли и независимость. Все кончилось, однако, тем, что часть племен бежала в Канаду, тогда гораздо менее освоенную белыми, а другие попали в резервации.

Тогда‑то впервые и появилось это понятие – резервация: территория, где – официально – индейцы могли жить, не опасаясь чужого вмешательства, а в действительности – неудобные, ненужные переселенцам земли, на которых племя еле могло свести концы с концами.

В шестидесятых годах восемнадцатого века Понтиак, вождь племени отава, объединил племена Великих Озер, чтобы дать отпор англичанам и загнать их назад за Аллеганские горы. Но он допустил непростительную ошибку, доверившись другим белым – французам. Как только Понтиак со своими воинами перестал быть им нужен, французы отвернулись от него – в решающий момент осады поселения Детройт.

В 1812 году пал в битве вождь шауни Текумсе, объединивший многие племена Среднего Запада и Юга. В 1839 году умер в тюрьме вождь одного из кланов племени иллинои – Черный Ястреб. Его захватили в плен и предали белым индейцы племени винебага, получившие за это двадцать коней и сто долларов. Скелет Черного Ястреба долго стоял в кабинете губернатора только что созданного штата Айова.

Кстати, с точки зрения племенного кодекса чести воины винебага, захватившие Черного Ястреба, были совершенно правы: иллинои были их врагами, и винебагам казалось, что с такими союзниками, как хорошо вооруженные и многочисленные белые, они покончат с неприятелем навсегда. Эту же ошибку не раз повторяли другие племена во всех частях Америки…

Но это была не единственная причина, по которой индейцы проиграли – и не могли не проиграть – все войны с белыми. Какими храбрыми воинами ни были бы индейцы, само понятие войны у них и у европейцев было совершенно различным. Точнее говоря, индейцы просто не знали, что такое война.

Ведь то, что называлось у них этим словом, на самом деле было всего лишь набегом, когда угоняли скот, лошадей, захватывали пленных. Иногда отряды воинов углублялись на территорию враждебного племени – доказать в стычке свою удаль, добыть себе боевое имя. Однако, сразившись с встреченным врагом, они уходили обратно, а если неприятель пересекал их неписанные, но точно известные границы, давали ему отпор. Кровавый, но краткий.

И все же войны с точно поставленными и далеко идущими целями, с многодневными, по всем правилам военной науки, битвами, войны, сложную стратегию которой мог разгадать только тот, кто сам умел планировать не менее хитроумно, они не знали. Как и не знали, что у всех белых – на востоке и западе, на севере и юге – одна цель: захватить всю страну.

В 1829 году президентом Соединенных Штатов был избран Эндрью Джексон. Индейцы звали его Острым Ножом. В 1831 году Острый Нож ввел должность комиссара по делам индейцев при военном министерстве. Комиссар назначал своих агентов в индейских племенах – правительственных чиновников, ответственных за сношения племени с правительством США.

30 июня 1834 года конгресс принял закон, регулирующий торговлю и сношения с индейскими племенами и обеспечивающий мир в пограничной зоне. Вся часть Соединенных Штатов к западу от реки Миссисипи (кроме штатов Миссури и Луизиана и территории Арканзас) объявлялась Индейской Территорией: белым запрещалось там торговать и охотиться без специального разрешения. Селиться запрещалось вообще.

Не успел конгресс проголосовать за принятие этого закона, как десятки тысяч переселенцев перешли Миссисипи и двинулись на запад. Пришлось передвинуть границу Индейской Территории еще дальше. Зато теперь индейцам гарантировали неприкосновенность их земель. Навсегда.

Однако новые колонисты двигались с Тихоокеанского побережья, где в 1850 году тридцатым штатом стала Калифорния. Индейцы оказались меж двух жерновов.

В 1860 году в Соединенных Штатах насчитывалось примерно триста тысяч индейцев, в большинстве своем живущих на огрызке Индейской Территории, и больше тридцати миллионов белых…

Мы хотим рассказать о событиях, происшедших в годы, когда США уверенно приобретали свой нынешний облик – о 60–х и 70–х годах прошлого века.

По счастью – если это слово применимо при описании индейской трагедии, – сохранились записки рассказов последних воинов последних индейских войн. Уже в наше время их собрал воедино американский исследователь Ди Браун. Благодаря этим рассказам мы и можем реконструировать Великую Войну племени чейенов. Дорогу смерти племени Пронзенных Носов такими, какими видели их они сами.

Примерно в то же время за многие тысячи километров от североамериканских лесов и прерий, на крайнем юге континента, чилийские и аргентинские войска очищали Край Земли от самых южных людей на свете она, ямана, алакалуфов. Их рассказов никто не успел собрать, но об их истреблении мы знаем немало.

Чейены, сиу, сахаптины, апачи ничего не знали об индейцах Южной Америки, а те никогда не слышали о племенах Севера.

Зато теперь к их потомкам пришло сознание общности. Поздно, но пришло.

…Женевских мальчишек разочаровали бутафорские томагавки. Но других томагавков теперь индейцам и не надо: это ведь просто принадлежность национального костюма.

Время томагавков прошло, место их – в переизданиях нестареющих книг Фенимора Купера и Карла Мая…

Чейены – хорошие индейцы

События, описываемые ниже, произошли не так уж давно – в 1868 году. Чтобы лучше представить себе, что за время это было, посмотрим, о чем сообщали американские газеты:

11 октября. «Томас Эдисон запатентовал приспособление для электрической регистрации голосов избирателей».

1 декабря. «Джон Ф. Рокфеллер объявляет беспощадную войну конкурентам в нефтяной промышленности».

28 июля. «Сенат Соединенных Штатов принял Четырнадцатую поправку к конституции: равноправие всех граждан – за исключением индейцев».

И среди газетных заголовков все чаще и чаще встречаются такие: «Индейцы сожгли железнодорожную станцию», «Дикари вырезали население поселка Фут – Степ», «Кучера дилижансов отказываются отправляться в дорогу без усиленной охраны из‑за нападения чейенских шаек». Имя чейенов повторялось чаще всего. Создавалось впечатление, что племя чейенов угрожает всей стране…

ГРОМОВЕРЖЕЦ ГНЕВАЕТСЯ

…Весной 1866 года вождь племени сиу Красная Туча разгромил регулярные войска Соединенных Штатов у Пыльной реки и подписал с представителями правительства почетный мир. Весть об этом облетела многие племена. Особенное же впечатление весть произвела на людей племени чейенов. Чейены – воинственное и могущественное племя – лишь недавно были вытеснены с земель на территории нынешнего штата Колорадо и никак не могли забыть свою родину. По договору они обязались жить только к югу от реки Арканзас. Большая часть племени во главе с Черным Котлом ушла на новую территорию. Но несколько кланов не подчинились, и их воины сражались вместе с Красной Тучей против белых. Теперь они решили вернуться к своему племени. Кланы, не принявшие в свое время несправедливого договора, называли себя «Объединением Боевых Собак». Среди вождей этих кланов были Высокий Бык, Белый Конь, Серая Борода, Могучий Медведь и многие другие славные воины. В том числе – знаменитый военный вождь Орлиный Нос.

В долине реки Смоки Хилл они встретили разрозненные группы молодых охотников из своего племени и из племени арапахо. Эти молодые люди откочевали из лагерей Черного Котла и Маленького Ворона, поставивших свои вигвамы к югу от реки Арканзас, и – вопреки воле вождей – пришли в Канзас охотиться. Черный Котел и другие вожди подписали договор в 1865 году, отказавшись от исконных прав на давние охотничьи угодья, и очень боялись рассердить белых. Люди пожилые и опытные, они знали, чем это чревато. Орлиный Нос и вожди Боевых Собак не принимали договора всерьез: ни один из них не подписал его и ни один не признал. Они только что пришли со свободной и независимой территории у Пыльной реки и презирали вождей, которые продали землю племени.

Некоторые из вернувшихся пришли посетить людей Черного Котла. И среди них – Джордж Бент, метис, сын белого отца и чейенской матери. Бент мечтал встретиться со своей невестой, племянницей Черного Котла Сорокой. Вскоре после встречи он взял ее в жены и поставил свой вигвам в стойбище Черного Котла. Тут‑то он узнал, что правительственным агентом при племени чейенов назначен Эдвард Уинкуп, человек, хорошо ладивший с чейенами.

Когда до Уинкупа дошла весть, что Боевые Собаки снова охотятся вдоль реки Смоки Хилл, он направился к их вождям и попытался уговорить их, чтобы они подписали договор и соединились с Черным Котлом. Вожди решительно отказались: своих земель они никогда не покинут.

– Если вы останетесь в Канзасе, – предостерегал Уинкуп, – солдаты нападут на вас.

– Мы пришли жить здесь или умереть, – отвечали вожди.

Впрочем, они пообещали, что будут сдерживать своих молодых воинов.

К Орлиному Носу собралось много людей, ушедших от Черного Котла, и вожди разработали план, как перекрыть движение белых на пути вдоль реки Смоки Хилл. Пока чейены были на севере, здесь возникло несколько линий дилижансов, разрезавших пополам их лучшие охотничьи угодья, где паслись стада бизонов. Вдоль всей трассы у реки Смоки Хилл выросла цепь станций. Индейцы решили, что эти станции нужно ликвидировать: тогда прекратится движение дилижансов и грузовых караванов.

Поздней осенью 1866 года Орлиный Нос пришел с отрядом воинов в форт Уоллес и заявил здешнему агенту, что, если через пятнадцать дней не прекратится движение через их земли, индейцы начнут нападать на дилижансы. Агент, конечно, такие вопросы решать не мог, да и не собирался, но настала вьюжная зима, дорогу напрочь занесло, и поэтому движение прекратили прежде, чем Орлиный Нос собрался напасть. Нетерпеливые молодые люди среди Боевых Собак все‑таки успели угнать скот из загонов при станциях. Боевых Собак ждала долгая зима, и поэтому они решили поставить в горах Биг Тимберс недалеко от реки Репабликэн постоянный лагерь и переждать там до весны.

Джордж Бент в ту зиму хотел немножко подзаработать и поэтому провел несколько недель у племени кайова, выменивая на ружья одежду из бизоньих шкур. Когда весной он вернулся к Черному Котлу, то узнал, что чейены были обеспокоены слухами: по канзасским прериям на запад к форту Ларнд движется большой отряд синих курток – так называли индейцы кавалеристов, носивших синие мундиры. Черный Котел созвал совет и предостерег своих людей: приход солдат означает неминуемую беду! Потом он приказал племени собраться и идти дальше на юг к реке Канадиэн.

Когда люди, посланные агентом Уинкупом нашли Черного Котла, беды, которые вождь так точно предсказал, уже начались…

Но посланцам удалось отыскать большинство вождей Боевых Собак. Четырнадцать из них согласились прийти в форт Ларнд, чтобы выслушать, что скажет им генерал Уинфилд Скотт Хэнкок. Вожди Высокий Бык, Белый Конь, Серая Борода и Могучий Медведь пришли к ручью с пятьюстами семьями. В тридцати пяти милях от форта Ларнд их настигла снежная буря, продолжавшаяся несколько дней. Чейены разбили лагерь и, переждав бурю, оседлали коней и направились к крепости. Некоторые воины были одеты в синие армейские мундиры, добытые на севере. Чейены догадывались, что генералу Хэнкоку это придется не по душе, но решили показать ему эти боевые трофеи. На генерале был такой же синий – только длинный – мундир с красивыми погонами и блестящими медалями. Он высокомерно поздоровался с индейцами и продемонстрировал им свое соединение в полном вооружении. В соединение входил и Седьмой кавалерийский полк, которым командовал Кастер, известный среди индейцев под именем Твердый Зад. (С Седьмым кавалерийским индейцам еще придется встретиться…) Генерал Хэнкок приказал своим артиллеристам несколько раз выстрелить из пушек. Вожди не подали виду, что пушки их пугают, но нарекли Хэнкока Громовержцем.

Хотя среди белых находился и их друг, Высокий Вождь Уинкуп, индейцы с самого начала почувствовали недоверие к Громовержцу. Хэнкок решил не тянуть с переговорами до следующего дня и созвал вождей на вечернее совещание. Чейены никогда не принимали решений по вечерам, это считалось дурным предзнаменованием. И к вечеру многие вернулись в стойбище. Некоторые все же остались. Но мирного совета не получилось.

– Я не вижу здесь многих вождей, – начал Хэнкок. – В чем причина? Я должен о многом сообщить вашему народу, но хочу говорить, когда все соберутся вместе. Что ж, завтра мы сами придем в ваш лагерь.

Чейенам это не понравилось. В лагере были женщины и дети, а с коварством белых им уже довелось познакомиться. Не нападет ли на них Хэнкок с полутора тысячами солдат и громовыми пушками? Вожди сидели молча, отблески огня мелькали на их серьезных лицах, они ждали, что скажет Хэнкок дальше. И он сказал:

– Я слышал, что очень многие чейены хотят воевать. Хорошо, вот мы здесь – и пришли сюда подготовленные к войне. Хотите мира – вот вам наши условия. Но если хотите войны, то остерегайтесь последствий.

Потом генерал объявил, что белые начали строить железную дорогу. От форта Райли железная тропа пойдет прямо в страну чейенов у реки Смоки Хилл. Выражался он доступным индейцам, по его мнению, языком:

– Белый человек идет сюда так быстро, что его никто и ничто не может остановить. Он приходит с востока и приходит с запада, как пожар в прериях. Это потому, что белых много, и они идут все дальше и дальше. Белым нужно пространство, много пространства. Белые, которые у моря на западе, хотят соединиться с теми, которые у другого моря на востоке, и поэтому они строят дороги для повозок, поездов и телеграфа… Вы не должны допускать, чтобы ваши молодые воины пытались разрушить их, вы не должны подпускать к дорогам своих юношей… Больше мне сказать нечего. Я подожду, пока вы кончите совещаться, и увижу, хотите вы войны или мира.

Когда толмач перевел последнюю его фразу, Хэнкок сел. Лицо его выражало нетерпение, но чейены молчали, глядя сквозь огонь костра на генерала и его офицеров. Наконец Высокий Бык закурил трубку, затянулся и пустил ее по кругу. Он встал, откинул красно – черное одеяло, чтобы высвободить правую руку, и подал ее Громовержцу.

– Ты послал за нами, – сказал Высокий Бык. – Мы пришли сюда… Мы никогда не обижали белого: нет этого в наших мыслях. Наш агент полковник Уинкуп сказал нам, что мы должны с тобой встретиться. Вы можете идти к реке Смоки Хилл, когда вам захочется; можете идти по любой дороге. Когда мы выйдем на дорогу, твои молодые воины тоже не смеют в нас стрелять. Мы хотим жить с белыми в дружбе… Ты говоришь, что завтра придешь в наш лагерь. Когда придешь, мы не скажем тебе больше того, что сказали здесь. Я сказал все, что хотел сказать.

Громовержец снова встал, гордо опершись рукой на эфес сабли.

– Почему здесь нет Орлиного Носа?

Вожди пытались объяснить генералу, что Орлиный Нос хотя и могучий воин, но не вождь, он военный вождь, который командует только в бою, а на совет позвали настоящих вождей.

– Если Орлиный Нос не придет ко мне, приду к нему я, – прервал их Хэнкок. – Завтра я войду со своими солдатами в ваш лагерь.

Как только собравшиеся разошлись. Высокий Бык пришел к Уинкупу и попросил его, чтобы он отговорил Громовержца от военной экспедиции в лагерь чейенов. Высокий Бык опасался, что как только синие куртки подойдут к лагерю, между ними и вспыльчивыми молодыми Боевыми Собаками произойдет столкновение.

Уинкуп – он действительно неплохо относился к чейенам – согласился. Позже он рассказывал: «Я высказал генералу Хэнкоку свои опасения насчет последствий внезапного появления его отряда в индейском лагере, однако он стоял на своем». Отряд Хэнкока состоял из кавалерии, пехоты и артиллерии и выглядел «чрезвычайно устрашающе и воинственно, прямо как армия, идущая сражаться с врагом».

Когда отряд дошел до развилки Пауни, некоторые вожди обогнали его, чтобы предупредить чейенов, что идут солдаты. Другие остались с Уинкупом. На ломаном английском языке и жестами они пытались объяснить агенту, что боятся не результатов экспедиции – они не страшились за свою жизнь или свободу… Они опасались паники, которая, как они были уверены, тут же охватит женщин и детей, когда придут солдаты.

Между тем чейены в лагере узнали, что приближается военный отряд. Посланцы сообщили – Громовержец гневается, что Орлиный Нос не пришел к нему в форт Ларнд. Орлиному Носу это польстило. Однако ни он, ни вождь сиу Убийца Пауни (один из кланов племени сиу раскинул недавно свой лагерь по соседству) не намерены были позволять Громовержцу вести своих солдат рядом с незащищенными стоянками. Орлиный Нос и Убийца Пауни собрали сотни три воинов и вышли навстречу приближающемуся отряду. Отъехав от стоянок в прерию, они подожгли траву, чтобы синим курткам негде было разбить свой военный лагерь.

В тот же день Убийца Пауни встретился с генералом Хэнкоком. Он сказал генералу, что если солдаты не будут приближаться к их стоянкам, то на следующий день утром вместе с Орлиным Носом он придет на переговоры. В нескольких милях от развилки Пауни солдаты разбили к вечеру лагерь. Условие Орлиного Носа, таким образом, было выполнено. Было тринадцатое апреля; по – индейски – Месяца, Когда Пробивается Красная Трава.

В ту же ночь Убийца Пауни и несколько вождей чейенов собрались посовещаться, чтобы решить, что следует предпринять. Орлиный Нос предложил тут же ночью сняться со стоянки, быстро уйти на север и рассеяться. Тогда солдатам не захватить их. Но те вожди, которые видели солдат Хэнкока и их силу, боялись хоть чем‑нибудь разозлить белых.

Утром вожди попытались уговорить Орлиного Носа пойти с ними вместе на переговоры. Военный вождь, однако, подозревал, что это ловушка. Неужто целая армия солдат отправилась через прерии искать именно Орлиного Носа? И все это только потому, что Хэнкок – Громовержец так мечтает увидеться с ним? Время уходило, наконец Могучий Медведь решил, что, пожалуй, он еще пойдет в военный лагерь. Хэнкок еле разговаривал с индейцем и снова спросил об Орлином Носе. Могучий Медведь, дипломатично откашлявшись, долго раскуривал трубку, а потом объяснил, что из‑за Орлиного Носа и прочие вожди задержались, они, мол, охотятся на бизонов. Хэнкок пришел в ярость.

– Я приду с войском к чейенской стоянке, – заявил он Могучему Медведю, – и буду там стоять до тех пор, пока не встречусь с Орлиным Носом.

Могучий Медведь не ответил; молча он вскочил на коня и тронул поводья, сначала медленно, потом, скрывшись от глаз белых, рванул во весь опор, не жалея коня.

– Подходят солдаты! – кричал он.

Известие это тут же подняло на ноги стойбище.

– Я сам пойду туда и убью Хэнкока! – воскликнул Орлиный Нос.

Уже не было времени сложить вигвамы и собрать вещи. Женщин и детей посадили на коней и отправили на север. Воины вооружились луками, копьями, ружьями, кинжалами и палицами. Вожди снова утвердили Орлиного Носа военным вождем, но в помощники и советники ему назначили Могучего Медведя. Все‑таки осторожные вожди боялись, что Орлиный Нос в гневе сотворит что‑нибудь сумасбродное.

Орлиный Нос надел офицерский мундир с золотыми погонами, блестевшими не хуже, чем у Хэнкока. Он вложил карабин в кавалерийскую кобуру, засунул за пояс два пистолета, но, поскольку огнеприпасов у него было мало, взял еще и лук с колчаном, полным стрел. В последний момент он захватил белый флаг. Триста своих воинов он расставил в боевую линию длиной в милю. Боевая линия пересекла прерию. Не спеша он вел своих воинов с поднятыми копьями, натянутыми луками, готовыми к стрельбе ружьями и пистолетами против полутора тысяч обученных солдат и их больших, извергающих гром пушек.

– Тот офицер, которого зовут Хэнкок, – сказал Орлиный Нос Могучему Медведю, – жаждет боя. Я убью его перед его собственными солдатами, пускай тогда повоюют.

Могучий Медведь благоразумно напомнил, что у белых почти пятикратное преимущество в числе, что вооружены они скорострельными ружьями, что кони у них резвые и откормлены зерном, а те лошади, на которых отправили подальше чейенских женщин и детей, ослабли, ибо зимой не было травы.

– Если дойдет до боя, – добавил Могучий Медведь, – солдаты переловят наших женщин, детей и стариков и перебьют их.

Орлиный Нос не ответил.

Вскоре они увидели колонну, вытянувшуюся в боевой порядок, и поняли, что солдаты их уже заметили. Кастер Твердый Зад изготовил свой кавалерийский полк к бою, и всадники уже обнажили сабли.

Орлиный Нос спокойно поднял руку, воины остановились. Вождь поднял белый флаг. Солдаты замедлили шаг и встали на расстоянии ста пятидесяти метров от индейцев. Сильный ветер развевал над обеими линиями знамена и флаги. Из рядов белых вырвался одинокий всадник. Вскоре индейцы увидели, что это Высокий Вождь Уинкуп.

«Они окружили моего коня, – рассказывал потом Уинкуп, – обнимали меня, давали мне понять, что рады видеть меня, говорили, что теперь уж наверняка все будет в порядке, что теперь их никто не обидит… Я отвел главных вождей к генералу Хэнкоку, его офицерам и штабу – они ждали на полдороге между обеими линиями».

Орлиный Нос расположился неподалеку от офицеров. Он сидел на коне перед самим Громовержцем и смотрел ему прямо в глаза.

– Вы хотите мира или войны? – резко спросил Хэнкок.

– Мы не хотим войны, – ответил Орлиный Нос. – Если бы мы хотели войны, не подошли бы так близко к твоим большим ружьям.

– Почему ты не пришел на совещание в форт Ларнд? – продолжал Хэнкок.

– Конь у меня слабый, – отвечал Орлиный Нос, – а каждый, кто ко мне приходит, рассказывает мне о твоих намерениях что‑то иное.

Высокий Бык, Серая Борода и Могучий Медведь подошли ближе. Мирное поведение Орлиного Носа беспокоило их. Могучий Медведь обратился к генералу, прося его не подходить с солдатами к индейскому стойбищу.

– Наших жен и детей не удалось удержать. Они испугались, бежали и не хотят возвращаться. Они боятся солдат.

– Вы должны привести их назад, – грубо приказал Хэнкок, – я жду, что вы их приведете.

Могучий Медведь повернулся, разочарованно махнув рукой, но тут Орлиный Нос шепнул ему:

– Уведи вождей к нашей линии. Я убью Хэнкока.

Могучий Медведь схватил коня Орлиного Носа за узду:

– Ты погубишь все племя!

Ветер усилился, кружилась пыль, и говорить стало трудно. Хэнкок приказал вождям немедленно отправиться за женщинами и детьми и привести их назад. После этого он сказал, что переговоры закончились.