Текст книги "Дело вкуса"

Автор книги: Лев Кассиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

В школах и в институтах, в беседах с рабочей молодежью очень мало говорится о специфике, о природе тот или иного рода искусства. Мы почти не объясняем молодежи, чем отличается драма от оперы, сводя все дело лишь к тому, что в драме говорят, а в опере поют, не разъясняя при этом существа музыкального языка; не раскрываем особенностей балетного спектакля, а говоря, скажем, о картине художника, сводим все нередко лишь к сюжету произведения, малоувлекательно рассказывая о художественных достоинствах, об использованных живописных средствах.

Учить молодежь понимать прекрасное – это прежде всего помогать ей расширять свои представления о мире, учить ее распознавать прекрасное и красивое, что она сама, по незрелости чувств и мыслей, иногда еще и не заметит или не сумеет оценить. Учить постижению прекрасного – вто значит раскрывать перед молодыми глазами, перед юным сердцем величие и красоту мудрых и исполненных пламенного чувства книг, волнующий смысл и пленительные краски картин лучших художников, сладостные и волнующие тайны, кроющиеся в созвучиях большой музыки.

Все это, естественно, требует известных усилий, определенного времени.

Приходится слышать от наших учителей огорчительные признания в том, что питомцы их не всегда вчитываются по-серьезному в творения писателей-классиков, частенько предпочитают большой, глубокой музыке легковесные мелодийки, что у многих подростков разухабистые манеры, небрежная, нарочито ухарская речь… И жалуются воспитатели, что у них в распоряжении мало сил и средств для борьбы с подобными явлениями.

Воспитание верного художественного вкуса у подростков может начаться со школьного урока, в первую очередь с урока литературы. Если учитель умеет раскрыть перед ребятами захватывающую красоту, которая живет в великих творениях классической литературы, – это уже будет серьезным шагом в формировании эстетического чувства.

Но, разумеется, этого мало, это лишь первый шаг на пути к постижению прекрасного. Ребята остро чувствуют современность, у них велика тяга к искусству сегодняшнего дня, и воспитатель не может уклоняться от бесед и споров об искусстве наших дней.

Наша молодежь, наши ребята очень остро воспринимают многие проблемы искусства и литературы. Они обычно в курсе тех споров и событий, которыми живут наша музыка и литература, наш театр или кинематограф. Да и сами школьники не прочь поспорить на все эти темы. Но, к сожалению, споры эти уходят куда-то в школьные коридоры во время перемен между уроками или ведутся случайно по пути домой после занятий. А как важно было бы горячо, в открытую повести такой разговор на комсомольском собрании, на большом литературном вечере в школе, куда были бы приглашены и представители литературы, искусства и просто взрослые любители прекрасного.

Но, скажем откровенно, наши школьные комсомольские организации проявляют тут известную робость: как бы чего не вышло, найдутся еще такие, что наговорят несусветное, а потом попробуй переспорь их… Разумеется, воспитание верного художественного вкуса во всех областях жизни и искусства, развитие правильного эстетического чувства-это дело серьезное. Полагаться здесь на «авось», на случайную удачу нельзя. Не следует бояться споров, но готовиться к ним надо серьезно. И тогда самому горластому и развязному «загибале» не удастся склонить на свою сторону школьную аудиторию, которая может быть падкой и на острое словцо, но в общем-го всегда хорошо чувствует, где истинная правда, а где дешевая болтовня.

Вот почему нам нужно проникновенно и вдумчиво, терпеливо и систематически воспитывать в подрастающем поколении неистребимую потребность в общении с миром прекрасного.

Одна из школ прекрасного

Подлинной школой прекрасного могут и должны стать наши профсоюзные клубы, дома и дворцы культуры. Но не всегда, к сожалению, они оправдывают это свое назначение.

Пусть на меня не сердятся те, кому я, возможно, наступаю на любимую мозоль, но начну я тут с самого обидного…

Несколько лет назад я выступал в одном из подмосковных клубов с лекцией о воспитании хорошего вкуса. Едва я кончил, на эстраду посыпались со всех концов зала записки.

Спрашивали о многом: Что такое бульварная литература? Как воспитать любовь к серьезной музыке, как научиться понимать ее? В чем проявляется мещанский вкус?

Я пытался коротко, в развитие тех мыслей, которыми руководствовался во время лекции, отвечать на все записки.

Но вот, развернув одну из них, я прочел:

«Дорогой товарищ писатель! Вы очень хорошо говорили о том, как вреден плохой вкус и к чему он ведет. Но не совестно ли вам самому говорить о борьбе за хороший вкус в этом зале? Вы хотя бы огляделись сначала! Можете попросить включить свет, чтобы рассмотреть всю „красоту“.

Я, признаться, был несколько озадачен. Но по неосторожности уже прочел записку вслух. И какой хохот, какие веселые аплодисменты были откликом зала!..

И тут я решил последовать совету автора этой колючей записки и действительно огляделся вокруг. Бог ты мой!

С какой нескромной претензией на крикливую роскошь, с каким разудалым, но дешевым великолепием были оформлены и эстрада, на которой я только что читал свою лекцию о хорошем вкусе, и зал!.. Какие-то жирные и витиеватые разводы были намалеваны на стенах и потолке зрительного зала. Совершенно не вязавшиеся с этой пестрой росписью тяжелые портьеры из тисненого бархата и толстенные ламбрекены, имевшие уже другой, самостоятельный цвет, одинаково враждовавший как со стенами, так и с портьерами, теснили своими складками входы в зал.

Огромная люстра, составлявшая, очевидно, предмет гордости клубных хозяйственников, странным образом сочетала целые гроздья обнаженных электролампочек, напоминавших виноградную кисть, с какими-то подстаканниками, из которых торчали лампочки-миньон, очевидно, предназначенные для электрических свечей. А в простенках между входными дверьми были укреплены вместо бра странные лампионы, которым, может быть, и нашлось бы подходящее место на перроне большого вокзала, но никак не в зрительном зале небольшого рабочего клуба. Ко всему еще, когда я, вняв совету автора записки, попросил включить свет в зале, обнаружились в желтых, очевидно, пытавшихся выглядеть золочеными, толстых, как туловище удава, рамах, с позволения сказать, картины – разухабистые копии васнецовских «Богатырей» и шишкинских «Сосен». Эти шедевры ремесленнической, равнодушной подделки были развешаны на расписных стенах зала.

Что же мне оставалось делать?..

Пришлось честно признаться, что я в своих горячих требованиях соблюдать во всем добрый вкус выглядел, должно быть, очень смешным и нелепым на фоне всего этого базарно-мещанского великолепия. Я видел, что за моей спиной, за столом президиума, где сидели руководители клуба, началось что-то напоминавшее панику в бане, где начался пожар… Но настроение у меня было не такое, чтобы спасать тех, кто насаждал это «великолепие». Напротив, мне, признаться, очень хотелось пригвоздить их к «позорному столбу», да покрепче.

Уж где-где, а в клубе, рабочем, колхозном, вузовском, безвкусица нетерпима. Говорят: «не красна изба углами, а красна пирогами». Но самая прекрасная духовная пища придется не по вкусу, если там, где ею угощают, что ни угол, то безобразие.

Я предвижу, что мне возразят: «Не везде достанешь сразу хорошее оформление, изящную мебель, приятные для глаз драпри, добротные картины, чтобы оформить клубные помещения, и не всегда достаточно для этого средств. Что же, прикажете вообще ничем не обставлять клуб?»

Я уже не раз слышал эти ставшие привычными отговорки. Пошлость, мол, возникает «от бедности». От какой бедности, достопочтенные товарищи-украшатели?! Чаще всего – от бедности ума, от скудности культурной, от нищеты эстетических представлений. Конечно, посетителю хочется увидеть клуб, в который он пришел, уютным, располагающим к тому, чтобы удобно и приятно провести в нем время. Но, честное же слово, уверяю вас, никто не будет особенно гневаться, если хорошую кинокартину, интересную лекцию, толково организованный концерт он будет воспринимать в помещении, не претендующем на салонный шик, однако умно оборудованном, оставляющем общее впечатление чистоты, разумной простоты и строгого, непритязательного изящества.

Погоня за броской роскошью была характерна для многих клубных деятелей периода культа личности. Они считали, что клубы, дома культуры должны прежде всего поражать посетителей своим внешним «великолепием», убеждать его в том, что мы живем очень богато и красиво.

Давно уже осуждены эти жалкие потуги на «шик», на всякие купеческие излишества.

Всем известно знаменитое высказывание К. С. Станиславского, утверждавшего, что театр начинается с вешалки.

То есть благотворное, воспитательное влияние театра, его культурно-эстетическое воздействие зритель должен ощущать уже с того момента, как он переступил порог театрального здания. Чистота, радушный уют, внимательное обслуживание, вежливость в гардеробе, заботливая отзывчивость всего персонала, начиная от билетерши, предлагающей вам программку, и кончая официанткой в буфете, – все это должно создавать особую атмосферу, напоминать о подлинном внутреннем духе учреждения, куда люди приходят, чтобы встретиться с прекрасным в искусстве.

Так и в доме культуры и в любом нашем клубе, от большого рабочего дворца до маленького красного уголка при ЖЭКе, воспитание начинается с порога. И, значит, огромную роль играет здесь сама обстановка, убранство в помещении, предметное оформление его. Надо гнаться не за пустопорожней и фальшивой роскошью, а за культурным уютом, пусть скромным, но подлинным удобством, за красотой, не бьющей в глаза, за всем, что действительно радует глаз, а не насилует внимание давно всем примелькавшимся и надоевшим шаблоном, дурным стандартом, говорящим, как правило, о равнодушии устроителей, об отсутствии у них живой заинтересованности в деле.

Однако, разумеется, сама по себе одна обстановка ничего еще не решает. Всякому понятно, что воспитание чувства прекрасного может обеспечить лишь внутреннее содержание культурно-просветительной массовой работы. И так как мне приходится часто бывать во всевозможных клубах, дворцах и домах культуры, я позволю себе подсказать коекакие формы работы по воспитанию хорошего вкуса, хотя, возможно, ничего особенно нового не предложу.

Вот, например, один из первых вопросов, обычно задаваемых аудиторией в беседах об эстетическом воспитании, – вопрос о музыке. Слушатели, молодые и пожильге, чувствуют, что умение воспринимать большую, серьезную музыку, наслаждаться и радоваться ею свидетельствует о развитом вкусе. Но многие чистосердечно признаются, что серьезная, скажем, симфоническая музыка кажется им скучноватой, не совсем понятной.

Как важно вовремя и увлекательно раскрыть перед клубной аудиторией красоту и волнующий смысл драгоценных сокровищ русской и мировой музыкальной культуры, Стоит пригласить человека, искренне любящего музыку, увлекающегося ею, знающего суть, содержание, самый сокровенный дух того или иного музыкального произведения, и пусть он, скажем, проведет цикл музыкальных вечеров, уде его интересные рассказы будут как бы положены тотчас же на музыку, исполняемую хотя бы в фортепьянном переложении, если нет возможности дать послушать в клубе партитуру в оркестровом исполнении. А можно для этого использовать с успехом грамзапись.

Как важно мобилизовать интересы, внимание и эсгетические требования посетителей клуба, проведя, например, обсуждение интересного кинофильма после его просмотра.

Клубная библиотека может повести большой и всех волнующий разговор о воспитании художественного вкуса через книгу. Ведь читательский вкус, в конце концов, определяет вкус общества. Однако речь должна идти не только о познавательной стороне литературного произведения, но и о его эстетической ценности, то есть о художественЕюй стороне книги. Это очень важно, так как у нас часто общественный разговор о том или ином литературном произведении исчерпывается главным образом примитивным сличением всевозможных жизненных фактов с поступками литературных героев и событиями, описанными в книге.

А ведь дело в том, как выражена художественная правда, доставляют ли эстетическое наслаждение, волнуют ли воображение читателя образы, созданные писателем на материале, наблюденном в жизни.

Как я мог убедиться, выступая уже в течение многих лет на вечерах, диспутах, посвященных защите доброго вкуса, борьбе с пошлостью, стало уже привычным заканчивать подобные вечера «показом мод». Дело это хорошее, если действительно моды, которые демонстрирует приглашенное ателье, отвечают требованиям хорошего вкуса.

Но нельзя ограничивать разговор о внедрении черт высокого, благородного вкуса в наш быт одной лишь демонстрацией красивых фасонов платья. А разве не стоит и на таком вечере послушать хорошую, доходчивую музыку, волнующие стихи наших поэтов, организовать выставку художников. Вопросы воспитания вкуса надо решать з едином комплексе, раскрывая сущность прекрасного и в искусстве, и в быту, и в поведении человека, и в его речи.

Я не берусь здесь, конечно, перечислить все те формы клубной работы, которые могли бы быть использованы для развития и воспитания чувства красоты, верного эстетического вкуса, нужных запросов в этой области. Мне только хотелось напомнить, что там, где ведется работа с огоньком, со вкусом, с увлекательной выдумкой и зоркой пытливостью, сам клуб превращается в подлинную школу прекрасного. Так пусть же все двери клуба будут раскрыты настежь перед прекрасным в любых его проявлениях. А уродство, пошлость, прикрашенную скуку – все это ни на порог!

Самодеятельность и самовоспитание

Верным подспорьем в деле воспитания вкусов может стать наша народная художественная самодеятельность.

Как известно, активными, искренне увлеченными участниками ее кружков и коллективов у нас давно уже сделались сотни тысяч производственников, колхозников, служащих, инженерно-технических работников, воинов Советской Армии. Повсеместно созданы и успешно работают самодеятельные хоры и оркестры, ансамбли народного танца, народные театры, организуются выставки работ самодеятельных студий изобразительного искусства при рабочих клубах и дворцах культуры, действуют литературные объединения на предприятиях. Люди, работающие в областях, как будто далеких от искусства, имеют, таким образом, возможность утолить жажду непосредственного общения с ним, проявить свои собственные способности, а порой обнаружить в себе истинный талант и новое призвание.

Но при этом надо всем помнить, что в художественной самодеятельности есть, так сказать, две стороны, два направления, воздействующие на формирование художественных вкусов нашего общества. Первая сторона обращена к самим участникам самодеятельности. Человек получает возможность сам впрямую соприкасаться с музыкой, поэзией, живописью, театральной сценой, знакомиться с их законами, имеет возможность вникнуть в теорию и историю различных жанров, осваивает в меру своих способностей художественную практику в тех или иных сферах искусства. И если дело поставлено хорошо, если руководит коллективом человек серьезный, знающий, по-настоящему любящий искусство и сам наделенный добрым вкусом, то здесь толк будет! И даже мало-мальски способные люди могут приобрести немало полезного, расширяя свой кругозор, обогащая свои представления о прекрасном.

Другая же сторона всякой художественной самодеятельности обращена уже не только внутрь кружка, студии, ансамбля, а направлена к тем, кому показываются итоги работы самодеятельного коллектива. И вот тут от участников и от руководителя требуется высокая взыскательность к себе, чувство строжайшей ответственности за все, что, как в этих случаях говорят, выносится на народ.

Уж тут всякая безвкусица или грубая художественная неточность нетерпима. Снисходительные скидки на то, что, мол, выступают не профессиональные артисты, а любители и притом отличные производственники, дело не спасут…

Нельзя в глазах сотен или тысяч людей порочить хорошее дело, народное искусство, снижать требования, с какими наши люди привыкли подходить к театру, музыке, литературе. И никому не может быть разрешено прививать массам неточные представления о художественном совершенстве, невзыскательные вкусы.

Ведь трудно же, в самом деле, представить себе, чтобы, скажем, какое-нибудь издательство наше решилось выпустить массовым тиражом рыхлый, бесцветный, малоталантливый и не очень грамотный в литературном отношении многолистный роман участника заводского литкружка, хотя бы автор и был превосходным производственником.

Только в том случае, если бы автор действительно проявил недюжинные способности, его произведение после тщательной доработки порекомендовали бы издательству.

А случается почему-то, что у нас по радио и телевидению передают выступления таких коллективов художественной самодеятельности, работа которых еще довольно далека от критериев, с какими наш народ подходит к любому жанру искусства, демонстрируемого публично. И вот миллионы слушателей и зрителей (а ведь радио– и телепередачи у нас обращены к десяткам миллионов людей!) вынуждены иногда довольствоваться неполноценным искусством. Так невольно прививаются искаженные представления о хороших произведениях, люди слышат неточно взятые ноты, неверные интонации, видят далеко не совершенные мизансцены, крикливый наигрыш или тусклое, серое исполнение… Да и самим участникам таких коллективов, не по праву и качеству выступающих перед многомиллионной аудиторией, внушаются ложные представления об их возможностях, якобы уже вот-вот готовых стереть грань между профессиональным и самодеятельным искусством. Тем самым людей дезориентируют в вопросах восприятия истинно прекрасного. Самодеятельность не терпит самонадеянности. Это самовоспитание. Народная художественная самодеятельность призвана быть могучей пропагандисткой и надежной защитницей хорошего вкуса, высоких требований, идейно верных критериев в любой области культуры и эстетики.

Огромная доля ответственности за воспитание правильного вкуса у молодежи лежит на нашей критике, на нашей печати. Молодой, жадный вкус легко поколебать поспешкыми, непродуманными и не совсем правдивыми оценками, которые иной раз допускаются у нас в прессе, выступающей по поводу тех или иных произведений современного искусства. Мне приходилось не раз наблюдать, с какой обидой и гневом молодежь воспринимает рецензию, полную ложных восторгов в адрес заведомо плохого зарубежного фильма, – автор ее, руководствуясь добрыми или дипломатическими намерениями, не рискнул сказать осуждающую правду, ясную даже и не для очень разборчивого зрителя.

Так зрительский вкус сбивается с толку. Так порой прививаются неверные, ложные критерии в оценке произведений искусства. А это все не воспитывает хороший вкус.

Случается, что и иной наш отечественный серый, непроходимо скучный фильм вдруг попытаются расхвалить лишь за то, что у автора были добрые намерения и верные идеи.

Между тем плохое, скучное, недоброкачественное в художественном отношении произведение искусства, посвященное нужной теме, не только не решает поставленную задачу, но и вредит ей во всех отношениях. И чем серьезней и важней была тема, тем больший вред от неполноценного творения. Ведь оно отвращает людей от большой серьезной темы, компрометирует ее, порой заставляет зрителя отнестись к очень важным вопросам в нашей жизни как к скучным и малоинтересным.

Большую вину за порчу художественного вкуса должна принимать на себя еще и сегодня наша промышленность.

Нельзя больше мириться с уродливыми игрушками, пугающими наших детей, безвкусными платьями для женщин, аляповатыми, бездарными изделиями, выпускаемыми для украшения наших жилищ, клубов, гостиниц, санаториев, фойе театров.

Очень верно заметила известная советская писательница Мариэтта Сергеевна Шагинян:

«Нельзя руководствоваться сомнительным спросом.

Нужно вызывать спрос красотой, хорошим вкусом всех моделей. Нужно стремиться изгнать мещанские образцы из производства, даже если существует на них спрос. Нужно воспитывать своего потребителя, смотреть выше его головы в новую светлую эпоху, эпоху коммунизма, когда каждому захочется иметь около себя только прекрасное».

Писатели, ученые, художники не имеют права оставаться в стороне от чрезвычайно важного для поднятия культуры дела вкуса, от воспитания правильных художественных требований, эстетических устремлений людей.

Как известно, многие талантливые русские художники – В. М. Васнецов, М. А. Врубель, С. В. Малютин и другие – отдали немало сил и таланта для улучшения качества бытовых предметов, в частности мебели. Поэт огромного революционного темперамента, трибун и лирик, Владимир Маяковский не считал для себя зазорным рисовать яркие, привлекательные рекламы для советской торговли, придумывать этикетки для конфет, в которых рекламировал новые метрические меры.

Один из самых талантливых ваятелей нашего времени, В. И. Мухина, создавшая знаменитую группу «Рабочий и колхозница» – скульптурную эмблему нашей эпохи, – с огромным увлечением работала вместе с замечательным советским ученым, членом-корреспондентом Академии наук СССР Н. Н. Качаловым, создателем советского оптического стекла, над проблемой широкого внедрения в наш быт изделий из художественного цветного стекла, смальты и т. д.

Мы не можем оставаться равнодушными к проявлению безвкусицы, будь то пустая, пошлая книга или аляповатая, бездарная картина, в массовом порядке выпущенная якобы для украшения новых квартир, плохой фильм или наспех скроенная телевизионная передача, вычурный фасон платья или убогий, уродливый коврик. Необходимо объединить в этом направлении добрые усилия художников и поэтов, писателей и музыкантов, деревообделочников и швейников, строителей и химиков, ученых и артистов.

Мы обязаны сделать так, чтобы радость постижения красоты, право на которую наш народ завоевал вместе с другими благами жизни, раскрывалась бы повседневно перед каждым.

В этой небольшой книжке я остановился лишь на тех вопросах, которые чаще всего возникают, когда поднимается разговор о вкусах, а, как я уже сказал в начале книги, вести беседы на эту тему с молодежью мне доводилось на протяжении двадцати с лишним лет. Пришла, мне кажется, пора подвести некоторые итоги тем наблюдениям, тем выводам, которые я имел возможность сделать, и поделиться ими с читателями.

Я не собирался писать ученый трактат, решающий любые проблемы художественного вкуса, или давать готовые универсальные рецепты на все случаи жизни.

Ведь даже в поваренной книге предполагается, что каждый солит на свой вкус!

Считаю, что я лишь начал и продолжил теперь нужный разговор, вести который побудили меня сами же мои молодые читатели.

Возможно, многое из того, что я сказал на этих страницах, покажется спорным. Это хорошо. Я бы не хотел, чтобы все читатели мои сразу, без всяких оговорок и раздумий согласились бы с каждым из высказанных мною суждений.

Дело вкуса – серьезное дело.

Вкус надо воспитывать, о вкусах нужно спорить.

Ну что ж, давайте поспорим!