Текст книги "Всё плохо, но это хорошо"
Автор книги: Лев «12 человек»
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
«Стало очевидностью, что никто во всем свете
обо мне не заботится: ни под землей, ни на земле,
ни над землей; я погибал от равнодушия небес,
которое глаголило: он гибнет, да будет так.»
(Франц Кафка, «Исследование одной собаки»)
Глава 1. Философия «в кубе».
Понимаю. Никто не любит, когда из-за сущего пустяка трясёт словно маразматика; впрочем, не важно из-за чего тебе плохо, главное, что плохо. К примеру, у меня под рукой находится история студента-медика, который страдал приступами неукротимой рвоты. Приступы наступали раз в три-четыре месяца и длились порядка двадцати часов. Парня рвало без остановки: когда содержимое желудка заканчивалось, его крючило в конвульсиях, пока изо рта не выходила желчь в виде зеленоватой пены или вода, которую он пил из-за жажды.
Разумеется, уснуть он не мог; рвотные позывы напоминали о себе каждые двадцать минут и – (удивительно, но) – не прекращались даже после «литички», смеси из анальгина, димедрола и папаверина. Спустя какое-то время студент перестал вызывать скорую и переживал приступ в одиночку, на карачках в ванной, под звуки бьющейся струи из-под крана. Сперва подозревали панкреатит, потом гепатит, отравление, холецистит, язву, рак, лимфому, несварение, грыжу, гастрит, колит, эзофагит, пока фантазия не кончилась, как и желание. Но анализы были идеальными.
Любопытно, но в итоге всё прошло само собой, как только студент закончил медицинский. «Лол, что?» Приступы просто прекратились. Никаких таблеток, никаких диет. Оставалось сделать простой вывод: причиной послужил хронический стресс. Если еще неясно, тот студент – я. Медицинский не был единственным рычагом стресса, скорее, финальным. Первым же было изнасилование, когда мне исполнилось пять. Сначала я не рассказывал об этом родителям, потому что не хотел, чтобы меня ругали, а потом – потому что не хотел их расстраивать.
Так, до двадцати трех лет я жил зажатым юношей в компании со стрессами, которые сменяли друг друга, как солдаты на карауле: изнасилование, переезды, девяностые, школа, дерьмовые друзья, а потом еще и мед, который стал последней каплей в уже до краев заполненной – идиотскими попытками сохранить видимое спокойствие – чаше. «Смотрите, я нормальный», – говорю я и думаю, как бы не обделаться в штаны, потому что каждое утро меня пучило от одной только мысли о школе. Если я и улыбался, то только с закрытым ртом. Всё потому, что однажды к нам пришел мужчина, чтобы сделать снимки в военных фуражках.
«Не стесняйся! Улыбнись же», – сказал он мне. Я широко улыбнулся. «Нет, верни как было». Комплекс улыбки преследовал еще долго, – «спасибо, мужик». Стрессов было достаточно, но сейчас я смотрю на них как на даты в истории, без каких-либо эмоций. Людям ничего не стоит обидеть тебя, обмануть и использовать, но со временем – если захочешь – ты достигнешь такого состояния, при котором будешь адекватно реагировать на любые стрессы. Сейчас даже на пережитое изнасилование я смотрю как на всего-то разбитый стакан, это просто произошло.
Конечно, в детстве мне часто снились кошмары, – приходилось выдумать дебильные истории, чтобы не рассказывать, что снилось на самом деле, – но однажды я вдруг подумал: «Чем плохие дни отличаются от плохих снов?» Я часто представлял, как встречу его и буду бить лицо так долго и сильно, пока оно не превратится в кашу из крови и костей. В каждом втором прохожем я узнавал его густые брови и черные, как ночь, глаза. Люди, которые перенесли нечто подобное, наверняка знают это чувство.
Думаю, он был несовершеннолетним, лет шестнадцати, но я узнавал его во всех: в детях, в подростках, в мужчинах. Затем мы переехали в другой город. Родители считали, что я плачу из-за друзей, но я плакал из-за того, что не смогу его найти и отомстить, я словно не знал о своем возрасте, ненависть была много старше меня. Тем не менее, через какое-то время я смог отпустить это чувство, фантазируя, что это был просто кошмар, который закончился.
На память о том дне на ноге у меня осталась болячка, которую врачи называют нейродермитом. Она появилось примерно в течение года после изнасилования; видимо, организм нашел свой способ бороться со стрессом, потому что чесать эту штуку было неописуемо приятно. Вылечить ее не удавалось, но и больше она не становилась. Примерно в то же время, как прекратились приступы рвоты, перестал зудеть и нейродермит; след остался, но, скорее, как шрам. Тогда до меня и дошло, насколько расшатана была нервная система. Именно с тех пор для всех знакомых я стал человеком «тебя не узнать».
Первым делом я отказался работать врачом. «Ты дурак?»; «ты в своем уме?»; «ты столько учился». О, да. Я просто кретин, но впервые мне стало плевать, что говорят другие. Независимо от того, нервничаешь ли перед экзаменом, расстраиваешься из-за отношений или проблем на работе – любой стресс напрямую влияет на здоровье. И большинство переживаний происходят от того, что ожидания не соответствуют реальности. Ты покупаешь машину и воображаешь, как едешь с друзьями в тур по Европе, а на деле получаешь массу проблем с парковкой, техническим обслуживанием и неадекватными водителями на дороге.
Ты ожидаешь, что мир будет приветлив и добр, а он снова и снова подкидывает под ноги навозные кучи. Важно понимать, что всё, что с нами случается – просто случается. Мы сами решаем, что из этого хорошо, а что – плохо. Никто не запрещает тебе менять отношение к тому, что произошло, уже после, постфактум. Представь, что какие-то хулиганы сбросили на тебя пакет с водой. Что ты можешь с этим сделать? Позлиться, покричать, сочувственно посмотреть на прохожих? Или развести руками и опасливо ими потрясти? Но что это даст?
Эти реакции возникают ровно потому, что среди списка дел на день не было «получить пакетом воды по башке». Но это не значит, что следует воспринимать неожиданную ситуацию с таким гневом, несмотря на очевидность неприятности. Помимо штатных оправданий в стиле «будет что рассказать», я бы подумал другое: хорошо, что меня одернули от серости дней и тошноты одномерной жизни. Пилюля горькая, но нужная.
Возможно, день за днем ты выполняешь одну и ту же работу, ходишь по одной и той же дороге в одно и то же время; возможно, твоя жизнь стала настолько предсказуемой, что мозг начал переходить в состояние анабиоза «включусь, когда будет что-то интересное». Всё это необязательно про тебя, но знай, что согласно статистике, логике и придумай чему еще: чем более предсказуема (скучна) жизнь человека, тем сильнее его бесит непредсказуемость.
Конечно же, если ты можешь (и хочешь) дать сдачи хулиганам, то в большинстве случаев сделать это необходимо, но отнюдь не всегда представляется такой шанс. И тем не менее любая гипотетическая ситуация, которая случается, может стать выгодной с той или иной стороны – даже если ты просто узнаешь о себе что-то новое. Философия, о которой идет речь в этой книге, призывает в каждом стрессе находить хорошее и использовать его как материал для саморазвития.
Каким бы тёмным и всепоглащающим не было событие, важно уметь найти в нем плюсы. В рамках данного принципа не важна моральная сторона вопроса; когда случается что-то очень плохое, мораль перестает быть для тебя важной. При всем уважении к моралистам, я предлагаю использовать ситуации – какими бы неприятными они не были – в свою пользу.
Мораль безусловно должна быть путеводной звездой, – если ты заблудился, то следуй за ней, – но если на тебя напал медведь, то нет времени смотреть на звёзды, важно думать о выживании, думать о себе. Чтобы дойти до той самой точки, когда ты становишься в меру спокойным и счастливым человеком, – насколько это возможно, – необходимо хорошенько себя узнать и открыть глаза на мир.
Недостаточно просто прочитать, что стрессы, конфликты и даже трагедии могут приносить пользу, необходимо это осознать, а осознание приходит только через опыт. Ты можешь знать, что находиться зимой на улице без шапки опасно, но лишь заболев однажды, ты действительно поймешь почему. Говорят, что знание – сила, но знание – это информация; настоящая сила – это опыт. Этим и хороша литература: текст обладает способностью погружать читателя в состояние первичного опыта, словно всё, что описано в книге, он пережил на собственной коже – но легонько, не полностью.
Однако, чтобы получить этот опыт, придется прочитать больше, чем несколько строк. Именно поэтому цитаты великих людей в отрыве от контекста оказываются бесполезным мусором. Хочешь просветления – будь терпеливее. Чтобы помочь тебе защитить нервную систему с помощью этой книги, – впрочем, я был так краток, как только мог, – мне потребовались долгие, но приятные годы рефлексии, чтения и опыта. За последние десять лет я попробовал так много, что на фоне сверстников чувствую себя стариком; я провел в одиночестве тысячи часов, но еще больше времени я провёл в путешествиях и исследованиях.
Моими наставниками были книги по физике, медицине, философии и беллетристики. Моими проводниками были самые разные профессии от кассира и руководителя до художника и режиссера. Моими сумасбродными друзьями были путешествия автостопом, вечеринки и множество необычных знакомств. Теперь же я – умиротворенный – наслаждаюсь днями в «солнечном» Петербурге, создавая музыку, живопись и текст. Если бы ко мне подошла девочка и попросила совета, как стать счастливой, я бы приподнял подбородок и сказал:
«Представь, что твое сознание – это кубик Рубика. Каждая из шести граней является частью твоей личности: чем выше целостность каждой из граней, тем выше целостность твоего я. Хочешь быть счастливой? Сделай так, чтобы каждая из граней твоего сознания следовала одному главному принципу, как цвет стенок у собранного кубика Рубика».
Едва ли девочка поняла бы, о чем я, но уверен, ты понимаешь. Каждой из шести граней в этой книге отведена одна глава. Ты можешь собрать эти грани по-своему, я лишь предлагаю то, что помогло мне. Предупреждаю, многое из того, о чем мы будем говорить, может тебе не понравиться. Мы будем разрывать шаблон за шаблоном, стереотип за стереотипом, пока границы твоих ожиданий от мира и реальной действительности окончательно не размажутся в мутную жидкость.
Ведь именно из-за непонимания природы мира бесит несправедливость, а из-за непонимания природы любви страдаешь в отношениях или их отсутствии. Мы будем смещать квадратик за квадратиком, чтобы грани кубика стали целостными и непроницаемыми, но при этом всегда были открыты новому опыту и удовольствиям жизни. Желательно после каждой главы делать небольшой перерыв на осмысление прочитанного. Если после прочтения книги у тебя останется послевкусие, словно всё вокруг стало каким-то другим, то будем считать, что я справился.
Глава 2. Первая грань: мироощущение.
Основная масса стрессов связана с детским пониманием мира. Я не сомневаюсь в твоей осознанности, – у тебя наверняка есть приличный жизненный опыт, – но если ты часто сталкиваешься с разочарованием и бессилием, то это значит, что ты продолжаешь видеть мир таким, каким его учат видеть родители: справедливым, логичным, стабильным. Но мир другой.
Чтобы не сломаться под грузом проблем и обстоятельств, важно подготовить мозг к реальной сущности окружения. Мир не существует для нас, он просто существует, и главный его закон – насилие, но в более широком и глубоком смысле, чем ты думаешь. Славой Жижек в книге «О насилии» писал:
«Субъективное насилие – это лишь наиболее зримая вершина треугольника, который включает также два других вида насилия. Есть “символическое” насилие, воплощенное в языке и формах, в том, что Хайдеггер назвал бы “нашим домом бытия”. […] Помимо него существует еще и то, что я называю “системным” насилием, под которым понимаются нередко катастрофические последствия спокойной работы наших экономических и политических систем».
По-другому: помимо насилия, о котором все говорят, есть насилие, о котором молчат. С субъективным насилием все понятно: тебя ударили – это насилие. Символическое подразумевает моральное насилие: оскорбления, булинг, слив интимных фото, ущемление прав, так далее. Системное проявляется в финансовых и юридических системах, за счет которых ведутся скрытые войны между странами и внутри них. Но и это не всё. Я предлагаю погрузиться еще глубже, чтобы доказать, что насилие является чуть ли не физическим законом нашего мира.
Давай представим насилие как константу – нечто, что проявляется всегда, везде и во всем, с одним и тем же значением, но в разном количестве. Чтобы лучше друг друга понимать, дадим насилию подходящее определение: насилие – это грубое взаимодействие с позиции силы. Пойдёт? Пойдёт. А теперь подумай о любимой музыке. Можешь ли ты сказать, что это насилие? Между тем, это так.
Атомы воздуха бьются о твои рецепторы слуха, и ты получаешь удовольствие, если интенсивность ударов соответствует нотам и аккордам. Я понимаю, что тебе трудно назвать это насилием, но если бы рецепторы имели свои мозги, то даже после одного хлопка в ладоши они бы сказали «ауч!» и написали заявление об уходе.
Со зрением то же самое: чтобы увидеть всего одну картинку, сетчатку атакуют целые полчища – миллионы – фотонов света. По этой причине нам бывает больно смотреть на белый снег, ведь белый для человека является цветом, который отражает наибольшее количество фотонов. К черту, давай спустимся к основам. Мышление! Нейроны твоего мозга прямо сейчас – и не только сейчас, а вообще – подвергают друг друга нескончаемым ударам электричества. И это не дружеское общение, это коллективное насилие на внутриклеточном уровне: один нейрон передаёт боль другим, а те – остальным, и так по всей сети. Как бы не абсурдно это звучало, но это так.
Почему же нам не больно от этого насилия? Потому что мозг устанавливает ровно тот порог боли, который необходим для выживания. Ты выходишь из дома и щуришься из-за сияющего снега, – иногда это отчетливая боль, а иногда легкое ощущение рези, – но уже через пятнадцать минут рассматриваешь снег с холодным спокойствием. Почему вдруг глаза перестали болеть? Потому что мозг сам решает когда нам больно. Если тебе сделают укол, пока ты ешь пирожное, то ты не почувствуешь боль так же, как если бы укол был ожидаем. Один и тот же шприц, одни и те же рецепторы, но ощущения разные. Чтобы почувствовать боль, ее нужно осознать.
В объективной природе болью может стать любое изменение потенциала клетки. Боль – это субъективный конструкт мозга. При этом она не является прямым свидетельством насилия, это просто сигнализация – и не самая идеальная; вспомни хотя бы пример с фантомной болью, когда болит то, чего нет. Чтобы распознать насилие, важно смотреть в суть происходящего. Что является законом мира? Что служит клеем между одним и другим? Удары, столкновения, трения, флуктуации, взрывы. Мы придумали «спасибо-пожалуйста», чтобы повысить шансы на выживание, но это не меняет сути мира; это серёжки на отрезанной голове свиньи.
Поцелуи? Объятия? Секс? Все эти атрибуты наслаждения ты наверняка попытаешься противопоставить тому, что написано выше. Что ж, на всё это могу предъявить показательный пример с игрой на пианино. Ты наслаждаешься звучанием ми, но чтобы она прозвучала, молоточек ударяет по струне. Иными словами, не все насилие нам очевидно, но лишь потому, что основная масса «зла» скрыта под крышкой.
Возможно, добро и зло и следует различать именно как нежность и боль: по интенсивности и силе нажатия. Ведь рецепторы не умеют передавать сигнал «нам больно»; гладят тебя или бьют, они в любом случае передают одни и те же электрические импульсы, а мозг уже думает, стоит ли видеть в этом угрозу или нет.
Ребенок забегает в комнату к родителям среди ночи и кричит: «Папа, не бей маму!» Еще детьми мы понимаем, что секс – это форма насилия и унижения, – «шлёпни меня», «хочу жёстче», «подавись моей спермой», – и только потом мы заменяем сведения другими: страсть, любовь, забота. Никто не говорит, что секс – это плохо, но в его основе лежат те же принципы, что и везде: удары, трения, флуктуации. Любовь и ненависть – разные формы одной сущности. Почему убийцам нравится убивать?
«Я чувствую власть, чувствую саму жизнь», – говорят они. Потому что ощущение жизни тем сильнее, чем больше насилия: получаемого или наносимого. Повторяю, речь не только о субъективном насилии; смотри шире, смотри глубже, смотри в суть вещей. Экстремальные виды спорта тоже дают мощное ощущение жизни, но при этом относятся к другой категории насилия – органической. Надпочечники задают ритм с помощью адреналина, и сердце, словно дирижёр под кокаином, ускоряет массовое насилие организма: втрое больше ударов, втрое больше трений, втрое больше флуктуаций. «О, чёрт! Как же круто!»
Ещё бы, ведь мы всегда любили насилие, но не потому, что злые, а потому что так работает мир. Нет никаких весов с добром и злом; есть только зло, а добро – это зло, которое выгодно. Ты спасаешь собаку, а та убивает кошку. Даже если помыслы кажутся тебе чистыми, в конечном итоге твои поступки становятся кому-то невыгодны, а значит оборачиваются злом. Существование альтруизма обусловлено генетически и эволюционно – не ради того чтобы сделать мир добрее, а ради выживания популяции.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
