Текст книги "Дом в центре"

Автор книги: Леонид Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Можно еще раз повторить, что Седой не был историком. Отец хотел узнать, как мир Седого стал таким, каков он сейчас, – пожалуйста. А вот остальное… Как там у них было с татаро-монголами? А с немецкими крестоносцами? Был ли кто-нибудь вроде Наполеона? Единственное, что перестало меня смущать (даже без лекции Седого), – это само государство Балтийский Союз. Существовала же в нашем варианте Австро-Венгерская империя! И долго существовала, и совсем неплохо жила. Почему тогда Балтийский Союз не может? В его идее даже больше логики.

– Красиво излагает, собака. – Отец дочитал рукопись. – Кто это такой, и почему допущена утечка информации?

Я рассказал об авторе и о своей кинолегенде. Отец рассмеялся.

– Аферист! – сказал он. – На первый раз прощаю. Но еще что-нибудь этакое вытворишь – морду набью. Не посмотрю на твои бицепсы.

– Почему? – Я искренне удивился.

– Повторяю для идиотов. – Каждое слово отца было веским, значимым. Словно он инструкцию по выживанию читал. – Никогда не старайся понять Дом. Пользуйся, еще раз пользуйся. Обнаруживай новые возможности. Но не задумывайся. Я не хочу знать, правда ли здесь написана. Это не поможет нам ни на йоту. А помешать может. До сути вещей докапывайся в обыденной жизни. Но не в Доме. Не хочу, чтобы мой сын на своей шкуре осознал это… как его: «…От многого знания много скорби». Обитателю Дома, лишенному поддержки Дома, придется тяжелее, чем рыбе, выброшенной на берег. Усек?

– Усек.

– Ты журналы научно-популярные читать любишь?

– Да как-то не до того… – Я мог ожидать чего угодно, но не этого вопроса.

– Ну и зря. Ты читай. Полезно это. И любопытство удовлетворишь, и на уровне будешь. Не все же боевики с мордобоем смотреть. Но вот что касается Дома… Тут у тебя журнал один – «Незнание – сила». – Для большей убедительности отец потряс почему-то именно злосчастной рукописью.

Словно ставя точку в нашей беседе, зазвонил дверной звонок. Отец пошел разбираться. Вернулся он секунд через двадцать.

– Иди, Сергей, это к тебе. Девушка.

12. Первый парень на деревне

Как-то так получилось, что начиная с приобщения к Дому, моя жизнь стала напоминать сценарий, сработанный ремесленником от творчества. Приключения чередовались с сексом и умными разговорами, а по мере движения к развязке (интересно, какой?) чередование становилось все более напряженным. Направляясь к дверям, где меня ждала загадочная гостья, я мысленно настроился на какой-то подвох. Сценарий обязывал. И так чередование немного нарушилось. Между моими разговорами с Михаилом Ильичем и отцом запросто уместилась бы небольшая драчка, погоня через несколько вариантов или, на худой конец, перестрелка. Не шпионка ли Кардинала пришла ко мне со спрятанной под юбкой гранатой?

Что касается юбки – тут я ошибся на все сто процентов. На гостье были джинсы. Да и на шпионку она не тянула. Если посылают женщину, значит, хотят мужика совратить. А тут… Джинсы мешковатые, линялые, рубашка джинсовая навыпуск – еще более линялая и мешковатая. Никогда не догадаешься, что там за фигура спрятана. Косметики никакой не видно. В чем здесь подвох?

Решив, что знакомиться лучше в комнате, я пригласил девушку к себе. И, как истинный джентльмен, у двери пропустил спутницу вперед. В результате вместо своей комнаты попал в совсем другое помещение. Подвох не заставил себя ждать.

Явной причины убегать не было. Комната как комната, сработана под дворец, притом дворец жилой. А незнакомка, надо понимать, тоже из Дома? Гостья-хозяйка уверенно села в шикарное кресло и заговорила.

Все оказалось на удивление просто. Никакого шпионажа, никаких козней. Проще таблицы умножения. У папиной знакомой с четвертого этажа была дочь. Рута. От матери Рута узнала, что в Доме обитает молодой человек приятной наружности. Так как о других мало-мальски молодых обитателях Дома у Руты никакой информации не имелось, она решила познакомиться со мной. Нельзя сказать, чтобы я был польщен. Это, получается, про меня сказано: «На безрыбье и рак рыба»?

Но Рута не испытывала ни малейшей неловкости. Она говорила так много, словно до сих пор подходящих собеседников у нее не было. Вначале я выслушал аргументацию, почему Руте необходим парень именно из Дома. Мужчины со стороны не выдерживали двух испытаний: «бедностью» и «богатством». Первое заключалось в том, что при знакомстве девушка была одета чрезвычайно скромно, неброско. И разговор вела от лица бедной, почти убогой провинциалки, внимательно следя за реакцией собеседника. Выдержавших экзамен Рута приглашала в гости. Через первый попавшийся дом она приводила их к себе в комнату, где старалась поразить уму непостижимой роскошью. На этом все ломались. В чем заключалась ломка, мой грубый мужской ум понять не мог. А испытуемых, надо полагать, было совсем немало.

На вопрос о несогласии случайных знакомых с Рутиными выводами об их непригодности, девушка только рассмеялась.

– Кто может поймать обитателя Дома? – спросила она. – Ведь любая лестница в мире для нас – мост через бездну. Бездну для других. А любая дверь из моей комнаты может вывести гостя не в спальню, а на лестницу в каком-нибудь нежилом доме.

Каждый развлекается как умеет. Девочка была совсем не глупа, но мне немного претило ее отношение к людям как к подопытным кроликам. А дальше стало еще интереснее.

Рута пересела на диван, еще более роскошный, чем кресло. Я сел рядом, и она стала просвещать меня во всем, что касается путешествий из варианта в вариант. Я понял, что именно моя нетипичная для третьеэтажника способность и вдохновила ее на знакомство. А уж в чем я был профан, так это во всем, что касалось вариативной функции.

К сожалению, очень скоро выяснилось, что неглупая на первый взгляд девчонка использовала божий дар не совсем так, как это можно было делать. Хотя какая есть инструкция по эксплуатации, когда речь идет о чудесах?

Что интересовало Руту в других вариантах? История, научные открытия, обычаи? Нет. С натяжкой можно было сказать о произведениях искусства. Но каких!

Из варианта в вариант моя новая подруга ходила, чтобы посмотреть фильмы с участием ее любимых актеров (каскад незнакомых имен) либо послушать тех или иных певцов (еще десяток-другой имен). Там-то устраивали изумительные дискотеки, а еще где-то каждую субботу развлекали народ мастерски сделанными фейерверками.

Вся эта «полезная информация» моментально мне надоела. Я стал задавать вопросы и кое-что узнал. Оказывается, варианты могли отличаться совсем не сильно. Это было «зашифровано» в тотеме: та или иная порода собаки (в нашем случае), либо – просто разное исполнение элементов. Рута особенно далеко не забиралась, ей хватало Собаки, Волка, Шакала. Миры отличались не очень сильно. Чем – для Руты значения не имело.

У меня всплыли в памяти мысли, навеянные толстыми журналами, которые я успел прочитать после возвращения из армии. Как могла развиваться история, не захвати Сталин власть в свое время? Рута таких вариантов не знала. Неужели они так сильно отличались? Или она вообще не имеет понятия об истории?

Тут я гостью маленько обидел. Она слыхала, что жили когда-то Бухарин и Троцкий. Но чтобы они руководили страной?.. Нет. Хотя… Рута вспомнила: в каком-то из вариантов (лисицы, что ли?) она даже полюбопытствовала и сходила в библиотеку. Уж больно странное ощущение она там испытывала: с одной стороны – все очень родное и близкое, с другой – как-то все не так. Из энциклопедии Рута узнала, что в том мире после Октябрьской революции в стране установилась двухпартийная система. Большевики и левые эсеры конкурировали почти так же, как в США республиканцы и демократы. И Троцкий семь лет был министром иностранных дел. А в тридцать каком-то году он же получил Нобелевскую премию по литературе. За что – этого Рута не знала.

Мои расспросы о партийных вождях, о второй мировой войне (была, не была, как проходила) могли вывести из равновесия и серьезного человека, а не только легкомысленную девчонку. И Рута стала расспрашивать меня сама. Конечно, не об истории. Ее интересовал я, моя жизнь, мои приключения. Дошла очередь и до моей мускулатуры. Честно и откровенно я признался, что именно Дом с помощью зеркала сумел сделать меня атлетом.

Рута задумалась и надолго замолчала, блуждая взглядом по лепке и украшающим стены картинам, изредка поглядывая на меня. Я начал испытывать некоторое смущение.

Девушка молча встала и подошла к настенному зеркалу в бронзовой раме. Она долго изучала свое отражение, потом совершенно беззаботно, словно в пустой комнате, через голову стащила с себя рубаху. Под рубахой никакой другой одежды не было. Критический взгляд Руты явно относился к ее маленькой груди. Поворот направо, поворот налево, приподняла грудь ладонью, погладила…

Брошенный то в жар, то в холод, я натужно кашлянул. Рута никак не отреагировала, продолжая самосозерцание.

– Ты меня пустым местом считаешь? – спросил я.

– Нет, – ответила Рута после долгой паузы.

– Или ты не из стеснительных?

– Я очень стеснительная, но я стесняюсь мужчин, а ты, похоже, человек бесполый.

– Что?! – Обвинение было более чем неожиданным.

– Конечно. Сидишь с девушкой тет-а-тет, обстановка самая располагающая, а ты к ней ни малейшего внимания не проявляешь. Если ты не бесполый, то, может, просто неодушевленный? Таких тоже стесняться нечего. Кто портрета, на стене висящего, стесняется? А ты – статуй. Говорящий и двигающийся.

Чувствуя себя идиотом, я начал путано оправдываться: мы, мол, только познакомились, Рута такая молоденькая… Но оправдания лишь усугубили идиотизм ситуации. Так вот оправдываться – совсем не по-мужски. Подойти, обнять ее, поцеловать, приласкать? Тоже глупо после напоминания. Как плохо быть дураком!

Рута продефилировала по комнате. Комично же она смотрелась без рубашки, в мешковатых джинсах, в тапочках каких-то!.. Грудь у нее маленькая, но фигурка совсем не плоха. Личико приятное. И все-таки у нее мания. Неужели я должен кидаться на каждую оказавшуюся рядом женщину, если обстоятельства располагают?

Весь мой миллион терзаний Рута разрешила сама. Она подошла ко мне, села на колени и обняла за шею, сказав только два слова: «Истукан дубовый!»

13. Подкуп и шантаж

Общение с Рутой вырвало меня из заколдованного круга околоисламских козней, игр с мафией и прочих, жутко актуальных, но до безобразия надоевших реалий моей жизни. Шел Руте всего-навсего семнадцатый год. Домом она пользовалась уже года два, и его невероятная сила вскружила девчонке голову. Рута забросила школу и занялась поисками смысла жизни. Немного почитала индийской религиозной литературы, немного пообщалась с системой хиппи… Смысл жизни все не находился. Бог был ее Домом, а Дом – Богом, какие-то внутренние тормоза не пускали удариться в разгул (а тяга, надо понимать, была). И тут, как дар небес, на горизонте появился Я. Без особых недостатков и без корыстного расчета (власть над Домом у меня такая же). Вот и упало созревшее яблоко на первого мало-мальски подходящего едока.

То ли бурный ход событий меня состарил, то ли четыре года в нашем с Рутой возрастах – слишком серьезная разница, но я воспринимал свою подругу как капризного ребенка. Потакание капризам таило в себе приятную новизну. Во всем, что касалось любви, Рута обладала неплохим теоретическим багажом при почти полном отсутствии опыта. Это тоже доставляло определенную приятность.

Любовь людей, обладающих некоторыми из способностей богов, вряд ли можно назвать божественной. С точки зрения физиологии мы все-таки люди. И, рано или поздно, должно было наступить пресыщение. Тем более, что все обитатели Дома по натуре – индивидуалисты, и всех нас тянет побыть в одиночестве. А благовидных предлогов для расставания всегда в избытке.

Если подходить к знакомству с Рутой сверхпрагматично, то кое-какую пользу я извлек. Перестали быть загадкой пятый, шестой и седьмой этажи. Даже мне, с трудом постигшему вариативную функцию (шутка ли, побывать в разных вариантах исторического развития Земли!), не очень верилось, что Рута говорит правду. Словно какой-то всемогущий безумец захотел собрать в нашем Доме всю тематику фантастических произведений. Легкость, с которой я узнал целых три тайны (по штуке на этаж), тоже настраивала на определенное недоверие.

Пятый этаж – путешествие во времени. С учетом всех прелестей четвертого этажа – в любом варианте истории. Выходи, куда хочешь, делай, что хочешь. Если очень постараешься, наследишь в истории, – окажешься в другом варианте. И никаких хроноклазмов, никакой охоты за собственным прадедушкой, как в книгах и в кино. Дешево и сердито.

Шестой этаж. Дверь на другие планеты. Далекие или из параллельных – перпендикулярных миров? Рута не знала. Не знал пока и я. Если учитывать багаж предыдущих этажей, то голове было от чего закружиться: иные миры, иные времена, иные истории. Только сверхчеловеческий разум мог найти дорогу в этом лабиринте.

Но седьмой этаж… Вот где жили истинные хозяева. Не Дома, нет. Хозяева Вселенной, бесконечно-мерной Вселенной, в центре которой стояло неприметное серое здание. И все мы: люди, народы, цивилизации, планеты – могли оказаться плодами их воображения. Жильцы седьмого этажа создавали миры. Как самые настоящие боги. Им было достаточно придумать и продумать в деталях мир – и, пожалуйста, выходи, пользуйся. Я, Рута, отец, Седой, Кардинал, прохожие на улице – кто нас придумал? Стоим ли мы чего-нибудь сами по себе, или чей-то вымысел нас питает? Страшные мысли… Из них следовала головоломка: Вселенную, в которой существует Дом, придумал кто-то, живущий на седьмом этаже. То есть придумал сам себя, но как? Вечный вопрос о курице и яйце, что было раньше?

Мрачные мысли не терзали меня особенно долго. Я получил прививку от подобных потрясений, когда размышлял о хрупкости бытия у колонн Казанского собора. Существование одного мира не мешает существованию другого. Пусть кто-то с седьмого этажа начитается «Анны Карениной» и живет в мире, созданном Толстым. Пусть любитель древней дальневосточной литературы воплотит мир, где среди людей живут духи и оборотни. Пусть даже кто-нибудь напишет роман, где я – главное действующее лицо. Но этот «кто-то» не властен над моей волей! И в гостях у Анны Карениной, и в романе про самого себя – только я хозяин своих поступков.

Я вышел из душа в прекрасном настроении. Планы были самые разнообразные. Например: набрать петербургских городских пейзажей начала прошлого века, подняться на пятый этаж и попытаться навестить Александра Сергеевича Пушкина. Пусть это авантюра, но попытка не пытка. Подчинился же мне четвертый этаж, может, и пятый подчинится. О чем я буду говорить с Пушкиным? А может, и не буду я с ним говорить. Может, он в Болдино окажется или в Михайловском. Я ведь не умею во времени ориентироваться. Короче говоря, разберемся.

Я вошел в комнату и обмер. У письменного стола с бумагами стоял карлик и что-то искал. Или не искал, а подкладывал. Неважно, что он делал, но рожа у него!..

Увидев меня, карлик кинулся к стенке, толкнул ее. Открылась потайная дверь. Я бросился следом, несмотря на свой комичный (махровый халат и тапочки) вид. Главное, не дать ему закрыть дверь! С этой задачей я справлялся успешно. Мы проскочили несколько комнат, между нами было не больше двух метров, но ухватить эту тварь… Никак. Комнаты сменились грязными лестницами, потом пошли извилистые коридоры казенного вида. Левая тапочка повисла на большом пальце, но я сумел ногой перехватить ее в полете. Карлик бежал, семеня короткими кривыми ножками. Мой шаг – три его шага. Еще несколько комнат…

Погоня кончилась неожиданно. Нырнув вслед за карликом в очередную дверь, я не нашел за ней того, за кем гнался. Зато «не карликов» там было в избытке. По периметру вдоль стен плечом к плечу стояли крепкие молодые ребята. «Живая изгородь» мгновенно сомкнулась за моей спиной, отрезав доступ к двери. В центре комнаты за столом сидел молодой человек типично бюрократического вида: аккуратная короткая стрижка, темно-серый костюм-тройка, светлая рубашка, галстук, на столе лежала тонкая папка.

– С легким паром! – сказал хозяин кабинета, дав мне отдышаться.

То ли от погони, то ли от беспокойства я взмок так, что мне впору было обратно в душ. Добегался…

– Наивный ты парень, Серега, – продолжал «молодой бюрократ», – кто же так за миражами гоняется? Неужели не разглядел, что лилипут киношный?

Я буркнул что-то нечленораздельное.

– Давай знакомиться. Тебя мы знаем, Сергей Кононов. А ты нас?

– Не знаю.

– Я – племянник Кардинала и его первый помощник.

Мое сердце скатилось в желудок, но не задержалось, а проследовало к пяткам. Если я когда-то влип в жизни, то это именно сейчас.

– Да не пугайся ты так! – помощник Кардинала разглядел ужас в моих глазах. – Мы не собираемся с тобой ссориться, наоборот, хотим подружиться. А эти ребята у стен – для страховки. Иначе ты ведь до конца не дослушаешь, вообразишь потайную дверь и сбежишь. Ведь сбежал бы?

Я пожал плечами. Разговор (с моей стороны) не клеился. Вполне хватало жестов.

– Мне не понятен один момент в твоей биографии, Сергей. Ты рожден для жизни сверхчеловека. Для тебя нет ничего недоступного в этом мире. Никого из обитателей третьего этажа не трогают житейские проблемы. Почему ты полез в наши дела? Отвечай.

– Телевизор, газеты… Не нравится мне весь этот мусульманский терроризм. – Я старался запутать след, увести его от отца.

– Врешь ты все. По телевизору про Кардинала ничего сказано не было. А тебя даже на место его прогулок вывели.

Я вспомнил слова: «Мертвым не больно». Попробую свалить все на Атланта. Пусть добрый старичок, даже находясь на том свете, сделает хорошее дело. И я стал вдохновенно врать, как Атлант втянул меня в борьбу с Кардиналом. Концовка этой истории была пересказана почти без вранья: месть мафии, чьих людей я втянул в слежку, смерть Атланта. Племянник Кардинала слушал не перебивая.

– Сделаем вид, что ты говоришь правду, – резюмировал он. – Но ты хоть понимаешь, что полез не в свое дело?

Я пожал плечами.

– Вот посоветовал бы тебе Атлант с колумбийской наркомафией бороться, ты бы полез? Нет. Хотя от наркотиков вред, а от истинной веры только польза. Мудрые законы, проверенные временем, запрет на дурные привычки…

Я не был готов к антирелигиозной дискуссии. Особенно в такой обстановке. Даже заключенным на допросе разрешают присесть. Я приготовился согласиться с чем угодно, но моему собеседнику нужно было не это. Такое впечатление, что он сдавал экзамен по ораторскому искусству. Даже слушая его речь через слово, я узнал всю историю ислама, понял, что мусульманская культура – самая передовая в мире и что Россия не приняла ислам лишь в результате недоразумения. Задача Кардинала и его организации – исправить эту ошибку. Ведь беды России в том, что восточная страна пытается идти по западному пути. А вот примет ислам, тогда все станет в порядке.

Я потерял ориентацию во времени. Возможно, я слушал этот бред час. Возможно – три часа. Но не исключено, – минут пятнадцать. Внезапно последовал резкий переход. Оратор остановился, раскрыл папку и подозвал меня.

– Узнаешь?

В папке лежала рукопись Михаила Ильича. Все-то они знают.

– Как это можно?! – Праведный гнев лез из серого костюма, как шампанское из бутылки. – Рассказывать о Доме! Даже мы немного опоздали. За несколько часов до нас к твоему таракану усатому приходила милиция или кто там под них работает. Они тоже прочитали эту белиберду.

Сердце, постепенно поднявшееся из левой пятки до уровня пупка, опять покатилось вниз. Апологет ислама на фоне «паяльников» показался мне не таким уж плохим парнем. А он сам, словно услышав мою последнюю мысль, стал ее развивать: ворон ворону глаз не выклюет, обитателям Дома нечего делить, всего для нас хватит и на всех наших потомков останется, какая разница, какому богу люди молятся за стенами Дома? Меня хотят видеть другом, да-да, другом, а не врагом. Если меня интересует власть над народом, это тоже можно будет устроить в близком будущем, когда начнется строительство буферных государств.

Я отказался от щедрого дара. Я отказался от всего, согласившись остаться в стороне. И (о чудо!) был с миром отпущен. По совету помощника Кардинала я вообразил дверь в стене, толкнул ее и оказался в своей комнате. Случившееся напоминало кошмарный сон. Легкий испуг – вот и весь результат. Легко отделался? А обещание не вмешиваться? А если отец попросит?

С забитой сумбурными мыслями головой я плюхнулся на диван, нашарил рукой пульт дистанционного управления и включил видик с телевизором. Очень кстати (может, это мысленный заказ?) там лежала кассета с музыкальной программой. Тупо уставившись в экран, я попытался расслабиться. Если кто-то там, наверху, на седьмом этаже, пишет обо мне сценарий, то сейчас, надо понимать, наступила пауза?

Зазвонил телефон. Приглушив звук, я снял трубку.

– Сергей?

– Да.

– Это твои друзья говорят. У нас тут твоя подруга сидит. И мы обещали ее сберечь. За очень хорошие деньги.

Наташка со своими балуется, подумал я. Вымогатели хреновы. Вас только не хватало.

– Слушай, друг! Пошел ты… – Я выпалил это и грохнул трубкой об аппарат.

Телефон зазвонил через секунду. Голос в трубке был тот же.

– Мы твою девчонку на куски разрежем, – пообещал он.

– Ради бога! Хоть дольками, хоть ломтиками! – После этих слов я чуть не раскрошил телефон еще более сильным ударом трубки.

Проклятый звонок продолжал звонить. Я немного подождал. Звон мешал сосредоточиться. Я приготовил хороший набор ругательств и снял трубку. После короткой паузы с шумом легкой возни зазвучал женский голос:

– Сергей! Это Рута говорит. Извини, ради бога, но это меня тут схватили.

Вот теперь-то я точно перестал соображать. Схватить Руту?! Голос ее, точно… Но как?! Кто?

– Я не буду объяснять, как это получилось. Неважно. Главное, заплати выкуп. И не расстраивайся. Сохраняй чувство юмора! Запомнил? Чувство юмора тебе поможет. Повтори, чув… – Девчонка не договорила, телефонную трубку опять взял мужчина.

– Мы деловые люди, – сказал он. – Не будем тратить время на сантименты. Мы давно чувствовали, что с твоим домом нечисто. Теперь точно знаем, что именно. Любые деньги для тебя – цветная бумага и только. Запоминай: с тебя миллион. Половина баксами, половина деревом.

– Не понимаю, – перебил я.

– Повторяю: пятьсот тысяч долларов, пятьсот тысяч рублей. Положи в один чемоданчик. Но запомни. Это не выкуп. Это первый взнос. За эти деньги ты с подругой увидишься. Убедишься, что мы ее не обижаем. Грешно все на деньги переводить. У нас к тебе еще кое-что будет. Встречаемся послезавтра в семь вечера в Колпино. Адрес:… Повтори.

Я повторил.

– И не вздумай разыгрывать из себя Рэмбо или Грязного Гарри, – вкрадчиво посоветовал голос. – На подобные случаи у нас все оч-чень хорошо отрепетировано.

Вот так. Разговор закончился. А жизнь продолжалась. Надо было что-то делать, но что?.. Кто бы, большой и умный, дал мне мудрый совет.