Текст книги "Нож в спину. История предательства"

Автор книги: Леонид Млечин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Зато вдова композитора и его невестка превратили Байройт в крепость на холме, в штаб борьбы против деградации человечества. Знамя этой борьбы – германский дух, оружие – музыка Вагнера.

Поскольку Гитлер постоянно ездил на фестиваль, то его примеру следовали все крупные чиновники Третьего рейха. Поездка в Байройт свидетельствовала о нахождении в нацистской номенклатуре.

Главный финансист Третьего рейха Яльмар Шахт спросил своего заместителя:

– Любите музыку?

– Да, конечно, – ответил тот.

Шахт саркастически улыбнулся:

– Я не так музыкален, но я бываю в Байройте.

Однажды Гитлер с удивлением обнаружил, что слишком мало партийных секретарей присутствует на концертах. И он велел обшарить все бордели и пивные в поисках своих кадров. На следующий день партийные секретари послушно сидели в зале. Дремали или аплодировали невпопад.

Адольф Гитлер не упускал случая побывать на Вагнеровском фестивале.

21 июля 1940 года он в очередной раз отправился в Байройт. Перед отъездом приказал командующему сухопутными войсками вермахта генералу Вернеру фон Браухичу разработать план военной кампании против Советского Союза.

– Там была просто сказочная жизнь, – вспоминал фюрер в сорок втором году в своей ставке «Волчье логово» в Восточной Пруссии. – Я уже давно там не был, что само по себе достойно сожаления. Фрау Вагнер очень печалится по этому поводу. Она мне двенадцать раз писала и двадцать пять раз звонила по телефону. Фрау Вагнер – и в этом ее великая сила – связала Байройт с национальным социализмом…

После крушения рейха Винифред Вагнер ни в чем не раскаялась. Она приглашала в Байройт в гости вдов крупных деятелей нацистского режима, казненных по приговору Нюренбергского трибунала. Любопытно, что эти дамы в разговорах не называли Адольфа Гитлера по имени, а благоговейно именовали его НБА – наш благословенный Адольф. Только правнук композитора Готфрид Вагнер восстал против семейных традиций. Он потребовал, чтобы семья отказалась от своей любви к Адольфу Гитлеру и покаялась. В его изображении семья композитора выглядит как «страшная эгоистичная гидра». По его словам, в этой семье мужчины женственны, женщины мужеподобны, отцы кастрируют своих детей, а матери соблазняют их своей любовью.

Фюрер ценил композитора не только за музыкальные творения, но и за откровенный антисемитизм. Гитлер брал в библиотеке труды Рихарда Вагнера. Но практически на него не ссылается. Увидел, что с Вагнером все не так просто. Композитор пришел к выводу, что с переходом евреев в христианство все проблемы решатся.

Гитлера это не устраивало. В нацистской Германии религиозные убеждения не имели значения. Министр внутренних дел Вильгельм Фрик инструктировал подчиненных:

– При определении, кто ариец, а кто нет, решающую роль играет не религия, а происхождение, кровь, раса.

Расовой судьбой одним предопределено управлять миром, другим исчезнуть с лица земли, провозгласил Гитлер. Все, в ком течет чуждая кровь, даже младенцы, должны быть уничтожены, чтобы освободить жизненное пространство для носителей арийской крови. За это взялся рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.

Идеалом был высокий, стройный человек с длинным черепом и узкой головой, светлыми волосами и голубыми глазами. Генрих Гиммлер мало соответствовал собственному идеалу. Особенно ему не нравилось его лицо – широкое и круглое. Он выбривал голову с боков, чтобы череп казался более узким.

Модельный дом Хьюго Босса, не такой известный, как сейчас, снабдил СС униформой черного цвета с серебряными нашивками. На фуражках появилось изображение черепа, что означало «верность до смерти». Высокие сапоги, кожаная портупея, белые перчатки – все это придавало эсэсовцам значимость.

Под знамена Гиммлера с удовольствием становились молодые люди, которым он давал то положение в обществе, на которое они по уровню интеллекта и образования никак не могли рассчитывать.

– Никогда не забывайте, – внушал рейхсфюрер СС своим подручным, – что вы принадлежите к рыцарскому ордену, который никто не вправе покинуть. В этот орден вступают, подчиняясь голосу крови. Ему служат телом и душой до конца своих земных дней.

Гиммлер отрицал теорию эволюции применительно к нордической расе. Считал, что арийцы спустились на землю с небес. Рейхсфюрер СС подружился с японским военным атташе, а затем и послом в Берлине Хироси Осимой, который рассказывал, что японцы тоже исходят из божественного происхождения императора и высшей знати.

Гиммлер верил, что в жилах древних германцев бежал волшебный эликсир – чистая арийская кровь. Эта кровь, еще не замутненная смешением рас, наделила древних германцев не только мощным интеллектом, но и магической силой, поэтому никто не мог с ними совладать.

– Одно должно быть нам ясно, – повторял в своем кругу рейхсфюрер СС. – С той же убежденностью, с которой я верю в Бога, я верю, что наша кровь, нордическая кровь, – лучшая в мире. Достаточно оглянуться назад, на нашу историю, достаточно посмотреть на день сегодняшний. И так будет в будущем. Пройдут тысячелетия, и нордическая кровь всегда будет лучшей. Поэтому мы выше всех остальных народов.

Гиммлер подсчитал, что германская кровь течет в жилах примерно девяноста миллионов человек. Все они должны быть найдены и возвращены в рейх. И повсюду, куда приходил вермахт, фольксдойче – этнические немцы, даже если они давно оторвались от Германии и не говорили по-немецки, получали от оккупационной власти привилегии.

Никогда еще национализм не был таким сильным и никогда еще не пользовался столь широкой, страстной и сознательной поддержкой как народных масс, так и интеллигенции. Идеологические утопии превратились в практическую политику.

Крайний национализм позволял без зазрения совести убивать людей, которых сочтут ненужными или недостойными жизни. Вот почему в Третьем рейхе твердили о расовой неполноценности славян, русских именовали грязными монголоидными ублюдками. Солдат вермахта призывали смотреть на русских просто как на вредных микробов, подлежащих уничтожению.

Но этими идеями были захвачены не только немцы.

Гитлер оседлал убеждения немалой части европейцев и выпустил на свободу страшных монстров не только в самой Германии, но и в странах – союзницах Третьего рейха, и вообще повсюду, куда он мог дотянуться, – даже на оккупированных вермахтом территориях.

Расовая иерархия льстила тем, кто немецкой милостью оказывался хотя бы ступенькой выше остальных. Хорватам понравилось, что на этой лестнице они расположились над сербами и босняками. Украинцам было приятно сознавать, что им досталось место повыше поляков, полякам – что они как минимум выше евреев. И это сознание дарованного от рождения превосходства над другими грело сердце тех, кто готов был помогать Гитлеру.

СТЕПАН БАНДЕРА И КРОВАВЫЙ ДЕНЬ ВО ЛЬВОВЕ

Когда в Германии посадили на скамью подсудимых бывшего охранника лагеря смерти Собибор Ивана Демьянюка, семьдесят семь депутатов Львовского областного совета обратились к тогдашнему президенту Украины Виктору Ющенко с просьбой принять участие в судьбе соотечественника. Львовские депутаты попросили президента страны «защитить от политических преследований невинного украинца». Депутаты сочли дело Ивана Демьянюка «международным заговором с целью дискредитации украинцев и Украины в глазах мировой общественности».

В мае 2011 года суд в Мюнхене признал Демьянюка виновным в убийстве множества узников концлагеря Собибор. Выходит, украинские депутаты вступились за предателя, за пособника нацистов, за соучастника мерзких преступлений Третьего рейха?

Все это вышло за рамки истории охранника нацистского концлагеря. На Западной Украине сотрудничество с нацистской Германией вовсе не считалось преступлением и грехом. В годы Второй мировой войны украинские националисты видели в Германии союзника в борьбе за создание самостоятельного государства, а в России – врага.

Служба безопасности Украины рассекретила огромный массив документов советской госбезопасности. Это позволяет вернуться к истории Организации украинских националистов и Украинской повстанческой армии. Кем же на самом деле были украинские националисты: немецкими агентами или борцами за независимость своей родины? Почему глава Организации украинских националистов Степан Бандера и командующий Украинской повстанческой армией Роман Шухевич для немалого числа украинцев остаются героями и борцами за интересы народа?

Покидая свой пост, 23 января 2010 года на торжественном собрании по случаю Дня соборности Украины в Киеве президент Виктор Ющенко заявил о посмертной реабилитации руководителя Организации украинских националистов Степана Бандеры. Подчеркнул значение подписанного им акта:

– Этого ждали миллионы украинцев. И много лет.

Ющенко присвоил Бандере высокое звание Героя Украины «за отстаивание национальной идеи и борьбу за независимое украинское государство» и наградил его орденом Державы, который вручил внуку Степана Андреевича – тот работает журналистом на Украине, но имеет канадское гражданство.

Президент своим указом постановил, что участниками борьбы за независимость признаются «члены формирований Украинской Центральной рады, Украинской народной республики, Западно-Украинской народной республики, Украинского государства (Гетманата), Украинской военной организации, Организации народной обороны «Карпатская Сечь», Организации украинских националистов, Украинской повстанческой армии, Украинского главного освободительного совета…».

Выстрел в министра

Степан Банд ера родился 1 января 1909 года в селе Старый Угрынов (ныне это Ивано-Франковская область). Мать, Мирослава Владимировна, умерла молодой от рака, сразу после рождения восьмого ребенка. Но и девочка, названная в честь матери Мирославой, не выжила. У овдовевшего отца осталось на руках семеро детей. Четверо сыновей: Степан, Александр, Василь, Богдан. И три дочери: Марта Мария, Владимира и Оксана.

Сам Андрей Михайлович Бандера был греко-католическим священником и убежденным националистом. После гимназии учился на богословском факультете Львовского университета.

До Первой мировой войны Галиция тяготилась ролью заброшенной австрийской провинции. Здесь украинская национальная идея обрела воинственные, агрессивные черты. Объяснение, возможно, следует искать в психологии исполненных предрассудками галицийских крестьян, которые во всем видели происки внешних врагов. Да и принадлежность к собственной – униатской, то есть греко-католической, церкви делала обитателей Галиции обособленной общностью.

После Первой мировой украинские земли захватили поляки. Это породило отчаяние и озлобление среди западных украинцев. Они отчаянно сопротивлялись полонизации. В ту пору украинцы считали своими врагами прежде всего поляков. Именно в Польше между двумя великими войнами расцвел воинственный украинский национализм. Андрея Михайловича Бандеру, несмотря на то что он священник, польские власти арестовали «за антипольскую агитацию»…

Степан Бандера поступил на агрономический факультет Львовского политехнического института. Но бросил учебу, потому что увлекся борьбой за независимое государство. В 1928 году вступил в Украинскую военную организацию полковника Евгена Коновальца, а на следующий год присоединился к Организации украинских националистов и быстро оказался на первых ролях. Его избрали членом краевой экзекутивы (руководства) ОУН, он возглавил отдел пропаганды.

– Организация украинских националистов, – убежденно говорил Бандера, – это освободительная политическая организация, которая своими целями, идеями и практической деятельностью разительно отличается от всех других партий. ОУН сражается во имя всего украинского народа, а не какой-то его части.

Когда 10 апреля 1931 года умер избитый польскими полицейскими студент Львовского университета Степан Охримович, Бандера превратил его похороны в демонстрацию против польской власти над украинским народом. Эта демонстрация сделала молодого Бандеру популярным среди украинского населения.

Оуновцам нужны были деньги. По примеру российских большевиков создали «летучую бригаду» для проведения экспроприаций. Двоих боевиков, Дмитро Данилишина и Василя Биласа, которые стреляли в полицейских, поймали. Суд над ними Степан Бандера тоже использовал в пропагандистских целях. Он стал кумиром западноукраинской молодежи. Ради него шли на смерть.

В 1932 году двадцатитрехлетнего Бандеру избрали заместителем председателя Организации украинских националистов – это было признание его заслуг. Особенно соратники оценили убийство ненавистного им начальника «украинского отдела» львовской полиции, которого застрелили ранним утром прямо на улице.

Степана Бандеру с юности отличали упорство, воля, целеустремленность. Низенький и щуплый, он старательно занимался спортом. Отказался от табака и алкоголя. Играл на пианино, гитаре, мандолине, бандуре. Легко сходился с людьми и подчинял их своему влиянию.

Летом 1934 года Степан Бандера подготовил в Варшаве самый громкий теракт предвоенного времени – против министра внутренних дел Польши генерала Бронислава Перацкого. Это был ответ на «злодеяния против украинского народа»: министр принимал жесткие меры против украинских националистов. Решение убить министра приняли на тайном совещании в Берлине, в котором участвовали основные вожди ОУН от Коновальца до Банд еры.

Совершить теракт изъявили желание трое добровольцев-оуновцев. Бандера выбрал работавшего в цинкографии Грица Мацейко, псевдоним Гонта.

15 июня 1934 года министр Перацкий приехал в клуб. Вылез из машины и пошел к входу. Грицу Мацейко снарядили с собой бомбу и пистолет. Бомба – самодельная, изготовленная в краковской химической лаборатории ОУН, – не сработала. Тогда боевик вытащил пистолет, подбежал к министру и несколько раз выстрелил в Перацкого. Все это произошло на глазах дворника, открывавшего министру дверь.

– Министра Перацкого застрелили! – закричал он и бросился за убийцей вдогонку.

Гриц Мацейко, фантастически хладнокровный человек, как ни в чем не бывало шел по улице посвистывая.

– Это он! – крикнул дворник.

И только тогда Мацейко побежал. Его пытался задержать охранник, дежуривший у здания японского консульства. Мацейко выстрелил в него, и тот испуганно отскочил. За убийцей бросился полицейский – Мацейко его ранил и сумел убежать. Восхищенные соратники вывезли его за границу, и он обосновался в Аргентине.

Польская полиция устроила массовую облаву на боевиков ОУН. Арестовали и Бандеру, который снабдил убийцу оружием. На скамью подсудимых посадили двенадцать человек, причастных к теракту. На суде Бандера держался очень стойко и завоевал славу человека, преданного украинскому национальному движению. Он отказался говорить по-польски. Демонстративно отвечал только на украинском языке, пока судья не приказал вывести его из зала.

13 января 1936 года Бандеру приговорили к смертной казни, казнь заменили пожизненным заключением. Он сидел в трех разных тюрьмах. Трижды объявлял голодовку – одну держал девять дней, другую тринадцать, третью – шестнадцать дней.

Пока Степан Бандера сидел в тюрьме, советские чекисты позаботились о его карьере. Нарком внутренних дел генеральный комиссар госбезопасности Николай Иванович Ежов распорядился уничтожить признанного главу украинских националистов полковника Евгена Коновальца, который при правительстве Симона Петлюры командовал сечевыми стрельцами. 23 мая 1938 года начинавший свою карьеру в советской внешней разведке будущий генерал-лейтенант Павел Анатольевич Судоплатов в самом центре Роттердама преподнес Коновальцу коробку конфет.

Судоплатов, родившийся в Мелитополе, рано остался без родителей. Совсем юным его на Украине взяли в органы госбезопасности, потом перевели в Москву, в отдел кадров ОЕПУ. В 1932 году он приступил к службе в иностранном отделе. Полковник Коновалец обожал шоколадные конфеты. Коробку московские чекисты начинили взрывчаткой…

Смерть Коновальца открыла дорогу Банд ере, который оказался куда более опасным врагом советской власти. Правда, пока он сидел в польской тюрьме, 14 октября 1938 года главой Организации украинских националистов стал бывший полковник Андрей Антанасович Мельник, который обосновался в Италии под крылышком у Бенито Муссолини.

Избрание Мельника главой ОУН утвердил второй великий сбор (съезд) 27 августа 1939 года в Риме. Это больше всего разозлило Бандеру. Мельника он ненавидел. Против Мельника и его «стариков» взбунтовалось молодежное крыло ОУН. Нетерпеливые и радикально настроенные – в основном сельская молодежь, студенчество – упрекали немолодого Мельника в робости и недостатке решимости. Те, кто с риском для жизни действовал в подполье, не пожелали подчиняться эмигрантам, укрывшимся в Европе. Они искали волевого и отчаянного человека и увидели вождя в Банд ере.

Судьбу Степана Андреевича решил Адольф Гитлер, напав на Польшу 1 сентября 1939 года. Уничтожив польское государство, немцы выпустили осужденных украинских националистов на свободу. В январе 1940 года Степан Бандера поехал к Андрею Мельнику в Рим. Уговаривал обновить руководство ОУН, ввести более стойких и надежных людей и выгнать всех, кого подозревал в работе на польскую полицию. Не уговорил.

Тогда Бандера сам решил стать наследником Евгена Коновальца.

Вернувшись из Рима, Степан Андреевич 10 февраля 1940 года собрал членов ОУН в оккупированном немцами Кракове. Пришли человек сорок. Рассказал о неудачных переговорах с Мельником, предложил взять дело освобождения Украины в свои руки и получил полную поддержку. 12 февраля молодые активисты, среди которых тон задавали боевики, только что освобожденные из польских тюрем, создали свой Революционный провод (руководство) и объявили вождем Бандеру.

В марте 1941 года его сторонники созвали в Кракове новый второй великий сбор ОУН. Делегаты поддержали линию Бандеры на создание независимой Украины путем вооруженной борьбы. Исключили из организации захватившего власть «вопреки уставу» Андрея Мельника.

Считалось, что полковник Коновалец говорил одному из руководителей ОУН Омельяну Сенник-Грибовскому: после моей смерти организацию должен возглавить Мельник. Но выяснилось, что Сеник придумал мнимое «завещание Коновальца». Наследником Коновальца и главой украинского национального движения Бандера считал себя. Тех, кто хранил верность Мельнику, воспринимал как врагов. Сенник-Грибовского в сорок первом убьет один из бандеровцев…

«Нахтигаль» и «Роланд»

Ненависть украинцев к полякам была настолько сильной, что вступление Красной армии на территорию Западной Украины осенью тридцать девятого года прошло спокойно. Красноармейцев встречали цветами как освободителей от польского гнета. Поначалу социальная политика советской власти даже нравилась. Но как только началась ускоренная советизация, настроения изменились.

Крестьян оттолкнула насильственная коллективизация, репрессии, массовые высылки мнимых «кулаков». Из родных мест органы НКВД изгнали почти миллион человек. Советская политика стремительно превращала западных украинцев во врагов Москвы.

Известный кинорежиссер и драматург Александр Петрович Довженко в июле сорокового года поехал на Буковину, куда только что вступили советские войска. Делился впечатлениями:

– Народу там, в Буковине, жилось значительно лучше, чем у нас. Когда у нас едешь поездом, то нигде не встретишь радостных лиц, нарядного убранства. Всюду убогость, бедность, придавленность. А там все красочно, весело, приятно.

Он с горечью говорил:

– Вообще наши ведут себя плохо: на Западной Украине нас встречали в прошлом году изумительно, а теперь мы довели до того, что там ширится повстанческое движение. Теперь то же самое повторяют и в Буковине. Хватают без разбору людей правых и виноватых. Мы туда несем нашу грубость, неделикатность, некультурность. Они удивленно видят, как при нас все разрушается, как все жадно расхватывают вещи.

Когда Западную Украину присоединяли, там находился переводчик наркома иностранных дел Молотова Валентин Михайлович Бережков: «Офицеры и работники различных советских ведомств, нахлынувшие в освобожденные районы, скупали все, что в Москве являлось дефицитом. Мелкие лавочки и кустари разорились. Цены на все, включая и продовольствие, подскочили до небес, а заработная плата у местного населения оставалась прежней. Все это, естественно, вызвало протесты. Начались аресты, жестокие расправы с участниками демонстраций, депортации. Органы госбезопасности занимали в освобожденных районах помещения бывшей жандармерии, что многим украинцам и белорусам, ненавидевшим секретную службу панской Польши, представлялось особенно зловещим».

Именно тогда Организация украинских националистов стала восприниматься единственным защитником украинского народа.

Разгром и оккупацию Польши осенью тридцать девятого украинские националисты восприняли как праздник: исторический враг повержен и унижен!

На оккупированной территории оуновцы оказались в привилегированном положении. Учитывая ненависть украинских националистов к полякам, евреям и русским, немцы формировали из них подразделения вспомогательной полиции. Нацистская Германия не случайно проявила интерес к украинцам. В Берлине исходили из того, что они понадобятся в будущей войне с Советским Союзом.

В первых числах апреля 1941 года в Кракове состоялся съезд ОУН. Он проводился подпольно. Участвовали шестьдесят пять делегатов, которые считали первоочередной задачей освобождение украинского народа, порабощенного Москвой: «Украина накануне вооруженного восстания. Еще миг, и миллионы людей Украины возьмут оружие, чтобы уничтожить врага и создать свое государство».

Главой ОУН избрали Бандеру, первым заместителем – Ярослава Стецько, еще одним заместителем – Николая Лебедя.

Руководство ОУН искало контактов с командованием вермахта. Бандерой заинтересовались немецкие военные разведчики. Бандеровцы обещали передать под немецкое командование семьсот боевиков для проведения разведывательно-диверсионной работы на советской территории.

Из западных украинцев сформировали батальон «Нахтигаль» (командир – сотник Роман Шухевич), из восточных – «Роланд» (командир – майор Евген Побигущий). «Нахтигаль» вступит во Львов, когда город оставят красноармейцы. «Роланд» в середине июня сорок первого перебросили в Румынию, ему предстояло действовать в составе 11-й немецкой армии. Задача: охрана тыла и коммуникаций частей вермахта, обеспечение поставок продовольствия, охрана военнопленных.

Абвер видел в украинских националистах подсобную силу в будущей войне против Советского Союза. В Берлине готовы были воспользоваться услугами Бандеры в борьбе против поляков и русских. А Бандера наивно решил, что немцы дадут украинцам то, в чем им отказывали поляки и русские: независимое государство. Гитлер уничтожит Сталина, и Украина достанется украинцам.

Ярослав Стецько и Андрей Шептицкий

Красная армия, отступая под напором частей вермахта, покинула Львов в ночь на 30 июня 1941 года. Пока не была сформирована оккупационная администрация, город примерно на сутки оказался во власти вооруженных формирований украинских националистов – и загодя созданных немецкой военной разведкой, как батальон «Нахтигаль», и наскоро сколоченной из горожан добровольческой полиции.

30 июня в четыре тридцать утра в город вошли передовые подразделения немецкой 1-й горно-стрелковой дивизии, а с ними украинский батальон с немецким названием «Нахтигаль» («Соловей»). Прибыла и передовая группа Организации украинских националистов из двадцати человек во главе с соратником и заместителем Бандеры Ярославом Семеновичем Стецько, молодым человеком в очках, старавшимся выглядеть старше своих лет.

Степан Бандера решил, что настал самый благоприятный момент для осуществления вековых чаяний украинского народа. Со свойственными ему авантюризмом и дерзостью поручил Стецько провозгласить на освобожденной от большевиков территории независимость Украины.

У собора Святого Юра украинцев, одетых в военную форму, приветствовал митрополит Андрей Шептицкий, митрополит Галицкий, архиепископ Львовский, блюститель Киевской митрополии и епископ Каменец-Подольский. Собор Святого Юра – главная святыня униатов.

Бойцы батальона «Нахтигаль» распространились по всему городу, занимая важнейшие объекты. В городе начался один из самых страшных и омерзительных погромов. Первыми стали убивать евреев, затем взялись за поляков.

Поклонники Бандеры уверяют, что это был всего лишь ответ на преступления большевиков: на Западной Украине было расстреляно больше пятидесяти тысяч человек, депортировали больше миллиона. Но разве убийство ни в чем не повинных людей – это «ответ на преступления НКВД»? Руководители украинских националистов просто воспользовались возможностью сделать то, что им давно хотелось сделать, – избавиться от «чужаков».

Командир батальона полка «Бранденбург» составил донесение: «30 июня и 1 июля в отношении евреев имели место крупные акции насилия, которые приняли характер наихудшего погрома. Жестоким и отвратительным поведением в отношении беззащитных людей полицейские силы подстрекают население».

В журнале боевых действий немецкой 1-й горно-стрелковой дивизии записано: «Можно было слышать выстрелы из тюрьмы ГПУ, где евреев заставили хоронить украинцев (несколько тысяч), убитых в последние недели. По настоянию украинского населения во Львове 1 июля дошло до настоящего погрома против евреев и русских».

Перед уходом Красной армии чекисты расстреливали тех, кого не хотели оставлять в живых. Старательные исполнители докладывали начальнику УНКВД Львовской области: «Приступили к исполнению приговоров в отношении особо опасных преступников, подлежащих расстрелу… Расстреляно 1808 человек… Освобождено из тюрем: 414 человек… В тюрьме № 1 имеется еще 350 з/к, которые по заключению прокуратуры освобождению не подлежат, а подлежат оставлению в тюрьмах».

Когда в город вошли украинские формирования, то открыли тюрьмы – на улицах Замарстиновской, Лонского, Казимировской (Бригидка). Ворота Бригидки взорвали, чтобы войти внутрь.

В тюрьме на улице Донского обнаружили трупы расстрелянных. Среди них был труп Юрия Шухевича. Его брат Роман Шухевич был одним из командиров батальона «Нахтигаль». Стали осматривать другие тюрьмы – и везде обнаружили трупы расстрелянных. Тела нашлись в подвалах и во внутренних дворах – небрежно закопанные. Созывали горожан в тюрьмы – говорили: «Ищите родных».

Расстрельные команды, сотрудники ведомства госбезопасности и партийные чиновники вовремя эвакуировались. Коллективную ответственность за расстрелы возложили на не имевших к ним никакого отношения львовских евреев.

Поразительно, с какой скоростью, буквально в считаные часы, подручные Степана Бандеры все это организовали! Нашлось множество желающих вступить в украинскую полицию, которую формировали бандеровцы. Эти люди с оружием в руках по всему городу охотились на евреев.

«Схваченных евреев распределяли по трем тюрьмам, – вспоминал очевидец этих страшных событий. – Одним приказывали выкапывать трупы, других заводили во внутренний двор тюрьмы и сразу расстреливали. Но и те «счастливчики», которых оставляли работать, не вернулись домой».

На глазах улюлюкающей толпы украинские полицейские избивали и убивали евреев.

«Нечеловеческие крики, – вспоминала одна из немногих выживших, – разбитые головы, обезображенные тела и лица избитых, залитые кровью, смешанной с грязью, возбуждали кровожадные инстинкты черни, которая выла от наслаждения. Женщин и стариков, которые почти без дыхания лежали на земле, тыкали палками, волочили по земле».

В первые дни после ухода Красной армии во Львове убили около четырех тысяч евреев. Свидетели рассказывали: «Жертвы несли лопаты и должны были сами копать себе могилу, в которую они падали после расстрела».

Имперский министр народного образования и пропаганды доктор Йозеф Геббельс командировал во Львов юристов, немецких и иностранных журналистов, а также кинооператоров, чтобы они запечатлели «зверства большевиков» (см.: «Вопросы истории». 2011. № 9). Главная партийная газета «Фёлькишер беобахтер» на первой полосе поместила репортаж из Львова с фотографиями расстрелянных чекистами людей. Партийные пропагандисты возмущались: «Как могут Черчилль и Рузвельт помогать убийцам? Уничтожение московского режима является не только европейской задачей, но и задачей мировой цивилизации. В эти дни, когда наконец разрывается кровавая завеса, опутавшая эту страну, наступил час отмщения».

Хозяином Львова при поддержке добровольческого батальона «Нахтигаль» на один день оказался заместитель Бандеры по Организации украинских националистов Ярослав Стецько. Он мечтал очистить Украину от инородцев.

«Москва и еврейство – главные враги Украины, – писал Стецько в своей «Автобиографии». – Поэтому стою на позиции уничтожения евреев и целесообразности перенесения на Украину немецких методов уничтожения евреев, исключая их ассимиляцию».

В тот день во Львове у Ярослава Стецько появилась возможность реализовать свои взгляды. Он докладывал Бандере: «Создаем полицию, которая поможет евреев устранить и защитить население».

После первого дня погромов, в ночь на 1 июля, руководитель местной Организации украинских националистов Иван Степанович Климов, псевдоним Легенда, распорядился расклеить по всему городу обращение: «Народ! Знай! Москва, Польша, венгры, евреи – это твои враги. Уничтожай их! Знай! Твое руководство – это ОУН. Твой вождь – Степан Бандера».

Уничтожение евреев и поляков во Львове было не стихийной, а хорошо организованной и продуманной акцией. Трупы, найденные в городских тюрьмах, пригодились как повод для давно задуманного погрома. Крайний национализм, или, точнее, расизм, был принципом бандеровской организации. Оуновский дозунг гласил: «Да здравствует независимая Украина без евреев, поляков и немцев. Поляки за Сан, немцы в Берлин, евреи на крюк!»

Впоследствии сторонники и поклонники Степана Банд еры потратили много сил, доказывая, что Организация украинских националистов не имела отношения к уничтожению еврейского населения. Но небольшая немецкая оккупационная администрация не справилась бы с уничтожением такого количества людей без деятельной помощи местного населения, украинской полиции и украинских националистов.

Утром 2 июля во дворец митрополита пришел львовский раввин доктор Левин. Просил Шептицкого воздействовать на украинцев – участников погромов. Шептицкий предложил ему остаться во дворце, но Левин не захотел спасаться в одиночку. Он ушел и был схвачен украинскими полицейскими. Этот эпизод воспроизведен в снятой на Украине художественной ленте «Владыка Андрей». Затем в фильме следует трогательная сцена – униатские монахини спасают еврейских детей. Но все это чистая фантазия. Чего не было – того не было…