Текст книги "В чужих погонах"

Автор книги: Леонид Красовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Леонид Красовский
«В чужих погонах»
Рассказы о чекисте

Есть в городе Тайшете, что в Иркутской области, тихая улочка. Сюда, в дом, утопающий в зелени, часто приходят школьники. Летом в палисаднике, а зимой в жарко натопленной комнате усаживаются они в кружок, с благоговением рассматривают именной «маузер» и шашку.

Хозяин дома, Иван Платонович Сашин, высокий седой человек, говорит о себе неохотно. Но постепенно, разговорившись, мысленно переносится в далекие годы...

Соседи по койке

Очнувшись, он решил, что лежит навзничь на траве. Вспомнилась штыковая атака, перекошенные рты беляков... Но сколько же времени прошло с тех пор, как белогвардейский пулемет швырнул его на землю? И чье теперь поле, на котором он лежит?

Рядом послышались голоса. Иван затаил дыхание.

– Организм крепкий, жить будет.

– А эти как?

– Понемногу поправляются, товарищ комиссар...

Сердце Ивана радостно колотнулось от слов «товарищ комиссар». Он попытался приподняться, увидел спины уходящих – одну в белом халате, а другую – в кожаной куртке. Понял, что лежит вовсе не в поле, а на госпитальной койке. И снова погрузился в гудящий мрак.

Ночью услышал раздраженный голос:

– Боже мой, до чего все надоело!

– Тс-с-с, – произнес кто-то другой и добавил: – Не забывайте, что в палате тяжелораненый.

Через несколько дней Иван уже мог поворачиваться на бок.

– Где я? – спросил он, заметив на себе пристальный взгляд человека с перебинтованной головой.

Тот улыбнулся:

– В Петрограде. Остальное, надеюсь, понятно.

Виталий Сергеевич до войны работал механиком на заводе, его сосед по койке и приятель – узколицый блондин в пенсне – сельским фельдшером. Вместе воевали с немцами, дослужились до унтеров, а когда началась революция, вступили в Красную гвардию.

Томительно тянулись госпитальные дни. Еще томительнее – ночи. Частенько Иван не мог до утра сомкнуть глаз. Не раз замечал, что и его соседей одолевает бессонница. Попыхивая папиросами, они вполголоса о чем-то разговаривали. И вот однажды...

Под утро, чуть забрезжило, под окном грянул выстрел. Кто-то выругался, торопливые шаги прогремели по коридору. И тут произошло невероятное. Фельдшер проворно спрыгнул с кровати, выхватил из-под подушки пистолет и кинулся к окну.

– Куда? – остановил его властный окрик. – Назад!

Так же проворно фельдшер юркнул под одеяло.

– Нервы, – проговорил Виталий Сергеевич со злостью и добавил мягче: – Разве можно так рисковать? С вашей-то ногой... Вы видели, Ваня, что он вытворил?

Иван видел, но промолчал. Притворился спящим. Смутная догадка удержала от немедленного ответа. Ведь днем фельдшер сказал врачу, что не может вставать. А почему не сдал пистолет?

На следующий день Виталий Сергеевич весело рассказывал врачу, как фельдшер, услышав выстрелы, пытался вскочить с постели:

– Не выдержало сердце солдата. Заслышав звуки сечи, смело ринулся на врага...

Виталий Сергеевич смеялся, а глаза его пытливо буравили Ивана.

– Неужели ничего-таки не слышали?

– Я привык спать во время перестрелок, – ответил Иван. – А что произошло?

Врач, седой старик с холеной бородкой, махнул рукой:

– Ничего особенного. Один больной пытался бежать из госпиталя, а караульный поднял тревогу.

Еще через несколько дней Иван начал вставать с постели. Однажды вышел нетвердыми шагами из палаты. Врач заметил это слишком поздно, когда Иван дошел до скамейки во дворе и сел, пытаясь преодолеть головокружение.

– Кто вам разрешил? – накинулся на него старик.

– Никто, – отмахнулся Иван.

– Я доложу комиссару!

– Докладывайте.

Комиссар пришел, поскрипывая ремнями. Остановился перед скамейкой. Он был чуть постарше Ивана.

– Чего бузишь?

– Дело есть, – ответил Иван. – Ты знаешь тех, которые в моей палате лежат?

– Как и тебя.

– Не знаешь. Так вот: никакие они не раненые. Фельдшер недавно козлом скакал.

Комиссар присел на скамейку, положил ладонь Ивану на колено.

– Не врешь?

Иван покачал головой:

– У фельдшера под подушкой пистолет. У другого тоже, наверное, есть оружие.

Комиссар сдвинул фуражку на затылок.

– Проверим.

В тот же день обоих раненых перевели из палаты «в другой госпиталь». Врач-старичок тоже исчез. А потом как-то в палату к Ивану зашел незнакомый русоволосый человек и спросил:

– Ты большевик, товарищ?

– Да, – ответил Иван. – А вы кто?

Русоволосый улыбнулся:

– Че-ка. Нравится тебе это слово?

– Очень.

– Подлечишься – приходи на Гороховую. Нам нужны такие, как ты.

Иван Сашин запомнил адрес.

Чистые руки

Раны заживали медленно. С трудом Сашин добрался до станции Чернореченской, к новому месту работы.

Вечером, придя домой, в пустую, пропахшую сыростью комнату, Иван повесил шинель на гвоздик, вещмешок – в угол и, опустившись на грубую скамейку, задумался.

Неужели наступает мирная жизнь? Как-то не верилось. Слишком памятны были события последних месяцев. Разве забыть бой за Уфу, когда орудийным огнем с парохода поддерживали дивизию Чапаева? Или сражение под Архангельском, когда Иван командовал пешей разведкой и его ранило дважды? Потом, под Ямбургом, его рота попала в такой переплет... Не забыть и десятидневные бои под Курганом, где был разбит колчаковский «полк Иисуса Христа»...

А тут, говорят, председатель ревкома берет взятки. Со своих, с трудового народа...

Несмелый стук в дверь заставил его вздрогнуть.

– Входите! – крикнул Иван.

Порог переступила сухонькая пожилая женщина, повязанная цветным вылинявшим платком. Нерешительно остановилась посреди комнаты.

– Вы уж не сердитесь на дурную бабу, ежели я что не так... Вижу – приехали, начальник вроде...

– В чем дело? – спросил Иван, вставая.

– Я соседка ваша. Хозяйка избы, где живет этот... председатель ревкома. – Женщина подошла ближе, прижала руки к груди. – Помогите! Житья моего больше нету. Давеча сказал: ежели самогонки не принесу – застрелит. А где я ее возьму?..

Иван плотно надвинул на лоб фуражку.

– А ну, пойдем к твоему председателю.

Женщина испуганно заморгала.

– Нет, нет! Вы уж сами. Застрелит он меня!

– Ничего не будет, пойдем.

Дошли до ее избы. Еще со двора Иван услышал пьяную песню. Поднялся на крыльцо, распахнул дверь избы и остановился на пороге. В нос шибанул смешанный запах махорки, самогона, квашеной капусты. Посреди избы нетвердо стоял широкоплечий детина в расстегнутой гимнастерке. Всклокоченная шевелюра падала на мокрый лоб. Заметив хозяйку, которая пыталась спрятаться за спину соседа, детина гаркнул:

– Ну, где бутылка? Видишь, гость пришел.

В углу за печкой кто-то всхлипывал. Иван подошел к детине:

– Ты что же это людям житья не даешь?

– Что?.. – уставился на него тупой глаз.

Сашин приказал себе: «Спокойно, не срываться». И все же не смог совладать со своим голосом.

– Тебя кто к власти поставил? Новым мироедом хочешь стать? Да таких, как ты...

– Но-но! – угрожающе придвинулся к нему председатель ревкома. – Мне указывать! Вот какой ты гость! А ну, кажи мандат!

– Пьяным мандат не предъявляю. Я уполномоченный Чека.

Председатель мгновенно скис.

– Собирайся.

– Куда? – не понял тот.

– Ты арестован.

Рука председателя потянулась к карману, Иван перехватил ее, и через секунду наган был в его руке.

Председатель шел по улице, не смея поднять глаза. Прохожие, узнавая его, останавливались, шушукались. Удивительно всем было, что известный своим крутым нравом председатель идет под конвоем.

Сашин молча провел арестованного в приемную, сдал часовому, а сам вошел в кабинет председателя отдела ЧК.

Тот схватился за голову, когда Сашин доложил ему о происшествии:

– Что ты наделал! Да знаешь ли ты, какой это человек? Как он беляков крошил!..

– Может быть, – согласился Сашин. – Но у большевика всегда должны быть чистые руки.

Председатель пристально посмотрел на него.

– Ты прав. Хорошо, разберемся. Но смотри: если зря арестовал, худо тебе придется.

– Я это знаю.

...Дни проходили в работе. Ночи тоже были заняты работой. Стала уже забываться злополучная история с председателем ревкома. Жалобы тогда подтвердились, и дело передали в трибунал.

Как-то Сашина вызвали к председателю отдела ЧК. В кабинете сидел незнакомый человек с отвислыми казацкими усами. Глаза из-за круглых очков в тонкой оправе смотрели пытливо, изучающе. Потом в уголках их залучились веселые морщинки. Человек в очках обернулся к председателю:

– Так это тот самый герой, который обезглавил ваш ревком?

– Тот самый.

Человек в очках снова посмотрел на Сашина.

– Правильно, Иван Платонович, действовали! Правильно. А теперь пора в дорогу. Поедете в Тайшет. Там предстоит вам интересная работа.

Сашин помялся.

– Что, не хотите?

– Я поеду, куда прикажет партия. Но я не знаю, с кем говорю.

– Вот оно что! – незнакомец засмеялся. – Профессиональная привычка? Тоже правильно. Что ж, проверьте мандат.

Сашин взял бумагу. Первое, что увидел, – подпись: «В. Ульянов-Ленин». Второе – что предъявителем мандата является уполномоченный Совета труда и обороны Емельян Ярославский. Эту фамилию Иван слышал не раз.

Вопросов больше не было. Сашин готов был в дорогу. В любую минуту.

«Сердце зажми в кулак...»

За окном была ночь. Тайшет спал. А здесь, в просторной прокуренной избе, кипели страсти. Чубатый парень, сидевший в одной майке на чурбаке, цедил сквозь зубы:

– Мне эти хитрости очень даже не нравятся. На кой черт выряжаться? По мне – так пулемет на тачанку, маузер и бомбу в руки, и дело с концом. Чего с ними хитрить?

– Бывает и так, что тачанкой не возьмешь, – возразил товарищ постарше.

Другой засмеялся:

– Неужто, Паша, тебе неохота денек унтером походить?

– Да иди ты! – огрызнулся Паша, но все же своей работы не бросил: он пришивал к гимнастерке погоны.

А когда натянул на себя гимнастерку и фуражку, на которой вместо звезды теперь красовалась царская кокарда, товарищ его так и прыснул:

– Первый раз в жизни вижу беляка в такой близости! Дозволь, Паша, всадить в тебя пару пулек...

На пороге стоял начальник отряда в форме поручика. Никто не заметил, как он вошел. Начальник подошел к «унтеру».

– Чем, Павел, недоволен?

Тот вытянулся перед «поручиком».

– Что ж мне делать – скулить от радости? Может, на фотокарточку сняться да мамаше послать?

Брови командира хмуро сошлись на переносице.

– Ты – мой помощник и должен пример показывать...

– Знаю, Ваня, знаю. Да сердце не терпит.

– Зажми его в кулак. Так надо. Думаешь, мне нравится этот маскарад? – и, обращаясь уже ко всем, Сашин добавил: – Есть сведения, что восстание может начаться в любую минуту. Пора выступать.

Дом, где готовился в дорогу отряд, стоял на окраине Тайшета. Группа верховых «белогвардейцев» выехала на шиткинскую дорогу.

На рассвете приблизились к селу Балтурино. Сашин остановил отряд и сказал помощнику:

– Действуй, Павел.

Павел спешился. Вслед за ним соскочили на землю еще трое чоновцев. Отдав поводья товарищам, они двинулись в обход села. Их задача состояла в том, чтобы «арестовать» большевиков, которых в селе было двое – председатель сельсовета да старший милиционер Фролов. Вот только предупредить их заранее не успели...

Минуты казались часами. Сашин видел с опушки, как Павел со своими парнями пробирался к сельсовету, как вошли в избу...

Отряд мелкой рысью вступил в село. И тут произошло то, чего Иван ждал. Из ворот добротной кулацкой избы выбежал навстречу отряду старик с окладистой бородой. Отвесив земной поклон, он ухватился за стремя коня.

– Слава богу! Слава богу! – бормотал он. – Дождались. Совсем измаялись, ожидаючи.

Сашин спешился у крыльца сельсовета, вошел в избу.

– А ну, где эти господа товарищи?

«Господа» сидели в углу со связанными руками. Увидев Сашина, они опустили глаза, чтобы не выдать себя перед кулаком.

– Навластвовались! – захихикал кулак. – Вишь, носы опустили. Теперя поговорим с вами, голодранцы. Вишь...

– Собирай наших, – перебил его Сашин, – судить будем большевиков. Чтоб все по закону.

Первым ввалился в избу поп. Перекрестившись на угол, уселся на скамейку. Пришли пятеро – молодцы, как на подбор: подтянутые, выбритые. «Офицерье, не иначе», – сразу определил Сашин. Пожаловали кулаки.

Сашин заговорил громко и торжественно:

– Господа, крамола отступает. В наших руках Красноярск. В Иркутске доблестные патриоты отчизны победоносно завершают сражение за справедливость. Хватит отсиживаться, пора выступить на Тайшет. А сейчас я уполномочен воздать должное этим, – он кивнул на председателя и милиционера. – Можно бы расстрелять их сразу, но мы справедливы. Будем судить от имени Временного правительства. Как вы считаете, какой кары они достойны?

– Виселицы, – мрачно сказал офицер, сидевший рядом с попом.

– Правильно, святые слова, – поддержал поп.

Наступила критическая минута. Надо было решаться. Павел, до сих пор нервно ходивший по избе, топнул ногой.

– Хватит с ними цацкаться! – он выхватил наган. Но направил его не на арестованных, а на офицеров. – Руки вверх!

Один из офицеров тоже выхватил наган, но опоздал: Павел раньше нажал курок.

Через день отряд покидал Балтурино. Поскрипывали колесами шесть подвод. На одной сидели пленные офицеры и их пособники. На остальных везли захваченное оружие: два пулемета, винтовки, патроны. Все, что было припасено для мятежа против Советской власти.

Минута жизни

Поздно ночью раздался стук в ставню. Чутко спавший хозяин соскочил с постели, замер. Стук повторился. Условленный, свой.

Глухо звякнула щеколда. Хозяин отступил в сторону. Гость вошел, приказал:

– Огонь зажгите.

– Что вы, что вы! – испуганно зашептал хозяин. – В такую пору огонь – верный признак, что чужой пришел...

Гость рассмеялся:

– Это верно. Темнота чертовски надоела. С вечера шел по тайге. Ну, ничего, обойдемся. Зови наших. Дело есть срочное. До рассвета я должен уйти.

Мужик озадаченно поскреб бороду. Человек, видно, пришел из города. Такого еще не бывало, чтобы связной вызывал офицеров, обосновавшихся в станице. Обычно связных водили к подполковнику Салихову, расспрашивали, давали задание и отправляли в дорогу.

– Как сказать-то про вас? А то не пойдут.

– Скажите: от полковника Крылова с особым поручением.

Оставшись один, гость устало опустился на скамейку. Мозг работал лихорадочно. Еще и еще раз вспоминались подробности поездки сюда, в станицу Янгожинскую, где живут богатые забайкальские казаки. Им, казакам, мало того, что дал Декрет о земле. Недостатка в земле они прежде не ощущали. А вот то, что не стало соли, спичек, ситца и других житейских мелочей, им не нравится. Потому и белых офицеров приютили.

Скрипнули половицы на крыльце. Вошли двое.

– Я подполковник Салихов, – зарокотал густой бас.

Гость вскочил, щелкнул каблуками.

– Подпоручик Смоляков.

– Чем вызван ваш визит? Что поручил Крылов?

– Есть абсолютно точные сведения, что Тридцатая дивизия красных до конца месяца будет переброшена на другой фронт. Какой – пока не уточнено. Полковник Крылов считает, что восстание надо начинать немедленно. Для этого он должен знать всех преданных нам людей в дивизии. Полковник недоволен тем, что в такое время вы скрываете от него имена своих агентов.

– Недоволен, – проворчал Салихов, усаживаясь на табуретку. – Мог ли я раньше доверять человеку, который пошел на службу к большевикам? А почему, подпоручик, я должен доверять вам? Пароль Крылова!

Последние слова он сказал быстро, громко. Из щелей в ставнях пробивалась уже предрассветная синь, и подпоручик заметил, как грузной тушей подался к нему Салихов.

– Пароль! – потребовал тот опять.

– Крест и меч.

Табуретка снова заскрипела под Салиховым. Он устраивался поудобнее.

– Так. Что ж, с богом. Желаю удачи полковнику. Вся наша агентура в руках Касимова. Думаю, одну фамилию вы запомните, остальные узнаете на месте. Итак: Касимов из второго полка. Мой пароль для него: «Полярная звезда». Если вам будет сопутствовать удача, мы ударим отсюда. Казачество – наше...

Стук в дверь прервал Салихова на полуслове. Пока хозяин спрашивал пароль и открывал, подпоручик и Салихов разглядывали друг друга, насколько позволял сумеречный свет в избе. Вошли несколько человек. Один доложил:

– Господин подполковник, вокруг станицы спокойно, никто не замечен.

– Прекрасно! – Салихов поднялся. – Счастливого пути, подпоручик. Извините, что не приглашаем к столу. Время дорого.

Он отечески обнял гостя. Сказал своим:

– Проводите до тайги.

Подпоручик вышел на крыльцо. Здесь он разглядел разномастную одежду офицеров. С интересом разглядывали и они его, одетого в солдатскую шинель, с красной звездочкой на фуражке. Один из офицеров, высокий, с черными усиками, словно вспомнив что-то, подошел к гостю ближе.

– Минутку. Покажите документы.

Подпоручик достал из потайного кармана книжечку. Офицер заглянул в нее, вприщур посмотрел на подпоручика и приставил к его груди револьвер:

– Это – документы моего друга Смолякова, расстрелянного большевиками. Кто ты?

Салихов охнул от неожиданности и тоже выхватил маузер. «Подпоручика» тут же обезоружили.

– Так ты большевик? – зарычал подполковник. – Лазутчик! Откуда тебе известен пароль? Даю минуту на размышление.

Некоторое время они молча смотрели в глаза друг другу.

– Минута идет! – взвизгнул Салихов.

– Это чекист. Его фамилия Сашин, – уверенно произнес офицер с усиками. – Встречались в Тайшете.

Иван понял, что сейчас умрет, но в сердце не было ничего, кроме ненависти и безмерной досады, прежде всего на себя. Задание он не выполнил. Осиное гнездо в станице опустеет. Офицеры уйдут в другое место, это уж точно. А там, в дивизии, будут подбивать бойцов на бунт замаскированные беляки.

– Молчишь! – Салихов побагровел от злости. – Черт с тобой!

Иван не слышал выстрела. Горячая волна обожгла его.

Но, стреляя в чекиста, беляк не подозревал, что подает сигнал его товарищам. В садах, в скирдах схоронились они после того, как Сашин ушел на встречу с Салиховым. Договорились так: если понадобится помощь – Сашин выстрелит. И тогда...

Офицеры не успели опомниться. Со всех сторон навалились на них крепкие парни.

Сашин очнулся в избе, на лавке. Ничего не понимая, блуждающим взглядом обвел потолок. Увидел склоненное над ним лицо. Что-то знакомое было в нем. Никак не уловить – что. Лицо расплывалось, двоилось.

– Гриша!

– Молчи, лежи спокойно. Все в порядке. Ни один не ушел.

– Гриша, – едва слышно повторил Иван. – Касимов из второго полка... Знает всю агентуру...

И он снова потерял сознание.