Текст книги "Семнадцатый год (СИ)"

Автор книги: Леонид Круглянский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Круглянский Леонид Иосифович
Семнадцатый год (вторая редакция)

Ранним январским утром Энжи, по заведенному много лет назад порядку, пролистывал последние новости. Все шло своим чередом. Ему иногда становилось даже скучно от того, что события накручивались на спираль времени именно так, а не иначе. Естественно, незначительные флуктуации возникали всегда, поскольку в кодах или скриптах, как их величали главы различных конфессий, были мелкие ошибки ленивых переписчиков или скучавших создателей. Свое отношение к известному ему и нескольким тысячам других людей, предписанию он относился как и положено – что вы можете сделать с погодой? Имеем то, что имеем.

Кто-то мог бы упрекнуть Энжи в тотальном фатализме. Но его мало интересовали дебаты, даже условно-виртуальные с каким-то неведомым оппонентом. В годы зрелости его уже не посещали мучительные вопросы – а почему так, а зачем это нужно, а нельзя ли иначе ... Скажем так, Энжи Сантьяго свои вопросы успел задать и получил исчерпывающие ответы на абсолютно все – еще в отроческие годы.

Недавно отмечали пятьдесят шестой день рождения, а также пробу пера, так сказать, на политическом ландшафте. Это последнее как раз и было его маленьким секретным испытанием предписания. Можно даже сказать – Предписания. По расчетам Энжи его своеволие не могло сказаться на правильном ходе истории. Так и вышло, все, как было положено. Дэниэл Голд сменил Барни Бумера в красивом пассаже чайной революции, отправив Пиллори Клифтон в политическое небытие.

Свой тест Энжи решил провести на прошлогодней избирательной гонке. Очень скромно, не высовываясь, в течение года он подавал крупицы информации о своем участии, и даже получил некоторое количество голосов, конечно – капля в океане. Но памятуя старую поговорку о капле и камне, так называемый фриланс-кандидат узнал, в каких уездах от моря до моря есть люди, интересующиеся тем, что он собирается всем рассказать. Необычные факты в неподготовленную среду не ложатся.

* * *

В пентхаусе Дэниэла Голда царила эйфория. Так и должно быть по завершении полуторалетней гонки, обиловавшей множеством ярких встреч с митингующим народом, перепалками с однопартийцами, а затем и с язвой-Пиллари. Вступление в должность прошло на высшем уровне при огромаднейшем стечении народа. Не отказались присутствовать даже Барни, Вилли со своей язвой-женой и Джон Спарсвуд Мл. Старший занемог, но прислал поздравительную телеграмму.

Эйфория не может длиться долго, иначе слишком много нервной энергии уходит впустую. Началась рутинная жизнь переходного периода, а затем и освоение главного офиса. Гладко бывает только на бумаге. «Наших» и «ваших» оказалось примерно поровну. Проигравшая сторона стала в стойку перманентного неприятия новой власти и открыла все клапаны ненависти, клеймя победителей смертными грехами, достойными, конечно, смерти.

Зная о предстоящих противостояниях, Голд заручился поддержкой абсолютного армейского большинства, пограничников, а также сил быстрого реагирования и повсеместной помощью полицейского корпуса. Скомпрометированные тлетворной пропагандой ушедшего в тень Барни Бумера службы внешней разведки и госбезопасности нуждались в полной чистке и замене. Противостояния не дали себя долго ждать. Началась 'фиолетовая революция', как эту ситуацию обозвал известный политолог. Открывать клапаны было кому ...

* * *

Ушедший на пенсию Барни Бумер поселился с семьёй неподалеку от своей бывшей резиденции, что было удобно во многих смыслах. Просторный, но уютный трехэтажный дом на Колораме, уединенность на заднем дворике, кабинеты у каждого из взрослых и свои спальни у детей.

Накануне сотого дня после инаугурации Дэна Голда охранник принес несколько коробок со свежей почтой. Среди многих конвертов с рукописными адресами от многочисленных почитателей, активистов и соратников выделялся один, размеры и жесткость которого говорили о том, что внутри должны быть либо важные документы, либо фото, либо то и другое. Имя отправителя всколыхнуло в памяти события сорокалетней давности, вспоминать которые было запрещено по роду деятельности ...

Пройдя в домашний офис, Барни положил перед собой на стол увесистый конверт, закурил любимую кубинскую сигару, плеснул виски в стакан и нажал кнопку селектора, уведомляя всех в доме, что он будет занят и не хотел быть потревожен. Он не спешил увидеть содержимое пакета, ему казалось, что там внутри будет нечто, не соответствующее его текущим планам. Завтра важная встреча с «теневым кабинетом», хорошо бы еще раз пройтись по тексту выступления, а тут ... это. Открыв ящик стола, Барни в раздумьи задвинул туда конверт, но руки оставались на его поверхности, словно ощупывали имя того, кто отправил ...

Ох, Энжи Сантьяго, неспроста ...

Где этот старый альбом? ... В углу стояла еще не разобранная после переезда коробка с пометкой «архив»... Вот они мы, ребята-орлята, пятнадцатилетние, бездумные, шальные от фантастических приключений. Нам даже присниться вряд ли могло то, во что мы попали наяву ... Вот мы в обнимку с Энжи на фоне входа в Лэнгли ... Тут мы щелкаем друг друга в пустыне на заброшенной дороге со знаком «Проход воспрещен» ... Смешные черно-белые снимки ... А вот «контрабанда» – я его снял у кладбища в Геттисберге после митинга, где выступал Линкольн ... , а это я у камеры Теслы ... Ладно, завтра вечером. Кинув старый альбом поверх конверта, хозяин кабинета пустил струю густого дыма туда же и быстро задвинул ящик. Будет день и будет пища, пусть покоптятся немного, улыбнулся Барни и раскрыл свой завтрашний доклад.

* * *

Отшумела вечеринка, наговорили, как всегда, кучу комплиментов, рукопожатия, похлопывания по плечам, шмузинг высшего калибра. И намеки на предводительство ... Окей, спокойной ночи, дети ... Хорошие пёсы, все-все, вот вам угощенье ... Дорогая, я задержусь в кабинете ... Хорошо тут, тихо, в угловой комнате на втором этаже, все окна затенены деревьями ... не то что там – восемь лет на витрине ... Старинные часы пробили полночь ... Что же ты, старый приятель, там такое написал?

Здравствуйте, мистер Президент!

Мне доставило большое удовольствие написать вам это письмо, в котором я прежде всего хочу поздравить вас с блистательным завершением президентства. Оно войдет в историю страны как великое достижение нашей демократии.

Наряду с этим есть и другая причина, заставившая меня изложить нижеследующее – это беспокойство и озабоченность тем, что происходит в стране сегодня. Я это пишу вам как коллеге по нашему общему проекту Ar51-NT-TT-2025. Пусть вас не шокирует открытое

употребление этой аббревиатуры – через некоторое время все тайное станет достоянием цивилизации (пожалуйста, ознакомьтесь с распечатанными слайдами).

В этом весьма кратком сопроводительном письме я лишь процитирую то, что мы с вами слышали в речи Авраама Линкольна 19 ноября 1863 года при открытии Национального солдатского кладбища в Геттисберге. Вот конец его выступления, которое я записал на диктофон. Кстати, опубликованные в дальнейшем пять версий его речи почему-то опускают несколько слов:

"... Давайте же мы, живые, посвятим себя тому неоконченному делу, которые вершили здесь эти воины. Давайте посвятим себя здесь великой работе, которая нам предстоит, и преисполнимся ещё большей решимости отдать себя той цели, которой павшие здесь отдали себя всецело и до конца. Давайте торжественно поклянёмся себе и грядущим поколениям, что смерть их не окажется напрасной, что эта Богом хранимая нация обретёт возрождённую свободу. Что демократия – это прямое самоуправление, власть народа волей народа и для народа – не исчезнет с лица земли."

Мы с вами могли бы встретиться в любое удобное для нас время, у вас в Вашингтоне, либо у меня в Сиэтле и обсудить без лишних формальностей и без лишних ушей очень важные, осмелюсь сказать – наиважнейшие для судьбы страны и мира в целом события.

Искренне ваш,

Энжи Сантьяго

P.S. Телефоном, соцсетями, электронной почтой и т.п. для связи со мной прошу не пользоваться во избежание контроля со стороны АНБ.

Мн-даа ... однако, ты и тогда был «совестью команды», не по годам серьезный и ответственный парень. А тут ... такое письмо ... Что еще в конверте ... ч-черт ... я же видел это у него на сайте. Правда, времени тогда не было, эта дурацкая гонка и бесконечные перепалки между кампаниями Пилли и Голда. И я, в качестве толкателя или тягла для нее ... будь ты проклят, Форос. Хорошо тебе, Энжи, ни от кого не брал, никому не должен ... пока ... Утром надо поручить секретарю связаться с Сиэтлом, не забыть – бумажной почтой. Барни одобрительно хмыкнул и отправился спать.

* * *

Как было обговорено в письменном обмене, Барни встретился с Энжи на его небольшой яхте в яхт-клубе Леди Марибел. Статус президента, хоть и бывшего, в смысле паблисити, был не сильно отличен от предыдущих лет. Да, меньше охраны, не те вертолеты-самолеты-лимузины. Но зоркий глаз папарацци был взведен круглосуточно. Приходилось иногда прибегать к ухищрениям. На этот раз трюк с переодеванием и сменой автомобиля удался как нельзя лучше. Старые приятели веселились как дети. Энжи предложил и Барни согласился, что их встреча должна быть абсолютно конфиденциальной и ни одно слово не просочится в прессу, ну а фото – тем более.

После легкого ланча, шуток и воспоминаний «заговорщики» устроились на корме яхты, которая медленно ходила по кругу в центре озера Юнион. Предстоял серьезный разговор.

– Так ты эту запись с диктофона скопировал по возвращении?

– Нет, конечно! Ты ж помнишь, что на выходе из кабинки нас всегда ждала группа техподдержки. Мы всю аппаратуру и артефакты сдавали подчистую.

– Да, помню ... ну и как ты это сделал?

– У меня был второй, мой собственный диктофон, я его в подкладку зашил, а в кармане всегда мог включать-выключать.

– Так ты записывал не только то, что по заданию, а и ... Ну, жулик!

– Ну, да! Если бы нашли ... не знаю, что бы тогда было ... Ладно, Барни, дело не только в том, что историю искажают своими выдумками все, кому не лень, чтобы прославиться. Но и в том, – я думаю даже, это главное – что делают те, кто знает о предстоящих событиях.

– Ты так говоришь, будто я – в их числе. – Барни криво усмехнулся, а от Энжи не ускользнула скрытая виноватость этой улыбки.

– У меня к тебе есть претензия, если позволишь ... Ты помнишь, что согласно декларации о неразглашении, которую мы все там подписывали, был такой пункт, что события, освидетельствованные в будущих временах, никоим образом не могут быть донесены в наше время, дабы не изменить ход событий истории ... Не играйте в Бога ... Извини уж за юридические навороты... Но! Из этого правила сделали исключение.

– Знаю, конечно, меня самого посвящали после победы в праймериз.

– Вот! И Спарсвудов, старшего и младшего, и Вилли Клифтона, и тебя.

– Энжи, да ты что, обижаться вздумал? Да погоди же, придет срок, и тебе скажут.

– Барни, ты в своем уме? При чем тут я? Почему мы тогда не видели Голда и Рейгана в будущем? Ты этим вопросом задавался?

– Какая разница, это важно? Так в чем претензия?

– Ты знаешь – я фаталист и свято верю в Предписание – с большой буквы. Но вы четверо, папа с сыном, и ты с Вилли, вы так раскачивали лодку, что впору было перевернуться! Корректировать систему начал Ронни, выправил немного. Потом вы взялись "за дело" – опять нужна коррекция – приходит Голд. Я тебе должен сказать, что ИМ ТАМ надоело! В двадцать пятом году я проведу полное раскрытие всей информации по проекту Пегас, по холодной плазме, по телепорту – сам знаешь, что там у нас еще было ...

– Энжи, не волнуйся, ты сделаешь все, как должно, как считаешь правильным.

– Это ты мне говоришь, что все будет хорошо? А что вы делаете сегодня, я имею в виду оппозицию, это нормально? Вы же страну вдребезги разносите. Если это продолжится еще какое-то неопределенное время – моя задача уже будет не нужна, будет поздно для ВСЕХ ... Я с тобой эту встречу затеял, чтобы достучаться к тебе. Опомнитесь, дайте уже дожить восемь лет до ... Или не будет ничего ... Тушите свет, представление закончилось ... затем начинать все по новой? Строить пирамиды, открывать новые земли, изобретать паровоз и электричество?

Сантьяго помолчал, глядя на собеседника, затем продолжил.

– Ты, надеюсь, помнишь, что будет четвертого июля две тысячи двадцать шестого года? ... Да-да, те самые двести пятьдесят отпущенных нам лет, для взросления ... И наступает экзаменационная сессия ... Пройдем тест – начнется золотой век человечества. Не пройдем – наступит темень вселенская ...

Барни молчал, держась за поручни. Его словно окатило пенной струей, что вырывалась из-под кормы. Ежась и сводя плечи, он глядел на воду и вспоминал ... и думал ... и мысленно был согласен с приятелем на все сто.

– Ну, что, мистер Президент, не ожидал ты от меня такого? Да, вижу ...

– Энжи, твоя версия речи Линкольна ...

– Не моя, а настоящая!

– Да-да, демократию, к сожалению, понимают "всяко разно", трактователей уйма, и в зависимости от групповых интересов предлагают различные способы ее "сохранения". А в итоге ... с водой выплескивают ребенка ... Ты в письме привел текст из речи "... прямое самоуправление, власть народа волей народа и для народа ..."

– Вот именно – для народа! А на деле что, Барни? Все делается для себя – партократии, бюрократии, для конгресса, для всех, кто у кормушки и членов их семей. И неважно, кто там в столице, вы или оппоненты, все эту несчастную демократию примеряют в первую очередь на себя.

– Согласен ... Знаешь, я исследовал твою цитату. Оказалось, что Линкольн заимствовал это у священника Теодора Паркера, из его проповеди. И тот же Паркер говорил, что демократия нужна для реализации идеи неотчуждаемости человеческих прав и равноправия людей, а также создания правительства на принципах справедливости и закона Божьего для того, чтобы каждый человек имел возможность этими идеями пользоваться и развивать.

– Вижу, что ты хорошо подготовился к нашей встрече. Спасибо, Барни! – он похлопал гостя по плечу. – ... Да ... все хорошо в проповеди, а на деле – как у Оруэлла: "Все животные созданы равными, но некоторые равнее других"

Приятели замолчали на несколько минут. Оба думали о том, что привело каждого на эту встречу, о странностях устройства жизни, о путях, которыми идешь, не выбирая. А потом оказывается, что это и был тот самый путь ... Яхта совершала неизвестно который уже круг по озеру. Если кто-то наблюдал за этим движением со стороны, то мог бы подумать, что они заблудились ... А может так и было.

– Выпить хочешь, хозяин? Если плеснешь мне чуток, скажу тост. И сувенир тебе отдам.

Вернувшись на уютный диванчик, Энжи налил виски поверх хрустящей ледяной крошки в шейкере, отжал туда же лимон и принялся не спеша готовить коктейль.

– Ты начинай, потом догоним, – сказал Энжи, улыбаясь.

– Когда Дэн вступил в гонку, я особенно не удивлялся. Его еще Рейган в свое время подначивал. Поначалу все это было таким цирком, что другие программы на ТВ смотреть было не надо, все развлечения тут. Что ни день – новые эскапады. Когда он стал номинантом, Пиллори пришла советоваться. И я тебе скажу по секрету – в ее глазах был ужас, и страх не проходил до последнего, рокового дня. Да, в это время уже появилась сформированная повестка дня и цели, которые он собирается преследовать. Меня заинтриговал тот факт, что я вроде бы, кое-что, из его программы уже видел в сети.

– Ты тоже заметил? Сравнил с моими тезисами?

– Думаешь это он просто так, взял и у тебя переписал?

Энжи разлил охлажденную смесь и взглядом предложил бокал.

– Ты обещал тост.

– Давай выпьем за то, чтобы Голд удержал лодку на плаву до твоего прихода ...

– Ну-у, не ожидал, приятель! Спасибо, давай за это! ... А можно добавить? – он многозначительно и с затянутой паузой глянул на Барни, – И чтобы ты ему в этом подсобил.

Гость достал конверт из кейса и протянул его хозяину. На старой, пожелтевшей, местами переломанной фотографии видно было мальчишку в кепке, с руками в карманах. Парнишка смотрел в сторону могил, у которых толпились люди. Сзади фото имело автограф: «Времянавту Энжи от времянавта Барни. Геттисберг, 19 ноября 1863 г.»

– Как видишь, я тоже время не терял, – засмеялся Барни.

* * *

Счастье не в деньгах, а в их количестве ... Этот трюизм не просто устраивал Шварца Фороса, он давал возможность творить и вытворять. Серая мантия капуцинского монаха Жозефа Франсуа ле Клерка дю Трамбея пришлась ему в самый раз. А каково иметь титул Наполеона Американского социализма, который ему присвоил известный радиоведущий? Творчество – такая захватывающая дама, когда у нее в плену, – все кажется возможным и доступным. Чем масштабнее задумка, тем серьезнее подготовка и объем средств для реализации. Шварц решил изменить мироустройство, ни много, ни мало, всей Европы, а заодно и бывших советских территорий. Но это была лишь разминка.

Как было известно из классики, революционная ситуация возможна, когда верхи не могут, а низы не хотят. Современная, «цветная» революция делается иначе: верхи знают, чего хотят, а низы делают то, за что проплачено. По проекту Шварца репетицию облекли в «бархат» для России, затем отправили «красные розы» в Грузию, «апельсины» для самостийной, «тюльпаны» в Кыргызстан, «васильки» для белорусов, «кафель» в Молдову, «подснежники» в Армению, и пока безымянную революцию в Македонию.

Цвет и символы, в отличие от вербальной коммуникации, действуют на подсознание, а в сочетании со щедрыми вливаниями и организационно-информационной поддержкой от дядюшки Фороса расцветили Евразию букетом локально-антисистемных выступлений. На очереди были затяжная арабская весна и грядущая фиолетовая революция семнадцатого года – если Пиллори проиграет.

И она его подвела, проиграв выборы. Бездари криворукие, косноязыкие и неубедительные в речах и обещаниях. Все приходится делать самому. Хорошо хоть верные людишки расставлены по всему свету, всех и не упомнить, около двухсот названий групп активистов, фондов, ассоциаций и прочая. А сколько сил и денег надо тратить на покрытие всех провалов? Кого она бы ни выбрала для моей денежной ставки, везде мимо. Черт бы ее побрал! Амбиций во сто крат больше возможностей. Пока муженька толкала, еще куда ни шло. А теперь она на крючке, и сорвется рыбка или зажарят ее – неизвестно. А вот ежели ее под присягу приведут и начнут наши с ней дела ворошить? ... Ну-у ... что ж, другого варианта не будет, как ... Ладно, сначала дождусь.

* * *

Повестка-вызов на сенатскую комиссию по надзору за деятельностью агентства национальной безопасности лежала перед каждым из троих, кто сидел вокруг круглого стола. Прошло минут десять или тридцать, трудно сказать. Они молча сидели и уже стали избегать взглядов в лицо друг друга, наклонив голову к столу, глядя в сторону или в потолок. Каждый прочел свою бумагу не раз и не два.

Выстроенная с таким старанием и любовью семейная фирма вдруг оказалась у грани падения в бездну. Кроме потери денег, светили немалые сроки, каждому свой, а пятая поправка уже не казалась пуленепробиваемой. Самая крутая в истории современного мира политико-финансовая машина по отмыванию денег начала сбоить, чихать черным дымом и вот-вот должна была похоронить своих основателей и членов «клуба».

А как же хорошо и слаженно все было ... Хочешь «войти в игру» – делай серьезный взнос в благотворительный фонд. Самая умная, у всех на виду, от налогов освобожденная, паблисити выше головы, форма жульства – это безпрофитная контора «Рога и Копыта». На благородные цели члены клуба дают пожертвования, за которые им скостят налоги, а контора с этих взносов тоже налогов не платит, поскольку все средства, якобы, идут на благие цели. Держатели конторы имеют не прибыль, а только расходную часть, которая равна приходу. Ну, а в расходы, естественно, включены все зарплаты и бонусы и хозяев, и персонала, и длинный перечень жертвований на борьбу с нищетой, болезнями, стихийными бедствиями, на очищение воды и воздуха и тому подобные. Но главное, это все в странах третьего мира, где проследить за фактами почти невозможно. В прессе и на ТВ релизы сделали, сняли душещипающие сюжеты ... А денежки ушли в карманы местных князьков, которые подтвердят факты помощи от «Рогов с копытами». Зато какой резонанс! И реклама, и увеличение оборотов дела. И членам «клуба» слава перепадает. Но самый главный их интерес – это лоббирование: госзаказы, бюджетные ассигнования, так называемое «сальце» – специально выделенные средства на всяческие местные расходы. Таким образом представители от штатов в конгрессе, добивающиеся «сала» для своих округов, гарантируют себе переизбрание на следующий срок.

Но Клифтоны пошли гораздо дальше этой игры в благотворительность. Контора продавала выступления и бывшего президента и его двигателя-Пилли за весьма приличные вознаграждения за рубеж, причем не только в дружественные страны. А страны эти имели свои интересы, которые вездесущая Пилли проталкивала и в конгрессе и в администрации. Как окажется в дальнейшем, даже государственные тайны имели свою цену ...

* * *

– Когда я прочел твое «завещание» в ящике главного письменного стола, то подумал, и даже публично заявлял не раз, что предшественник оставил очень хорошее, длинное письмо, сложное и глубокомысленное, правда – без сюрпризов. Даже подумал изменить свое мнение о тебе, Барни. Но не тут то было. Ты сваливаешь в отпуск после трудов праведных, а твоя свора – извини, иначе назвать трудно, – будто с цепи сорвались, подняли такой визг и лай!... Русские и тут и там, и все запроданные и завербованные, и выборы Путин подмандил, а у меня там активы ... Вы, ребята, совсем о....ли, обкурились или белены объелись? Прос..ли выборы – сами виноваты! Что за охоту на ведьм вы устроили?

– Погоди, Дэн, не кипятись, дай скажу что-то ... У тебя выпить есть?

– Вон, там в углу столик, себе налей сам. Я ж не пью, знаешь?

– Угу, – Бумер встал и медленно направился за допингом, видно было, что он медлил, вероятно, продумывая ответ на яростную атаку Голда. Вернулся он с почти полным бокалом виски, что было явным свидетельством замешательства и желания поддерживать тонус в оставшееся до конца встречи время.

– Твое здоровье, – Барни хорошенько приложился к бокалу, – Дэниел, у меня есть очень важная для тебя новость ... Я на днях встречался с твоим преемником.

– Ну и мало же тебе надо, чтобы опьянеть, – криво ухмыльнулся Голд, – меня уже похоронили, что-ли?

– Извини, я не так выразился ... С будущим президентом, который после тебя будет.

Повисла длинная пауза, в течение которой они смотрели друг на друга, словно пытаясь предугадать, куда этот разговор приведет.

– Ты имеешь в виду Энжи Сантьяго? – хитро прищурился Голд. – Или у товарищей социалистов там другие планы на это дело?

– Тебя с проектом Пегас ознакомили? – Барни вздернул брови, проигнорировав "товарищей".

– Ну, а как же иначе. Спустились в бункер, ввели в курс, посвятили, так сказать, в святое святых. Презентация была, и кино. Вас, пацанов юных показали, как вы туда-сюда во времени шастаете ... Так что за новость от вашей встречи с Сантьяго?

– Раз ты все знаешь о проекте, мне легче тебе будет сказать. – Барни опрокинул остатки напитка в себя и, собравшись с духом, начал историческую речь.

– Дэн, ты мне как старший брат, ну я имею ввиду по возрасту. И по жизненному опыту и по бизнесу, мне с тобой тягаться не нужно и на дано.

Видно было, что это экспромт, он даже сам от себя не ожидал таких слов в адрес того, с кем боролся нещадно последние два года. А Голда от этого 'брата' аж передернуло.

– Так уж получилось, что наша партия оказалась перекупленной несколькими исключительно богатыми людьми. Можно даже сказать провалилась в нечто, откуда выхода нет. Ни благородных идей, ни духовных ценностей, ни достойных лидеров. Все погрязло в непреодолимой жажде власти, продления ее бесконечно, с туманной далью построения капиталистического социализма в отдельно взятой стране ...

Оппоненты меня долбали помногу и подолгу, и ты прикладывался не раз. И поделом. Понимаешь, меня так воспитали, так вырастили, что я не мог вести себя иначе. Кто-то их бывших советских мне комплимент однажды сделал: ты был бы лучший генсек в нашей компартии, родись на той стороне ... Ты полагаешь, я это осознал вот сейчас, после встречи с Энжи? ... Не так все просто. Я знал, что иду не тем путем уже давно, но выйти из колеи не мог. Ни сил, ни воли, ни обстоятельств – не случилось. А когда оказалось, что тошно – глянул, а я уже и миллионерчик, и долги отрабатывать надо, и детей поднять, ... и партия требует.

Барни повертел пустым бокалом, глянул вопросительно на Голда, и получив молчаливое «добро», отправился к графинчику.

Дэн глядел в сутулую спину Бумера и все еще не мог переключиться от своей агрессивной настройки и внять каким-то покаянным словам бывшего президента.

– Интересно, а зачем это Вилли встречался с твоей генеральной прокуроршей, да еще обставили все как в кино, на поле аэродрома ... два самолета слетелись ... полчасика поболтали «о внуках» ... А назавтра она дает заказ на прослушку моей штаб-квартиры. Это чтобы от ляпов Пиллори отвлечь? ... Ну, ладно, ты, Барни был ребенком, когда случился Уотергейт, тебе это было все по барабану. Хотя, потом же ты учился на юриста, все подробности по книжкам узнал ... А Пилли-то была уже «остепененная юристка», все на глазах у нее происходило, страна к телевизорам прилипла. Она-то знала, чем ваши проделки могут закончиться. И так и будет, приятель, попомни мои слова! Я с вас не слезу! ... А кстати, ты почему отказался от своей юридической лицензии, сам добровольно – лет семь-восемь назад? Рыльце в пушку было уже тогда?

Барни повернулся к собеседнику. Угроза никак не подействовала ни на выражение его лица, ни на его состояние.

– Дэн, прошу тебя, оставь это все, выслушай до конца. Тебе надо понять, что случилось, чтобы действовать правильно ... И прослушка твоего дома, и записи всех и вся, и разговоры с русскими, тотальная оппозиция прессы и телевидения ... п-по о-отношению к тебе и твоим – это все такая мелочь, мутотень, о которой и говорить не стоит. Слушай меня ... Я скажу это один раз и хочу, чтобы ты все понял ... Нас всех купили и перепродали ... Я не про тебя. Я – про машину нашу политическую ... И демократы и республиканцы у власти не для народа и от народа, а только для самих себя. Для тебя это не открытие, ты и в своей выборной кампании это утверждал – и ты прав на все сто! Тут важно, что я тебе это подтверждаю, и хочу сказать, кто купил и кому продал ... Ты моих богатых друзей наверняка знаешь, правда? ... Ну вот хотя бы один, из Омахи, незавидный такой, внешне не выпендривается, миллиарды вкладывает в биржу, в серебро, в железные дороги ... Вот он мне накануне выборов скинул около ста миллионов на пиар нашей знаменитой

системы всеобщего здравоохранения, это чтоб тебе не сладко было народ переубеждать, ежели к власти придешь ... вот пришел ... а миллионы эти все еще работают.

Барни допил вторую порцию. Речь его стала медленней, но ярче. Иногда Голду приходилось делать усилие, чтобы уследить за скачками мыслей оратора.

– Можно я сяду, устал как будто ... Ты мою помощницу знаешь? Ну, к которой моя дура приревновала сначала ... Так она теперь с нами живет ... с-с-сучка ... У вас, говорит, дом просторный, а помогать так легче, никуда ездить не надо ... Она родом из Ирана! Вот так вот ... А за кого наш ми-и-нистр иностранных дел дочку замуж выдал, кто там свидетелем был на свадьбе ... тоже оттуда ... а куда выкуп за наших ребят отдали ... а с кем п-подписали ядерную сделку? ... Ты думаешь, это все я у-устроил? – лицо его выражало полнейшую степень несчастья ... Она у нас кукловод – за веревочки дергает ... а я тряпка ... – он махнул рукой, словно смахивая себя со сцены. А у Пилли помощница кто? Из той же своры ... Меня почему в му-у-сульмане записали все, кому не лень? Это все «команда» наша расстаралась. И речи мои кто писал – ага, угадай с одного раза ... Думаешь, я не знаю, о настоящей роли ислама в истории Америки, то есть об отсу-у-свии всяких ролей? Меня держали на поводке, потому что сказали, Барни, если не будешь делать так, как написано – дочек своих потеряешь, никакие тебе агенты секретные, ни армия ... никто не поможет. В один прекрасный день пропад-у-ут ... по одной ... не сразу ... и всё!

Голд ошарашенно слушал Бумера и в голове не укладывалось. Видно, что он уже пьян. Но что у трезвого ... Что делать?

Барни задремал, потом вдруг резко вскочил ...

– Помоги нам! Пожалуйста ... все, что угодно ... у т-тебя же тоже дети!

Он упал в кресло и уткнувшись локтями в колени, обмяк, сжал голову, словно пытаясь свернуться в клубок, исчезнуть.

Дэниел Голд стоял, задумавшись и глядя на спящего ... Вот она, разгадка исламского вползания в страну. Да и не только в Америку, и в Европу все полезло из-за этих сволочей. И не только он один виновен – Голд отошел от Барни к окну. Весна в Мар-а-Лаго была прекрасным временем года. Но разве это могло сейчас радовать?

Двое всё могущих, бывший и нынешний, самые-самые ... были бессильны в защите невинных детей. Что делать?

Ближний Восток распотрошили как тузик грелку, всех сильных держателей порядка свели на нет, повесили, сгнобили в хлам, разбили лампу Алладина, и повис призрак мусульманский над миром, как чума без границ ... И старший Спарсвуд виноват, это он начал, потом Клифтон на Балканах порезвился, ... а тут и башни снесли и мстить надо, и сын за отца второе нашествие на Ирак устроил ... Спрашивается, на кой ляд нам эти сауды-сунниты-шииты сдались? ... Да чтоб они там сами себя бы повывели на хрен ... демократию им в каменный век совать вздумали ...

Мысли об иранских делах немного отвлекли от спящего в кресле Барни ... Вот ровесник его, Барни, шахиншах в изгнании, уговорил Израиль на бомбить его родину. Персидский принц призвал «лучшую армию в мире, сам иранский народ» расправиться с аятоллами ... Доложили, что через неделю там состоятся массовые демонстрации, а моя задача выступить в их поддержку, так, просто морально поддержать зороастрийцев, конечно без физического участия наших военных. А вдруг удастся малой кровью вернуть монархию и избавиться от ядерного напряга в регионе? Тогда, ох какой расклад получится ... Они признают Израиль, мы с русскими в друзьях по обе стороны ... Саудам придет тихий каюк ... Главное, не лезть туда сапогом.

Ну, а сейчас нужно крепко взяться за пятую колонну, начиная со всех, кто хоть малейшим образом связан с разными мусульманскими центрами, фондами, советами и бандами, всех подчистую репатриировать, пусть там у себя и пропагандируют и сами себя за всякие места дергают ... Всех служащих всех госагентств надо подчистую пропустить через детектор – пара правильных вопросов – и все ясно, с кем ты и против кого ... И не только за пятую колонну взяться ... И Фороса фонду, и Клифтонской «прачечной» перекрыть дыхалки, заморозить активы ... Нужно генпрокурора подшевелить – завязли с этой дурацкой возней в отмывание от наскоков прессы и телевидения ...