Текст книги "Укрощение"

Автор книги: Леонид Гришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

А я что? Инвалид второй группы без права работать. А чем заняться, что делать? С утра до вечера смотрел телевизор. Немой. Пытался что-то произносить, но ничего не получалось.

Однажды на вокзале увидел объявление: требуются сезонные рабочие на сельхозработы. Я решил, почему бы не поехать, дело было весной. Приехал по адресу. Написал, что я глухонемой с детства и спросил, можно ли мне получить работу. Тот мне написал в ответ, что требуются сезонные рабочие на прополку сахарной свеклы. Оплата сдельная, а условия такие: за человеком закрепляется участок, который нужно пропалывать несколько раз, разрядить и убрать. Оплата, как мне показалось, довольно приличная.

Приехал на Ставрополье. Работали в основном местные семьями. Подряды мерялись гектарами. Я не представлял, что это за работа, и сколько я смогу обработать. Агроном, который распределял подряды, посоветовать взять немножко. Он написал в моём блокноте, что даст мне участок рядом с одной хорошей семьёй. Он написал мне смотреть, как они работают, и делать так же.

Я делал, как мне посоветовал агроном, и подружился с соседствующей семьёй. Неподалёку от поля была ферма – там я и ночевал.

После первой прополки и продёргивания наступал длительный перерыв. Мне не хотелось ехать обратно в город, поэтому я там и остался. Здесь были пруды, канал протекал оросительный. Я купил удочки и приспособился рыбачить. Иногда приезжал агроном, интересовался, как я здесь поживаю. На ферме сломался вал у кормораздатчика, и я попросил агронома разрешения вытащить вал. Но когда он узнал, что я токарь высокой квалификации, то меня в мастерской загрузили работой, так что агроному пришлось снять меня с прополки. Мне предоставили свободный колхозный дом и бесплатное питание, и я все дни работал в мастерской. Я согласился, пора была горячая, технику готовили к уборочной, поэтому работы было много, а рабочих рук мало.

Меня тянуло быть на природе, на рыбалке, среди людей я чувствовал себя неудобно. Некоторые, не знав о моём недуге, обращались ко мне и обижались, видя, что я им не отвечаю. Думали, что я специально их игнорирую.

В свободное время я приезжал к прудам и пытался выдавить из себя хоть слово.

Однажды в августе, когда уборочная закончилась и работы стало намного меньше, у меня появилось свободное время. Я ушёл к прудам и поставил там, как Сабанеев учил, шалаш недалеко от могучего столетнего дуба. Каждый день я пытался каким-нибудь образом восстановить слух и голос… Но у меня ничего не выходило. Я проводил время за рыбалкой, на природе и ни с кем не общался.

Однажды ночью я спал и мне приснился сон, будто еду с Еленой на мотоцикле. Мне нужно делать левый поворот, а я не хочу его делать, я специально останавливаюсь, и вдруг мне в лицо бьёт яркая вспышка от фар встречной машины. Мой слух поражает резкий звук, мне кажется, я опять куда-то лечу, но в ушах непрекращающийся треск. Я хочу крикнуть Елене, чтобы она прыгала, и вдруг из моего горла вырывается реальный крик: «Елена, прыгай!»

Я проснулся и понял, что это я крикнул. Треск, который я слышал во сне, не прекращался. В ушах звенели раскаты грома и шелест дождя. Я схватился за уши, закрыл их, и все звуки утихли. Я снова открыл их, и шелест дождя снова был в моих ушах. Я выскочил из шалаша и увидел, что дуб вблизи от моего ночлега расколот. Я догадался, что та вспышка была молнией, и это она расколола могучее дерево.

Я не мог поверить в то, что я слышу! Представляешь, какая это была радость! Я слышу! Попытался крикнуть: «Я слышу!», и у меня получилось. Я слышал свой голос, от которого уже успел отвыкнуть. Шёл проливной дождь, но я не спешил вернуться обратно в сухой шалаш. Мне приятно было слышать его шелест. Мне захотелось поговорить с кем-нибудь, но никого рядом не было.

Я дождался рассвета. К этому времени дождь прекратился, тучи ушли, выглянуло солнце, и я даже удочки не стал брать. Я пошёл в станицу к людям. По пути я слушал и наслаждался шелестом травы, пением птиц, стрекотанием кузнечиков. Слёзы лились из моих глаз.

Первым мне встретился пастух. Я не знал, как к нему обратиться и сказал просто: «Доброе утро». Он ответил: «Доброе утро». Это и правда было самое доброе утро в моей жизни. Я вновь приобрёл голос и слух.

Я включил радио как только пришёл. Оно, к счастью, работало. Я слышал, как диктор объявлял погоду на сегодня.

Я почувствовал себя полноценным человеком, оставаясь инвалидом второй группы.

На зиму я вернулся к себе в Ростов. Пошёл к врачам, врач страшно удивился, что я говорю и слышу. Стал расспрашивать подробно, как это случилось. Я стал говорить, что был на рыбалке, в шалаше спал, вдруг яркая вспышка, потом треск, удары. В нескольких метрах от меня молния ударила.

– А что ещё было? – допытывался врач.

Мне не хотелось рассказывать ему о своём сне, но он настаивал, и я признался. Я ему признался, как и тебе сейчас, что я себя считал виноватым в том, что не уберёг невесту брата. Именно в тот момент, когда мог уберечь её, я смотрел на неё, а в этот момент ударил грузовик. Это я как наяву видел во сне. После вспышки и удара у меня прорезался слух и появился голос.

– Теперь мне всё понятно, – сказал врач, – это был второй шок. Поэтому вы и заговорили. Заблокированные центры разблокировались. С этим я вас и поздравляю. Вы теперь абсолютно здоровый человек.

Я попытался снять свою группу инвалидности, но мне сказали, что я чокнутый. «Тебе дали пожизненную инвалидность, вот и иди отсюда. Не мешай людям работать».

Я приехал сюда, и дом этот построил на том самом месте, куда ударила молния. На том месте, где я заново родился…

…Он налил ещё чачи себе и мне.

– Извини, что я так разоткровенничался. Наступил момент, и захотелось выговориться. Ты первый, кому я рассказал свою жизнь.

Он заварил чаю из собственных сборов.

– А брат ваш часто сюда приезжает?

– Каждый год в отпуск. Обещает, что когда выйдет на пенсию, приедет сюда на постоянное жительство.

– Извини, он женился?

– Да, через пять лет после смерти Елены он женился. Живут они дружно. У них двое детей. Приезжают сюда всей семьёй. Иногда на машине, иногда на поезде. Детей оставляли на лето. К школе я их отвозил…

– А ты почему не женился?

– Я не знаю. Я считал себя виноватым в том, что я не уберёг невесту брата. И потому, может быть, а, может быть, по другой причине. Не знаю.

Он налил ещё чаю. Где-то в степи перекликались птицы, цикады уже перестали трещать. Наступила настоящая южная ночь с яркими звёздами. Передо мной сидел мужчина моего возраста. Я даже не мог представить, что он когда-то был немым. Голос у него красивый, произношение чёткое и приятное на слух.

Мы допили чай, и он попросил меня рассказать о себе. Я вкратце рассказал о своей жизни.

– Ты знаешь, ты сейчас мне рассказывал о своём городе, Ленинграде, и мне сейчас кажется, что мы родились там. Всё, что ты описал, кажется мне таким знакомым, хотя… Может, я это и в фильме каком-то увидел. Или читал… А может, и правда нас с братом вывозили тогда из блокадного Ленинграда.

– А ты не был никогда в Питере?

– Нет. До того, как попал в аварию, не было случая, а потом увлёкся здесь строительством фермерского хозяйства. Думаю и страусов завести…

– Я приглашаю тебя в Петербург.

– Я не откажусь, – улыбнулся он. – При первой возможности приеду.

Я сказал ему примерную дату своего возвращения в Петербург, оставил адрес и телефон. Надеюсь, он приедет.

Оливье и лягушонок

Внук позвонил мне в четверг во второй половине дня.

– Привет, дед, – сказал он в трубку.

– Привет, внук, – ответил я.

– Ты где?

– На даче.

– Я завтра заеду.

– Как? – уточнил я.

– На одной.

У нас с внуком уже давно всё оговорено: если «на одной» – это на одной машине. Это значит чистый мальчишник – не больше пяти человек. А если «на двух» – это значит на двух машинах с подругами.

Ну что же… Мальчишек проще накормить, чем их подруг. Не нужно заботиться о деликатесах. Для них я готовлю обычно одно и то же: шашлык, курицу, гарнир и овощи. Завтра с утра съезжу к знакомому фермеру, возьму мяса, кур, заеду в магазины купить приправ.

У моего знакомого своя скотобойня и там же магазин имеется. Свинину он продаёт оптом и в розницу. Поросята у него не жирные, мясные. Для оптовой продажи минимум – это четверть поросёнка, что составляет от 15 до 20 килограмм. Я обычно беру переднюю часть, потому что шашлык готовлю из шеи.

Всё как обычно: я приехал на ферму, выбрал мясо и кур, немного поговорил с фермером про погоду и рыбалку, после чего поехал обратно готовиться к приёму внука с его друзьями.

Я замариновал мясо для шашлыка, подготовил мясо для буженины, а также разделал курицу.

Что мне нравится, так это то, что они приезжают компанией, но без выпивки. Даже пиво не привозят. Я для них готовлю компот, который они называют морсом, из всего, что растёт в моём саду: яблоки, сливы, брусника, смородина, мелиса или мята, облепиха, листья смородины – всё это я варю в большой пятилитровой кастрюле, не добавляя сахара. Когда компот готов и остынет, я разливаю его по пластиковым бутылкам и оставляю охлаждаться в холодильнике до их приезда. В этот раз я решил приготовить ещё и суп из рёбрышек.

К вечеру они приехали. Пять шумных, здоровых молодых людей, возбуждённых после последнего рабочего дня. Поприветствовав меня, они отправились в баню, которую я заранее приготовил, а сам занялся шашлыками.

После бани приглашаю их за стол, и они, разгорячённые и красные после парилки, садятся на веранде, налагая на морс. Ребята раскладывают шашлыки по тарелкам, я режу им овощи и присоединяюсь к трапезе. За столом они начали строить планы о том, куда лучше поехать отдыхать этим летом. Вопрос был в том, какой отдых выбрать – оздоровительный или познавательный. Оздоровительный, значит море, пляж, гостиница с питанием «всё включено». Познавательный – большей частью, это отдых в Европе. Я слушал, о чём они говорили, но в обсуждении не участвовал.

– Слушай, дед, – обратился ко мне внук. – А как вы отдыхали во времена железного занавеса?

– Мы тоже ездили, тоже отдыхали. Помнишь, с тобой путешествовали?

– А куда же вы ездили, – поинтересовались его друзья, – у вас же железный занавес был, никого не пускали!

– У нас достаточно было мест в Советском Союзе, куда можно было поехать на отдых. Чаще всего мы ездили на юг к Чёрному морю. В молодости, когда я уже был женат на твоей бабке, и мама твоя уже родилась, мы поездом ездили в район Сочи, где отдыхали «дикарями». «Дикарями» – значит на частном секторе на койко-место. Порой, без всяких удобств и «сервисов». Приезжали на поезде, от самого Туапсе начинали искать кого-нибудь, кто бы нам сдал комнату. Но в самый разгар сезона это было сложно сделать; предложения на огромный спрос не было, а о том, чтобы получить путёвку в дом отдыха, мечтать вообще не приходилось. Путёвками могли пользоваться только «блатные», как тогда говорили. А мы от Туапсе на электричке доезжали до Абхазии, где предложений было побольше. В то время что грузины, что абхазцы жили лучше, чем люди в Краснодарском крае. Им почему-то было разрешено строить двухэтажные дома и иметь большие участки, на которых они строили дополнительные времянки, которые сдавали под койко-место. А когда машины появились, тогда уже совершенно другой был отдых.

– А что другого? – поинтересовался один из друзей моего внука.

– Вы сейчас приехали на машине, с собой у вас – максимум домкрат и балонный ключ. А тогда нам обязательно с собой нужно было иметь набор ключей, приспособления для разбортовки, вулканизатор, сырую резину, канистру с бензином, лампочки, свечи, диск сцепления… Потому как никаких шиномонтажей и автосервисов не существовало. Всё делали сами своими руками в дороге…

…Собираясь на юг, мы обычно объединялись семьями и ехали в две-три машины. Готовиться начинали ещё с зимы. Во-первых, надо компанию было подобрать, как говорили тогда, по совместимости. Кроме того, нужен был ещё второй водитель. Жёны тогда не все водили машины, поэтому всегда нужен был бы тот, кто подменял за рулём.

Вот у вас сейчас споры пошли насчёт того, как и где отдыхать. И вы не пришли пока к согласию. Так и у нас частенько бывало: соберёмся вроде со знакомыми, каждый друг друга знает, но и тут договориться очень сложно. Иногда возникали такие конфликты, что вмиг переходили в скандалы. Оно и понятно: одному нужно на обед борщ, а другой супы не ест – даже на такой почве мог разразиться скандал! Не говоря уже о том, что кто-то захочет отдохнуть в дороге, остановиться для своих каких-то дел. А если в дороге маленькие дети, то это дополнительные трудности.

Поэтому мы назначали командира. Мы могли обсуждать любые детали поездки, но конечное решение принимал командир. И все ему подчинялись беспрекословно. Прекратились всякие споры, потому что любую конфликтную ситуацию разрешал своим словом командир.

В дальнюю дорогу, кроме всего, что необходимо для машины, мы брали с собой разные приспособления, чтобы на месте наладить хоть какой-то быт. Тогда ведь не было ни газовых плиток, ни оборудованных площадок для туристов, ни освещения – всё делалось своими руками. Так, к примеру, готовили мы на приспособлениях с паяльной лампой. К ней делали раструб под сковородку или кастрюлю. И надо сказать, на таком приспособлении вода закипала достаточно быстро. Так готовили пищу.

В дороге, особенно на обратном пути, случалось так, что одна из машин возвращалась на буксире. Ехали, не отставая друг от друга. Мобильников не было, поэтому вся связь – это условные знаки. Впереди обычно ехал командир, и если он высовывал в окно руку и показывал большой палец и мизинец, поджав три других пальца, – это значило «девочки направо, мальчики налево». Поднятый вверх указательный палец значил остановку для отдыха и разминки.

Тогда ездили медленнее, чем сейчас, особенно в группах. А при этом ещё и вынужденные остановки… Иногда часами приходилось стоять на заправках из-за того, что бензин в дефиците был.

Однажды с нами произошёл такой случай. Мы возвращались из отпуска. Командиром у нас был Матвей Егорович. Он ехал на первой машине с женой и детьми. Мы уже в третий раз общим решением назначили его командиром, потому что из всех он был самый спокойный, сдержанный и рассудительный человек. Жена его, правда, частенько пилила, даже в присутствии нас замечания делала, но он отделывался молчанием. Это нас и подкупало.

Мы двигались обратно. На карте Матвея Егоровича было отмечено множество небольших городков и посёлков, где можно было бы пообедать в столовой. В обратной дороге на приготовление пищи тратить время не хотелось. Да и не было его, этого времени. Мы остановились возле столовой, решив быстро перекусить и двинуться дальше.

Обычно все заказывали два блюда, но в этот раз Матвей Егорович решить заказать себе салат оливье. Жена сделала ему замечание, обратив внимание на то, что салаты в столовых не заказывают. Но Матвей Егорович упрямый, и решений своих обычно не менял. А вот все остальные его жену послушались, и оливье заказал только он один.

Перекусив и немного отдохнув, мы двинулись дальше. Не проехали и ста километров, как Матвей Егорович, впереди нашей колонны, вытянул большой палец и мизинец. В нашей машине посыпались шутки: не прошло и часа, как оливье оказал своё действие.

Из всех вышел только он один и быстро убежал в кусты. Наши жёны начали шутить между собой, что Матвей Егорович устроил себе бродильный чан вместо живота. Салат явно оказался не свеж.

Через некоторое время Матвей Егорович вернулся, и мы вновь выехали на трассу. Внезапно машина командира дала резкий поворот вправо, затем влево, затем и вовсе остановилась поперёк проезжей части. Мы притормозили, а из машины впереди выскочил Матвей Егорович. Выскочил и стал снимать с себя всю одежду. Брюки, майка, трусы – всё летело на асфальт. Он остался в одних носках, прижавшись к машине.

– Это, наверное, его жена довела, что он психанул так, – предположила жена Василия.

– Да нет, – сказал Василий, – это он в кустах пересидел.

Но вообще было не до смеха. Мы с Василием выскочили из машины и побежали к командиру. А он бледный, глаза полные ужаса и голый.

– Там, там, там! – только и повторял он, указывая пальцем на свою одежду, разбросанную на дороге.

Мы стали смотреть его одежду, я взял брюки, Василий поднял майку… Проезжающие мимо водители, видя голого мужика, сигналили, а их пассажиры крутили пальцем у виска.

В этот момент из брюк Матвея Егоровича, которые я держал в руках, выпрыгнул… маленький лягушонок.

– Уф-ф-ф, – издал звук Матвей Егорович и сел прямо на проезжую часть.

Некоторые водители пытались остановиться, но мы с Василием показывали им знаками, чтобы они проезжали мимо. Тогда они крутили пальцем у виска и уезжали, указывая на Матвея Егоровича и что-то комментируя.

Вышла его жена, подала ему воды и другую одежду. А мы сказали Матвею Егоровичу, чтобы тот объяснил, наконец, что произошло.

– Ну что, я сбегал в кустики, оттуда пришёл. Только сел за руль, и вдруг чувствую, что у меня там что-то скользкое и холодное ползает. Я первым делом подумал, что змея. Крутанул руль, потом одумался, заглушил мотор… Выскочил… Я же не знал, что у меня там! Сбросил одежду, думал, что укусит меня змея… Думал, что заползла она ко мне, пока я в кустах сидел. А теперь я на неё сел…

На этом моменте мы не выдержали и залились смехом. Он обиделся, правда, но мы не могли сдержаться. Ничего смешного, конечно, не было, ведь это и правда могла быть змея, а не маленький лягушонок.

На следующей стоянке он попросил нас никому не рассказывать об этом эпизоде. Мы пообещали, что десять лет мы никому ничего не будем рассказывать. Мы сдержали обещание. Лишь иногда под Новый Год кто-нибудь да пошутит над Матвеем Егоровичем, предлагая ему отведать салата оливье. Матвей Егорович злился, но молчал, чтобы не раскрыть себя. А окружающие, кто знал эту историю, сидели ухмыляясь.

Уже прошло гораздо больше, чем десять лет, поэтому я и рассказал вам эту историю. Такой вот случай был у нас однажды на отдыхе.

Ребята стали обсуждать свои проблемы, а я ушел в сад.

Перед отъездом Денис обратился ко мне:

– Дед, дай адреса и телефоны родственников на Кубани. Мы, может быть, проедем по вашему маршруту.

Я дал ему номера телефонов, адреса родственников и сказал, что если поедут, то не пожалеют.

Через неделю позвонил Денис и сказал, что они выезжают втроем по маршруту, по которому когда-то ездили мы с ним. Максим не поедет, у него завал на работе. Позднее несколько раз звонил, передавал приветы от родственников, которых они навещали. Через двадцать дней сообщил, что выехали с московской кольцевой на Ленинградку, обещал позвонить, когда будут проезжать мимо Новгорода и попросил приготовить баню и что-нибудь почавкать. Я все приготовил и сидел на веранде ждал. Когда подъехала машина, то вышли только Денис и Виктор.

– Где Семен? – спросил я.

– Потеряли, – ответил Денис.

– Как? – не понял я.

– Расскажем после бани. Длинная история.

После бани, усевшись за стол, Виктор начал рассказывать:

– Я сам-то этого не видел, мне потом они всё в подробностях рассказали. Дело было так: Семён с Денисом поехали в центр Новокубанска. Машину оставили у супермаркета. Денис сказал, что хочет посмотреть центр города. Ему было интересно, как он изменился. Он уже видел, что кругом появились новые магазины, открылись бары и кафе, которых не было раньше, когда он с дедом маленьким здесь гулял. Книжный магазин – вот что совсем не изменилось. Всё такой же: три ступеньки наверх и двустворчатая дверь…

Проходя мимо книжного, Денис и Семён увидели девушку. Красивая блондинка с великолепной причёской выходила из магазина, держа в руках книги и ещё что-то. Она бросила взгляд на ребят, и вдруг – ой – упала. Книги выскочили у неё из рук, а сама она, не сумев удержаться, упала. Семён первым подбежал и помог ей встать. Он увидел, что одна туфелька застряла каблуком в щели на верхней ступеньке и понял, почему это произошло. Он перевёл взгляд на девушку, а она, глядя на него большими голубыми глазами, с трудом произнесла:

– Больно… Нога! Очень больно!

Он посмотрел на её ногу и крикнул Денису:

– Собери всё и подгоняй машину к поликлинике… Где она? – спросил он у девушки.

– Метров сто пятьдесят по левой стороне, – ответила она.

Семён подхватил девушку на руки.

– Ой! – вскрикнула от неожиданности она.

Семён почти бегом побежал в сторону поликлиники. Девушка сначала пыталась сопротивляться, ей было неудобно, что её несут на руках, но нога сильно болела, и она, расслабившись, обняла Семёна за шею и стала держаться.

А Семён спешил в поликлинику. Он часто поглядывал на неё и видел, как она, стиснув зубки, терпела боль. Правда, он не знал, что одновременно эта девушка испытывала и другое чувство – ей было очень приятно, что её несут на руках… Она крепче обняла его за шею и положила голову ему на грудь. Семёну тоже было приятно нести на руках красивую девушку, поэтому он совсем не ощущал тяжести, хотя нёс её уже больше ста метров довольно скорым шагом. Он чувствовал, что её правая грудь упиралась в его грудь…

Идущие им навстречу люди останавливались, но Семён не обращал на них внимания и стремился только вперёд.

У окошка регистратуры он спросил:

– Где хирург?

– А что случилось? – спросила женщина, с удивлением глядя на девушку, которую Семён по-прежнему держал на руках.

– Где хирург принимает? – повторил Семён.

– Второй этаж, пятый кабинет, – растеряно ответила регистраторша.

Семён поднялся на второй этаж. У кабинета сидел один мужчина.

– Там кто есть? – спросил у него Семён.

– Да, там женщина. Но она уже давно зашла, наверное, скоро будет выходить.

Семён толкнул дверь ногой, а сидевший в очереди мужчина молча поднялся и помог Семёну открыть и закрыть дверь. Семён встал у порога и держал девушку на руках, ожидая пока врач обратит на них внимание.

Врач, мужчина лет пятидесяти, сидел за столом и что-то писал. Рядом с ним на стуле сидела женщина, которая с удивлением смотрела на Семёна и то, что он держал на руках.

Семён не вытерпел и спросил:

– Куда?

Врач посмотрел на них поверх очков.

– А давайте мне на руки!

Семён не понял.

– Ну как! Я подержу, а вы допишете рецепт гражданке, – он указал рукой на женщину, которая сидела подле него.

– У неё травма! – попытался объяснить Семён.

– Постойте в стороночке, подержите её, – он посмотрел на девушку и улыбнулся, – вон как ей приятно за вашу шейку держаться.

– Извините…

– Ничего, постойте, постойте.

– Фёдор Андреевич, мне больно, у меня нога! – вдруг заговорила девушка.

– Ну подожди, подожди, больно… Понимаю, а я думал, тебе приятно, что тебя такой мужчина держит – явно не наш, что-то я такого не встречал в нашей станице.

– Фёдор Андреевич!

– Ну сейчас, сейчас, – врач быстро дописал рецепт, подал его гражданке и что-то сказал ей напоследок.

– А что ты её держишь? Кушетку, что ли, не видишь? Положи её на кушетку. Что ты ухватился? – спросил врач, когда женщина покинула кабинет.

Семён рассеянно подошёл и положил девушку на кушетку.

– Ну что, рассказывай!

– Оступилась я, ходила в книжный магазин, застрял каблук, и оступилась. Больно. Ногу больно.

– Так больно? – начал щупать врач.

– Больно…

– Чего стоишь, а ну-ка придержи её! – вдруг обратился он к Семёну.

– Не понял, – сказал тот.

– Ну подержи её, я тебе говорю.

– А как?

– Что ты ни разу девушку не обнимал? Обними и держи её крепко.

Семён опять не мог понять, шутит ли доктор.

– Наклонись и держи её за плечи крепко, руки под плечи, грудью придави её!

Семён так и сделал. Фёдор Андреевич что-то сделал с её ногой, отчего она вздрогнула. Семён держал.

– Ну что прилип к ней? Давай, вставай.

Семён встал, а хирург ещё раз осмотрел ногу девушки, наконец, и сам поднялся.

– Ну ладно, поноси её ещё, – махнул он рукой.

– Не понял.

– Бери и неси.

– Куда? – удивился Семён.

– По коридору последний кабинет. Отнеси на рентген.

– Фёдор Андреевич, может, я сама?

– Сама? Можешь и сама. Тебя как звать? – обратился доктор к Семёну.

– Семён, – ответил тот.

– Семён, ты когда-нибудь видел, как воробушки на одной ножке прыгают? – доктор поднял глаза вверх как бы представляя себе такую картину.

– Да я как-то…

– Вот мы сейчас и посмотрим, – перебил его доктор, – попрыгай, попрыгай.

– Фёдор Андреевич…, – обиделась девушка.

– Что Фёдор Андреевич? Что ты стоишь, бери её и неси, куда я сказал!

Семён опять опешил, теперь он уже стеснялся вновь подхватывать её на руки, но доктор подгонял его. Семён подчинился и вновь взял на руки девушку.

– А ты чего? Помоги ему, за шею его держись. Я позвоню… – говорил вслед доктор.

В рентген-кабинете медсестра указала Семёну, куда положить больную.

– А вы выйдите, – сказала ему медсестра.

Он вышел, через какое-то время медсестра выглянула и подала знак.

– Забирайте, уносите. Вы же медбрат? Берите и несите. Ладно, пусть медбрат, подумал Семён и понёс девушку обратно в кабинет к хирургу.

– Ну что стоишь, клади уже! – встретил его доктор. Через какое-то время зашёл рентгенолог, подал снимок.

Фёдор Андреевич стал смотреть. Они обменялись друг с другом несколькими фразами на профессиональном языке, после чего Фёдор Андреевич объявил:

– Ну в общем-то понятно, будешь ты, Ирочка, прыгать, как воробушек, на одной ножке. Я тебе сейчас сделаю повязочку, и недельку чтобы не наступала и не двигала этой ножкой.

– Фёдор Андреевич, у меня же выпускной класс в этом году!

– А никак, если не хочешь потом прыгать на костылях. Так что вот так, как я скажу, так и будешь.

Он наложил бинты, посмотрел на Семёна.

– Нечего тебя по всей станице таскать. Давай Скорую вызову. Вы откуда вообще, молодой человек?

– Я в гости приехал, шли, а тут видим – девушка упала…

– А ты скорее на руки схватил, нет, чтобы скорую помощь вызвать… Ладно, вижу, большое удовольствие тебе это доставило, – улыбнулся Фёдор Андреевич.

– Не надо, у меня машина, друг подъехал уже, я отвезу.

– А ну так бери, не стесняйся, уже привыкнуть пора!

– Фёдор Андреевич…, – Ирина, как назвал эту девушку врач, с укором посмотрела на него.

– Ирочка, скажи спасибо, что тебя мужчина на руках носит, выйдешь замуж, на кулаках тебя носить будет. Пусть завидуют пока.

– Я до машины только отнесу, а дальше отвезу вас…, – начал Семён, обращаясь к Ирине.

– Бери, бери, не спрашивай! – продолжал шутить Фёдор Андреевич.

Семён опять взял её, она вновь обняла его за шею, и они вышли из кабинета, поблагодарив Фёдора Андреевича.

Семён вышел наружу, где Денис уже ждал друга и его «груз». Он открыл заднюю дверь и помог усадить Ирину.

– Куда? – спросил Денис Ирину.

– Красная, 65.

– Как-как? Повторите? Красная, 65?

– Да.

Они поехали. По дороге молчали. Лишь один раз Семён поинтересовался, хорошо ли себя чувствует Ирина.

Когда подъехали к дому, то Ирина сама попыталась выйти.

– Я сама, я сама, я не хочу, чтобы видели родители, что меня несут.

– Ну уж вы меня извините, по станице носил – и в дом занесу, – улыбнулся Семён.

Он взял её на руки, позвонил в калитку. Вышла женщина, увидела свою дочь на руках незнакомого молодого человека и испугалась.

– Что случилось?

– Ничего, ничего страшного, мама, я ногу подвернула. Фёдор Андреевич мне её зафиксировал и сказал, чтобы месяц прыгала на одной ноге. А вот Семён с товарищем любезно согласились меня подвезти.

Они зашли в дом, Семён аккуратно усадил Ирину на диван, извинился и ушёл…

На следующий день Семён предложил Денису проведать Ирину.

– Ну конечно, пойдём проведаем, может, ещё её поносить хочешь? – поинтересовался Денис.

– Да ладно тебе, человек ногу вывихнул, связки, наверное, порвал, надо проведать, как она…

– Действительно. Надо, – сказал я, – хоть посмотрю, кого вчера Семён носил на руках. Может, и я кого найду по дороге – поношу!

Денис опять сел за руль, и прежде мы заехали к цветочному магазину. Семён купил там цветы, а потом мы приехали по этому адресу: Красная, 65. Но на звонок на этот раз вышла не женщина, а мужчина – широкоплечий казак лет пятидесяти.

– Чего надо? Кто такие? – спросил он.

– Понимаете, мы вчера шли, а вот Ира упала, мы её так… Мы хотим её проведать.

– Кто такие? Вас не знаю. Документы есть?

– Есть…

– Давай, покажи.

Семён достал паспорт.

– Так-так, Семён Семёныч, это ты её, что ли, по станице таскал на руках?

– Ну да, я… Носил…

– Паспорт я беру себе, а ты будь любезен завтра к девяти часам в ЗАГС.

– Как?

– А як ты думаешь: девку таскал по всей станице, все видели, что ты её таскал на руках, кто ж её теперь замуж-то возьмёт? Так что давай, друг, женись, нечего тут дитя позорить на всю станицу, тоже мне, моду взял. А вы кто такие?

– А мы товарищи… – ответил я за нас с Денисом.

– Вот и будете свидетелями, товарищи. До завтра!

– Нет, – возразил Денис, – дядька, так не пойдёт.

– Шо не пойдёт?

– А то не пойдёт. Надо ещё о приданом поговорить.

– Як тебе ещё приданое?

– Конечно, дочку берём, давай приданое.

– Да? Ну ладно! Дам я вам козу да десяток курей.

– Нет, так не пойдёт, козу, понимаешь, драную какую-то…

– А шо ты хочешь, я такую дивчину даю!

– Яку дивчину? – Денис тоже стал балакать. – Порченую девку даёшь!

– Як порченную, да ты шо!

– Да что ж она хромая! А ты козу только даёшь!

– А что ты хочешь?

– Давай дом, машину иномарку.

– Да вы сдурели, что ли? За такую девку красавицу я тебе ещё и дом буду давать?

В это время вышла мать Ирины.

– Ой, Семён, проходите, проходите! Что ты их держишь в дом не пускаешь? – шёпотом отчитала она своего мужа.

– А то, что пришли они свататься, понимаешь, дом им подавай и машину.

– Хватит тебе дурить, что ты шутками ребят пугаешь. Не слушайте Ивана Кирилловича. Проходите, проходите!

Ирина сидела в кресле, на маленьком стульчике лежала её нога. Мы с Денисом глянули на Семёна, а он красный весь.

– Вот цветы, как себя чувствуете? Мы вот решили приехать, узнать…

– Да всё нормально, побаливает нога немного, но ходить Фёдор Андреевич запретил, а мне, конечно, в школу нужно, подменить некем.

В этот момент раздался звонок в калитку. Отец пошёл открывать и вернулся с пожилым человеком.

– Ну что же ты, – начал этот мужчина с порога, – Ирочка, ты же понимаешь, что тебя некем подменить! Ты же понимаешь, что выпускной класс, неужели нельзя было… Как эти ваши шпильки, или как они называется?

Каблуки… Нет чтобы ходить в нормальных туфлях. Что случилось?

– Оступилась, придётся так пока…

– Ну что же делать… На сколько?

– На месяц…

– Месяц! Да ты хоть представляешь себе, что такое месяц без математики в выпускном классе?! Как хочешь, но чтобы в школе была завтра же!

– Как же я смогу!

– Скажите, а я могу подменить? – вдруг вмешался Семён.

– А ты кто такой, – мужчина подозрительно посмотрел на Семёна.