Текст книги "История одной случайности, или Происхождение человека"
Автор книги: Леонид Вишняцкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Л. Б. Вишняцкий
История одной случайности, или Происхождение человека
Предисловие
Эта книга – об антропогенезе. Подобно большинству других работ, посвященных происхождению человека, она содержит сведения о биологической истории наших далеких и близких предков, о систематике и вероятных генеалогических взаимоотношениях различных форм гоминид, о возрасте и особенностях наиболее важных палеоантропологических находок и тому подобное. Однако, хотя данные такого рода занимают в ней немаловажное место, – это все же книга не столько о том, КАК совершалась эволюция человека, сколько о том, ПОЧЕМУ она совершалась, почему антропогенез вообще состоялся и почему это был именно АНТРОПОгенез.
В первую очередь, все написанное ниже представляет собой попытку понять, было ли возникновение людей необходимым звеном развития жизни на планете Земля, проявлением ее объективной устремленности к созиданию сознания и разума, или же это событие правильнее рассматривать как некую случайность, ставшую следствием необязательного и, возможно, даже маловероятного стечения обстоятельств. Хотя уже сам заголовок книги, казалось бы, предполагает второй вариант ответа на поставленный вопрос, в действительности, как мы увидим, верно, скорее всего, и то, и другое. Да, возникновение человека именно в том виде, в каком он существует сейчас и существовал на протяжении миллионов лет своей эволюции – это, безусловно, результат целого ряда случайностей и совпадений, но само по себе появление среди организмов, населяющих Землю, разумного, мыслящего существа – это закономерное и даже, пожалуй, предсказуемое событие, вполне логично вписывающееся в одну из основных и наиболее очевидных тенденций в развитии жизни.
Должен сразу предуведомить читателя, что если он взял эту книгу в руки в надежде найти в ней очередную «сенсацию» из разряда тех, что якобы раз и навсегда ниспровергают принятые в науке теории, то его ждет разочарование. Ни о внеземном вмешательстве в земные дела, ни о каких бы то ни было сверхъестественных явлениях на последующих страницах не говорится ни слова. Вместе с тем, хочу заметить, что, если кому-то нравится верить, будто человека создал бог, то такое убеждение вполне совместимо с теми фактами и теориями, о которых рассказывается далее. Ведь ни теория эволюции Дарвина, ни любая другая эволюционная и вообще научная теория не доказывает (и не стремится доказать) отсутствие бога. Цель этих теорий лишь в том, чтобы объяснить наблюдаемые факты, не прибегая к непроверяемым допущениям, в том числе и к ссылкам на трансцендентные силы. [1]1
Именно это имел в виду Лаплас, когда на вопрос Наполеона о том, верит ли он в бога, ответил: «Я не нуждаюсь в этой гипотезе».
[Закрыть]Получив же такое объяснение можно им и ограничиться, но если очень хочется, то никто и ничто не мешает пристроить к нему еще некую непостижимую первопричину или непознаваемого верховного организатора. Вера, особенно в современном мире, по-видимому, вообще дело больше желания, чем независимого от воли убеждения. В науке же приходится руководствоваться не желаниями, а фактами, сколь бы неприятными они нам порой ни казались.
Научные данные, накопленные к настоящему времени, совершенно определенно и однозначно указывают на то, что человек произошел от обезьяны. Нравится это кому-то, или нет, но дело сделано, и исправить здесь ничего нельзя. Попытки «облагородить» наше общее генеалогическое древо, вычеркнув из него обезьян и заменив их, скажем, инопланетными пришельцами, способны вызвать у ученого лишь улыбку. Все они основаны либо, в лучшем случае, на не нашедшей более достойного применения и ничем не сдерживаемой фантазии их авторов, либо, в худшем, на злонамеренном подлоге, обнаружить который, однако, обычно не составляет труда. Абсолютно никаких фактов, позволяющих предполагать причастность визитеров с других планет и из других галактик к нашей родословной, нет, да и сама по себе апелляция к Космосу в данном случае чем-то сродни бюрократической проволочке, когда низшие инстанции стараются «спихнуть» ответственность на высшие. Ведь проблема-то при этом все равно не решается, а просто переносится с земной почвы в неведомые дали. Между тем, буквально под рукой имеются вполне зримые и осязаемые следы того процесса, который привел к появлению человека, то есть следы эволюции. Во-первых, это очевидная анатомическая, физиологическая и генетическая близость людей к прочим обитателям планеты, свидетельствующая, что человек – органичная часть земной природы, а во-вторых, многочисленные ископаемые останки существ, занимающих в анатомическом отношении промежуточное положение между современными людьми и их животными предками.
Если расположить эти останки в хронологической последовательности, начиная, скажем, с первых приматов и кончая представителями вида Homo sapiens, к которому принадлежит все современное человечество, то можно проследить, какие изменения происходили с нашими предками, как маленький четвероногий насекомоядный зверек, по уровню интеллекта мало в чем превосходивший белку, превращался постепенно в крупное прямоходящее всеядное существо со сложнейшим мозгом и совершенно специфическим образом существования. Этот процесс растянулся на многие десятки миллионов лет, захватив всю кайнозойскую эру и, возможно, конец последнего – мелового – периода мезозойской эры. Краткое описание основных его стадий, т. е. основных звеньев эволюционной цепочки, связывающей человека с самыми ранними приматами, дано в первой главе, которая так и называется – «Звенья». [2]2
Эта глава, по сути, представляет собой сжатое изложение того, о чем подробно рассказано в другой моей книге, которая называется «Человек в лабиринте эволюции» (М.: «Весь мир», 2004).
[Закрыть]В остальных главах книги речь идет уже не столько о событийной, внешней стороне антропогенеза, сколько о причинах, вызвавших этот процесс к жизни и обусловивших его направление и результаты. Определяющие, узловые моменты эволюции человека, когда совершался выбор путей дальнейшего движения этого процесса, будут рассмотрены особенно подробно.
Вторая глава – «Центральный путь природы» – посвящена поиску причин, приведших к возникновению сознания и разума. Нарастание сознания в эволюции органического мира – факт, но почему оно происходит? Можно ли считать эту тенденцию, достигшую своего апогея с появлением человека, главной, «магистральной» тенденцией в истории жизни? Какие закономерности ее обусловили?
В третьей главе разговор от закономерностей эволюции переходит к ее случайностям. «Все могло быть иначе» – это и название главы, и ее основной тезис. На нескольких примерах в ней показано, что случайности весьма серьезно влияли на ход развития живой природы, и они не менее интересны и важны, чем закономерности. Выявляя закономерности, мы объясняем, почему было так, а не как-то еще, а признание случайного характера тех или иных событий заставляет задаться вопросом, о том, что было бы, если бы обстоятельства сложились по-другому.
Следующая, четвертая, глава вновь возвращает нас к приматам. В ней говорится о человекообразных обезьянах, точнее, об их поведении и наиболее впечатляющих интеллектуальных достижениях. Эти достижения не имеют прецедентов в животном мире и свидетельствуют о существовании у шимпанзе, горилл и орангутангов зачатков того, что, говоря о людях, мы, не колеблясь, называем культурой. Но, если так, то почему же за миллионы лет существования перечисленных видов обезьян эти зачатки не получили у них никакого развития? Почему лишь для наших предков – ранних гоминид – употребление и изготовление орудий, знаковая коммуникация и другие элементы культурного поведения стали чем-то обязательным и постоянным?
Этот вопрос, составляющий самую суть проблемы происхождения человека, решается в следующей, пятой главе. В ней сначала пересматриваются традиционные представления о роли перехода к двуногости в нашей эволюции, а затем обосновывается гипотеза, согласно которой «пусковой механизм» антропогенеза был запущен в действие вследствие случайного совпадения в одном месте и в одно время ряда изначально не связанных между собой событий и процессов.
Шестая глава продолжает тему, начатую в пятой. В ней рассказывается об изменениях, произошедших в поведении предков человека после того, как «пусковой механизм» антропогенеза начал свою работу. Совершившийся в этот период перелом вполне можно назвать «первой культурной революцией». Главным итогом этой революции, растянувшейся на сотни тысяч лет, стало превращение культуры из необязательного, маловажного дополнения к естественным видам поведения в фактор, определяющий и организующий все основные аспекты жизнедеятельности гоминид, а также и их биологического развития.
Седьмая глава целиком посвящена проблеме происхождения языка. В ней обобщаются антропологические, археологические, приматологические и другие данные, появившиеся в последние годы по этой теме, и рассматриваются наиболее активно обсуждаемые сейчас гипотезы о причинах, путях и времени возникновения речи и иных форм языкового поведения.
Герои восьмой главы – неандертальцы. Сегодня нам известно о них уже довольно много, и то, что мы знаем, заставляет отказаться от традиционного представления об этих существах как о тупых, свирепых троглодитах, подобных гоблинам из романов Толкиена. Неандертальцы, конечно, отличались от нас, но различия не следует преувеличивать и не следует думать, что все они были исключительно в нашу пользу. Скорее, в данном случае перед нами нечто вроде резервного варианта человечества, созданного природой как бы про запас на тот случай, если бы Homo sapiens заблудился в эволюционном лабиринте и окончил свои дни в одном из его многочисленных тупиков.
К заголовку последней, девятой главы, названной «Что было бы, если бы…», вполне можно было бы добавить в скобках: вместо заключения. В этой главе подводится итог всему сказанному в книге и формулируется ответ на главный вопрос, который занимал автора, вопрос о соотношении случайного и закономерного в эволюции человека. В чем заключается ответ читатель, ознакомившийся с предисловием, уже знает, и мне остается лишь надеяться, что он захочет узнать также и то, каким образом этот ответ был получен, чтобы самостоятельно решить, принимать его, или нет. А для этого нужно прочесть всю книгу.
Глава 1. Звенья
Приматы
«… в этот решающий момент третичного периода они могут и должны выступить на сцену. Их час пробил».
П. Тейяр де Шарден. «Феномен человека».
Все люди, живущие сейчас на Земле, принадлежат к одному и тому же биологическому виду, именуемому Homo sapiens, что в переводе с латыни означает «человек разумный». Человек разумный является единственным сохранившимся представителем рода Homo, включающего, кроме того, и множество вымерших, ископаемых видов, последний из которых – Homo neanderthalensis или человек неандертальский – окончил свое существование примерно 25–30 тыс. лет назад. Род Homo относится к семейству гоминид (Hominidae), куда входят также роды австралопитека и нескольких других, еще более ранних представителей нашей генеалогической ветви. Наконец, сами гоминиды вместе с человекообразными обезьянами – шимпанзе, гориллами, орангутангами и гиббонами – образуют надсемейство гоминоидов (Hominoidea). Главная отличительная черта гоминид – двуногость, тогда как все остальные гоминоиды передвигаются по земле, как правило, на четырех ногах.
Внешнее сходство человека с шимпанзе и другими гоминоидами совершенно очевидно. Сходство с более мелкими хвостатыми обезьянами, вроде павианов и мартышек, хоть и не столь поразительно, но тоже заметно с первого взгляда. А вот для того, чтобы обнаружить черты, сближающие людей с так называемыми полуобезьянами вроде лемуров, или, скажем, долгопятов, одного взгляда явно недостаточно, – необходимо сравнительное анатомическое изучение тех и других. Тем не менее, все перечисленные животные, от не ведающего преград гомо сапиенс до боящихся показываться при дневном свете лемуров ведут свое происхождение от общих предков, принадлежат к одному и тому же отряду класса млекопитающих и объединяются общим именем – приматы (Primates). Сейчас отряд приматов включает более 200 видов обезьян и полуобезьян, а если добавить сюда еще вымершие формы, то общее число его членов многократно возрастет. Таблица 1 поможет читателю составить общее представление о структуре и составе отряда.
Рис. 1.1. Геохронологическая шкала кайнозойской эры. Звездочками отмечено предположительное время основных событий в эволюционной истории приматов.
Появление на эволюционной арене первых приматов приходится на рубеж мезозойской и кайнозойской эр (рис. 1.1). Это не случайно. Дело в том, что в конце мелового периода, завершающего мезозой, происходит массовое вымирание рептилий, долгое время господствовавших на нашей планете и известных в просторечии под собирательным наименованием динозавры. В результате этого события на Земле (и на суше, и в воде) открылось множество географических и экологических «вакансий», прежде занятых не склонными с кем бы то ни было делиться своими владениями ящерами. Млекопитающие, скромно прозябавшие в течение десятков миллионов лет в тени пресмыкающихся, наконец, вышли на «оперативный простор» и начали активно заполнять образовавшиеся пустоты. Освоение новых, сильно различающихся между собой мест обитания и экологических ниш вело к тому, что в поведении, физиологии и анатомии даже близкородственных групп накапливалось все больше специфических черт, и их эволюционные пути в итоге расходились все дальше. Следствием этого процесса, именуемого на языке биологов адаптивной радиацией, стало формирование в конце мелового периода и в начале палеогена множества новых видов, родов, семейств и отрядов животных, одним из которых и стали приматы.
Рис. 1.2. Так или примерно так выглядели древнейшие приматы.
Первые представители нашего отряда были «выходцами» из более древнего отряда насекомоядных (Insectivora). Обычно в качестве исходной предковой группы, промежуточной между насекомоядными, с одной стороны, и приматами, с другой, рассматривают род пургаториус, известный по немногочисленным костям, происходящим из позднемеловых отложений Северной Америки. Ископаемые останки представителей этого рода и нескольких близких им форм позволяют более или менее уверенно судить об облике и некоторых особенностях поведения древнейших приматов. Согласно существующим реконструкциям, это были мелкие зверьки, жившие преимущественно на деревьях и питавшиеся насекомыми и растениями (рис. 1.2).
С древесным образом жизни и связано, главным образом, формирование тех анатомических особенностей, которые выделяют приматов среди остальных млекопитающих. Основные из этих особенностей – наличие цепких пятипалых конечностей и расположение глаз в передней части черепа. В противоположность своим предкам насекомоядным, уже ранние приматы имели подвижные, приспособленные к захвату пальцы с относительно длинными фалангами, чувствительными подушечками и, как правило, плоскими ногтями вместо когтей. Это давало им возможность ловко и быстро передвигаться по ветвям и стволам, а также надежно захватывать добычу. Расположение глазниц в одной плоскости обеспечивало стереоскопичность зрения, что позволяло точно рассчитывать дальность прыжков, и, кроме того, было полезно при поисках корма. Конечно, некоторые млекопитающие, тоже живущие на деревьях, вполне обходятся и без того, и без другого (чтобы не ходить далеко за примерами, вспомним хотя бы белок), но приматы шли в эволюции своим путем, и те качества, которые были приобретены ими еще, как минимум, 60 млн. лет назад, сыграли важную роль во всей последующей истории отряда. Сочетание стереоскопического зрения и исключительно развитой передней конечности, которую у большинства высших приматов, т. е. обезьян, можно уже без всякого преувеличения назвать рукой, обусловило возникновение уникальных по своей сложности форм поведения, не известных более ни у каких других животных. Обладание этими качествами, несомненно, явилось и одной из важнейших предпосылок того события, которому посвящена эта книга, т. е. происхождения человека.
Помимо уже названных черт, важными отличительными признаками, общими для всех или большинства приматов, являются также относительно короткий лицевой отдел черепа (попросту говоря – отсутствие сильно выдающейся вперед морды), слабое обоняние, примитивная морфология коренных зубов. Собственно, благодаря специфическому строению зубов древнейшие представители нашего отряда и могут быть сейчас опознаны как таковые, поскольку именно зубы, сохраняющиеся в ископаемом состоянии лучше большинства других костей, составляют львиную долю палеонтологических находок.
Появившись и заняв весьма удобную и емкую экологическую нишу, где у них не было достойных конкурентов, приматы стали быстро распространяться по планете, чему немало способствовало и то обстоятельство, что климат Земли в первой половине кайнозойской эры был в целом намного мягче и стабильней, чем сейчас. Судя по географии находок их костей, уже к началу эоцена представители нового отряда освоили огромные территории от Северной Америки и Западной Европы до Африки и Юго-Восточной Азии. [3]3
Континенты в то время имели несколько иные очертания и располагались несколько иначе, нежели сейчас.
[Закрыть]Столь широкое расселение, естественно, не могло не сопровождаться дальнейшей адаптивной радиацией, и вскоре в пределах отряда приматов выделяется уже множество семейств, родов и видов, среди которых есть и прямые предки современных полуобезьян – лемуров и долгопятов. Не позднее 40 млн. лет назад, то есть, скорее всего, в середине или даже начале эоцена, происходит, судя по находкам в Восточной Азии и Северной Африке, обособление подотряда высших приматов – антропоидов, или, иначе говоря, собственно обезьян. [4]4
В отечественной литературе термин «антропоиды» иногда применяется для обозначения человекообразных обезьян, что неверно и ведет к путанице. Согласно принятой во всем мире зоологической номенклатуре, антропоиды – это все обезьяны вообще, а для отдельного обозначения человекообразных обезьян используется термин «гоминоиды».
[Закрыть]
Обезьяны
Уже ранние представители нового подотряда заметно отличались от низших приматов (полуобезьян) по многим анатомическим признакам. Некоторые черты в строении зубов, присущие первым антропоидам, говорят о том, что питались они не столько насекомыми, сколько растениями, прежде всего, фруктами, а изменения в расположении и форме глазниц, связанные с окончательным формированием стереоскопического и притом цветного зрения, свидетельствуют о завершении перехода от ночного образа жизни к дневному. В отличие, скажем, от лемуров, которые днем спят, спрятавшись в густых зарослях, а ночью выходят на поиски пищи, у обезьян пик активности приходится на светлое время суток.
Однако главной особенностью, отличающей обезьян от низших приматов, да и от всех остальных животных, является не строение зубов и не расположение глазниц, а относительно большая величина их мозга. Если у лемуров и долгопятов мозг лишь немногим крупнее, чем у других зверьков аналогичного размера, то у обезьян его вес и объем в среднем в два раза превышают стандарт, установленный природой для млекопитающих их «весовой категории». [5]5
У людей вида Homo sapiens мозг больше «нормы» примерно в 6 раз.
[Закрыть]При этом значительная часть новых «извилин» обеспечивается за счет разрастания коры, т. е. тех областей мозга, с которыми связано осуществление высших психических функций и наиболее сложных форм поведения. Одним из главных факторов, обусловивших эту тенденцию в эволюции обезьян, явилась, вероятно, свойственная им склонность образовывать большие и весьма непросто организованные сообщества, состоящие из особей разного пола, возраста и социального статуса.
В отличие от многих других млекопитающих, ведущих либо одиночный образ жизни, либо образующих группы однополых особей, у приматов самки и самцы формируют, как правило, длительные парные или, еще чаще, групповые объединения. Согласно имеющимся подсчетам, в то время как для большинства отрядов млекопитающих число родов, в которых разнополые особи образуют круглогодичные ассоциации, составляет 15 % и лишь редко достигает 30 %, у приматов такие ассоциации наблюдаются в 73 % родов и в том числе у всех обезьян, кроме орангутангов. Это способствует сложности отношений в группах и разнообразию социальной жизни вообще, что, в свою очередь, позитивно отражается на развитии мозга и интеллектуальных способностей.
Обезьянам с их относительно слабо развитыми органами защиты и нападения жизнь в больших объединениях дает больше шансов уберечься от хищников и отстоять от посягательств соседей свою кормовую территорию. Это важные преимущества, отказаться от которых – значит обречь себя на смерть. Однако все на свете имеет оборотную сторону. Как сказал классик, жить в обществе и быть свободным от общества – нельзя. Каждое свое действие, идет ли речь о поисках пищи, выборе партнера для спаривания, или устройстве места для ночлега, членам обезьяньих коллективов приходится сообразовывать с действиями и интересами соплеменников, принимая при этом в расчет массу нюансов «межличностных» взаимоотношений. Чтобы не попасть впросак, требуются хорошая память и тонкий расчет. Сопоставление данных по нескольким десяткам видов приматов, низших и высших, показало, что у них существует довольно устойчивая прямая связь между размером коры головного мозга, с одной стороны, и численностью сообществ, характерной для того или иного вида, с другой. Оно и понятно. Ведь чем с большим количеством себе подобных приходится общаться и поддерживать отношения, тем больше самых разных сведений нужно хранить в памяти и учитывать, совершая те или иные поступки, а для этого и мозг требуется соответствующий. В одной из следующих глав мы еще специально поговорим о тех интеллектуальных вершинах, которых способны достигать некоторые обезьяны, а пока вернемся к нашему краткому очерку их систематики и эволюции.
Все обезьяны делятся на две большие группы – широконосых и узконосых. Первые живут исключительно в Америке и имеют к нашей теме лишь косвенное отношение, так что о них здесь больше говориться не будет. Вторые заселяют Старый Свет, и именно им, а точнее, их наиболее продвинутым представителям предстоит стать главными героями этой и последующих глав. Говоря о наиболее продвинутых представителях узконосых, я имею в виду, конечно, гоминоидов, т. е. человекообразных обезьян, которых называют также высшими обезьянами. [6]6
Во избежание путаницы будет, возможно, нелишним еще раз обратить внимание читателя на смысл терминов «высшие приматы» и «высшие обезьяны». Первый из них используют для обозначения всех обезьян вообще, противопоставляя их, таким образом, полуобезьянам, т. е. лемурам и долгопятам. Второй термин применим только к человекообразным обезьянам, т. е. шимпанзе, гориллам, орангутангам и гиббонам.
[Закрыть]В зоологической систематике им обычно отводят ранг надсемейства, и одним из живущих сегодня членов этого надсемейства является человек.
