Текст книги "Железный Дым"

Автор книги: Леонид Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава двенадцатая. Первое испытание

Великая оказалась узкой речушкой, заросшей осокой. Почему речку назвали Великой, мне нужно было спросить у Марии, но я догадался об этом слишком поздно. Впрочем, увидев на воде кувшинки и висящих над ними стрекоз, и серебристых мальков в прозрачной воде, а на берегах раскидистый кустарник и поляны со множеством цветов, я понял – такая красота и должна называться Великой.

На одной из полян я развязал чехол байдарки и начал собирать лодку. Дым вдоволь напился речной воды и совершил небольшой заплыв – дал кружок вокруг кувшинок. Охладившись, он стал мне помогать – доставал из рюкзака всякие принадлежности и подтаскивал их к лодке.

Примерно за час, более-менее ловкими движениями, я собрал каркас байдарки и натянул на него «шкуру» – прорезиненную оболочку. Затем тоже искупался в речке и предложил Дыму перекусить. Он сразу завилял хвостом и вытащил из жилетки банку тушенки. Когда мы ее опорожнили, Дым притащил вторую, но я его остановил.

– Эту откроем во время отдыха на привале. Ее добавим в кашу. А если все сразу стрескаем, то потом придется голодать. И вообще, есть одну тушенку – слишком жирно для нас, можем так растолстеть, что не влезем в лодку.

Дым внимательно слушал меня, наклонив голову набок. Когда я говорил про кашу, в знак согласия, кивал и хмыкал, но когда я сказал, что от одной тушенки можем растолстеть, замотал головой – был уверен, что его внешний вид от еды не зависит, ведь он энергичный непоседа и весь жир у него моментально сгорает.

Пока мы завтракали и рассуждали о тушенке, внезапно потемнело. Дым сразу насторожился и обеспокоено посмотрел на небо. А там, неизвестно откуда, появилась темная грозовая туча. Спустя минуту, сверкнула молния, шарахнул гром и на нас рухнул сильнейший ливень.

Разбивать палатку было уже поздно, я перевернул байдарку и мы с Дымом вползли под нее, прихватив то, что могло промокнуть и потом доставило бы немало хлопот: я – спальник, Дым – жилетку.

Лежа под лодкой, слушая, как по днищу хлещет ливень, Дым, молодец, не поддался панике, несмотря на то, что молнии сверкали одна за другой, а гром гремел так, что тряслась земля. Только в его глазах появился небольшой испуг, а по телу временами пробегала дрожь.

– Ничего, Дымок, – поглаживал я своего дружка, – Гроза скоро пройдет и снова будет тихо.

Вот так, путешествие еще не началось, а на нас уже обрушилось первое испытание. К счастью, как я и говорил Дыму, туча быстро ушла в сторону и снова засверкало солнце. Я уложил в байдарку вещи, устроил для Дыма хороший лежак, постелив в носу лодки чехол и палатку.

– Ну вот, Дым, твой капитанский мостик.

Дым сразу прыгнул на лежак и приосанился, изображая капитана дальнего плавания, покорителя не только рек, но и морей, и океанов. Я спихнул байдарку в воду, сел на место «тяговой силы» и веслом оттолкнулся от берега. Путешествие началось.

Глава тринадцатая. Крупный начальник Петров. Веселая компания. Геройский поступок Дыма

В приподнятом состоянии духа мы скользили по воде мимо берегов с полянами подсолнухов; солнечные головы раскачивались на высоких стеблях – вроде, желали нам удачи в пути.

Течение было приличное, но мы не могли особенно разогнаться – речка слишком петляла. Дым выполнял роль не только капитана, но и вперед смотрящего матроса – перед каждым изгибом реки поворачивал голову в сторону, куда мне следовало направлять лодку. Если я медлил с маневром или, чего доброго, начинал огибать водяные растения, Дым оборачивался, хмурился и бурчал. Я, естественно, выполнял роль двигателя и рулевого.

Вновь наступило пекло; казалось, нас запихнули в духовку. Мой лохматый друг мучительно переносил высокую температуру: высунул язык, тяжело дышал, то и дело свешивался с байдарки и пил воду. В какой-то момент я сделал ему из носового платка чепчик, но Дым сразу его снял – подобные причиндалы унижали его капитанское достоинство. Действительно, что может быть смешнее капитана в чепчике? Тогда я остановил байдарку, срезал четыре камышины, привязал их к «капитанскому мостику», а на них натянул свою рубашку – смастрячил тент над Дымом; он с благодарностью лизнул меня в щеку.

Во второй половине дня открытый участок реки, наконец, закончился и мы вплыли в лес. Стало попрохладней. Теперь можно было искать стоянку для дневки, чтобы приготовить обед и немного отдохнуть.

Дым первым заметил песчаную отмель и привстал; затем и вовсе забрался на «палубу» (брезентовую часть лодки) и, не дожидаясь пока я причалю, прыгнул на берег; прыгнул метра за четыре до уреза воды и я был уверен – бултыхнется в воду, но он благополучно приземлился на суше. Как мастер спорта по прыжкам в длину! Кстати, он и по прыжкам в высоту, и по бегу с барьерами опережает всех знакомых мне собак. Дым настоящий десятиборец, честное слово.

Пока я разгружал байдарку, Дым обследовал местность и натаскал сухих веток для костра. Затем, взяв котелок, спустился к реке, зачерпнул воды и притащил к веткам (по пути, само собой, половину расплескал). Все это Дым проделывал и в предыдущих путешествиях, но случалось, приносил ветки с листьями, а воду с лягушатами. Но я все равно его хвалил за усердие.

Мы сварили гречневую кашу с тушенкой и, как только она остыла, налегли на еду. И наелись так, что Дым начал икать, а мне пришлось ослабить ремень на брюках.

Внезапно в низовьях реки послышалось тарахтенье. Дым подал голос, предупреждая, что к нам приближаются гости. В самом деле, вскоре из-за поворота показался узкий нос, а затем и вся моторная лодка; на ее корме сидел мужчина средних лет. Левой рукой он держал румпель крохотного электромоторчика, в правой сжимал бинокль. Несмотря на жаркий день, мужчина был в кителе зеленого цвета; на кителе, точно прожектора, сверкали железные пуговицы. Я сразу догадался, что наш гость крупный начальник.

Сделав эффектный разворот, лодка уткнулась в нашу отмель; мужчина ступил на песок и направился к нам. Он оказался невысокого роста, но все остальные размеры у него были впечатляющими: и вихрастая голова, и плечищи, и ручищи, а следы от ботинок – точь-в-точь отпечатки ступней снежного человека.

– Петров! – представился мужчина и пожал мне руку своей лапищей. – Рыбнадзор и лесничий в одном лице. Слежу, чтобы не ставили сети, не жгли огромные пионерские костры.

Я назвал себя и Дыма и пояснил, что являюсь весьма ответственным путешественником, рыбу не ловлю, костры развожу только маленькие, туземские и, после приготовления пищи, непременно заливаю их водой, а мой четвероногий друг ничего не ломает, и никого не пугает, благоразумно ведет себя на природе (Дым уже вовсю крутился около моторчика – разве он упустит из вида техническую новинку!).

– Вижу, вы грамотные туристы, – заключил Петров. – А то попадаются некоторые, безграмотные, разболтанные, герои драматического плана. Устраивают на реке балаган. Орут, шумят, пугают живность. А ведь если, к примеру, лосиха испугается, у нее молоко пропадает. Встречаются и герои преступного плана. Браконьерствуют, ставят сети.

– Может, это проделки Водяного? – я попытался пошутить, но у меня это получилось неуклюже.

– Какой там! – отмахнулся Петров. – Водяной бережет свою среду обитания… Некоторые здесь наловчились – перегораживают сетью все русло. А у нас ведь и нутрия водится. Ценный зверек. Если попадет в сеть, погибнет.

Дым храбро гавкнул, что в переводе на человеческий язык означало – Если увижу браконьера, он у меня получит, покусаю его как следует.

– Был бы здесь Водяной, он навел бы порядок на реке, – помолчав, гневно сказал Петров. – А вот Лешие по лесу бродят. Откапывают старое оружие. Здесь ведь бои были страшные. Много и наших солдат, и немцев полегло… Ну, ладно, заговорился я с вами. Надо еще в верховья заглянуть. Если заметите что-то неладное, сообщите. Мой дом в селе Высоцком, ниже по течению, – с этими словами Петров направился к моторной лодке, но вдруг обернулся. – Вообще, туристы не могут быть моими любимыми героями. Я люблю военных людей. Они дисциплинированные, исполнительные, соблюдают закон.

Петров поплыл в верховья реки, а я расстелил под деревом спальник и мы с Дымом прилегли отдохнуть.

Я проснулся от хихиканья. В нескольких шагах от нас стояла ватага мальчишек и девчонок; они показывали на нас пальцами и посмеивались:

– Спит с собакой!

– У нее медаль!

– Может, какого грабителя поймала?!

Дым проснулся раньше меня, но молча разглядывал ребят, собираясь с мыслями – сразу отогнать эту веселую компанию или немного подождать?

– Здравствуйте, ребята! – сказал я, вставая. – Вы откуда явились?

– Из Васильков. Это тут за лесом. Мы сюда бегаем купаться. А как зовут вашу собаку? А что у нее за медаль?

– Моего друга зовут Дым. Он бесстрашный путешественник. Смельчак из смельчаков. У него не медаль, а бирка с адресом. На случай, если мы потеряемся, – объяснил я и дальше развил тему о наградах. – Медали дают породистым собакам, а Дым беспородный. Породистым дают за экстерьер. То есть, за красивую шерсть, распрекрасную походку. Ну, и за выучку. А надо бы давать тем собакам, которые спасают людей после землетрясений, служат поводырями для слепых, ловят всяких грабителей. Ведь так?

Ребята притихли. Потом вдруг самый младший из них заплакал. Я подумал – от несправедливого отношения к собакам, оказалось – он наступил на колючку и у него потекла кровь.

– У меня уже в прошлом году кровь текла из пальца, – хныкал шпингалет. – И ее мало осталось. Сейчас вся вытечет и я умру.

Ребята засмеялись. Кто-то нашелся:

– Приложи подорожник и все пройдет.

– И так щас пройдет! – отмахнулась девчонка с кудряшками. – Побежали купаться!

Все ребята, кроме «пострадавшего», с гиканьем попрыгали в воду.

Я достал из жилетки Дыма аптечку, прижег йодом ранку на ступне мальчугана и объяснил ему, что кровь в нашем организме восстанавливается, и что плакать из-за такого пустяка не стоит, потому что он будущий защитник Отечества и прочее. Только «будущий воин» успокоился, как случилось новое происшествие.

– Помогите! – раздался вопль с реки.

Я подбежал к воде, но среди барахтающихся ребят не сразу понял, кто из них зовет на помощь. Понял только когда они один за другим выскочили из воды и испуганно закричали:

– Поплавок тонет!

– Где? Какой поплавок?! – громко спросил я.

– Катька-Поплавок тонет! – ребята показали на куст осоки посередине реки. – Поплавок ее прозвище!

Я бросился в воду, но впереди меня уже во весь дух к девчушке несся Дым. Он-то сразу сориентировался и подплыл к тонущей первым. Она вцепилась в его загривок и они вдвоем повернули к берегу. В этот момент и я подоспел, хотя моя помощь уже и не требовалась.

– Зачем ты так далеко заплываешь? – строго выговорил я, когда мы ступили на песок и Катька начала чихать и кашлять.

– Я не… не хотела, – размазывая слезы бормотала она. – Меня те… течение… унесло…

– Меня тоже в прошлом году унесло, – спохватился кто-то из ребят. – Хорошо, там дальше остров.

– Благодари его, что не пришлось тебя откачивать, – я кивнул на Дыма.

Катька присела на корточки, обняла моего друга и поцеловала в нос. Дым смутился и направился к своей жилетке, давая мне понять, что пора в путь дорогу.

– Больше не будешь далеко заплывать? – строго спросил я у Катьки. – Даешь слово?

– Не… не буду… Честное слово…

– Кто у вас главный? – обратился я к ребятам. – Ну, или старший?

– Старше я, – вперед выступила девчонка с кудряшками.

– Даю тебе задание. Проследи, чтобы никто далеко не заплывал. Договорились?

Девчонка кивнула. Растерянные, подавленные ребята торопливо зашагали в сторону деревни.

Пока я приводил в порядок место дневки и укладывал вещи в байдарку, начало вечереть.

– Часа два помашем веслом и причалим на ночевку, – сказал я Дыму.

Не оборачиваясь, он прогавкал три раза, дал команду – Не два, а три часа, нечего расслабляться!

Лес кончился и теперь река протекала по равнине. Слева тянулись поля ржи, справа на косогоре виднелась деревня и над ней заходящее солнце.

Мы уже отошли довольно далеко от места дневки, как вдруг заметили – по берегу вдоль реки бежит стайка ребят; они махали нам и что-то кричали. Приглядевшись, я понял, что это компания Катьки-Поплавка и пристал к берегу. Ребята подбежали к нам и девчонка с кудряшками протянула мне круглую картонку на бечевке.

– Вот… Это ему, – она показала на Дыма.

Я взглянул на картонку. На ней шариковой ручкой было написано: «Медаль за спасение Катьки».

Горячо поблагодарив ребят, я повесил медаль на шею Дыму. Он воспринял награду безучастно, даже не привстал с «капитанского мостика» и продолжал невозмутимо смотреть вдаль. Он как бы говорил – Для меня это не героический поступок, а так, пара пустяков.

Глава четырнадцатая. Браконьеры. Прозрачное озеро и Никитич

Для ночевки мы выбрали отличную заводь с ровной поляной, обрамленной кустами орешника. Вода в заводи была теплая, как чай; в ней резвились пузатые жуки плавунцы.

После ужина, при свете костра, я поставил палатку, разместил в ней рюкзак и постелил спальник, и уже хотел позвать Дыма, чтобы укладываться спать, как вдруг у берега сильно плеснуло. Потом еще раз. В темноте я ничего не смог рассмотреть, заметил лишь, что Дым вцепился во что-то и пытается вытащить из воды.

Подойдя ближе, я оторопел – Дым тянул за хвост… крокодила! Речной гигант бешено сопротивлялся, но Дым напористо выволакивал его на песок, при этом рычал и мотал головой. Надо было немедленно прекратить эту схватку, Дым только отчасти понимал, какая ему грозит опасность, если монстр окажется на берегу. Я схватил увесистую корягу (одну из заготовленных Дымом для костра), но когда подбежал к месту сражения, увидел – мой друг вытащил на берег… рыболовную сеть. Огромную браконьерскую сеть с поплавками из коры и свинцовыми грузилами, с бьющейся рыбой.

Освободив рыбу и выпустив ее в реку, я начал сворачивать сеть. Дым, довольный, с чувством выполненного долга, топтался рядом и тщательно следил за моими действиями; на поплавки внимания не обращал, но каждое грузило обнюхивал и пробовал на зуб. Тут-то я и понял, чем его привлекла сеть.

– Теперь наша задача – найти Петрова и передать ему эту хищническую снасть, – сказал я Дыму и он понимающе вильнул хвостом.

Сеть я спрятал в корме лодки. Потом затушил костер, мы с Дымом залезли в палатку и улеглись на спальник. Я пожелал своему другу «спокойной ночи», в ответ он что-то сонно прогундосил – я не разобрал что именно, поскольку сразу отключился. В тот первый день мы взяли слишком бурный темп и, конечно, переутомились.

Рано утром Дым выскочил из палатки и на кого-то обрушил грозный лай. Я вылез вслед за ним. Над рекой стоял туман, но было отчетливо видно, как недалеко от нашей лодки бродят двое мужчин. Они ходили по мелководью и что-то шарили в осоке. Дым безбоязненно кружил около них и беспрерывно лаял, яростно откидывая задними лапами землю. Заметив меня, мужчины подошли. Оба небритые, взлохмаченные, с тяжелыми взглядами, только один в кепке, а другой в соломенной шляпе.

– Слушай, отец! Ты тут сеть не видел?

– Видел и спрятал, – смело сказал я, чувствуя мощную поддержку Дыма. – Передам ее Петрову. Знаете его?

– Как не знать. А ты тоже что ли начальник?

– Я не начальник, просто не люблю тех, кто думает только о себе. Сколько сеть загубит икринок и донных трав? А нутрий?! Вам удочек что ли не хватает?! Надо беречь свою речку.

– Слушай, батька, – грубо перебил меня тот, что был в кепке. – Отдай сеть по-хорошему!

– А то тебе плохо будет! – зверским голосом процедил его напарник в шляпе и, вскинув кулак, показал, что готов применить силу.

Я приготовился биться не на жизнь, а на смерть, мгновенно окрестив незваных пришельцев Кепкой и Шляпой. Но Дым не стал ждать, когда противник приведет свои угрозы в действие. Злобно оскалившись и издав громовой рык, он прыгнул и вцепился в руку Шляпы (а хватка у него – будь здоров!). Тот истошно заорал, отпрянул, шляпа с него слетела. Кепка хотел было пнуть Дыма, но не учел, что у собак отменная реакция – он только занес ногу, а мой друг уже цапнул его, порвав штанину.

– Убери свою зверюгу! – кричал Кепка, отбиваясь от наседающего Дыма.

– Ты за это ответишь! – вторил ему Шляпа, уже без своего головного убора.

Но моего рассвирепевшего друга не так-то просто было утихомирить, он яростно хрипел и готов был растерзать наших противников. Я с трудом оттащил его от них, но он еще долго посылал им злобные взгляды. Только когда Кепка со Шляпой, бормоча ругательства, заковыляли прочь от нашего лагеря, Дым швырнул в их сторону головешку и немного успокоился; а полностью остыл после завтрака – овсяной каши на сгущенке, которую мы оба любим.

Насытившись, Дым стал кататься на спине, то и дело задирая лапы, как спортсмен, установивший рекорд. Я так и не понял, чему он радовался – вкусной каше или победе над Кепкой и Шляпой.

В то утро мы прошли на байдарке немного. Через пару километров от места ночевки, Дым подал сигнал и сделал стойку в сторону левого берега. Там в лугах виднелись косцы. Я пристал к берегу, чтобы узнать, где село Высоцкое – хотел разыскать Петрова и передать ему браконьерскую сеть.

Пока я привязывал лодку, Дым заметил недалеко от косцов отару овец; принюхался, пригнулся и вдруг, крадучись, пополз к ним – явно решил поохотиться. Все-таки в нем сильны волчьи инстинкты, – подумал я и окликнул «охотника»:

– Дым, ко мне! Тебе овсяной каши мало? Что за повадки?!

Дым поднялся с земли, прогнул спину – Я просто их попугал, чтоб не теряли бдительность.

Косцы встретили нас радушно, словно родственников: меня угостили огурцами, а Дыму протянули печенье, от которого он деликатно отказался – поблагодарил кивком и отвернулся – он ничего не берет из чужих рук.

– Мы туристов уважаем, – заулыбались косцы. – Слушайте внимательно. За поворотом река впадает в озеро. Там на берегу времянка старика Никитича. Он покажет, где Великая снова вытекает из озера, даст наводку. А там и Высоцкое рядом. В селе Петрова знает каждая кошка, собака и ворона.

Озеро представляло собой два круглых водоема, соединенных узкой протокой – по форме оно напоминало большие очки. В обоих водоемах поражала неправдоподобно чистая вода. Несмотря на немалую глубину, на дне просматривался каждый камень, каждая створка моллюска. Солнечные лучи пробивали толщу воды насквозь и на дне играли солнечные зайчики.

– Красотища! – выдохнул я, но Дыму было не до красот – он пристально осматривал берега, выискивая лачугу старика Никитича.

Как каждый капитан, он был нацелен на главное, а всякие второстепенные вещи его не интересовали.

На берегу второго водоема, среди серебристых ив, стояла ветхая фанерная постройка. Я сразу подумал, если начнется ураган, этот домишко непременно сдует в воду, и представил хозяина жилища крепким, отчаянным смельчаком, а нас встретил щуплый мужичок; на его загорелом лице особенно выделялись глаза – прозрачные, такие же, как вода в озере.

– О-о! Серьезный турист ко мне пожаловал, – обрадовался он и кивнул на Дыма: – А пассажир-то каков!

Дым обиделся и отвернулся. Мне пришлось объяснить.

– Он не пассажир, а капитан.

– Ой! В самом деле, доблестный капитан! И как я сразу не разглядел, – поправил дело хозяин фанерного жилья. – Многоопытный речник, всего повидавший немало. И ракушками оброс с головы до лап… А мы тут сухопутные. Только волны от берега отгоняем.

– Мы хотим узнать, где вытекает Великая? – провозгласил я.

– Пока не попьем чайку, не покажу, – засмеялся хозяин.

Это был Никитич. Он оказался чудаком. Мы поднимались по тропе к его обители и он с каждым шагом меня удивлял. Во-первых, на тропе стояла калитка с вертушкой, а изгороди не было! Тем не менее, Никитич провел нас с Дымом именно через калитку, да еще кивнул на надпись: «Осторожно! Злой козел и свирепый гусь!». Во-вторых, пока мы шли, Никитич сказал, что в районе озера знает каждое дерево и даже разговаривает с ними. В-третьих, Никитич держал в доме козла и гуся, которых называл Савелий и Васька.

– Савелия в селе хотели забить, – пояснил Никитич. – А все за что? Он всегда играл с ребятами. И до школы их провожал. А потом стал заходить и в школу. Представляешь, идут уроки, вдруг по коридору цок-цок? Все прислушиваются, а он – бац! – рогами в дверь и заглядывает в класс. Все хохочут. Ну директор и начал говорить «срывает уроки»… В общем, решили Савелия забить, а я забрал его сюда. Теперь он всех людей боится.

В самом деле, при появлении Дыма, козел не дрогнул, а увидев меня, скрылся за постройкой.

– А Васька, – продолжал Никитич, – сам отбился от стаи и приплыл ко мне. Он ласковый. По утрам будит меня, легонько щиплет за ухо.

Вероятно, чтобы проявить свою ласковость, гусь подошел к Дыму, хотел и его пощипать за ухо, но мой друг не оценил этот порыв – нахмурился и отошел в сторону.

Около фанерного строения Никитич похвастался ветряком, который собрал сам и который давал ему электричество, а войдя в хижину, показал макет парома, который он собирался строить, чтобы переправлять жителей села на другую сторону озера, где, по его словам, начинались грибные и ягодные места.

– Да ты, Никитич, инженер. Мастер с размахом, – поразился я.

– Инженер самоучка, – усмехнулся Никитич, разжигая самовар. – Не инженер, конечно, но рукастый. И голова немного варит. Здесь-то у меня, как ты понимаешь, времянка, а изба в селе. В нее перебираюсь только на зиму. Здесь-то, видишь, раздолье, тишина. Можно пописать стихи. Вот послушай!

Никитич взял с полки школьную тетрадь и начал читать свои произведения.

Он читал целый час. За это время мы выпили полный самовар, а Дым успел подремать у моих ног. Несколько раз в жилище заглядывали Савелий с Васькой, не в силах понять, чем мы так долго занимаемся.

Стихи Никитича меня потрясли, в них были десятки советов, как дожить до ста лет и не быть старым. Никитич хотел осчастливить все человечество. На реке Великой живут великие люди, – подумал я и сказал:

– Ты, Никитич, мудрый поэт. Будь я членом правительства, я дал бы тебе премию.

– Да какой там мудрый! – поморщился Никитич. – Не мудрый, а опытный. Кое-что подметил и записал. Может, кому пригодится. Каждый должен сделать что-то полезное для других, верно? Ты сам-то чем занимаешься?

Я начал рассказывать, но Никитич торопливо меня перебил:

– Скажи главное – ты в жизни движешься вперед или стоишь на месте? Я имею в виду работу, а не поход на лодке.

– Как тебе сказать. Вроде, двигаюсь, но медленно.

– То-то и оно. Сам знаешь, в нашем возрасте надо все силы бросить на работу. Времени-то маловато осталось. Вот я еще запланировал смастерить снегоход. Зимы-то у нас здесь снежные, занесет, так до райцентра не доберешься. А если кто в селе заболеет? Как думаешь, стоящее дело?

– Не то слово. Необходимое!

Никитич стал потирать руки, готовый приняться за дело прямо сейчас.

– В деревне обо мне всякое балакают. И зависти, и сплетен хватает. А я делаю свое…

Дыму давно надоел наш разговор, и стихи и планы Никитича, и любопытные козел с гусем, которые топтались в двери, он спустился к озеру и притащил мне весло.

– Вот это да! – удивился Никитич. – Капитан-то какой деловой! С ним не расслабишься. И правильно, это по мне. Дело прежде всего.

Провожая нас, Никитич показал, в каком месте Великая вытекает из озера и предупредил:

– Там осторожней! Там водовороты, пьяная вода. Хотя, с таким капитаном не пропадешь… В общем, пройдете на лодке немного, минуете лесок и там село на пригорке. До него всего ничего, два-три взмаха весла.