355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Легс Макнил » Прошу, убей меня. » Текст книги (страница 1)
Прошу, убей меня.
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 02:53

Текст книги "Прошу, убей меня."


Автор книги: Легс Макнил


Соавторы: Джиллиан Маккейн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Легс Макнил и Джиллиан Маккейн
Прoшу, убей меня
Подлинная история панк-рока в рассказах участников


Эта книга рассказывает, как все было. Это первая книга такого рода.

Уильям С. Берроуз

«Прошу, убей меня» сделала для Ramones то же, что ученики сделали для Иисуса.

L.A. Weekly

Одна из десятки лучших книг 1996 года.

Time Out

Одна из десятки лучших книг в 1996 году – «Буйная и веселая история нью-йоркского панка, рассказанная непосредственными участниками».

New York Daily News

Над «Прошу, убей меня» можно смело лить слезы из запаса «для непризнанных поэтов и наркоманов», но и посмеяться доведется вдоволь. Это честная, детально выписанная история, рассказанная участниками, без цензуры, полная мерзостей – но и очарования.

Rolling Stone

В этой книге нет претензии на историческую документальность или высокомерную музыкальную изысканность. Может быть, поэтому она подошла настолько близко к лихорадочному блеску и венокольному стилю Пустого Поколения, насколько позволяет печатное слово.

Mojo

Один из грубейших, скандальнейших экскурсов на темную сторону. Здесь собраны самые безумные, самые эпатирующие истории, какие только можно запихнуть под обложку повести о реальных sex, drugs and rock-n-roll.

Paper

…..[1]1
  «Прошу, убей меня»


[Закрыть]
умудрилась обосрать всё и вся… В то время я был там, так что могу оценить, насколько живо в ней пойман дух гнилостной энергии нью-йоркской сцены… Откровенный и подробный вид изнутри.

Джеймс Вулкотт, The New Yorker

Наконец-то появилась «Прошу, убей меня» и подвела все итоги.

New Musical Express

Когда скандальный кинорежиссер Джон Уотерс называет книгу «шокирующей», это должно быть действительно нечто: «Прошу, убей меня» – это шокирующий взгляд из-за кулис и с самой вершины на выживших представителей нью-йоркской панк-рок-сцены.

New York Post

«Прошу, убей меня» явно стоит в ряду величайших рок-н-ролльных книг всех времен и народов.

The New York Times

В «Прошу, убей меня» больше сплетен, секса и наркотиков, чем в любом другом произведении, опубликованном до президентства Клинтона. Даже если вас совсем не интересует история развития панк-рока, все равно прочитайте эту книгу.

L.A. Weekly

Макнил и Маккейн полностью передали слово панкам, и в результате книга получилась циничной, выразительной, зачастую пугающей и потрясающе откровенной. «Прошу, убей меня» – книга о людях, об испорченных и порочных людях. Панк-рок, по мнению авторов, составляли лишь те, кто подходил для этой задачи: те, кому все было по хую.

Los Angeles Reader

Злобная, противоречивая и всегда остроумная… динамичная и непристойная, как, собственно, и музыка.

Esquire (U.K.)

«Прошу, убей меня» – это рай для рок-тусовщика, четыреста страниц «из уст в уста», свидетельства из разряда «я был там», обалденно подобранные в ключе стремительности и иронии. Эта книга подобна «Эди»,[2]2
  «Edie, American Girl», книга Джин Стейн.


[Закрыть]
только гораздо богаче. В «Эди» многое осталось за кадром; в «Прошу, убей меня» ощущение, что кто-то бережет чужую репутацию или утаивает факты, возникает крайне редко.

Грейл Маркус, Interview

Великолепная детская сказка для девяностых.

Manhattan Mirror

Макнил и Маккейн сумели прыгнуть выше головы. «Прошу, убей меня» сейчас является лучшим обзором первого десятилетия эры панк-рока и дает обширное и вполне осмысленное описание носителей этой идеологии. Похоже, это окончательный итог.

Ann Arbor News

Ключевое дополнение к самым первым, до сих пор будоражащим кровь записям панка, это необъяснимо захватывающее произведение просто шибает в нос блеском и нищетой Пустого Поколения.

Kirkus Reviews

От книги невозможно оторваться… Веселая, откровенная и местами трагическая.

Philadelphia Weekly

Крайне и бесстыдно сенсационная.

Newsday

Лучшая рок-н-ролльная книга, и при этом ни слова о музыке.

Джим «Пес» Маршалл

Это байка из склепа.

Ричард Хелл

Легс Макнил и Джиллиан Маккейн прекрасно понимают опасную прелесть манхэттенской панк-сцены семидесятых и выжали все доступные источники информации для своей всеохватной, волнующей, мерзостной «подлинной истории».

The Times Literary Supplement (U.K.)

Повесть о вульгарных текстах, оглушительной музыке, кожаных куртках, наркотиках и ранней смерти.

Playboy

Вполне осмысленный взгляд изнутри; возникает ощущение, словно твой лучший друг на кухне за очередной кружкой пива рассказывает истории о войне и старых добрых деньках… Рекомендуем к прочтению.

New Heaven Register

Об авторах «Прошу, убей меня»

Легс Макнил родился и вырос в Коннектикуте, где винные магазины до сих пор закрываются в восемь вечера. Подростком он был вынужден переехать в Нью-Йорк, чтобы как следует утолить свою жажду. В 1975 году, когда ему было 18, Легс стал одним из основателей журнала Punk. В течение 1980-х Макнил работал главным редактором в журнале Spin. Он одиноко живет в Нью-Йорке и пьет теперь только пепси.

Джиллиан Маккейн была координатором Поэтического Проекта в церкви святого Марка и редактировала «Новости Поэтического Проекта».

Она автор Tilt, собрания стихов в прозе.

Примечание авторов

Подавляющее большинство материала в «Прошу, убей меня» – сотни интервью, взятых авторами. Некоторые тексты были позаимствованы из других источников (антологии, опубликованные и неопубликованные интервью, газеты, журналы и книги). Указатель источников приведен на с. 449. Мы хотим поблагодарить авторов и издателей, чей вклад серьезно пополнил содержание нашей книги.

Благодарности

Нам помогали в работе многие люди. Мы благодарны им за любовь и поддержку, за то, что они смеялись вместе с нами, за то, что они прожили с нами эту книгу. Мы благодарим:

Сьюзен Ли Коэн, нашего литературного агента, за постоянную работу сверх и за пределами долга, и Дона Меннерса, нашего постоянного помощника в исследованиях и редактировании и расшифровщика кассет, который заботился о нас все время и чье участие и понимание всегда нас вдохновляли. Особые благодарности другим нашим расшифровщикам: Лиз Маккенна, Энн Котнер, Дэвиду Воджену, Норе Грининг, Филис Свенсон и Элли Моррис.

Особая благодарность Ричарду Хеллу: это с его майки мы сперли название.

А также людям, которые дали нам взглянуть на их жизнь: Эбби Джейн, Марии Эквайр, Билли Олтмену, Колли Энджел, Кэти Эштон, Рону Эштону, Скотту Эштону, Лоре Аллен, Пенни Экейд, Элу Ароновицу, Бобби Болдераме, Роберту Бейли, Виктору Бокрису, Анджеле Боуи, Пэм Браун, Биби Бьюэл, Уильяму Берроузу, Джону Кейлу, Джен Кармайкл, Джиму Кэроллу, Джеймсу Ченсу, Биллу Читему, Ли Блэк Чайлдерсу, Чите Краум, Айре Коэну, Тони Конраду, Джейн Каунти, Дэвиду Кроуленду, Рони Катрону, Джей Ди Даггерти, Марии Дель Греко, Лиз Деринджер, Вилли Девилю, Джеду Данну, Мику Фаррену, Роузбад Фели-Петет, Дэнни Филдсу, Джулиусу Файлеру, Сиринде Фокс, Эду Фридмену, Джиде Гэш, Джону Джорно, Дэвиду Годлису, Джеймсу Грауэрхольцу, Бобу Груэну, Эрику Хэддиксу, Стиву Хейгару, Дункану Хане, Стиву Харрису, Мэри Хэрон, Дебби Гарри, Ричарду Хеллу, Джону Хольмстрому, Марку Джейкобсону, Урсу Джейкобу, Гарланду Джефрису, Дэвиду Йохансену, Бетси Джонсон, Питеру Джордану, Айвену Джулиану, Ленни Кею, Скотту Кемпнеру, Элиоту Киду, Уэйну Крамеру, Лиз Кертсмен, Микки Ли, Ричарду Ллойду, Мэту Лолиа, Джеффу Магнуму, Джерарду Маланге, Большому Дику Манитобе, Рэю Манзареку, Филипу Маркейду, Джиму Маршаллу, Малькольму Макларену, Джонсу Микасу, Алану Миджетту, Полу Морисси, Билли Нейму, Бобби Ньювирту, Найтбоб, Джуди Нейлон, Пэт Олеско, Терри Орку, Энди Остроу, Энди Пейли, Патти Паладин, Фрэн Пельцмен, Сьюзен Пайл, Дастину Питтмену, Айлин Полк, Игги Попу, Хауи Пиро, Бобу Куину, Ди Ди Рамону, Джоуи Рамону, Джонни Рамону, Джинии Рейвен, Лу Риду, Сильвии Рид, Марти Реву, Дэниелу Рею, Эду Сандерсу, Джерри Шатцбергу, Энди Шерноффу, Кейт Саймон, Джону Синклеру, Лени Синклер, Джеймсу Слаймену, Гейлу Хиггинс-Смиту, Патти Смит, Крису Стэмпу, Сейбл Старр, Майклу Стикка, Линде Стейн, Сеймуру Стейну, Силу Силвейну, Кевину Тиру, Марти Тау, Дэннису Томпсону, Линн Тиллмен, Тиш и Снуки, Морин Такер, Алану Вега, Артуро Вега, Холли Винсент, Ультра Вайолет, Джеку Уоллсу, Расселу Воленски, Мэри Воронов, Ла Монти Янгу, Мариан Зазилу и Джимми Живаго.

Пять человек, у кого мы уже взяли интервью или только собирались, скончались до выхода книги в свет. Мы выражаем наши соболезнования семьям и друзьям Стерлинга Моррисона, Патти Джордано, Тода Смита, Фреда «Соника» Смита и Шаткого Боба Рудника. Надеемся, что они оживут на страницах этой книги для тех, кто не имел удовольствия лично познать всю их уникальность.

Особенная благодарность нашему издателю и герою, Моргану Энтрикину и другим замечательным людям из «Гроув Пресс» – Карле Лолли, Колин Дикермен и Джону Голу.

Особая благодарность Джине Боун, Дагу Симмонсу, Мэри Хэрроу, Виктору Бокрису и Джеффу Голдбергу за разрешение использовать их материалы.

Благодарим за техническую помощь Тома Хирна, Стивена Сеймура, Дрей Хоббс, Кристину Берг и Осако Китаро.

За постоянную поддержку – благодарности Крису Кашу и Арлин, владельцам «Mojo Guitars», Сент-Марк плейс, 102, Нью-Йорк, где постоянно околачиваются герои «Прошу, убей меня».

Легс Макнил и Джиллиан Маккейн

Я хочу поблагодарить Мэри К. Грининг за ее любовь, терпение и понимание. За их любовь, терпение и понимание я также хотел бы поблагодарить Кэрол Овербай, Патрицию Эдкрофт, Гэри Котта, Джонатана Мардефа, миссис Эллен Макнил, Крейга Макнила, Руди Ланглейса, Адама Рота, Майкла Сигала, Тома и Джуди Гринингов (в частности, за их гостеприимство в Лос-Анджелесе), Джеффа и Сьюзен Голдбергов, Джона Моусери, Дэнни Олтермена, Джима Тайнана, Кевина Карана, Джека Уолса, Ивена Фитча, Линн Мерфи, Кэти Силбергер, Сьюзен Дули, Карла Гири, Шейн Дойл и Дженифер Смит. Отдельная благодарность Мэгги Эстеп за то, что познакомила меня с Джиллиан.

Легс Макнил

Больше всего я хочу поблагодарить мою семью за их любовь, поддержку и веру в меня. Моя любовь и признательность Х.Х., моей покойной матери, Билли, Марку, Энн, моему покойному брату, Питеру, Лоре, Гейлу, Крису, Джойс, Люку и Джону.

Еще я хотела бы поблагодарить друзей, которые поддерживали меня, пока я работала над этой книгой: Криса Симанека, Дэвида Воджена, Джо Энн Вассерман, Дженис и Патрика Макгиверов, Эрика и Филис Свенсонов, Диану Рикард, Тринити Демпстер, Дэвида Хьюза, Джоан Лейкин, Дугласа Ротшильда, Лари Фэгина, Майкла Гизи, Стива Левина, Нэнси Маккейн, Патрика Грэма и моих покойных дядюшку и тетушку, мистера и миссис П.Т. Томпсон.

За их теплое и внимательное отношение, за самую разную помощь и поддержку я хочу также поблагодарить Яна Райта, Брэда Салливана, Ивена Фитча, Горана Андерсона, Крис Магир, Койота Шиверса, Энн Широфф, Трейси Трурен, Карла Гири, Марка Джейкобсона, Майю Мавджи, Бобби Гроссаена и Поэтический Проект.

И спасибо Мэгги Эстеп за то, что познакомила меня с Легсом.

Вечной памяти покойных Дэйва Шелленберга и Марио Меззакаппы.

Джиллиан Маккейн

Эта книга посвящается памяти Питера Маккейна (1957–1997), который всегда был внимательным, нежным и добрым; обычно ребячливым, легким на сочувствие и понимание, иногда ходячим беспокойством, но всегда отличным парнем.

За его потрясающий вкус в музыке, могучий интеллект и убийственное чувство юмора эта книга посвящается Дэнни Филдсу, вечно самому крутому парню в комнате.

И тогда живые позавидуют мертвым.

Джон Сильвер, «Остров Сокровищ»

Пролог
Все будущие вечеринки[3]3
  «All Tomorrow’s Parties» – название песни The Velvet Underground.


[Закрыть]

1965–1968

Лу Рид: …Все время один. Не с кем словом перекинуться. Давайте приходите, поболтаем…

Играть вместе мы начали очень давно, еще когда снимали квартиру за тридцатник в месяц. С деньгами в то время была полная засада, мы питались исключительно овсянкой, а зарабатывали тем, что сдавали кровь или фотографировались для всяких дешевых газеток, для местной прессы. Как-то у них вышла статья с моей фотографией, они написали, что я сексуальный маньяк-убийца, убил четырнадцать детей, заснял это дело на пленку и показал ее в сарае в Канзасе в полночь. А под снимком Джона Кейла подписали, что он убил своего любовника за то, что этот самый любовник хотел жениться на Джоновой сестре, а он не хотел, чтобы сестренка вышла замуж за педика.

Стерлинг Моррисон: Предки Лу Рида терпеть не могли то, что он занимается музыкой и шляется с какими-то придурками. Лично я боялся родителей Лу – они славились тем, что в любой момент могли его отловить и отправить в дурку. над нами всегда висел этот дамоклав меч. Каждый раз, когда Лу заболевал гепатитом, его родители пытались поймать его и упечь в психушку.

Джон Кейл: Так и рождались лучшие работы Лу. Его мать была бывшей королевой красоты, а отец, кажется, преуспевающим бухгалтером. В любом случае, они уложили его в больницу, где ему, тогда еще ребенку, проводили шоковую терапию. Вроде бы, он учился в университете в Сиракузах, и ему надо было пройти один из курсов по выбору: гимнастику или военную подготовку. Он заявил, что не пойдет на гимнастику, потому что сломает там шею. Так что он пошел на военку и попытался там убить инструктора. Потом кулаком разбил окно, что-то в этом роде, и его положили в психиатрическую лечебницу. Я не знаю точно. Лу каждый раз рассказывал эту историю немного по-другому.

Лу Рид: Они суют тебе в горло такую фигню, чтобы ты не подавился собственным языком, а потом цепляют электроды на голову. Это придумали в округе Рокленд, чтобы снимать гомосексуальные желания. А в итоге ты теряешь память и становишься овощем. Прикинь, ты не можешь даже читать книги, потому что к семнадцатой странице уже забываешь, что на первой.

Джон Кейл: В 1965 году Лу Рид уже написал «Heroin» и «Waiting For The Man». Первый раз я встретил Лу на тусовке, он играл свои песни под акустику. Я как-то не обратил на него внимания, потому что мне совершенно по хую эта фолк-музыка.[4]4
  Русский аналог фолк-музыки – авторская песня.


[Закрыть]
Ненавижу Джоан Баэз и Дилана, слушать их ебнутые песни – это пытка! Но Лу упорно лез ко мне со своими текстами. Я прочел их; они ни капли не походили на то, что пели Джоан Баэз и все такие прочие.

В то время я играл с Ла Монти Янгом в Dream Syndicate, у нас был прикольный концепт: тянуть одну ноту часа два кряду.

Билли Нейм: Ла Монти Янг был лучшим драгдилером в Нью-Йорке. У него всегда была отличная дурь. Кислота в больших таких «колесах», опиум, и, конечно же, трава.

Если ты приходил на хату к Ла Монти и Мариан, то зависал там минимум часов на семь, а иногда и на два-три дня. Там была такая турецкая обстановочка. Все прямо на полу, везде бусы, потрясный гашиш, какие-то люди заходят и закупаются – и все время дронинговая музыка.

Ла Монти создал место, где он мог устраивать представления на несколько дней и где люди стали дронировать вместе с ним. Дронировать – это значит долго-долго тянуть одну ноту. Только человек заходит – ему тут же предлагают дронировать. По крайней мере, так все было, когда там тусовался Джон Кейл.

Ла Монти Янг: Я был, так сказать, любимец авангарда. Йоко Оно всегда говорила мне: «Как бы я хотела быть такой же популярной».

Так что у нас были общие дела с Йоко, я устраивал музыкальные циклы у нее в мансарде, и на первом флаере я написал предупреждение: развлечение не является целью этих циклов. Я одним из первых уничтожил инструмент на сцене. Сжег виолончель во время собрания МЕА (Молодежная еврейская ассоциация), а народ орал что-то типа «Сожгите композитора!».

Джон Кейл начал играть в моей группе, Dream Syndicate, которая репетировала буквально семь дней в неделю, шесть часов в день. Джон играл специфические дронинговые фишки на виолончели – до самого конца 1965 года, когда он начал репетировать с The Velvet Underground.

Джон Кейл: Когда Лу в первый раз сыграл мне «Heroin», я был просто потрясен. И слова, и музыка были удивительно сексуальными и деструктивными. Более того, песни Лу идеально подходили к моей музыкальной концепции. В песнях Лу был элемент морального самоуничтожения. Он всегда идентифицировал себя с персонажами, которых описывал. Это был способ существования в песне.

Эл Ароновиц: Я устроил для The Velvet Underground их первый концерт. Поставил их на открытие съезда высших школ в Нью-Джерси, а они первым делом сперли мой карманный магнитофон. Они были просто торчки, мелкие жулики и пакостники. Большинство музыкантов того времени несло в душе великую идею, «Вельветы» же были полными мудаками. Просто мерзавцы.

А музыка у них была совершенно недоступной. Альберт Гроссмен, менеджер Боба Дилана, любил спрашивать: доступная музыка или недоступная. Их музыка была совершенно недоступной.

Но я уже дал обещание. Так что я привел их в кафе «Бизар» и сказал: «Вы работаете здесь, на вас будут смотреть, так что стисните зубы и соберитесь».

Эд Сандерс: Никто не хотел идти в кафе «Бизар», потому что там надо было покупать их безумные напитки – пять ложечек мороженого и кокосовая шипучка. Местечко было для туристов. Но Барбара Рубин настаивала: «Вы должны услышать эту группу!»

Пол Морисси: Энди Уорхол не собирался связываться с рок-н-роллом; это я хотел работать с рок-н-роллом, чтобы делать на нем деньги. У Энди даже мысли такой не было, не говоря уже о планах. Когда я все для себя решил, мне пришлось его заставлять буквально из-под палки. Конечно, тебе хочется думать, что это Энди решил это, Энди решил то, Энди все придумал. Если бы ты был в курсе, как все делалось на Фабрике, ты бы понял, что Энди не делал ничего, зато хотел, чтобы другие делали за него все.

И вот, кто-то там хотел заплатить Энди, чтобы тот сходил в ночной клуб в Квинс, а Энди хотел согласиться. Я сказал: «Это абсолютная ересь, но это деньги».

Короче, я сказал: «Есть идея. Мы сходим в этот квинсский клуб и возьмем за это деньги. Но пойдем мы туда, потому что станем менеджерами группы, которая там играет».

Идея заключалась в том, что выгодно руководить рок-н-ролльной группой, название которой мелькает в газетах, а это, пожалуй, была любимая фишка Уорхола – видеть свое имя в газетах.

Дальше было так: Барбара Рубин попросила Джерарда Малангу прийти в кафе «Бизар» и сделать пару фотографий этой группы, The Velvet Underground. Там, в Западном Виллидже, была куча битниковских кафешек. Дела у них шли паршиво, так что они пытались перестроиться с битниковской музыки и фолка на что-то в духе рок-н-ролла.

И вот я пришел в кафе «Бизар». Думаю, это было первое выступление «Вельветов», и у них была электровиолончель, которая смотрелась весьма оригинально. А еще там был барабанщик неопределенного пола. Понять, кто Морин Такер – мальчик или девочка, – было положительно невозможно. Короче, было на что посмотреть.

А Джон Кейл, виолончелист, потрясно смотрелся с прической в стиле Ричарда III, а на шее у него висело огромное ожерелье из фальшивых бриллиантов. Трудно поверить, но тогда это действительно привлекало внимание.

Роузбад: Когда Энди Уорхол, окруженный толпой, объявился в кафе «Бизар», он моментально впал в транс. Имидж был всё, а у The Velvet Underground имиджа хватало. Я просто не могла поверить, что все эти туристы сидят, потягивают свою шипучку и слушают, как «Вельветы» поют про героин и садо-мазо. Думаю, аудитория не просекала фишку, потому как тексты у «Вельветов» были – с ходу не въедешь. Но мне казалось, что это полный улет.

Лу Рид: Все время не хватало громкости. Можно было буквально засунуть голову в колонку. Громче, громче, громче! Давай, Фрэнки, давай! О как. Ну давай, давай!

Пол Морисси: Я понял, что эта группа мне подойдет. Поговорил вечером с «Вельветами», спросил: «У вас есть менеджер?» И осторожный Лу Рид ответил: «Да, ну, что-то типа, может, если честно, но, вот, да, нет». Так сказать, ни туда, ни сюда.

Я сказал: «А я менеджер, как раз ищу команду, хочу записать пару альбомов. У вас будет постоянная работа в ночном клубе, а вашим номинальным менеджером станет Энди Уорхол».

Они сказали: «У нас нет усилителей».

Я сказал: «Ясно, значит, придется достать для вас усилители».

Они сказали: «Да, было бы здорово, правда, нам негде жить…»

Я сказал: «Хорошо-хорошо. Давайте завтра встретимся и продолжим этот разговор».

Я сказал Энди, что нашел группу, которую мы будем продюсировать.

Энди сказал: «О-ааааа-уууу-а-ооо-ууу».

Он все время боялся начинать что-нибудь новое, но когда другой человек – особенно я – был в чем-то уверен, Энди говорил только «О-о-о-о-о-отлично».

Стерлинг Моррисон: Я не пытался произвести на Энди Уорхола впечатление. Что я о нем думал? Просто парень из творческой тусовки, который заинтересовался нашими песнями настолько, чтобы прийти их послушать, – но это совсем не было похоже на визит крутого продюсера. Он был просто художником, о котором я кое-чего знал – причем ничего плохого. В то время я явно предпочитал не поп-арт, скорее фламандский стиль, не знаю. Импрессионисты… Нет, прерафаэлиты. Думаю, я был в теме прерафаэлитов, которые были предтечами современного поп-арта.

Эл Ароновиц: Я устроил The Velvet Underground в кафе «Бизар» и следующее, что я узнаю, – они уходят к Энди Уорхолу. Они сроду ни о чем таком не говорили, Уорхол ни о чем таком не говорил, это было в высшей мере непорядочно, против таких выкрутасов есть закон, правда.

У нас была устная договоренность, но что такое для Лу Рида устная договоренность – он же авантюрист, чертов торчок. Если бы я подписал с «Вельветами» контракт, я бы в суде взял Уорхола за яйца.

Лу Рид: Энди Уорхол говорил, что мы в музыке делаем то же самое, что он своим рисованием, фильмами, книгами – без балды. Я так думаю, что в музыке не было никого, кто хотя бы приблизился к реальности, ну, кроме нас, естественно. А мы делали такую хитрую фигню, очень, очень живую. Такая неприлизанная, абсолютно честная, пожалуй, единственное, что могло заинтересовать Энди. Потому что была у него такая черта, которую я больше всего любил – он был очень настоящий.

Пол Морисси: Первое, что я заметил в The Velvet Underground – у них не было лид-певца, Лу просто устраивал какие-то натужные шоу. Думаю, он заставлял себя так выступать, потому что был весьма амбициозным, но он не был прирожденным исполнителем. И я сказал Энди: «Им нужен певец». Я сказал: «Помнишь, сюда как-то приходила девочка? Нико? Она еще оставила свою маленькую запись, милую такую запись, которую сделала в Лондоне с Эндрю Луг Олдхэмом?»

Джерард Маланга: Мы с Энди познакомились с Нико, когда ездили в Париж. Было ясно, как дважды два, что Нико спала с Диланом. Это было очевидно даже ребенку. Боб написал для нее песню «I’ll Keep It with Mine», так что, думаю, и взамен он что-нибудь получил. Так сказать, баш на баш.

Только Нико была очень независимая. Совсем непохожа на классическую голливудскую звездочку. Ее, так сказать, послужной список был – дай бог каждому: Брайан Джонс, Боб Дилан, она снималась у Феллини в «Сладкой жизни» и была матерью Эри, внебрачного сына Алена Делона. Да, к моменту нашей встречи у нее уже был сложившийся стиль жизни.

Нико: Тогда, в Париже, Эди Седжвик возилась со своей помадой и не слушала, о чем мы говорили, а Джерард Маланга рассказывал о студии в Нью-Йорке, где они работали. Называлась она Фабрика. Он сказал, мол, будешь в Нью-Йорке – заходи, и тут Эди влезает с какими-то дурацкими комментариями насчет цвета моих волос. Однако Энди больше заинтересовался тем, что я снималась в кино и работала с Rolling Stones.

Билли Нейм: Все на Фабрике были совершенно очарованы Нико. Ее сложно было назвать особо красивой или яркой личностью, но было в ней потрясающее обаяние, людей тянуло к ней как магнитом. Нико не носила все эти хиповские цветуечки, только брючные костюмы, белые или черные – настоящая нордическая красавица. Она была наше всё, скажу я тебе, так что мы думали только о том, как бы затащить ее на нашу сцену. Мы хотели дать ей главную роль, но поскольку она была певицей, Пол Морисси решил, что, мол, круто было бы определить ее петь с «Вельветами». Надо сказать, трудно было бы придумать для них что-нибудь более дурацкое.

Пол Морисси: Нико была весьма эффектной. У нее была сильная харизма. Она была интересной. Она была особенной. У нее был чудесный глубокий голос. Она удивительно смотрелась. Она была худой. Она была нечто.

Я сказал: «Она великолепна, и она ищет работу». Я сказал: «Мы включим ее в группу, потому что «Вельветам» нужен кто-то, кто умеет петь и держать зал в напряжении, когда они стоят у микрофонов. Так что она может быть лид-певицей, а «Вельветы» будут по-прежнему создавать свое искусство».

Эл Ароновиц: Я знал подходы ко всем и к каждому, а Нико использовала меня, соблазняла и динамила. В смысле, все вокруг лизали мне жопу, а Нико приходила, обещала мне дать, но никогда не давала.

Я был тупым мудаком. Все вокруг ходили налево, а я оставался верен жене. Нико мне сказала: «Ну что, парень, погнали?» И мы погнали до Делавэрского ущелья. У нее с собой была бутылочка с ЛСД, которую она вывезла из Швейцарии, она снова и снова макала туда мизинец и совала в рот. Она и мне дала немного, нам здорово врезало по шарам, и тут ей захотелось остановиться в мотеле. Я сказал: «Легко».

Когда женщина говорит «Давай переночуем в мотеле», что это значит для парня? Но для нее это не значило вообще ничего – черт его знает, почему она решила там остановиться. Мы провели всю ночь, лежа под одеялами рядом друг с другом, но между нами так ничего и не было. Она сказала, что до смерти любит своих любовников – например, Лу Рида. Каждому досталось чуть-чуть Нико, кроме меня, ха-ха-ха! Дилан тоже имел ее не всю – только кусочек. Так получилось – у каждого была долька Нико. И никого это не трогало, в конце концов, им было проще бросить ее, чем так вот маяться.

Никогда не доверял вкусу Нико. Стоило привести ее на The Velvet Underground – и она тут же запала на Лу Рида. А может, на шанс стать поп-звездой.

А потом она стала тусоваться с Уорхолом, который как раз собирал свою коллекцию фриков. Собственно, это все, что было у Уорхола, и именно то, ради чего все шли к нему. Для Фабрики это была классная завлекалочка: «Приходите посмотреть на фриков!» Чтобы откормленная богема приходила и смотрела.

Терпеть не мог ходить на Фабрику. Все эти фрики, преисполненные собственной значимости, вызывали у меня омерзение. Всем: манерой поведения, шмотками, дурацкой привычкой подпирать стены. Все это было насквозь фальшивым. И Нико стала одной из них, но ради ее красоты я готов был простить ей и это. Так же, как мне прощают многое потому, что я хорошо пишу.

Пол Морисси: Лу аж затрясло, когда он услышал, что ради хорошего паблисити в группе должна петь девушка. Я, конечно, не сказал, что без сколько-нибудь талантливого певца на сцене делать нечего, но именно это я имел в виду. Лу никак не хотел работать с Нико, но, похоже, что стараниями Джона Кейла он принял ее как часть нашего контракта. А Нико начала вертеться вокруг Лу в надежде, что он напишет для нее еще одну песню. Здесь она обломалась. Лу дал ей пару-тройку мелких поделок – и все.

Джон Кейл: Лу в то время был жутко самовлюбленным и очень гомосексуальным. Мы звали его Лулу, а я был Черный Джек. Лу в роли женщины был настоящей стервой, постоянно на всех наезжал. Он любил быть в центре тусовки, а на Фабрике постоянно тусовалась толпа таких же псевдоженщин. Только Лу был ослеплен Энди и Нико. Энди вообще приводил его в ступор. Лу никак не мог осознать, как это можно быть сначала таким добропорядочным, а потом стать таким отвязанным – причем в том же духе трансвестизма, со всеми этими их пидорскими приколами.

Лу пытался соперничать с ними. К несчастью для него, у Нико получалось лучше – у Нико и Энди были немного разные подходы, но они оба раз за разом уделывали Лу. При этом Энди всегда оставался доброжелательным. Лу так и не смог до конца понять эту дружелюбность, которая была естественной для Энди.

Бывало еще хуже: если фраза Лу просто задевала, то ответ Энди убивал наповал. Лу просто заходился от ярости. Нико действовала на него так же. На ее слова Лу часто не находил ответа. В это время связь Лу и Нико вроде бы уже закончилась, но при этом непонятно, чем и как. И он как раз писал эти свои психологические песни – «I’ll Be Your Mirror» и «Femme Fatale».

Когда все уже разваливалось, мы увидели Нико – мастера деструктивных подъебок. Помню, однажды утром собрались на Фабрике на репетицию, Нико, как обычно, опоздала. Когда она вошла, Лу весьма прохладно с ней поздоровался.

Нико просто стояла и молчала. Было ясно, что она собирается ответить – но время и место выберет сама. Гораздо позже она совершенно неожиданно прервала молчание: «Не могу больше заниматься любовью с евреями».

Нико: Лу любил манипулировать женщинами, знаете, как бы программировать их. Со мной он хотел сделать то же самое. Он сам мне сказал. Сделать из меня робота.

Дэнни Филдс: Все любили всех. Мы были еще совсем дети, все получалось, как в школе. Ну там, сегодня этот любит того, а вот этот – вот того, зато не любит вот этого. Все эти любовные треугольники… это не было на полном серьезе. Так уж получилось, что потом все эти люди стали известны, потому как были очень сексуальными и красивыми. Но в то время мы этого не замечали, мы просто влюблялись и разлюблялись – и хуй кто мог разобраться в этом клубке.

Естественно, все влюблялись в Энди, и Энди влюблялся во всех по очереди. Но самые популярные объекты любви, по-моему, как раз меньше всех ебались – тот же Энди, например. Людей, которые точно побывали в постели Энди, можно пересчитать по пальцам одной руки. Не больше было и тех, кто спал с Эди, или с Лу, или с Нико. Не было разгула секса, было куда больше страстей, чем секса. Секс – это было так вульгарно… Впрочем, почему было? Есть.

Джонс Микас: Я считал, что Энди Уорхол и Фабрика в шестидесятые играли роль Зигмунда Фрейда. Энди был Фрейдом. Он был как психоаналитик. Там, на Фабрике был такой большой диван, рядом сидел Энди и молчал, и ты мог предложить ему что угодно, рассказать что угодно, поплакаться ему в жилетку, зная, что он тебя не опустит. Энди был для нас отцом, матерью и братом в одном лице. Вот почему люди рядом с ним так хорошо себя чувствовали – они снимались в фильмах, говорили и делали, что хотели, и при этом были уверены, что их поймут и оценят. В этом и была гениальность Энди. Он восхищался звездами, а чтобы порадовать грустные, отчаявшиеся души, которые пришли к нему на Фабрику, Энди называл их «суперзвездами».

Стерлинг Моррисон: Кто-то сказал: «Мы будем играть на съезде психиатров», а я сказал: «Нам правда больше нечем заняться?»

Морин Такер: Черт его знает, почему они пригласили нас играть – двести психиатров и мы, чудики с Фабрики. Потом люди типа Джерарда и Барбары Рубин просто ходили со своими камерами и магнитофонами от стола к столу и задавали всякие нелепые вопросы. Народ был просто в шоке. Я вроде развалилась на стуле и спросила: «Какого хуя мы тут делаем?» А потом подумала, может, психарики хотели делать записи, типа того.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю