Текст книги "Генератор (СИ)"

Автор книги: Легба Папа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Папа Легба
Генератор

У каждого человека есть своя дурацкая фишка. Кто-то собирает корейские марки, кто-то боится наступать на крышки колодцев, Геша Пересутин ходил на «Плешку». Привычка бывать на блошином рынке появилась ещё в школе. В младших классах он с одноклассниками бегал туда шалить, а в старших – начал чувствовать странную прелесть этого места. Плешка действовала на Гешу совершенно волшебным образом. Он бродил между кривобоких прилавков, среди расставленных прямо на асфальте коробок, глазел на никому не нужные разности, рассматривал потрёпанных жизнью продавцов и ощущал себя то ли археологом, то ли искателем сокровищ.

Школа сменилась на институт, а Плешка, как была, так и осталась. Геша приходил на рынок по субботам раз или два в месяц, гулял, наслаждался умиротворением, иногда покупал копеечные безделушки: старые очки в поцарапанной роговой оправе, жухлые книжки, в которых не хватало страниц, фарфоровых птичек с отбитыми клювами.

Иногда случались внеплановые походы. Вот и сегодня ноги сами принесли его на остановку семнадцатого автобуса, а через двадцать минут он уже бродил среди прилавков уличных торговцев. Причиной всему глупая ссора с Иркой, дурацкая такая ссора, совершенно на пустом месте. Если фанатеешь от всяких сальс и руэд, то совершенно необязательно принуждать к тому же всех остальных. Ну, не желает твой парень два раза в неделю таскаться в школу самбы, и что? Не имеет права? Конечно, имеет. Но с этого самого места вырисовывалась одна проблемка – отношения с Иркой Гешу вполне устраивали, и рвать их из-за какой-то ламбады совсем не хотелось. Задачка...

По мере продвижения по Плешке настроение постепенно разъяснивалось, мрачные мысли становились не такими мрачными и постепенно переходили в разряд "как-нибудь разрулим". Свернув в самую бедную часть рынка, что тянулась вдоль бетонного забора, Геша задержался напротив старичка, сидевшего на раскладном стульчике перед двумя перевёрнутыми картонными коробками. На коробках теснилась всякая ерунда вроде фотографических рамок, стареньких детских игрушек, нескольких бритвенных станков, в которые нужно закручивать бритву "Нева". Но Гешу заинтересовал не товар, а его продавец – какое-то концентрированное воплощение серости: серое, аккуратно заштопанное в паре мест, не по погоде теплое пальто, серые брюки, серенький пух волос, пегая с проседью бородка клинышком, серое выражение серого морщинистого лица. В уголках мутных невыразительных глаз белые комочки то ли засохшей слизи, то ли плесени.

Внутренне содрогнувшись, Геша с трудом отвёл взгляд от лица серого человека и уже собирался двинуться дальше, как вдруг стайка пацанов лет семи-восьми прыснула между ним и торговцем. Сминая всё вокруг бестолковым броуновским движением, мелкие разом перевернули коробки и, не останавливаясь, ринулись в лабиринт проходов между прилавками. При этом один или два разбойника успели хапнуть на бегу что-то из разлетевшихся по асфальту мелочей. Несколько продавцов возмущенно закричали. Старичок суетливо вскочил, опрокидывая свой стульчик, но гнаться за хулиганами не имело смысла, и хозяин импровизированной лавчонки, бормоча проклятия, опустился на колени у перевёрнутых коробок. Испытывая не весть бог откуда взявшееся чувство вины, Геша присел рядом. Он собирал с асфальта рамочки с бритвами, стараясь не смотреть на серого торговца.

Когда всё барахло было наконец сложено в одну из коробок, Геша торопливо поднялся и, кивнув старичку, быстро пошёл, прочь. Никчёмное происшествие окончательно выбило его из колеи. Он уже спустился к самой остановке, когда за спиной сипло задышали, и бесцветный сдавленный голос, сбиваясь, произнёс:

– Молодой человек... Молодой человек, одну минуточку.

Геша обернулся. Конечно же, это был он. Плечи под ветхим пальто судорожно вздымаются, закисшие глазки бегают из стороны в сторону, цепкая лапка сжимает верёвочные ручки вставленных одна в другую коробок с нехитрым товаром. Отчего-то Геша даже не удивился повторному явлению серого.

– Одну минуточку, – переводя дух, повторил старичок. – Я не успел вас поблагодарить.

– Да ладно, – пробормотал Геша.

Старичок, явно не желающий слушать возражений, пожевал губами.

– Если вы не против, давайте присядем... Всего на одну минутку.

Геша покосился на табличку с расписанием автобусов и покорно кивнул.

Они сели на пустую скамейку с неудобной изрезанной ножиками спинкой. Геша сел слева, старичок – справа, пристроил свою поклажу на край сиденья и полез во внутренний карман. "Сейчас полтинник будет совать", – испуганно подумал Геша и в тот же миг увидел на сухой ладони старика извлечённый из пальто предмет – плоскую коробочку, не больше сигаретной пачки, с помаргивающей красным кнопкой ровно посередине. Больше всего это походило на самодельный реквизит для школьного театра.

– Вот. – Лицо старичка приняло торжественное выражение. – С почтением и самыми наилучшими пожеланиями...

– А это что? – осторожно спросил Геша.

– Генератор.

– Генератор чего?

– Генератор реальностей.

Геша приподнял брови:

– Реальностей?

– Именно. – Старик важно кивнул. – Совершенно эксклюзивная вещь.

– Хотите подарить мне эту штуковину?

– Не совсем. – Глазки смотрели внимательно и совершенно без всякого выражения. – Генератор реальностей нельзя подарить, потерять или выбросить. Его можно только продать и купить.

– Почему? – обалдело спросил Геша.

Старичок развёл руками, дескать, так уж всё устроено.

– И сколько стоит? – произнёс Геша, уже соображая, что от старика так просто не отделаться.

– Стоит столько, сколько у вас есть с собой и ни копейкой больше.

"Господи, – со смесью жалости и страха подумал Геша. – Кажется, действительно псих". На лице старичка появилось выжидательное выражение. Ладошка с коробочкой чуть подрагивала. "Чёрт", – подумал Геша и полез по карманам. На его счастье наскреблось в общей сложности триста рублей, которые со смешанным чувством облегчения и сожаления он протянул "благодарителю". Узкие губы старика вдруг тронула быстрая улыбка. Одной рукой он воровато вытянул из Гешиной ладони купюры, второй – сунул ему коробочку.

– И что мне с ней делать? – недоуменно проговорил Геша, рассматривая "подарок".

– Использовать по назначению. – Старичок быстро закивал. – Жмёте на кнопку и получаете два часа новой реальности. Обратный переход совершается автоматически по истечению времени. Если предложенная реальность почему-то вам не нравится, опять же жмёте на кнопку и происходит досрочный возврат. Всё элементарно.

Геша с сомнением рассматривал коробочку.

– И могу попробовать прямо сейчас? – задал он каверзный вопрос, покосившись на нового знакомца.

– Ради бога.

Хмынкнув, Геша надавил на кнопку, и ничего не произошло. Они по-прежнему сидели на скамейке, и старичок прятал триста рублей в пальто.

– Не работает, – констатировал Геша, с вызовом глядя на старичка.

– Да, – согласился тот, нисколько не смущаясь. – Кнопочка до сих пор красная... Может, вы не все деньги отдали?

Словно под гипнозом Геша полез в карман брюк, вытащил двадцать рублей, оставленные на обратную дорогу, и вложил в подставленную руку.

– Я же говорил, – удовлетворённо пропыхтел старичок, указывая на вдруг зажёгшийся зелёный огонек. – А теперь жмите. Не бойтесь. Получите массу удовольствия.

Глаз с белым комочком в уголке весело подмигнул, и Геша почти автоматически, даже не успев ничего подумать, надавил на кнопку.

Сначала ему показалось, что он ослеп. Но уже в следующий миг, щурясь и хватая ртом влажный солёный воздух, он сообразил, что это просто солнце, сияющее полуденное солнце и яркое, как лазурит, небо с редкими пёрышками облаков, что его ноги, обутые в сапоги с широкими отворотами то проваливаются в тартарары, то взлетают вверх, будто на качелях. Да и с головой творилось что-то невообразимое, с одной стороны он по-прежнему оставался Гешей Пересутиным, а с другой стороны был кем-то совсем другим. Он был Хуаном Зубастым, и несущаяся по воде бригантина находилась в его безраздельной власти вместе с пушками, бухтами канатов, припасами в трюмах, вместе с шестью десятками дочерна загорелых полуголых мужчин, готовых на всё по приказу своего капитана. И он на полубаке, оскаленный, без шляпы, с летящими по ветру волосами. Правая рука мёртвой хваткой вцепилась в планшир, в кулаке левой – чудесная коробочка генератора. А впереди, прямо по курсу, всего в четверти лиги, корма французского торговца, на всех парусах удирающего от погони.

Одна за другой рявкнули носовые пушки, выплёвывая клубы дыма, и смертоносные чугунные мячики подняли снопы брызг совсем рядом с галеоном.

– Los alcanzamos! Dispara mas! – заорал Хуан на незнакомом языке, и Геша неожиданно понял, о чём он кричит. Волна бешеного азарта захлестнула его и вдруг отхлынула, превращаясь в панику. Геша выпустил планшир и в ужасе нажал на мигающую кнопку...

Какое-то время он просто сидел, привалившись к неудобной спинке, и бессмысленно таращась в пространство, затем опустил глаза на зажатый в руке генератор. Кнопка ровно и приглашающе светилась зелёным. "Не может этого быть..." – потрясённо подумал Геша, оборачиваясь к старичку, и впал в ещё большее изумление – никого на скамейке не было, ни продавца с барахолки, ни его коробок. Ушёл? Интересно когда? Удивляясь всё больше и больше, Геша огляделся и понял, что это совсем не та скамейка и не та остановка. Прямо перед ним раскинулась, не весть откуда взявшаяся площадь перед торговым центром "Октябрьский" с фонтанчиками и детскими каруселями. В голове слегка поплыло. Геша осторожно щипнул себя за ляжку. Фонтанчики и карусели никуда исчезли, генератор реальностей тоже, лежал себе на ладони, светился зелёной кнопкой. Вот так штука! Если происходящее не было сном или глюком, то генератор просто офигительная штука, а топать отсюда до дома придётся через полгорода. Чувствуя, что его просто распирает от восторга, Геша похлопал себя по карманам: вдруг что-то таки завалялось, и, улыбаясь, поднялся со скамейки.

***

Лекция по термеху закончилась в три. Гриц, как обычно, поблагодарил всех за внимание и принялся укладывать старомодный портфель. Аудитория зашумела, заскрипела стульями, зашуршала тетрадями. Народ потянулся к выходу.

– Пересутин, задержитесь на секунду.

Геша, с сожалением поглядывая в спины однокашников, свернул и остановился рядом с преподавательским столом.

Гриц застёгнул портфель и, стянув с носа очки, уложил их в нагрудный карман.

– Евгений, – проговорил он со странной интонацией. – Вы становитесь редким гостем на моих занятиях. За последние две недели вы были только раз. Что происходит?

– Я нагоню, Виктор Степанович, – бодро пообещал Геша.

– Смотрите. – Гриц нахмурился. – Я должников не люблю... Ну, не смею больше задерживать.

– До свидания, Виктор Степанович.

"Да кто ты такой, старый пень?" – Подумал Геша, ныряя за дверь.

Будущий должник вприпрыжку спустился в холл первого этажа, но свалить по-быстрому опять не получилось – у самого выхода поджидала Ирка. Мысленно выругавшись, Геша попытался проскочить мимо, но девушка поймала его за рукав. Слабая попытка прорваться успехом не увенчалась.

– Пересутин. – Иркины пальцы цепко держали его локоть. – Нам очень нужно поговорить.

Уже на широком институтском крыльце Геша сделал второй заход.

– Мне сейчас совершенно некогда, – проговорил, он сокрушённо. – Позвонили с работы, нужно срочно съездить по одному адресу.

– Зачем ты врёшь? – Красивые Иркины брови сошлись на переносице, над левой тёмная точка родинки. – Ты уволился из доставки ещё в том месяце. Я наводила справки... Ты что, просто не хочешь со мной встречаться? Неужели тот спор?..

– Понимай как знаешь, – Геша резким движением освободил руку. – Мне сейчас некогда, – повторил он. – Поговорим в другой раз.

Всю дорогу до дома он думал, на кой чёрт ему нужна эта Ирка и уже на остановке совершенно отчётливо понял, что ни на кой, что всякие Ирки просто балласт. Пустые разговоры, вечные обиды, убогий секс и серая бытовуха: закрути шуруп, повесть штору... Глупо выбирать между абонементом в мишленовский ресторан и пожизненной овсянкой. Когда он вошёл в подъезд, на душе ещё оставался неприятный осадок, но голова была чиста и свободна.

Так уж удачно сложилось, что Геша обитал в старенькой бабушкиной хрущёвке. Родители его особо не донимали, визитами не злоупотребляли, иногда помогали с коммуналкой, так что жил он почти как отрезанный ломоть, самостоятельно. Взбежав на второй этаж, Геша отомкнул дверь и ввалился узкую в прихожую. Его аж подбрасывало от приятного предвкушения. Не снимая ботинок, он протопал на балкон и сначала проверил свою маленькую майнинг-ферму, после этого на скорую руку перекусил в захламлённой кухне, вскользь подумал, что хорошо бы прибраться, и сразу переместился в зал на продавленную тахту, натянул куртку, затем достал генератор.

Генерировать реальности лучше всего из дома. Так, по истечении времени, гарантированно приходишь в себя на знакомой тахте, а не на окраине промзоны или во дворе малознакомой многоэтажки, правда, если раньше времени прерываешь контакт, всё равно тебя выбрасывает чёрти куда. Хорошо хоть в пределах городской черты. Хотя Геше приходилось добираться и из Медведкова... в тапках на босу ногу. Теперь уже так не впаривается.

Геша поднял к глазам коробочку генератора и мягко надавил кнопку...

– Курт, – сказал по-английски мягкий бас. – Тащи сюда свою жопу. Нюхни, дружище. Такой дури ты ещё не пробовал.

Покачиваясь, Геша поднялся с развороченного дивана и упал на стул между толстяком в рыжих бакенбардах и тощим хлыщом в драных джинсах. Через красноватый полумрак гостиной плыли серые ленточки дыма. Какие-то девки курили, лёжа на сброшенных с дивана подушках. Геша, ухмыляясь, принял из рук толстяка свернутую трубочкой купюру и наклонился к полированному столу. Сначала он втянул левую дорожку, потом – правую.

– Ну как? – весело спросило расплывающееся лицо толстяка.

– Ух... шибануло, – просипел Геша, растирая нос пальцами, и вытягивая сигарету из сонных пальцев хлыща.

Ему было хорошо... Офигительно хорошо.

Тёмный проём двери с занавеской из цветных бус пьяно качнулся, являя длинноногую брюнетку в одних трусиках, вторая девушка уже без всяких трусиков обнимала её сзади за плечи.

– Курт, – капризно позвала брюнетка. – Хватит заряжать. Иди к нам, а то мы с Джиной устали тебя ждать.

Блаженная улыбка раздвинула Гешины губы. Он глубоко затянулся и выпустил дым в полированную столешницу. Завитки слоистых табачных течений поплыли над столом, постепенно сплетаясь в смутно знакомое лицо с родинкой над левой бровью. Хихикнув, Геша ткнул в это лицо окурком, затем, поднялся и, покачиваясь, двинулся в сторону забранного бусами проёма, на ходу стягивая фиолетовую майку.

***

В субботу, ближе к двенадцати, Геша проснулся на своей тахте в куртке и ботинках. Он совершенно не помнил вчерашнего перехода, наверное, сразу отрубился, как только оказался в квартире. Последняя генерация была просто чумовой: патриции, сенаторы, отставные легаты. Чернокожие рабыни, разносящие вино и фрукты, и он, пожилой, слегка обрюзгший претор... опытный, маститый, видавший виды... Как ни странно, но в последнее время Геша стал находить всё больше прелести в таких воплощениях.

Уже в ванной, глядя в зеркало на своё чуть опухшее лицо, он вдруг сообразил, что за последние трое суток побывал в шкуре (Геша начал загибать пальцы) тридцати двух... нет, тридцати трёх людей. Неудивительно, что его срубило. Эдак можно и с катушек слететь. Ему просто необходимо пройтись по свежему воздуху.

В половине второго нахохленный Пересутин, обмотав подбородок фиолетовым шарфом, шагал в сторону Центра. Мелкие снежинки кружились в воздухе и падали на мокрый серый асфальт. Геша дошёл почти до площади Ленина, когда сообразил, что пару дней не ел ничего основательного. Чувствуя в желудке сосущую пустоту, он огляделся и направился к первой попавшейся кафэшке. Незапоминающаяся официантка со скучным лицом поставила на его столик салат, бифштекс с яйцом и овощным гарниром, подсунула под кружку с пивом бирмат и ушла, деревянно качая бёдрами. Отодвинув салат, Геша вонзил вилку в мясо. Он слопал почти половину бифштекса с овощами, когда медленно нарастающее в нём недоумение наконец превратилось в уверенность – всё что он ел, напоминало прессованную бумагу. Ничего не понимая, Геша зацепил салата, потом приложился к пиву. Ощущение будто жуёшь салфетку. Исполняясь возмущения, Геша поднял голову, выискивая глазами официантку, и обомлел. Когда-то у бабушки был чёрно-белый телик. Геше вдруг показалось, что ему снова семь лет, и он смотрит старенький "Рекорд". Столы, шторы, скатерти, картинки на стенах, люди за барной стойкой – всё было монохромно серым, словно пропущенным через фильтр фотошопа. Геша заморгал. Самое ужасное заключалось в том, что нечто подобное уже происходило с ним полторы недели назад, но тогда это нечто продлилось не больше пары секунд, и он убедил себя, что всё случайность и глупая фантазия. Геша изо всех сил потёр глаза. Ничего не изменилось, и Пересутину стало по-настоящему страшно. Он вскочил, уронив стул, бросил на стол несколько смятых купюр и выбежал из кафе.

Ловя удивлённые взгляды, Геша мчался мимо серых людей, серых домов, серых деревьев. Квартал за кварталом, через серые дворы и игровые площадки... Обречённый животный ужас гнал его всё дальше и дальше. Возле серой пятиэтажки, у площадки с мусорными контейнерами, Гешины силы окончательно иссякли, и он, задыхаясь, уткнулся в профлисты ограждения, зажмурился, а когда наконец решился приоткрыть глаза, то увидел край своего фиолетового шарфа. Фиолетового! Едва не заорав от радости, Геша запрокинул голову. Над ним висели восхитительно синеватые тучи, а перед ним теснились жёлто-оранжевые мусорные баки. Чувствуя дрожь в ослабевших коленях, Геша вытянул из кармана генератор. Несколько минут он раздумывал, глядя на бесстрастно святящуюся зелёным кнопку, потом, внезапно решившись, размахнулся и бросил прибор в разинутую пасть крайнего контейнера.

Он успел уйти довольно далеко, и шёл до тех пор, пока растущее в груди малодушное чувство не достигло уровня наркоманской ломки, тогда Геша развернулся и, постепенно ускоряя шаги, ринулся назад. Вот дурак! Вот чёртов имбецил! Он вбежал во двор той самой пятиэтажки, и сразу кинулся к мусорной площадке. Он понимал, что придётся рыться в отходах, но это не пугало и не смущало его. Геша подбежал к контейнерам и остановился. Генератор был здесь, как ни в чём ни бывало, лежал на краю бетонного бордюра. Геша был готов поклясться, что бросал его в ящик, но сейчас это не имело значения. Совершенно никакого значения... Всхлипнув от счастья, Геша прижал коробочку к щеке и в полном изнеможении опустился на мокрый асфальт.

***

Телефонный звонок разбудил его около одиннадцати. С трудом пытаясь продрать глаза, Геша нащупал телефон. В квартире стоял полумрак из-за задёрнутых плотных штор. Геша поднял «самсунг» к лицу и с трудом сконцентрировал взгляд. Звонил Сашка Ильченко. Геша, тихо матерясь, нажал кнопку «ответить».

– Здорово, братан, – произнёс озабоченный Сашкин голос. – Ты что, спишь там?

– А какая, в попу, разница? – Геша, сопя, сел на тахте. – Чего надо?

Сашка на секунду замолчал, потом сказал нарочито бодрым голосом:

– Слушай, тебя уже три недели нет в институте. Что происходит? Гриц спрашивал... У тебя всё в порядке?

– Всё норм, – сказал Геша, думая, как бы отвязаться.

– Ты того, сессию сдавать вообще собираешься?

– Какая, нахрен, разница? – прорычал Геша.

Сашка опять замолчал.

– Ладно, – наконец проговорил он растерянно. – Сегодня вообще-то зачёт...Ты это... Народ уже болтает, что ты на какой-то дури.

– На какой ещё дури? – сказал Геша окончательно просыпаясь. – Ладно... У меня тут второй звонок...

Сашка что-то пискнул в телефоне, но Геша уже переключился. На второй линии была мама. Что называется, из огня да в полымя.

– Женечка, это ты? – Высокий взволнованный голос, подрагивал, словно на той стороне собирались заплакать. – У тебя всё хорошо? Ты не был у нас уже месяц. Мы же беспокоимся.

– Мам, у меня всё отлично... Что за глупые страхи?..

Стараясь не давать волю раздражению, Геша отвечал, что с учёбой всё прекрасно, что просто очень много дел, что деньги у него есть, что кушает он нормально и непременно постарается заехать на той неделе. Он говорил и никак не мог вспомнить мамино лицо. Перед глазами стоял смазанное фото почти незнакомого человека.

– Мы хотим заехать к тебе в выходные, – сказала мама почти успокоено.

– В выходные лучше не надо, – поспешно выпалил Геша. – Выходные будут совершенно забиты. Нужно готовиться к зачёту и ещё коллоквиум... Слушай... Мне пора бежать... Отбой... Передавай привет папе... Пока...

Он бросил телефон на подушку, затем провёл ладонями по лицу и выпрямился. Генератор зеленел глазком на туалетном столике у изголовья. "Только сначала надо сходить в сортир и чего-нибудь пожрать", – подумал Геша, спуская ноги на пол. Он практически не ел со вчерашнего дня, но как-то особенно и не хотелось. "Потом пожую", – решил Геша. Справив нужду и наскоро умывшись, он схватил со стиралки генератор, который теперь старался постоянно держать под рукой и выскользнул в прихожую.

Путаясь в рукавах, Геша быстро натянул куртку, сунул ноги в ботинки и, не завязывая шнурков, запустил генерацию. Кнопка мигнула, и стены тёмной прихожей раздвинулись, растаяли в потоках яркого солнечного света, льющегося сквозь высокие окна. Несколько первых секунд Геша изумлённо таращился по сторонам, постепенно узнавая интерьер, высокие панели, измазанную мелом доску, знакомые, но какие-то нереальные фигуры, склонившиеся над столами.

– Пересутин, – произнёс голос Грица, – Вы, кажется, уже готовы?

Вот же хрень! Геша в панике надавил на кнопку генератора и повалился навзничь. Изрыгая проклятья, он кое-как перевернулся и встал на ноги, одновременно пытаясь понять, где очутился. Прямо перед ним вздымался к небу целый холм из разнообразной дряни. Лопнувшие мешки, обломки мебели, битое стекло, синие полиэтиленовые пакеты. Над пологой вершиной холма кружились кричащие стаи птиц. Пованивало. Где-то гудела техника.

Вот это попадалово! И как теперь отсюда выбираться?

Геша беспомощно огляделся, потом опустил глаза на зажатый в руке генератор и обалдел. Кнопка мигала, только ритм, как будто, стал чуть скорее. Это могло означать лишь одно – он до сих пор в генерации, а значит мусорный полигон вовсе не его реальность. Уф-ф-ф... Просто гора с плеч. Геша с облегчением выдохнул. "Какие-то сбои сегодня дебильные", – подумал он, нажимая кнопку...

Непроницаемая темнота, залепившая глаза, в первый момент была такой плотной, что Геше показалось, что он ослеп. Ему опять стало страшно. Он поднял руки и различил в правой отсвет мигающего зелёного светляка. И на этот раз подрагивающий сигнал генерации его вовсе не успокоил. Скорее наоборот.

Под ногой жидко чавкнуло.

– Эй! – слабо позвал Геша.

Звук тускнеющий ниточкой уплыл в темноту, замер, и темнота вдруг взорвалась нечеловеческим рёвом, от которого шевельнулись волосы на голове. Спину окатило кипятком испарины. Закричав, Геша изо всех сил ткнул в кнопку... и оказался в полумраке своей прихожей.

Сердце колотилось так, словно пыталось проломить рёбра. В ушах шумело. Непослушными пальцами Пересутин сунул генератор в карман, привалился спиной к двери и в изнеможении закрыл глаза. "Нужно успокоиться, – пронеслось в его голове. – А то меня хватит инфаркт". Так... Глубокий вдох через нос. Выдох. Как при беге на три километра. Вдох. Выдох.

Воля ваша, но что-то было не так. Геша ещё раз втянул непривычно пахнущий воздух и открыл глаза. Это была не его прихожая и не его квартира. Обои похожей расцветки, но совсем другого рисунка и в углу какая-то вешалка с тряпьём. Чёрт, чёрт и чёрт! Такого с ним ещё не случалось, чтоб на выходе из генерации попасть в чужую квартиру. А что если вернутся хозяева? А что если они сейчас дома? Рассказы про волшебную коробочку точно не помогут. Геше стало плохо. В поисках ручки он ощупал дверь, но обнаружил только две скважины для ключей. Что же за день такой сегодня? Он опять сделал глубокий вдох и прислушался. Нет. В квартире стояла тишина, только тикали часы и капала где-то вода из крана. Хозяева точно не дома, и дожидаться их просто глупо. По здравому размышлению оставалось два способа: опять создать генерацию и быстренько выйти из неё, пускай хоть в Медведкове или попытаться поискать в квартире запасные ключи, люди обычно держат второй комплект... где-нибудь на гвоздике.

Геша выбрал второй вариант. Опасаясь зажигать свет, он ощупал в полутьме прихожей рожки вешалок, ничего не нашёл и осторожно заглянул в залу. Типичная стариковская обстановка: раскладной диван, древний комод, шкаф, ходики на стене, какие-то коробки с ручками, в простенке между кухней и прихожей высокая тумбочка с дверками, над ней зеркало в раме, а прямо на широкой облезлой раме, на гвоздике – спасибо тебе, господи! – связка ключей.

Протягивая руку, Геша шагнул вперёд и замер: в зеркале отражался совсем не он, а совершенно другой, хотя и смутно знакомый человек. Пальцы ударили по клавише выключателя: из глубины побитого патиной серебра прямо на Евгения Пересутина смотрело сморщенное невыразительное личико: серенький пух волос на черепе, пегая бородка клинышком, закисшие глазки с сухими комочками слизи в уголках...

Закричав чужим сдавленным голосом, Геша выдернул из кармана генератор: кнопка светилась помидорно оранжевым цветом. Исступлённо рыча, сморщенный серый старик разом за разом вдавливал её в поверхность блестящей коробочки, потом отшвырнул приборчик в сторону и, тихо скуля, сполз по дверной притолоке.

***

Натужно покряхтывая, он спустил худые дряблые ноги с дивана, посидел так несколько секунд, раскачиваясь маленьким сухим телом, потом поднялся и, шаркая тапками поплёлся в кухню. Тупо болело в затылке и слегка подташнивало. Бутылки из-под портвейна целым стадом стояли справа от подоконника. Присев на корточки, он поднял одну, посмотрел на свет. Нужно отмочить этикетки и сдать всё в пункт приёма, но что-то подсказывало ему, что делать это нужно не сегодня. С трудом распрямившись, он пошаркал обратно. В шкафу, под сложенными тонкой стопкой рубашками, обнаружилась последняя сотня и мятый полтинник. До пенсии оставалась ещё неделя. Негромко бормоча, старик натянул серые заштопанные брюки с пятном на правом колене, застегнул серую клетчатую рубаху. Затем он вытянул на середину комнаты картонную коробку с веревочными ручками, перебрал и протёр от накопившейся пыли фотографические рамки, пластмассовые автомобильчики, разборные станки безопасных бритв. Сложил всё это обратно в коробку, вытащил в коридор. Последнюю сторублёвку он сунул в один карман брюк, в другой затолкал коробочку генератора. Ну вот, пожалуй, можно и выдвигаться.

Слегка приволакивая ногу, по которой ударяла громоздкая коробка, он двигался сначала вдоль трамвайных путей, затем свернул и пошёл по маршруту автобуса номер семнадцать. Люди спешащие по своим делам, совершенно не замечали маленького человечка в холодном, не по погоде, сером пальто, а человечек, казалось, не замечал их. Он миновал конечную остановку и по узкой аллейке, мимо бетонного забора, поднялся до двух порыжелых столбов с металлической перекладиной. Здесь кончался весь остальной мир и начиналась Плешка.

Серенький человек деловито шёл по лабиринту самодельных прилавков. Пройдя квартал часовщиков, человек свернул направо и углубился в самую непритязательную часть Плешки. Здесь его, кажется, знали. Ему кивали или что-нибудь говорили вслед, а он шёл себе, неприметный, как плевок у обочины. Найдя квадратик свободного пространства, которое никто не спешил занимать, человек остановился. Соседи вокруг зашевелились.

– Здорово, – сказал худой заросший щетиной мужик у подставки с брючными ремнями. – Давненько тебя не было. Мы уже всякое передумали... – он обернулся к другим продавцам и добавил весело. – А я-то, дурак, не верил, что Константиныч тут самое неубиваемое и неизменное из явлений природы.

Человечек сдержанно улыбнулся, вынул коробки одну из другой, поставил их на асфальт дном кверху и молча принялся расставлять фотографические рамки.