Текст книги "Почему мы так похожи"

Автор книги: Лара Продан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Лара Продан
Почему мы так похожи?

Пролог

Всю ночь Светлана ворочалась. Ей снилось, что она сдает экзамен своему начальнику и никак не может ответить на вопрос, где пропадала целую неделю. Вдруг начальник металлическим голосом приказал ей:

– Запомни эти цифры – 222044 и 402157. Они связаны с твоими бутылками. Это важно.

Светлана проснулась в поту. Рука потянулась к карандашу, лежащему всегда на её прикроватной тумбочке, и записала цифры в тетрадь, что находилась там же. Девушка долго смотрела на записанный порядок цифр, пытаясь уловить хоть какой-то смысл. Для телефонного номера цифр явно было маловато, для почтового индекса многовато.

«Может быть это номер какой-нибудь квитанции? – подумала Света. – Но они обычно содержат в своем составе и буквы. Что там мне начальник ещё говорил? Бутылки, мои бутылки. Разгадка в них».

Света встала с постели и пошла в свой кабинет. Из небольшого книжного шкафа с нижней полки она стала доставать бутылки. Их было три – разные по цвету и по форме. Света взяла одну из них. Это была бутылка зеленого цвета, и эта бутылка была первой в её небольшой коллекции.

В тот апрель пять лет назад она отдыхала на небольшом, но уютном островке Гавайского архипелага под названием Мауи. Есть там один маленький резорт с шикарным пляжем. Светлана начинала свой день ранней пробежкой по мелкому песку пляжа. Она преодолевала уже второй круг, как заметила что-то длинное, зеленеющее на желтом песке. Это оказалась винная бутылка, закупоренная коричневой просмоленой пробкой. Внутри что-то лежало. Света улыбнулась. Она чувствовала себя Терезой из книги Николаса Спаркса (Nicholas Sparks) «Message in a Bottle». Светлана осторожно подняла бутылку и внимательно осмотрела её. Она была ничем не примечательна, если не считать того, что ее форма не соответствовала известным ей стандартам.

Придя к себе в номер, Света осторожно откупорила бутылку и достала свёрнутый в трубочку листок бумаги слегка жёлтого цвета. Это было небольшое, в полстраницы, письмо, написанное корявым почерком на незнакомом девушке языке. Подумав, Светлана аккуратно свернула листок опять трубочкой, засунула её в бутылку и закрыла пробкой. Потом нашла небольшой целлофановый пакет, в котором принесла накануне продукты из магазина, и положила бутылку в него, а сам пакет поместила в дорожную сумку, чтобы не забыть его при отъезде.

Ровно через год, отдыхая на Канарских островах, Света нашла ещё одну бутылку, но желтого цвета, в которой была записка, написанная по-испански. Как и первая, она была написана неровным почерком.

Если после первой находки Светлана была просто заинтригована и думала, что это интересная игра умных детишек, после второй найденной бутылки она задумалась и приняла решение посоветоваться со своим другом из русского отделения Интерпола. Но он был в то время в командировке. Потом Света погрузилась в свою работу и в череде будней забыла о бутылках.

Очередный отпуск Светлана проводила на одном из островов Тайланда. Она, не изменяя своей привычке бегать по утрам, совершала очередную пробежку по песчаному берегу океана. Пробежав метров пятьдесят, девушка заметила какой-то блеск на песке, характерный для отраженного света. Это была бутылка от колы, и в ней находилась туго свернутая в трубочку бумага. У Светланы перехватило дыхание. Осторожно подняв и очистив от песка бутылку, она, не закончив пробежки, помчалась к своему коттеджу. Чья-то детская, не совсем окрепшая рука сообщала в записке, написанной по-английски, что пять девочек и три мальчика в возрасте от пяти до двеннадцати лет удерживаются насильно в доме, расположенном… Дальше Света не смогла прочесть, как ни пыталась. Строчки были размазаны, буквы скакали то вверх, то вниз.

Вернувшись в Москву, девушка опять позвонила своему давнему другу из русского отделения Интерпола. Влад был на месте. Светлана отдала ему все найденные бутылки с их содержимым. Через неделю они вновь встретились. Влад вернул девушке бутылки, сказав, чтобы она спрятала их, а ещё лучше, выбросила и забыла о них.

Вернувшись домой, Светлана долго внимательно смотрела на выстроенные в ряд бутылки. У неё появилось было желание отправить их в мусорный бак. Но журналисткая натура взяла верх. Она решила спрятать бутылки в шкаф на время, пока не созреет в её светлой голове план по их использованию.

Глава 1

Большой зал Московской филармонии был полон. Шёл заключительный концерт международного конкурса «Звёзды XXI века». Концерт длился уже полчаса. На сцену была приглашена скрипачка из США Морин Стюарт. Вышла девушка с красиво убранными в высокую причёску русыми волосами. Она грациозно взмахнула смычком, и полилась божественная музыка Моцарта.

Семья Борисовых в полном составе сидела в десятом ряду партера и с удивленным восторгом смотрела на Морин. Её игра завораживала. Но не это удивляло Анну Павловну и Сергея Петровича. Морин, как две капли воды, была похожа на их дочь Машу. Те же голубые глаза, высокий лоб, слегка широкие скулы. Отличие составляла только причёска – русые волосы Маши были пострижены в стиле гарсон, а Морин имела, судя по причёске, длинные волосы. Анна Павловна и Сергей Петрович смотрели друг на друга с тревогой. Мария не замечала волнение родителей, она была поглощена музыкой, которая лилась из-под смычка хрупкой американки.

– Мама, я хочу познакомиться с Морин, – быстро произнесла Маша в перерыве и помчалась за кулисы.

– Маша, Маша, стой, – крикнула Анна Павловна.

Но девушка уже была на сцене. Зайдя за занавес, Мария быстрым взглядом обвела сцену, нашла коридор, ведущий от сцены в глубь закулисья, и побежала к этому коридору. Вдруг что-то тяжелое обрушилось на её голову, и Маша потеряла сознание.

Когда Мария очнулась, она никак не могла понять, где находится. Связанные руки и ноги затекли, голова трещала от боли, губы были сухими, ее мучила жажда. Маша с трудом вглядывалась в пространство небольшой темной комнаты. Она хотела крикнуть, позвать на помощь, но язык не ворочался во рту. Маша уловила легкий стон, раздававшийся где-то сбоку. Ужас начал охватывать её. Она повернула голову и увидела в углу комнаты шевелившийся мешок. Стон раздался вновь. Он явно принадлежал девушке. Маша сделала попытку ползти в сторону раздававшегося стона. Но скрип открывающейся двери остановил её. Она закрыла глаза и застыла лёжа, боясь пошевелиться.

– Где эта американка? – спросил кто-то грубым сиплым мужским голосом.

– Вон, в углу лежит, – ответил заискивающий голос.

– А это кто? – ткнул первый вопрошающий носком грубого ботинка в бок Машу.

– Да, перепутали, уж очень похожа на американку. Думали, это она. Шла по коридору, – ответил третий фальцетом.

– Нам она не нужна, – решительно произнёс первый. – Вколите наркотик и выбросите где-нибудь на помойке.

Маша ойкнула от испуга и открыла глаза. Жёсткий, ненавидящий взгляд стальных глаз буравил девушку. Мария закрыла глаза и вся съёжилась от страха.

– Ладно, возни будет много. Её тоже в мешок и в машину. Пусть хозяин сам разбирается, что с кем делать, – услышала Маша приговор себе.

Не дождавшись к началу второго отделения дочери, Анна Павловна забеспокоилась.

– Серёжа, будь добр, пойди узнай, где Маша пропадает. Ей пора вернуться. Мне что-то тревожно, – обратилась она к мужу.

– Не вижу причин для волнения, дорогая, – слегка вальяжно ответил Сергей Петрович. – Скоро придёт.

Второе отделение всё не начиналось. По рядам прошла волна недовольства. Медленно открылся занавес. На сцену вышел конферансье и дрожащим голосом объявил о прекращении концерта, и что все зрители могут получить материальную компенсацию в размере пятидесяти процентов от стоимости билета в двух кассах на первом этаже. Причины прекращения концерта названы не были. Началась паника.

Мария всё не появлялась. Тревога за дочь охватила Сергея Петровича. Прокричав жене, чтобы она ждала его здесь и никуда не уходила, он поспешил к сцене.

– Вы куда? Туда нельзя, – остановил его волевой голос стройного с военной выправкой мужчины.

– Мне можно, – быстро ответил Сергей Петрович, протянув мужчине свое удостоверение.

– Извините, генерал-майор, но у меня приказ никого не пускать за занавес, – отрапортавал мужчина.

– Ваше звание, назовите мне ваше звание и фамилию, – дрожащим от раздражения голосом спросил Сергей Петрович.

– Старший лейтенант Морозов, – быстро ответил мужчина, глядя прямо в лицо генерал-майору. Он хотел еще раз напомнить о приказе, но был остановлен подходящим к нему полковником госбезопасности.

– Старший лейтенант, что за пререкания с генерал-майором, – грозно прикрикнул на него полковник. Потом извиняющимся голосом обратился к Сергею Петровичу, – Извините, товарищ генерал-майор, молодой ещё, ретивый.

Сергей Петрович слабо улыбнулся, похвалил Морозова за правильное несение службы, пожал руку полковнику и с болью в голосе спросил, что случилось.

– Пропала скрипачка из Америки Морин Стюарт. Не можем её найти, ни в гримерной, ни в репетиционной, нигде её нет, – отрапортовал полковник.

У Сергея Петровича стали подкашиваться ноги, он машинально ухватился за руку полковника.

– Что с вами? – участливо спросил полковник побледневшего Сергея Петровича.

– У меня дочь пропала. Пошла знакомиться с Морин Стюарт. Видел, как она зашла за занавес, и все. До сих пор не вернулась, – с болью в голосе ответил генерал-майор.

– Сергей Петрович, я, собственно, за вами, – голос полковника был участливо четким. – Александр Анатольевич по поводу исчезновения Морин Стюарт собирает совещание.

Отправив расстроенную жену домой и заверив её, что всё сделает, чтобы найти дочь, Сергей Петрович поехал на совещание. Совещание проводил генерал-лейтенант Соловьёв Александр Анатольевич, начальник Борисова и давний его друг. Выяснилось, что Морин Стюарт является дочерью командира американской службы Интерпола Алана Стюарта. Первым предположением, и пока единственным, было то, что похищение Морин связано с работой её отца. Оставался вопрос, почему и куда исчезла и Мария Борисова.

Поздно вечером в квартире Борисовых раздался телефонный звонок. Звонкий голос Светланы, младшей сестры Анны Павловны, сообщил о необходимости срочного разговора. Договорились встретиться через час.

Светлана пришла вся возбужденная. При себе она имела увесистую сумку с бутылками. Отдышавшись, девушка выложила содержимое сумки на стол и быстро стала рассказывать историю бутылок и свой сон с цифрами. Анна Павловна и Сергей Петрович слушали девушку рассеянно, но когда Светлана вытащила записки и стала их читать, потемневшие от горя глаза Сергея Петровича стали оживляться.

– Вот оно что, понятно, – тихо, но с долей некоторой заинтересованности произнес Борисов.

– Что тебе понятно? – с болью в голосе спросила Анна Павловна.

– Эти записки, по всей видимости, являются посланиями пропавших детей. В разное время по всему миру стали пропадать дети в возрасте от семи до пятнадцати лет.

– Но причем тут наша дочь? – встревоженно спросила Анна Павловна. – Ответь мне, где она, что с ней? Почему ты её не ищешь?

Анна Павловна заплакала. Сначала это был тихий, как бы извиняющийся плач, через минуту он превратился в безысходное рыдание. Сергей Петрович бросился успокаивать жену.

– Аннушка, найдем мы Машку, не беспокойся, родная. Все будет хорошо. Я уже поставил на ноги всю полицию. Ищут, ищут нашу дочь.

Постепенно Анна Павловна стала успокаиваться. Рыдания перешли в тихие всхлипывания. Она извинилась и пошла в ванную комнату.

– Света, что там за цифры в твоем сне? – спросил Сергей Петрович свояченицу. – Ну-ка, повтори их, а лучше запиши. Я, конечно, не верю в разные вещие сны. Но с чем чёрт не шутит. А вдруг эти цифры являются какой-то, хоть и призрачной, но зацепкой.

Они ещё долго сидели, пытаясь понять, как использовать цифры, к чему их привязать. Но решение не находилось.

– Ладно, завтра отдам записки и твой порядок цифр специалистам. Пусть изучают. А вдруг придёт решение, – устало сказал Сергей Петрович Светлане. – А сейчас пойдем спать. Жена постелила тебе в гостиной. Спокойной ночи.

Утро следующего дня выдалось дождливым. Раньше всех встала Анна Павловна. Она практически не спала эту ночь. Просыпалась от каждого шороха, всё еще надеясь, что откроется дверь и войдет Мария. Но чуда не произошло. Анна Павловна вошла в комнату дочери. На кровати лежал большой плюшевый зайка, который они с мужем подарили Марии, когда той исполнилось три года. Маленькой она часто засыпала с ним в обнимку, ела кашу или суп, только если зайка сидел рядом на стульчике. Они брали его с собой, даже когда уезжали куда-нибудь на отдых. Анне Павловне показалось, что большой белый зайка грустно смотрит на неё, вопрошая, где его хозяйка. Слезы утраты показались в её глазах. Она тихо закрыла дверь комнаты и пошла на кухню. Ничего не хотелось делать. Солнце уже поднялось. На улице показались первые прохожие, Анна повернула голову на скрип двери, в кухню входила Светлана.

– Машка так и не появилась? – взволнованно спросила сестра.

– Нет, – дрожащим голосом ответила Анна Павловна, и слезы потоком полились из ее глаз.

Раздался дверной звонок. Женщины бросились в коридор. Сергей Петрович уже открывал входную дверь. На пороге стоял помощник Соловьева, держащий пакет в руках. Дрожащими руками Сергей Петрович открыл пакет. В нем сообщалось, что завтра из Сиэттла прилетает Алан Стюарт – руководитель полицейского отдела Интерпола и отец Морин Стюарт. Александр Анатольевич просил Борисова встретить гостя из Америки.

Вечером следующего дня в квартире Светланы резко зазвонил телефон. Девушка удивилась. Давно никто не звонил ей по городскому телефону, пользовались в основном сотовой связью. Этот звонок её испугал. Света осторожно подняла трубку и услышала весёлый голос давней подруги по журналистскому цеху.

– Светка, привет. Это Надя, помнишь такую?

– Надежда! Ты откуда? Ты где сейчас? – посыпались вопросы.

– Я в Москве. Сегодня прилетела. Если ты не против, я приеду.

– Конечно, приезжай. Адрес помнишь?

Минут через сорок две подруги сидели на кухне и разговаривали. Новостей у обеих было много. Надя уже лет пять жила в Америке, куда уехала вместе со своим женихом Владимиром. Деятельная по натуре, девушка смогла подтвердить свой диплом журналиста и устроилась работать в газету The Seattle Times, где спустя два года стала ведущим журналистом раздела Nation and World. Надя рассказала подруге, что сюда, в Россию, она приехала вместе с Аланом Стюартом, который является четвероюродным братом Владимира.

– Помнишь, когда я уезжала, то заверила всех, что найду американского деда Владимира Дэвида Стюарта? – голос Надежды был интригующий. – Так вот, я его нашла. Более того, подружила Володю с внуком Дэвида, Аланом. Теперь они не разлей вода. Друг без друга ничего не решают.

– Сергей, муж моей сестры, сегодня встречал его в аэропорту, – сказала Света.

– Я его видела, – ответила Надя. – Они поехали в гостиницу, я к тебе. У Алана большое горе – дочь его Морин пропала прямо с концерта.

– И дочь Сергея, моя племяница, исчезла тогда же. Аня, сестра, в ужасной панике, плачет, не может успокоиться. Боюсь за неё, её больное сердце может не выдержать. У тебя какое-то редакционное задание здесь? – спросила Света подругу.

– Вообще-то нет. Алан попросил меня его сопровождать, – ответила Надежда. – Хотя у меня руки чешутся начать своё расследование по исчезновению девушек.

– Я тоже вся в нетерпении заняться этим делом, – ответила Света.

– Будем работать вместе. Ты не против? – резюмировала Надя.

Глава 2

Монотоный звук падающих капель воды отдавался глухой болью в голове Марии. Она с трудом открыла глаза. Было темно. Девушка лежала на каких-то тряпках в углу небольшой комнаты. Её бил озноб, всё тело закоченело. Маша хотела крикнуть, но не смогла выдавить ни звука, язык её не слушался. Тогда она сделала попытку встать, ноги тоже не слушались. Во рту чувствовался металлический привкус, от которого подташнивало. Левая рука болела. Маша напрягла зрение и увидела огромный синяк в локтевом сгибе левой руки.

Постепенно глаза привыкли к темноте. Мария поняла, что находится в подвале какого-то дома. По бетонным стенам комнаты бегали маленькие паучки, пытаясь соткать паутинки-домики. В углу стояло цинковое ведро, в которое с потолка большими каплями падала конденсированная вода. В другом углу, напротив от себя, Мария, скорее, угадала, чем увидела, лежащий большой мешок, чем-то заполненный. Ей стало страшно. «Что со мной? Где я? Почему я здесь?» – лихорадочно задавала себе вопросы девушка.

Раздался скрежет открывающегося замка. Железная дверь в стене справа стала медленно отворяться, и бритая голова немолодого мужчины заглянула в комнату. Мария закрыла глаза и замерла.

– Ещё не очухались, – услышала она сиплый голос.

– Может, водой обольём, – предложил голос позвонче.

– Цыц, мужики, – пригрозил им гнусавый женский голос. – Простудятся ещё. Они нужны здоровыми.

Дверь в комнату захлопнулась. Голоса затихли.

Мария медленно обвела взглядом комнату, в глазах потемнело, тошнота подступила к горлу, девушка потеряла сознание. Когда Мария вновь открыла глаза, было уже светло, комната слабо освещалась солнечным светом сквозь узкие щелки подвальных окон. Она почувствовала на себе чей-то пронзительный, обжигающий взгляд. С усилием Мария повернула ноющую от боли голову в сторону взгляда. Горящие голубые глаза девушки немигающе смотрели на Машу. Длинные русые волосы обрамляли её красивое лицо. Девушка с легким акцентом спросила:

– Ты кто? Как твое имя?

– А ты кто? – осторожно отпарировала Мария. – Ты иностранка, судя по акценту? Как здесь оказалась?

– Меня зовут Морин Стюарт, – медленно, старательно выговаривая слова, сказала Морин.

Маша от неожиданной новости чуть не подпрыгнула, если считать неуклюжее движение тела вверх за попытку прыжка.

– Вот это да! Я была на концерте и пошла с тобой знакомиться в антракте, – изумленным тихим голосом поведала Мария. – Но когда шла по сцене, меня кто-то стукнул по голове, я вырубилась и в результате здесь.

– Меня тоже кто-то стукнул по голове, когда я шла по коридору, – сказала Морин и ойкнула от пронизывающей головной боли.

– А ты знаешь, кому насолила так? – спросила Маша.

– Что значит насолила? У меня нет соли, я её не ношу с собой, – обескураженно ответила Морин.

Маша попыталась улыбнуться, но вместо улыбки получился кривой оскал рта. Она хотела объяснить смысл сказанного, но тяжёлый звук открывающейся железной двери заставил напрячься и замолчать.

– Наши девочки никак очухались? – язвительно спросил мужчина лет пятидесяти сиплым голосом.

Увидев его, девушки инстинктивно съёжились, им хотелось быть маленькими и незаметными. Вид у вошедшего был устрашающий – совершенно безволосая голова, высветшие глаза навыкате, изуродованная шрамом правая щека и рот со вставными стальными зубами. В огромных руках его находилась тяжелая связка ключей, которые мужчина лихорадочно перебирал. Его глаза впились в лицо Марии. В них была пустота и безразличие. Это пугало девушку, но и немного успокаивало. Она боялась столкнуться со злостью и ненавистью. А безразличие в глазах выдаёт человека безынициативного и ленивого, неспособного на самостоятельные поступки. Значит, этого мужчины можно не бояться, пока он выполняет только задание узнать, что с ними. Потом взгляд пустых и безразличных глаз медленно перешел на лицо Морин. Вдруг мужчина что-то закричал нечленораздельное и выбежал из комнаты. Через несколько минут дверь широко распахнулась и в ней появились два человека – тот же лысый мужчина и женщина лет пятьдесяти пяти.

– Давай, тащи обоих наверх, – гнусавым голосом приказала она мужчине.

– Не, один я не могу. Прикажи Косому, пусть поможет, – просипел мужчина.

– Чего испугался, Лысый? Не укусят они тебя. Это же интеллигенция, у них воспитание, манеры, – прогнусавила женщина.

Потом, посмотрев на Лысого, который все перебирал связку ключей и боязливо посматривал на девушек, позвала всё же Косого. Прискакал молодой парнишка, оправдывающий свое прозвище. Левый глаз его так сильно косил, что нельзя было угадать, в какую сторону он смотрит. Лысый тяжелыми шагами подошёл к Маше и, не смотря на неё, сгрёб своими лапищами и потащил к двери. Маша попыталась закричать, но руки Лысого так сдавили её грудную клетку, что та только захрипела.

– Что делаешь, лысый увалень, – закричала на него женщина. – Понежнее, не дрова несёшь, – неприятным смехом залилась она.

– Не трогай меня, не трогай, – раздался крик Морин. – Я пойду сама.

Морин презрительно оттолкнула Косого и, шатаясь, медленно поплела к двери. В небольшой душной комнате с грязными окнами без штор, куда привели девушек, на старом кожаном диване восседал грузный, с засаленными волосами мужик неопределенного возраста и национальности. Он медленно поднял свои опухшие красные глаза на застывших в ужасе девушек. В них нельзя было прочитать ни одного известного человечеству выражения – cострадания, злости, радости, печали и даже безразличия. Глаза были пустыми, безучастными, а потому страшными. Марии стало плохо. Она пошатнулась, но Морин подхватила её под локоть. Так, поддерживая друг друга, они простояли перед непонятным им и страшным человеком минут пять. Те двое, что притащили девушек, и женщина тоже молчали. Они подобострастно смотрели толстяку в лицо, готовые ринуться исполнять любое его желание.

Наконец мужик отвел глаза от девушек и пробасил:

– Накормить, дать вымыться и отдохнуть. Они нужны будут через часа два. Трофим приедет.

Девушек вытолкнули из комнаты и провели в другую просторную, светлую, хорошо убранную комнату.

– Значит, так, – прогнусавила сопровождавшая их женщина. – Там ванная, полотенца возьмёте в шкафу в ванной комнате, воды много не тратить, экономить надо. Захотите отдохнуть – кровать в вашем распоряжении. Думаю, успеете, пока Трофим Иванович приедет.

Маша хотела спросить, кто такой Трофим Иванович, но женщина уже вышла из комнаты, хлопнув дверью.

– Кто первый пойдёт? – спросила уставшим голосом Мария.

– Я хочу пойти. Можно? – ответила Морин, потирая глаза ладонью правой руки.

– Хорошо. Иди первой, – слабо улыбаясь предложила Маша. – Я пока посмотрю, что у них здесь в шкафу.

Шкаф был пуст, если не считать двух комплектов постельного белья. Маша подошла к кровати и плюхнулась на неё. Кровать была удобной, в меру мягкой, бельё приятно пахло чистотой. Девушка с удовольствием растянула своё, всё ещё ноющее от боли и усталости, тело, и дрёма стала ею овладевать.

– Иди купайся. Я уже вымылась, – сквозь овладевавший ею сон услышала Мария.

Она с трудом открыла глаза. Перед ней стояла Морин, закутанная в большое банное полотенце. Маша поплелась в ванную комнату. Она долго стояла под теплой водой, смывавшей с неё усталость. Когда девушка вышла из ванной комнаты, Морин спала в кровати, зарывшись в пуховое одеяло.

– Помылись? – услышала Мария новый женский голос. Он звучал чисто и мелодично. Девушка обернулась к двери. В ней стояла женщина средних лет модельной внешности.

– Я принесла вам новую одежду, – чётко произнесла женщина. – Одевайтесь. – Она бросила одежду на кровать.

Маша ждала, когда женщина выйдет из комнаты. Но та всё не выходила. Её взгляд бып прикован к ногам девушки. Потом она медленно подняла глаза, внимательно посмотрела на Марию. В глазах женщины читался испуг и удивление одновременно. Девушка смутилась и отвернулась к кровати. Она не нашла ничего лучшего, как начать будить американку.

– Морин, вставай. За нами пришли, – отчетливо и громко произнесла Маша.

Американка быстро открыла глаза и боязливо посмотрела на женщину, все ещё стоявшую в дверях комнаты. Та резко повернулась и быстро вышла из комнаты, прикрыв дверь.

– Что с ней? – удивленно спросила Морин. – Она мне не кажется злой и противной.

– Не знаю, что она нашла на моих ногах, что её так удивило, – ответила Маша, разглядывая поочередно левую и правую ноги.

Морин так же внимательно стала рассматривать ноги Маши и вскрикнула удивленно.

– Ты что? – спросила Мария, испуганно глядя на американку, протягивающую руку к её левой голени.

– Это что у тебя такое? – С неподдельным удивлением и интересом спросила Морин.

– Это? – Маша указала на большое белое пятно в форме сердца, разместившееся на задней части левой голени. – Это моё родимое пятно. Почему оно тебя так заинтересовало?

Американка откинула одеяло так, что стали видны её ноги, и вибрирующим от волнения голосом произнесла:

– Смотри. У меня такое же пятно, только на правой голени. Моя мама говорит, что меня так Бог пометил.

Девушки в смятении посмотрели друг на другу, потом синхронно перевели взгляд на зеркало в трюмо и изумлённо вскрикнули. Наступила тишина. Пораженные увиденным, девушки смотрели друг на друга, не находя слов для выражения тех чувств, что они испытали, глядя на свои отражения.

– Мы с тобой похожи, как две капли воды, – тихо, произнесла Маша взволнованным голосом.

– Как такое может быть? Я не понимаю, – ответила Морин удивленно.

– Мария и Морин. У нас даже имена похожи, – восторженно сказала Маша.

– Мы же не родные, мы родились и живем в разных странах, на разных континентах, у нас разные родители, в конце концов, – заметила американка.

– Одевайся, скоро за нами придут, – тихо сказала Маша. – Потом разберёмся, во всём разберемся, – уверенно закончила она.

– Я боюсь, – произнесла американка. – Что с нами будет? Кто эти люди? Зачем мы им? – голос Морин задрожал, и она заплакала.

Маша собралась было её успокаивать, но открылась дверь, и та же женщина модельной внешности вошла в комнату. Она посмотрела на девочек. Но в её глазах они не нашли ожидаемого выражения жестокости и презрения. Наоборот, в глазах женщины отражалось сочувствие и доброжелательность.

– Меня зовут Наталья Николаевна, – мягко сказала она. – Пойдемте со мной, представлю вас Трофиму. Ничего не бойтесь. Я буду всегда рядом и помогу, если что.

– Если что? – спросила её Маша. – Почему вы не поможете нам сейчас? Почему не отпустите нас?

– Не могу, девочки, – с горечью в голосе тихо произнесла Наталья Николаевна. – Не сейчас. Дайте мне время.

– Почему вы добры к нам? – с дрожью в голосе и с сильным акцентом спросила Морин, волнуясь.

Женщина внимательно посмотрела сначала на американку, потом медленно перевела взгляд на русскую. Было в этом взгляде что-то, что заставило девочек больше ничего не спрашивать. Они молча подошли к Наталье Николаевне, готовые идти за ней.