Текст книги "Тонкая нить судьбы"

Автор книги: Лара Продан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 10

– Вот и лето прошло. Смотри, Алеша, листья на деревьях совсем потеряли свою зеленую свежесть, желтеют, краснеют… – глядя в окно печально произнесла Полина. – Сегодня воскресенье. Люблю этот день недели, единственный день, который принадлежит только нам двоим. Давай, пока еще тепло, поедем в лес. Помнишь, как в прошлом году мы с тобой чуть не заблудились около деревни, такое интересное название у нее, хорошее…. Вспомнила, деревня Отрада. Плутали мы с тобой почти часов шесть, пока не вышли к дому лесника…

Полина с радостным ожиданием смотрела на мужа. Вот уже неделя как Алексей приходил с работы печальный, чем-то очень сильно озабоченный. Полина стала замечать в его глазах страх и растерянность, особенно когда он не видел, что она на него смотрит. Вот и сейчас Алексей никак не отреагировал на ее слова, сидел, молча поглощая завтрак.

– Алеша, ты меня слушаешь? – с тревогой в голосе спросила жена. – Что случилось? Неприятности на работе?

Алексей молчал. Прошло минут двадцать прежде, чем он поднял голову и улыбнулся жене. Улыбка вышла натянутой, невеселой, потухшей. Алексей встал со стула, медленно придвинул его к кухонному столу и, резко повернувшись, обнял Полину за плечи, прижал ее голову к своей груди и нежно поцеловал.

– Все хорошо, Полинушка, все хорошо… Все будет хорошо». Но тревожный голос Алексея противоречил смыслу его слов.

Алексей отстранил от себя жену и прошел в комнату. Полина последовала за ним. – Алеша, ты будешь со мной разговаривать или нет? Что вообще творится с тобой? Ты мне ответишь?

Алексей остановился у окна, его невидящий взгляд скользил по окнам стоящего напротив дома, по пешеходам, по деревьям… На улице шел мелкодробный дождик, настолько незаметный, что люди даже не убыстряли свой шаг, стараясь скрыться от его капель. Алексей тряхнул головой, как бы прогоняя мучившие его мысли, и повернулся к жене.

– А действительно, не устроить ли нам загородную прогулку. Давай, собирай нам провизию, поедем, по дороге решим куда. Где Софья? Ее тоже возьмем с собой… Полина недоуменно посмотрела на мужа.

– Алеша, ты меня пугаешь. Забыл, что Софья сейчас в пионерском лагере? Уже почти месяц как она работает там воспитателем.

Алексей подошел к Полине, внимательно посмотрел ей в глаза, прижал к себе.

– Извини, ради Бога извини меня. Давай сядем, нам надо поговорить, серьезно поговорить. Я не знаю, что делать, как поступить. …

Полину он усадил на диван, а сам стал нервно ходить из угла в угол.

– Ко мне на работу приходил Леонид. Он очень сильно изменился, похудел, осунулся, стал нервным и раздраженным. Брат вызвал меня на улицу. Мы сели в небольшом скверике, что напротив от моей работы. Леонид был в панике. Он рассказал, что у них в институте начались аресты. Арестованы все, кто ездил в командировку в Штаты три года тому назад, якобы за связь с агентами империализма. Леня уверен, что за ним могут придти в любую минуту….

Голос Алексея становился все глуше и тревожнее. Полина молча сидела на диване. Лицо ее побледнело, лоб покрылся испариной, ладони стали потными, в висках застучало, ее тело вдруг потеряло силу, обмякло. Она готова была упасть в обморок. Но девушка не поддалась этой слабости. Из жуткого состояния ее вывел страх, да-да, страх за любимых ею людей. Полина понимала, что надо предпринять какие-нибудь шаги по спасению Леонида, его семьи, а может быть и ее семьи, ее мужа и ее самой. Она вдруг решительно встала, взяла мужа за руку, посадила на стул, что стоял около стола, сама села рядом и с убеждением в голосе заговорила:

– Леонида надо куда-нибудь спрятать. Думаю, медлить нельзя. У нас на работе у одной сотрудницы мужа арестовали две недели назад. Пришли ночью и без каких-либо объяснений буквально выволокли из квартиры. Она до сих пор не может ничего узнать о нем.

Резкий звук дверного звонка заставил вздрогнуть обоих. Они не ожидали никого сегодня. Воскресенье принадлежало только им обоим. Алексей и Полина никогда не приглашали к себе и никогда не принимали приглашения от других в этот день. – Кто это может быть? Софья должна вернуться только через неделю… – голос Полины дрожал.

– Посмотри в окно, Алеша. Все ли спокойно? Нет ли лишних людей? Ты понимаешь о ком я…

Алексей осторожно оглядел улицу, стараясь быть незаметным, прикрываясь шторой. Улица была пуста. Звонок настойчиво звал к выходу. Потом раздался громкий стук в дверь и мужской голос прокричал:

– Алексей, открой!

Обоим голос показался знакомым. Переглянувшись, супруги медленно пошли к входной двери. Стук в дверь не прекращался.

– Да открой же ты, наконец, дверь, Алексей – голос звучал глухо и настойчиво.

На пороге квартиры стоял Герасимовский. Он без приглашения ворвался в квартиру, вплотную подошел к Алексею и буквально поволок его на кухню.

– Я буду краток. Сегодня ночью придут за Леонидом. Его надо предупредить.

– Откуда ты это знаешь? – голос Алексея дрожал от негодования. – И с чего ты вдруг так беспокоишься о моем брате? Наверное, сам на него донос написал, а теперь пытаешься свой грех замолить своим предупреждением…

Андрей укоризненно посмотрел на младшего Ухтомского.

– Ничего ты не понял, Алексей. Голос Герасимовского звучал глухо, бесцветно, бессильно. – Я устал. Боже, как я устал! Думаешь мне, графу, доставляет удовольствие служить этим плебеям! Неужели ты поверил в то, что я принял большевиков, перешел на их сторону. Неужели я, потомок старинного рода Герасимовских, могу простить большевикам то, что они сделали с моей семьей, с моей Родиной!?

Глаза Андрея горели ненавистью, лицо было искажено презрением и болью.

– Плохо ты меня знаешь, Алексей. А ты знаешь, что …. – голос Андрея стал тише и зазвучал заговорщески – Ты знаешь, что ….

Граф внимательно посмотрел на Ухтомского, подумал несколько секунд, и более спокойно продолжил:

– Знаешь, есть интересная восточная пословица – «Бойся того, кто Всевышнего не боится.», я боюсь и ненавижу советскую власть. Да, я ей служу, но это так, из необходимости и для прикрытия …..

Потом он резко взял Алексея за плечи и энергично тряся все тело Ухтомского продолжил.

– Пойми, Леонид ни в чем не виноват. Он просто умный, порядочный, интеллигентный человек. Я всегда относился к нему как к другу. Да, были у нас, как бы это сказать помягче, недопонимания между нами. Но они касались только Ольги. Я слишком люблю ее, чтобы сделать гадость Леониду. Алексей, медлить нельзя. Ты должен предупредить брата и сделать это надо сегодня, сейчас….

– Не верь ему, Алеша. – настойчиво произнесла Полина, внимательно следившая за Герасимовским. – Он лукавит. Скажите, Герасимовский, а когда Вы говорили правду? Раньше, хвастаясь, что вас так ценят на работе, что вы у них незаменимый работник и «в фаворе» находитесь. Я правильно запомнила ваши слова? Я помню выражение вашего лица, когда вы произносили эти слова. Вы светились от собственного превосходства и одновременно жалости к другим, в частности, к нам, сидящим тогда рядом с вами. Или вы все-таки говорите правду сейчас, показывая совершенно другое отношение к своим нынешним хозяевам!?

Андрей смотрел на Полину удивленно, непонимающе и сожалеюще. Он видел Полину от силы может быть раза два. Эта молодая женщина не произвела на него никакого впечатления, более того, он даже не замечал ее.

Когда Герасимовский пришел первый раз в дом Леонида, где собралась вся семья Ухтомских, Андрей просто отметил для себя, скорее машинально, чем с интересом, что у Алексея появилась жена, молодая недурная собой девушка. И все. А тут, оказывается, Полина имеет свое мнение и пытается навязать его своему мужу! Удивительно! Одновременно, Герасимовский не понимал, почему эта, по всей вероятности, неглупая женщина не верит ему. Неужели она не чувствует всей опасности, нависшей над ее деверем, да, собственно, над ее семьей тоже. Ему стало жаль Полину.

– Вы слишком молоды, дорогая Полина. Многого не понимаете, потому что многого не видели – несколько нервозно произнес Герасимовский. – К чему сейчас споры, верить мне или нет. Знаю одно. Леониду грозит опасность и она неминуема сегодня ночью. Пока мы еще можем его предупредить и спрятать. А вам, Полина, надо доверять мне. Мы все-таки из одного круга вышли, не правда ли? Вы, кажется дочь князя Выхулева Игоря Дмитриевича, незаконнорожденная правда, но воспитанная в его доме. Я знал вашего батюшку. Знал и вашу матушку.

Наступила тишина, которую через несколько минут прервал Алексей.

– Полина, это правда? – голос его звучал взволнованно. – Ты же говорила, что не знаешь, кто твой отец, рассказывала, что вы с Софьей жили у графа Вербицкого, где твоя мама служила домоуправительницей.

– Да, Алексей, все это так, только не в доме у графа Вербицкого, а в доме у князя Выхулева – раздался жесткий голос Герасимовского.

Но Алексей пропустил это замечание Андрея мимо своих ушей. Он, по-прежнему, с недоумением и плохо скрываемым любопытством и раздражением смотрел на жену.

– Зачем, скажи, зачем тебе нужна была эта фальсификация? … А Софья? Она тоже дочь князя? Кто ее мать?

Полина сидела, потупив глаза в долу. Щеки ее горели, ладони рук стали чесаться от нервного напряжения. Она молчала. Мужчины смотрели на нее в ожидании ответа. Волнение Алексея было настолько сильно, что под его руками, обнимавшими спинку стула, сам стул начинал трястись. Полина продолжала молчать. По ее пылавшим щекам покатились слезы, сначала робкие, а потом тяжелые и частые. Плечи молодой женщины тряслись от немого плача. Полина не могла произнести ни слова.

– Полинушка, родная, не плачь. Я верю, что у тебя, конечно же, были веские причины скрывать свое рождение. Об этом мы поговорим позже. – голос Алексея звучал тихо, нежно, но тревожно. – Ответь только одно. Что с Лизой, с Елизаветой Николаевной, моей сестрой. Софья твоя родная сестра и по отцу, и по матери? Это очень важно, важно для меня.

Алексей напряженно ждал ответа.

– Помнишь, Полина, я рассказывал тебе о сестре Лизоньке, которая вышла замуж за князя Выхулева. Мы не видели ее с 1912 года. Ты знала ее? Она мать Софьи? Полина молчала, только слезы текли по ее щекам и плечи тряслись в такт покачиванию головы девушки.

– Софья моя родная сестра. – наконец раздался вымученный голос Полины. – Елизавета Николаевна умерла,… она болела… долго болела…

Алексей пристально смотрел на жену, в глазах его читались страдание и боль.

– Полинушка, а Софья твоя родная сестра по отцу и матери? Кто ее мать?

– Алеша, не мучай меня. Прошу тебя… Софья моя родная сестра, единственный родной человек, который остался из той жизни… Мы вместе с ней много пережили… – голос девушки стал от приглушенно-испуганного меняться на истерически-громкий. – Не хочу, не могу говорить. Оставьте меня…

Полина легла навзничь на диван и зарыдала. Мужчины переглянулись. У обоих в глазах стоял вопрос и страх за девушку. Первым опомнился Ухтомский.

– Полинушка, родная, милая моя. Ну все. Успокойся. Я понял, Софья твоя родная сестра…. Не будем возвращаться к этому вопросу..

Алексей встал с дивана:

– Андрей, не будем терять время. Нам надо успеть к Леониду, предупредить его. Полина, ты останешься дома.

Леонид удивился появлению брата и Герасимовского. Во-первых, он знал, что Алексей в воскресенье всегда проводит вместе с Полиной. Во-вторых, он уж никак не предполагал, что Алексей поддерживает отношения с Андреем.

– Проходите в дом. Олюшка, у нас гости, приготовь чай, пожалуйста. Чем обязан? – официально обратился Леонид к Герасимовскому.

– Леонид, давай пройдем в комнату, где нас никто не услышит, ни Ольга, ни твоя дочь – не обращая внимания на сухой тон хозяина квартиры, произнес Герасимовский.

Леонид бросил вопросительный взгляд на Алексея. Тот кивнул, ничего не произнося.

– Ну что ж, пройдемте в мой кабинет.

Леонид выслушал бывшего друга молча. Когда тот закончил говорить, старший Ухтомский сухим и жестким голосом обратился к Андрею.

– Что-то я тебя не пойму. Какую цель ты преследуешь? Уничтожить меня?…

И Алексей и Герасимовский с вопросительным недоумением уставились на Леонида.

– Вчера я был приглашен на беседу в УГБ во второй отдел. Со мной разговаривал тамошний зам. начальника товарищ Угловатый. Да, он меня расспрашивал про поездку в Штаты, про мою работу в институте, про увлечения в свободное время….

– У кого ты был вчера? – с волнением перебил Леонида Герасимовский. – Товарищ Угловатый – один из самых изощренных следователей НКВД. Он мягко стелет, да спать жестко. Ты знаешь, кем Угловатый был до революции? Он служил в имении князя Выхулева управляющим. Тогда он слыл жестоким и хитрым человеком.

В комнате стало тихо. Леонид непонимающе смотрел на Андрея. Через несколько секунд Ухтомский выдавил из себя фразу:

– И что ты этим хочешь сказать?

– Да собственно ничего. Только, по моему разумению, Угловатый не арестовал тебя у себя в кабинете по какой-то неизвестной и непонятной мне причине. Не думаю, что на этом все закончится. Он даст тебе передышку, но ты будешь арестован в любом случае…

Леонид смотрел на Герасимовского с недоверием. Он вспомнил, как Угловатый с почтением отнесся к нему, как радостно жал ему руку при встрече, угощал чаем с бубликами. В глазах Угловатого не было ненависти, но не было и особой теплоты.

– Товарищ Ухтомский, рад был увидеть вас. Мне было все интересно, что вы рассказали. До встречи – это были последние слова Угловатого.

– Он сказал: «До встречи» – вдруг потухшим голосом произнес Леонид. – Его последними словами были «До встречи» Теперь я понимаю какую встречу имел ввиду Угловатый.

Леонид устало сел в кресло, его взгляд блуждал по комнате, глаза вдруг из темно-коричневых превратились в бесцветные, как будто что-то смыло всю краску, левая щека стала поддергиваться, мужчина пытался остановить нервный тик ладонями рук.

– Леня, мы пришли за тобой. Ты должен скрыться – разрядил обстановку Алексей. – Тебе надо уехать на время.

– Нет-нет, я никуда не поеду. А как же Ольга, Лидочка. Что будет с ними? Как они без меня? Да и на работе мы начали новый проект, очень важный проект для страны. Без меня он не будет осуществлен, я главный инженер проекта. … – Голос Леонида с каждым произнесенным словом креп, становился убедительней и решительней.

– Спасибо, брат, за заботу. И тебе спасибо, Андрей. Не ожидал от тебя, честно скажу, не ожидал. Приятно сознавать твое теплое отношение ко мне.

– Дело твое, князь. – вдруг совсем как в былые годы обратился к Леониду Андрей. – «Может быть ты и прав. Негоже нам, дворянам, скрываться как каким-то преступникам. Тем более тебе, известному своей честностью и порядочностью человеку.

Герасимовский замолчал, но только на несколько минут… Вдруг Андрей встал, подошел к Леониду, поднял его за плечи с кресла и прямо глядя в глаза, как бы желая донести до самых глубин души друга свое волнение и убеждение, заговорил:

– Леня, ты знаешь, я не последний человек в ВСНХ. Я знаю, что творится в органах, знаю по каким критериям идут аресты. Ты думаешь в НКВД заботятся об уничтожении врагов народа? Враги народа. Выражение какое выдумали. А по каким признакам человека можно отнести к врагам народа? С каких это пор за честность и порядочность, ум и образованность стали арестовывать и расстреливать? Что ты так смотришь на меня, Леня. Поверь мне, я знаю, что говорю.

В комнату заглянула Ольга:

– Ленечка, чай стынет. Приглашай гостей к столу.

– Пойдемте за стол, только у меня к вам обоим просьба ничего не говорить Ольге.» – обратился Леонид к нежданным гостям.

Когда через час Леонид прощался со своими гостями, он еще раз подтвердил свое нежелание прятаться.

– Я не верю, что можно ни за что арестовать человека, обвинить в несовершенных действиях и расстрелять. Я ничего противозаконного не совершал и мне нечего бояться. Это мое последнее слово.

Глава 11

В начале февраля в квартире Владимира раздался телефонный звонок. Трубку подняла Александра.

– Алло, здравствуйте. Можно слышать Владимира? – на плохом русском языке обратилась к Александре девушка из телефона.

– Володи нет дома. Что ему передать? – улыбнувшись, ответила женщина.

В трубке некоторое время молчали. Слышно было, как две девушки переговариваются друг с другом на иностранном языке. Потом другой, более уверенный девичий голос на неплохом русском спросил:

– Вы, наверное, мама Владимира? Меня зовут Джейн, а мою сестру Дарья. Мы звоним из Америки. Вы не могли бы передать Владимиру, что мы приедем. Сердце Александры забилось в волнении. В горле пересохло. Она не могла выдавить ни слова.

– Алло-алло. Вы меня слышите? – звал настойчивый голос из телефона. Александра собралась и дрожащим голосом ответила:

– Я Вас слушаю, Джейн. Когда вы приезжаете?

Джейн сообщила матери Владимира, что она и ее двоюродная сестра Дарья собираются купить билеты, как только получат визу в Россию. Это будет не позднее 20 февраля, и они позвонят снова, чтобы уточнить дату приезда. Сообщив эту информацию, девушка тут же положила трубку.

Александра стояла у столика с телефоном в испуганном недоумении. Америка для нее всегда ассоциировалась с чем-то опасным. Когда сын победил в конкурсе компьютерных программ и был приглашен на стажировку в Америку в Майкрософт, для Александры начался период тревожного ожидания. Она надеялась, что события двадцатилетней давности никогда не всплывут. Америка большая страна, и вероятность встречи на пути Владимира той пары, с которой она тогда познакомилась, ничтожно мала. Она это понимала, но внутреннее чутье подсказывало, что девушки эти не случайные для нее люди. У одной из них почему-то русское имя Дарья. Дарья значит дар, подарок, подарок судьбы, В России обычно этим именем называют долгожданных девочек. Александру колотила нервная дрожь. Она закрыла глаза. И тут же вспомнились те далекие события, которые Александра всегда хотела забыть, но не могла.

– Здравствуйте, Александра Петровна. Мы к Вам – в открытую дверь входили две женщины и мужчина.

Женщина, что вошла первой, представилась переводчиком и познакомила Александру со своими клиентами. Это были муж и жена из Америки, довольно симпатичные люди, прожившие вместе не один год. Александра сразу поняла причину их появления в детском доме, где она работала директором. Многие иностранные пары желали усыновить или удочерить детей из подведомственного ей учреждения. Александра относилась к этому двояко. С одной стороны, приветствовала. Ей казалось, что там в сытых и благополучных странах, в семьях, для которых ее дети были желанны и долгожданны, сироты из России получают шанс взять от жизни все. С другой стороны, Александра не понимала, почему русские семьи так не любят дарить любовь чужим детям, почему ребенок из детского дома изначально рассматривается как неблагополучный, с заложенными чуть ли не с рождения наклонностями к преступлениям. Ей было обидно, что русские сироты, многие из которых были талантливы, уезжают из страны, в которой родились. Александра рассматривала это как своеобразную утечку молодых талантов и умов.

Алекс и Мелинда произвели на Александру необычайно благоприятное впечатление. Она сразу же прониклась к ним уважением и доверием. К тому же Алекс оказался потомком русского князя. Судьба не давала им детей и после десяти лет совместной жизни пара решила взять на воспитание чужого ребенка. Американцы не стали скрывать, что решение это далось им нелегко. Но сейчас они уверены, что это единственно правильное решение в их положении. Однако у американцев имелось одно требование. Они хотели взять на воспитание девочку в возрасте до года. Алекс объяснил это требование желанием воспитывать ребенка, что называется «с пеленок». Разговор в кабинете директора длился часа два, после чего договорились о встрече на следующий день.

С утра моросил теплый дождик, омывая молодые зеленые листочки деревьев, орошая начинающие распускаться цветы на клумбах. Но к десяти часам дождик незаметно уступил свое место солнышку, еще не жаркому, но уже позволяющему сменить пальто и сапоги на легкие кофточки и туфли. Александра шла на работу в приподнятом настроении.

«Вот и еще один малыш будет расти в семье» – думала она. – «Как ему там будет, что его ожидает? Господа Томи вроде бы хорошие люди и малышу у них должно понравиться».

Войдя в кабинет, Александра тут же предупредила главного врача и воспитателей грудничкового отделения об ожидаемых гостях.

Мелинда и Алекс пришли ровно к назначенному времени. Александра обратила внимание на изысканный наряд Мелинды, которая была одета в светло-бежевый брючный костюм, удачно подчеркивающий ее фигуру. Ноги были обуты в бежевые закрытые туфли на небольшом каблучке. На Алексе прекрасно сидел такого же цвета пиджак, коричневые брюки и рубашка в цвет брюк. Американцы выглядели элегантно и торжественно. В руках у Алекса был большой целлофановый пакет.

– Здравствуйте, госпожа Александра – на ломанном русском поздоровался Алекс. Затем он перешел на английский. Переводчица объяснила, что господа Томи извиняются за плохое знание русского языка и поэтому вынуждены прибегнуть к ее услугам. Алекс передал пакет Александре, сказав, что в нем содержатся игрушки для детей. Поблагодарив за подарки, Александра пригласила Алекса и Мелинду проследовать в грудничковое отделение.

В большой светлой комнате стояли шесть кроваток, в которых спали малыши. Все они были одеты в одинаковые белые в мелкий цветочек ползунки и белые распашонки.

– Какая прелесть! Алекс, посмотри, они все такие хорошенькие! – Мелинда не могла скрыть своего восторга и умиления.

Осторожно, стараясь не разбудить малышей, американцы подходили к каждой кроватке, ненадолго останавливаясь, любуясь спящим ребенком. Недалеко от окна стояла последняя кроватка с пятимесячной девочкой. Она спала, сладко причмокивая маленьким ротиком. Мелинда и Алекс с нежностью смотрели на малышку. Вдруг солнечный зайчик, отраженный от серебряной броши Мелинды, скользнул по личику ребенка, и девочка открыла глазки. Она внимательно посмотрела на Мелинду, на Алекса и улыбнулась. Потом закрыла глаза, сладко потянулась и продолжила свой сон.

– Алекс, Алекс, ты видел? Вот оно, мое чудо, моя маленькая девочка! Она мне улыбнулась, значит она меня признала.

– Дети часто улыбаются во сне. – с улыбкой заметила Александра.

Взрослые также на цыпочках вышли из комнаты.

– Александра Петровна, господа Томи остановились на последней девочке. Вы не могли бы рассказать им о ней. – переводчица была чересчур деловита и постоянно поглядывала на часы.

Это раздражало Александру. Она и так была в шоковом состоянии от выбора американцев. Светочка, так по документам называлась девочка, была дорога директору детского дома. Именно Александра месяц назад принесла эту девочку сюда….

Анастасия в одной из своих командировок встретила Ивана. Это был гораздо моложе ее мужчина, который буквально прилепился к ней. Он не отходил от нее ни на шаг. Чем она его покорила, Анастасия не могла понять. Иван был из хорошей семьи, его манеры были безупречны. Зеленые глаза, неотрывно наблюдавшие за ней, излучали тепло и внутреннюю чистоту. Разница в десять лет не мешала Ивану оказывать Анастасии знаки внимания. Сначала это были робкие предложения помочь поднести сумку, рюкзак, поставить палатку, когда они были в экспедиции. Каждое утро Анастасия находила около палатки букет полевых цветов. По возвращению из экспедиций Иван всегда провожал женщину до дома, не разрешая поднимать ей чемодан и рюкзак. Он оставлял ее вещи у входа в лифт и, буркнув «До свидания», убегал. Иван никогда не напрашивался на чашку кофе или чая. Это подкупало Анастасию, заставляло думать о серьезности отношения мужчины к ней.

Однажды Анастасия пришла к Александре и спросила:

– Саша, как ты думаешь, я могу еще вызвать интерес мужчины к себе?

Александра внимательно посмотрела на подругу, взяла ее голову в свои мягкие руки, поцеловала в лоб и ответила:

– Настя, ты прекрасный человек и красивая женщина. Я уверена, что ты еще встретишь мужчину, которого полюбишь и которой полюбит тебя. Поверь мне, ты заслуживаешь счастья, ведь за твоей внешней холодностью скрывается очень ранимая и нежная душа. Тот мужчина, который поймет это, будет самым счастливым человеком.

Глаза Анастасии увлажнились от подступающих слез.

– Уже нашелся, Сашенька..

Анастасия протянула подруге свернутый листок бумаги.

– Что это?

– Мне впервые в жизни посвятили стихи. Я хочу, чтобы ты их прочитала. Я хочу разделить с тобой мой восторг и радость!

Александра открыла листок бумаги и прочитала:

Любовь не выражается словами.

Они сухи, как пыль или песок.

Когда придет она, не знаем сами,

Не ведаем, какой отмерен срок.

Не угадать любовь какою будет.

ожжет мгновенной вспышкой душу мне,

Иль будет греть спокойным ровным светом,

Иль тихим счастьем нежить в тишине.

К чему гадать? Уже возникла искра,

И чувства вспыхнули стремительным огнем.

И о тебе, далекой, нежной, близкой,

Душа грустит в ночи, томится днем.

Александра медленно сложила листок бумаги, молча протянула его Анастасии, подошла к ней, нежно прижала к себе и с чувством сказала:

– Рада за тебя, очень рада. Это написал не человек-пустышка. Кто он? Откуда ты его знаешь?

– В нашу экспедицию год тому назад был включен молодой ученый из университета. Его зовут Иван, Иван Андреевич Лобкович. Он читает лекции на геологическом факультете. Недавно защитил кандидатскую диссертацию. Стал за мной ухаживать с первого дня знакомства. Но, знаешь, Саша, его ухаживания носят такой робкий характер. Я думала, что он никогда дальше цветов, помощи с сумками, и провожаний домой не пойдет. И вот вчера я получила от него это послание. Не знаю, как мне быть.

– Ну ты прямо как девочка. – засмеялась Александра – Мне кажется, что это то, что тебе нужно. Интеллигентный, умный, интересный, романтичный и, судя по всему, серьезно к тебе относится. Бери, как говорится «быка за рога», пока его не увели другие.

Анастасия печально посмотрела на подругу.

– Он младше меня на десять лет! Мне уже почти сорок пять. В моем возрасте многие имеют внуков.

– А ты молодого мужчину. – перебила Анастасию Александра. – Помнишь пословицу «В сорок пять баба ягодка опять» Ты посмотри на себя. Красавица, ни одной морщинки, глаза горят. Ты любой молодой фору дашь. Не пасуй. Вот тебе мой совет. Иван – твой мужчина. А то, что моложе…. не бери в голову. Я недавно прочитала, что английские врачи сексопатологи пришли к выводу, что женщину в пятьдесят лет может полностью удовлетворить только мужчина от тридцати до тридцати пяти лет. А тебе только сорок пять и то скоро будет.

– Ну ты скажешь, подруга» – засмеялась Анастасия. – Значит, советуешь идти на сближение?

Александра обняла подругу и внимательно посмотрела ей в глаза.

– Настя, а ты сама как к нему относишься?. Если только тебе льстит его внимание и ничего не ёкает в груди, то не надо издеваться над чистой душой. Если..

– Люблю я его, люблю. Думаю о нем постоянно. И не потому что молод и хорош собой. Правильно ты сказала, душа у него чистая, незамутненная. Тянет меня к нему…

Они поженились через месяц после этого разговора. Анастасия расцвела. Ее было не узнать… В одежде появились яркие цвета, она стала пользоваться косметикой. Весь ее облик говорил о счастье, в котором купалась женщина. Анастасия помолодела и выглядела не старше своего мужа. Они представляли собой настолько гармоничную пару, что никто из окружающих ни разу не вспомнил о разности в их возрасте… А еще через месяц Анастасия почувствовала изменения в своем теле. Лифчики, которые она носила не первый год, вдруг стали ей малы, грудь, становившаяся тяжелей с каждым днем, начинала беспокоить легкими болями. Появились боли в пояснице, стало тянуть внизу живота. По утрам так нравившийся запах свежесваренного кофе стал вызывать чувство тошноты. Изменились и вкусовые пристрастия. Анастасия, уверенная, что беременность ей не грозит, поскольку в двух предыдущих браках она не забеременела, а сейчас вроде уже и возраст не тот, была застигнута врасплох. Она не могла поверить, что еще способна узнать счастье материнства.

Вначале Анастасия испугалась.

– Что мне делать, Саша, скажи – обратилась она к подруге, как только поняла, что беременна. – Ведь для первородящей я стара. В моем возрасте столько проблем у ребенка бывает. Во всех медицинских журналах пишут, что дети, рожденные матерями старше сорока лет, подвержены болезни Дауна. Не хочу, чтобы мой малыш родился неполноценным. Себе никогда этого не прощу. Да и перед Иваном стыдно. Выбрал в жены старуху, неспособную родить здорового малыша. Анастасия, всегда такая стойкая, заплакала.

– Ну и дуреха же ты, Настена. – стала успокаивать ее Александра. – Посмотри на это с другой стороны. Почему у тебя не было детей в первых двух браках? Анастасия непонимающе уставилась на Александру.

– Да потому, дорогая моя подружка, – продолжала Александра – что не любила ты своих мужей. И где-то там наверху решили, что тебе дети не нужны. А сейчас. Ты посмотри, какая ты стала. Вся светишься от счастья, от любви своего Иванко. А красиво ты зовешь своего мужа, Настя. Иванко. На украинский манер. У тебя, что, есть украинская кровь?

– Не знаю, Саша, может и есть. Просто Иван слишком серьезное имя на слух, Ванюшка – простое и совсем не походит к моему Иванко. А Иванко – гордое, одновременно ласковое и серьезное имя.

– Ну вот, ты и улыбнулась. Дитя твое, что ты сейчас носишь под сердцем, плод вашей большой любви. А раз так, то будет ребенок и здоровым, и умным, и счастливым.

В экспедиции Анастасия ездить перестала. Боялась осложнений, что так часты в ее возрасте. Иван тоже отказался от командировок. Они старались все свободное время проводить вместе. По вечерам после ужина Иван усаживал Анастасию на диван, доставал свою любимую пластинку с симфонией Соль Минор Моцарта. Воспитанный на хорошей музыке, сам неплохо музицирующий на фортепиано, Иван обожал этого известного австрийского композитора. Симфония Соль Минор волновала его своей душевностью, певучестью, лиричностью. Она умиротворяла обоих влюбленных. Анастасия и Иван слушали Моцарта обнявшись, казалось прекрасные звуки Симфонии обволакивали этот дуэт, вознося их на вершину душевного сладострастия. Иван часто становился на колени и целовал Анастасию в ее большой живот.

– Где ты, моя девочка? Папа ждет, очень ждет тебя. Выходи скорей – шептал мужчина.

– Ну почему ты думаешь, что будет девочка? А может родится мальчик. Представляешь, будет бегать по комнате маленький Иванко.

– Нет-нет, будет девочка и назовем ее Светланой. Красивое имя. От слова свет. Будет она освещать нашу старость своей любовью и красотой.