Текст книги "Дороги Солана (СИ)"

Автор книги: Лана Шеган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Лана Шеган
Дороги Солана

1 глава

День начался, как всегда: кружка хорошего кофе, горького без молока и сахара; прохладный душ, чтобы включить спящие мозги и наконец, просмотр сообщений в соцсетях. Вдруг, когда ты легла спать, в три часа ночи, кто – то решил написать. Спать так поздно ложусь, потому что сова и ничего с этим не могу поделать. Весь день хожу вареная, а как ночь, словно включается запасная батарейка и заснуть не получается. Тогда на помощь приходят книги и фильмы. Живу я одна, даже кошку не завожу, боюсь подохнет, от моей любви… да и вообще, решила для себя жить и только для себя.

Я не всегда была такой нелюдимой эгоисткой, когда – то любила и думала, что меня тоже любят, но… все познается в нужде… Замуж вышла рано, сразу после школы. Любовь до гроба… такого больше не будет и много такого же нежного лепета. И сначала, так было, страстные ночи, сладкие проведенные в ожиданиях встречи, дни…

Он был старше на восемь лет и уже имел престижную работу. А потом у нас родился сын, маленький комочек радости. Мы были самой счастливой семьей… мне так казалось. Я растила сынишку, готовила обеды и смотрела сериалы. Он работал, ездил с друзьями на рыбалку и баловал меня редкими походами в кафе или киношку.

А потом пришла беда… оттуда откуда не ждали. Наш сын заболел. Мамино маленькое солнышко стало гаснуть. Нам сказали, что, если выживет, останется инвалидом, но я не сдавалась, бросала все силы, чтобы спасти ребенка. Тогда – то муж в первый раз предал. «Зачем его вытаскивать если он останется на всю жизнь инвалидом»– сказал, когда – то горячо любимый муж и отец. «И нам в тягость и ему не жизнь.» – Неслись из его рта странные, страшные слова.

Нет, я понимаю если бы это сказали наши соседи, бабки на скамейке, просто знакомые, но … не было ни слов, ни эмоций, они словно выгорели.

Сын умер… врачи сказали, что не выдержало сердечко. Это стало таким ударом, который я не смогла пережить.

Я стала пить… сначала, чтобы просто не вспоминать, потом просто стало все равно. И тогда он предал во второй раз. Как оказалось, у него есть другая женщина и она скоро родит ему ребенка… вот так. Он ушел. Я не помню, что было дальше. Сквозь туман запоев пробираются мерзкие воспоминания, о которых лучше вообще не думать.

И пришла спасительница, сестра моя, Анька. Жила она в деревне, имела, по деревенским меркам приличное хозяйство. Была семья, муж, дети, но всем заведовала она, своей крепкой рукой.

Анька женщина здоровая, статная и сильная. Скрутила меня, как кутёнка, закинула на заднее сиденье в чем была и увезла к себе в тьму тараканью. Родители мои умерли, воспитывалась я у тетки, она была матерью Аньки и тоже имела крутой нрав.

Привезла меня сеструха домой и давай воспитывать и в себя приводить, и ведь нашла … самый правильный способ, действенный такой.

Сейчас вспоминаю, смех разбирает, но тогда… я так на нее обиделась, у меня горе двойное, у меня сил нет, а она мне… вилы с лопатой в зубы и вперед на освоение куч навозных. А если не хочу, никаких кушать. А в деревне такси нету, не уедешь, там и машин не у кого нет. Раз в две недели, приезжает районный автобус и все. Дети у Аньки в интернате во время учебы живут, потому что не наездишься на заказных машинах. А уехать… почему – то у них даже мысли такой нет.

Так вот и стала я бесплатной рабочей силой, которой за работу едой платят. Я рыдала, кидалась на Аньку драться, та посмеивалась и как нашкодившую кошку раз за разом учила жизни, хорошей трепкой, чтоб не повадно было. И с фингалом ходила и с разбитой губой, а хрен с ней справишься с кобылой…

Жила я у нее несколько месяцев, потихоньку приходила в себя и училась жить заново. В деревне особо страдать некогда, там день, год кормит, а не потопаешь, не полопаешь. Скотина опять же, каждый день жрать хочет, а потом… обратку дает, которая мне до сих пор в страшных снах сниться, говорят к деньгам.

После зимы привезла меня Анька назад, в мою заброшенную квартиру, оглянулась я, ужаснулась, как же в таком бардаке жила. У меня были небольшие деньги, что от прошлой жизни остались, хорошо не все успела пропить. Бывший благоверный здесь поступил как мужик, ушел в чем был, потом, конечно, ему вещи передала, но все что нажито, делить не стал. А квартира мне от родителей досталась. Привела я в порядок квартиру, себя и поняла, что нужно идти дальше.

Поступила на курсы кондитеров, потом устроилась в небольшую кондитерскую, а там как говорится были б ноги целы, вечером еле до кровати доползала. Но мне нравилось и работа, и коллектив. С мужиками я больше в серьезные отношения не вступала, да и не нравился больше никто, не екало сердечко, не порхали бабочки в животе, и вся остальная чепуха с розовыми соплями больше со мной не приключалась. Так и жила до тридцати восьми лет, до сегодняшнего дня.

На работу я отчаянно опаздывала, поэтому увидев, как соседская девчонка, Янка Самохина заходит в лифт крикнула, чтобы придержала.

Янка только окончила школу и поступила в академию, девчонка видная, красивая. Большущие глаза, голубого цвета, коса до попы толщиной с мою руку и подтянутая спортивная фигурка. Да и характер Янка имела пробивной и надменный, поэтому даже бабульки, которые наш подъезд сторожили, всякими словами ее не обзывали. Яна кивнула и в лифт я заскочила, как торпеда.

– Теть Оль вы чего это, как угорелая? – улыбнулась мне.

– Опаздываю Ян, – и нажала на кнопку с цифрой один.

С седьмого этажа спустились на удивление быстро.

– Ян, а ты книжку, что я тебе дала прочитала, – выходя из лифта, не глядя вперед и роясь в сумке спросила я, – а то мне нужно отдать.

Янка, любила читать, мы частенько обменивались книгами так в принципе и познакомились, на фоне любви к литературе.

– Нет, завтра добью, – сказала девчонка и вскрикнула.

Я бы наверно тоже это сделала, если бы в зубах не держала кошелек, а в руках сумку с телефоном, который жалобно тренькнул и перестал работать. Что за херня спрашивается? Перевела взгляд на Янку и на природу, на Янку, на природу, так можно бесконечно глазами хлопать, но факт остается фактом, мы попали.

– Вот так мы попали, – сказала, освободив рот от блестящего стразами кошелька.

– Теть Оля, где мы? – шепотом чуть не плача спросила Яна.

– Не знаю, по идее на первом этаже, – повернулась туда, где должен быть лифт и конечно его не увидела.

Вокруг на многие метры виднелись лишь деревья и кустарники. И все сплошь незнакомые, ну мне так показалось. Девчонка все – таки не выдержала и вцепилась в меня стальной хваткой:

– Я боюсь, – пролепетала она.

– Я тоже, мать твою, – отцепляя ее пальцы шепотом сказала я, – и не кричи, вдруг здесь опасно, а мы верещим, как оглашенные. Ну же приди в себя, – уже строже сказала испуганной девушке, – ты же книги про попаданок читала, вот и радуйся, скоро к нам принцы заявятся и будут перед нами штабелями укладываться, – а самой так муторно на душе стало, давно я не верю уже в розовые сказочки.

Лес кругом пел на все голоса, а еще слышались звуки, покрикивание и не понятные разговоры. Я не я буду, если это не «прынцы» пожаловали.

Янка видимо все еще не осознав наш полный капец, чуть не кинулась в сторону шума, наверно надеялась там помощь найти, но я ее остановила и приложила палец к губам. Сделала страшные глаза, они у меня по утрам и так на лоб лезут от кофе, а тут еще испугалась сильно. Девчонка впечатлялась и замерла. Потом мы тихим шагом крадучись потопали в сторону шума, все – таки лучше знать, что тут происходит. А на большой поляне, располагался на обед, или ночлег не поняла, какое здесь время суток, большой караван. Что стало немного спокойней, это были люди.

Может у них зубов не тридцать два, а сорок, или ребра сплошняком идут, то нам не понятно, а вот общее впечатление – люди. И что интересно мы этих людей понимаем. Говорят, они не на русском, но понятно, и от этого мозги словно с хлопнулись и так плохо сделалось, что я стала падать на землю цепляясь за ветки. Хорошо хоть в общем гаме меня не было слышно, видимо остановка здесь постоянная поэтому не ожидают гостей.

Янка молчала с широко открытыми глазами и видимо тоже переживала наше приключение. Я стала наблюдать за людьми и поняла, что одеты они прилично, то есть не видно черепов разных или других странных знаков, говоривших об их вкусовых пристрастиях к поеданию себе подобных, то есть, что они каннибалы. А что… это наверно самый большой страх всех попаданцев, оказаться в чьём – нибудь желудке.

– Вы чего здесь, – вдруг раздался голос над нашими головами, – чего прячетесь?

Видимо рассмотрев нас красавиц, мужик замер со стеклянными глазами. Потом чуть помешкав еще раз нас осмотрел и сказал:

– Сидите тихо не дай боги Олдеры вас учуют, беды не оберетесь, и чего поперлись в эту сторону дуры.

Как – то жалостливо посмотрел на нас и пошел в сторону своих:

– Я скоро приду, тихо сидите, принесу тряпки бабские, чтоб хоть не так вас видно было, потом поговорим. Ох и лихие времена… – проговорил уже скорее для себя. Мы с Янкой переглянулись.

– Это что сейчас было? – раскрыв от удивления глаза спросила девчонка.

– Ждем, – сказала я, – вроде мужик нормальный, ты на наш прикид посмотри, потом удивляйся, почему он нас сразу в дурку местную не отвел. Видишь пару баб там ходит, а в чем они ходят, видишь?

Янка внимательно посмотрела на шевелящийся муравейник из людей и кивнула:

– Дааа, – оглянула наши джинсы и футболки с короткими рукавами, на ней она еще и просвечивается, видны ореолы и стоящие то ли от прохлады, то ли от страха соски.

– Мы не тренде, – сказала я, чтоб ей еще понятней было, – мужик видимо решил нам таких же юбок до пола, да платки с куртками принести. Не будем выделяться, а вот с этими Олдерами не понятно, то ли местные полицаи, то ли бандиты. Давай немного в сторону пройдем, чтобы если он кого звать начнет линять по – быстрому– закончила свою речь шёпотом.

Янка, конечно, лишь кивнула, к сказанному не добавишь, все ясно. Мелькнула даже мысль вообще смыться от греха подальше, но я хоть и росла в деревне, огонь без спичек разжечь не смогу, и вообще страдаю топографическим кретинизмом, в двух соснах заблужусь. Но всё – таки спросила у Янки:

– А ты как, с природой, дружишь? – Янка непонимающе скривилась, стараясь понять, что мне надо, – умеешь корзины плести, кроликов разделывать, огонь разводить без спичек, ну или на худой конец по разным ориентирам в лесу ходить.

Девчонка округлила от страха глаза, замотала головой и выдавила из себя:

– Нет…

– Я так и подумала, – вздохнула, – тогда идем чуть в сторону, главное больше никому на глаза не попасть.

Мужик вернулся не скоро уже стало смеркаться. Нашел нас на удивление быстро и обрызгав какой – то водой кинул в нас тюком с тряпками. Я так быстро давно не одевалась. Потом он повел нас в лагерь, платки были так надеты, что лицо почти скрывали, он еще нас наклониться заставил, так и шли, словно монеты потеряли. Потом он затолкал нас в одну из палаток, а сам пошел дальше, что – то насвистывая. В палатке шатре, сидело две женщины. Одна уже в возрасте с седыми волосами, вторая рыжая, прям огненная. Они молча нас разглядывали, а мы их.

– Вот вы какие, – усмехнулись седая, – гости из других миров.

Я поняла, что здесь можно поживиться информацией и сразу сделал самое простое и располагающее лицо, на которое была способна:

– Здравствуйте, – наклонила голову обозначая поклон, – а мы значит не первые, раз вы так спокойно об этом говорите.

– Садитесь, – кивнула на выделанный узорами войлок, – вы не частые гости, но мы знаем. Не повезло вам.

– Почему? – спросила Яна, она быстрее меня села на подстилку и сейчас с интересом рассматривала молодую девушку.

– Это земли Олдеров, а они обращаются с женщинами, как со скотом, если она не избранная.

У нас одновременно округлились глаза, а женщина переменила тему:

– Вы наверно голодны, поешьте, никогда не знаешь, что может случится через минуту и лучше всегда иметь сил про запас.

Отказываться от еды не стали. Девушка принесла маленький столик поставила перед нами и стала выставлять еду на деревянных дощечках и в глиняных пиалах. Мясо, варенные овощи какая – то каша с мелко нарезанной зеленью. Я с сомнением посмотрела на Янку, которая уже уплетала в обе щеки и подумала, а не ядовиты ли для нас эти продукты.

– Вы нормально принимаете нашу еду. – Проговорила седая.

– Как вас зовут? – все – таки решила быть до конца приветливой, – меня Горелова Ольга Николаевна.

– Меня Яна Самохина. – Тут же дополнила землячка.

– Вам мое имя не к чему, – махнула рукой женщина – если выберемся из лесов Олдеров, тогда и скажу.

Я чуть не подавилась:

– Что с такими как мы, делают Олдеры.

– Они делают это со всеми женщинами, которые попадают на их территории и не имеют мужа или отца, другое родство для них не важно. Все становятся рабынями, а рабыни у них долго не живут.

Меня передернуло, я живо представила, что могут сделать с рабыней, фантазия у меня работала хорошо.

– Откуда вы про нас знаете, часто люди приходят из других миров? – все – таки решила не оставлять свой пока единственный источник знаний.

– Не часто, но приходят, не все про вас знают, но видимо судьба вам на нас нарваться, – потом она посмотрела на Яну, – девушки в основном приходят, такие старые как ты, нет.

Я опять чуть не подавилась. Себя я старой не считала, поэтому хотела возмутится, но посмотрела на себя, на Яну и поняла, что по сравнению с этой юной девушкой, конечно, выгляжу умудренной и побитой жизнью матроной. Фигура у меня с лишними килограммами, так как пробовать свою продукцию любила. Волосы давно крашу в русый, потому что после смерти сына резко стала седеть, да и лицо сколько за ним не ухаживай обрастало и морщинками, и отеками.

– Понятно, – глухо сказала я, потом вдруг подумала, а ведь я не должна была сесть в это лифт, вот же невезение. Посмотрела на Янку, которая перестала есть и видимо тоже пришла к этому же выводу, даже побледнела.

– Хорошо, что вы со мной поехали, – проговорило это наивное дитя, ага ей хорошо, а мне то, как прекрасно.

Больше с нами не разговаривали постелили у стенки пару тряпок и сказали спать, выезжать будем рано. Спать так спать, ничего сделать мы все равно не сможем, будем делать, что все.

2 глава

Утром нас и вправду разбудили рано. Кричали животные похожие на ослов, но намного крупнее. Ругались люди, не поделившие место на телеге. Но вскоре все успокоились и тронулись в путь. Нас четверых, посадили в повозку и почти полдня мы сидели словно мумии, боясь поднять голову и вообще пискнуть. В обед сводили в туалет и дали кусок сыра с хлебом, на запить, какой – то сок с привкусом бражки, от которого меня разморило, и я уснула. Спала без сновидений и проснулась резко словно кто – то рядом хлопнул в ладоши.

– Что бы не случилось не слезайте с телеги, – прошипела старшая, – и сразу скажу, если от того, что мы вам помогаем будут зависеть жизни моих близких, мы вас отдадим.

По крайней мере честно, но Янка рядом всхлипнула. Мне хотелось не всхлипывать, а чуть поорать, потому что сидеть целый день на попе и молчать, для меня невыносимо, по телу словно горячая волна прошла и сразу стало как – то легче. Перестало саднить не привыкшее к таким перегрузкам тело, да и разум словно очистился от постороннего, поражая кристальной ясностью, что со мной не было наверно со школы.

Телеги, ехавшие до этого по дороге, резко разошлись по сторонам давая путь конному отряду. Всадники сидели на странных лошадях, которые, конечно, ими не были, лишь внешнее сходство, а так зубастые и бешеные бестии, которые рычали и пытались куснуть запряженных в телеги настоящих лошадей. Сами наездники были все как на подбор крепкими мужчинами и даже в сидячем положении было видно, что высокого роста. Они почти все проехали, но, когда остались последние несколько, один вдруг резко остановил свою «лошадь» и как зверь повел лицом по ветру принюхиваясь.

Надо сказать, зрелище завораживающее и немного жуткое. Мужчина был молод, и даже красив, если не обращать внимание, на холодный взгляд глаз и странные движения. Когда он повернулся в нашу сторону, глаза его загорелись, он резко спрыгнул и кинулся к нашей телеге, рыча как зверь.

Словно в замедленной сьемке я вижу, как он нюхает сначала седую, потом рыжую, потом его нос тянется к моей голове и дальше к Яне. У меня от страха взмокла спина, хотя было прохладно и задрожали руки и ноги.

Потом он выхватывает из нашей грядки визжащую Янку и рычит так громко, что у меня закладывает уши. Девчонка брыкается и пытается вырваться. Я слышу смех тех, кто ехал вместе с молодым и понимаю, что сейчас ее просто увезут, а я сижу и ничего не делаю. Не знаю откуда силы взялись кинулась к молодому, который все еще обнюхивал плачущую девушку, а потом рычал на окруживших его попутчиков. Я попыталась вырвать девчонку из его рук хотя внутренний голос советовал молча сидеть и не высовываться. Но я знала, что совесть, которую я усиленно давлю всю свою сознательную жизнь, меня потом просто загрызет.

Я вцепилась в Яну и тянула ее к себе усиленно пиная крепыша, который сначала опешил от моего нахальства, а потом как даст мне наотмашь по лицу. Как я летела дальше, чем видела, не помню, потому что на несколько минут потеряла сознание и очнулась от криков Янки, которая теперь уже висела на молодом и не давала ему ко мне подойти. Но не это было самое страшное… он зверел… янтарные глаза наливались кровью, морда, а это уже было не лицо, покрывалось шерстью и вытягивалось вперед.

Я на секунду подивилась Янкиной самоотверженности, запрыгивать на такого чудище я бы побоялась. Голова раскалывалась от боли и мне казалось, что я слепну. Все вокруг словно плыло в мареве. Я опять потеряла сознание.

Очнулась все на той же телеге. Янки рядом не было, седая, заметив, что я очнулась вытащила бурдюк и приложила к моим губам. Теплая вода была невкусной и воняла кислятиной, сразу затошнило.

– Пей давай, не морщись, – грубо сказала седая.

– Где она? – хриплым голосом все – таки выдавила из себя.

– С Олдером едет, он теперь ее не выпустит, избранная это его.

Вот тебе и приехали, что же теперь будет. Кто такие избранные? Такие, как описывают в своих книгах наши женщины писатели, или здесь принято после первой ночи убивать избранницу, ей же всего только восемнадцать подумала про себя, потом одернула, тебе то сколько было, когда замуж побежала.

– Что со мной будет? – спросила все – таки о том, о чем надо было спросить сразу.

Седая покачала головой и не ответила. Вот … старая, могла бы объяснить не рассыпалась, почему – то разозлилась я и тут же опять горячая волна прошлась по всему телу принося долгожданный покой и обезболивая ноющее лицо. Представляю какой там синячище. Зато седая вдруг встрепенулась и посмотрела на меня, как на привидение. Взгляд ее выражал такую степень удивления, что даже я заинтересовалась, что это с ней. Неужели у меня еще один глаз проклевывается. Но ее ступор продлился не долго, она вдруг полезла к себе за пазуху и вынула какую – то побрякушку. Долго смотрела на нее словно прощаясь, потом не спрашивая натянула на мою шею, совершенно не заботясь, что причиняет боль.

– Ты что делаешь? – простонала я.

– Молчи, – прошептала в ухо седая, – у Олдеров долго не задерживайся, при первой возможности сбегай.

– Что… – хотела спросить ее, но она закрыла рот рукой

– И еще никогда не снимай то, что я тебе повесила на шею. Моя бабушка была ведьмой, поэтому я про вас знаю, когда она умирала отдала мне этот амулет и сказала «отдать той, в ком будет такая же сила как у нее».

Седая оторвалась от моего многострадального лица:

– Не нравишься ты мне, но я обещала бабушке, поэтому отдаю.

– Я не золото, чтоб всем нравится, – с обидой прошептала я, – мы теперь рабыни?

Попыталась выведать у седой хоть немного информации, но та словно воды в рот набрала и больше не проронила ни слова.

Через какое – то время к нашей телеге подошел огромный воин. Почему воин, потому что одет был в кожаный доспех, да и меч висел на боку. Он взглядом нашел меня и легко словно пушинку поднял на руки перекинул, как мешок с картошкой и потащил в неизвестном направлении. Под конец я увидела, как криво усмехнулась седая и как свободно вздохнула рыжая, которая за все время, что с нами происходили приключения, вообще не шелохнулась, вот это выдержка.

Я не стала брыкаться и возмущаться, потому что понимала – все это бесполезно. С такой громадиной мне не справится, да я даже с молодым бы не справилась.

Все, прощайте равноправие и феминизм, думаю в скором времени я тоже буду ходит с вечно опущенной головой и прятать взгляд, потому что слабая женщина. Положили меня на удивление аккуратно на мягкую подстилку в другой телеге. Воин, размяв шею так, что хрустнули позвонки, о чем – то, подумал, потом сказал погонщику:

– Довезешь до нашего города в целости и сохранности, потом позовешь Енота он будет знать, что делать.

– Хорошо господин Лаус, – тихо ответил водила, и поехала я дальше в неизвестность.