Текст книги "Проклятый-2: Камелия"
Автор книги: Лана Мейер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Глава 1
POV Кенна
Я знаю, что чувствовал бы каждый человек, если бы вдруг солнце погасло. Ничего.
Наступила бы эта удушающая тишина, еле нарушаемая звоном, который мерзко тянется от уха до уха, обволакивая опустевший разум. Опустевшее безжизненное тело.
Мне говорили, что со смертью душа покидает тело. Но у меня внутри была такая не залатанная дыра, как будто моя душа покинула меня при жизни. Большая часть моей души, которая до последней капли отдана Брэндану.
На какое-то время я выпала из реальности – мне что-то говорили, а я не слышала. Меня трогали, куда-то вели, просили не кричать так сильно… а я даже и не слышала своих криков. Только Бог знает, что я наговорила в порыве истерики, и какие признания слетали с моих губ.
Отчетливо помню только одну фразу, которую повторяла без конца, что она бесповоротно въелась на подкорку моей памяти.
«Только дайте мне с ним попрощаться.»
Еще раз прикоснуться к Брэндану и сломаться от осознания того, что он больше не обжигающе горячий, как прежде. Знать, что его глаза больше не сверкают сапфирами, а затянуты веками, превратившись в пустые осколки синего льда.
Перед моими глазами мелькала Мэри, десятки гвардейцев, которые запихнули меня в самолет и приковали к креслу. Тогда я больше не сопротивлялась, понимая, что все кончено. Какой в этом смысл? Они исполняли последний приказ Брэндана, и никакие бы мои уговоры и стенания не позволили бы изменить случившееся.
Я была счастлива покинуть этот замок, потому что каждый уголок, каждая картина на стене, каждая лестница, напоминала мне о том, что Брэндан уже никогда не пройдется по этим коридорам.
В своей боли я была настолько эгоистична, что даже мельком не думала о Мэри – о том, что будет с ее ребенком, после пережитого стресса. Что будет с их семьей.
Я полностью растворилась в своих воспоминаниях, в самых ее закоулках. Так просто закрыть глаза – и снова почувствовать его руки на своих плечах. То, как они уверенно сдавливают шею. Но трогают, ласкают, причиняя сладкую боль.
Так просто открыть глаза, и понять, что это всего лишь иллюзия. Брэндана больше нет. И именно я приложила к этому руку.
Не хотелось думать о том, кто по-настоящему сделал это с Брэнданом… в глубине души я знала, что яд, который я добавила в его напиток, не смог бы подействовать так быстро. Когда гвардейцы позволили мне остаться одной, я еще раз поднесла его к губам и выпила чудовищную дозу яда. Но ничего не произошло. Разум отключился, как и в прошлый раз, и я просто заснула спокойным сном.
Мне даже начало казаться, что Гаспар просто издевался надо мной и подсунул мне какое-то мерзкое снотворное. Но почему тогда Брэндан не уснул, когда выпил его?!
Думать об этом мне не хотелось. Я снова стала потерянной девочкой, у которой не было ни близких, ни семьи, ни происхождения.
Только на этот раз я бы многое отдала, чтобы стереть Брэндана из своей памяти. Навсегда. Так, чтобы никогда не узнать его, никогда не увидеть.
Если бы я его не встретила, я бы его никогда не потеряла.
* * *
Я думала, что больше боли не будет. После того, как я увидела мертвого Брэндана, я думала, что ничто на земле не заставит меня испытать подобных чувств, но я жестоко ошибалась.
Во главе с Гаспаром гвардейцы вывели меня из самолета, усадив в черный тонированный автомобиль. Я не спрашивала куда меня везут, да и не хотела знать. Прислонившись лбом к стеклу, я уставилась в «сказочный» мир, который ждал меня по ту сторону стекла.
Дым, он везде и повсюду. На некоторых улицах я вижу людей, больше похожих на беспризорников, среди которых есть и мужчины, и женщины. На них одеты рванные лохмотья, и они в панике выбегают из своих облезлых, полуразрушенных домов.
Районы меняются. Узкие европейские улочки сменяются магистралями и широкими дорогами, и я попадаю в другую местность, которая кажется мне совершенно другой. Но и здесь царит атмосфера всемирного зла и мрака. Небоскребы дымятся, и кажется, я слышу отчетливые взрывы, которые изредка сотрясают стекла автомобиля. Люди куда-то спешат, бегут, суетятся, поправляя свои деловые костюмы… и в глазах каждого – страх. Страх быть следующим.
Мое сердце сжалось от ужаса, когда я смотрела на все это, еще раз напоминая о том, что оно по-прежнему там, внутри.
Мы едем дальше, а декорации продолжают меняться. Некоторые районы кажутся совсем уж утопическими на фоне всеобщего хаоса, но даже в таких районах я вижу в глазах людей тот самый чудовищный страх.
– Мне жаль, что ты видишь Париж таким, Кенна… – тихо шепчет Гаспар, наклоняясь к моему уху. Меня передергивает. Его чертов голос противен, как никогда. Мне хочется затолкнуть пузырек с ядом в его горло, и тут на меня накатывает такая лютая ненависть, что я начинаю кричать на всю машину.
– ЭТО ТЫ! – кричу я, срывающимся голосом. – Ты убил его… ты… куда ты меня, черт возьми, везешь?
– Приехали! – раздается команда одного из гвардейцев, и через окно я вижу зеленые деревья и красивый нетронутый войной сад. Эдем на измученной земле. – Принцесса доставлена домой.
– Кенна, успокойся, ты дома. Эти ребята не тронут тебя. Мы все на Вашей стороне, Ваше Высочество. Они такие же шпионы, как и я.
Мне захотелось ударить его, когда я услышала подобное обращение к себе. Ваше Высочество. Он продолжает издеваться надо мной, продолжает обманывать и вести двойную игру.
– Ты думаешь, у меня совсем нет мозгов? – прошипела я, когда Гаспар схватил меня и практически заставил выйти из машины. – Я знаю, Гаспар, знаю, что ты все это подстроил!
На миг он смотрит на меня так, будто я только что заглянула в его душу и узнала все его тайны. Гаспар нервно проводит рукой по своим волосам и как-то по мерзкому облизывает пересохшие губы.
– Что подстроил?
– Яд! Это ты убил Брэндана! – гвардейцы в недоумении оборачиваются на нас с Гаспаром, а потом хватают меня за руки и ведут вперед.
– Ты не в порядке, – успокаивающее шепчет Гаспар и ведет свой отряд в сторону особняка. – Тебе нужен врач… и покой.
«Ты не в порядке.»
Я ничего не ответила, продолжая гвардейцам позволять нести меня, как куклу. Ноги заплетались, пока мы шли к огромному поместью, которое было чем-то вроде небольшого замка. Но он ни в какое сравнению не шел с красотой и роскошью дворца в Англии. Обычные каменные стены, шесть огромных колон, подпирающих свод здания. Единственная красивая вещь, которая украшала замок по-настоящему, это витражные окна, которые переливались яркими цветами, словно рубины, изумруды и янтарь на солнце.
Через пять минут я оказалась в почти пустом и спящем замке, где Гаспар вежливо попросил со мной уединения. Кажется, он привел меня в какую-то комнату и усадил на стул. Я прислонила пальцы к вискам, стараясь унять головную боль. Растерянность.
За последний день я пролила слез больше, чем за всю свою жизнь – голова разрывалась на части от давления, от того, что я постоянно морщила лоб. Собственные губы напоминали голимую соль – настолько они были заплаканы.
– Кенна, посмотри правде в глаза, если бы не его смерть, он бы был сейчас с другой девушкой. А об тебя он бы продолжил вытирать ноги. Ты была бы его вещью, тряпочкой. Но не королевой. Тот, кто отравил Брэндана, сделал тебе огромное одолжение, – начал Гаспар, но я даже глядеть на него не хотела.
Я ничего не хотела. Ничего кроме, как вернуть Брэндана.
– Не говори так. Он не умер, – тихо прошептала я, чувствуя, как слезы вновь обжигают щеки.
– Поверь, он мертв. Никто не возвращается оттуда, даже принц. Ты должна принять это… а я всегда буду рядом с тобой, моя повелительница… – меня затошнило от его признания.
«Мертв.»
– Он живет в моем сердце. И всегда будет там жить, – еле слышно проговорила я, вновь распадаясь на части. Я облокотилась на спинку кресла и зарылась лицом в предплечье, подавляя глухие рыдания.
Мне нужно справиться с этим. Мне нужно… вернутся к морю, на ферму, где я смогу спокойно жить дальше, забыв обо всем, что со мной произошло.
И постараться.
Очень сильно постараться не пойти на дно этого моря добровольно.
* * *
К вечеру у меня поднялась высокая температура, жар обволакивал каждую косточку, пока вокруг суетились неизвестные мне люди. Врачи, слуги, которые постоянно меняли мне воду и задавали вопросы, которые я не слышала, и на которые не хотела отвечать.
– Оставьте меня! Уходите! – крикнула я, накрывая себя одеялом с головой. Неужели они не понимают? Я хочу побыть наедине с Брэнданом. Со всеми воспоминаниями, которые у меня остались. Но они продолжали отнимать у меня их по кусочкам, не в силах выполнить даже маленькую просьбу – оставить меня в покое.
Я почувствовала, как на кровать кто-то сел, и оторопела от такой наглости.
– Оставьте меня одну! – прикрикнула я, откидывая с себя одеяло. Я взялась за быльце кровати, чтобы сдержаться и не кинуть подушку в женщину, которая сидела напротив меня.
– Кенна… – голосом, полным скорби, прошептала женщина, сидевшая на моей кровати. На вид ей было лет пятьдесят – под глазами пролегли глубокие морщинки, а уголки губ слегка опущены вниз, как будто она все время расстроена и опечалена. В остальном у женщины мягкие черты лица и глаза цвета корицы, один в один похожие на мои.
– От куда все, черт возьми, знают мое имя, и почему все носятся вокруг меня?! Прошу, не утруждайте меня очередной сказкой, о моем королевском происхождении. Сыта по горло! – высказалась я, снова прячась под одеяло.
Господи, верни мне Брэндана.
– А ты все такая же капризная, как и в детстве… – с печальной нежностью произнесла женщина, заставляя меня поперхнуться. Кажется, после ее слов меня бросило в еще больший жар, чем прежде.
– Кто вы? – я выглянула из-под одеяла, смерив женщину уничтожающим взглядом. На ней было строгое платье темно-фиалкового цвета и дорогие украшения на запястьях и шее. Женщина напоминала мне Меридиану в будущем – такая же сдержанная и грациозная, несмотря на гамму эмоций, бушующих в карих глазах.
– Не так я себе представляла нашу встречу. – ее губы дрожали, и она постоянно поглаживала тыльные стороны своих рук, будто сильно нервничала. – Я твоя…
Ей не нужно было договаривать эту фразу – я все видела по ее глазам, по каждой морщинке на лице женщины, которая была пропитана чувством вины.
Мама.
– Заткнитесь! Не смейте! Не смейте, говорить мне это! Вы – не она! У меня нет родителей! Прошу… отпустите меня домой! – я закрыла лицо руками, понимая, что ферма уже перестала быть моим домом. Давно.
Мой дом там, где он.
– Они даже не дали мне с ним попрощаться… увидеть его в последний раз… – я подавила рыдания, почувствовав в горле колючий ком из всех своих сожалений.
– Милая, тебе нужна помощь. Ты много недель была подвержена насилию и пыткам, Гаспар сказал, они изменили тебя…
Я была в шоке от подобной новости. Я уже почти и забыла о том, что меня пытался изнасиловать Золотозубый. Вся прошлая жизнь была стерта, а плохие воспоминания забыты. Осталось только каждая секунда, которая была связана с Брэнданом. Боль, казалось, преумножила силу моей любви настолько, что она душила меня изнутри.
И я медленно умираю от недостатка кислорода. От недостатка Брэндана. Одна из самых мучительных смертей.
– Я не милая! – огрызнулась я, встав с постели. – И вы мне не мать! Возможно, вы подарили мне жизнь, но вы меня и бросили. И знаете… я очень благодарна вам за это. Правда, благодарна. У меня была прекрасная спокойная жизнь. Не в этом городе, который я увидела за стеклом автомобиля! Все что творится там… ужасно!
– Кенна, прошу тебя, дай мне все рассказать тебе.
– Рассказать, что?! Вы понимаете, что вы мне никто? Я не чувствую к вам ни единой эмоции, кроме раздражения.
Женщина смотрела на меня так, будто я избивала ее. Она едва сдерживала свои слезы – еще одна черта моего характера, которую я унаследовала от матери.
Все время сдерживаться. Но Брэндан выпустил всех моих демонов наружу и теперь я не собираюсь молчать.
– Я понимаю. Тебе больно…
– Мне больно, но не из-за вас! – сердце разрывалось от болезненной агонии, которая была заперта в моей груди. Господи, да что она может понять? Эта женщина отказалась от своего ребенка. Просто так, сплавила за ненадобностью. Насколько бесчеловечной нужно быть, чтобы сотворить такое?
– Кенна, у меня для тебя кое-что есть, – только сейчас я заметила шкатулку, которая лежала на моей кровати. Сделанная из красного дерева, украшенная маленькими драгоценными камушками, которые поблескивали в приглушенном свете.
– Уходите и забирайте свои подарки! – я указала женщине на дверь, будто она была служанкой, а не королевой Франции. Мне было все равно. Терять уже нечего – сутки назад я потеряла в-с-е.
– Ты была замечательной девочкой. Моей любимой дочкой, – печально пробормотала она, опуская взгляд. – Я не жду твоего прощения. Я не знаю, что с тобой произошло и почему ты настолько сломлена…
От ее слов мне стало только хуже. Сломлена. Это именно то, что хотел добиться Брэндан. Только никакая его жестокость не способна сломить меня. Только его смерть.
– И, видимо, мы с твоим отцом не заслуживаем это знать. Не заслуживаем узнать тебя, какой ты стала… – она продолжала шептать это с опущенной головой, стыдясь моего взгляда.
Неужели она думает, что пары ласковых слов хватит, чтобы я вдруг обняла ее и обрадовалась тому, что обрела мать? Да я ее не знаю! Совершенно не знаю, и за последние месяцы я хлебнула уже столько лжи, что все происходящее кажется мне липой и подделкой.
– Но я оставляю тебе это, чтобы ты смогла узнать нас. Может, это поможет тебе вспомнить, – она нерешительно встала и подошла ко мне. Нежно провела рукой по пряди моих волос. Я думала, что меня передернет, но нет, все, что я чувствовала – это пустоту.
И несмотря на то, что в каждой черточке лица женщины я узнавала себя, я не могла назвать ее матерью.
– Я так хочу, чтобы ты вспомнила, – женщина поморщилась, в последний раз подавив слезы и выбежала за дверь так быстро, словно ее здесь и не было. На миг мне показалось, что я слышу глухие рыдания, которые эхом разносятся по пустым коридорам особняка.
Я положила ладонь на грудь в то самое место, где было сердце. Все это слишком больно.
Упав на кровать, я сняла с волос заколку в виде цветка, которого прежде не знала. Он чем-то походил на розу и был ярко-красным, цвета крови. И все же он другой.
Это был особенный цветок. Для Брэндана. Для меня.
Камелия.
«Тебе нравится ласкать меня, маленькая? Скажи, что ты никогда не отдашься другому. Пообещай. Камелия, поклянись, что ты только моя…»
Слова Брэндана терзали мой разум и выворачивали всю душу наизнанку, возвращая меня в каждую секунду, что я провела с ним.
Только твоя.
Глава 2
POV Брэндан
Мне снился жуткий сон, но это было воспоминание. Я видел в подробностях каждую мелочь того дня, когда я убил Бастиана.
Как все произошло на самом деле и как я беспощадно пинал его до самого края обрыва, а потом позволил брату упасть.
Я не смел оправдывать себя тем, что это была самозащита или роковая случайность. Это не так. Я мог бы убежать, мог бы сгладить конфликт, мог бы сделать все что угодно, но это я подтолкнул его к бездне и голыми руками убил брата.
Сон был странным, потому что я видел его, как наяву. Словно смотрел фильм, где я был актером, но как бы я не старался, не мог изменить ход событий. Я не мог перестать бить его даже во сне. Я видел этот сон по кругу, пока окончательно не сошел с ума внутри собственного тела.
Потому что, когда я пришел в сознание и услышал голоса людей, уже не из воспоминаний, а настоящие, я понял, что не могу пошевелить ни единой частью своего тела. Я даже не мог приоткрыть веки, словно оказался в тюрьме собственного разума.
Это было еще хуже Адинбурга.
Единственная часть тела, которую я чувствовал, – это глухое и редкое биение сердца. Изредка я даже мог ощутить ветер, овевающий мое лицо, но не более.
Я был не жив и не мертв. Я был снова заперт. И выглядел, наверняка, жалко.
Я был спящей машиной, которая нуждалась в запуске двигателя.
А потом… это случилось. Как будто в легкие вдохнули несколько галлонов кислорода.
Я широко распахнул глаза и закашлял от избытка воздуха, который непрерывным потоком принимали легкие. Меня будто били изнутри по ребрам.
После темноты закрытых век даже мрачная комната, в которой я лежал, показалась мне яркой и такой живой. Голубоватое свечение луны успокаивало меня несмотря на то, что это место больше походило на пещеру.
Я осторожно пошевелил пальцем ноги, с радостью обнаружив, что тело вновь откликается на сигналы мозга. Не спеша, я сел на твердой кушетке, и обнаружил, что почти полностью обнажен. К моей груди были приклеены какие-то присоски, которые вели к экрану, фиксирующему мой пульс. Разозлившись, я сдернул их с кожи. Мне больше не нужна помощь. Я абсолютно здоров.
Оглядевшись по сторонам, я заметил Джейсона, сидевшего в углу на кресле, а у двери – пару гвардейцев, которые смотрели на меня с восхищением. Как на Иисуса.
Я ухмыльнулся. Они вряд ли знали, что яд на меня не действует. А вот Джейсон был прекрасно об этом осведомлен, вот и позаботился о том, чтобы меня не закопали заживо.
– Ну, и что, уже есть догадки о том, кто это сделал? – Джейсон отшутился, картинно захлопав в ладоши. На его лице играла счастливая ухмылка – этот засранец был рад меня видеть.
– Я только что вернулся из тюрьмы для мозга, а ты встречаешь меня этим вопросом… – очень хрипло ответил я, еще раз прокашлявшись. – Сколько я так лежал?
– Пять дней. Я уже начал думать, что ты действительно не очнешься. Но твое сердце по-прежнему билось, пока все остальное тело, находилось в спячке. Прости, я даже позволил доктору бить тебя молотком, но ты лежал, будто действительно умер, – пояснил он.
Я провел рукой по своей груди, ежась от холода. Паршивое, гадкое чувство. Давно я не чувствовал себя настолько физически слабым. Мне нужна была еда, ванна и женщина… только одна женщина, из которой я намерен высосать все силы, которые она только сможет дать.
Джейсон протянул мне рубашку и брюки и потрепал меня за волосы. Так всегда делал Бастиан, и меня передернуло от этого настолько живого воспоминания.
– Что говорят в народе? – поинтересовался я, лениво улыбнувшись двум гвардейцам, которые по-прежнему смотрели на меня, как на святого.
– Как твоему первому советнику, мне пришлось дать интервью и высказаться. Поскольку я знал о твоем иммунитете к ядам, я заверил их, что с тобой все в порядке, просто тебе нужен отдых. Уверен, они до сих пор мне не верят. Народ разделился на две группы: одни думают, что ты мертв, и не находят себе места… другие…
Ему не нужно было продолжать, чтобы я нарисовал себе картину происходящего за последние пять дней.
– И на парламент, которые празднуют мою смерть, где-нибудь на вилле.
– Точно.
– Думаешь, это они сделали? – голова загудела от нахлынувших на меня диких версий. От предвкушения проблем, которые придется разгребать. От мысли о женщине, которую я представил народу, но которая мне противна. Лицо сестры, которая наверняка места себе не находит, даже зная о нашем иммунитете. И наконец, о Камелии, которая занимала девяносто девять процентов всех этих мыслей.
Наша последняя ночь. Прозрачное платье сидит на девушке, оплетая каждый сантиметр ее соблазнительной фигуры, словно сшито для нее. На самом деле так оно и есть. Полная грудь, к которой слишком приятно прикасаться через деликатную ткань и сжимать в своих ладонях, чувствуя легкую дрожь своей жертвы.
Своей женщины.
То, как она уверенно опускается вниз, не смотря на мой снисходительный взгляд. Слабая, но не сломленная. Слабая девушка, готовая на все ради своего хозяина.
Но есть одна маленькая деталь, которая всегда будет отличать ее от других – только со мной она будет такой.
Только для меня она широко расставит свои ноги, принимая внутрь. Она может сколько угодно делать вид, что ей нравятся хоть все гвардейцы в моем замке и злить меня, но я всегда буду знать, что ее крохотное сердечко будет трепыхаться только в моей ладони.
Мне нужно только найти эту грань между тем, чтобы удержать его… а не раздавить.
Вспомнил ее полные губки, обхватывающие мой член, и чуть не упал от сбивающего с ног желания – кровь, которая еще совсем недавно была замерзшей, еле живой, стремительно прилила к бедрам.
Джейсон уже с пару минут махал ладонью перед моим лицом. Вот черт.
– Эй, я тебе не мешаю думать о великом?
– Думать… мне нужно подумать…
Перед моими глазами мелькает Камелия, протягивающая мне бокал.
Хотела выпить за тебя и твою будущую невесту.
Отчаянная, дикая усмешка на ее губах. Усмешка, обиженной девочки, жаждущей мести.
– Vae… какая же су… – Я прикусил язык, глядя на Джейсона со злостью. Сейчас даже вид лучшего друга вызывал раздражение – я был близко к тому, чтобы схватить его за грудки и хорошенько вмазать, лишь бы выместить на ком-либо раздирающую ярость.
– Эй, ты думаешь, что это я это сделал? – Джейс посмотрел на меня так, будто я в жизни не наносил ему более неприятного оскорбления. – Я прекрасно знаю про твой иммунитет…
– Нет! Это она! Где эта дрянь?! – еле сдерживая свои эмоции отчеканил я, пытаясь успокоить смертельные волны, бушующие внутри. – Где эта мразь, что картинно плакала, когда я упал?! ГДЕ ОНА? Немедленно приведи ее в мою спальню!
Джейсон с удивлением посмотрел на меня, нервно поправляя галстук.
– Ты приказал вышвырнуть ее из замка. Я отдал приказ лучшему из гвардейцев. Он отвез ее в безопасное место – все, как ты и просил.
– КУДА?! – на одном выдохе проорал я, ловя на себе взгляды шокированных слуг у двери.
– Я не знаю, Брэндан. Ты не уточнял. А что такое? Причем здесь эта девка? Теперь, когда у нас есть Скарлетт…
– Да плевать я хотел на Скарлетт, она нужна мне ради короны. Ради того, чтобы утереть нос гребанному парламенту! А Камел… ЭТА МРАЗЬ, должна ответить за то, что сделала! Это она… она подобралась ко мне так близко… не знаю, как, но это она снова выставила меня слабаком перед всеми! Как тогда, vae, как в тот день, когда меня упекли в Адинбург! – я не мог остановиться и указал гвардейцам на дверь, приказывая им немедленно покинуть комнату. Никто не должен видеть короля в таком состоянии.
– А зачем тебе нужна жалкая грязная пленница, которая ничем не отличается от рядовой шлюхи? – Боже, он действительно ничего не понимал. Джейсон был еще более черствым, чем я – если мои эмоции и били, то через край, зато его эмоциональный фон бы вместился в булавочную головку.
Я схватил его за воротник рубашки, тяжело задышав.
– Тем, что ты не смеешь ее так называть. У пленницы есть имя. Камелия. Запомнил? И только я могу называть ее как-то иначе. Как угодно. Делать с ней что угодно. И чтобы вновь обрести над ней эту власть, эта тварь нужна мне здесь, в замке. Она должна узнать, каков на вкус этот яд. Яд мести… – я отпустил Джейсона, вспоминая одну важную деталь, о которой не думал прежде. Именно так я нашел Камелию, когда она сбежала в первый раз. По датчику, который был встроен в ее заколку в виде цветка. Именно так найду ее и сейчас. Где бы она не была.
В том, что она бережет заколку, которую подарил я, как зеницу ока, я не сомневался.
– Мне нужен врач, я должен сдать кровь, чтобы выяснить какую гадость в меня пихали и сколько раз, – я посмотрел на него с долей легкого извинения. – И не нужно смотреть на меня так, будто мне нужен психиатр.
– Брэд, я понимаю, ты только что вернулся с того света и все такое, но давай ты немного придешь в себя и успокоишься, – он сделал вид, что отряхивает невидимую пыль со своей рубашки, и выразительно посмотрел на меня. Джейсон не любит, когда моя королевская сущность выходит наружу, потому что он единственный человек в этом мире, которому я могу хоть немного доверять. Но он много не понимает.
– Свои советы оставь при себе, – я заставил себя улыбнуться. – А я должен как можно скорее дать интервью парочке телеканалов и выглядеть хорошо. Пусть все члены парламента подавятся вином и королевскими креветками. Сразу несколько проблем исчезнет.
– Было бы неплохо, – кивнул Джейс и направился за мной – мне не терпелось покинуть эту мрачную комнату и увидеть Мэри.
Но еще больше я хотел видеть Камелию, и это желание сжигало изнутри, словно яд, по-прежнему запуская смертельную реакцию в моей крови.
И этот яд, название которого я не озвучивал даже в своих мыслях, по-прежнему там был.
Как бы я не хотел отомстить ей, и какая бы жестокая игра не созревала в моем разъяренном уме, в глубине души я знал: я проклят ее любовью.
