Текст книги "Сердце ангела"
Автор книги: Лана Лисакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Глава 2
Через день Дэна провожали в армию.
Эти два дня они провели вместе. Влад их больше не беспокоил. Дэн был счастлив. А вот Асю одолевали сомнения: правильно ли то, что она делает? Только недавно ей казалось, что она любит Влада, а сейчас её сердечко учащенно билось для Дэна. Она казалась себе мерзкой и непостоянной.
Её рассудительные глаза, рассматривая себя в зеркале, обнаруживали какое-то новое беспокойство, какого она никогда у себя не замечала.
Никто и никогда не любил её так, как Дэн.
Ася, как и обещала, пришла на его проводы.
Она вошла красивая и спокойная: локоны обрамляли её лицо, волосы, сверкающие искрами всех оттенков янтаря и меди, были собраны в замысловатую причёску; её чёрные брови были очерчены так тонко, точно их провела точная кисть художника; её сапфировые глаза, широко открытые, были прекрасны; чувственные губки дышали негой. Она внесла с собой какое-то благоухание чистоты и прелести, свойственное неземному существу.
Увидев её улыбку, обращенную только к нему одному, он больше никого не замечал: он смотрел лишь на неё с таким возбуждением, что её глаза засветились внутренней радостью. Об одном она могла с уверенностью сказать: её, и только её желал он. Ещё тогда, когда она встретилась с ним в тот холодный вечер, когда она предложила ему на ней жениться, уже тогда она догадывалась, что он относится к ней как-то по-особенному. Она увидела, что глаза молодого человека с любопытством и симпатией остановились на ней. Для него она была женщиной, и женщиной желанной….
– Дэн, – произнесла она с улыбкой, которая свела бы с ума святого, – ты так уставился, будто приведение увидел….
Его улыбка, предназначенная только ей, была неотразима….
Поддавшись порыву, она бросилась ему навстречу и поцеловала его в губы. Его лицо приблизилось, карие глаза затерялись в близости, и Ася почувствовала себе в его объятиях. Дэн приподнял её, как пушинку и закружил. Его смех…. Он смеялся легко и непринуждённо и принимал всё происходящее с большей готовностью, чем она. Его лицо выражало искреннюю радость, исполненную любви и надежды.
– Я безумно рад, что ты пришла, – произнес Дэн ей на ушко. Ни от какого другого голоса по телу не распространялась такое лёгкое покалывание.
– Денис, ты не хочешь познакомить меня со своей девушкой? – раздался рядом с ними приятный женский голос.
Они обернулись на звук этого завораживающего голоса. Рядом с ними стояла маленькая, худенькая женщина с озорной стрижкой и очень располагающей улыбкой. Большие миндалевидные глаза цвета спелого ореха с интересом рассматривали девушку.
Ася смутилась и опустила глаза.
– Ма, это та девушка, которая хочет, чтобы я на ней женился, – его голос, низкий и насмешливый, привёл её в чувство, – и я совершенно не возражаю.
В знак подтверждения своей любви он нежно сжал её руку.
– Валентина Ивановна, – представилась женщина, – мама этого оболтуса. Я очень рада познакомиться с девушкой моего сына. Он такой стеснительный…....
– Разве? Я что-то не заметила, что этот молодой человек очень стеснительный….
– А я и не думала даже, что его кто-то будет провожать в армию.
– Мама, Ася пришла ко мне, а не к тебе, поэтому мы идём танцевать.
Во время танца он не произнёс ни слова, но его глаза не отрывались от её лица, а сильная рука твёрдо держала маленькую ручку, в то время, как другая уверенно лежала на талии. Глаза его сияли, наполненные любовью. Он так близко прижал её , что ей стало не по себе и она слегка отодвинулась. Он снова застенчиво улыбнулся, глаза молодого человека озорно блеснули:
– А давай сбежим? – он с трудом сдерживал улыбку, в глазах плясали озорные огоньки.
– Давай, – лукавый огонёк зажёгся и в её глазах.
И они, взявшись за руки, выскользнули на веранду, а затем – в сад, залитый лунным светом. Не успела она оглянуться, как оказалась прижатой к груди молодого человека, а его губы, тёплые, упругие и необычайно чувственные приникли к её губам.
Его первый поцелуй открыл дорогу следующему – куда более нежному и требовательному. Дэн крепче сжал её в объятиях, и поцелуй стал ещё более настойчивым и неистовым.
«Это сон, я вижу сон», – пульсировала мысль в её голове, но его горячие губы были не менее реальны, чем её собственные.
Вдруг он оборвал поцелуй и посмотрел на неё. Его взгляд был затуманен желанием. Она закрыла глаза.
– Ася, любимая, посмотри на меня.
Она разомкнула веки и встретила его нежный взгляд. Ночь окутала их нежным покрывалом и толкала друг к другу в объятия. И лишь полная луна была свидетелем, а ночная темнота создавала интимность.
Его жаркие губы сводили её с ума, и она всё крепче прижималась к его груди. А он не только любил и желал её, но и испытывал к ней глубокое уважение, и это помогало сдерживать страсть. Хотя его одолевала самая настоящая похоть: ему хотелось сорвать с неё одежду и овладеть ею. Дэн нехотя отодвинул слегка Асю от себя. Она недоумённо взглянула на него; её взгляд скользнул по его сильному откровенно возбуждённому телу. Она смутилась, закрыла лицо руками и отвернулась. Дэн подошёл, встал у неё за спиной, и она оказалась в тёплом кольце его объятий.
Нервы натянулись, как струна, когда она почувствовала, как её спина касается его груди, а его подбородок задевает её макушку. Сильные руки накрыли её дрожащие пальцы. Он отнял её руки от лица и повернул к себе девушку.
Он прижал Асю к себе ещё крепче так, что она ощутила его мускулистое тело. Дэн снова прижался к её губам. На этот раз поцелуй был более требовательным. Она почувствовала, что слабеет.
Ася хотела его со страстью, которой прежде не испытывала. Она обняла Дэна, сомкнув руки вокруг его широкой груди, целуя всё смелее и смелее.
Сердце девушки гулко стучало. Его тело и руки обжигали: он ласкал обнажённые плечи девушки. Его прикосновения были такими лёгкими и нежными, словно движение воздуха.
– Ты – сладкая нежность…, – шептали его губы, – медовые фиалки твоих глаз… – он поцеловал её глаза, – бархатная кожа…, сладость твоих губ сводят меня с ума….
Дэн вынул из её причёски шпильки и залюбовался каскадом медно-золотистых волос, рассыпавшихся по плечам и играющие таинственным свечением в лунном свете. Потом привлёк к себе ещё теснее и стал целовать с всё нарастающей страстью.
Молодой человек взял её руку и прижал к тому месту, где застёгиваются джинсы.
– О, Дэн…. – выдохнула она. Ситуация становилась опасной; его близость и страсть обезоруживали девушку.
Ей и в голову не пришло оттолкнуть Дэна. Только сейчас она стала понимать, что подвергла его муке, когда так бесстыдно отвечала на его поцелуи.
Он явно колебался, внутри Дэна шла борьба. Но победила сдержанность. Молчание было долгим, потом он медленно протянул руку, и её пальцы утонули в его большой руке.
– Прости, родная, я потерял над собой контроль, – сказал он, целуя пальцы на этой маленькой, тёплой ручке.
– Ах, вот вы где! – насмешливо произнёс Вадим, мгновенно оценив ситуацию. От его цепкого взгляда не укрылось её смущение, её пылающие щёки, припухшие от поцелуев губы, изменившаяся причёска. – А что вы тут делаете? – насмешливо поинтересовался он. – Вас там все разыскивают.
– А ты как думаешь? – парировала Ася, в её голосе послышалась обида.
– Ась, я ведь ничего..... Я пошутил, – растерянно произнёс Вадим.
– Немедленно прекрати, – она игриво нахмурилась, и шаловливо толкнула его в бок локтем.
– Опасайся его. Его намерения могут оказаться не благороднее моих, причём в значительной степени, – шутливо предупредил Вадим.
Дэн стоял, скрестив руки на груди:
– Не смей домысливать то, чего не было.
– Ты придаёшь этому большое значение, – сказал Вадим.
– Для меня это действительно серьёзно, даже больше, чем ты можешь себе вообразить.
Возникла неловкая пауза, которую нарушила Ася:
– Что тебя угнетает? – коснулась она руки Дэна.
– Я благодарен судьбе за то, что послала мне такую любовь, – его лицо светилось радостью.
Тронутая словами друга, Ася спрятала своё лицо на груди Дэна, а он нежно поцеловал её чудные волосы.
Вадиму стало неудобно оттого, что он вторгся со своими плоскими шуточками во что-то личное, чистое и светлое.
– Ребята…, вы это… того… шли бы к гостям....
Девушка подняла руки, чтоб уложить вновь копну огненно-рыжих кудряшек, чтоб не привлекать лишнего внимания.
– Я ничего не видел и не слышал, – сказал Вадим, едва касаясь её руки.
– Не знаю, как тебя и благодарить, – сказала девушка, глубоко тронутая пониманием молодого человека.
– Наградой будет твоя улыбка.
Ясные фиалковые глаза глядели с признательностью. Такие прекрасные сияющие полные страсти глаза, глаза женщины на детском личике.
Впервые он увидел её совсем девочкой с широко распахнутыми глазами и копной непослушных рыжих кудряшек, когда их мамы привели детей «первый раз в первый класс». Но уже в те годы она обещала превратиться в красивую «солнечную» красавицу. Он зачарованно наблюдал за порывистой энергичной девчушкой, став её другом.
В знак подтверждения своей дружбы, он нежно сжал её руку, она ответила тёплым пожатием.
– Маленькая чародейка…, – насмешливо произнёс Вадим.
Они втроём вошли в столовую, где вовсю веселилась молодёжь. Казалось, никто не заметил или сделали вид, что не заметили отсутствие хозяина вечеринки.
Они присоединились к всеобщему веселью. Говорят, что поцелуи сжигают много калорий, поэтому молодые люди проголодались. Каждый из них пытался накормить другого.
Асю обжигала волна страсти, когда его пальцы нежно касались её губ, засовывая в рот очередное лакомство, или смахивая с подбородка крошки. Его близость обезоруживали. Пронзительный взгляд и тёплые прикосновения лишали её воли. Нестерпимо захотелось убежать.
Мало-помалу гости начали расходиться.
– Ася, я провожу тебя, – мягко предложил Дэн, тоном, не терпящем возражений.
Он знал, что не должен этого делать. В её присутствии он терял контроль над собой. Но не мог отказать себе в удовольствии провести с ней ещё пару часов.
Они молча шли, держась за руки, как маленькие дети, и бросая друг на друга многозначительные взгляды.
Дойдя до её дома, он попрощался. Но вместо того, чтоб уйти, он наклонился к ней и прикоснулся губами к её губам. Этот мимолётный поцелуй обезоружил её. Она беспомощно застонала.
– Ты плачешь, любовь моя? Что случилось? Я чем-то обидел тебя?
Взяв двумя пальцами за подбородок, он приподнял её головку, и посмотрел ей в глаза.
– Нет, Дэн, ничего не случилось…. Я… я просто не хочу, чтобы ты уезжал…. – в её голосе было столько страдания и боли.
Он вытер её слёзы и припал к дрожащим губам. Дэн целовал её с любовью и нежностью, едва касаясь рта, а в промежутках между поцелуями шептал слова любви.
Чуткий, понимающий, любящий, со всей нежностью, на какую был способен, он целовал её страстно и требовательно, крепко прижимая к себе.
Тёмные глаза, горячие чувственные губы, сильные руки, обнимающие так крепко, что становилось трудно дышать. Его губы переместились к шее, он стал порывисто покрывать её поцелуями, издавая тихие стоны и шепча её имя.
– О, Боже! Как я хочу тебя, – шептал он, касаясь губами её кожи.
– Дэн....– она так же изнемогала от желания, – наслаждайся тем, что происходит, – однако при последних словах голос её изменился, и с нежной страстью она добавила:
– Делай, что любишь и люби то, что делаешь….
Её руки скользнули под его рубашку, чувственно провела ладонями по его телу, и от её прикосновения у него побежали мурашки. Она вновь сводит его с ума.
Это была страсть, простая и открытая.
– Ещё один поцелуй, – молил он.
У неё не было сил сопротивляться: его ласки возбуждали, доводя до полуобморочного состояния. Умирая от страсти, она готова была отдаться ему прямо здесь.
Казалось, прочтя её мысли, Дэн опустил её на скамью возле дома и склонился над ней. Его рука скользнула ей под юбку, коснувшись внутренней стороны бедра.
Её страсть была сродни одержимости. Непреодолимое влечение к Дэну рождало у неё чувство вины. Глаза расширились от ужаса, когда он коснулся тонкой полоски трусиков.
– Нет, Дэн, не надо.... Остановись.... Я умоляю.... Нет.... – голос её срывался на плач.
Чуть слышно выругавшись, он поднялся, чувствуя себя прескверно. Проклятие, он ведь не хотел оскорбить её, тем более открыто унизить. Но каким-то образом умудрился сделать и то и другое.
Прежде, чем она поняла его намерения, схватил её руку и горячо сжал ладонями.
– Прости меня, девочка моя. Я потерял голову.
– Мы оба потеряли рассудок.
Они не смели поднять друг на друга глаза. Несколько мгновений стояла тишина: оба переводили дыхание.
– Ты придёшь к автобусу? – спросил Дэн.
– Да, – еле слышно ответила девушка.
О чём думал он, это ясно. Но о чём думала она….
Она уснула, обливаясь слезами, и проснулась на следующее утро, чувствуя себя безмерно слабой и разбитой. Но тем не менее, нашла в себе силы одеться и выйти из дома.
....Перед военкоматом уже стоял автобус, когда она появилась.
Он подлетел к ней, сжал в объятиях. Его нежность полоснула ножом по взвинченным нервам. Ася заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.
– Я буду ждать тебя, – сказала она, не обращая внимания на его извинения.
Он оторвал её от земли: сначала он поцеловал её покрасневший нос, а потом слегка коснулся её губ своими и, поставив осторожно на землю, развернулся и побежал к автобусу. Остановившись на ступеньке, оглянулся, помахав рукой, и скрылся в пасти этого пыхтящего и дымящего чудовища, именуемого автобусом.
Слёзы вновь заблестели в её глазах.
Автобус медленно тронулся. По мере того, как ехал автобус, следом шла толпа провожающих и махала руками в прощальном приветствии. Но вот автобус, набрав скорость, просигналив последний раз, увозил ребят туда, где из них сделают настоящих мужчин.
Сердце девушки отчего-то сжало тисками боли. Отчаяние стиснуло горло. Ощущение душевной пустоты, одиночества наполнило горечью.
– Не надо так убиваться, моя девочка, – услышала Ася рядом голос тёти Вали, мамы Дэна. – Пойдём к нам, чайку попьём.
Валентина Ивановна обняла девушку за плечи, вытерла ей слёзки и они пошли в дом, сразу опустевший без Дэна.
Они посидели на кухне, попили чай с пирожными, оставшимися с проводов, потом Валентина Ивановна показывала Асе семейный альбом и рассказывала о том, каким был её мальчик в детстве.
– Я даже не знаю, что ты с ним сделала, – говорила она девушке. – Из скромного, застенчивого мальчика он превратился в уверенного в себе мужчину.
– Вам это не нравится? – округлила глаза Ася.
– Что ты, что ты! Мне это даже очень нравится. А в последние два дня мой мальчик не ходил, а летал….
Ася опустила глаза, чувствуя, что краснеет.
– И не надо стесняться. Любовь, а я думаю, что именно это чувство он испытывал к тебе, это хорошее теплое чувство. Думаю, что именно это и поможет ему пережить эти два года.
....Рыжеволосая девушка полностью занимала мысли Дэна с того самого времени, как он с ней расстался накануне.
Придя, домой, он долго мерил шагами комнату: Дэн не мог себе простить своего поведения по отношению к Асе. Сможет ли она простить его? Почему он повёл себя с ней, как последняя сволочь?!? Даже тому, кто хорошо знает свои недостатки – нелегко с ними сражаться. Раньше он за собой такого не замечал. Да и ни одна девушка не сводила его с ума, как эта рыжеволосая бестия со сверкающими, словно драгоценные камни, глазами. Он метался по комнате, как разъярённый лев в клетке, пока усталость от насыщенного разными событиями дня не заставила свалиться его навзничь на диван, где он тут же забылся крепким сном.
Он даже не сразу понял, чего хочет от него мама, которая пришла разбудить, чтоб он не опоздал на автобус.
Проснувшись окончательно и вспомнив события прошедшего вечера, он разрыдался, уткнувшись в плечо матери:
– Ма, я полный кретин! Я всё испортил…. Но я люблю её больше жизни….
Валентина Ивановна успокаивала сына, пытаясь узнать, что же такого могло вчера случиться, что до предела взвинтило нервы её мальчика. Весь вечер она наблюдала за ним: он ни на минуту не оставлял свою рыжеволосую красавицу, не сводя с неё восхищённо-влюблённого взгляда.
Сквозь сдавленные рыдания и обрывки фраз, мать поняла, что её сын сделал что-то, что могло обидеть или оскорбить эту замечательную девушку, с такой чистой, открытой и обворожительной улыбкой.
– Она не придёт…. Мама, мне так стыдно… и больно….
– Ну-ну, мой мальчик, успокойся, – гладя по головке, как в детстве, уговаривала Валентина Ивановна сына . – Она придёт. Ася хорошая девочка и, как мне показалось, умная и добрая. Она обязательно придёт проводить друга, – уверенно говорила мать. – Будет, однако, стыдно, если ты явишься перед ней с красными от слёз глазами. Ты же мужчина – тебе не пристало плакать. И если опоздаешь на сборы, тебе будет не менее стыдно.
....Подойдя к военкомату, Дэн окинул взглядом толпу. Он расстроился, не увидев знакомой фигурки и огненно-рыжей копны волос.
К нему подошёл Вадим:
– Привет. Нет её ещё, дружище.
– Она не придёт, – сказал Дэн. – У меня хватило дури её обидеть….
– Ты? Обидел? – глаза друга округлились от удивления. Он никогда даже предположить не мог, что Дэн способен кого-то обидеть, а уж Аську, которой он надышаться не мог…. У него в голове не укладывалось. – Она не может не придти. А вот и она….
Вадим первым заметил девушку. Дэн рванул к ней навстречу, обнял, и она не отстранилась. Он заметил покрасневшие от слёз или от бессонницы глаза.
Он должен был извиниться перед ней за то, что обидел:
– Прости, родная, я теряю голову в твоём присутствии, а в твоё отсутствие я теряю душу.
Она прямо посмотрела ему в глаза. В бездонных глубинах этих тёмно-синих озёр была неподдельная печаль.
– Я буду ждать тебя, – только и сказала девушка, проигнорировав его извинения.
Он приподнял её от земли и чмокнул сначала в нос, а затем в губы. Потом аккуратно поставил на землю и побежал к автобусу.
Сердце бешено колотилось от мысли, что она пришла – значит, она не сердится. Он, оглянувшись на ступеньках, увидел, что к Асе сзади подошла его мама. Он помахал им обеим рукой.
Первое письмо от Дэна Ася получила уже через несколько дней. Он писал обо всём, что видел; о том, что чувствовал; о том, что безумно её любит, что сожалеет; о том, как повёл себя на проводах.
Ей было жаль этого мальчика, который так и не смог простить себя за ту пылкую страсть, которая так испугала и одновременно так восхитила Асю.
Письма приходили регулярно, пока Дэн находился в учебной части. Потом письма перестали приходить. В этот промежуток времени она очень сдружилась с мамой Дениса. Потом они обе получила очень трогательные и нежные письма, где он извинялся, что долго не писал. Обе, и мать и Ася были встревожены. Письма начинались словами: «Привет из ДРА», а это означало, что их мальчик служит в Афганистане, где было далеко небезопасно, если не сказать большего. Они успокаивали друг друга, ясно понимая, что каждая из них переживает по-своему эту новость, но что обе беспокоятся одинаково за дорогого им человека, сомнений не вызывало.
Он писал ей так часто, как мог; просил простить её за ту безумную ночь. Он скучал по ней, по шелковистым волосам, поразительным фиалковым глазам и сладости её губ.
Конечно, он думал о ней постоянно. Слишком часто, может быть, если учесть, что он не видел её всего полгода. Это не такой большой срок, чтобы перестать о неё думать.
Когда Дэн был переведён из «учебки» в ДРА, он долго не мог насмелиться написать. Даже, когда написал, очень боялся её реакции.
Здесь и воздух был другой, и земля другая, и небо казалось другого цвета. Но лазоревые глаза милой девушки не заменила бы ему вся небесная лазурь.
Он вспоминал её глаза, губы, руки, ласкающие его тело. Когда он предавался воспоминаниям, брюки становились ему слишком тесными в определённом месте.
Всем известно, что хорошие новости доходят дольше, чем плохие. Плохую новость сообщили Валентине Ивановне по телефону: Дэн был ранен и лежал в госпитале. Валентина Ивановна сообщила Асе, и они вместе вылетели в Термез.
....В голове его несколько прояснилось, в ушах всё ещё звенело, до плеча и бока было не дотронуться, его бросало то в жар, то в холод, когда тело корчилось от физической боли. Его било крупной дрожью от лихорадочной горячки. А потом были руки, поправлявшие подушку. Он сощурился и увидел перед собой в невероятном каком-то отдалении её лицо. Нахлынувшая тьма мгновенно растворила светлый образ, но он успел ещё почувствовать на губах прикосновение мягких нежных губ, её губ.
«Я брежу…» – с этой мыслью он провалился в небытие.
Постепенно кошмары отступили, оставив неприятное ощущение беззащитности. Он ощущал боль, чувствовал, как его приподнимали, чтобы умыть, напоить, кривился от горечи лекарств, которые ему вливали в рот, но большей частью просто лежал, наслаждаясь мыслью, что стоит ему открыть глаза, рядом окажется ОНА. И, в конце концов, когда он заставил веки подняться, глаза так и остались открытыми:
– Ты? – она была похожа на фею. Солнечный луч коснулся её волос, и они вспыхнули точно пламя.
Он лежал неподвижно, вытянув руки и стараясь приподнять с подушки свою тяжёлую, точно налитую свинцом, голову. На лбу его блестели капельки пота, волосы прилипли к вискам.
– Лежи, лежи, – она наклонилась к нему, вытерла со лба пот, убрала волосы, поправила подушку.
– Прости…,прости, – шептали его воспалённые губы, – я не хотел… я не думал....
– Успокойся, милый, – она провела рукой по его щеке, его щетина колола пальцы.
Он разрыдался: рыдания переходили в истерику; его трясло так, сильно, что стучали зубы, раны горели адским огнём, заставляя тело корчиться в судорогах.
Доктор распорядился сделать больному успокоительное. Видя, что черты лица больного принимают спокойное выражение, рыдания переходят во вздохи и с уст срываются только неясные звуки вместо безумных и страстных речей, доктор сказал:
– Милое дитя, вам тоже необходимо отдохнуть. Он проспит ещё час-полтора.
– Доктор, – начала она таким печальным голосом, что он тронул до глубины сердца её собеседника и не позволил усомниться в чувствах, заставивших её сказать следующее:
– Вам не удастся обмануть меня, потому что я сумею отличить правду ото лжи. Сознайтесь, ему, действительно, очень плохо?
– Ну что вы? Он очень крепкий парень. Он борется за жизнь. И я очень понимаю почему….
– Простите, доктор, я сама не понимаю, что говорю и что делаю…. Но мне ещё надо проведать Валентину Ивановну.
– О, я-то знаю, что вы делаете: вы собираетесь упасть в обморок.
Действительно, она холодная и бледная, как смерть, едва не упала без чувств. Доктор привел её в чувство. Ася сделала над собой усилие. Эта непреклонная душа, которую не могло сломить ни физическое, ни нравственное страдание, напрягла свою волю. Чувствуя, что готова закричать, сдавила себе горло и глубоко вонзила ногти в тело, чтобы этой телесной болью немного заглушить муку, раздиравшую её сердце.
Доктор не мог прочесть на её лице этой мучительной внутренней борьбы и не знал, к чему она прибегала, чтобы не выказать своей острой сердечной боли.
«Я не психолог, – сказал себе доктор, – а только хирург».
Вот уже неделю, как он наблюдал за этой, хрупкой на вид, но очень сильной духовно, девушкой. Приехала она с женщиной, приходящейся молодому человеку, находящемуся в его хирургическом отделении, матерью. Валентина Ивановна, едва увидев своего сына после операции, схватилась за сердце и была отправлена в кардиологию с диагнозом – инфаркт. А это рыжеволосое ангельское создание чуть ли не на коленях умоляло разрешить ей ухаживать за Денисом; тоже же самое она проделала и в кардиологии.
Врачи удивлялись, откуда берутся силы в этой хрупкой девочке, которая умудрялась ухаживать за двумя тяжелобольными людьми, находившимися в разных отделениях госпиталя, ничуть не мешая основному лечению.
Она сама лично обмывала и меняла бельё; ей немного помогал санитар. А как очаровательно краснела её сосредоточенная мордашка, когда она впервые, пытаясь обмыть молодого человека в интимных местах, вызвала своими прикосновениями полную эрекцию. Она вздрогнула, покраснела и, потупив взор, продолжала с таким упорством, что доктора это поразило. Её замешательство могло бы показаться вполне естественным, если бы не длилось так долго. Она просто опешила оттого, что увидела.
– Кто он вам? – задал ей тогда вопрос доктор.
– Я люблю его… – был ответ.
– А эта женщина?
– Это его мама….
Доктор разрешил ей спать в «дежурке», выдал ей халат и тапочки.
Девушка была доброй и отзывчивой. Помимо этих, казалось, родных для неё больных, она находила время и доброе слово и для других ребят, лежащих на излечении в госпитале.
– Я только что от него, – говорила она Валентине Ивановне после разговора с доктором, – ему уже лучше, он сейчас спит. Доктор говорит, что организм молодой и борется за жизнь.
– Бедная моя девочка, – протянув к её лицу руку и коснувшись щеки, сказала женщина. – Ты такая бледненькая. Досталось тебе, а я вот лежу здесь, вместо того, чтобы находиться рядом с сыном.
– Валентина Ивановна, вы не должны волноваться. Вы сейчас ничем не можете помочь своему сыну, но вы обязаны выздоравливать и не расстраиваться. К тому времени, как он начнёт приходить в себя и задавать вопросы, вы должны поправиться. Для этого вы обязаны выполнять все предписания врачей.
Врач-кардиолог, вошедший в палату во время этого диалога, был поражён мудростью этой семнадцатилетней девушки.
– Ну, всё, я побежала к Дэну, а вас оставляю в добрых руках доктора.
На пороге она обернулась и сказала:
– Дэн узнал меня…. Он уже в сознании.
– Спасибо, дочка, – по щекам матери скатилась слеза.
– Если вы не прекратите плакать – я больше к вам не приду, чтоб вас не расстраивать. Дэн жив. И это главное.
– Правильно, девочка, – поддержал её доктор.
Она шла по коридору, когда услышала разговор двух медсестёр в дежурке:
– Денис Волков? Это тот обалденный черноволосый красавец, к которому приехала мать и эта рыжеволосая пигалица, которая всюду суёт свой нос.
– Виктор Васильевич говорит, что он потерял много крови, прежде, чем его доставили к нам в госпиталь. Может и не выживет.
При этих словах, при имени Дэна по всем членам молодой девушки пробежала дрожь, и она почувствовала, как началась истерика.
Когда подошел доктор, она не заметила. Мертвенная бледность покрыла её черты, по спине струился холодный пот; она подумала, что теряет сознание; неимоверным усилием воли взяла себя в руки.
Доктор вошел в дежурку, горя негодованием, сделал соответствующие нарекания по поводу несоответствующего профессиональной этике, поведения.
– Заходите, милочка, – пригласил доктор, – не слушайте трескотню этих сорок-белобок.
Она улыбнулась, открыто и смущённо.
– Я знаю. Нет! Я просто уверена, что он выживет. Он знает, что я здесь.
– Выпейте, – доктор протянул ей бокал с вином, – я не сторонник спиртного, но вино, в чисто оздоровительных целях даже советую. Вы слишком бледная.
Доктор был приятным мужчиной с густой седеющей шевелюрой и военными усиками. У него был грудной низкий, грубоватый голос, этот успокаивающий и такой проникновенный голос окрашивал весёлый волжский выговор.
– Откуда у вас столько силы? Вы успеваете и в хирургии и в кардиологии побыть и остальным больным помочь. Молодые люди думают, что вы санитарка или медсестра, и все требуют вас, – он рассмеялся низким баском.
Она опустила глаза и стала рассматривать рисунок ковра.
– Виктор Васильевич, я так вам благодарна за то, что вы разрешили мне остаться. Я даже не знаю, что я бы стала делать одна в чужом городе…. – в её глазах появились слёзы.
Доктор столько раз видел слёзы, что, казалось бы, мог уже к этому привыкнуть, но ещё ни разу слёзы не оставляли его безразличным, а уж слёзы на этой очаровательной мордашке….
– Ну-ну…. Успокойтесь. Вы же сильная. Я это видел, я знаю.
– Я не сильнее, чем все русские женщины в трудные минуты. Вспомните, какие сильные женщины были во время отечественной войны. Как маленькие худенькие медсёстры вытаскивали с поля боя раненых.
– О, вы не только сильная, но ещё и умница, – подначивал её доктор.
– Полно, доктор, вы меня смущаете….
– Она ещё и скромная…, – не унимался доктор.
– Ну, ладно, я пойду, а то вы меня совсем захвалите, – рассмеялась девушка.
– Пойдемте, проведаем вашего Дениса.
Нездоровая сероватая бледность кожи, столь тревожившая её в прошлое посещение, сменилась слабым румянцем; глаза, всё ещё запавшие и обведённые тёмными кругами, уже не казались тусклыми и остекленевшими.
Ася подошла к нему, присела на кровати, обняла его, прижав голову к своей груди, и приложила холодную, как лёд, руку к сердцу молодого человека.
Любовь сделала чудо: он открыл глаза и увидел невыплаканные слёзы в её глазах и выражение боли на любимом лице.
– Ну-с, молодой человек, вы идёте на поправку, – констатировал доктор. – Да и не мудрено, с таким-то ангелом-хранителем.
Неужели это он? Застенчивый, но всегда бодрый и улыбающийся товарищ её юношеских лет. Неужели это он, сентиментальный юноша, который ей всегда симпатизировал? Тот самый добрый и благородный….
Лицо его не казалось ни бледным, ни излишне осунувшимся, руки были сухими и тёплыми, дыхание ровным, глаза чистыми, вот разве взгляд их – растерянный и озабоченный – беспокоил её поначалу, но и эти болезненные симптомы исчезли, стоило ему заговорить:
– Это у неё в крови – быть заботливой и великодушной по отношению ко всем…. – едва шевеля губами, ответил парень доктору.
– А ты бы лучше помолчал, философ…. – пошутила Ася, – только очухался, а всё туда же философствовать.
Он полным нежности взором взирал на свою фею. Их глаза встретились, и что-то в его глазах напомнило ей о том давнем вечере. Она поспешно отвела взгляд, чувствуя, как порозовели её щёки.
– Ася, помогите мне осмотреть больного, – попросил доктор.
– Но, доктор…, – пытался возразить Дэн, – может сестру позвать?
– А что вы так смутились, молодой человек? Она же целую неделю от вас не отходила. Так чем же вы собирались её удивить? – подшутил доктор.
– Что? – глаза парня округлились, он потрясённо смотрел на неё. – Так значит, это был не сон?
Она пыталась не рассмеяться. Его лицо покраснело от смущения. Ласково положив свою ручку на его ладонь, покоившуюся на одеяле, она слегка сжала её. Прикосновение и лёгкое нажатие этой руки заставило его вздрогнуть. Его рука чуть заметно шевельнулась: загорелые, некогда сильные, пальцы едва сжали её руку.
