Текст книги "Маленький человек (СИ)"

Автор книги: Лана Кузьмина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Утро выдалось хорошее, светлое. А вот ночь не удалась. Не мог спать. Болела несуществующая правая нога. Фантомная боль, так, кажется называют. Собираюсь на работу.

– В холодильнике, контейнер, хлеб возьми, – бормочет во сне жена, переворачиваясь на другой бок. Одеяло сползло. Накрываю.

Не мастер я писать. Да и не любитель. Это всё для умственной работы. Говорят, помогает. Если какой умственной работой заниматься, никакой маразм не страшен. Мозги как мышцы тренировать надо.

Жена не понимает. Она думает, что у меня уже маразм наступил. В неполные пятьдесят семь! Потому что я обычно занимаюсь тем, что другим даже в голову прийти не может. Вот дневник взялся писать. А ещё я люблю читать. Особенно на немецком. Сядешь, раскроешь книгу, словарь. Тихо. Спокойно. Словно ворожбой какой занимаешься.

Жена не верит. Думает, я притворяюсь, а на самом деле ничего из написанного не понимаю.

– Что ж ты переводчиком не пошёл работать!  – кричит она. – Сейчас бы как сыр в масле катались.

Я объяснял: я ведь только читаю и очень медленно. Мне ведь сам процесс нравится. Сын понимает.

– Что ты всё листаешь туда-сюда! – сказал он как-то и установил на мой телефон электронный словарь. Удобно. Но в бумажном  всё же интересней копаться.

Вы не подумайте. Я ведь всё могу: и гвоздь забить и кран поменять. Ремонт весь своими руками сделал. А книги так, в свободное время.

На работе считают, что я туповат. Это неправда. Просто я плохо слышу. Или слышу, но совсем не то. Ещё я не умею правильно предложения строить. Все слова у меня в голове путаются и в беспорядке потом выскакивают наружу. Я поэтому писать и начал может, хоть как-то научусь их друг за другом ставить. Хотя писать это не то, что говорить. Да и поздно мне уже, наверное.

На работу еду на метро. Три остановки. Ходить тяжеловато. Я когда устраивался, меня менеджер по кадрам долго брать не хотел.

– Учтите, – твердил он. – У нас работа стоячая. Сидеть нельзя. Сможете?

– Смогу.

– А что с ногой?

– Электричка. Несчастный случай.

– Выпить любите? – менеджер так и впился в меня своими глазками. Они у него противные.

– Почему выпить? – я расстерялся. Под электричку что, только пьяные попадают? – я никогда...

– Знаем мы вас, – вздохнул. – Точно весь день стоять сможете?

– Смогу!

– Хорошо. Только не афишируйте. У нас особые покупатели.

Вот так меня и взяли. Если бы мой покойный отец знал, где я работаю, со стыда бы умер. А я ничего. Абстрагируюсь. Будто это не я.

Раньше я был строителем. А после того, как ногу потерял, пришлось новое место подыскивать. Только кому я нужен! А здесь ничего. Здесь всё равно. Главное, чтобы работал и не афишировал. Да и зарплата побольше чем у многих. А у меня сын на третьем курсе. Жена не работает. У неё ноги больные и сердце пошаливает. Куда ей.

– У тебя работа не бей лежачего! – говорит она. Стоишь целый день, ничего не делаешь! Мог бы подработку взять в выходные. За институт чем платить? А за квартиру?

Не могу я подрабатывать. Сил нет. Это только кажется, что просто. А для меня мука-мученическая. Хорошо ещё, что протез у меня дорогой хороший.

Жена, правда, опять ругается:

– Куча денег в никуда! На старом не проходишь?

Как ей объяснишь? Она иногда так говорит, будто я сам под ту электричку бросился.

Я же не написал ещё, где работаю! В магазине. Элитном. В том самом, в котором батон хлеба из ларька за углом за 28 рублей за сотню продают, потому что он экологически чистый.

У нас всё как устроено: за кассой сидит кассир, рядом ещё двое. Один из тележки продукты достаёт, другой в пакеты упаковывает. Наши покупатели – люди особые, им лишние телодвижения не по статусу производить.

Сначала я работал тем вторым, который упаковывает. Потом прибежал управляющий, раскричался.

– Да он же грохнется тут со своей ногой! Сажайте его на кассу!

Я сел. Только опять все недовольны. Я медленно работаю. Зато каждый вечер всё копеечка в копеечку. Очередей у нас не бывает. Только всё равно нужно поторапливаться, у наших покупателей время – деньги. А я человек маленький. Ещё и вид порчу. Директор хочет, чтобы кассирши молодые и красивые были. Только молодые и красивые другим на жизнь зарабатывают.

Всё-таки нашлось несколько, и меня перевели на кухню. Теперь сижу на стуле ровно, чищу и режу овощи для салата и никого своим лицом не смущаю.

Вчера со мной интересный случай произошёл. В конце рабочего дня пришла девушка, красивая ухоженная. Бродила-бродила по залу, выискивала что-то. Ничего не нашла, убежала. Я к тому времени домой собрался, вышел на улицу. Стою, дышу свежим воздухом. Надышался, поковылял к метро.

Вдруг слышу: машина тормозит, и кто-то меня окрикивает. Та самая девушка.

– Садитесь! – кричит. – Я подвезу.

Машина у неё дорогущая, мне на такую всю жизнь работать. Да и незнакомы мы совсем.

– Садитесь! Садитесь! – повторяет она. – Вы с сумками и хромаете. У вас нога болит?

– Нет у меня ноги, – говорю.

– Тем более садитесь. Вы где живёте?

В общем, влез я кое-как в эту машину. Шофёр на меня глазами зыркнул, недовольно так. Ну, думаю, ждёт тебя сегодня приключение. Маленькое, но своё. Я очень люблю, когда в жизни что-то случается, сбивает с проторенного пути. Как сейчас.

Девушку звали Мира. Полностью Мирослава.

– Красивое имя, – сказал я. Она фыркнула:

– Дурацкое!

Мы помолчали.

– Вы ногу на войне потеряли? – спросила Мира.

– На какой ещё войне?

– Ну... этой с Гитлером, или ещё какой...

Я засмеялся:

– Сколько же мне лет по-вашему?

– Не знаю... лет шестьдесят... – девушка повертела в руках золотой кулончик в виде рыбки.

– А война когда закончилась?

Она засмеялась:

– Прямо как на экзамене. Так на войне или нет?

И я рассказал ей правду. Как шёл усталый после работы, как подошёл к краю платформы, как закружилась голова и как упал под колёса электрички. Чудом жив остался.

Мира расстроилась.

– Мне вас так жалко! – сказала она. – Зачем вы ездили на электричке. Вы должны были вызвать такси или купить себе машину.

– У меня не было на это денег.

– Почему? Вы плохо работали?

– Хорошо. Просто зарплата была маленькой.

– Нужно было найти другую работу!

Смешная, странная. Незнакомая с жизнью. Наивная.

– Вам скучно живётся? – вдруг спросила она.

– По разному.

– А мне почти всегда скучно. Что вы делаете, когда скучно?

Я подумал.

– Читаю или мастерю что-нибудь.

– Читать неинтересно, – вздохнула Мира. – А мастерить я не умею.

– А вы попробуйте, – предложил я. – У меня жена, например, бисером вышивает. Красиво очень.

Девушка замерла, а потом вдруг засмеялась:

– Я что бабка старая?

– Ну, не знаю, – я пожал плечами. – У меня сын по клубам разным ходит, в спортзал...

– Это и я хожу. Надоело!

Несколько минут мы ехали молча.

– А я знаете, что придумала? – Мира улыбнулась. – Ищу что-нибудь редкое.

– Что например?

– Вещи какие-нибудь, еду...

– Еду?

– Ну, да. То, что трудно найти. А я нахожу и покупаю! Вот!

– Это всё, наверное, очень дорого?

– Ну, и ладно! Зато не скучно.

Дальше мы ехали молча. Я сидел и думал о том, какая она несчастная, эта девочка. Если единственное её развлечение – покупать. Разве можно жить только беря и ничего не отдавая взамен.

– Может, вам денег дать? – спросила Мира, когда машина остановилась у моего дома.

– Не надо, – я засмеялся. – Мне хватает.

– Правда? – удивилась она. – Ну, как хотите. Удачи!

– Удачи! – сказал я и направился к подъезду.

Иногда я думаю о том, что неплохо бы иногда помалкивать. Утром рассказал жене про Миру, сказал, что мне её жалко. В ответ получил целую речь.

– Жалко её! – бушевала жена. – А меня тебе не жалко? А сына не жалко? Гроши считаем! Бедная-несчастная! Рассекает на машине с шофёром! Зажралась! Деньги девать некуда! А ты мог бы и взять, не переломился бы! Ты человек маленький. Бери, когда дают и не выступай лишний раз.

– Людочка, – я подошёл к ней, обнял. – Прости меня, пожалуйста.

Она расстерялась.

– Ты чего?

– Я ничего. У тебя сердце больное. Тебе нельзя волноваться.

Теперь я решил ничего ей больше не рассказывать, не расстраивать. Я и один всё переживу: и фантомные боли, и презрительный взгляд директора, и жалость к незнакомой девушке... я человек маленький, незначительный. С меня не убудет.