Текст книги "Не принц, но сойдёшь (СИ)"
Автор книги: Лана Каминская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Глава 12. Бриллиант в его коллекции
Шли дни, и каждый следующий был похож на предыдущий. Арлина вставала, когда солнце только начинало лениво расправлять лучи, и выходила в сад собирать росу. Тайернак не шутил – воды в малахитовых чашах было на самом дне, и девушке едва удавалось собрать за раз на одну попытку.
После спешного скудного завтрака Арлина сразу поднималась в каморку Ледяной башни, где её ждал старик. Недовольный, хмурый, он не разговаривал ни с кем: ни с девушкой, ни с Грибо, ни с Пакстоном, время от времени приносящим на верх башни пачки писем и утренние газеты. Даже ехидных замечаний было от старика не дождаться – только сухие распоряжения: разжечь огонь, поставить котёл, сварить плющ. Но как бы Арлина ни старалась, как бы ни кусала губы в кровь с досады за каждую неудачу, как бы старательно ни подсыпала щепок в горелку, повторить первый успех ей даже отдаленно не удавалось. Бурлящее зелье попеременно то кислило, то горчило, а пар поднимался то красный, то чёрный, то окрашенный в несколько цветов одновременно.
Тайернак советов не давал, приходил в Ледяную башню спозаранку и уходил, стоило росе закончиться. Арлина оставалась в каморке одна, прибирала на столе и драила котёл. Помощи у Тайернака просить боялась, и чем дольше длилась игра в молчанку, тем сильнее внутри девушки росло отчаяние, ведь дни шли, а заветный эликсир даже частично получен не был.
Терпения хватило на шесть дней. На седьмой, сразу после того, как Тайернаку в кабинет был подан сытный ужин с вином и вечерней почтой, Арлина решилась на невозможное. Спрятавшись в тёмном углу за колонной, девушка дождалась, когда мадам Потаж унесёт грязную посуду, а Пакстон убедится, что вина у хозяина достаточно и больше тому ничего не нужно, тихонько подкралась к двери и робко постучала.
– Не спится? – услышала Арлина ледяной голос и заглянула внутрь.
– Разрешите, милорд?
Боясь, что старик может передумать, девушка быстренько запрыгнула в комнату.
– Слушаю. – Тайернак сидел в кресле, потягивал вино и смотрел на плясавший в камине огонь.
– У меня ничего не получается вот уже неделю. Нет, дайте договорить, – опередила Арлина старика, как только тот зашевелил губами, намереваясь бросить колкость в ответ. – Я знаю, вы скажите, что волшебное зелье варить – это не морковку резать и не башмак от навоза отмывать, но ведь вы уже готовили эликсир, вы могли бы дать мне толковые подсказки, а вы только молчите и следите, чтобы я ненароком книги в Ледяной башне не подпалила. Вы обещали направлять меня, а сами только в окно целый день смотрите.
– Никакие подсказки не помогут получить пар нужного цвета, коль руки кривые.
– Ничего не кривые! У меня в первый день всё срослось бы, если бы вы не испортили! – защищалась Арлина, а на глаза навернулись слёзы. – Только вы можете помочь, и вам это не составит особого труда! Просите, что хотите, – взмолилась девушка, – но только помогите. Время идёт…
– Время действительно идёт, – пробормотал Тайернак. – Собирайся. – И, поймав на себе вопросительно-недоумевающий взгляд, добавил: – Ах да, тебе же и собирать-то нечего. Всё при тебе. Тогда ступай на кухню и помоги мадам Потаж уложить провиант в корзину. Выезжать завтра рано. С первым лучом солнца нужно быть за воротами Штормового замка.
– Вы меня выгоняете? – пролепетала девушка.
– Хотелось бы, – проворчал старик, – но сама сбежишь, придёт тому время. Уже неделю меня ждут в одном месте, а я всё тяну и тяну с поездкой. Теряю время с тобой, каждый день созерцаю твои гороховые каши и всё больше убеждаюсь в твоей бездарности.
– В первый день у меня почти… – запела было Арлина старую песню, но старик перебил.
– Ты поедешь со мной. Оставить тебя здесь одну не могу – выкрадешь ценные ингредиенты, поразбиваешь добрую часть ваз с камышами и дёру дашь, как в лесу.
– А куда ехать-то? – колючим голосом спросила Арлина, в тот момент больше похожая на ежа, чем на трудолюбивую ученицу, коей старалась быть все последние дни.
– В Тир-Арбенин, – ответил старик, и лицо девушки, не сразу поверившей в услышанное, вмиг засияло.
– Тир-Арбенин? Золотой город? Тот, что на юге среди песков цвета охры и вечнозелёных деревьев? Это же место, где рождается мода.
– Не только. Там ещё готовят картографов, счетоводов, министров, лекарей… Клоунов и шарлатанов, правда, тоже.
– А зачем вам туда? – осмелилась спросить Арлина и в душе понадеялась, что с волшебной трости колдуна не сорвётся вихрь гнева и не превратит девушку в насекомое только потому, что её чрезмерное любопытство пришлось некстати.
– Видишь ли, – Тайернак пригладил случайно смоченную в вине бороду, – в письме, которое я имел удовольствие сжечь, содержались вопросы, и я твёрдо намереваюсь обсудить их лично, а не полагаться на ворона. Тебе тоже найдётся в городе занятие. Пройдёшь по лавкам и купишь кое-какие ингредиенты, которые понадобятся для эликсира.
– А деньги? – стушевалась Арлина, вспоминая о потерянном золоте.
– С деньгами разберёмся. Ступай на кухню, и чтобы к утру была готова. Опоздаешь – уеду один, а тебя Пакстон запрёт в самой дальней комнате, чтобы ненароком бед не натворила. Усекла?
Повторять старику несколько раз не пришлось. В Золотой город Арлина мечтала попасть всю жизнь. Город чудес. Город великих открытий и возможностей. Город солнца. Город веселья, моды и блистательных балов, к которым готовятся месяцами и после обсуждают годами.
Вот, например, маркиза Эмилия Штолль наведывалась в Тир-Арбенин стабильно раз в три месяца, чтобы себя показать, новые театральные постановки посмотреть, а на деле вынюхать, какого фасона рюши нынче в моде. Затем она собирала у себя в салоне за чаепитием товарок, хвастала перед ними новой шляпкой и заговорщицким шёпотом взахлёб болтала о страстном поцелуе с подающим надежды молодым актером. При этом шея, которой якобы коснулись губы талантливого юнца, была до того сильно напудрена, что доказать, целовал ли молодой повеса знойную маркизу или нет, было очень и очень сложно. Ездили в Золотой город и другие представители высшего общества Лочлэйнна – Арлине же ни разу не удалось там побывать.
Первая возможность представилась ещё в детстве. Отца пригласили в качестве судьи на турнир чеканщиков разменной монеты, и он согласился взять с собой дочь. Но девочка свалилась с такой сильной хворью, что о поездке и думать забыли. Вместо одного де Врисс написал целых два письма, в которых приносил извинения организаторам развлекательного состязания, и просидел у кровати Арлины всё то время, пока она не пошла на поправку.
Несколько месяцев назад представился второй случай повидать красоты Тир-Арбенина и восхититься его шиком и блеском, но именно в те дни, когда отец запланировал поездку, Мартан пригласил Арлину на пикник на озеро, где собралась почти вся знать, и выбор девушки, конечно, был очевиден.
Сейчас в хмуром неуютном замке, где только и делаешь, что выгоняешь жирных пауков из комнаты или выслушиваешь ворчания малознакомого вредного старика, с трудом верилось, что поездка в Золотой город не сон, а явь. Слишком не вязалась мрачная атмосфера Смоляных гор с великолепием роскошного города, о котором слагали легенды и сочиняли песни. Но вырваться из мрачных оков хотелось больше всего на свете, пусть и ненадолго. Увидеть жизнь, увидеть свет, увидеть всё то, что раньше было Арлине привычно, стоило ей только щёлкнуть пальцем перед отцом и капризно топнуть ножкой. А потому всю ночь Арлина не спала, ёрзала от нетерпения на месте и то и дело проглядывала в окно, не забрезжил ли где далеко на горизонте рассвет.
Первые лучи выползающего из-за гор солнца едва-едва коснулись смоляных макушек, как скромный экипаж Тайернака, запряжённый двумя лошадьми, уже торопился по южному тракту. Дорога предстояла неблизкая, а потому кроме старика и девушки в крытой повозке ещё ехали две корзинки с едой и водой. Грибо было велено остаться присматривать за замком, чему Арлина была несказанно рада: отвратительная приплюснутая морда с торчащими ушами никак не располагала к романтическому настрою, коим была преисполнена девушка, предвкушая встречу с городом мечты. Впрочем, не только морда горгульи не вязалась с атмосферой роскоши, в которую вскоре предстояло окунуться. Повозка Тайернака была непрезентабельна и стара: ни тебе герба на дверцах, ни выгравированного имени, ни породистых лошадей. Да и сам лорд был, мягко говоря, мало чем отличим от попрошайки: серо-чёрные одежды, невзрачные сапоги на ногах, даже из перстней на пальцах оставил только один – тот, что с рубином. Главным признаком роскоши была белая трость, но даже в ней произошли изменения: алмазный наконечник потух и превратился в простую блямбу, похожую на дешевый кристалл.
Тир-Арбенин встретил старика и девушку ослепительным блеском, деревьями в кадках и красивыми домами. Даже улицы здесь, казалось, были золотыми – так переливались в солнечном свете. От ярких огней Арлина зажмурилась, а потом высунулась из повозки в полкорпуса, как, бывало, делала в детстве, когда отец вывозил в соседние земли, да чуть не вывалилась, словно птенец из гнезда. И выпала бы, если б не Тайернак со своей тростью, ручка которой чудесным образом изогнулась за долю секунды, чтобы схватить Арлину за плечо и затянуть обратно в повозку.
– Подъезжаем, – недовольно кинул старик, как только экипаж повернул с Пальмовой аллеи на улочки поменьше. – Теперь слушай внимательно да не зевай по сторонам. В том блеске нет ничего особенного; это оно днём переливается, а ты ночью сюда приди и фонарь расколоти, как ничего примечательного не обнаружишь. Обманка.
Но не вертеть головой направо и налево было тяжело. Это старику неинтересно – он своё отжил, его ничем не удивить, да и много ему не надо: был бы камин, к которому можно ноги вытянуть, и кувшин вина. А Арлине хотелось выхода в свет, жеманной салонной болтовни и мушку над губой. Но какие бы фантазии ни кружили голову, девушке всё же пришлось заставить себя хоть немного не вертеться и послушать, иначе досталось бы от Тайернака в ту же минуту. Причём той же самой тростью, которой недавно он её спас.
– Тут десять золотых и три медяка. – Колдун протянул Арлине сшитый из бордового бархата мешочек. – Ровно столько берёт горбатый одноглазый старик за щепотку алмазной крошки в лавке «Всякая всячина», что в Тупиковом проезде. Смотри проверяй, когда он будет взвешивать – щепотка должна быть похожа на пирамиду. Будет кривая, настаивай, чтобы перевешивал. Поняла? – Арлина кивнула, а Тайернак продолжал напутствовать: – По улицам не шатайся, нос во все щели не суй. Закончишь в лавке, сразу ищи Невидимый переулок. Это на перекрёстке тех улиц, где указатель есть, а переулка нет. А как найдёшь, то стучись в клуб «Махаон». Лакей будет предупреждён и впустит тебя. Подождёшь внутри, и отправимся обратно. Повтори.
– Я не заморская птица с растопыренными перьями, чтобы повторять. Я всё поняла и запомнила.
– Ступай тогда, – Тайернак открыл дверцу экипажа, – да смотри не потеряйся. Тратить силы на поиски не буду, вернусь в замок один.
– Не потеряюсь, не дождётесь, – буркнула Арлина, мысленно соглашаясь, что в коем-то веке не за ней бегают, а она готова на что угодно, лишь бы продержаться до конца и выйти победительницей.
Выпрыгнув из повозки на улицу, девушка осмотрелась и, прижимая к себе мешочек с золотом, пошла в ту сторону, куда указал старик. Дождавшись, когда тоненький силуэт скроется за поворотом, Тайернак, кряхтя и охая, вылез из тесного экипажа, сжал в руке трость да так крепко, что невзрачная блямба начала вытягиваться и превращаться в прежний алмазный многогранник, с которого заструился бело-голубой свет, обвил колдуна с головы до ног, словно путами обмотал, а затем отступил, вернулся обратно и погас, уступив место блеску роскошного алмаза.
Клуб «Махаон» находился в Невидимом переулке сразу за углом, стоило лишь обогнуть выступающие карнизы аптекарской лавки. Над зелёного цвета дверью висел медный колокольчик, а к нему была привязана верёвка, скрученная наподобие каната на судне. Потянешь за неё, звякнешь в колокольчик, и дверь, возможно, откроется. Если, конечно, напыщенный лакей в золоченой ливрее сочтёт, что вы именно тот посетитель, которого с нетерпением ждёт верховный маг Раверинус Аарис Квирл, который, между прочим, в это утро, как и во все последние семь, был несказанно зол.
И причиной тому был вовсе не разлитый по столу кленовый сироп и не расшатанный стул, хотя последний и чинили с тысячу раз не только молотком, но и с помощью заклинаний. Нет. Виной хмурому взгляду чёрных, всех в морщинах, глаз была записка. Клочок бумаги, сложенный втрое, даже не запечатанный, как полагается в солидных домах. С одной стороны помятый, с другой – будто коровой пожёванный, но магистра Квирла это не смущало. Его руки со всей силы сжимали толстенный том автобиографии «Р.А.Квирл: мой волшебный путь», которую по просьбе учеников он писал уже много десятилетий, и были готовы разорвать и уничтожить все написанные страницы, лишь бы это помогло гневу отхлынуть, а ему самому – успокоиться.
За всё время пребывания во главе Совета магов и чародеев Квирл привык, что новости доходили до него ещё до того, как события произойдут. В этот же раз всё было по-другому.
Вдобавок сообщили о случившемся не верные слуги-вороны, повсюду летавшие и во все углы нос засовывающие, а простая писулька, даже не подписанная, хотя Квирл без труда догадался, кто автор. Этот почерк он и в темноте узнал бы с легкостью – ни магическое стекло, ни свечи не требовались – и это была вторая причина его недовольства.
Теребя причину нахмуренного лба в руке, старый маг дрожащей рукой переставил банку с пиявками с одного края стола на другой, пригладил длинные седые волосы, провёл по редеющей бороде и снова насупил брови. Поразмышляв, достал с полки книгу в красном переплёте, перевернул несколько страниц и заводил пальцем по строчкам, шевеля тонкими губами. А когда дочитал нужный абзац до конца, то лицо его снова почернело.
За дверью послышались неспешные шаги, и спустя несколько мгновений та приоткрылась, пропуская в устеленный коврами, заваленный бумагами, картами, склянками и даже страусиными перьями кабинет важного вида лакея, как и положено, в золочёной ливрее. Вытянувшись по струнке, тот выдержал полную пафоса паузу и, старательно чеканя буквы «т» и «к» и раскатываясь на звучной «р», громко объявил:
– Лорд Тайернак из Смоляных гор, магистр магии I ранга, прибыл по вашему указанию, милорд. Прикажите впустить?
Лакей отступил в сторону, намереваясь открыть путь стоявшему за спиной посетителю, но тут же шагнул обратно, стоило верховному магу еле слышно заметить:
– Трость.
– Позвольте вашу трость, милорд, – учтиво обратился лакей к Тайернаку, протягивая руку в белоснежной перчатке.
– Верховный маг Раверинус Квирл уже не так силён, как прежде? – съехидничал Тайернак и без колебаний передал трость слуге. – Иначе с чего ему бояться простого чародея, коих в нашем мире пруд пруди?
– Я сильно сомневаюсь, простого ли.
– Вы ещё ничего толком не объяснили, магистр Квирл, но мне уже не по себе.
– А ты входи, не топчись на проходе. – Раверинус поманил Тайернака указательным пальцем, на котором блестел крупный янтарь с двумя застывшими мошками внутри. – Видеть тебя, правда, удовольствие сомнительное. После событий прошлого года я предпочёл бы с тобой больше нигде не пересекаться, но против судьбы не пойдешь.
Тайернак не мешкал. Вошёл, как и просили, осмотрелся, пару раз удивлённо изогнул брови, оценив новые необычные гобелены на стенах кабинета главы магического Ордена, заправил прядь белых волос за ухо и, чуть склонив голову в сторону, посмотрел на сидевшего в широком кресле Квирла.
– Книга. – Раверинус повёл рукой, и один из толстенных томов, что стояли на полках шкафов, подплыл к магу и открылся где-то ближе к середине. Раверинус ткнул пальцем в исписанную страницу, а Тайернак вытянул шею, чтобы посмотреть, какой именно рукописью угрожал ему верховный чародей. – Наши вороны каждый день приносят тысячи новостей, и все они скрупулёзно записываются в книгу наблюдений. Ни одна не пропускается, но ты как-то умудрился скрыться от их глаз. Вот глянь сам. Из знаменательного: рождение пятого сына у коневода из Широкого простора, рекордный удой молока в деревнях на юге, нашествие стрекоз на кукурузные поля… Даже несостоявшаяся свадьба принца Мартана Светлоозёрного с девицей Арлиной де Врисс… Даже это здесь есть!
– Удой молока, нашествие стрекоз, чья-то свадьба… Я-то здесь при чём? Я много раз был женат, сыт этим по горло и знаю в этих делах уже все подводные камни. – Серые глаза недоуменно смотрели на Раверинуса.
– А при том, что вороны не принесли в клюве самого главного! – вспылил Квирл, схватил со стола злополучное письмо и швырнул его Тайернаку. – Читай.
– Знакомый почерк, – хмыкнул тот, разворачивая скомканный листок. А когда начал читать, то столь довольно растянул губы, что Раверинус ревниво поморщился. – Так вот почему вы потребовали срочно явиться в Тир-Арбенин. Я-то уже навертел себе в голове. Думал, к чему столько чести простому магу…
Но Раверинус перебил.
– Простые маги не варят эликсир жизни. Даже верховные маги не варят эликсир жизни, а ты как-то набил руку. Да так основательно, что теперь и учеников берёшь. Тебе известно, что это? Тут, между прочим, твоя подпись на последней странице. – Квирл схватил со стола другую книгу – ту, что была тоньше и в красном переплете, – и затряс ей в воздухе так яростно, что из середины высыпалась добрая половина страниц.
– Свод правил, – спокойно отвечал Тайернак, щёлкая костяшками пальцев
– Именно. Устав Ордена магов, написанный нашими предками. И писались эти правила не для того, чтобы каждый, кому взбредёт в голову возомнить себя великим чародеем, их нарушал. Пять тысяч лет назад магистр Зерру уже получил эликсир жизни. Он преследовал благую цель – оживить голубую бабочку-махаона, последнюю в своём роде. А что в результате получил мир? Тебе напомнить? Яблоко раздора, которое привело к страшной и долгой войне между всеми королевствами. После этого в своде правил чёрным по белому было записано, что готовить эликсир жизни запрещено, и, вступая в Орден магов, ты поклялся этим правилам следовать. Как клялся у алтаря всю жизнь любить и оберегать мою дочь, когда брал её в жены. Не так ли?
Тайернак перевёл взгляд в сторону открытого окна, из которого слышался шум экипажей и девичий смех.
– Мне жаль, что всё вышло не так, как мы планировали, но не буду оригинальничать и повторю ваши слова: против судьбы не пойдёшь. Ваша дочь говорила так же, когда возвращала кольцо.
– Только вякни тут ещё раз про мою дочь! – взревел Квирл и с такой силой дал кулаком по столу, что с гладкой деревяшки посыпались искры на пушистый ковёр.
Тайернак среагировал молниеносно: повёл ладонью, и с длинных пальцев к занимающимся ковровым ворсинкам полетели снежинки, засыпали раздувающееся пламя и тут же растаяли.
– Ты нарушил тридцать седьмое правило устава, приготовил эликсир жизни. Вдобавок учишь этому простую девку, в роду которой нет ни одного мага, а это ещё и нарушение сорок четвёртого правила. Ты будешь сегодня же лишён звания магистра магии и на первом же собрании Совета изгнан из Ордена с позором. Твои потомки больше не смогут изучать чародейство, а на твой род будет наложено клеймо клятвонарушителя. Твоя трость останется у меня и будет уничтожена.
Раверинус выплёвывал слова, словно змея – яд, а когда закончил, то победоносно посмотрел на Тайернака, стоявшего напротив и даже не побледневшего.
– Ничего не скажешь в своё оправдание? – Квирл наслаждался моментом.
– Скажу, – ответил Тайернак, подошёл к небольшому кованому столику на изогнутых ножках, приподнял чёрного слона и передвинул на пять клеток вперёд. – Вам шах.
Квирл покачал головой.
– Мне не до тактических игр. Я жду объяснений или тотчас же отдаю распоряжение о вступлении наказания в силу.
– Объяснение первое. – Тайернак решил не дожидаться того, что произойдёт после слова «или». – Я никогда не готовил эликсира жизни и, по правде говоря, не имею ни малейшего понятия, как его готовить.
Раверинус остолбенел.
– Но письмо? И то, что ты устроил в Штормовом замке…
– В письме говорится, что я утверждал, будто знаю об эликсире всё. Я врал. Я иногда вру. Вы удивлены? Вы ведь знаете мой характер и мои склонности. Не скрою, я пытался приготовить зелье – свод правил не карает попытки – но ничего не получилось.
– Почему? – столь откровенный вопрос Квирла заставил Тайернака на мгновенье замешкаться.
Признаться, вопрос верховного мага был очевиден: на смену недовольству и чувству ответственности за поддержание равновесия сил в мире пришло праздное спортивное любопытство обыденного чародея. То самое, когда знаешь, что цель рядом, но подобраться к ней никому не удаётся. Вдруг разгадаешь секрет и станешь первым?
– Вам, должно быть, известен термин «Rhan’or’enaid»? – продолжал говорить загадками Тайернак.
Квирл пожал плечами.
– Древние языки – это то, с чего начинает любой маг. Что тут непонятного?
– Но ведь это просто термин. Абстракция. То, что не пощупаешь и не взвесишь, не купишь и не вырастишь. И как вы прикажите это добавлять в эликсир?
Раверинус задумался.
– В рецепте этот ингредиент указан.
Тайернак кивнул.
– И он последний. Я дошёл до самого конца, смешал все компоненты, какие нужно, получил зелье прозрачное, как слеза, и абсолютно безвкусное, но последний компонент так и не разгадал. По-вашему, я приготовил эликсир? Что вы представите Совету в качестве доказательств? Мои неудавшиеся опыты?
Верховный маг почесал затылок.
– По духу правил ты, бесспорно, устав нарушил, но по букве… А как ты намерен выкручиваться из ситуации с девчонкой, которую обучаешь? По правилам Ордена магия не должна уходить за пределы семьи. Будь девушка твоей дочерью, кузиной, женой, да хоть бабкой троюродной, я бы и бровью не повёл. Но непонятно кто, без роду, без племени…
– Чему же я её учу? – триумфальная улыбка закралась в уголки губ Тайернака. – Как воду с листьями смешивать?
– Это часть рецепта!
– Вы бы видели эту девушку. Она слишком нетерпелива и капризна, чтобы осилить рецепт. Обдерёт ладони, собьёт ноги в кровь, потянет спину да бросит, и вернётся к себе домой ни с чем.
– А в чём твоя выгода? – Квирл скрестил руки на груди и прищурил тёмные, как мутная болотная вода, глаза.
– Против судьбы не пойдёшь, не так ли? – опять повторил Тайернак, сверля Квирла подозрительным взглядом. – Эта взбалмошная девчонка расколотила каблуком башмака миску изобилия. Разве я могу такое стерпеть? Пусть теперь хоть котёл мне отдраит – хоть какая-то польза с неё будет.
– Котёл? – Раверинус закашлял от смеха.
– Всё, как Латчна видела в картах. Зачем же идти наперекор судьбе?
– И ты поверил её картам?
– Вы же поверили её письму, – Тайернак кивнул на смятый листок.
– Она моя дочь! И, между прочим, до сих обижена на тебя!
– По её милости меня сегодня чуть не сравняли с земляным червём.
– А сравняли бы, так только миру польза. Значит, ты не готовишь эликсир и не обучаешь девчонку, – подытожил Квирл. – Хорошо, я поверю тебе на этот раз. Но если до конца этого лунного месяца девочка не наиграется и не вернётся к мамкам, бабкам, нянькам, не жди от меня пощады.
– Теперь я могу забрать трость?
Раверинус коснулся золотого колокольчика, маленького, но звонкого, и, когда лакей явился, приказал:
– Проводи лорда Тайернака, Галвин, отдай ему трость да отправь стаю воронов в Смоляные горы. Штормовой замок отныне и до новой луны будет под их пристальным наблюдением.
***
Никогда ещё Арлина не чувствовала себя столь неуютно. Роскошь Тир-Арбенина, увидеть которую она так рвалась, обернулась для девушки сплошными неприятностями. Широкие улицы, ювелирные лавки, кондитерские, на витринах которых стояли такие торты, что королевский повар схватился бы за голову и расписался в полном отсутствии у себя таланта кулинара, – всё это было близко Арлине и одновременно далеко. Широко распахнутые от изумления глаза, конечно, беды не делали, но вот стоптанные башмаки и не по размеру надетая одежда, хоть и вычищенная, но поношенная и потрёпанная, Арлину в выгодную покупательницу не превращали, и стоявшие в дверях лавок зазывалы, едва завидев девушку, торопились заслонить вход, чтобы та ненароком не влетела в лавку и не распугала выбирающих товар богатеев. Арлина же получала объяснение, что магазинчик временно закрывается на приём новых партий – никого не впускают, всех только выпускают. Ну, а стоило девушке отойти от сверкающих дверей хотя бы на ярд, зазывала тут же отступал в сторону, и поток посетителей не останавливался.
Окончательно расстроенная и подавленная, Арлина не заметила, как добрела до Шёлковой улицы, где замерла, как вкопанная. Да, это была именно та улица, о которой столько шептались дамы в салонах, и о которой вздыхала мадам Шеврон. Дескать, и ткани там, тронешь – шёлк сквозь пальцы струится; пуговицы – одна к одной, жемчужные, выточенные; кружева – тонкие, как паутина, к подолу платья сами липнут. А готовые платья – такие только у принцесс водятся и то по одному-два в коллекции, не больше.
Шаг за шагом, удивляясь великолепию вокруг, Арлина брела по улице, пока взгляд не зацепился за изящную вывеску, украшенную лиловыми и зелёными лентами, приколотыми на огромную кованную булавку. «Бант и шпилька. Мадам Гриззо», говорила вывеска. Рядом никого не было: ни снаружи, ни внутри. И Арлина поддалась искушению: потянула на себя дверь и нырнула в разнообразие тканей и новинок моды.
В пахнущем маслянистыми фиалками магазинчике было тихо: только платья шелестели на лёгком ветерке, который влетел вслед за Арлиной и пронёсся по кругу, приподнимая подолы пышных юбок и сбивая на бок не до конца пришитые ленты. Прозрачная тафта, тесьма с заморских земель, тяжёлый бархат и разноцветная крошка, что сыпали на носки туфель, чтобы те блестели и переливались в свете тысяч свечей на высоких приёмах и во время танцев. Арлина провела пальцами по струящемуся бледно-розовому шёлку и ужаснулась. Как огрубели её руки! Как отвыкли от благородных тканей! Как испортились от ветра, холодной воды и разъедающего кожу сока плюща! Арлина шмыгнула носом и собралась уже выскочить на улицу, чтобы лишний раз не соблазнять себя великолепием вокруг, как сладкий голос за спиной вдруг произнес её имя.
– Арлина де Врисс, ты ли это?
Скорчив недовольную гримасу, девушка немного поколебалась и, натянув на лицо приветливую маску, развернулась и мило прощебетала:
– Маркиза Штолль! Никак не ожидала вас здесь увидеть. Вы в Тир-Арбенине проездом или, как обычно, по театрам?
Высокая и костлявая, светловолосая Эмилия Штолль развернула веер, с которого на Арлину пялились хвостатые павлины, и кокетливо замахала им, прикрывая плохо напудренную царапину на носу.
– В Grand Opera, – Эмилия, как и полагается знати, немного картавила, – сегодня поют «Прыгающего принца». Обещают аншлаг. У меня место в первой ложе, и после премьеры ожидается роскошный приём у губернатора. А ты как? – маркиза брезгливым взглядом окинула Арлину с головы до выступающих из-под коротких штанин ног и скривила губы. – В Озёрном крае все с ног сбились, пытаясь тебя разыскать…
– Как отец? – перебила кудахтающую Эмилию девушка, взволнованно теребя прикреплённый к поясу мешочек с золотом.
Но маркиза пропустила вопрос мимо ушей и продолжала о своём.
– Искали по всему Атолю, думали, похитили тебя, а ты, оказывается, вот где! Но что с тобой стало? Эти лохмотья… Совсем на тебя непохоже.
– Это временно, – оправдывалась Арлина. – А как Мартан?
Но что бы девушка ни спрашивала, Эмилия успешно игнорировала и гнула свою линию, пользуясь редким шансом уколоть дочь торговца, которую она уже давно недолюбливала.
– Ты похожа на замарашку. Устроилась прислугой? Это будет удар для твоего отца. Лучше ему такое не знать! Может, тебе помочь? – Маркиза сложила веер и сняла с широкого, расшитого бежевым жемчугом пояса голубого платья серебристый кошель. – Возьми пару грошей. – Она щёлкнула замочком, выполненным в виде голубя, взмахнувшего крыльями, вытащила две мелкие монетки и, протягивая Арлине, сделала вид, что случайно уронила их на пол. Те звякнули, закрутились в разные стороны и остановились только, ударившись о стоптанные башмаки дочери де Врисса.
– По-вашему у меня нет денег? – вспыхнула девушка, ныряя пальцами в мешочек на поясе и нащупывая там крупные золотые кругляши.
– Что здесь происходит? – на голоса выпорхнула раскрасневшаяся от духоты пышногрудая хозяйка салона, которая всё это время была занята в подсобке, сворачивая и укладывая ленты в коробку.
Задыхаясь то ли от гнева, то ли от тугого корсета, дама с ужасом во взгляде уставилась на взъерошенную Арлину, а затем схватила палку с гвоздем, которой снимала висящие на стене шляпки, и грозно замахала ей.
– Попрошайкам тут не место! А ну брысь отсюда, или городового позову! Леди Штолль, с вами всё в порядке? Эта нищенка вас не обидела, не оскорбила, не обокрала?
– Это я-то нищенка? – возмутилась Арлина. – Да мой отец может купить весь этот магазин!
– Твой отец… – начала было Эмилия, но теперь настала очередь Арлины перебивать и не слушать, ведь ей надо было срочно поставить на место разбушевавшуюся модистку.
– Да я сама сейчас куплю у вас вот эти платья! – Арлина ткнула пальцем в лиловое, розовое и фисташковое. – И вот эти! И те две шляпки! Одну – с ландышами, а другую – с противным яблоневым цветом. У вас за год столько не берут, сколько я одна за раз возьму, – продолжала распаляться девушка, а золото в мешочке становилось всё горячее и горячее.
В какой-то момент раскалённый металл ужалил так больно, что Арлина вскрикнула. Перед глазами всплыло лицо Мартана, следом за ним кошмарный сон, а затем и каморка в Ледяной башне, и бурлящее зелье в котле. Девушка резко побледнела и начала пятиться назад к входным дверям.
– Куда же ты? – насмешливо бросила хозяйка салона. – Я не успела завернуть покупки!
Но Арлина уже не слышала. Вылетев пулей из модного магазинчика, она бежала что было силы по мостовой, огибая деревья в кадках, заворачивая в переулки, перепрыгивая через разноцветные ухоженные клумбы. А когда остановилась и отдышалась, то опять сунула обожжённые пальцы в мешочек и с опаской коснулась одной из монет. Та была, как лёд, холодная. Вытерев пот с лица, Арлина выдохнула и посмотрела вперёд. Она стояла прямо напротив лавки «Всякая всячина», одно окно которой было заклеено газетной бумагой, другое – затянуто мутной слюдой. Вспомнив наказ старика, Арлина быстро зашагала к лавке, схватилась за дверную ручку, вырезанную в виде головы дракона, и потянула на себя. Протяжно застонало чучело красномордой птицы, оповещая о посетителе, и девушка оказалась в тёмном, пыльном помещении, вдоль и поперёк заставленном всевозможным барахлом. Хуже и теснее было только в фургончике Лачтны – в этом же месте ещё можно было с горем пополам протиснуться среди многочисленных ненужных вещей.
