Текст книги "Никола Мокрый"

Автор книги: Лада Лузина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Большак?

– Водяной. Дедушка. Князь Воды, – растолковала Акнир.

– Так это не сказки? – слегка приподняла недоверчивую левую бровь Катерина. – Там, под водой, живет некий дед?

– Конечно, живет, – закивала Даша. – И ща у него как раз именины. Помнишь, – повернулась она к Маше, – я тебе это рассказывала, когда купальский вечер в своем клубе готовила?

– А что ты еще знаешь? – заинтересовалась Акнир.

– Как гадать на венках, на воде, на котле и метле…

– А про хрен и полынь где слыхала?

– Недавно в театре была… А еще я знаю, что на Русалью неделю некрещеным и без нательного креста опасно купаться. И вообще, если честно, купаться не стоит – Водяной или вилы утащат к себе. Все, что на его именины опускают в воду, Князь Воды считает своим подарком.

– Подарком… Ты сказала «подарком»? – Акнир коротко охнула. И вдруг нервно-опасливо завертела головой.

Кроме них на холме не было уже никого. Пока они говорили, охотницы успели поймать плечистого Русальца. Прочие ведьмы, бросив венки, присоединились к охотницам. Теперь с дружным хохотом девушки волочили добычу по направленью к реке.

– Его что, утопят? – обеспокоилась Даша.

– Аль мы слепые, чтоб кланяться Воде дорогими дарами? – излишне громко и пафосно заявила Акнир. – В старину русичи каждый год топили в Днепре девушку, принося ее в жертву Водяному. Позже – топили соломенное чучело, еще позже – перловую и пшенную кашу… – внезапно ведьма перешла на быстрый и нервный шепот. – А еще, говорят, что, став над Киевом, каждая Киевица должна принести Водяному подарок.

– А что случилось? – Катя наклонилась к помощнице Главы Киевских ведьм. – Почему ты шепчешь? Это секрет?

– Официально между нами вражда, – пояснила Акнир. – Ведьмы не признают власть русалок и их Большака и не считают нужным склоняться пред ними. Потому официально все Киевицы всегда утверждали, что отказались принести жертву. Но им никогда не верили. И всегда гадали, что именно ими было принесено… тайно. Например, в конце XIX века, после весеннего наводнения, Гидропарк внезапно стал островом. Вода отделила его от Левого берега. Но у нас говорят: тогдашняя Киевица сама подарила эти земли Воде…

– А что подарила Воде твоя мать? – спросила Дображанская.

– Я не знаю.

– Но ты-то должна знать, – сказала Катя. – Ты – дочь Киевицы. Ее Наследница.

– Если вы помните, я так и не стала ею. Мама погибла, не успев передать мне все знания. Помню только, однажды она сказала, что, как ни странно, слепые правы: Водяной действительно любит жить под мельницей, где колесо вымывает для него глубокие ямы. Потому люди всегда считали мельников колдунами.

– Под мельницей? Сколько же в Украине осталось мельниц? – задумалась Чуб.

– Чем меньше, тем лучше, – отрубила Катерина. – Тем легче нам будет найти ее.

– И еще, – сказала Акнир, – я тогда спросила ее, на какой реке стоит мельница, где живет Водяной. А мама сказала: «Она не на реке…»

* * *

– Под мельницей, но не на реке. Где же тогда? На море? Но разве водяные мельницы ставят на море? Ведь их крутит течение… Мне кажется, мельница на море – это то же самое, что мельница нигде… Но, может, я ошибаюсь? – Маша Ковалева захлопнула очередную книгу.

– И какого-такого рожна мы вообще должны приносить ему жертву? – возмущенно выдала Даша.

– Именно так! – согласилась Дображанская. – Разве мы ниже его?

Круглая, наполненная жарким солнцем и кипящими спорами Башня Киевиц на Ярославовом валу, 1 походила на ведьмин котел. Маша Ковалева без устали листала всевозможные справочники. Катины пальцы танцевали по клавиатуре ноутбука, пытаясь выудить истину из пучин Интернета. Даша же сидела на диване с Книгой Киевиц на коленях и плошкой перловой каши в руках, бурля одновременно от отвращения и возмущения.

– Не ниже, – сказала Маша, не отрываясь от книги. – Но, возможно, и не выше. Если он повелевает Днепром и прочими реками, включая 300 подземных рек Киева, по силе мы равны. Можно считать, что это обмен подарками глав государств. И одновременно договор о ненападении.

– И что ты предлагаешь подарить ему? – вспыхнула Чуб. – Девушку? Найдем красотку и бросим в реку?

– Ни в коем случае! – хранительница Башни – белая кошка Белладонна – выпрямилась на каминной полке с видом кошачьего Будды.

Ее напарница, рыжая Изида Пуфик, вытянулась на ковре в позе «не уходи, побудь со мною», нежно сжимая передними лапами Дашину ногу и полностью обездвижив хозяйку. Последний представитель кошачьей троицы, черный кот Бегемот, по своему обыкновенью, отсутствовал.

Маша немедля опустила словарь и с надеждой уставилась на белую кошку. Когда та открывала рот, она была лучше любой энциклопедии, но, к сожаленью, делала она это не так часто, предпочитая отвечать на вопросы непроницаемо-мудрыми истинами.

– Утопить обычную девушку – это слишком мало. Таким мелким подарком вы лишь оскорбите его, – назидательно сказала Белладонна.

– И сколько девушек мы должны утопить? – ехидно поинтересовалась Даша.

– Лично я, – сверкнула глазами Катерина Михайловна, – не собираюсь дарить ему ничего. Я уже подарила достаточно. Это он – мой должник!

– Я и забыла, – ойкнула Чуб. – Твои родители утонули. И мама, и папа…

– И после этого, – Катерина в сердцах ударила ладонями по столешнице, – он еще ждет от меня подарков? И даже требует их!

– Это лишь версия, – мягко сказала Маша.

– Нет. Я посмотрела статистику. – Дображанская встала, пошла по комнате. Ее походка выдавала волнение. – Акнир права, на Русалью неделю всегда тонет больше людей. Никто не удивляется, видимо, объясняют разгаром купального сезона. Но в этом году, даже с учетом помянутой традиции, утопших слишком уж много. В одном только Киеве утонуло вчера тринадцать человек. Версия Акнир представляется мне более чем правдоподобной. Скоро Купала. Скоро год, как мы Киевицы. Но мы так и не принесли Водяному положенных даров. Даже на его день рожденья, 3 апреля. И он решил показать нам, что недоволен, не подчиняется нам и может, при желании, подмочить нашу власть и репутацию. Пока он топит и пугает людей… Но, возможно, это только начало. Что еще мы знаем про русалок, Русалии и Князя Воды?

– Много, – со вздохом отложила справочник Маша. – Слишком много.

– Слишком? – не поняла Катерина.

– Слишком много про водяных и русалок снято фильмов, мультфильмов, написано сказок и книг. Слишком много придумано. Теперь фантазии сказочников почти невозможно отмежевать от народных преданий.

– Вот так попса губит сакральные знания! – с философским видом изрекла Даша Чуб.

– В гибели порой таится спасение, – веско муркнула белая кошка и тут же лениво сощурила глаза.

– Русалии бывают весенние, зимние, летние, – проинформировала студентка-историчка. – Но наиглавнейшие – нынче. Июнь называют Русальским месяцем. Почти три недели продолжаются Зеленые святки. Финальный день Русалий, незадолго до Ивана Купалы, называется Проводы Русалок. Его мы будем праздновать завтра, на рассвете. А накануне русалки творят что хотят, бегают где хотят, и сидят по всем кустам. От нормальных девушек они отличаются тем, что ходят без крестов, простоволосыми, голыми или в длинных рубашках…

– И ты правда считаешь, что это отличие? – буркнула Даша, с трудом проглотив непрожеванную перловую кашу. – Да все девушки ща простоволосые, почти все без крестов. Рубашку во-още не отличишь от летнего платья. Вот теперь русалкам раздолье! Даже голая баба – уже не отличие. Попробуй отличить русалку от обычной нудистки! Вот мы не смогли…

– Один способ есть, – неуверенно сказала Маша. – Вроде бы с левой руки у высших вил течет вода, так же, как и у самого Водяного. Вилы, они же русалки, ундины, лоскотухи, шутихи – заложные покойники. Ими становятся все утопленники и умершие без крещения на Русальей неделе. Хотя по другой версии все водные жители произошли от древних египтян. Когда Моисей вел евреев, пред ним расступилось Черное море. Он и его народ перешли на другой берег, а преследовавших их египтян залило, и от них пошла вся нечисть морская. Одни пишут, что русалки бессмертны, другие – что они живут двести лет, третьи – что раз в двести лет они могут выйти из воды и обрести бессмертную душу. Да и у разных народов описанья разнятся… На западе считают, что у русалок рыбьи хвосты. А у нас на Руси – они выглядят как обычные женщины. По сибирским поверьям, русалки – злые уродливые бабы. А у нас в Украине – прекрасные девушки, которые топят лишь нехороших людей и часто выступают как берегини. В общем, попробуй понять, где правда…

– А почему ты считаешь, – пожала плечами Землепотрясная Даша, – что русалкам не свойственен национальный менталитет? В Сибири вода холодная, условия выживания – жуть. Откуда взяться хорошему характеру? Вот бабы и отжигают. То ли дело у нас!.. И вообще, наши мне нравятся больше. Мы видели: они правда красивые, с ножками, попками… Хотя и подлючие. Слушай, а может, они просто не местные? Приплыло к нам стадо сибирских русалок-гастарбайтеров и давай наших топить?

– Скорее всего, они просто выполняют приказ Водяного, – сказала Катя.

– С Водяным тоже неясно, – вздохнула студентка. – Ничего… Даже то, как он выглядит. У одних это Нептун, у других – мужик, увитый тиной, у третьих – дед с зелеными усами и бородой, у четвертых – полуживотное с рогами и ластами. При желании он может превращаться в огромного сома или лошадь. Крепко связан с водой: даже если выйдет на берег, вода побежит за ним, потому о визите Водяного легко узнать по мокрым следам. Раз в 200 лет он выбирает среди русалок себе новую жену – Водяницу. Причем предпочитает крещеных девиц, которые сами бросились в омут в тоске из-за нежеланной беременности, измены любимого или проклятья родителей. Но от красавиц, принесенных в жертву против их воли, Князь Воды тоже не отказывается…

– И что ты предлагаешь? – повторила с вызовом Чуб. – Подарить ему десять девушек? Сто?

– А что ему дарили наши предшественницы? – обратилась Маша к белой кошке. – Или это ведемские сплетни?

– Водяному следует дарить только нужное, – сказала Белладонна и, опоясавшись хвостом, снова закрыла глаза, как обычно считая, что объяснила достаточно.

И не ошиблась – Маше хватило:

– Помните, что говорила перед смертью мать Акнир?! О рыбаках, которые жертвовали Водяному лошадь…

– Ну нет, лошадь я точно убивать не позволю! – восстала Землепотрясная. – Девушки – ладно, они бывают противные. Но лошади…

– То же самое говорил мне и Демон, – не услышала возражения Маша. – Жертва Водяному имела не символический, а практический смысл. И когда, позже, ему начали дарить кашу с медом, он тоже не расстроился…

– Пожалуйста! – Чуб быстро выставила перед собой плошку с недоеденной перловой кашей. – Вот уж чего не жалко, того не жалко…

– Проиграла, так доедай, – осадила ее Катя.

– Ма-у! – выказала возмущение Изида Пуфик по поводу несанкционированного движения Дашиной ноги. Потревоженная рыжая кошка недовольно скакнула на колени Чуб, на всякий случай сунула розовый носик в плошку, надеясь сыскать там что-нибудь вкусное, и издала презрительное: – Фи! – в очередной раз проявив полное совпадение вкусов с хозяйкой.

– Ну, после кошки я уже есть не могу, – немедленно отыскала способ схитрить Землепотрясная Даша.

– Сейчас рыбаки, – Ковалева выхватила из ее рук демонстрационный материал и, водрузив на стол, указала на нее двумя руками, – называют ту же кашу «прикормом»! – с каждым словом лицо студентки сияло все ярче. – Мой папа, когда идет на рыбалку, всегда варит перловую кашу для рыбы. Неважно, что это – человеческая жертва, животная или каша-прикорм. Важно, что чем больше ты бросишь в воду еды, тем больше рыбы приплывет ее кушать…

– Да, я читала, – Катерина повернулась к экрану ноутбука и открыла окно со статьей, озаглавленной «Сом – чертова лошадь или конь Водяного». – Потому самые огромные сомы в наших пенатах водились в войну, после штурма Днепра в 43-м. Понятно почему…

– Потому что рыбы ели трупы? – расширила глаза Даша Чуб.

А Машино лицо погасло, остановилось – точно в круглую комнату Башни Киевиц вошла сама смерть с серебристой косой и обглоданным черепом вместо лица.

– Все верно… – замедленно сказала она. – Больше всего корма рыбы получили во Вторую мировую войну. И самое большое количество жертв Днепр получил 18 августа 1941 года, – студентка помолчала и произнесла с натугой: – Я знаю, о какой мельнице идет речь. О самой большой в Советском Союзе. Это Запорожская ГЭС. Днепрогэс! Это та же самая мельница…

– Но ведь она на реке, – возразила Чуб. – На Днепре.

– Только Днепр – не река, – огласила Катя. – И как я сама не додумалась… Я только что видела статью. – Катерина открыла очередную закладку. – «Днепра как реки в Украине давно не существует. Это мифически-литературный фантом, который используют литераторы и патриоты. Река Днепр протекает по территории России и Белоруссии. На украинско-белорусской границе река заканчивается, и начинается Днепровский каскад из шести днепровских водохранилищ…».

– И первое из них – Запорожская ГЭС, – подхватила Маша. – В 1941, отступая, наши взорвали ее. Освобожденная взрывом волна воды достигала почти тридцати метров. Сколько тысяч людей пошло на корм рыбам в тот день, историки не могут подсчитать до сих пор…

– Ты хочешь сказать, что это и есть жертва Киевицы? – спросила Катя и вдруг побледнела.

– Во всяком случае, приказ о взрыве Днепрогэс был подписан… – Маша втянула и выдохнула воздух, – …как раз накануне Ивана Купалы.

* * *

Вначале темная точка на небе была почти незаметной, но постепенно разрослась, превращаясь в большого черного ворона…

Ворон опустился на крыло массивного памятника – стилизованной бетонной чайки. Левое крыло ее с надписью «ГАЕС» указывало на набережную, правое, «ГЕС», – на дамбу. А за ее спиной сияло рукотворное Киевское море – темно-синее, искрящееся множеством светящихся точек. Впереди, на длинной змеевидной косе, возвышался маяк, вдалеке белели стайкою парусники. Слева, на вышине, стоял город, не случайно прозванный Вышгородом. Пейзаж был почти идиллическим. Особенно коли добавить к нему безмятежно-безоблачное голубое небо и вычесть странную облачность на Катином челе…

Судя по сведенным бровям и поперечной морщине на лбу Дображанской вокруг бушевала буря.

– …Запорожский Днепрогэс построили в 1932, – говорила Маша. – Он стал символом индустриализации всего СССР! Жемчужиной советской энергетики. А в 1941 Водяной получил жертву. Быть может, самую большую человеческую жертву в истории… И я не думаю, что ему нужно дарить подобный подарок каждый раз.

– А что ему нужно? – хмуро полюбопытствовала Чуб.

– Что значит НУЖНО? – ответила вопросом на вопрос Ковалева. – Что на самом деле НУЖНО любому?

– Ну… – приняла игру Даша. – Прежде всего – воздух, вода и еда. Потом – дом, работа и счастье в личной жизни, – бодро перечислила она. – Хоть воздух Водяному уж точно не нужен. А вода и работа у него точно есть, причем одно приравнивается к другому. Для личного счастья у него имеются сотни русалок. Остается еда, дом… Еду он получил в 41-м.

– А в 1961 новая Киевица преподнесла ему другой бесценный дар – дом, – Маша широко взмахнула рукой в сторону сверкающего водного пространства.

– То есть Киевское море?

– И не просто море, – Ковалева расставила руки, чтоб подчеркнуть огромность подарка. – Настоящее царство. Целый подводный мир!..

Внезапно студентка рефлекторно схватилась за грудь, сморщилась, как от боли, но быстро оправилась.

– После сооружения дамбы… – теперь ее голос звучал не так бойко, – под водой оказались около 300 сел и городов. Большинство домов и церквей разобрать не успели. Говорят, звон церковных колоколов слышен в воде до сих пор… В одном из этих сел жила моя бабушка. Она рассказывала, что неподалеку от них стояла заброшенная усадьба помещика Сердова – дом невероятной красоты: с башнями, с дивной резьбой. Он тоже ушел под воду. Чем не Волшебный замок местного Нептуна?

– Ну да, «Украинка, или Волшебный замок», – булькнула Даша. – А знаешь, в том спектакле…

– Погодите секунду, – прервала Катерина. Неподалеку от них остановился черный «опель». Дверь машины открылась, из нее вышел амбициозного вида молодой человек с черной папкой под мышкой – секретарь Е.М. Дображанской. Хозяйка сделала пару шагов по направленью к нему.

– Что это было во-още? – быстро наклонилась Чуб к Маше. – Типа спазм?

– Да…

– А почему ты опять кривишься? Или это от солнца?

– От солнца, – согласилась Маша.

Катерина Михайловна уже шла к ним с интригующей черной папкой в руках.

– Я должна кое-что сказать вам, – напряженно сообщила она. – Когда Маша разгадала загадку про мельницу, я позвонила в свой офис, чтоб мне привезли их сюда…

– Кого их? – отозвалась на интригу Землепотрясная Даша.

– Все документы, касающиеся приобретения участка земли на Подоле. Весной мне предложили купить его по превосходной цене. Покупка была очень выгодной. Но я отказалась. Потому что на глаза мне попалась одна статья… Зима, как вы помните, была в этом году очень снежной. Подобного не было в Киеве давно, и все ждали весной наводнения. И не только… – Катерина открыла папку и взяла оттуда один-единственный лист – ксерокопию газетной страницы, исчерканную нервной красной ручкой.

АПОКАЛИПСИС ПО-КИЕВСКИ

– кричал заголовок.

– Чего-чего? – скривилась Чуб.

– Его сделали люди, – Катерина Дображанская сделала широкий жест рукой, приглашая Киевиц еще раз взглянуть на огромное рукотворное море. – И если в один страшный день стихия окажется сильнее, чем преграда Киевской дамбы, на волю вырвется 4 кубокилометра воды. И остановить ее будет уже невозможно…

– Да ладно… – начала было Чуб.

Но остановить Катю оказалось невозможно тоже:

– Первыми погибнут Оболонские Липки. Высотки рухнут, как домино, одна за другой – волна снесет их на третьей минуте. Спустя еще две минуты – сгинет Троещина, спустя десять – Подол, через пятнадцать – Русановка. Весь Левый берег будет затоплен. Метро и канализация – тоже. Подол и прибрежные районы исчезнут. Погибнет до полутора миллионов людей. Но волна не остановится. Она пойдет дальше, уничтожая по дороге города и поселки, снесет Каневскую и Запорожскую дамбы, достигнет Черного моря и отправится в Турцию, топить ее северное побережье. После того как Киевское цунами пройдет по Украине, треть страны превратится в зловонное, кишащее трупами болото. От такого удара государство уже не оправится…

– И поэтому ты отказалась от выгодной сделки? – саркастично спросила Чуб. – А еще Киевица! Да у нас постоянно печатают такие страшилки. – Даша изъяла газету из Катиных рук и, комикуя, прочла заголовок: – «Апокалипсис по-киевски». Если честно, по-киевски я предпочла бы котлетку… Тьфу. До сих пор перловка в горле стоит.

– Да, я – Киевица, – Дображанская не поддалась на Дашин сарказм, – и знаю: к интуиции стоит прислушиваться. И знаю теперь, что оказалась права. Кое-что я тогда не заметила. Взгляните на дату выхода статьи.

– Ну, 3 апреля, – прочла Чуб.

– 3 апреля? – охнула студентка. – Водопол! День весеннего пробужденья воды. День рожденья Водяного, с которым мы его не поздравили…

– Я не согласна с тобой, Маша, – Катерина обращалась уже лишь к Ковалевой. – Днепрогэс взорвали в 1941. С тех пор прошло ровно пятьдесят лет. Водяному нужна новая жертва. Еще большая, чем предыдущая… И времени у нас почти не осталось. Сегодня наш последний день. Последний день Русалий. Завтра на рассвете Проводы.

Маша невольно посмотрела на горизонт, силясь поверить, что эта, такая мирная, синяя, сияющая на солнце бриллиантовыми искрами, исчерченная картинно-белыми парусниками водная гладь вдруг встанет на дыбы и пойдет на их Город.

– Нет. Я не верю, – озвучила ее мысли Чуб. – Я не верю, что завтра на рассвете прорвет дамбу. – Землепотрясная сжала кулаки, изображая прочность конструкции, и для верности потопала ногой об асфальт.

Катю топанье явно не переубедило:

– Когда поверишь, будет поздно.

– Кое в чем Катя права, – нехотя подтвердила студентка. – Я читала, в проекте Днепровского каскада принимал участие сам Сталин. Когда он спросил, что случится, если прорвет одну из плотин, ему ответили, что вода остановится у Запорожской ГЭС. Тогда он спросил, что нужно сделать, чтоб после прорыва вода уничтожила все плотины… Весь Днепровский каскад, включая и нашу дамбу, строили так, чтоб в случае войны он сработал как оружие массового поражения.

– Зато тогда ты точно выиграешь спор со своим Николаем, – надбавила Катя. – Такого он не увидит ни за какие деньги. Жаль, наслаждаться победой ты будешь недолго – минут 15. За 20 минут вода уничтожит пол-Города. Третья часть страны станет болотной страной – вотчиной Водяного. Что это еще, как не серьезное предупреждение нам? – Катя ударила ладонью по листу со статьей.

– Я скажу тебе что, – фыркнула Чуб. – Например, тематический номер. Я полгода журналисткой работала. Редактор просто знал про языческий праздник Водопол – это ж не тайна. А тема наводнения правда была актуальной. Все в Киеве говорили про будущий потоп. Смотри, – Даша ткнула пальцем в нижнюю часть листа, вместившего кусок заголовка другого материала: «Вице-премьер по чрезвычайным ситуациям обещает, что…».

– Твоя версия не исключает мою, – Катерина аккуратно вынула лист из Дашиных пальцев и прочла имя журналистки. – Вилетта Всезнайкина. Поехали.

– Куда еще? – нахохлилась Даша.

– В редакцию газеты. Выясним, кто из нас прав.

Маша посмотрела на бетонную чайку – черный ворон сорвался с ее крыла и полетел в сторону Киева.

* * *

В редакцию, прописавшуюся в высоком офисном здании на Оболони, трое доехали молча. В темных глазах Катерины плескался апокалипсис, круглощекое лицо Даши Чуб хранило саркастично-презрительное выражение. Маша же невидяще смотрела в окно, на равнодушные к ней элитные высотки Оболонских Липок с фигурными мансардами и частными садами на крышах… Когда же Дображанская припарковала свое «вольво» в аккуратном дворе и троица выбралась наружу, младшая из Киевиц вдруг покачнулась, охнула и схватилась за дверцу.

– А можно я посижу… подожду вас в машине. Мне что-то нехорошо.

– Это наверняка от жары, – предположила Катя. – Отдохни. Я оставлю включенным кондиционер. Мне не трудно узнать все самой.

– Точно нетрудно? – сатирически пропела Даша. – А то я вообще-то от жары не страдаю. Могу и с тобой пойти. И не нужно меня благодарить! Эх, не нравишься ты мне, Машка, – швырнула она на подругу сверляще-подозрительный взгляд. – Ладно, еще разберемся…

Продолжая обмениваться едкими репликами, Киевицы вошли в стеклянные двери. Маша прислонилась к машине и закрыла глаза, ощущая, как ее накрывает другая волна – ее собственное цунами, сносящее все тщательно выстроенные защитные преграды, затягивающее ее в пучину – на дно.

На капот черного «вольво» сел черный ворон. И еще до того, как Маша приподняла отяжелевшие веки, она знала, что уже не одна.

– Где он сейчас? – тихо спросила она.

– Далеко. Очень далеко. На противоположном конце мира… – ответил Киевский Демон.

– Я знаю. Там, на дамбе, я почувствовала, как порвалась наша связь… Теперь Мир может жить без меня.

– Ты хотела этого, – сказал Демон.

– Да.

– Он желал того же.

– Да.

– Так будет лучше для вас обоих.

– Да…

– Ведь ты сделала выбор.

Маша не поднимала взгляд и видела лишь свои голые колени с порозовевшей царапиной, оставшейся на память от позапрошлого дела, и смуглую руку Киевицкого, украшенную крупным перстнем с прозрачно-голубым камнем.

– Да, – сказала она.

Тень Демона заслонила ей солнце, и сразу стало легче. Его тень дарила прохладу, как густой старый сад. Ветви сада шелестели, баюкая боль. Она ощутила, как холод темной тени коснулся волос, дотронулся до пробора в ее волосах, и по телу разлилась блаженная прохлада амнезии – бесчувственность, показавшаяся райским блаженством. Тело и душа онемели.

Он сжал ее руку.

– Так хорошо. – Он не спрашивал.

– Благодарю, – сказала она. – А теперь, прошу, возвращайся назад. Найди его снова… Если он не вернется ко мне… понимаешь, я просто должна это знать.

Киевский Демон не отпустил ее руку.

– Мне не по нраву то, что творится, – сказал он. – Земля и Вода – антагонисты от века. Они – противоположность друг друга. Темнота и прозрачность. Грязь и чистота. И все же они не могут друг без друга. Как и мы с Вами.

Маша согласно кивнула.

– Непроницаемая земля хранит в недрах огонь. За Русалиями приходит Купала. День, когда по давним поверьям вода дружит с огнем. Они сливаются, и их союз рождает новую силу.

– Ты говоришь о нас с тобой? – Маша подняла взгляд.

Ее собеседник отрицательно качнул головой. Его лицо было непроницаемым. Как земля.

– Я говорю о вашем деле. Больше я не могу помочь вам ничем. Я – Дух Города, я знаю тайны его земли. Но я не знаю тайн днепровской воды. И, к несчастью, я слишком хорошо знаю вас, чтоб не бояться. Ведь речь идет о жертве. А вы единственная из Трех способны на нее.

– Это не так.

– Хотите, чтоб я исполнил вашу просьбу, исполните мою, – сказал Киевский Демон. – Обещайте, что на этот раз жертвой будете не вы. Хотя бы ради вашего сына.

– Я обещаю.

Рука Маши повисла в воздухе. Ворон взлетел ввысь. Всего за пару секунд стремительно уменьшающаяся черная точка достигла десятого этажа и скрылась из виду.

* * *

Найти искомое не составило труда. Охранник «вертушки» внизу охотно выписал им пропуск в обмен на документы и с еще большей охотой согласился считать удостоверением личности две протянутые Катей купюры.

– Ну, если это наши паспорта, то мы – Авраам Линкольн, – пошутила Даша, пока они поднимались в лифте на десятый этаж.

Второй Цербер воспротивился было их проходу в редакцию.

– Скажите, к кому вы, и я вызову его в переговорную. Такие правила, – резанул он и быстро добавил: – Проходите, всегда рады, – после еле заметного движения Катиного указательного пальца с алмазным перстнем в виде цветка одолень-травы.

А первый же встреченный в коридоре редакции прыщеватый и белобрысый парень указал им координаты Всезнайкиной.

– А, Виолетта! Вы договаривались? – спросил он.

– Нет, – обладательница всепобеждающих колец Катерина Дображанская считала себя выше лжи.

Но, как оказалось, дело не в этом.

– Тогда вам повезло, – пробубнил парень. – Она вообще-то всегда пишет дома. Вечно у нее простуды какие-то, – наябедничал он. – Это мы, простые смертные, должны ходить на работу, а для нее у редактора одни исключения. Вы меня понимаете?

– Ну да, – гыкнула Чуб. – Такая беда… ты не во вкусе редактора. Так где она?

– Там, – хмуро указал он им на пятую дверь справа от входа.

За дверью обнаружилась небольшая комнатка с тремя письменными столами.

– Простите, кто здесь Виолетта? – справилась Катя.

– Ну я. А что вам нужно? – недовольно откликнулась девушка за столом у окна.

Она была миловидной, со светлыми ровными волосами. Минималистская майка и малозаметная юбка обнимали длинноногое ладное тело, во многом объясняющее благосклонность редактора. Ее обнаженные руки и ноги покрывал гель с золотистыми блестками, пухлые губы блестели от влажной помады, и только глаза были не блестящими – мутно-надменными.

– Мы по поводу одной вашей статьи, – произнесла Дображанская. – Нам нужна от вас справка. Консультация. И она, конечно, будет оплачена. У вас тут, кажется, есть комната переговоров.

– А-пчхи! – Виолетта чихнула и схватилась за носовой платок.

– Да что с тобой? – отреагировала ее соседка по рабочему месту. – Все никак не вылечишься.

– И не говори! – прижимая мгновенно намокший платок к носу, красавица быстро направилась к двери. – Идемте, – бросила она по дороге Кате и Даше. – Только сначала мне в туалет.

– Опять в туалет, – пробурчала вслед уходящей вторая соседка – дородная матрона в безразмерном балахоне. – Как же, она снова простужена. Опять с работы сбежать решила…

Похоже, Виолетта и впрямь привирала своим сослуживцам. Добравшись до дамской уборной, она сразу излечилась от насморка. Бросила платок на полку под зеркалом, вымыла руки и включила сушилку.

– Что вы хотели?

Катя оглядела пустой туалет и, решив, что это переговорное место ничуть не хуже любого другого, в подтверждение своих серьезных намерений достала купюру покрупнее.

– Помните, весной вы опубликовали статью «Апокалипсис по-киевски»?

– Да. И что? – Девушка размяла обсохшие руки и принялась поправлять узкую майку.

– И что побудило вас написать ее?

– Начальник мой побудил. – Девица аккуратно распределила грудь под тугой майкой и взялась за юбку.

– А я тебе что говорила? – язвительно напомнила Даша.

– То есть не вы придумали эту тему? – уточнила Дображанская.

– Уж точно не я…

– И как имя вашего начальника? Где здесь его кабинет? – сменила направление поисков Катя.

– Он не здесь…

– А это что? – Землепотрясная хамски ткнула указательным пальцем в сторону Виолетты.

С только что высушенных под сушилкой пальцев девицы длинной струей текла вода. Виолетта споро схватила с полки платок, но было поздно.

– Ты делаешь вид, что у тебя течет из носа, чтоб скрыть, что у тебя течет вода из левой руки?! – изобличила ее Даша, восторженно выпучивая глаза. – Мажешься гелем, чтоб скрыть, что у тебя всегда влажная кожа. Поэтому ты редко приходишь на работу… Вилетта – не Виолетта. Это вила! Русалка!

– А вы могли бы прийти и пораньше, – резко отозвалась вила, и темные мутные глаза ее вдруг стали злобно-зелеными. – Но лучше уж поздно… Теперь вы знаете, что будет, если вы будете плыть по течению. Сделайте то, что должны. Нынче последний срок. Иначе…

Внезапно прямые светлые волосы вилы стали прозрачными, заструились потоками воды, потекли вниз, в умывальник, туда же, куда уже стекала ее левая рука. Тело похудело на глазах, исчезая, превращаясь в тонкую струйку, и вдруг, разорвавшись на тысячи мелких брызг, с бульканьем исчезло в раковине.

Даша Чуб бросилась к умывальнику, заглянула внутрь и восторженно покачала головой:

– С ума сойти! Я впервые вижу, как кто-то смылся… В прямом смысле этого слова! Если бы она еще высунула оттуда руку и сказала: «Должок!», – я бы во-още была в шоке!

* * *

– Какой должок? Что значит «сделайте то, что должны»? Если кто и знает об этом, то только ты, – потребовала объяснений Катя. – Скажи честно, ты знала про Киевскую ГЭС?

– Нет, – сказала Акнир.

– А про Запорожскую?

Дочь Киевицы быстро моргнула васильковыми глазами. От нее остро пахло горьковатой полынью, талию в длинной белой рубахе опоясывал сплетенный из трав пояс-оберег. На допотопной плите кипело какое-то дурманное варево.

Квартира Наследницы в старой части Киева пленяла эклектичной смесью ярких молодежных увлечений и древних знаний. Разбросанные по столу диски с компьютерными программами, играми, фильмами мирно соседствовали с тысячелетними горшками, наполненными магическими камнями и травами, пластмассовые браслеты – с древними фибулами, висящая в открытом шкафу разноцветная одежда – с расшитым ритуальными орнаментами национальным костюмом.