Текст книги "Город (СИ)"

Автор книги: Лада Гильмуллина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Город был обречен. Почти все жители покинули его, забившись в глубокие щели катакомб и в бомбоубежища в сотнях метров под землей. Отчаяние, безумие и ужас нависли над Городом, поселились в брошенных домах. Город почти пуст, остались только упрямцы, не пожелавшие покинуть свои жилища, и военные, отвечавшие за эвакуацию населения – все они были обречены...

  ...Я вбегаю в комнату и вижу родителей. Я прошу, умоляю их поспешить– остались считанные минуты. Они переглядываются, и медлят. Они не хотят расставаться со всем, что так дорого для них. Они не оставят свой дом и Город.

  -Ты должна спастись, – говорит отец,-мы прожили свою жизнь, а у тебя она еще впереди. Нам нечего терять-мы уйдем вместе с этим Городом, потому что мы не сможем жить в новом мире-мире без солнечного света, без неба, без свежего воздуха и без цветов. Мама молчит, но я вижу, что она согласна с отцом.

  -Но, папочка, – шепчу я, не сумев сдержать слезы,-пожалуйста...

  ...Слезы жгут мне глаза, когда я спускаюсь в каменный колодец по стертым неровным ступеням все ниже и ниже. Сотни и сотни ступенек ведут меня вниз, под землю, все глубже и глубже...

  Все, наконец, мы в безопасности. Но как же здесь жутко: темные, узкие коридоры, потолок, словно давящий на плечи, длинный ряд наглухо закрытых железных дверей.

  ...Куда мне идти? Я потерянно стою у входа, не зная, что мне делать. Внезапно до моего слуха доносится странный гул, идущий словно издалека, и сильный толчок, как при сильном землетрясении заставляет почву колебаться и дрожать. Я с огромным трудом устояла на ногах, опершись о холодную стену. Неожиданно я осознала, что означает этот катаклизм. Ноги отказываются меня держать, и я медленно, по стенке сползаю на сырой, грязный пол. Я навсегда потеряла свою семью, свой дом и свой прежний мир. Все было кончено. Отныне моя жизнь ограничится этими катакомбами, и я никогда не смогу подняться наверх. Я до конца своих дней должна вести подземный образ жизни, подобно крысе.

  Не знаю, как долго я так просидела: час, два или больше – под землей теряешь чувство времени...Помню только, что все-таки заставила себя подняться и побрела наугад по извилистым, плохо освещенным коридорам. Мне казалось, что я иду по бесконечному лабиринту, у которого нет ни начала, ни конца. Я не могла отделаться от странного ощущения, что я сплю и никак не могу пробудиться от этого кошмара.

  ...Смутно помню какие-то двери, мелькающие по обе стороны туннеля, тупики, незнакомых людей, похожих на бесплотные тени...

  Какая-то сердобольная женщина, увидевшая как я обессилено привалилась к холодной, сырой стене, устав от изнурительного пути, спросила меня: – Ты потерялась? Тебе нужно идти туда, там тебе помогут.

  ...Это было что-то среднее между небольшой столовой и кафе. Повсюду стояли небольшие прямоугольные столы из белого пластика, за которыми сидели люди. Сверху лился неяркий, но приятный свет, придававший всему какой-то особый уют. Но самым главным здесь была не обстановка, и не атмосфера, царившая в зале, а...три больших, во всю стену окна. Сквозь прозрачные стекла я увидела город на фоне ясного вечернего неба. У края небосвода неторопливо плыли перистые облака, окрашенные во всевозможные оттенки алого, желтого и оранжевого – цвета пламенеющего заката. На меня словно повеяло свежестью и ароматами летнего вечера. Я затаила дыхание, на мгновенье явственно ощутив сладкие запахи трав и нагретой за день почвы. На какой-то миг моя истерзанная душа обрела покой и безмятежность. Как слепая, я добрела до ближайшего столика и опустилась на первый попавшийся стул, по-прежнему не отрывая глаз от нереальной картины, открывшейся мне. «Но как...КАК такое возможно?» – бился в моей голове немой вопрос. Ведь Город погиб, все живое наверху испепелило безжалостное пламя. «А может быть, все это только сон?»Я не сразу осознала,что ко мне уже давно кто-то обращается. Внезапно очнувшись от наваждения,я вздрогнула и посмотрела на говорящего широко раскрытыми глазами. Рядом со мной стоит мужчина средних лет с приятным лицом-полным и добродушным. Его карие глаза смотрят на меня с некоторым беспокойством. -Ты себя плохо чувствуешь?-задает он вопрос.

  -Нет,-коротко отвечаю я, будучи все еще не силах полностью отрешиться от своих мыслей.

  – Дело в том, – продолжает он, – что, я задаю тебе один и тот же вопрос уже пятый раз, а ты словно привидение увидела – все смотришь и смотришь в одну точку.Ты здесь одна? Я медленно киваю, не глядя на него.-А где же...все твои близкие? Родители...у тебя...есть? – осторожно спрашивает незнакомец, боясь спросить лишнее. Я смотрю на него печально-отрешенно. Горе не притупилось – эта боль по-прежнему живет в сердце, но сейчас я слишком устала и все мои чувства словно одеревенели и застыли на время. Сейчас я смотрю на свое горе как будто со стороны, как посторонний наблюдатель, и отвечаю: – У меня нет родителей. Они остались наверху...

  Он неловко замолкает и, пытаясь прервать повисшее молчание, предлагает: – Хочешь наше фирменное блюдо – персиковое мороженое с шоколадом и ванилью, за счет заведения?

  Мне все равно, но чтобы хоть как-то отвлечься, я соглашаюсь. Передо мной возникает небольшое, глубокое блюдце, наполненное до самого верха розовой, ароматной массой, посыпанной сверху тертым шоколадом. Я сижу, машинально отправляя в рот мороженое небольшой железной ложечкой. Странно, но я совсем не чувствую его вкуса...

  Я продолжаю смотреть в сторону окон: они, словно магнит, притягивают мое внимание. Незнакомец, который, как я смутно догадываюсь – хозяин этого заведения, снова подходит к моему столику, чтобы принять заказ. Теперь я замечаю, что за ним сидят еще трое человек – пожилой мужчина в очках, с лицом ученого, и парень лет двадцати пяти с девушкой, странно неулыбчивые и серьезные. Я молча смотрю на них с тем же отрешенным интересом, как и на все вокруг. Ближе всех ко мне сидит «профессор», как я называю его про себя. Он глядит на меня с молчаливым сочувствием и каким-то пониманием... Внезапно с моих губ слетает вопрос, который жжет меня с тех пор, как я переступила порог этого кафе: – ЧТО ЭТО? КАК ТАКОЙ ВОЗМОЖНО? Ведь...ведь это МОЙ РОДНОЙ ГОРОД! Значит...он НЕ ПОГИБ?!

  «Профессор» смотрит на меня. В его глазах я вижу страдания и тоску: – Это лишь иллюзия, мастерски созданная иллюзия, – наконец, вполголоса говорит он. – За стеклами нет ничего, кроме экрана с изображением города и ландшафта, а за экраном только толща земли и камня. Города больше нет, как нет и прежнего мира...

  Меня захлестывает поток невыносимой скорби, она так огромна, что причиняет нестерпимую боль. Видно, в глубине моей души еще таилась надежда, что все происходящее со мной только кошмар и он рассеется с наступлением утра.

  ...Но утро так и не наступило...

  Вереница тусклых, одинаково серых и безрадостных дней в каменных склепах....Ночь и день, день и ночь – одинаково темны и беспросветны. Сколько их уже прошло и сколько еще пройдет? Почему я здесь? Для чего? Для чего я осталась жить – ради этого жалкого прозябания под землей, словно могильный червь, никогда не видящий солнечного света? ДЛЯ ЧЕГО?

  ...Моя боль не ушла – она по-прежнему со мной. Когда она становится невыносимой– я иду в то самое кафе. Сажусь за столик и долго гляжу в окно. Когда я смотрю туда, я забываю обо всем, забываю, что там – всего лишь экраны, проецирующие изображение того, чего на самом деле уже давно нет, того, что ушло в небытие. С недавних пор я заметила, что я не одна такая – многие приходят сюда словно бы поесть, но на самом деле, их глаза с затаенной тоской постоянно устремляются в сторону окон, и я вижу в них безысходность и беспредельное отчаяние...

  ...Безликие дни, как тени прошлого, скользят мимо меня. Порой на меня накатывает страстное, неукротимо-яростное желание – разбить проклятое стекло, вставшее непреодолимой преградой между мной и Городом. Ударить так, чтобы оно, зазвенев, разлетелось на сотни, тысячи сверкающих стеклянных осколков... К сожалению, неведомые изобретатели, словно предусмотрев подобную ситуацию, сделали его из необычайно прочного материала...

  Бродя по темным, мрачным коридорам, я неизменно возвращалась в небольшое кафе, где впервые увидела Город. Я давно потеряла ощущение времени в этих подземных склепах. Однажды я пришла слишком рано, а может и слишком поздно – никого не было в опустевшем зале. Только сам хозяин заведения бесцельно бродил по опустевшему помещению, не замечая меня, и время от времени смахивал крошки со столов, или поправлял стулья. Я медленно приблизилась к одному из окон. На обратной стороне стекла дрожали капли недавно прошедшего дождика. Тучка, принесшая этот теплый, летний дождь, уже стремительно убегала вдаль. Все вокруг: деревья, кустарник и трава трепетало и блистало, покрытое миллионами прозрачных мелких капель, которые солнце превращало в ослепительно-сверкающие бриллианты...

  -Они неплохо постарались, – негромко сказал кто-то позади меня. Я, невольно вздрогнув, обернулась. Это был хозяин.-Они славно потрудились над этим иллюзионом – все, как настоящее, реальнее, чем сама жизнь, – с заметной горечью в голосе проговорил он. Его глаза были обращены в сторону окна, а лицо было непривычно измученным и осунувшимся, как у смертельно больного человека. Казалось, он говорит сам с собой. – Все продумали, все предусмотрели, господа ученые, кроме одного: каково это каждый день смотреть на все эти закаты и рассветы, деревья и цветы, небо и птиц, Город... и каждый раз знать, что все это неправда...Иллюзиями сыт не будешь, только сердце надорвешь...

  Я молчала: что я могла сказать? Он был совершенно прав. Но какой горькой и безжалостной была эта правда!

  Он тоже помолчал некоторое время. Внезапно он снова повернулся ко мне:

  – Пойдем, – сказал он, – я хочу, чтобы ты тоже это увидела. Пройдя через все кафе, мы оказались в небольшом, подсобном помещении, похожем на кладовку. Внутри давно не убирались: здесь было много пыли и паутины. В самом дальнем углу виднелась еще одна маленькая дверь.

  -Открой ее, – обратился ко мне хозяин. – Я еще никому этого не показывал. Я повернула ручку. Дверь, жалобно скрипнув, открылась. За ней находилось...окно! Да, именно окно, такое же, как окна в зале, но гораздо меньше. Еще оно отличалось тем, что его стекло не было матовым, как у других окон. Это было обычное, тонкое стекло. На губах хозяина появилась странная, задумчиво-горькая улыбка. Я вопросительно взглянула на него. -Когда строили все это, и вставляли экраны, я попросил поставить еще один – здесь, и застеклить простым стеклом, – ответил он на мой немой вопрос.

  -Но ...для чего? Ведь такие же экраны и там, в кафе...

  -Когда мне становиться невмоготу, я прихожу сюда. Это единственное место где я могу хоть немного забыться, я представляю себе, что это-НАСТОЯЩЕЕ Окно, ведь оно так похоже на окна в моем прежнем доме, и стоит мне его открыть...Он прервал себя на полуслове.

  -Пойдем, мне пора закрывать кафе.

  С той поры, когда хозяин неожиданно открыл мне свой секрет, ко мне все чаще стал приходить один и тот же сон. И часто, проснувшись, я замечала, что моя подушка мокрая от слез...Мне грезилось, что я снова попадаю в ту маленькую комнату. Я подхожу к такой знакомой мне двери (хотя я видела ее всего один раз), берусь за ржавую ручку. Дверь медленно и неохотно открывается, и я вновь вижу ОКНО. Но это окно совсем не похоже на то, которое я видела наяву: оно словно манит и притягивает к себе. Я приближаюсь и с изумлением замечаю, что оно, оказывается, заделано не наглухо -его можно открыть. Стоит только поднять задвижку...Я осторожно подношу ладони к деревянной, с трещинами раме, несильным толчком распахиваю обе створки, и замираю на миг...В лицо мне бьет прохладный, свежий ветер, напоенный медовыми ароматами благоухающих цветов и пахучих трав. Я слышу стрекотание кузнечиков в зарослях лилового иван-чая и звонкий щебет птиц в ветвях старых лип, тихо качающих гордыми кронами. А вдали синеет Город. Город, который я искала всю свою жизнь, видела в своих снах. Он похож на тот, что погиб, но он еще прекраснее. Он...более настоящий. ЭТО – МОЙ ГОРОД...

  ...Сегодня мне снова приснился Город под ослепительным прозрачно-синим небом, в лучах ясного летнего утра. Я шла по знакомой дорожке к моему дому. В воздухе, еще прохладном, плыл нежный, ни с чем не сравнимый запах цветущих лип. Я ощущала себя неотделимой частью Города, он говорил со мной языком ветра и шелестом листвы, солнечными зайчиками, прыгающими по теплому асфальту и улыбками ранних прохожих на залитых солнцем улицах...

  Пробудившись, я долго не могла понять, где я, и поверить, что это был лишь сон...И тогда я сделала то, что давно хотела сделать, но сомневалась, боясь разочарования и боли, и последующего за ними отчаяния. Ведь если мои надежды не оправдаются, то мне просто незачем жить...

  Было еще рано и в кафе не было ни души. Хозяин разговаривал с поваром у дверей кухни, и не заметил меня, как и тогда. Я оказалась рядом с кладовкой и потянула за дверную ручку. Дверь не поддавалась. Тогда я налегла на нее со всей силы: никто и ничто сейчас не могло преградить мне путь. Я буквально ворвалась внутрь и, подбежав к заветной дверце, распахнула ее. Вот оно, это окно! Но сейчас я не сплю, и стекло по-прежнему наглухо вделано в облупившуюся раму. Я подхожу вплотную и прижимаю ладони и лицо к холодному, равнодушному стеклу. А там, в его глубине – сияет небесное светило, озаряя светом весь мир, и дремлет в золотистой утренней дымке Город. Я до боли в глазах вглядываюсь в его очертания...

  Внезапно, в душе поднимается невероятная, безумная надежда. Теперь я знаю, что мне сделать...

  ...Жалобно всхлипнув, стекло рассыпается на сотни сверкающих осколков, которые прозрачными слезами, звеня, падают к моим ногам... Я делаю шаг вперед ...

  ...и в лицо мне ударяет тугой, звонкий ветер.