Текст книги "Новый день(СИ)"

Автор книги: Лада Любимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Любимова Лада Александровна
Новый день

НОВЫЙ ДЕНЬ

2015г. – 2016г.

г. Новосибирск

╘ Лада Любимова

Глава первая

Вступление

– Да это вообще хрень какая-то! – Дейн жевал жвачку. – Фигня полная!

Джеймс больше всего на свете хотел зарядить Дейну правой, выпустив напряжение последних месяцев, и сообщить, что ему стало далеко не в кайф играть вместе с занудой, в которого превратился его лучший друг. Но не для того он работал над собой в последнее время.

Просто эмоции. Обычная реакция на усталость и собственную несостоятельность, припорошенная сверху придирками Дейна. Потому Джеймс промолчал, уменьшил громкость усилителя и сел в стороне, старательно оттачивая рифф.

Можно подумать, что он владеет собой и ситуацией на все сто: сосредоточенное выражение лица, задумчивый взгляд, расслабленные плечи. Эту маску он научился надевать сразу, как только окружающий мир выводили его расшатанную нервную систему из хрупкого равновесия.

Но Пол знал Джеймса давно. И хорошо. Даже через стекло звукорежиссёрской он видел, как резко обозначились желваки на скулах Джеймса – Джеймс был не в порядке, хотя тот изображал обратное. Ещё Пол знал, что Джеймс может как угодно долго разыгрывать из себя смирного парня и не усложнять обстановку – вот характер.

Дейн не прав. Так все считали. Только никто прямо не говорил. Конечно, они переживают не лучшие времена, а их музыка стала надрывной и слишком злой, но зато правдивой. Они ведь всегда играли то, что чувствовали. А сейчас они чувствовали, что всё разваливается.

Ен не переносил всяких стычек и постарался смягчить резкое заявление Дейна:

– Давайте попробуем ещё раз...

– Да какой смысл? Лажа полная! – нарочито раздражённый Дейн ходил туда-сюда по студии, выражая своим видом презрение к тому, что они делали.

Алан отложил бас. Он единственный из всех был спокойным по-настоящему. Потому что понимал: пока Дейн и Джеймс не выяснят отношения – музыки не будет.

– Пойдём, подышим воздухом, – подтолкнул Ена Алан.

Дверь в студию отворилась. В дверь стремительно вошла элегантно одетая женщина, на ходу разговаривая по телефону: "У тебя есть ровно час на решение. Всё. Давай". Она посмотрела на Ена и Алана, лучезарно им улыбнулась и сказала:

– Привет, ребята. Подскажите, как я Пола могу найти?

Алан кивнул в направлении звукорежиссёрской.

– Благодарю.

Махнув рукой Дейну, она, не задерживаясь, пошла к Полу.

Какая-то в ней была сила. Алану она понравилась, и он сразу почувствовал расположение к ней.

– А кто это? – спросил Ен.

– Не знаю, – Алан пожал плечами, провожая её взглядом.

– Джейн Стилл. Она согласилась снимать клип, – Дейн скинул с себя напущенное недовольство и превратился в нормального Дейна, – мы пару дней назад ужинали с ней и Полом.

– Интересное дело, а нас почему не пригласили? – спросил Алан.

– Неожиданно всё вышло. Пол меня позвал в последний момент. Сказал, что боится, что не сможет уговорить её снимать.

– Уговорили?

– Как видишь! Пойду, узнаю, что за дела.

На самом деле Дейн – отличный парень. У него неплохие дипломатические способности и деловая хватка: не раз на заре их карьеры Дейн представлял и защищал интересы группы, и после тоже. Он талантливый барабанщик, да и личность творческая и незаурядная. Но будь оно не ладно, никак Дейн не может применить свои способности договариваться в отношениях с Джеймсом. А тот – скала. Стоит на своём до победного. Хотя, не будь Джеймс таким упёртым, они бы ничего не добились.

И вот на пике славы после семнадцатилетней карьеры они подошли к неразрешимой задаче: творчество не прёт на фоне личных разногласий участников группы, особенно этих двоих. "Нужно время. Или хорошая встряска", – подумал Алан, выходя с Еном на улицу.

Несколько месяцев назад Пол, который продюссировал не раз их альбомы и последний в том числе – они сейчас его писали, посвятил парней в идею видео к песне "Без предела" из прошлого альбома. Идея показалась классной и выглядела свежо.

Клип никто не планировал снимать. О нём никогда и речи не шло. А тут Пол вдруг заговорил о клипе и разложил замысел по полочкам. Всем понравилось.

Пола поздравили с открывшимся даром на новом поприще клипмейкера, и решили клип снимать. Такое решение стало единственным в подобном роде, когда никаких противоречий не возникло.

Стали соображать, кого позвать режиссёром. Перебрали несколько вариантов: и тех с кем раньше работали – проверенных и известных, и новых – интересных и перспективных, но Пол заявил:

– Ладно, парни, я пошутил.

Джеймс напрягся. Его теперь напрягала любая мелочь. Он никогда этого не показывал, напротив – сдерживался и скрывал чувства. Но только тот, кто был очень внимательным, замечал, что взгляд Джеймса становился вовсе не задумчивым, а тяжёлым, а в самых худших случаях он сжимал и разжимал кулаки, мелко постукивая ими по коленке.

Джеймс только прикинул, что можно под предлогом съёмок приостановить запись не клеящегося альбома, переключиться, пообщаться с ребятами без давления. Когда снимаешь клип, ты больше не лидируешь, не отвечаешь за всё подряд – этим занимается режиссёр, а ты делаешь свою работу. Может быть, после такого перерыва они будут ладить лучше. И клип кажется отличным, необычным таким.

– Я не про клип пошутил. А про то, что идея видео – моя, – Пол засмеялся. – Захотелось минуту славы сыскать, а вы – купились.

– И кого ты этой минуты лишил? – спросил Дейн.

– Джейн Стилл. Но я думаю, она меня простит.

– Подожди, это та, кто снимает крутую рекламу про тачки? – уточнил Дейн с видом знатока. Он всегда был в курсе – интеллектуал и всезнайка команды.

– Точно, – подтвердил Пол, – но она снимает не только рекламу. У неё вышли фильмы про разный экстрим. Типа путешествия в труднодоступные точки планеты: альпинисты, лыжники, дайверы и всё такое. У неё такие ракурсы и динамика! Не зря она титул "отважной Джейн" сыскала.

Потом они посмотрели её рекламные ролики и отрывки фильмов. Стиль её работ содержал роскошь и объёмный сочный видеоряд, который буквально погружал в происходящее на экране. Затягивал внутрь ненавязчиво, но сразу. Не смотря на то, что её ролики рекламировали самые дорогие автомобили мира, в них не было ни капли глянцевой вычурности и изысков, только непосредственная, но сияющая и увлекающая история.

На самом деле её стиль никак не вязался с тем, что для них снимали раньше: скупые мрачные тона, сухой сюжет, и мало их собственной актёрской игры. Они работали с разными идеями и с разными режиссёрами, но те никогда не выходили за рамки сложившегося порядка.

А здесь столько красок! Но почему – нет? Новизна и смелость были в их духе.

Выяснили, что Пол познакомился со Стилл случайно. Они летели одним рейсом в соседних креслах. Они сдружились, и Пол звонил ей иногда. В одном из телефонных разговоров Джейн сказала, что она следит за творчеством его подопечных – они ей нравятся, а их песня "Без предела" вызывает у неё в воображении таки вот картинки. Пол заметил, что из этих картинок может получиться настоящий клип. И Джейн в шутку представила ему наброски сценария.

На том бы всё и кончилось, но идея Пола не отпускала. Он подкинул её ребятам и получил безоговорочное согласие на съёмку. Осталось уговорить Джейн.

Но Джейн не соглашалась, ссылаясь на занятость и отсутствие опыта работы с подобным материалом. Утверждала, что никогда не работала с музыкантами, и, не смотря на любовь к музыке и интерес к группе, этот сценарий – внезапная фантазия, навеянная романтическим настроением, общением с Полом и хорошей музыкой. Фантазия – не более.

Пол не сдавался. Он ей звонил восемь раз в неделю. Спрашивал как дела, интересовался её планами и настаивал-настаивал на съёмке. В конце концов, Джейн согласилась написать сценарий и подарить его Полу, лишь бы Пол не приставал к ней с этой темой. Пол подарок принял, но не отстал.

И тут его путь осветила счастливая звезда удачи: Джейн внезапно прилетела в Сан-Франциско. Нет, не к нему, конечно, но о приезде своём сообщила и приняла приглашение Пола поужинать.

Пол взял с собой Дейна, который мог быть чертовски убедительным, когда хотел. Само собой, Дейн был убедителен и безупречно очарователен – Джейн согласилась.

Остальным ребятам Пол ничего не сказал. Он хотел сделать сюрприз. Собрать всех вместе, пригласить Джейн и объявить об успешном окончании затянувшихся переговоров.

Но Джейн позвонила ему как раз в тот момент, когда Дейн в очередной раз начал изводить Джеймса. Джейн срочно уезжала и попросила уделить ей несколько минут, чтобы отдать подписанный контракт и увидеться со всей группой: вдруг они не понравятся друг другу, и как же работать вместе?

"Она кстати. Разрядит обстановку", – подумал Пол.

Когда все разошлись, Джеймс отложил гитару. По-хорошему, нужно пойти и познакомиться с этой Джейн. Он не разглядел её из угла, в котором сидел, только услышал чёткий голос. Судя по нему и твёрдым шагам – уверенная в себе особа.

Выходка Дейна ещё пульсировала у него в висках. Джеймс понимал, что представление Дейн устроил для него. Но он не знал, как прекратить эти выходки, и в глубине души желал примирения. Ведь нужно двигаться дальше.

Сейчас Дейн там, с Полом и Джейн, решают, что да как, а он сидит здесь, хотя именно он всегда принимал решения. А теперь словно не у дел.

Пойти и присоединиться к разговору? И почему Пол не соизволил познакомить всех со Стилл, почему не предупредил, что она придёт. Всё выходит из-под контроля. Горячие волны гнева одна за другой окатывали его с головы до ног. Джеймс тяжело дышал, и, поймав себя на этом, подумал, что в свои тридцать пять он уже стал настоящим психом.

– Нужно всё контролировать, – заключил Джеймс, – как бы сложно не было, – и решительно направился в звукорежиссёрскую.

Он протянул руку к двери и не успел её отворить, как получил ощутимый толчок: дверь открылась с другой стороны, наградив его лоб шишкой.

– О, простите! – Джейн Стилл улыбалась. – Я не хотела на вас нападать.

"Не хотела нападать...", – Джеймс невольно рассмеялся: – "Джейн Стилл, да ты просто крошка!". Он смотрел на неё сверху вниз и не мог сопоставить эту малышку и её прославленные деяния.

В этой заминке Пол протиснулся в дверь:

– Джеймс, знакомься – это Джейн Стилл. Она любезно согласилась с нами сотрудничать. Джейн – это Джеймс...

– О, мне это давно известно. Стыдно не знать фронтмена лучшей металл-группы, – Джейн усладила уши Джеймса, но таким тоном, что он почувствовал себя сопливым мальчишкой, однако, чувство это приятно щекотало где-то в солнечном сплетении.

Она первой протянула руку для знакомства. Ладонь её была миниатюрная и тёплая, зато рукопожатие – крепкое и почти мужское.

– Ого, сильно... – Джеймс продлил приветственный жест. – Рад знакомству с именитым режиссёром.

– Ладно, обмен взаимными любезностями, видимо, должен как-то скрасить выдающийся факт начала нашей совместной деятельности, – Джейн кивнула на лоб Джеймса. – Надеюсь, дальше будет интереснее и продуктивнее.

Джеймс теперь сдержанно улыбнулся. Он производил впечатление воспитанного человека с крепким внутренним стержнем и железобетонными нервами.

Девчонка эта его притягивала: яркая, не отличающаяся кротким нравом, сильная, с чувством юмора. Он понимал, что смотрит на неё слишком внимательно. И это не очень-то уместно. На его спасение Ен и Алан вернулись, и Пол начал знакомить их с Джейн.

Когда она поздоровалась с Еном, то не преминула сказать ему:

– Ен, я всегда считала вас одним из красивейших мужчин. Но реальность превзошла все мои смелые ожидания.

Ен чуть не умер. Если бы земля под его ногами разверзлась и приняла его смущённую душу, он рад был бы провалиться.

Ен, действительно, был очень красивым парнем. Выточенные, словно из мрамора, очертания благородного лица, раскосые восточные глаза, подтянутая фигура Адониса, чёрные блестящие волосы – всё в нём говорило о древней королевской крови корейского полуострова. Сколь был он красив, столь и скромен. Тушевался от внимания к себе, пасовал перед женским полом, никогда не ввязывался в споры и не навязывал своего мнения. Ен приносил в группу скорее свой талант, чем идеи. Часто соглашался со всеми, был тих, улыбчив и мастерски играл на соло-гитаре. В группе он был самым молодым, и не имел царских родственников, а точнее, не имел их вовсе.

Джеймс нашёл его в баре, драящим пол. С юности Джеймс решал неразрешимые проблемы с помощью виски. Не то что бы он любил выпить или делал это часто. Но всё же – делал. В тот вечер он сидел в баре до самого закрытия и болтал с Еном ни о чём, пока случайно не узнал о страстной любви Ена к гитаре и к тяжёлой музыке.

Тогда они играли с Дейном вдвоём. Басистов и соло-гитаристов они меняли почти каждый месяц – никто не мог с ними ужиться. Джеймс был строг и напорист, Дейн – слишком умён и дотошен, и играли они вдвоём слаженно и запоем. Репетиции продолжались долгими часами, пока материал не оттачивали до идеала. Никто не выдерживал. А Ен пришёл, подстроился под ритм-гитару Джеймса и остался.

А сейчас Ен то краснел, то бледнел от внимания Джейн, смотрел в пол и переминался с ноги на ногу. А Алан, тот ещё шутник, добавил масла в огонь, хлопнув его по спине:

– Ну, дружище, ты теперь в фаворе – давай, не подкачай.

Отстав от смущённого, но предельно счастливого Ена, Джейн извинилась, что пришла без предупреждения из-за внезапного отъезда. Сообщила, что рада была познакомиться с ними, и что надеяться снять "беспрецедентное видео под шедевральную и ласкающую слух музыку в исполнении самих гуру металла".

– Жду с вас в горных лесах на съёмках, хорошего настроения и творческих успехов, – пожелала она и укатила на ожидавшем её такси.

Джеймс стоял у двери звукорежиссёрской, спрятав руки в карманах джинсов, не проронив ни слова. Он стоял и чувствовал неожиданное сильное желание к этой женщине, а ещё внутреннюю тишину, так необходимую ему в последнее время.

– Поиграем? – утвердил он скорее, чем спросил.

К вечеру они записали песню, с которой маялись недели три. На его риффы прекрасно легли ударные Дейна.

Глава вторая

Второй такт

Многослойное вступление сменил грохочущий рифф и резко оборвался в полной тишине.

– Вы ещё живы?! Скажите мне: вы ещё живы?! – густой бас Джеймса чистым тембром гремел неумолимо.

Зал взорвался единогласным "да" и морем рукоплесканий. Он спрашивал громко, напористо. И слушал ответ. По нему он судил о качестве их работы. Он не помнил уже, когда ответ был скромный. Даже сегодня. Хотя они сыграли всего три разухабистых кавера в камерной обстановке.

Бимбос – не концертный зал или открытая площадка. Это рок-клуб в Сан-Франциско, в котором праздновали свой день рождения "Флай". "Флай" по традиции приглашали друзей поиграть их музыку, предавались разгулу и слушали, как коверкают их песни. Какое-то бесконечное время "Флай" не нарушали традицию. Да прибудет вечная слава с тем, кто придумал эту традицию, потому что ни разу ни случалось дня рождения группы, которое бы участники сего бедлама не вспоминали упоённо в прямом и переносном смысле. И ничего заранее такого не планировали. Собирались, играли, а потом не могли вспомнить – что. Весело. То ли бесшабашный лирический рок-н-ролл "Флай" тому виной, то ли лёгкая натура самих Флаевцев, которым уже перевалило за пятьдесят. И почтенный возраст только умножал их задорную прыть.

В клуб пришли музыканты и самые преданные фаны "Флай", которые выиграли входные билеты. Джеймс любил такие концерты, с одной стороны, и не любил – с другой. Любил потому, что любил музыку и тусовку, любил послушать себе подобных и получить опыт. Не любил потому, что играть перед такими же как ты, искушёнными профи, трудно: никаких тебе ошибок, которые фаны могли простить. На самом деле зажечь пару сотен зрителей в чётырёх стенах гораздо сложнее, чем несколько тысяч на площадке собственного концерта. Все рядом, всех видишь, всех чувствуешь. А он так давно не выходил на сцену.

И когда Питер из "Флай" позвонил ему:

– Эй, чувак! Бери своих, приходи – оторвёмся как следует!

Джеймс с радостью согласился. На сцене ему хорошо. Как дома. Концертов они не давали больше года. Ни одного. Раньше такого не случалось. Постоянные турне, съёмки, выступления то там, то сям. Успевали писать альбомы, торчать первыми в топах и жить на полную катушку.

А этот альбом они записывали в нерушимом покое студии. Вот и вышел полный покой. Ни вдохновения, ни слаженной работы, никаких тебе "катушек". И "оторвёмся" Питера – то, что нужно.

Но перерыв в концертах оказался слишком долгим, и Джеймс накануне, до самого выхода на сцену, маленькую такую сценку, волновался как в первый раз. И это он – икона хард-рока!

Но волнение улеглось сразу, как только он взял пару аккордов. Раз, и прыгнул в свою стихию. Отыграв положенных три кавера, Джеймс ещё поболтал с публикой, получив от неё безотказную просьбу сыграть их собственный сингл "Без предела". Правил тут не было, а традиция такого не воспрещала.

А потом вечеринка закрутилась сама собой. Громкая музыка, которую он так любит, старые знакомые и прочее в этом роде.

– Здорово, дружище! – Питер схватил Джеймса в стальные тиски объятий. Не поймёшь: прибить хочет или приласкать. – Привет, привет, мужики!

Любовно придушив каждого, фронтмен "Флай" выливал порцию жизнерадостности на гостей:

– Рад радёшенек видеть вас здесь в добром здравии! Ну, повеселили-повеселили, мужики! Сроду не получал зараз столько кайфа! Спасибо, что пришли!

Джеймс знал Питера всегда готового позубоскалить над чем угодно. Не то что бы они были приятелями, но приязнь между ними водилась. Случалось вместе не раз выступать на концертах, джемовать на предконцертных репетициях там же и общаться. Он не помнил Питера грустным, задумчивым или пассивным. Когда его бородатая волосатая мускулистая туша в два метра высотой и чуть меньше шириной вторгалась в пространство – всё, считай, покоя не будет. Громогласно оглашая окрестности, Питер шутил без конца и края. И когда молчал, что было не часто, излучал здоровье и радость. Откуда в нём всё это берётся? Никто никогда не видел, что бы Питер занимался спортом, например. Но здоровяк был он ещё тот, даже в его возрасте. Зато все видели, как он пьёт пиво мегалитрами, хватает девчонок за что придётся, ржёт как племенной жеребец и наяривает трэш, не имея себе равных.

– Чёт вас давно не слышно, мужики? Говорят, альбом пишите?

– Есть такое дело, – Джеймс постарался сказать об этом как о пустяке. Он, когда шёл сюда, только об одном молил всех богов, которых знал: пусть никто не спросит его "какие планы, как запись?". А тут Питер с этим вопросом.

– Хорош по студиям прятаться! Как мыши в кладовке, чес слово. Вам кочегарить надо! Народ вам радуется!

Ура! Питер свой чувак – не развернул тему.

– А давайте чёнть вместе замутим? Пару-тройку концертов дадим, а? Мы тут накалялаки кое-что, поделиться бы надо с миром.

"Флай" за год записали два успешных альбома. И опять по старой доброй традиции в турне от концерта к концерту звали кого-нибудь с собой. От того у них получались прямо рок-фестивали.

Джеймс испытывал тягостное чувство собственной неполноценности: седеющий "Флай" пишет альбомы, как орешки щёлкает, выпускает хиты, ездит в турне и торчит круто. А он в самом рассвете лет и сил боится высунуть нос из дома. Но он испытывал и другое чувство: предвкушение лёгкости и драйва, когда работаешь вместе с Питером. Тем боле сейчас, когда нужно учиться выходить на сцену заново.

– Мне нравится твоё предложение, я – за.

– Звони на днях, обсудим. Ну, ладно, мужики, увидимся. Ещё раз спасибо, что пришли. Давайте, развлекайтесь! – и ушёл душить в объятиях кого-то ещё.

– Здорово бы было, да... – Ен причмокнул, когда отпил из стакана.

– Пару-тройку концертов можно отыграть, – Алан воодушевился не меньше.

После выступления настроение у ребят было на высоте.

– Нам не с чем ехать, – отрезал вдруг Дейн.

Все на него посмотрели.

– Я хочу сказать, что у нас нет ни одной новой путёвой вещи, что бы ехать с ней турне, – он закрутил свою любимую пластинку.

– Не в турне. Несколько концертов. Сыграем старое, сыграем, что есть. Пара новых песен вполне сносны, почистим ещё. Ведь не завтра едем, – Джеймсу очень захотелось выступать. До щекотки в ладонях, он даже их потёр друг о друга, готовый действовать.

– Глупая затея, – Дейн изобразил знакомую гримасу пренебрежения и ушёл.

Выступление и атмосфера праздника добавили в кровь Джеймса адреналина. Он чуял, как заводится, и вот-вот стартует.

– Ладно, Джеймс, он оттает, – сказал Алан, – я бы поехал всё-таки...

– Значит, поедем.

Настроение у ребят сникло, Джеймс заметил. Чёрт возьми, а вечер так хорошо начинался.

Если дальше так пойдёт, то против Дейна восстанут Алан и Ен. А такого расклада Джеймс не допускал и в мыслях. Тогда всё – конец. Это означает, что Джеймс не только не состоялся как лидер, а своими руками развалил то, что строил годами. Пора действовать.

Джеймс и Дейн ругались у всех на виду: на репетициях, в студии на записи. Ругались здо́рово, грубо, хлопали дверями и уходили за них посреди дела. Джеймс не сдерживал ни своего мнения, ни ярости. Нервы у него совсем сдавали. А будущее группы летело скоростным фрирайдом по вертикали вниз.

Ен и Алан отмалчивались во время скандалов, и делали вид, что ничего не происходит. Джейсм чувствовал себя кретином. Его детище разваливается, а те, кого он ведёт за собой, оказываются сильнее его – терпят, ведут себя благоразумно. Потому он остановился. Он стал забивать на придирки Дейна как ребята. Молчал, слушал, силился уяснить причину поведения Дейна. Мог сказать ему: "Хорошо, я понял, я согласен". Шумные перепалки прекратились. Открытая вражда перешла в партизанскую войну, а работа встала.

До того, как всё рассыпалось, Джеймс отличался природной уравновешенностью. Нет, он рад был повеселиться, вплоть до хулиганских выходок. Любил погонять на мотоцикле или на машине, вообще любил скоростной экстрим – то с парашюта прыгнет, то на скейте или сноуборде разъезжает. В контрактах на турне для него отдельно значились пункты, которые запрещали ему заниматься всякими такими штуками, пока длится турне. Джеймс часто их нарушал.

Сцена же его сума сводила. Он так наслаждался музыкой, он так её любил, что из шкуры готов был выпрыгнуть, лишь бы донести эту любовь до них – до фанов. Когда он испытывал сильные чувства, он шёл играть, придумывал риффы, выливал чувства в тексты и успокаивался. В музыке он находил самого себя.

Во всех других делах он никогда не суетился, обстоятельно всё обдумывал и только потом принимал решение. Но уж если принимал. Дела вёл с беспрекословной суровостью, но с предельным тактом. Благодаря этому финансовое положение группы было всегда стабильным и материальные блага только преумножались.

На публике Джеймс вёл себя просто и немного смущённо, ну, кроме сцены, конечно – там он отжигал. Он скорее сглаживал слишком выдающиеся неровности, чем шёл на противостояние, но сглаживал со своей твёрдой позиции. Его уважали. Он это знал.

Обладая силой духа, а с ростом успешной карьеры и возможностями, защищал слабых, налаживал связи с сильными и не связывался с чокнутыми.

С людьми Джеймс не сближался. Он как бы держал их на расстоянии. Был вежлив и внимателен. Только с Дейном с юных лет он был открыт. Настолько, насколько умел. Дейна он считал своим лучшим и единственным другом. И были времена, когда они с Дейном шагали в ногу: в музыке, во взглядах, в действиях.

В группе Джеймс лидировал. Во всём. Он задавал тему, ритм, темп. Остальные подстраивались. Что, когда и как делать – решал он. Не то чтобы он всеми командовал или не спрашивал мнения. Напротив, всегда советовался и искал отклика. Но делал по-своему. Никто не возражал – он ведь никогда не ошибался.

Возразить ему мог только Дейн. И то потому, что Дейну нравилось показывать свой незаурядный ум. Джеймс Дейна любил и позволял тому беспечно критиковать себя. Решение всё равно было за Джеймсом. И решение, и ответственность, которую Джеймс добровольно брал на себя и честно тащил это бремя.

И Дейн, в конце концов, соглашался с Джеймсом. Соглашался, так как сам думал так же.

Но связь оборвалась. Оборвалась ниточка, по которой струилось согласие между двумя друзьями. И Дейн стал возражать: открыто, непреклонно, враждебно.

Джеймс опешил. Это как взрыв. Будто пружина раз и развинтилась, разрушив целостную конструкцию. Признаться, пружина начала ослабевать в последние годы. Дейн женился, у него родился сын, и Джеймс понял, что он уже не единое целое с Дейном. Может, они стали меньше делиться друг с другом. Он ревновал Дейна немного, что ли... Про себя.

На работу новое положение Дейна не повлияло. Он, как и раньше, проявлял неистощимый интерес к музыке, к делам группы, и времени проводил больше с ними, чем с семьёй. Ничего не изменилось. Вроде бы... Только Дейн стал недоволен результатами сильнее, чем прежде. И так требовательный, впрочем, как и Джеймс, доводил придирки до предела. А главное, не предлагал решений, а решения Джеймса отклонял с упорным занудством. Это касалось музыки, денег, планов на турне, в общем, всей их деятельности.

Джеймс, как всегда, искал свои ошибки и списывал всё на свой счёт. Пробовал несколько раз поговорить с Дейном. Но это не помогло. А однажды – не выдержал и наорал на Дейна, потребовал, чтобы тот в случае недовольства предлагал свой вариант, а не ныл и не упрямился. Грубо так наорал. При всех. Просто заткнул Дейна. Да, он это умеет, если нужно – уложить любого парой слов. Не потому что словом владеет мастерски, а потому что вкладывает в слова всю свою волю.

Пожалел, что сорвался, но дело было сделано. Пружина развинтилась окончательно.

Врач этот душевный, к которому потом ходил Джеймс, когда понял, что не может разобраться в жизни сам, объяснил, что статус Дейна изменился, что он теперь – отец, глава семьи. Что они повзрослели и поменяли жизненные ценности, что Дейн – сильная личность и стремиться к лидерству, вот и выходит война статусов.

Какие, к чёрту, статусы! Они ведь всё также хотели делать музыку! Джеймс никогда не считал Дейна соперником. Он нередко отдавал инициативу Дейну, если тот её брал, слушал его здравый ум и ритм его ударных. Если Дейн и вправду хочет чего-то большего, пусть скажет ему об этом, а не капризничает, как принцесса. Но Дейн уходил от контакта, выходил из комнаты, отмалчивался, отворачивался. А Джеймс бесился от того.

После разъяснений доктора, Джеймс перестал скандалить, учился сдержанности. Но она вовсе не была похожа на его обычное спокойствие. Она была неестественной и опасной, как бомба замедленного действия. Хуже, что вошла в привычку.

Джеймс послушал каверы, побродил по клубу, повидался со знакомыми. Разузнав всякие новости, заметил Дейна у бара. Он захотел спросить у Дейна здесь и сейчас, что за хрень творится между ними. Ещё чуть-чуть и Алан с Еном не выдержат. А группу нужно сохранить. Это важнее всего, важнее их личных отношений.

Он подошёл и попросил у бармена виски и любимую Дейном "маргариту". Дейн сидел с миной не очень-то довольной.

– Дейн, давай обсудим кое-что, – Джеймс чувствовал себя попрошайкой, побитой собакой. Противно до жути. Но он был готов на всё.

– Что ты хочешь обсудить?

– Эти заморочки наши... Всё тянется давно... Но если мы не остановимся, мы можем потерять... потерять группу.

– А в чём мы должны остановиться? И кто это – мы?

– Мы – это ты и я, – Джеймс отбросил всякую гордость, он был открыт как мог, – мы должны...

– Знаешь... Я тебе ничего не должен.

Джеймс тяжело вздохнул. Он чувствовал изнуряющую злобу от бессилия втолковать Дейну такую простую вещь.

– Хорошо. Я не так выразился. Я не знаю, как сказать правильно. Я очень хочу, что бы мы нашли... нашли общий язык – так, что ли это называется.

Дейн молчал и отводил взгляд.

– У меня появилось такое чувство, будто я сильно провинился, – всё, Джеймс опустился ниже плинтуса. – Я согласен. Я виноват. Но я хочу исправить ошибки...

– Меня это достало.

– Достало что? Мы не можем поговорить нормально, потому что тебя "это достало". Твердишь одно и то же. И я не знаю, как извлечь тебя из упорного затворничества под названием "это достало".

Дейн вертел в руках стакан с "маргаритой", но не пил из него.

– Ладно... уже много чего произошло. Накопилось, наверное. Может, не стоит копаться в прошлом, а просто договариваться и объяснять друг другу...

– У тебя как-то всё просто, Джеймс.

– Может и не просто, но Алана и Ена это тоже достало, мы их терпение испытывать не можем. Вот чего ты опять начал про концерты, про "не с чем ехать". Нам нужно работать...

– Нам нужно то, нам нужно это. Знаешь, Джеймс, это тебе – нужно!

Джеймс видел, как Дейн заводится, он и сам был на взводе.

– Ен и Алан хотят...

– Проблема в том, что если тебе "нужно", то все "должны" и даже "хотят"! И плевал ты на то, что твоё "нужно" никому не нужно!

– Вот как?

– Вот так.

– Я не думал, что расклад такой.

– Такой.

– Значит, тебе не нужно. В этом всё дело?

– Может и в этом, – Дейн отвернулся, показывая, что не намерен продолжать разговор.

Всё. Джеймс, дошёл до точки кипения и сжимал опустевший стакан так, что тот мог превратиться в осколки на раз-два. Через какое-то время он посмотрел на Дейна. Твёрже и строже. И совсем не дружелюбно.

– Что ты конкретно хочешь? – он произнёс вопрос медленно, разделяя каждое слово.

На сцене загремел очередной кавер.

– Послушать музыку! – Дейн сказал громко, в ухо Джеймсу, встал и ушёл.

Угасли последние звёзды надежды. Джеймса тошнило. То ли от виски, то ли от унижения. Он заказал ещё виски, и пропитанный духом уныния, шатался по клубу, безнадежно погружаясь в потёмки.

Глава третья

Соло

Голова Джеймса жила своей собственной, отдельной, пронизываемой болью жизнью в звенящем мареве из обрывков воспоминаний воодушевлённого начала, мерзкой середины и полной черноты конца. Чем закончился концерт, Джеймс не помнил. Истина Питера «если хоть кто-то может вспомнить, что здесь происходило, значит, он здесь не был» работала.

Он перевёл взгляд с потолка в сторону и убедился, что он дома, хотя валялся, раскинувшись как морская звезда, на полу прямо в гостиной. Факт того, что он дома положение облегчал, но только не боль, раздирающую виски и затылок.

Во рту у него было сухо как в пустыне. К ноющей головной боли присоседилась тупая и щемящая где-то в груди, а в мыслях вихрем проносились видения такого содержания, что Джеймс застонал, собирая непослушное тело на ковре в клубочек. Но обрывки воспоминаний не исчезали, вызывая отвращение к самому себе.

Зато вчера, прежде чем его поглотил чёрный провал беспамятства, он чувствовал очаровательную смесь смирения, непринужденности и нахальства, когда садился в машину с тремя до неприличия молоденькими девчонками. О чём он только думал?