Текст книги "Сочинения"
Автор книги: Квинт Гораций Флакк
Жанр:
Античная литература
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Черная ночь и дорога к могиле.
Фурии многих дают на потеху свирепому Марсу,
Губит пловцов ненасытное море,
Старых и юных гробы теснятся везде: Прозерпина
20Злая ничьей головы не минует.
Так и меня потопил в Иллирийских волнах буреносный
Нот, Ориона сходящего спутник.
О мореплаватель, ты хоть горстку летучего праха
Брось на мои незарытые кости.
Не поскупись! И пускай за это грозящие ветры
Прочь повернут от волны Гесперийской
К рощам Венузии, ты же свой путь продолжай невредима
Пусть на тебя справедливый Юпитер
Щедро прольет дары, и Нептун, охранитель Тарента.
30Грех совершить ни во что ты не ставишь?
Может ведь это и детям твоим повредить неповинным;
Суд по заслугам с возмездием строгим
Ждет и тебя: не пребудут мольбы мои без отмщенья,
Жертвы тебя не спасут никакие.
Пусть ты спешишь, – недолга надо мною задержка: три горсти
Брось на могилу мою, – и в дорогу!
29
К Икцию
Мой Икций, ты ль счастливой Аравии
Сокровищ жаждешь, страшной войной грозишь
Царям непокоренной Савы,
Цепи куешь для мидян ужасных?
Какая дева-иноплеменница,
Когда в бою падет ее суженый,
Тебе послужит? Что за отрок
Чашником будет твоим кудрявым
Из дальних серов, стрелы привыкнувший
10Метать из лука царского? Можно ли
Сказать, что Тибр не возвратится,
Реки не хлынут к истокам горным,
Коль ты, скупивший книги Панэтия
И вместе с ними мудрость Сократову,
Нам посулив благое, хочешь
Их обменять на испанский панцирь?
30
К Венере
О царица Книда, царица Пафа,
Снизойди, Венера, в волнах курений
С Кипра в светлый дом молодой Гликеры,
Вняв ее зову.
Пусть с тобой спешат и твой мальчик пылкий,
Грации в своих вольных тканях, нимфы,
Без тебя тоской повитая Геба,
С ней и Меркурий.
31
К Аполлону
О чем ты молишь Феба в святилище,
Поэт, из чаши струи прозрачные
Вина лия? Не жатв сардинских —
Славных полей золотое бремя,
Не стад дородных знойной Калабрии,
Слоновой кости, злата индийского,
Не деревеньки, близ которой
Лирис несет молчаливы воды.
Пусть те срезают гроздья каленские,
10Кому фортуной дан благосклонный серп,
И пусть купец черпает кубком
Сирии вина, окончив куплю.
Богам любезный, воды Атлантики
Он за год трижды видит бестрепетно,
Меня ж питают здесь оливки,
Легкие мальвы, цикорий дикий.
Дай, сын Латоны, тем, что имею я,
Дышать и жить мне, тихую старость дай,
Оставь мне здравый толк и даруй
20С милой кифарой не знать разлуки.
32
К лире
Лира! Нас зовут. Коль в тени досуга
Мы могли напеть тот напев, который
Нас переживет – одари нас ныне
Песней латинской!
На тебе звенел гражданин лесбосский,
Грозный в дни войны: меж двумя боями,
Приведя корабль, изможденный бурей,
К брегу сырому,
Либера, и Муз, и Венеру пел он,
10Мальчика, что с ней неразлучен вечно,
Черные глаза молодого Лика,
Темные кудри.
О, желанный гость на пирах бессмертных;
Лучшее из всех украшений Феба,
Исцелитель мук, я к тебе взываю,
Ладная лира!
33
К Альбию Тибуллу
Альбий, ты не тужи, в сердце злопамятно
Грех Гликеры нося, в грустных элегиях
Не пеняй, что она младшего возрастом
Предпочла тебе ветрено.
Ликорида, чей лоб сужен изысканно,
К Киру страстью горит; Кир же Фолоею
Увлечен; но скорей, впрямь, сочетаются
Козы с волчьим отродием,
Чем Фолоя впадет в любодеяние.
10Так Венере самой, видно, уж нравится,
Зло шутя, сопрягать тех, что не сходствуют
Ни душою, ни внешностью.
Вот и мне довелось быть, когда лучшая
Улыбалась любовь, скованным с Мирталой,
Что бурливей была моря вдоль выступов
И изгибов Калабрии.
34
К самому себе
Богов поклонник редкий и ветреный,
Хотя безумной мудрости следуя,
Блуждал я, ныне вспять направить
Я принужден свой челнок и прежних
Путей держаться. Ибо Диеспитер,
Обычно тучи молнией режущий,
Вдруг по безоблачному небу
Коней промчал с грохотаньем тяжким,
Что потрясает землю недвижную
10И зыби рек, и Стикс, и ужасные
Врата Тенара, и Атланта
Крайний предел. Божеству подвластно
Высоким сделать низкое, славного
Низринуть сразу, выявить скрытое:
Судьба венец с тебя срывает.
Чтобы, ликуя, венчать другого.
35
К Фортуне
Богиня! Ты, что царствуешь в Антии!
Ты властна смертных с низшей ступени ввысь
Вознесть, и гордые триумфы
В плач обратить похоронный можешь.
К тебе взывает, слезной мольбой томя,
Крестьянин бедный; вод госпожу, тебя
Зовет и тот, кто кораблями
Критское море дразнить дерзает.
Тебя страшится дак и бродячий скиф,
10Народы, грады, страны, надменный Рим,
И мать восточного владыки,
И беспощадный тиран в порфире
Трепещут, как бы дерзкой стопою ты
В дворцы не вторглась; как бы толпа, сойдясь,
«К оружью!» – не звала, «к оружью!»
Медлящих граждан, чтоб власть низвергнуть
И Неизбежность, верная спутница,
Перед тобой в железной руке несет
Стальные гвозди, крючья, клинья,
20Скобы кривые – для глыб скрепленья.
А за тобою – Верность с Надеждою
В одежде белой, душ утешители,
В тот час, как в гневе ты оставишь
Взысканных домы, облекшись в траур,
И разбежится челядь их низкая.
Уйдет подруга, хитрый покинет друг.
Допив вино, сцедив осадок.
Друга ярмо разделять не склонный.
Храни ж, богиня, Цезаря за морем
30В войне британской! Юношей свежий рой
Храни, чтоб рос он, страх внушая
Красному морю, всему Востоку!
Увы! Нам стыдно братоубийственных
Усобиц наших. Чем не преступны мы?
Чего еще не запятнали
Мы, нечестивцы? Чего из страха
Пред высшей силой юность не тронула.
Дала пощаду чьим алтарям?.. О, пусть
Ты вновь мечи перековала б
40Против арабов и массагетов!
36
К Плотию Нумиде
Фимиамом, и струнами,
И закланьем тельца, жертвою должною,
Ублажим мы богов за то,
Что Нумиду они к нам из Испании
Невредимым доставили.
Всех лобзая друзей, больше чем Ламию
Никого не лобзает он,
Помня, что при одном дядьке взросли они,
Вместе в тогу оделися.
10Ныне белой чертой день сей отметим мы!
Пусть амфоры чредой идут,
Пляшут ноги пускай, словно у салиев.
Пусть в фракийском питье наш Басс
Дамалиде не сдаст, жадной до выпивки;
Пир украсят пусть груды роз,
Зелень мирты, и в ней – лилия бледная.
Все стремить взоры томные
К Дамалиде начнут, но Дамалида лишь
К полюбовнику новому
20Будет жаться тесней, чем сладострастный плющ.
37
К пирующим
Теперь – пируем! Вольной ногой теперь
Ударим оземь! Время пришло, друзья
Салийским угощеньем щедро
Ложа кумиров почтить во храме!
В подвалах древних не подобало нам
Цедить вино, доколь Капитолию
И всей империи крушеньем
Смела в безумье грозить царица
С блудливой сворой хворых любимчиков
10Уже не зная меры мечтам с тех пор,
Как ей вскружил успех любовный
Голову. Но поутихло буйство,
Когда один лишь спасся от пламени
Корабль, и душу, разгоряченную
Вином Египта, в страх и трепет
Цезарь поверг, на упругих весла?
Гоня беглянку прочь от Италии,
Как гонит ястреб робкого голубя
Иль в снежном поле фессалийском
20Зайца охотник. Готовил цели
Он роковому диву. Но доблестней
Себе искала женщина гибели:
Не закололась малодушно,
К дальним краям не помчалась морем.
Взглянуть смогла на пепел палат своих
Спокойным взором и, разъяренных змей
Руками взяв бесстрашно, черным
Тело свое напоила ядом,
Вдвойне отважна. Так, умереть решив,
30Не допустила, чтобы суда врагов
Венца лишенную царицу
Мчали рабой на триумф их гордый.
38
К прислужнику
Ненавистна, мальчик, мне роскошь персов,
Не хочу венков, заплетенных лыком.
Перестань искать, где еще осталась
Поздняя роза.
Мирт простой ни с чем не свивай прилежно,
Я прошу. Тебе он идет, прислужник,
Также мне пристал он, когда под сенью
Пью виноградной.
КНИГА ВТОРАЯ
1
К Азинию Поллиону
Времен Метелла распри гражданские,
Причина войн, их ход, преступления,
Игра судьбы, вождей союзы.
Страшные гражданам, и оружье,
Неотомщенной кровью залитое, —
Об этом ныне с гордой отвагою
Ты пишешь, по огню ступая,
Что под золою обманно тлеет.
Пусть ненадолго строгой трагедии
10Примолкнет Муза, – судьбы отечества
Поведав людям, ты наденешь
Снова высокий котурн Кекропа, —
О Поллион, ты – щит обвиняемых,
Ты на совете – помощь для курии,
Тебя триумфом далматинским
Увековечил венок лавровый…
Слух оглушен рогов грозным ропотом,
Уже я слышу труб рокотание,
Уже доспехов блеск пугает
20Всадников строй и коней ретивых.
Уже я слышу глас ободряющий
Вождей, покрытых пылью почетною,
И весть, что мир склонился долу,
Весь, кроме твердой души Катона.
Кто из богов с Юноной был афрам друг
И, не отметив, в бессилье покинул их,
Тот победителей потомство
Ныне Югурте приносит в жертву.
Какое поле, кровью латинскою
30Насытясь, нам не кажет могилами
Безбожность битв и гром паденья
Царства Гесперии, слышный персам?
Какой поток, пучина не ведают
О мрачной брани? Море Италии
Резня какая не багрила?
Где не лилась наша кровь ручьями?
Но, чтоб, расставшись с песнью шутливою,
Не затянуть нам плача Кеосского,
Срывай, о Муза, легким плектром
40В гроте Дионы иные звуки.
2
К Саллюстию Криспу
Ты, Саллюстий Крисп, серебра не любишь,
Коль оно не блещет в разумной трате.
Пользы в деньгах нет, коли они зарыты
В землю скупцами.
Будет Прокулей жить в веках грядущих,
Нежного отца заменив для братьев,
Вознесет его на нетленных крыльях
Вечная слава.
Алчность обуздав, будешь ты скорее
10На земле царем, чем к далеким Гадам
Ливию придав и рабами сделав
Два Карфагена.
Жажде волю дав, все растет водянка,
Теша блажь свою, коль исток болезни
Не оставит жил, а дурная влага —
Бледного тела.
Пусть сидит Фраат на престоле Кира!
Отучая чернь от понятий ложных,
С нею врозь идя, не узрит счастливца
20В нем Добродетель.
Ведь она и власть, и венец надежный
И победный лавр лишь тому дарует —
Кто бы ни был он, – кто глядит на злато
Взором бесстрастным.
3
К Деллию
Хранить старайся духа спокойствие
Во дни напасти; в дни же счастливые
Не опьяняйся ликованьем,
Смерти, как все мы, подвластный Деллий.
Печально ль жизни будет течение,
Иль часто будешь ты услаждать себя
Вином Фалерна лучшей метки,
Праздник на мягкой траве встречая.
Не для того ли тень сочетается
10Сосны огромной с тополя белого
Отрадной тенью, – не к тому ли
Резвой струею ручей играет,
Чтобы сюда ты ви́на подать велел,
Бальзам и розы, кратко цветущие,
Пока судьба, года́ и Парок
Темная нить еще срок дают нам.
Ведь ты оставишь эти угодия,
Что Тибр волнами моет янтарными,
И дом с поместьем, – и богатством
20Всем завладеет твоим наследник.
Не все ль равно, ты Инаха ль древнего
Богатый отпрыск, рода ли низкого,
Влачащий дни под чистым небом, —
Ты беспощадного жертва Орка.
Мы все гонимы в царство подземное.
Верти́тся урна: рано ли, поздно ли —
Наш жребий выпадет, и вот он —
В вечность изгнанья челнок пред нами.
4
К Ксанфию
Ксанфий, не стыдись, полюбив служанку!
Вспомни, что раба Брисеида также
Белизной своей покорила снежной
Гордость Ахилла.
Также и Аякс, Теламона отпрыск,
Пленной был склонен красотой Текмессы;
Вспыхнул и Атрид посреди триумфа
К деве плененной.
Вслед за тем, как вождь фессалийцев славный
10Варваров сломил, и как смерть героя
Гектора дала утомленным грекам
Трою в добычу.
Может быть, тебя осчастливит знатный
Род Филлиды вдруг: может быть, затмила
Царскую в ней кровь лишь судьбы немилость, —
Кто это знает?
Верь, что не могла б из презренной черни
Вырасти такой бескорыстной, верной,
Если бы была рождена Филлида
20Матерью низкой.
Рук ее, лица, как и ног точеных
Красоту хвалю я без задней мысли;
Подозренья брось: ведь уже пошел мне
Пятый десяток!
5
К Лалаге
Она покуда шеей покорною
Ярмо не в силах вынести тесное,
В труде равняясь паре, или
Тяжесть быка, что взъярен любовью.
Ее мечты – средь луга зеленого,
Где телке любо влагой проточною
Умерить зной или резвиться
В стаде телят в ивняке росистом.
К незрелым гроздьям брось вожделение:
10Придет пора, и ягоды бледные
Лозы окрасит в цвет пурпурный
Пестрая осень в черед обычный.
Свое получишь: время жестокое
Бежит, и ей те годы придаст оно,
Что у тебя отнимет: скоро
Лалага будет искать супруга
И всех затмит: Фолою пугливую
И Хлору, что, как месяц над заводью,
Сияет белыми плечами,
20Споря красою с книдийцем Гигом,
Который, если он замешается
В девичий круг, то длинными кудрями
И ликом женственным обманет
Даже того, кто пытлив и зорок.
6
К Септимию
Ты со мною рад и к столпам Геракла,
И к кантабрам плыть, непривычным к игу,
И в Ливийский край, где клокочут в Сирте
Маврские волны.
Ну, а мне милей в пожилые годы
Тибур, что воздвиг гражданин Аргосский, —
Отдохну я там от тревог военных
Суши и моря.
Если ж злые в том мне откажут Парки,
10Я пойду в тот край, для овец отрадный,
Где шумит Галез, где когда-то было
Царство Фаланта.
Этот уголок мне давно по сердцу,
Мед не хуже там, чем с Гиметтских склонов,
А плоды олив без труда поспорят
С пышным Венафром,
Там весна долга, там дарит Юпитер
Смену теплых зим, и Авлон, что Вакху —
Плодоношу люб, зависти не
20К лозам Фалерна.
Тот блаженный край и его стремнины
Ждут меня с тобой, там слезою должной
Ты почтишь, скорбя, неостывший пепел
Друга-поэта.
7
К Помпею Вару
В дни бурь и бедствий, друг неразлучный мой
Былой свидетель Брутовой гибели,
Каким ты чудом очутился
Снова у нас под родимым небом?
Помпей, о, лучший из собутыльников,
Ты помнишь, как мы время до вечера
С тобой за чашей коротали,
Вымочив волосы в благовоньях?
Ты был со мною в день замешательства,
10Когда я бросил щит под Филиппами
И, в прах зарыв покорно лица,
Войско сложило свое оружье.
Меня Меркурий с поля сражения
В тумане вынес вон незамеченным,
А ты подхвачен был теченьем
В новые войны, как в волны моря.
Но ты вернулся, слава Юпитеру!
Воздай ему за это пирушкою.
Уставшее в походах тело
20Надо расправить под тенью лавра.
Забудемся над чашами массика,
Натремся маслом ароматическим,
И нам сплетут венки из мирта
Или из свежего сельдерея.
Кто будет пира распорядителем?
Клянусь тебе, я буду дурачиться
Не хуже выпивших фракийцев
В честь возвращенья такого друга.
8
К Бари́не
Если б как-нибудь за измену клятвам
Пострадать тебе привелось, Барина,
Почернел бы зуб у тебя иль ноготь
Стал бы корявым.
Я поверить мог бы тебе, но только
Поклянешься ты и обманешь, тотчас
Ты пышней цветешь, и с ума ты сводишь
Юношей то́лпы.
Ты умеешь лгать, поминая в клятвах
10И отцовский прах, и ночное небо,
И безмолвье звезд, и богов, не знавших
Смерти холодной.
Но от этих клятв лишь смешно Венере,
И смеются нимфы, и сам жестокий
Купидон, точа на бруске кровавом
Жгучие стрелы.
А тебе меж тем поколенье юных
Вновь растет рабов, и не могут бросить
Толпы старых дом госпожи безбожной
20Как ни страдают.
В страхе мать дрожит пред тобой за сына
И старик скупой; молодые жены
За мужей своих пред твоим трепещут
Жадным дыханьем.
9
К Вальгию Руфу
Не век над полем небу туманиться,
Не век носиться ветру над Каспием,
Кружа неистовые бури;
И не навек, дорогой мой Вальгий,
Окован стужей берег Армении;
И под Бореем, веющим с севера,
Гарганский дуб не вечно гнется;
Вязам недолго знать платье вдовье.
Зачем же льешь ты песни плачевные
10О милом Мисте, смертью похищенном?
Горит ли Веспер или меркнет —
Не покидает тебя твой пламень.
Ты помнишь старца многовекового?
Не вечно плакал, он по Антилоху,
И над Троилом не рыдали
Сестры-фригиянки год за годом.
Забудь же, Вальгий, жалобы женские!
Прославь нам лучше Августа-цезаря,
Грядущего в победных лаврах,
20Снежный покров нам прославь Нифата,
Мидийцев реку, ныне покорную,
Волною прежде бурно кипевшую,
И в областях, им отведенных,
Конников скифских неутомимых.
10
К Лицинию Мурене
Правильнее жить ты, Лициний, будешь,
Пролагая путь не в открытом море,
Где опасен вихрь, и не слишком близко
К скалам прибрежным.
Выбрав золотой середины меру,
Мудрый избежит обветшалой кровли,
Избежит дворцов, что рождают в людях
Черную зависть.
Ветер гнет сильней вековые сосны,
10Падать тяжелей высочайшим башням,
Молнии удар поражает чаще
Горные выси.
В горестях надежд, опасений в счастье
Не теряет муж с закаленным сердцем.
И приводит к нам и уводит зимы
Тот же Юпитер.
Плохо пусть сейчас – не всегда так будет.
Не всегда и Феб напрягает лук свой:
Час придет – и звонкой струной он будит
20Сонную Музу.
Бедами стеснен, ты не падай духом,
Мужественным будь. Но умей убавить,
Если вдруг крепчать стал попутный ветер,
Парус упругий.
11
К Квинтию Гирпину
О том, что мыслит храбрый кантабр и скиф,
За дальним брегом бурного Адрия,
Не думай, Квинт Гирпин, не думай
И не волнуйся о нуждах жизни,
Довольной малым… Юность цветущая
С красою вместе быстро уносится,
И старость гонит вслед за ними
Резвость любви и беспечность дремы.
Не век прекрасны розы весенние,
10Не век кругла луна светозарная, —
Зачем же мир души не вечной
Ты возмущаешь заботой дальней?
Пока мы живы, лучше под пинией
Иль под платаном стройным раскинуться,
Венком из роз прикрыв седины,
Нардом себя умастив сирийским,
И пить! Ведь Эвий думы гнетущие
Рассеет быстро. Отрок, проворнее
Фалерна огненную влагу
20Ты обуздай ключевой водою!
А ты из дома, что в стороне стоит,
Красотку Лиду вызови, – пусть она
Спешит к нам с лирой, косы наспех
В узел связав на манер лаконский.
12
К Меценату
В мягких лирных ладах ты не поведаешь
Долголетней войны с дикой Нуманцией,
Ганнибалову ярь, море Сицилии,
От крови пунов алое;
Злых лапифов толпу, Гилея буйного
И Земли сыновей, дланью Геракловой
Укрощенных, – от них светлый Сатурна дом,
Трепеща, ждал погибели.
Лучше ты, Меценат, речью обычною
10Сказ о войнах веди Цезаря Августа
И о том, как, склонив выю, по городу
Шли цари, раньше грозные.
Ну, а я воспою, Музе покорствуя,
Звонкий голос твоей милой Ликимнии,
Ясный блеск ее глаз, грудь ее, верную
Неизменной любви твоей.
Ей к лицу выводить цепь хороводную;
В играх первою быть; в пляске, в Дианин день,
В храме, полном людей, руки протягивать
20К девам, пышно разряженным.
Все богатства казны Ахеменидовой,
Аравийских дворцов, пашен Мигдонии
Неужели бы ты взял за единственный
Волос милой Ликимнии
В миг, как шею она страстным лобзаниям
Отдает, иль тебя, в шутку упорствуя,
Отстранит, чтоб силком ты поцелуй сорвал
Или чтобы самой сорвать?
13
К рухнувшему дереву
Кто в черный день садил тебя, дерево,
И посадив, рукою преступною
Взрастил потомкам на погибель
И на позорище всей округе, —
Тот, верно, задушил старика отца,
Тот, верно, в полночь сени священные
Залил невинной кровью гостя;
Тот и колхийской губил отравой,
И всем, что есть на свете ужасного,
10Раз им в моих пределах посажено
Ты, злое дерево, чтоб рухнуть
Так, без причин, на главу владельца.
Никто не может знать и предчувствовать,
Когда какой беречься опасности:
Моряк боится лишь Босфора
И о других не гадает бедах;
Солдат – парфянских стрел и отбега вспять;
Парфянин – мощи римлян карающих;
А смерть ко всем идет нежданной,
20Схитила многих и многих схитит.
Я Прозерпины царство суровое
Чуть не узрел, Эака, что суд творит,
И те обители блаженных,
Где на лесбийских тоскует струнах,
Сапфо, томясь о девах Эолии,
И где Алкей, взмахнув золотым смычком,
Поет так звучно грозы моря,
Грозы изгнаний и сражений грозы.
Словам, достойным священнодействия
30Дивятся тени в чинном безмолвии,
Но вновь сдвигаются, заслышав
Песнь про бои, про царей сверженье.
Что дива в том, что уши стоглавый пес
Забыл под эту песнь настораживать,
И жалами не водят змеи,
Что в волосах Евменид таятся,
Коль Прометей с Пелопа родителем
Забвенье муки в звуках тех черпают,
И Орион на боязливых
40Рысей и львов не ведет охоты?
14
К Постуму
О Постум, Постум! Как быстротечные
Мелькают годы! Нам благочестие
Отсрочить старости не может,
Нас не избавит от смерти лютой.
Хотя бы жертвой трижды обильною
Смягчить пытался ты беспощадного
Плутона, в чьем плену томятся
Даже трехтелые великаны,
За той рекою мрачной, которую
10Мы все, земли дарами живущие,
Переплываем – властелины
Или смиренные поселяне.
К чему бежать нам Марса жестокого
И бьющих в берег волн Адриатики,
К чему нам осенью бояться
Австра, что рушит здоровье наше?
Мы все увидим черный, извилистый
Коцит, волной ленивою плещущий,
Бесславных дочерей Даная,
20Труд Эолида Сизифа вечный.
Оставим землю, дом и любезную
Супругу, а из всех, что растили мы,
Дерев последуют за нами
Только постылые кипарисы.
Возьмет наследник вина, хранимые
За ста замками, на пол расплещет он
Цекубских гроздей сок, какого
Даже понтифики не пивали.
15
О римской роскоши
Земли уж мало плугу оставили
Дворцов громады; всюду виднеются
Пруды, лукринских вод обширней,
И вытесняет платан безбрачный
Лозы подспорье – вязы; душистыми
Цветов коврами с миртовой порослью
Заменены маслины рощи,
Столько плодов приносившей прежде;
И лавр густою перенял зеленью
10Весь жар лучей… Не то заповедали
Нам Ромул и Катон суровый, —
Предки другой нам пример давали.
Скромны доходы были у каждого,
Но умножалась общая собственность;
В своих домах не знали предки
Портиков длинных, лицом на север,
Простым умели дерном не брезговать
И дозволяли камень обтесанный
Лишь в государственных постройках
20Да при убранстве священных храмов.
16
К Помпею Гросфу
Мира у богов мореход эгейский
Просит в грозный час налетевшей бури,
Из-за черных туч в небесах не видя
Звезд путеводных,
Мира просит гет, утомлен войною,
Мира просит перс, отягченный луком,
Только мира, Гросф, не купить за пурпур,
Жемчуг и злато.
Ибо никого не спасут богатства
10И высокий сан от томлений духа
И забот ума, что и под роскошной
Кровлей витают.
Хорошо тому, кто богат немногим,
У кого блестит на столе солонка
Отчая одна, но ни страх, ни страсти
Сна не тревожат.
Что ж стремимся мы в быстротечной жизни
К многому? Зачем мы меняем страны?
Разве от себя убежать возможно,
20Родину бросив?
Всходит на корабль боевой Забота,
За конями турм боевых несется,
Легче, чем олень, и быстрей, чем ветер,
Тучи несущий.
Будь доволен тем, что в руках имеешь,
Ни на что не льстись и улыбкой мудрой
Умеряй беду. Ведь не может счастье
Быть совершенным.
Славен был Ахилл, но погиб он рано;
30Долго жил Тифон, но иссох убого;
Мне ж, быть может, то, в чем тебе откажет,
Время дарует.
У тебя стада в сицилийском поле
Блеют и мычат, у тебя в квадриге
Кобылица ржет, у тебя одежду
Пурпур окрасил.
У меня – полей небольшой достаток,
Но зато даны мне нелживой Паркой
Эллинских Камен нежный дар и к злобной
40Черни презренье.
17
К Меценату
Зачем томишь мне сердце тоской своей?
Так решено богами и мной самим:
Из нас двоих умру я первым,
О Меценат, мой оплот и гордость!
А если смерть из двух половин души
Твою похитит раньше, – зачем тогда
Моей, калеке одинокой,
Медлить на свете? Тот день обоим
Принес бы гибель. Клятву неложную
10Тебе даю я: выступим, выступим
С тобою вместе в путь последний,
Вместе, когда б ты его ни начал!
Ничто не в силах нас разлучить с тобой:
Ни злость Химеры пламенно-дышащей,
Ни мощь сторукого Гианта, —
Правда и Парки о том судили.
Весов созвездье иль Скорпион лихой
Вершит мне участь, ставши владыкою
В мой час рожденья, Козерог ли,
20Воли Гесперийских владыка мощный, —
Но как-то дивно наши созвездия
Друг с другом сходны: спас тебя блещущий
Отец Юпитер от Сатурна,
Крылья замедлив Судьбы летучей
В тот год, когда народ многочисленный
В театре трижды рукоплескал тебе;
Меня ж, над головой обрушась,
Дерево чуть не лишило жизни,
Но Фавн, хранитель паствы Меркурия,
30Отвел удар. Итак, не жалей богам
В обетном храме жертв обильных, —
Я же зарежу простую ярку.
18
К алчному
У меня ни золотом,
Ни белой костью потолки не блещут.
Нет из дальней Африки
Колонн, гиметтским мрамором венчанных;
Не был я наследником
Царей пергамских пышного чертога,
И одежд пурпуровых
Не ткут мне жены честные клиентов.
Но за то, что лирою
10И песнопенья даром я владею, —
Мил я и богатому.
Ни от богов, ни от друзей не жду я
Блага в жизни большего:
Одним поместьем счастлив я сабинским.
Днями дни сменяются,
И, нарождаясь, вечно тают луны;
Ты ж готовишь мраморы,
Чтоб строить новый дом, когда могила
Ждет тебя разверстая,
20И выдвигаешь насыпями в Байях
Берег в море шумное,
Как будто тесно для тебя на суше
Что ж? Тебе и этого
Еще все мало, и, межи срывая,
Рад своих клиентов ты
Присвоить землю, – и чета несчастных
С грязными ребятами
Богов отцовских тащит, выселяясь…
А меж тем вернее нет
30Дворца, что ждет у жадного Плутона
Барина богатого
В конце дороги. Что ж еще ты бьешься?
Та же расступается
Земля пред бедным, как и пред царями!
Прометея хитрого
Не спас Харон за золото из Орка;
Тантал, как и Тантала
Весь гордый род, обуздан в царстве мертвых;
Так бедняге честному
40Плутон поможет, званый и незваный.
19
К Вакху
Я видел: Вакх в пустыне утесистой
Учил – о, диво! – мудрости песенной,
Внимаем сонмом нимф и чутким
Племенем сатиров козлоногих.
Священным сердце полное трепетом,
Едва дыханье Вакха почуяло,
Ликует! Смилуйся, о Либер,
Смилуйся, тяжким разящий тирсом!
Дано мне петь вакханок неистовство,
10Вино и млеко реки струящие
В широких берегах, и меда
Капли, сочащиеся из дупел.
Дано к созвездьям славу причтенную
Жены блаженной петь, и Пенфеевых
Чертогов рушимые кровли,
И эдонийского казнь Ликурга.
Ты кажешь путь потокам и морю грань;
Обрызган лозным хмелем, в ущельях гор
Узлом нежалящим змеиным
20Ты Бистонид обвиваешь кудри.
Когда по кручам к отчим царениям
Рвалось Гигантов грешное полчище,
Ты ниспроверг в обличье львином
Рета когтями и грозной пастью.
Для хороводных игр и веселия,
А не для буйной мнившийся созданным
Войны, таков же в гуще боя
Был ты, каков и в забавах мирных.
Тебя узрев и рог золотой узнав,
30Безвредный Цербер трепетно взмахивал
Хвостом и по твоем возврате
Ноги лизал треязычной пастью.
20
К Меценату
Взнесусь на крыльях мощных, невиданных,
Певец двуликий, в выси эфирные,
С землей расставшись, с городами,
Недосягаемый для злословья.
Я, бедный отпрыск бедных родителей,
В дом Мецената дружески принятый,
Бессмертен я, навек бессмертен:
Стиксу не быть для меня преградой!
Уже я чую: тоньше становятся
10Под грубой кожей скрытые голени —
Я белой птицей стал, и перья
Руки и плечи мои одели.
Летя быстрее сына Дедалова,
Я, певчий лебедь, узрю шумящего
Босфора брег, заливы Сирта,
Гиперборейских полей безбрежность.
Меня узнают даки, таящие
Свой страх пред римским строем, колхидяне
Гелоны дальние, иберы,
20Галлы, которых питает Рона
Не надо плача в дни мнимых похорон,
Ни причитаний жалких и горести:
Сдержи свой глас, не воздавая
Почестей лишних пустой гробнице.
