355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Купава Огинская » Ее чудовище (СИ) » Текст книги (страница 7)
Ее чудовище (СИ)
  • Текст добавлен: 21 января 2020, 19:00

Текст книги "Ее чудовище (СИ)"


Автор книги: Купава Огинская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шанс невелик, все же я – его единственное развлечение как минимум в этом городе, но… что, если нас таких несколько? Где-то же он пропадает постоянно. И откуда-то приходит то веселый, то злой, попеременно.

И что, если я не самое вкусное блюдо? В том, что самое проблемное, – даже не сомневалась, но насколько интересное?..

– Я видел много ваших войн. Междоусобицы, кровавые захваты территорий, заговоры и перевороты. И я лучше тебя знаю людей. Они злые, жестокие, подлые и трусливые. – Барон прищурился. – И жадные, разумеется, жадные. Они не заслуживают моей помощи. И уж вовсе не заслуживают твоей жалости.

– Не все плохие, – нахмурилась я.

Барон пожал плечами, у него было свое мнение на этот счет.

– Поодиночке, возможно. Вероятно, с некоторыми из них даже можно иметь дело. Но ты когда-нибудь видела толпу? Видела, как меняются все эти приветливые, добрые лица, встречающиеся тебе каждое утро? В людях нет ничего хорошего, просто в одиночку они боятся показывать свою суть.

Я подавленно молчала.

Мы не были идеальными, в нас действительно было много плохого, но это же не повод позволять людям так страшно умирать. В конце концов, в нас так же много и хорошего… что бы Барон ни говорил.

– Я уже однажды совершил ошибку, ты знаешь, чем все закончилось, – тихо напомнил он.

Улиса, закаменев, сидела на своем месте и, кажется, даже не дышала, боясь привлечь к себе внимание Высшего. И лишь глаза жили на ее бледном застывшем лице.

По стеклу, еще редкие и ленивые, застучали первые капли дождя.

– Здесь нет драконов, – пробормотала я уныло.

– Не дракон убивал жителей города. Даже не я. На моей совести жизни тех, кто мне верил и находился достаточно близко в момент нашего сражения. Остальные убивали себя сами: затаптывали упавших, бросали слабых и беспомощных. Многие спасали лишь свои жизни. – Высший усмехнулся. – И знаешь, не спасли.

Глава восьмая.

О свершившемся

Еще три дня Бэйсу при неоценимой поддержке градоправителя удавалось держать все под контролем… хотя бы создавать видимость, что у них все схвачено. Хотя введение комендантского часа и принудительных обследований у целителей совсем не походили на контроль над ситуацией.

Люди начинали беспокоиться и что-то подозревать…

Обо всем этом я узнавала от Улисы, которой, в отличие от меня, выходить за порог разрешалось. Она выходила, добывала пропитание и новую порцию сплетен – на волне еще не до конца оформившихся, но крепких страхов и переживаний бояться ведьму горожане на время перестали.

Я все отчаяннее кашляла, изводя Улису своим полудохлым видом, температурой, слабостью и вечными соплями.

Барон с того злопамятного ужина больше не появлялся. Может, обиделся на мое упрямое желание спасти всех за его счет, а может, исследовал Темные земли в поисках каких-нибудь новых заслуживающих внимания кондитерских.

За все три дня в мой магазинчик заглянуло всего пять покупателей – трое из них были стражниками.

На четвертый день умертвия вышли на улицы.

На нашей улице первые оживленцы появились только вечером.

Мы с Улисой уже собирались закрывать магазин, а я всерьез рассматривала возможность завтра его и не открывать. Провести весь день в постели, отболеть свое, так сказать, – никогда еще я не болела так сложно и долго, потому этот случай заслуживал особенного внимания.

Больше книг на сайте – Knigoed.net

Мы не заметили, когда он пришел: за окном уже стемнело, и щедрое освещение внутри магазинчика делало оконные стекла похожими на зеркала.

Что творится на улице, мы узнали, лишь когда Улиса выключила светильники у окон. Выключила, рассеянно глянула в зловещую темноту окна и отшатнулась, сдавленно ругаясь.

Оживленец царапал стекло пальцами, прижимался к нему губами и невидяще смотрел на нас омертвелыми блеклыми глазами. Аккуратная, некогда русая борода потемнела и слиплась от засохшей крови, бледная щека от уха и до глаза была рассечена – кто-то защищал свою жизнь как мог, и мне очень хотелось верить, что ему удалось сбежать. Хоть кому-то.

– Шелл, – хрипло позвала Улиса, когда, привлеченная ее бранью, я подошла узнать, что произошло, и сама чуть не ругнулась, – плохи дела.

– Это господин Тартен, – шепотом отозвалась я, – цирюльник с соседней улицы. Он у меня смеси брал для распаривания.

– Дождь делает их беспомощными, – вдруг сказала Улиса.

– Что?

– Дождь смывает запахи, – туманно отозвалась она, но, перехватив мой непонимающий взгляд, неохотно пояснила: – Посмотри на его глаза: они затянуты смертельной пеленой; умертвия мало что видят.

– Хочешь сказать, они ориентируются по запаху?

– В основном, – кивнула ведьма. – Их ведут запахи и звуки, первые дни – остатки зрения. Если бы сегодня шел дождь, как это было вчера или позавчера, он бы не вышел, даже если закончилась… пища. Но погода нынче не на нашей стороне.

Меня передернуло:

– И откуда ты это знаешь?

– Ты же не думаешь, что ведьмами рождаются? – усмехнулась она. – Во время обучения нам преподают общий курс некромантии.

От одного из соседних зданий раздался громкий душераздирающий визг.

Мы переглянулись. Вероятно, наше умертвие было не единственным.

– Не завидую я командору, его ждет непростая ночь, – покачала головой Улиса.

– Ждет, – согласилась я, поспешив к прилавку, планируя вызвать стражу и предоставить им разбираться с умертвием.

Руки подрагивали, когда я до упора вдавила кнопку тревоги.

*

Стража прибыла быстро. Три незнакомых капрала и неизменный лейтенант Мабэти. Казалось, мирозданье чувствует, как мы друг другу неприятны, и развлекается тем, что сталкивает нас вновь и вновь.

Узнать у лейтенанта что-нибудь важное не удалось, он был, как всегда, неразговорчив и обезоруживающе равнодушен – глядя в его утомленное, пустое лицо, я и сама теряла весь запал. И если сначала – пока один страж затаскивал обезвреженного господина Тартена на телегу, а двое других неподалеку разбирались с еще одним поднявшимся, что досаждал магазинчику тканей, – я еще старалась допытаться, как продвигаются поиски проклявшего, что с моей подругой и много ли умертвий покинуло свои гнезда, отправившись на охоту, то спустя минут десять сама сделалась вялой и тихой. Боевой запал мой угас, погребенный под усталой невозмутимостью лейтенанта.

Покинули нас стражи быстро, оставив в память о случившемся лишь разводы на стекле – последний привет от господина Тартена – и горький запах табака – один из капралов курил не переставая, раскуривая одну папиросу за другой. Как он утверждал, табачный дым отпугивает запах смерти – самое то при работе с мертвыми.

Из полуоткрытой входной двери тянуло сыростью – ее стоило бы закрыть, активировать защиту, подняться на жилой этаж и выпить чаю. А потом долго и основательно отогреваться в ванной, чтобы сон мой был особенно крепок и глубок.

– Когда это кончится? – спросила я у Улисы, раздраженно захлопнув дверь, и слишком резко активировала защиту – по дверному косяку скользнуло несколько искр, а я отшатнулась назад, тихо ойкая и тряся обожженной рукой.

– Хороший вопрос, – ведьма, потерянная, стояла посреди магазина, не зная, чем себя занять. – Вероятно, когда-нибудь.

– Пойдем наверх, поужинаем, – решила я, хотя есть совсем не хотелось.

Улиса пожала плечами, она готова была согласиться на любое предложение, лишь бы найти для себя дело.

Вечер прошел в унылой тишине. Ведьма изводила себя мыслями о том, что мы не успели покинуть город и теперь вынуждены были в неведении и тревоге дожидаться развития событий. Надеясь на градоправителя, Бэйса и нашу доблестную стражу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я думала о Бароне.

Он не появлялся уже несколько дней, и это нервировало. Обещал же приходить каждый вечер. И не приходит.

С одной стороны, это радовало – болезнь обессилила меня полностью, мне просто нечем было с ним делиться. И наступление сумерек я каждый раз встречала в нервном нетерпении, готовая к опасному недовольству Высшего, но он не приходил, и я выдыхала с облегчением. С другой стороны – он не приходил, время шло, и моя тревога ширилась. Из-за всего, что творилось в городе, я не могла не думать о плохом…

Покосившись на кухонную раковину, я рассеянно потерла бинты, под которыми неохотно заживали следы от укуса; еще пара дней – и я точно решусь пожертвовать несколько капель крови для призыва Барона. Просто чтобы убедиться, что он меня игнорирует, а не умер где-нибудь страшной смертью.

Пока на такое безумство банально не хватало духу… да и здравый смысл был еще жив.

– Шелл, тебе плохо? – обеспокоенно спросила Улиса, отвлекая меня от моих безумных мыслей. – Ты совсем бледная.

– Нет, все хорошо, – я кашлянула и исправилась: – Все как обычно.

– Ты не выздоравливаешь.

– Да, меня это тоже очень злит. Вероятно, это из-за нервного перенапряжения. Я никак не могу заставить себя не думать о том, что все вокруг умирают, – я поморщилась и на всякий случай спросила: – С тобой ведь ничего не случится?

– Если ты не будешь больше злить Барона, то я совершенно точно переживу это сумасшествие, – усмехнулась она.

Я серьезно кивнула, чуть успокоившись, – Улисе хотелось верить.

– Иди спать, – велела ведьма. – Я уберу со стола, сил нет на тебя смотреть.

Я благодарно улыбнулась и благоразумно покинула кухню, пока Улиса не передумала: доброта, даже такая своеобразная, у ведьм проклевывается редко и очень быстро пропадает. Но прежде чем выполнить строгое повеление, я заглянула в ванную и с минуту придирчиво себя рассматривала, все больше уверяясь, что Улиса меня просто пугает.

Ну да, несколько бледновата, отчего темные круги под глазами видны особенно отчетливо – ну так я такой весь первый год ходила, пока только привыкала к городской жизни, непростому характеру моей работодательницы и, собственно, к самой работе. А красный нос и чуть воспаленные глаза – вообще не сильно и заметно… если не присматриваться особо.

– Не красавица, – вынуждена была признать я, – но и не совсем уж безнадежна.

С такими жизнеутверждающими мыслями я и добралась до кровати, а потом быстро и крепко уснула, не почувствовав даже, как раздраженными тычками Улиса отвоевывала честно мною нагретое место у стены, сдвигая меня к краю кровати. Я вознамерилась проспать до самого утра, а потом еще чуть-чуть сверх положенного… а может, и не чуть-чуть.

Но, как это уже повелось в моей непростой жизни, все оптимистичные планы разбились об одного Высшего.

Меня разбудило какое-то копошение, хриплые вздохи, скрип половиц – растревоженный дом выказывал свое недовольство столь дерзким появлением в его стенах незваного гостя. В небольшой комнатке витали едва уловимые запахи дыма и почему-то дождя, повеяло сырой прохладой. Барон вновь явился совершенно в неподходящее время.

В бессильной злости борясь со сном, я пыталась одновременно открыть глаза и понять: зачем вообще о нем беспокоилась? Еще вызывать хотела, кровь свою готова была жертвовать. Ну не дура ли?

Барон сидел на полу у кровати, откинув голову на перину, немного промочив подол моей сорочки и простыню. Среди ночи мне, как всегда, стало жарко, и одеяло я откинула, чем спасла нежный гусиный пух от встречи с водой.

– Вы мокрый, – просипела я, с трудом сглотнув ком в горле.

– Попал под дождь, – негромко пояснил он, не поворачивая головы. Как смотрел в темный угол, так и продолжил смотреть, будто бы там было что-то интересное.

Я не слышала шума дождя, но на всякий случай поднялась на локтях – Улиса позади недовольно завозилась и пробормотала что-то гневное в подушку – и глянула в окно (ведьма, следуя каким-то своим ведьмовским традициям, никогда не зашторивала его на ночь): на чистом небе ярко сияла однобокая растущая луна, и звезды задорно перемигивались между собой, ничуть не скрытые тучами.

– Дождя нет.

– Здесь нет, – согласился Барон. Неторопливо, будто бы даже неохотно, он перевел взгляд на меня и сухо заметил: – Ты бледная.

– Вы тоже, – отозвалась я, но он меня будто бы не услышал.

– И совершенно бессильная.

Сердце сжалось и пропустило удар – лишь бы наказывать не взялся…

Кашлянув, я спросила:

– Чаю хотите? – ничего другого просто не придумала. Я не была виновата в своем бессилии, я ничего не делала, чтобы так получилось, но и оправдания придумать не могла.

Понимание того, что я действительно должна оправдываться за свою усталость, несколько ужасала.

Барон прищурился, но после недолгих раздумий кивнул. Поднялся на ноги и, прежде чем покинуть комнату, велел мне:

– Оденься. – Я была удостоена еще одного взгляда и хмурого: – Теплее. Здесь холодно.

Я не стала говорить ему, что температура понизилась из-за незаконного проникновения подозрительной и крайне опасной личности – так уж работало защитное плетение, – и ответственно подошла к требованию Барона: отыскала на самой дальней полке вязаные шерстяные носки – мою первую, мучительную и единственную попытку освоить рукоделие. Они были большие, страшные, но теплые и, вопреки своему жуткому внешнему виду, мягкие. После недолгих раздумий на плечи набросила серый шерстяной платок, укрыв им просторную и длинную белую сорочку. И побрела на кухню, утепленная просто на пределе своих возможностей.

Барон уже сидел за столом, был совершенно сухим, и дымом от него больше не пахло. Камзол висел на спинке стула, жилет был расстегнут, а рукава рубашки подвернуты. Выглядел он непривычно и оттого тревожно.

– Что-то произошло?

– Что-то всегда происходит, – пожал плечами он.

– Но мучает-то не всегда, – проворчала я.

Барон повел плечом – исчерпывающий ответ на мое замечание.

Ставила чайник я в задумчивой тишине, под странным взглядом Высшего.

Терпеть это получилось недолго.

– Случилось что-то плохое, да? – спросила у него, медленно опустившись на стул, для надежности опираясь на край стола: сил во мне было чуть, и ноги предостерегающе дрожали, обещая подогнуться в любой момент. Засевший в груди кашель давал о себе знать изматывающим зудом где-то внутри, за ребрами, но мне пока удавалось его подавлять.

Несколько секунд Барон просто недоверчиво смотрел.

– Тебе действительно интересно?

Я пожала плечами.

– Если хотите, я выслушаю. Людям после такого вроде бы становится легче, может и вам…

– Тебе стало? – спросил он пытливо, небрежно обрубив мою мысль.

– Что?

– Тебе стало легче, когда ты рассказала мне о своем горе?

– А у вас горе? – опешила я.

Ответа на его вопрос у меня не было. Я слишком плохо понимала свои чувства. Боялась в них разбираться и просто сваливала все в кучу, выживая как-то среди тесных сплетений страхов, робкой радости, ночных кошмаров и гордости, и еще многих и многих других своих ощущений, не каждому из которых могла бы даже дать имя.

Барон коротко усмехнулся.

– Не уверен, – сказал он и замолчал.

Я не тревожила его своим любопытством. Пока Высший, хмурясь, рассматривал столешницу, сосредоточенно вглядываясь в одинокую крошку хлеба, будто она таила ответы на все его вопросы, я рассматривала Барона, все больше поражаясь тому, насколько же он странный.

Предупреждающий тонкий свист чайника спугнул мое любопытное созерцание.

– На Потухшем острове идут дожди, – говорил Высший, пока я заваривала чай и рылась в шкафчике, разыскивая печенье. – Вероятно, причиной этому послужила моя работа с барьером. Не так давно я заметил в нем трещину…

Я резко обернулась, расплескав кипяток по полу, но даже не обратив на это внимания.

– Защита порой истончается, это не опасно, если вовремя заметить и исправить, – поспешно заверил меня он. – Раз в пару сотен лет, быть может реже.

– Вы исправили? – спросила я с замиранием сердца. Если вдруг окажется, что барьер, возведенный Высшими и защищающий наш искалеченный обломок земли от полного выгорания в бесконечности, скоро треснет… Что ж, проблема с проклятием уже не будет казаться настолько страшной. В скором времени мы все всё равно умрем.

– Исправил, хотя сил ушло много. Этот участок возводил не я. – Барон нахмурился. – Возможно, будь Рассах сейчас жива, проблем бы не возникло.

– А она мертва?

– Спит. Очень крепко спит, можно сказать – мертва. – Он хмыкнул. – Временно.

Я попыталась представить себе это, но воображение упорно рисовало застывшее лицо господина Тартена – для меня результат «временной» смерти выглядел примерно так.

Картина не вдохновляла.

– Но вы все исправили и нам уже ничего не грозит? – дотошно уточнила я.

– Да.

– Спасибо.

– О, – он небрежно махнул рукой, – не стоит. Ты меня уже отблагодарила.

– Когда это? – я совершенно точно не помнила за собой ничего такого. В смысле, благодарить его мне доводилось, но точно не за обыденное в его понимании спасение мира.

– Когда впервые поделилась со мной своей жизнью после изматывающего укрепления барьера.

– А…

Стала ли я чувствовать себя лучше, узнав, что у нашей первой встречи и первого же жуткого питания такая уважительная причина? Совсем нет.

Угроза разрушения нашего неказистого мира уже давно устранена, а от необходимости терпеть общество Высшего меня до сих пор так и не освободили. А самое ужасное – меня это уже не сильно-то и беспокоило.

Все же правду говорят: человек способен привыкнуть ко всему. Даже к чудовищу из легенд.

– Но я не уверен, что погодные аномалии – нормальное явление для Потухшего острова, – продолжил Барон, не обратив внимания на мое замешательство. – Дожди не прекращаются уже неделю. Лавовые жилы потухли, если земля станет пригодной для растений…

– Почему это плохо?

Высший пожал плечами:

– Это неплохо. Вероятно, – он поморщился. – Но мне приятно было думать, что в этом изменчивом мире есть хоть какое-то постоянство. Теперь его нет.

– Но если Потухший остров будет пригоден для жизни, значит, появится новая земля, расширение территорий…

– Ни велари, ни тем более люди не осмелятся там поселиться, – оборвал мои радостные размышления Барон. – Даже если не брать во внимание, что путь к острову лежит через владения морских ведьм, близость барьера пагубно влияет на живые организмы. Остров просто некому заселять.

– Почему это?

Я двигалась непозволительно медленно, и это раздражало меня саму. На то, чтобы накрыть стол для простого чаепития, мне понадобилось в два раза больше времени, чем обычно.

– Раньше это был материк. До… Излома. Но во время возведения барьера что-то случилось, Рассах не смогла захватить его весь и достаточно жестко отрубила большую часть, что привело к непоправимым последствиям. Остатки материка, тогда уже названные островом, впитали излишки темной магии, земля стала погибать. Мы все наблюдали за этой завораживающей и невероятной борьбой жизни с губительной силой Рассах. Недолго я верил, что остров сможет выправиться, но близость барьера сделала свое дело – некогда плодородные земли омертвели. После мы пытались возродить остров. Завозили на него людей, продовольствие, но ничего не выходило. Люди сходили с ума за один сезон.

Я поежилась и упрямо заметила:

– Это было раньше, но сколько времени уже прошло. Может, Излом, наконец, оправляется от случившегося. Может, все налаживается. Нас ждут светлые времена.

Барон рассмеялся. Не обидно, а будто с облегчением.

– А ведь ты правда в это веришь…

Я смешалась, не смогла найтись с ответом и просто пожала плечами – верю, да. Ну право слово, что в этом такого? Зачем смотреть на меня с таким исследовательским интересом? Чуть ли не с восторгом? Наивных дурочек он раньше, что ли, не встречал?

– Когда дождь закончится, я покажу тебе этот остров, – пообещал Барон, благосклонно следя за тем, как я разливаю чай по глиняным чашкам.

– Зачем? Чтобы я увидела его и поняла, как ошибалась?

Он покачал головой:

– Чтобы ты увидела его и повторила свои слова. Возможно, тогда в них поверю и я.

Я молча поставила перед ним полную чашку, пораженная оказанным мне доверием: попытаться изменить мнение Высшего… Едва ли такой чести удостаивалась хоть одна его еда.

– Что ж, – он понюхал чай, остался доволен и бодро попросил, почти потребовал: – Порадуй меня, скажи, что этот забавный командор справился с вашей небольшой проблемой.

– Небольшой проблемой? – нахмурилась я. – Мертвецы вышли на улицы, это катастрофа!

– О, – поскучнел Барон, – значит, не справился. Видимо, я переоценил его.

– Город большой, – зачем-то встала на защиту Бэйса я. – Стража делает все, что может. Говорят, все нижние кварталы уже проверены, но ничего не было обнаружено.

– Говорят? – недобро переспросил он. Кристалл над головой с тихим потрескиванием опасливо притушил свет, из углов кухни поползли зловещие тени. – Я велел тебе не выходить…

– Я и не выходила, это все Улиса. Ходила за продуктами, собирала сплетни. Ей можно! – быстро проговорила я, опасливо косясь по сторонам, поджимая пальцы на ногах и упрямо давя порыв запрыгнуть на стул. Облегченно выдохнуть смогла, только когда тревожный полумрак рассеялся и светильник вновь заработал в полную мощность.

– Ведьма? – приятно удивился Барон, стирая с лица злое недовольство. – И не сожгли ее еще?

– Теперь-то, может, и попробуют, – пробормотала я негромко.

Быть может, это было моей ошибкой. Произнесенные, слова обрели силу. В столь непростое время следует высказываться с осторожностью.

– Если что-то пойдет не так, ты знаешь, как меня позвать, – серьезно напомнил он. – Если почувствуешь, что тебе грозит опасность…

– А если Улисе? – быстро спросила я. За себя я не боялась, во мне не было магии, Эллари не отметила меня ведьминским даром, и все, что мне грозило, – быть поколоченной за дружбу с бесовкой.

Улису же могли не просто обвинить во всем, что творилось сейчас в городе, но и сжечь, дабы злые чары ее развеялись…

Барон поморщился, но неохотно кивнул:

– Будь по-твоему, ее жизнь я готов взять под защиту. На время.

Мне с трудом удалось сдержать улыбку.

Жизнь уже не казалась такой безнадежной: Барон не стал ругаться и наказывать всех без разбора, мирно попил чай, пообещал защиту, не покусился на остатки моих сил, а на прощание просто потрепал по голове, отметив с легким неудовольствием:

– С этим нужно что-то делать. Ты отвратительно слаба.

– Нервы, – пожала плечами я.

– Так не нервничай, – велел он и растаял в воздухе.

Убирая со стола, я рассеянно улыбалась, настроение было просто непередаваемо прекрасным.

Тогда еще я не знала, что через два дня за нами придут. Счастливое неведение, спокойные времена, чуть было не закончившиеся трагедией…

Глава девятая.

О радикальном решении проблем

Осознавали случившееся горожане… трудно. В наших краях не водились умертвия – о восстающих местные жители слышали, но никогда не видели, и уж совсем не могли помыслить, что кто-то из их близких или знакомых может утратить посмертный покой и подняться.

Первый день после открытия правды полнился тревожными предчувствиями, сомнениями и страхами, должными в скором времени перерасти в трусливую, а оттого особенно опасную злость.

Пока весь остальной город притих, готовясь к чему-то страшному, Улису волновали совершенно обыденные вещи.

– То есть ты хочешь сказать, он сидел вот на этой кухне, – она похлопала ладонью по столешнице, – вот за этим столом, прямо напротив тебя. Пил чай, жаловался на жизнь и совсем не заметил, что ты похожа на ходячий труп?

– Он тоже выглядел неважно, – пробормотала я, развалившись на стуле. Это утро началось как-то по-особенному плохо: отчаянно болела голова, замерзшие руки не желали отогреваться даже о горячую кружку, от вида каши мутило… от запаха чайного сбора, что был заварен энергичной ведьмой, – тоже.

– Может, и к добру, что Барон такой невнимательный оказался, я целее буду.

– Вообще-то, Барон обещал тебе защиту! – возмутилась я.

– Лучше бы он обещал забыть о моем существовании, – проворчала Улиса.

На следующий день, вечером, когда к нашим дверям пришли люди с факелами, свое мнение она, конечно же, изменила.

Горожанам не понадобилось много времени, чтобы выбрать виновного во всем случившемся.

Многие знали, что в городе все еще живет ведьма, некоторые знали, что живет она теперь в аптекарском магазинчике, подавляющее большинство верило, что осталась она, когда все ее сестры сбежали, лишь по одной причине – чтобы удерживать насланные на город злые чары, не позволяя им развеяться.

Так они и заявили, тыча факелами в стекла моего магазина.

Солнце почти село, легкий угасающий багрянец остывающего заката тонкой нитью тянулся по краю горизонта, на улицы наползала тьма, и в тьме этой толпа терялась: невозможно было понять, как много людей решили, что самосуд – лучший вариант в сложившейся ситуации. Было ли их десять человек, или к моему порогу стянулись все жители города – оценить серьезность ситуации было невозможно.

В толпе кто-то надсадно кашлял, в отдалении плакал ребенок.

– Они сюда и детей притащили, – поразилась Улиса. Хмурая, взъерошенная, она куталась в шерстяную шаль и обеспокоенно вглядывалась в толпу, в тех, кого нам позволял видеть свет от факелов.

– И больных.

– Нам нужна только ведьма! – надрывно рявкнул мужик, жадно заглядывая в окно. Его круглое бородатое лицо, обезображенное отсветами огня, было мне смутно знакомо – эта рыжина, маленькие темные глазки и обширная залысина на макушке принадлежали мяснику из торгового ряда. Не хватало только вечно забрызганного кровью кожаного фартука и тесака в руке… Впрочем, тесак был успешно заменен факелом.

– Они не смогут взломать мою защиту, – спокойно напомнила Улиса, когда я невольно отступила от окна. – Даже если попытаются поджечь дом – ничего у них не выйдет. Я полностью обновила плетения.

В окно полетели первые камни, толпа начинала волноваться.

– Может, стоит вызвать стражу? – неуверенно спросила я. Мне не нравилось то, что я видела.

С детства я боялась собиравшихся в стаи собак, они казались мне морем из клыков и голодной злости, способным поглотить любую достаточно неосторожную жертву.

Людская стая выглядела куда страшнее.

– И что они сделают? – задала ведьма резонный вопрос. – Ты же не можешь как-то сообщить дежурному, что к тебе в магазин не ворвался вор, что на самом деле у твоих дверей собралась жаждущая крови толпа. Прибудет стандартный отряд – три-четыре стражника. Если они по глупости попытаются разогнать этот сброд, их просто порвут на части.

– И что тогда делать?

– Я бы на твоем месте подготовила нож и стакан воды, – Улиса передернула плечами: как бы она ни храбрилась, вид безумной толпы пугал ее не меньше меня. – На самый крайний случай.

Подчинившись, я поднялась на второй этаж, долго выбирала нож – злоба и раздражение советовали брать тесак для разделки мяса, здравый смысл напоминал, что резать этим чудищем мне в случае чего придется себя.

В магазин спускалась с маленьким источенным и острым ножом – моим верным помощником в кухонных делах.

Улиса высматривала что-то за окном, услышав меня, мельком обернулась и поманила к себе:

– Ты представляешь, они все же решили нас сжечь.

На моем крыльце происходило… таинство. Три мужика усиленно пытались поджечь дверь. Дверь не поджигалась, она была огнеупорна и совершенно равнодушна к их стараниям. Даже когда об нее разбили масляную лампу и мясник в бессильной злобе хорошенько ее пнул.

Не знаю, что его бесило больше – провалившийся план или наши сочувственные лица за окном.

Сначала я вздрагивала, когда кто-то швырял в стекло камни, потом успокоилась и почти перестала бояться.

Улиса постаралась на славу, мы находились в неприступной крепости.

– У меня есть погреб, – как бы между прочим сообщила я. – И он полон.

– То есть осаду мы переживем.

Я кивнула.

– Не думаю, что нам придется долго ждать, проклятие работает быстро. – И мне почти не было жалко этих злых, жестоких людей. Я знала, что они хотели сделать с Улисой. Сейчас мне даже казалось, что в чем-то Барон был прав: порой люди не заслуживают спасения.

Толпа волновалась, шумела, начинала распадаться. Они пришли в надежде на быструю и легкую расправу над ведьмой. Никто не думал, что та вздумает сопротивляться, никому даже в голову не пришло, что ведьму кто-то решится укрывать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А ведь именно так они и считали. Меня называли подельницей и собирались сжечь рядом с Улисой – несколько мужчин даже отправились на Сладкий перекресток, чтобы установить еще один костер.

– Они собираются сжечь нас прямо перед моей любимой кондитерской, – проворчала я, жадно прислушиваясь к разговору на улице.

– Может, и правда проклясть кого-нибудь? – спросила Улиса.

– С ума сошла?!

– А что такого? Они все равно уверены, что я их прокляла. Пусть хотя бы ненавидят меня за дело… О нет, пожалуйста.

Она переменилась в лице, побледнела и припала к стеклу, недоверчиво глядя на фигуру в форменном мундире. На рукаве черного кителя городской стражи белела повязка.

– Среди них стражник, – простонала Улиса.

– Среди них маг, – холодея, прошептала я.

– Их учат вскрывать защиты. Если он ударит по граням…

– Быть может, его кто-то вызвал, – предположила я, из последних сил хватаясь за истаивающие крохи оптимизма. – Он их всех сейчас разгонит…

Стражник выслушал мясника, неожиданно тихо что-то выговаривавшего, кивнул и посмотрел на нас. Прямо на Улису.

– Нам конец, – прошептала она.

Дом содрогнулся, стекла задрожали в оконных рамах. Стены недовольно загудели, крошась и трескаясь под напором чужой силы. В глазах стража плескалась высвобожденная яростная и неукротимая магия.

– Шелл! – взвизгнула Улиса, отскакивая назад. – Зови Барона!

Я и сама уже бежала к стойке, где оставила стакан с водой и нож.

Не добежала.

Сухой предостерегающий треск ломаемого дерева походил на хриплый болезненный стон. На короткий миг, не способный вобрать в себя даже один удар моего судорожно бьющегося сердца, мир застыл, воздух загустел – каждой клеточкой тела я почувствовала это сковывающее ощущение творимого заклинания. Потом дверь и часть стены взорвалась осколками дерева и стекла, в воздухе вспыхивали и гасли искорки разорванного защитного плетения. Меня отшвырнуло к стене и осыпало щепками.

Улисе повезло меньше, она находилась слишком близко к окну и после этой бесчестной атаки тихо постанывала, лежала на полу, изрезанная осколками разбитого окна. Оглушенная и беззащитная.

В магазин ворвались люди, и в небольшом помещении тут же стало многолюдно и шумно.

Кто-то схватил меня за ворот платья, дернул вверх, поднимая на ноги, и тихо взвыл, когда я, не особо понимая, что делаю, заехала кулаком по его лицу, вложив в удар всю свою злость – судя по ощущениям, мне удалось нанести непоправимый урон вражьему носу. Избиение завершила ударом коленки в интересное место.

Обратно на пол мы упали вместе.

Я не сразу сообразила, что цепочка амулета лопнула, лишь почувствовала, как на плечи будто небо опустилось, безжалостно вдавливая меня в холодный пол.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю