Текст книги "Ее чудовище (СИ)"

Автор книги: Купава Огинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Думаешь, книга в спальне? – Барон прищурился.

Я пожала плечами и заработала благодарный поцелуй – моей вялой ладошки коснулись теплые губы. Просто так, без всякого намерения выпить немного жизненной силы, которую я, кажется, уже сама взаймы у Эллари выпрашивала.

– Проверим, – пообещал Барон, поднимаясь.

– Я с вами! – предупредила его, неловко вскакивая с диванчика. А то вдруг бы он решил оставить меня тут одну…

Когда мы вернулись в спальню, леди сидела в кресле у окна, и руки ее сковывали зачарованные кандалы, отзывавшиеся на каждую попытку призвать магию кровавыми вспышками сдерживающих рун, что были выдавлены на толстых железных звеньях. Цепи глухо позвякивали. И в этом позвякивании чудилось какое-то злорадное удовлетворение.

Капитана в комнате не было, а стражники, сторожившие женщину, при появлении Барона вытянулись по стойке смирно.

Он этого даже не заметил, сразу же поспешил к низкому чайному столику, тонкую резьбу столешницы которого скрывал ворох каких-то бумаг – на верхнем из них виднелась какая-то непонятная схема.

Изучал их Барон недолго.

Потом собрал все листки в аккуратную стопочку, подровнял и с силой хлопнул по ней ладонью.

С тихим хрустом бумага разлетелась по столику и полу вокруг черной пылью.

Леди вскрикнула и рванула к Барону, судя по выражению лица, желая выцарапать тому глаза, ее насилу удалось удержать на месте.

Женщина не ругалась и не проклинала, только тихо, страшно подвывала.

По столешнице прошлась трещина, и дерево там, где лежали бумаги, обуглилось.

– Очень интересные чертежи. А сейчас ты скажешь мне, где книга, – предупредил Барон со страшной улыбкой, отряхивая руки.

– Книга? – На пороге показался капитан.

– Книга, журнал, тетрадь, в кожаной обложке, в тканевой или деревянной… – Барон повел плечом. – Скорее в кожаной.

Леди молчала, но упрямиться ей удалось недолго.

Барону понадобилось не так уж много времени, чтобы ее образумить. Всего-то и надо было вздернуть ее сына вверх, удерживая за шею и выкручивая прикованные к постели руки, и пообещать вот прямо сейчас избавить мир от этого умертвия.

– Хорошо! – прохрипела женщина. – Я отдам, только отпустите его!

Барон тут же разжал пальцы, с нарочитой брезгливостью отерев ладонь об одеяло.

– Ну?

Она попыталась подняться, стражи по привычке ее придержали.

– Не трогайте, – велел Барон.

Леди получила свободу.

Искомая книга лежала в папке под кроватью, вместе с пухлой тетрадью и каким-то древним дневником в кожаном переплете.

Начал Барон с книги. Просмотрел ее и остался доволен – это было именно то, что он искал. Потом настал черед дневника. Страницы его устрашающе хрустели, но не спешили рассыпаться под пальцами Высшего, пропитанные защитным составом.

Чем дольше Барон всматривался в незнакомые мне символы на пожелтевших страницах, тем мрачнее становился. За тетрадь он взялся совсем уж в плохом настроении, пролистал несколько страниц и скрипнул зубами.

– Что? – спросила я. Никто другой просто не решался соваться к злому Высшему со своим любопытством, насколько бы оправданным оно ни являлось. А мне уже все равно терять было почти нечего, я могла себе позволить подобное безрассудство.

– Она… – Барон осекся, длинно выдохнул, пытаясь справиться с гневом. Ничего у него не выходило.

– Все совсем плохо, да? – холодея, уточнила я.

– Лучше будет тебе все рассказать, – проигнорировав мой вопрос, глухо сказал Барон, обращаясь к леди Юдас. Та побелела, и губы ее дрожали, но взгляд Высшего женщина выдержала, не опустив головы.

– Я ни о чем не жалею, – только и сказала она.

– Это все очень прекрасно. – Я теряла терпение. – Но о чем именно вы не жалеете?

– Говори, – велел Барон.

И женщина сдалась. Виною тому было ли угрожающе близкое соседство Барона с умертвием или безысходность ее положения, но леди заговорила.

Слезливую историю о том, что ее сын Данэл всегда был ребенком болезным и в конце концов после очередной, особенно длительной и тяжелой болезни умер, я слушала с удивительным равнодушием. Я слишком устала, чтобы ей сочувствовать.

Если бы не Барон, я бы уже давно стала одной из безусловных жертв проклятия, не имевших никакой надежды на спасение. Одной из сотен горожан, менее удачливых и уже мертвых.

– У меня всегда была склонность к языкам. Я неплохо изучила наречие велари, хотя материала для этого было мало, – хрипло рассказывала она. – Мертвый язык оказался не сложнее веларийского. Они во многом схожи…

Она замялась, не зная, что говорить дальше, и сомневаясь, что говорить вообще стоит. Но выразительное покашливание Барона, присевшего на постель рядом с умертвием, подстегнуло ее лучше плети.

За десять или, быть может, пятнадцать минут мы узнали о том, что ее ныне покойный муж был коллекционером и собирал он в основном древние или редкие книги. А жена, как исключительный ценитель языкового разнообразия, с огромным удовольствием эти книги изучала и переводила. По мере сил.

Так, в один не самый лучший день, в коллекцию ее мужа попало древнее учение давно почивших последователей Мертвого Бога. Тех самых, от которых ведут свой род нынешние некроманты. На нашу всеобщую беду она не только смогла перевести написанное, но и поняла смысл.

– За пять лет, проведенные в столичной магической академии магистра Еноха, я кое-чему научилась, – дерзко пояснила леди, заметив всеобщее недоумение.

Потом ей в руки попал дневник какого-то сумасшедшего мага, жившего в эпоху становления Излома. В дневнике своем он детально описывал все необходимые этапы проведения обряда для воскрешения человека. Опирались его изыскания на ритуал создания армии Мертвого Бога.

– Я считала это кощунственным, – горячо заверила нас леди. – В дневнике не описываются возможные последствия, сам опыт проведен не до конца, все эксперименты провалились. Но результаты последнего эксперимента были неизвестны! Я подумала, что это хороший знак.

Барон быстро схватил дневник, открыл последнюю исписанную страницу, вчитался, и… все.

– На каком ты этапе? – спросил он хрипло.

– Что?

– На. Каком. Этапе?! – повторил Барон, и от голоса его дрожали стекла в окнах.

Я заерзала на пуфике у стены, взволнованная гневом Высшего. Мне все это уже совсем не нравилось.

– В это полнолуние должна была пройти завершающая стадия.

– Что не так?

– Это ритуал воскрешения, – Барон глянул на женщину с обжигающей ненавистью, – Мертвого Бога. И не был завершен он лишь по одной причине: хозяин дневника понял, что это за ритуал, раньше, чем провести его.

– Я думала… – Голос леди Юдас дрожал. – Думала, это какие-то древние суеверия. Думала, что там написано, как выкрасть человеческую душу из царства Мертвого Бога…

– Но Мертвый Бог, он же… мертв? Боги погибли вместе со старым миром, – с самоубийственной уверенностью закоренелого отличника проговорил один из констеблей. Под взглядом Барона он попытался откусить себе язык, что навлек на него гнев Высшего и вполне реальную возможность прямо сейчас отправиться вслед за Древними Богами, но скривился от боли и передумал.

– Желаешь закончить обряд? – ядовито спросил Барон. – Проверить, осталось ли что-то от Мертвого Бога?

Констебль отчаянно замотал головой.

– Я так и думал.

Дневник был разорван пополам и на пол упал уже горсткой пепла.

Такая же участь постигла и книгу, и тетрадь, где леди Юдас вела свои записи. На ковре лежало три кучки пепла, а Барон виновато посмотрел на меня.

– Дорогая, если станет больно, тут же скажи. Поняла?

Я растерянно кивнула и не успела удивиться или испугаться, а Барон уже нежно и деловито сжимал шею умертвия, а из-под его пальцев едва заметно текло белое холодное сияние, рассыпаясь и истаивая в воздухе, смешиваясь с солнечным светом и испаряясь. Леди заорала и бросилась на Высшего, но ее быстро скрутили и оттащили в сторону.

– Это плохая идея, – перекрикивая обезумевший вой, сообщил стражник. – Бэйс велел ничего не предпринимать без его разрешения.

– Я с удовольствием выслушаю все претензии командора позже, – заверил Барон, краем глаза следя за мной. – Но рисковать всем и дальше, удерживая сосуд Мертвого Бога открытым, я не намерен.

Он убивал умертвие неторопливо и осторожно, периодически проверяя, все ли со мной хорошо. Первое время все и правда было хорошо, я не чувствовала ничего особенного, кроме привычной уже слабости.

Потом больно кольнуло в груди, но боль прошла раньше, чем я успела поднять тревогу. Леди больше не выла, она беззвучно плакала, безвольно обвиснув в руках стражников.

Кольнуло еще раз, заставляя меня насторожиться.

– Барон?

– М-м-м? – Он не отвлекался, ему оставались последние секунды.

– Кажется, что-то не так.

Объяснить, что именно не так, я уже не смогла.

Умертвие покинули последние крупицы искалеченного подобия жизни, и мое сознание украла темнота.

Я не знала, где я и что происходит. Мне было холодно и одиноко, каждая клеточка тела болела, но боль эта была странной, будто бы ненастоящей. Я распадалась на части, пока что-то черное и страшное ширилось во мне.

Мое тело состояло из осколков, которым суждено было растаять, навечно затерявшись в холодной тишине.

Я не была к этому готова, не хотела мириться со своим положением, мне не нужен был покой. Я не устала жить.

Шелла Рицц не успела истратить все отпущенные ей минуты, часы и дни. У нее осталось слишком много лет в запасе, которые никто, кроме нее, не смог бы прожить…

Никто, кроме меня.

Я кричала в темноте, но здесь не было звука, я не слышала своего голоса. Кажется, уже начинала забывать, как он звучит…

Тишина ушла неожиданно, разодранная на части чужим упрямством, темнота просто отступила. Я все еще видела ее подрагивающие края, готовые сомкнуться в любое мгновение. И слышала свой сорванный голос.

– Ба-барон…

– Здесь я, здесь, – ворчливо ответил он.

– Где…

Я лежала в дорогой ванне, все еще в доме семьи Юдас.

– Почему я в воде?

– За все существование мира не придумали лучшего магического проводника.

Холодная вода прогоняла посмертное онемение, я чувствовала, как меня бьет озноб, и почему-то радовалась ему. Резкий запах крови заполнил мои легкие, когда Барон небрежно полоснул себя по запястью.

– У нас мало времени, – быстро проговорил он. – Долго удерживать тебя я не смогу, тебе нужен якорь, чтобы закрепиться в этом мире самой.

Он сунул мне под нос окровавленную кисть, я отшатнулась, быстро отвернулась, отчего шея заныла, и плотно сжала губы. Барон мазнул меня раной по щеке, оставив на коже кровавый след.

Несколько капель упали в воду и неторопливо растеклись нестрашными розоватыми пятнами. Через несколько мгновений пропали и они.

Барон ругнулся, стер мокрой ладонью разводы с моей щеки.

– Пей, если хочешь жить!

– Почему кровь? – пробормотала я. – Почему все время кровь?

– Это жизнь, – раздраженно проворчал он. – Пей, мне еще нужно нас связать. Ну!

Сопротивляться такому напору было невозможно, и я подчинилась. С трудом давя тошноту, сделала несколько глотков и отстранилась, зажав рот ладонью.

Кровь рвалась наружу… вместе с моим завтраком.

– Молодец, – сдержанно похвалил меня Барон и полоснул по запястью моей руки острым ножом, пока я боролась с тошнотой и не совсем понимала, что происходит. Боли почти не было.

На свою кровь я смотрела без удивления. Она была светлее, чем кровь Барона, я бы даже сказала – водянистее, и не имела в себе странных искорок. Обычная человеческая кровь.

– Зачем вы ее пьете? – глухо спросила я, все еще зажимая рот.

Оторвавшись от моего запястья, он вытер рот рукавом рубашки и буднично сообщил:

– Спасаю тебе жизнь.

– А… – Темнота отступала, края ее сдвигались все дальше и дальше, и все, что я смогла сказать, было сдавленное «спасибо».

Барону потребовалось еще несколько минут, за которые меня окончательно спасли, перебинтовали мою рану и гордо продемонстрировали свое совершенно целое запястье в ответ на мою заботу.

– Скоро и ты так сможешь, – пообещал он. – Только прошу, не зови себя Рассветным Охотником или как-то еще, побереги мои нервы.

Из ванны я тоже выбиралась с помощью Барона и только благодаря ему не растянулась на полу.

На плечи мне был наброшен огромный, явно мужской халат.

– Я теперь не умру?

– У тебя нет для этого никаких причин.

– А леди Юдас?

– Жалко ее? – подозрительно спросил Барон.

– Из-за нее умерла Мисси, – мрачно напомнила я.

В комнате, за дверью, где все еще находились стражники и леди Юдас, опять что-то происходило.

– Капитан! – Нервозно-громкий голос стражника заставил меня прислушаться. – Мы проверили дом Делви.

– И? – утомленно спросил Санхел, не ожидая хороших вестей.

– Они все мертвы, капитан. Констебля Пасли укусила старая кухарка Мэвс. И… вызывать Идру?

Вслед за вопросом воцарилась неуверенная тишина. Санхел сомневался.

Барон ругнулся, усадил меня на край ванны, строго велел сидеть и приходить в себя и поспешил в спальню, раздавать указания.

Я, естественно, не послушалась и прокралась к двери, привалившись к косяку и опасливо из-за него выглядывая.

– Разумеется, вызывать, – раздраженно ответил за капитана Барон. – Их уже давно пора упокоить. Проявите уважение к первым жертвам проклятия.

– Что?

– Все, кто находился достаточно близко к центру творимого ритуала, умерли мгновенно. Особенность проклятия. – Барон кивнул на постель, где сохранились очертания тела умертвия. – Центр проклятия – первого проклятого – принято держать рядом с собой. Простейшая предосторожность. Проклятия разносят другие умертвия.

– Но Делви вместе с прислугой были заперты в доме, – напомнил капитан. – Супруг леди Юдас и все их работники находились в подвале. Кто…

Санхел оборвал себя на полуслове, подошел к окну и безнадежно сказал:

– Парк.

Следом за неожиданным озарением последовало еще несколько мгновений тишины.

Все это время я пряталась в ванной, пока Санхел не спросил:

– Что вы сделали с Шеллой?

Барон совершенно точно вознамерился проигнорировать этот вопрос. Я это по непозволительно затянувшейся тишине, последовавшей за вопросом, поняла.

И вышла сама.

– Цела, жива и даже, кажется, здорова, – смущенно призналась я, чувствуя себя неуютно под шокированными взглядами. – Что?

– Вы были мертвы, – пояснил Санхел всеобщее потрясение.

– Ну… – Я повела плечами. Тело все еще было вялым и скованным, но смертельный холод, вгрызавшийся в кости и порой касавшийся сердца, исчез. – Мертвой я себя совсем не чувствую.

Капитан кивнул. Еще несколько секунд он смотрел на меня, словно хотел подойти и потрогать. Будто не до конца верил в мою реальность и желал убедиться во всем лично.

Но вместо этого обратился к Барону, решив не испытывать судьбу и верить своим глазам.

– Как вы ее спасли? – спросил капитан. – Сможете сделать то же для остальных пострадавших?

– Не смогу, – не раздумывая, ответил Барон. Засунув руки в карманы брюк, он снисходительно смотрел на Санхела. – Я не готов делить свою жизнь с этим городом.

Кто-то из стражников хотел возмутиться, но не решался. По счастливому стечению обстоятельств ни у одного из находившихся в этой комнате людей родные не попали под действие проклятия. В противном случае едва ли слова Барона были бы восприняты так кротко.

Стражники молчали. Каждый из них вспомнил, что это еще не конец. И им предстоит самое сложное: им предстоит узнать, сколько проклятых не пережили разрушение проклятия.

– Придется новое кладбище сооружать, – озабоченно, с ужасом в глазах проговорил констебль, случайно озвучив свои мысли.

– В былые времена люди сжигали своих умерших. Подумайте, не стоит ли вспомнить старые традиции. А мы, пожалуй, пойдем. Оставляю на вас заботу об этой… – Барон нахмурился, глядя на леди Юдас. – К слову, что ее ждет?

– За преступление, подобное этому, существует лишь одно наказание, – спокойно сказал Санхел. – Казнь.

Барона такой ответ удовлетворил.

– Что ж, не буду мешать правосудию, – сказал он, поворачиваясь ко мне. Подхватил под руку и уверенно потащил к дверям.

Когда мы проходили мимо капитана, я почувствовала, как моей спины касается теплая ладонь, – не утерпел он все же, потрогал, желая успокоить свое недоверие.

Удостоверившись в моей реальности, Санхел подарил мне усталую улыбку в ответ на вопросительный взгляд и повернулся к равнодушной леди.

Окончательная смерть сына окончательно подкосила ее.

Перед лестницей я притормозила, заставив остановиться и Барона.

– Что?

Я попыталась высвободить руку, но результатом моих стараний стали хмурый взгляд и предостерегающее:

– Дорогая.

– Можно, пожалуйста, я сама спущусь?

– С чего бы?

– Вы торопитесь, а я еще не очень доверяю своим ногам.

Барон внимательно осмотрел носки моих ботиночек, выглядывающих из-под волочащегося по полу подола халата.

Мимо нас, по стеночке, прокрался какой-то стражник и резво поскакал по лестнице, перемахивая через несколько ступеней за раз – так спешил оказаться как можно дальше от Высшего.

– Что ж. – Размышлял Барон недолго и пришел к одному очень неправильному и не совсем понятному выводу. – Если вдруг из-за тебя обо мне начнут распускать какие-нибудь новые глупые слухи, не соответствующие моему статусу и порочащие его, опровергать все будешь сама.

– Что?

Я растерялась и замешкалась, а когда Барон подхватил меня на руки и понес вниз, оцепенела от шока. Он шел вперед, не глядя по сторонам, и не видел, какими взглядами нас провожали. А я видела.

Мне сочувствовали, со мной прощались, некоторые уже вычеркнули меня из мира живых… что было обидно, так как полностью вернулась в него я всего несколько минут назад.

– Знаете, – сказала я с самым серьезным видом, какой только могла изобразить в своем положении: мокрая, в мужском халате, на руках у древнего чудища, – если какие слухи после сегодняшнего дня и появятся, они точно будут всячески поддерживать вашу жуткую репутацию.

– Обещаешь? – насмешливо спросил он.

Как будто я совсем глупая и стала бы что-то обещать такому серьезному типу… Вдруг я не права, а он потом ко мне придет требовать компенсацию за неоправданные ожидания?

– А ритуал правда призвал бы в тело сына леди Юдас Мертвого Бога?

Виртуозная смена тем разговора – не мой конек, но я старалась.

– В лучшем случае это был бы осколок его силы, что на первый взгляд не так уж и страшно. Хотя я бы не рискнул проверять, что из этого получится. В худшем – все захоронения на сотни километров вокруг поднялись бы. Эти земли стали бы домом мертвых.

Я поежилась. С какой стороны ни глянь, а перспективы печальные.

– Спасибо.

Барон усмехнулся.

– Не слишком ли часто ты меня благодаришь? – спросил он, а мне почему-то вспомнились мертвые глаза дамы Ариш.

– Нет.

*

Доставив к дверям дома, Барон опустил меня на крыльцо и, поцеловав ладонь на прощание, попытался смыться.

– Что ж, – он нахмурился, что-то припоминая, отстранился и отступил на ступень вниз, – Шелла…

– Ка-а-ак вы меня назвали? – изумленно перебила его я, ухватив за отворот камзола.

– А что? Разве тебя не так зовут? – спросил он насмешливо. Барон чувствовал мое смятение и наслаждался им.

– Д-да, но вы же говорили, что имена…

– Ты умерла, – напомнил он, и улыбка поблекла на его лице. Выцвела, смятая мрачными воспоминаниями. – И я решил, если удастся это исправить, сделаю для тебя исключение.

– Подумать только, чтобы вы признали мое существование, нужна была такая малость… – пробормотала я. – Раз уж мы с вами теперь такие друзья, что вы даже запомнили мое имя, может, расскажете, что со мной сделали?

– Друзья? – произнес он медленно, пробуя слово на вкус. – Мне не нравится. Позже я подберу другое определение наших отношений.

– И все же. – Поежившись от его обещания, больше походившего на угрозу, я упрямо повторила: – Что я теперь?

– Просто человек, – пожал плечами Барон. Я уже готова была поверить, что все обошлось, но он добавил: – Связанный со мной кровными узами.

– В смысле, мы теперь родственники? – ужаснулась я.

Он коротко хохотнул, впечатленный моей фантазией.

– Не родственники. Но если хочешь, можешь считать нас семьей. – Барон склонил голову набок, любуясь беспомощным выражением моего лица. – Это будет интересно.

Эпилог

Бозильда пришла на следующее утро. Сама.

Покрутилась у порога, убедилась, что мисочки нет, и, возмущенная подобным произволом, принялась орать.

Ее душераздирающий вой первой разбудил Улису.

Узнав, что все разрешилось, виновные найдены, а проклятие уничтожено, ведьма еще вчера вечером хотела вернуться в свой дом, но все же не смогла оставить меня одну – такой потерянной и жалкой, по ее мнению, выглядела я. Совершенно непригодной для безопасного одиночества.

Потерянной я себя и правда чувствовала, жалкой – не особо. Мне просто было неспокойно, не находилось место, и все валилось из рук. Я раз за разом вспоминала бледное лицо леди Юдас, тело ее сына, прикованное к кровати, и голодную темноту, поедающую меня. Отвлечься не получалось, занять себя чем-нибудь – тоже.

Мне нужно было как-то перетерпеть этот вечер и эту ночь, и ведьма вызвалась помочь с этим: отвлекала разговорами, прогоняла внутренний холод горячим чаем и свежими булочками, которые она не поленилась испечь. Это помогало.

Рядом с Улисой темнота за окном не казалась похожей на недавнюю хищную знакомицу, объедавшую плоть с моей души в немой бесконечности, и почти не пугала. И болезненная необходимость зажечь все светильники в доме, только бы было светло, постепенно улеглась, укрощенная ровной речью ведьмы.

Уснули мы лишь под утро. Убаюканная и наконец успокоенная я и полностью обессиленная Улиса.

Бозя заявила о себе в восьмом часу утра. Никто из нас не был готов к ее появлению.

– Пусть орет, – жестокосердно решила ведьма, повернувшись на другой бок.

Я согласно угукнула, малодушно натягивая одеяло на голову.

Бозильда самоотверженно орала еще с десять минут. Потом послышался ее душераздирающий, полный ужаса последний мяв, и воцарилась недолгая тишина.

– Не убили же ее… – пробормотала я, с трудом сев в постели.

Выбравшись из-под одеяла, я собиралась по холодному полу добрести до окна, чтобы посмотреть, что случилось, но не успела. На первом этаже, минуя все трудности, связанные с закрытой дверью и активированной защитой, послышались шаги.

– Дорогая! – раздалось снизу. После недолгой заминки Барон неловко и неуверенно добавил: – Шелла, я нашел твою кошку.

Я удивленно кашлянула. Непривычно было слышать свое имя в его исполнении. Необычно.

Улиса промычала что-то недовольное и накрыла голову подушкой.

Я ей завидовала. Мне тоже хотелось вернуться в кровать, забраться с головой под одеяло и сделать вид, что меня здесь нет. А вместо этого пришлось искать шаль и спешить на кухню, встречать гостя, что уже поднимался по лестнице на второй этаж.

– Держи. – Мне протянули Бозильду. Потрепанная и схуднувшая, она потеряла где-то значительную часть своей красоты, а после встречи с Бароном – еще и внушительную долю важности.

– Спасибо, – пробормотала я, неловко принимая ошалевшую кошку. – А что вы здесь делаете?

– Решил тебя проведать. Как себя чувствуешь?

– Сегодня хорошо, – сказала я и смутилась, расслышав в своем голосе обиду и упрек: потому что вчера мне было плохо, а он не пришел.

Бозя, которой никогда не нравились объятья, довольно быстро пришла в себя и с приглушенным мявом вывернулась из моих рук, на прощание с чувством пройдясь по ладони когтями.

Я ойкнула и выпустила ее. Кошка метнулась под стол, откуда послышалось грозное утробное ворчание. Я топнула ногой, собрав пострадавшую ладонь в горсть и с обидой глядя, как она наполняется кровью, Бозя воинственно зашипела в ответ.

Это можно было считать полнейшим поражением. Мне оставалось только принять его, смириться и зализать раны.

Барон никак не прокомментировал случившееся, но с интересом увязался за мной к раковине и очень внимательно выглядывал из-за плеча, пока я промывала царапины.

– Не заживают? – озабоченно спросил он.

– А должны? – Я придирчиво осмотрела ладонь. Не такими уж и страшными оказались повреждения, непонятно, откуда столько крови натекло.

– Да. – Перехватив мою руку, Барон потянул ее вверх, к себе, а сам склонился над моим плечом, разглядывая ладонь. – Хм…

– Все плохо или все хорошо? – напряженно спросила я. – Вы как-то неопределенно хмыкнули.

– Все хорошо, – ответил он. – Хотя я рассчитывал, что регенерация будет быстрее.

Озадаченная, я высвободилась из его пальцев и уставилась на ладонь. Царапины действительно затягивались намного быстрее, чем им следовало бы.

– Не так уж и плохо, – решил за меня Барон. – Можешь не благодарить.

Как будто я собиралась. Сегодня мне было совсем не до благодарностей.

– А я точно человек? – спросила я с оправданным сомнением.

– Мы же это уже обсуждали, – проворчал Барон. – Я просто разделил с тобой свою жизнь.

Просто, надо же…

Какое-то время я еще разглядывала ладонь, Барон меня не торопил, стоял сзади и ждал, когда я отомру.

– Ну и не страшно, – наконец решила я. – А значит ли это, что вы теперь не можете мною питаться?

За спиной воцарилась потрясенная тишина.

Я медленно обернулась и столкнулась с задумчивым взглядом Барона.

– Об этом я не подумал.

– Значит, не сможете? – я воспрянула духом и почувствовала, как начинаю радоваться жизни.

Высший моей радости не разделял, он был озадачен.

– Только не кусайся, – велел Барон, склоняясь ко мне.

– Не… – я хотела возмутиться, но кто бы позволил.

Прижавшись к моим губам, Барон попробовал сделать маленький глоток, потянул мою жизненную силу и пораженно замер – она не поддавалась.

Вытянуть из меня ему удалось лишь тихое, торжествующее хихиканье.

Когда Барон отстранился с непередаваемым выражением лица, я не придумала ничего лучше сочувствующего похлопывания по плечу.

– Вы не расстраивайтесь. Хотите, я вас так накормлю? У нас еще пирожки остались. И даже запеченный картофель. Будете?

Он проворчал что-то непонятное, но согласное и отступил, пропуская меня к плите.

Я была несъедобна и довольна жизнью. Барон задумчив и тих.

Некоторое время.

– Что ты планируешь делать дальше? – спросил он, когда я поставила перед ним тарелку с золотистыми ломтиками картофеля, щедро сдобренного укропом, а сама села напротив.

Я пригладила взъерошенные волосы, поплотнее закуталась в шаль и угрюмо призналась:

– Не знаю. Улиса хочет продать свой дом и уехать, она ведьма сильная, ее любой круг примет. А я еще не решила, как мне быть. – Я вздохнула, подперла щеку ладонью и увлеченно соскабливала мягкую черную корку со старой столешницы, обнажая светлую древесину. – Это очень сложно. Я не хочу продавать магазин, но и жить тут дальше, встречать каждый день на улицах тех, кто пытался меня сжечь…

Передернув плечами, я замолчала.

– Я всегда могу их выпить. – Барон подцепил на вилку первый картофельный ломтик, критически его осмотрел и остался доволен увиденным.

– Спасибо, не нужно, – поспешно отказалась я.

Он не стал настаивать.

– Если желаешь, можешь погостить у меня. Лет через сто все, кто тебя обидел, будут мертвы. Тогда и вернешься в свой магазин… если захочешь.

– Даже если я доживу, к тому времени мой магазин уже отберут за долги.

– Доживешь, – со странной улыбкой пообещал он. – Долги?

– Кредит, – односложно ответила я.

Барона мои трудности не впечатлили.

– Я выплачу, – щедро предложил он. – Тебе же нравится этот магазин.

– Я не возьму ваши деньги, – мрачно сказала я.

– Зато банковский работник возьмет с удовольствием, – заметил он и, не дав мне возмутиться, пригрозил: – Или ты примешь мою помощь, или твой долг выплатит город. Скажем, за неоценимый вклад в расследование и спасение множества жизней. Уж градоправитель точно не посмеет со мной спорить.

– Барон, – начала я, но под взглядом Высшего сдулась и решила отложить эту проблему до лучших времен, когда у меня будут силы на долгие споры. Вместо этого спросила: – Барон… а имя у вас есть?

– Есть, – медленно кивнул он, удивленный такой резкой сменой темы разговора. – Полуночный Барон.

– Нет, обычное, нормальное имя… – Я с сомнением посмотрела на него. – Было же у вас оно раньше? Как вас звали?

Барон неопределенно повел плечами.

– Молох.

– Молох… – задумчиво повторила я, пробуя имя на вкус.

– Так звали меня драконы. – Он странно улыбнулся. – Молох, что значит Сокрушитель. Во времена войны Древних Богов я был совсем неплох.

– Сокрушитель – звучит слишком уж воинственно, – проворчала я.

– Полагаешь, Полуночный Барон лучше? Это имя мне дали люди.

– Потому что вы приходили в полночь и могли уничтожить целую деревню…

– У меня бывало дурное настроение, – попытался оправдаться он. – Случалось подобное нечасто.

– Достаточно часто, чтобы о вас пошли слухи, постепенно превратившиеся в страшные легенды.

Никакого раскаяния он не испытывал. По вечно бледному лицу Барона расплылась самодовольная улыбка.

– Я все еще хорош, – сказал он.

– Мне звать вас Молох?

– Нет, – помрачнел Высший. Имя это бередило старые раны. Возможно, потому он с такой охотой и ухватился за людские трусливые сплетни, легко согласившись стать Бароном – лишь бы не быть больше Сокрушителем.

– Бароном вас звать тоже странно. У всех должно быть имя… Вы вот даже мое запомнили.

Он поморщился:

– О чем вскоре, полагаю, буду жалеть.

– Как мне вас звать? – повторила я, проигнорировав его колкость.

– Решай сама, – проворчал Барон. – Первое имя мне дали драконы, второе люди. Пусть это будет твоим. Обещаю носить его до скончания времен.

– Вы не шутите?

– Ничуть. – Он улыбнулся. – Что же, Шелла, дай мне имя…

КОНЕЦ

Драконы: БОНУС

Бонус в основном для тех, кто читал «Огонь в крови».

Я спешила по улице мимо домов и людей, привычно не замечая напуганных долгих взглядов, цепляющихся за спину. Мой путь лежал в сторону отделения связи… Мой путь лежал туда каждую среду и каждую пятницу каждую неделю каждого месяца, что я жила в небольшом подгорном городе близ жилища Барона.

Угрозу свою он выполнил, долг мой выплатил и даже приставил кого-то из особенно провинившихся Охотников приглядывать за магазином. Я же, как исключительно неблагодарная во многих аспектах жизни личность, в ответ на такую невероятную заботу наотрез отказалась быть признательной и послушной и принять приглашение погостить в доме Высшего.

Я не горела желанием вновь встречаться с марионетками Барона и втайне ото всех, даже от самой себя, хотела отправиться вместе с Улисой искать свое новое место в этом недружелюбном мире – желания мои существовали в виде неясных порывов и не смогли обрести четкой формы. Не успели.

Получив отказ в ответ на свое приглашение, Барон не растерялся и заселил меня в грустный город, где окна каждого из домов – или почти каждого: некоторые горожане самостоятельно заколотили те из них, что располагались с закатной стороны, – выходили на горы. В горах этих по вечерам отчетливо виднелись окна, подсвеченные сиянием осветительных кристаллов.