Текст книги "Злые глаза, злые сердца (СИ)"

Автор книги: Ксения Котова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Котова Ксения Васильевна
2015 :: Злые глаза, злые сердца

Котова Ксения Васильевна

Санкт-Петербург, 2014 г.

Ржавое щупальце оплело лодыжку Анжелики и сдёрнуло девушку с

уступа. Она упала, треснулась спиной о крышу стоявшей внизу машины,

вскрикнула от боли и выронила руку-проводник. Капюшон слетел с головы,

ёжик светлых волос искрой сверкнул в красно-бурой ночи, на измождённом

лице промелькнуло отчаяние.

– Артур!

– Анжелика, держись! – крикнул издалека брат.

У границы разлома промелькнул знакомый силуэт. Рядом упала

верёвка, но Анжелика не успела её схватить. Щупальце потащило жертву

обратно в недра жёлтого Смога. Артур остался наверху, сокрушенно смотря

на клубившееся в свалочной яме марево. Потом без сил опустился на

землю.

Через миг девушка потеряла брата из виду. Она едва успела натянуть

респиратор, чтобы не надышаться едких болотных испарений, – не

хотелось стать легкой добычей Зверя и его автоматонов. Щупальце

проволокло её по мусору и, нарушив все пространственные законы,

возникло над топью в сердце опостылевшего тумана. Там бросило добычу у

турбины и всосалось в сопло.

В тот же миг над зыбунами загорелись два глаза. Нестерпимо-яркие,

как многозеркальные прожекторы. Зеленовато-льдистые, холодные...

жуткие.

Зверь.

Яков не раз повторял: "Столкнёшься – зажмурься, отвернись и

беги".

Но его советы вылетели у Анжелики из головы от страха. Девушка

отползла назад, загребая перчатками оранжевый мох, и лишь затравленно

подумала: "Ну вот, попалась".

А затем глаза Зверя вспыхнули, и эта мысль тоже исчезла. Анжелику

будто окутал плотный, непроницаемый кокон, и всё вдруг потеряло смысл:

и слова Якова, и тревожившийся за неё брат, и даже паскудный Смог.

Остались только глаза. Восхитительные и недосягаемые глаза-звёзды

в янтарном небе над болотом – и ничего больше.

Неожиданно Зверь моргнул, и мгновение спустя спеленавший

Анжелику кокон вспорол пронзительный клич:

– У-и-и-и-у-у-у-и-и-и-у-у-у-и!

Девушка очнулась, а между ней и Зверем возник Яков.

Его тёмный плащ был весь в кислотных подпалинах, сквозь дыры в

алом шарфе свистел ветер. Ноги-протезы с вывернутыми, как у кузнечика,

коленями покрывали свежие царапины. В левой, живой, руке дымился

обрез-дробовик, в правой, искусственной, матово блестела сорванная с

лица маска. Он выглядел так, словно успел побывать на войне, пока

Анжелика пыталась выбраться из Смога. Хотя лишь час назад пожелал

удачно воссоединиться с братом и попрощался с ней у границы разлома.

Яков заслонил девушку собой, наклонился вперёд и снова

пронзительно закричал.

Анжелика вскочила и бросилась прочь без оглядки. Позади громыхнул

обрез, ему ответил вой Зверя. Затрещали зыбуны, раздался всплеск, а за

ним – лавиной обрушились скрежет, лязг и грохот. Это начали

разматываться катушки в глубинах турбин, выпуская щупальца. И девушке

не нужно было оборачиваться, чтобы представить, как те тянутся за ней и

Яковом сквозь туман, влажно поблескивая в свете глаз-прожекторов.

Она добежала до холма и устремилась наверх, петляя среди заросших

лишайниками машинных остовов. Яков быстро догнал её и, показывая

дорогу, помчался впереди.

Анжелике пришлось поднапрячься, чтобы не отстать. Ей не хватало

воздуха, словно в респираторе засорились фильтры. Она держалась только

на адреналине, совсем не чувствуя ни усталости, ни боли, и забыв, что не

спала больше суток и недавно пересчитала спиной все обломки на свалке.

Просто девушке почему-то казалось, – глубоко внутри, на панических

задворках сознания, – что во второй раз от Зверя не спасет даже чудо.

– Здесь, – Яков затормозил возле стоявшего особняком валуна и

схватил её за руку.

Он впихнул Анжелику в узкую дыру под останцем, залез следом и

прикрыл вход листом жести.

Сразу стало почти темно и почти тихо.

Сквозь оставшуюся щель проникал едва живой луч света,

обрисовывая скрючившиеся силуэты; камень приглушил скрежет щупалец. У

Зверя не было носа, чтобы учуять беглецов, ушей – чтобы услышать, а

видеть сквозь стены он не мог. Однако Яков и Анжелика всё равно отползли

в дальний угол и затаились, выжидая, пока успокоится хозяин Смога.

Девушка прижалась к своему спасителю и боялась подумать, что стало бы с

ней, посмотри она в глаза Зверя чуть дольше.

Когда лязг и рёв снаружи смолкли, Яков зажег фонарь. Анжелика

покосилась на друга, вздрогнула и отодвинулась.

Слишком уж гротескным выглядело его лицо. Обожженное, на треть

ометаллевшее, со стальными зеницами, сломанным носом и оттянутой вниз

губой, кривившей рот в болезненной гримасе.

Яков резко отвернулся и поспешно надел маску, закрывавшую глаза и

нос. Девушка опомнилась и подавленно развела руками.

Без респиратора он напоминал ей уродцев с картин Яцека Йерки, с

ним – бродивших кругом автоматонов. Ходячие железяки пугали Анжелику

до колик с тех самых пор, как Яков сказал, что они тоже были обычными

людьми, пока их не выпил Зверь.

Сам он, по своим подсчетам, застрял в Смоге с восемь месяцев назад.

Как и Анжелика с братом, молодой ученый отправился исследовать разлом.

Подошел слишком близко к границе, надышался ядовитых испарений и

очнулся уже на болоте – наполовину машиной, с ногами-протезами. Хотел

выбраться, но понял, что не получится. У него ометаллело сердце, и

снаружи, где законы природы работали "как надо", а не "по-безумному",

Яков сразу бы умер.

Поэтому он научился выживать здесь. Убегал от Зверя, прятался от

мародеров и иногда помогал тем, у кого ещё осталась надежда вернуться

домой. "Бескорыстно. Безвозмездно. Бесплатно, – пояснил Яков Анжелике

на все вопросы. – Теперь мне стало ничего не надо".

Он полагал, у неё хорошие шансы вырваться. Однако девушка

считала, что не продержалась бы эту неделю без его помощи. Потерялась

бы на болоте, попалась бы мародёрам, стала бы добычей Зверя и его

автоматонов. Что угодно – в первые же часы после того, как разозлилась

на Артура и по собственной глупости ушла в туман без респиратора.

Яков подобрал её, одурманенную и бредящую, принёс к себе в

убежище и выходил.

– Мне жаль, – пробормотал он.

– Что?.. – не поняла девушка.

– Жаль, ты не выбраться, – Яков часто говорил неправильно, будто

за месяцы одиночества отвык от слов, – и... ухо. Слева.

Девушка вскинула руку и не то выдохнула, не то вскрикнула. Левое

ухо стало твёрдым и холодным. Она щелкнула по нему пальцами, и щелчок

отдался в голове с гулким, колокольным призвуком.

– Я?.. – договорить Анжелика не смогла; спина покрылась

испариной, в горле пересохло, в желудке возник ком – так сильно девушка

боялась превратиться в автоматона.

Яков ссутулился, словно чувствовал себя виноватым в случившемся.

– Только не... плачь. Аня, просьб... прошу.

– Я не... – она повернулась к нему, – не буду. Нет.

– Я хотел сделать хорошо.

– Я знаю, – Анжелика беспомощно смахнула рукавом слезы. -

Прости, что у меня не вышло. И я... потеряла руку, которую ты мне дал.

Яков замолчал, глаза за круглыми стёклами маски потрясённо

раскрылись.

– Я не нарочно, – шёпотом добавила девушка, хотя оправдываться

не имело смысла.

Анжелика уже знала, что проводники, способные вывести наружу

автоматоны-пятерни, ценились в Смоге выше всего прочего. Яков не

поделился, откуда они брались, – но за них могли и убить. Он однажды

добыл одну. Давно, когда ещё думал, что сможет сбежать. Её-то и отдал

девушке, не прося ничего взамен.

Такая щедрость могла бы показаться странной, но у Анжелики не

было поводов сомневаться в его доброте.

"Он вообще хороший, этот странный Яков. Просто хочет, чтобы я

вернулась домой, – девушка всхлипнула и коснулась ометаллевшего уха. -

Растяпа... Какая же я растяпа! Взяла и посеяла руку! Дура!"

Не зря родители не хотели отпускать её с Артурем. Не зря считали

непутёвой, глупой и вздорной. Не зря повторяли, что от неё одни беды, и

она не может ни с чем справиться сама. Как чувствовали, что брата

подведёт. Ведь именно Артур уговорил их доверить ему сестру и пообещал

вернуть целой и невредимой.

– Яков, я правда не нарочно...

– Пойдем к Торговцу, придется, – он сердито ударил кулаком по

протезу-ладони и скривил губы, точно вспомнил о чём-то неприятном.

Анжелика дёрнулась.

– Проклятье... – Яков прижался затылком к стене. – Прости, Аня...

за всё. Я... неправильно...

– Не надо, – остановила его девушка. – Это не твоя вина.

– Да не за...

– Торговец – кто он? – перебила Анжелика. Не Яков потерял руку-

проводник, а она; и ей было неловко от его извинений. Так случалось, когда

Артур брал на себя ответственность за её проступки, а потом мать и отец

припоминали дочери благородство брата.

Яков ненадолго замолчал. Отвернувшись, он буркнул:

– Злой, плохой человек. Первый здесь. Всё знает. У него получится

добыть другую ру...

Стены пещеры содрогнулись от стука.

Яков осёкся, девушка задержала дыхание. Лист жести с

дребезжанием съехал в сторону, приоткрыв лаз. С потолка посыпалась

земля, песчаная струйка стекла Анжелике за воротник. Сердце девушки

ухнуло, в унисон повторился стук снаружи. Раз, другой, третий. Затем

опять. Постепенно набухая, становясь ритмичнее, громче. Обрастая, как

снежный ком, скрипом, звоном, электрическим жужжанием, человеческими

голосами, лаем и ровным, на одной ноте, трубным гудением.

Оно напомнило девушке о грустных мохнатых мамонтах в витринах

зоологического музея. Раньше отец в перерывах между своими

экспедициями часто возил её из Кронштадта в Петербург на выставки.

Тогда никто ещё даже не слышал о разломах и Смоге.

– Давайте! Ищите прыгуна! Он точно где-то здесь! – рявкнул

наверху громкоговоритель.

Анжелика с тревогой посмотрела на Якова. "Прыгуном" его прозвали

за ноги.

Он прижал палец к губам, призывав к тишине. Погасил фонарь,

напряженно подался вперёд и перезарядил обрез.

– Ищите! На этот раз я его не упущу! Ну! Ну, разошлись!..

"Мародёры? – Анжелика непонимающе нахмурилась. – Так вот

почему Яков весь подранный..."

Стук прекратился, сменившись топотом ног и звякающим лаем псов-

автоматонов. Статическое потрескивание и гул остались фоном, и девушке

показалось, что она в центре нестабильной, прерываемой помехами

радиопередачи, где не меньше дюжины человек и двух десятков собак

сражаются за эфир. Подвешена в абсолютной темноте, не может двинуться

с места, и вокруг одни "чужие" – "своих" нет.

Анжелика посмотрела на Якова. Он поднял обрез и просвистел:

– Стань начеку...

Девушка укрылась за его спиной и снова прислушалась.

Сначала голоса и лай звучали в отдалении, но потом окружили их

убежище и начали быстро приближаться. Вскоре стало слышно, как

переговариваются охотники.

Анжелика сжала кулаки, убеждая себя не бояться. Она представляла,

чего ждать от автоматонов и их хозяина, но мародёры были

непредсказуемы. Вроде бы такие же попавшие в ловушку люди, как она и

Яков, но отчаявшиеся и озверевшие. До той степени, когда рука не дрогнет

убить и ограбить оказавшегося в разломе беспомощного человека.

– Почти пора... – Яков подобрался; длинные пальцы взвели правый

курок.

Сразу после щелчка Анжелика уловила совсем рядом какой-то шорох,

и через миг желтоватую щель, единственный в пещере источник света,

загородила собачья тень. Псина просунула внутрь лапу и поскребла когтями

каменистое дно. Дважды гавкнула, привлекая внимание хозяина, и

попыталась отодвинуть жестянку носом-детектором.

– Учуял чего? – раздалось снаружи.

И Яков в ту же секунду рванулся вперед, распрямив ноги-протезы.

Он схватил пса за горло металлической рукой, отшвырнул в сторону и

выстрелил вслед. Ржавое тело сверкнуло в воздухе и грохнулось на камни,

ободрав лишайники.

Мародёр попятился, вскинул карабин, но Яков первым разрядил

оставшийся ствол ему в грудь. Дробь отбросила человека ещё дальше

назад. Преследователь захрипел, выронил оружие и рухнул на спину,

раскинув руки и невидяще уставившись в небо; по рубашке расползались

багровые пятна.

Прыгун спрятал обрез под плащ, развернулся и помог Анжелике

выбраться из дыры.

– Залазь, – скомандовал он, хлопнув себя по спине, – и держись.

Крепко.

– Вон там!.. – заметил беглецов напарник покойного.

Над головой девушки свистнула пуля. Анжелика лихорадочно

вцепилась Якову в плечи и оглянулась: "Что им надо?"

Позади разворачивался огромный мамонт-автоматон. Неуклюжий

механизм, кустарная поделка, бездарная пародия на вымерших собратьев.

Скрежещущая суставами и дребезжащая чешуей брони гигантская машина

со стрелковыми башнями по обе стороны массивной головы. В кабинах-

клетках суетились люди, бивни-пулеметы агрессивно поблескивали в

тумане. Над орудиями со скрипом поворачивались за защитными решетками

глаза-лампы, расчерчивая холмы двумя колоннами белого света.

Лучи настигли Якова и Анжелику.

– Держите его! Стреляйте! Не дайте уйти! – пророкотал

громкоговоритель.

– Идиот, – прошипел Яков и прыгнул, будто оттолкнувшись от

разорвавшей склон под его ногами пулемётной очереди. – Зверь не спать!..

– Зверь?.. – эхом переспросила Анжелика.

– Не ел!

Яков приземлился на вершине холма, оставив топь слева, и девушка

завороженно уставилась на обманчиво-неподвижную гладь.

Закат отгорел, ночной туман уже обволок паутиной турбины и

покачивающиеся на воде зыбуны. Ветра не было, камыши стояли

неподвижно, не шевелилась даже высокая трава на берегу. Болото

выглядело спокойным, безмятежным. Одинокий, ничем не примечательный

и забытый уголок замусоренного мира. Дышащий под тяжестью свалки

лишь благодаря несбыточной надежде когда-нибудь воспрянуть из-под

хлама.

Однако Анжелика чувствовала: где-то в глубине укрылся Зверь.

Упустившая добычу тварь была голодна, затаилась и выжидала момент,

чтобы наброситься снова.

Яков как-то сказал, что хозяин Смога никогда не спит. Только

отдыхает, когда сытый.

– Эй, Яков! Я тебя всё равно достану! – донеслось издалека.

– Выживи сначала, Карский, – не останавливаясь, огрызнулся

прыгун.

В лицо Анжелике ударил ветер. Девушка прижалась щекой к

колючему шарфу и сдавила коленями бока Якова, не чувствуя тела от

напряжения. Её сомкнутые в замок на груди прыгуна пальцы словно

закостенели. Хотелось зажмуриться, но сил не осталось – все ушли на то,

чтобы не упасть. Анжелика понимала: если сорвётся, пропали оба – их или

убьют мародеры, или растерзает Зверь.

Девушка бросила взгляд на болото:

– Послушай, там...

Берега вздымались буграми – Зверь готовился к броску.

– Знаю, – буркнул Яков и в очередной раз прыгнул, постаравшись

оказаться подальше от преследователей.

Сквозь свист ветра Анжелика услышала, как он повторяет, точно

заклинание: "Не оборачиваться. Не оборачиваться. Не оборачиваться..."

За их спинами выстрелили из турбин щупальца, и созданный людьми

мамонт-автоматон поднялся на дыбы, готовый к бою. Застрекотали

пулемёты, завращались лампы, воздух наполнили лай, крики, трубный гул...

А в ответ в вышине зажглись морозные глаза-звёзды Зверя.

Два гиганта схлестнулись. Щупальца обвили ноги-колонны, комкая

броню, как фольгу. Заколотили по мощной спине, круша хребет-каркас.

Смяли защитные решетки на лампах – стёкла взорвались бритвенными

осколками. Одно из щупалец вырвало правую стрелковую башню, и на её

месте остались лишь искрящие провода и запутавшаяся в них неподвижная

человеческая фигура.

Еще несколько манипуляторов Зверь направил вниз. Под ногами

мамонта метались казавшиеся крохотными люди и собаки. Панически и

бессмысленно.

У мародёров не было шансов против хозяина Смога.

***

От банды Карского остался только мамонт-автоматон. Безжизненная

громада застыла на краю топи чудовищным ориентиром; глаза-лампы

щерились осколками, бивни были вырваны. Анжелика смотрела на него и

пыталась не вспоминать вчерашний день. Уговаривала себя, что за время

существования разлома погибло куда больше людей и старалась думать о

забавных чучелах из зоологического музея.

Правда, так ей хотелось домой ещё сильнее. К доброму Артуру, к

строгой маме, к отцу.

Раньше Анжелика на отца сердилась, теперь – скучала. Уж лучше бы

она слушала его однообразные нотации, чем монотонное бормотание Якова:

"Зверь наелся и отдыхает. Почти сутки, сутки... Отдыхать... Зверь наелся и

сыт... Сыт... Спит..."

За эти "сутки" девушка и прыгун добрались к Торговцу на другой

конец Смога.

Они шли осторожно и постоянно прятались. Яков переживал, что кто-

нибудь из мародёров уцелел и их преследовал. Из-за чего потеряли много

времени, и Анжелика начала сердиться на прыгуна за ненужные, с её точки

зрения, предосторожности. Девушка не хотела признаваться себе, но на

самом деле просто боялась, что Зверь вновь проголодается к тому моменту,

когда она получит вторую руку-проводник и опять попробует сбежать.

Яков не слушал её, продолжал всё делать по-своему, и в конце

концов Анжелика смирилась, решив, что прыгун провел в Смоге гораздо

больше времени и ориентируется лучше, чем она.

Девушка не очень поняла объяснения, но по его словам территория

разлома представляла собой окружность примерно сорока километров в

диаметре. Болото и холмы находились в центре. Их окольцовывала узкая

пустошь, за ней поднимались склоны свалки. От них начиналась дорога

домой через непроглядный туман. Тот самый, путь сквозь который могла

указать лишь драгоценная рука-проводник; без неё беглецы неизменно

возвращались на пустошь.

Снаружи Смог выглядел совсем иначе. Обычным облаком пара на дне

мусорного котлована – и никаких намёков, что в глубине чуждый мир с

другими законами природы и жестоким Зверем.

– На границе выхода, – спускаясь на пустошь, Яков кивнул в сторону

едва похожей на дом груды обломков.

– Вон? – недоверчиво переспросила Анжелика.

– Угу. Подождёшь?

Девушка отрицательно помотала головой.

– Я против, – надавил прыгун.

Анжелика насупилась. Он не хотел брать её с собой и отказывался

объяснять, почему. Повторял: "Торговец – злой, плохой человек.

Корыстный. Тебе уходить. Незачем копаться". Однако, в чём именно

заключалась опасность, не говорил. Стоило девушке начать допытываться,

Яков отворачивался и тоскливо просил: "Не иди к нему, Аня. Пожалуйста".

Точно так же он ничего не рассказал про Карского: ни как ему

попался, ни почему мародёр за ним охотился.

"Пускай хранит свои тайны", – устала настаивать девушка.

Анжелика не желала показаться неблагодарной или доставлять ему

проблемы. Яков спас неумеху от Зверя, защитил от мародёров и даже отдал

собственного автоматона-проводника – лез из кожи вон, чтобы она

вернулась. Ей было нечем его отблагодарить, кроме как проявить

понимание: не висеть обузой и выбраться из Смога к Артуру. Брат точно

ждал снаружи.

Девушка вспомнила о нём и шмыгнула носом.

Артур был ученым и отчаянным авантюристом. Когда появились

разломы, он бросился исследовать их одним из первых. Сейчас, упрямый,

наверняка бродил по кромке котлована и искал способ добраться до сестры.

Ведь обещал родителям вернуть её целой и невредимой? Значит, один не

уйдет.

"Напрасно я навязалась брату... – вздохнула Анжелика. – Как бы

мне ни хотелось, я никогда не стану на него похожей".

– Пойдем, – девушка решительно сжала руку Якова.

– ...придётся, – после долгой паузы неохотно согласился прыгун и

повёл её к жилищу Торговца.

Вблизи дом впрямь оказался грудой мусора и обломков; сразу за ним

начиналась дорога на свалку, и сворачивался тугими спиралями Смог.

Торговец поставил рядом несколько машинных каркасов, заделал дыры

камнями и мхом, а вместо крыши уложил листы жести, покрыв брезентом.

Дверью служили пара сколоченных досок, окнами – узкие щели, и в одной

из них мерцал настольный фонарь.

Яков уверенно постучал.

Дверь мгновенно распахнулась, и Анжелика отступила в неприятном

удивлении.

На пороге стоял скрюченный старик с полубезумным взглядом и

клочками седых волос на лысой, покрытой пигментными пятнами голове.

Его куртка пестрела дырами, воротник рубашки болтался на двух нитках, на

левом глазу уродливой шишкой торчал часовой монокль.

Торговец растянул в улыбке жабий рот, приложил палец к губам и

прошипел:

– Чщ-щ-щ-щ-щ... Он идёт... Идёт... за... за... за...

– Ни за кем Зверь не идёт, – вместо приветствия сердито процедил

Яков. – Не корчи психа.

Старик негромко рассмеялся. Потом хмыкнул:

– Ты не изменился, – и поманил посетителей внутрь.

Задвигая засов, Анжелика покосилась в сторону холмов. Отсюда они

надежно скрывали и мамонта-ориентир, и лежбище Зверя. Было неясно,

отдыхает ли ещё хозяин Смога или уже проголодался и готов поохотиться.

– Чего явился? – старик перехватил поудобнее костыль.

– Дело есть, Торговец.

– Дело?.. Рассказывай.

Девушка убрала руки в карманы штанов и осмотрелась.

Помещение одновременно напоминало ремонтную мастерскую и

лавку старьёвщика. Кругом валялись инструменты и необычные запчасти.

Высились башнями коробки, пирамидой были сложены в углу аккумуляторы,

а у стены уходившего вглубь дома коридора сидел отключённый автоматон-

человек, опустив голову на грудь. Одинокий, брошенный и похожий на

сломанную куклу.

"Мёртвый", – с прежде незнакомой для себя жёсткостью

поправилась Анжелика и отвела глаза.

Она смогла вытянуть о Торговце из Якова лишь чуть-чуть.

Поговаривали, старик попал в Смог первым, легко освоился и мог добыть

"всё". У него неудачно, гирей, ометаллела левая ступня, и он редко

выбирался из дома. Как калека исхитрялся выполнять заказы – никто не

знал. Видимо, что-то ему приносили, что-то выменивал у мародёров, что-то

сам собирал поблизости.

Анжелика исподтишка взглянула на старика. Хромой горбун не

походил на бравого исследователя.

"Скорее всего, живший на свалке бездомный, – предположила

девушка, – Сунулся в котлован из любопытства; или не повезло, и разлом

открылся у него под ногами, пока копался в мусоре".

– Нужно руку-проводник, – ответил Торговцу Яков.

– Зачем? У тебя есть. Правая.

– Для подруги.

– Для неё, что ли? – тот пристально взглянул на девушку. – С каких

пор у тебя – да друзья? Ты их раньше...

– Появились, – перебил Яков.

– Хм-м... – старик замолчал и задумчиво потянул ноздрями воздух.

– Это дорого обойдется.

– Я знаю, – прыгун сжал кулаки, стальные глаза решительно

блеснули. – Я готов.

Торговец покачал головой:

– Эх, поскакунчик... Неужели, сам не в курсе, как мало стоят твои

обещания? Сколько ты раз меня кидал?..

– Много, – Яков сдавил рукоять обреза; только сейчас Анжелика

заметила, что он с начала разговора держал ладонь возле расстегнутой

кобуры. – Но теперь мне очень надо. Сделай, как прошу, и забирай.

– Яков, о чем он?.. – растерянно спросила девушка.

Горбун самодовольно ухмыльнулся.

– О том, что прыгун вообще любит сначала брехать и подставлять, а

думать, когда уже поздно, – хрипло ответил вместо старика незнакомый

голос; следом зло щелкнул курок.

Анжелика вздрогнула и обернулась.

Из коридора вышел седой человек в грязной кожаной жилетке. Он

держался на ногах из последних сил и целился в Якова из старинного

револьвера, прищурив яркие голубые глаза. На смуглом лице белели

шрамы, в уголке рта запеклась кровь, кровь покрывала свитер и штаны.

Правый рукав болтался тряпкой – не было даже простого протеза.

– Правду я говорю, а, Яков?

– Мёртвые не встают, – прыгун осторожно повернулся к незнакомцу.

– Карский...

– Я тебя с того света обещал достать, гад, – мародёр покачнулся, в

голосе проступил гнев. – Думал, один со Зверем договариваться умеешь?

Не-е-ет... Руку от обреза убери. Убери, иначе выстрелю! Прочь граблю, кому

сказал?!

Яков медленно разжал пальцы и послушно отвёл руку в сторону.

– Не стрелять, Карский. Давай говорить.

– Не стрелять?.. Говорить?.. Давай поговорим, дохлый. Ты же давно

дохлый, а? Дохлый, с чертовой шестерней вместо сердца. Мертвец. Труп.

Лом. Автоматон недоделанный...

Яков свёл губы в тонкую напряжённую линию. Анжелика застыла, не

понимая, что происходит.

– Представляешь, чем живу? Мечтой пристрелить тебя, змея ты

металлоломная.

– Представляю, – прыгун наклонил голову, сверля Карского

взглядом. – Торговец, меня продал?

– Ага, – бодро ответил старик, сел на коробки и поставил костыль к

стене. – За то, что ты мне годами обещал, поскакунчик. Я сразу согласился.

Карский – парень честный, зуб на тебя у него большой и острый...

– Давний, – добавил мародёр. – За твою жизнь, прыгун, свою не

жалко.

– Должно бы наоборот. Я, – он кивнул на девушку, – ради неё

пришел. Одумался.

– Одумался? Одумался?!..

– Объясните мне, в чём дело, – твёрдо вмешалась Анжелика,

поочередно посмотрев на всех троих.

– Сейчас объясню! – продолжил Карский. – Охотно. Тебе никто не

рассказал, как работает Смог, верно? Ну да, зачем? А, Яков?

Прыгун промолчал. Анжелика нахмурилась, в душе шевельнулся

червячок нехорошего предчувствия.

– Всё очень просто, девочка. Здесь один закон, короткий. Или ты

добрый и мёртвый, или выживаешь во что бы то ни стало. Выживаешь – и

потихоньку пропитываешься поганью. Так Зверю проще тебя обнаружить.

Ему нравится погрязнее, погрешнее, помразистее... Бац! И автоматон.

– Тише, Карский, – не выдержал Яков.

– Вот он и затеял игру в своих охотничьих угодьях, – мародёр

словно его не услышал. – Хочешь назад – ищи руки-проводники. А что это

"руки-проводники"? А где взять "руки-проводники"? А легче лёгкого!

Находишь идиота с ометаллевшей правой, рубишь и забираешь. Готово!

Карский сжал рукоять револьвера так, что побелели костяшки

пальцев.

– Мы притащились сюда восемь месяцев назад. Я, падла

крючконогий и трое ребят. Собирались изучать новый мир, но тут... сказка.

Кино. Фантазия маньяка-психопата. Я до-о-олго ничему не верил,

материалист проклятый. Думал: поработаем вместе, навалимся и закопаем

изменение...

Мародёр мотнул головой в сторону Торговца, и старик

снисходительно фыркнул. Анжелика увидела, как сверкнул его глаз, не

закрытый моноклем: точно зелёная искра пронеслась по дну зрачка. Горбун

облизнулся, наблюдая за перепалкой Карского и Якова, и девушка вдруг

догадалась, что он – и есть Зверь.

"Только отдыхает, потому что сытый", – вспомнила она слова

прыгуна, и её ноги будто приросли к полу.

– Выговорился? – сухо спросил Яков.

– Нет, – рыкнул Карский. – Я ей всё расскажу – не обелишься,

предатель. Она же не знает, какое ещё есть правило в угодьях у горбатого

монстра? Слушай, девочка: "помоги другому – излечишься". В смысле,

совсем. Был хромой – забегаешь. Не видел – прозреешь. Вместо сердца

клацала железка...

Он с присвистом выдохнул и сплюнул сквозь зубы:

– Прыгун – гнида. Пошел к Торговцу, сказал, что хочет нас вывести,

и пообещал себя взамен. Зверь из тела в тело перебирается, но надо

согласие владельца. Короче, узнал, как удрать. Вернулся; отсек мне руку и

– одни пятки сверкали! Зверь чуть Смог не разнёс от ярости!..

– Осерчал малясь, – признался старик. – Впрочем, поскакунчик

ушел, а я вскоре подостыл. Нравится он мне: шустрый, забавный, наглый...

Долго меня за нос водил...

Яков стиснул кулаки.

Девушка на секунду закрыла глаза. Всё встало на свои места.

Мародёры-охотники, доброта Якова, его нежелание идти к Торговцу,

говорить о Карском и поразительное терпение, с которым он отнёсся к

потере драгоценного проводника. У прыгуна был свой компас. Ему

оставалось лишь отстегнуть протез, дождаться исцеления и отправиться

домой.

– Это не я... – Якова затрясло, – поставить под ружье... сброд.

Собрать монстра из железок. Охотиться на других людей... Убивать их...

Ты... ты... ты стал... мразь, Карский!

– Я?! Я, прыгун?! Я – мразь?! – взревел мародёр.

– Ты... ты... уб-б-бл-л-людок-к... – выдавил Яков.

Торговец с умиротворённым видом поёжился и что-то замурлыкал под

нос. Его улыбка превратилась в оскал, сверкнули мелкие острые зубы.

Единственный открытый глаз, тёмный и сумасшедший, переливался всеми

оттенками зелёного арктического льда. Зверь наслаждался зрелищем.

Анжелика с трудом отвела взгляд от горбуна и посмотрела на Якова:

– Ты меня использовал.

– Аня, я... – он развернулся к ней, потерянный и беззащитный.

Терпение Карского подошло к концу.

– Сдохни, скотина, – бросил мародёр и надавил на спусковой

крючок.

Яков выхватил обрез.

Не осознавая, что делает, Анжелика рванулась вперёд, навалилась на

прыгуна и опрокинула его навзничь. Пуля свистнула над её локтем и задела

Торговца. Позади девушки осел на землю Карский, удивленно взирая на

окровавленную руку, которой попытался загородиться от дроби. Его лицо,

ещё мгновение назад искаженное гневом, стало жалобным и

недоумевающим; револьвер выскользнул из пальцев.

Прыгун крепко прижал девушку к себе, закрыв её от старика:

– Не смотри, Аня!..

Но она не могла не смотреть.

Горбун вспыхнул ослепительным голубым пламенем. Оно поднялось

до потолка и растеклось по стенам, уничтожая лавку. Раскалённые брызги с

шипением обрушились на разбросанный кругом хлам и полыхающими

ручьями просочились между ящиков. Повсюду затрепетали языки огня,

искры закружились в воздухе, к окнам потянулся чёрный дым. Вмиг стало

невыносимо душно.

Лицо девушки обожгло жаром, и она очнулась. Яков тащил её к

выходу.

Прыгуна колотило. Его плащ начинал тлеть, стёкла маски треснули,

ометаллевшая плоть раскалилась докрасна. Яков беззвучно шевелил

губами, заговаривая ожоги, и Анжелика видела, что ему очень больно.

Однако девушку он не отпускал. Держал – живой рукой, а протезом сжимал

разряженный обрез. Размахнувшись, прыгун выбил стальным кулаком засов,

толкнул дверь и вышвырнул Анжелику наружу.

Девушка упала на траву, пребольно ударившись локтями, и

застонала. Из легких вышибло воздух; спина заныла, напомнив, как

щупальце вчера протащило добычу от свалки до самого болота.

Яков навис над Анжеликей, покачиваясь на ногах-протезах. Плечи

были виновато опущены, концы алого шарфа трепетали на ветру.

– Аня, я не за то тебе помогал, – молящим голосом произнес

прыгун. – Не ради чего сказал Карский. Клянусь.

Девушка посмотрела ему в глаза. Он только что снова спас ей жизнь.

– Я не знаю, что было раньше между тобой и ими, Яков, – сказала

Анжелика, чеканя слова. – Мне ты не сделал ничего плохого.

Отец свёл бы противостояние прыгуна и мародёра на нет. Мать

посоветовала бы никому не доверять. Артур не стал бы влезать в чужие

разборки. Но здесь и сейчас с Анжеликей не было ни родителей, ни брата.

Ей пришлось выбирать самой, как поступить, и она приняла сторону Якова.

За неделю девушка привыкла считать его другом. То, что он для неё

сделал, не могли перечеркнуть несколько чужих фраз.

Яков протянул ей левую руку:

– Я не как Карский... Я хотел использовать... Выбрал... Выбрал... не

походить на него...

– Больше неважно, – выдохнула Анжелика и схватилась за его

ладонь.

Девушка встала на ноги и тут же едва не упала обратно.

Земля покачнулась – позади рухнул дом Торговца. Машинные остовы

погнулись, камни разлетелись в стороны, и пламя вырвалось на свободу.

Огонь поднялся в небо голубой пружиной и разделился в вышине надвое.

Пара гигантских светляков закружилась в гипнотизирующей пляске: