Текст книги "Обезглавленное древо. Книга пятая. И жили они долго"

Автор книги: Ксения Перова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Что ж, если ты так считаешь, тогда уходим.

Момент был опасный – получив поддержку своим мыслям, старый Искатель и впрямь мог дать задний ход. Он был очень осторожным человеком, Дирхель Магуэно, давний друг отца Айка, потому и дожил до преклонных лет, занимаясь одним из самых рискованных дел в мире.

Но Крис его прекрасно понимала – как никто другой. Они очень долго искали это Хранилище, начали еще весной и добрались вот только сейчас, к исходу лета. Им уже не успеть в этом сезоне куда-то еще – что же, уйти, оказавшись в двух шагах от цели? Уйти, даже не взглянув, что скрывается за безликими стенами, какие тайны хранят древние лестницы, спиралями уходившие вниз, в темноту?

В тусклом, неверном свете Крис видела отголоски душевной борьбы на лице Дирхеля. Каждый поход в Хранилище мог стать для него последним, и, быть может, последний этот – здесь, прямо сейчас. Раньше он мог развернуться и уйти, зная, что впереди еще много лет, много неразгаданных тайн.

Но не теперь.

– К Темному! – хрипло произнес он, глаза остро сверкнули. – Столько трудов пропало – давай хотя бы глянем, что здесь такое.

Крис сдержанно кивнула, хотя готова была запрыгать от радости.

Дирхель двинулся вперед, строго повторив наказ идти за ним и ничего не трогать. Крис соглашалась буквально на все.

Коридор оказался коротким, десяток шагов – и они очутились еще перед одной двустворчатой дверью, меньшего размера. Крис уже знала, что это подъемная машина древних, которую они называли лифт. Створки намертво заржавели, пришлось потрудиться, чтобы их раздвинуть.

Больше на крохотной площадке ничего не было. Дирхель достал из котомки веревку и ловко закрепил на одном из крюков в шахте, поддерживающих бесчисленные толстые кабели.

– Где же лестница? – удивилась Крис, первой спускаясь в шахту. – Как они собирались выбраться, если сломается лифт?

Дирхель пожал плечами.

– Может быть, никак. Вероятно, труп этого бедняги не единственный.

Крис невольно поежилась – и тут нога натолкнулась на препятствие. Секунду спустя она уже стояла на крыше лифтовой кабины и поспешно подняла факел, который Дирхель бросил вниз. Они пропитывали факелы специальным составом, Дирхель раздобыл его в одном из Хранилищ. Пахло не розами, зато такие факелы почти не чадили, не гасли даже при сильном ветре или при падении, вот как сейчас.

Дирхель быстро спустился к ней и ударом ноги проломил трухлявую крышу кабины. Встал на колени и несколько секунд прислушивался. И, видимо решив, что все в порядке, первым спрыгнул в темноту.

Дверь кабины оказалась открыта, и Искатели вступили в небольшой полукруглый зал. Плящущее пламя факела выхватывало из темноты лишь куски общей картины, но у Крис сложилось впечатление, что зал до отказа забит прямоугольными шкафами с огромным количеством каких-то ручек, вставок из мутного стекла, выступов и прорезей. Все это покрывал толстый слой пыли.

Она разочарованно огляделась.

– Ты был прав, ничего интересного. Даже и взять нечего! Разве что пласта отломать.

Они немного побродили по залу, стараясь не тревожить залежи пыли, которая взметывалась от каждого движения. В одном из углов Крис обнаружила приоткрытую дверь и машинально, даже не думая, что делает, толкнула ее плечом.

Дверь распахнулась неожиданно легко и с грохотом ударилась в стену.

Дирхель бросился к Крис.

– С ума сошла?!

– Ничего страшного, здесь просто лестница.

Искатель решительно отодвинул ее плечом и начал спускаться первым. Лестничные марши казались бесконечными – может, потому что Дирхель часто останавливался, чтобы прислушаться. Крис не совсем понимала, зачем – ясно же, что спустя столько лет здесь не может быть ничего живого.

Внезапно очередная лестница вывела их на полукруглую площадку из решетчатого металла. Они уперлись в какую-то толстую колонну, всю в потеках ржавчины, низ ее терялся в темноте, а вверху она плавно сужалась, вызывая у Крис непристойные ассоциации.

Она хихикнула и повернулась к Дирхелю, чтобы по своему обыкновению вогнать его в краску, но от выражения его лица всю веселость как ветром сдуло.

Дирхель приблизился к колонне, стараясь держать факел подальше от нее и потер поверхность перчаткой. И он, и Крис носили такие перчатки – с обрезанными пальцами, чтобы не стесняли движения.

– Что ты делаешь? – Крис с опаской приблизилась – ячеистый металл казался очень ненадежным. – Что это такое?

– Самое разрушительное оружие, какое люди придумали до Исхода, – хрипло произнес Дирхель и откашлялся, – взгляни-ка сюда.

На шершавом полукруглом боку колонны выделялся символ – красно-белый круг с синей точкой в центре11
  Опознавательный знак военно-воздушных сил Франции


[Закрыть].

2

Такого лета Таниэль еще не помнил. Стояла страшная жара, каждый день обвально шли дожди, грозы одна за другой проносились над изнемогающим лесом. Часто попадались гнезда мелких птиц, сбитые на землю ветром и дождем, один раз Таниэль нашел гнездо с мертвыми птенцами. Странный каприз природы каждый день рушил чьи-то надежды и уводил во тьму десятки жизней.

В лесу стояла непролазная грязь, не осталось ни единой сухой травинки. Дышать было тяжело, казалось, вода висит в воздухе плотным, невидимым облаком.

Растения бурно шли в рост, сорняки соперничали размерами с древесной порослью. Грибы-трутовики возникали на деревьях буквально за одну ночь. Гигантские, ярко-оранжевые, пластинчатые образования на гнилых стволах и живых деревьях светились сквозь листву, точно фонари. Чара шутила, что хоть для грибов еще не время, на деревьях они расти уже начали.

Гулять по такому лесу не очень-то приятно, но Таниэль почему-то упрямо продолжал туда ходить. Чара всегда сопровождала его – иногда рядом, иногда держась чуть в отдалении. Рослая, мускулистая, на голову выше Таниэля и раза в два шире его в плечах, она больше походила на мужчину, чем он сам. Идеальная телохранительница для того, кто путешествует с шайкой всякого отребья.

Одна мысль о том, что для достижения своих целей он пользуется услугами грабителей и убийц, приводила Таниэля в ярость. Он ненавидел этих людей, их жестокость, ограниченность и тупую злобу.

Но всех остальных он ненавидел куда больше. Напуская банду на очередную деревню или город, он знал, как они обойдутся с беззащитным населением, но не испытывал к ним ни капли сочувствия. По сути своей эти люди точно такие же, как и разбойники, просто более трусливы. Лишь страх перед наказанием сдерживает их дурные наклонности, убери его – и начнут точно так же грабить, насиловать и убивать, как и его парни. Последние по крайней мере честны и не прячут под человеческими лицами зверей, которыми по сути являются.

Таниэль вышел из леса, отряхнул одежду, Чара вынырнула из кустов чуть левее. Тушка кролика казалась игрушечной в ее крепкой руке.

Солнце жарило так, словно хотело прожечь дыру в небе, над травой и между деревьями плавал легкий туман. На огромном лугу стояли десятки палаток, но людей было мало – большинство отсыпалось после вчерашней попойки. Таниэль не возражал – наступление планировалось лишь на завтра.

Как всегда, они расположились лагерем так, чтобы находиться на равном расстоянии от ближайших двух поселений. Приближение такой большой… армии? Да, назовем это армией, усмехнулся Таниэль, пробираясь к своей палатке – никак не могло остаться незамеченным. И теперь оба города трясутся от страха, гадая, куда именно будет нанесен удар.

Если бы они объединились, собрали всех боеспособных мужчин и ночью напали на Таниэля, от его «армии» остались бы рожки да ножки. Они часто напивались до беспамятства и даже часовых не выставляли.

Но такого никогда не случалось. Людишки разобщены, недоверчивы – сдохни ты сегодня, а я завтра, вот девиз нашего времени, думал Таниэль, откидывая нагретую солнцем ткань полога.

Чара осталась снаружи, разделывать кролика – стреляла она просто потрясающе, могла запросто сбить в полете стремительную ласточку, а уж более медлительная лесная дичь и вовсе не представляла для нее трудности. Шкурки искусно выделывала – умельцы из их «армии» могли сшить любую одежду, обувь, все, что хочешь.

Все они когда-то тоже были трусливыми и порядочными, с усмешкой думал Таниэль, расстилая карту на коленях. Но потом совершили ошибку, и общество тут же отвергло их, выкинуло из привычной жизни, сделало изгоями.

Теперь у них появился отличный шанс расквитаться с ним.

Цель для нападения выбиралась произвольно. В оба города Таниэль отправлял лазутчиков и таким образом узнавал численность стражи, как укреплен город и насколько воинственно настроен магистрат и горожане. Очень часто эти же лазутчики ночью открывали ворота, которые, несмотря на вполне очевидную угрозу, охранялись из рук вон плохо.

Когда-то – сразу после Исхода – города представляли собой настоящие крепости, жители защищали их с оружием в руках. Но шли века, разбойничьи набеги превратились в страшные сказки для детей, и люди расслабились. Рвы заросли травой, стены обветшали, стража во многих городах ограничивалась парой отрядов по десять человек, которые следили за порядком.

Даже сейчас известие о том, что Таниэль захватывает город за городом, не заставило народ хоть сколько-нибудь пошевелиться. Одни надеялись на «авось пронесет», другие вовсе не могли поверить, что в их мирный курятник повадился лазать такой вот хищный хорек. И точно так же, как куры, не предпринимали ровным счетом ничего, чтобы обезопасить себя.

Захватив один город, Таниэль мог пойти дальше, оставив второй без внимания, а мог напасть и на него и тоже разграбить. Непредсказуемость играла ему на руку и внушала еще больший ужас. Он чувствовал себя совершенно свободно, порой разгуливал по городу прямо в момент нападения, хотя мечником был никудышным и оружие носил скорее для проформы. Слишком слабые руки, особенно запястья.

Его охраняла Чара, которая и на мечах, и в стрельбе из арбалета оставляла далеко позади окружающий их сброд. Таниэль знал, что она получает огромное удовольствие от схватки, и порой отпускал ее порезвиться в захваченном городе. Она исчезала и возвращалась через пару часов с зазубринами на мече, с ног до головы в кровавых брызгах, страшно довольная.

Это было то, чего они всегда жаждали, о чем мечтали, пока были слабыми детьми – месть. Вряд ли они когда-нибудь насытятся ею, скорее всего, их убьют раньше, да и наплевать. Жизнь слишком нелепа и мучительна, чтобы так уж за нее цепляться.

Таниэль еще раз прикинул расстояние на карте, свернул ее и кликнул Чару. Пора собирать главарей и начинать действовать.

С возрастом Айк полюбил спать допоздна. А может, всегда любил, просто не имел такой возможности – во всяком случае летом. Когда они с Джори жили в рыбацкой хижине, то вставали на рассвете и выходили в море, проверять ловушки. Потом возились с уловом, что-то сразу готовили, что-то солили и вялили, что-то несли в Ройн на продажу.

Рыбацкая жизнь нравилась Айку, беда в том, что все рано или поздно приедается.

«Даже это», – подумал он, наблюдая сквозь полуприкрытые веки, как Ината осторожно заглядывает в комнату и, убедившись, что он еще спит, бесшумно втаскивает поднос с завтраком.

Они познакомились в тот год, когда Айк стал владельцем «Катрионы». Искал хорошую ткань для рубашек – нашел больше, чем искал, часто шутила Ината, – а ее швейная мастерская открылась совсем недавно. Пару лет они просто дружили, а потом все случилось как-то само собой. Айк подолгу бывал в море, но, возвращаясь, всегда приходил к Инате.

– Доброе утро! – Он сел в постели и потер лицо руками. В распахнутое окно вливались влажный зной и крики чаек. Море никуда не делось, пусть и превратилось в привычный фон жизни.

– О, кто-то почуял еду! – усмехнулась Ината, уперев руки в бока и сверкая голубыми глазами.

– Да-а, не могу же я допустить гибель яиц всмятку, – в тон ей усмехнулся Айк, приглаживая волосы. Вскочил, цапнул с подноса уже очищенное яйцо и сунул его в рот целиком. Ината захохотала и обняла его.

Одних лет с Айком, статная, высокая, она сохранила величавую красоту. В сочетании ее цветов – белоснежная кожа, пятнышки веснушек и золотистые блики ярко-рыжих волос – было что-то невероятно привлекательное. Она казалась воплощением осени.

Темно-зеленое льняное платье облегало фигуру и очень ей шло. Вдова, да еще владелица швейной лавки, Ината стала бы завидной невестой, вот только рыжих в Ройне не жаловали. Существовало поверье, согласно которому у одного из прислужников Темного Лика волосы были точно такого же оттенка.

Айк, узнав об этом, долго смеялся, а потом еще несколько лет дразнил Инату тем, что этот прислужник, должно быть, ее тайный сын. После этих слов он обычно получал по шее тем предметом, который Ината держала в руках, поэтому шутить подобным образом следовало очень осторожно.

Айк быстро проглотил завтрак и спустился, полный жажды деятельности. Выслушав отчет Лорны, он уже прикинул, как купить парусину с наименьшими затратами. Две девушки, помогавшие Инате в мастерской, дружно состроили Айку глазки, но он, весь в мыслях о «Катрионе», ничего не заметил.

В лавке уже толкался народ, поэтому он вышел через заднюю дверь. Разумеется, весь Ройн был в курсе их встреч, но выставлять напоказ подобную связь считалось неприличным.

Целый день Айк бегал по городу – сначала за парусиной, потом в поисках плотника, потом прошелся по лавкам, болтая с торговцами и заключая сделки направо и налево. Все это он мог бы поручить и Лорне, но ему нравилось работать. Дела, как и книги, неплохо отвлекали от неприятных мыслей.

Но вечер накатил с привычной неизбежностью, дневная жизнь Ройна постепенно замирала, наступало время ночной. Айк, совершенно вымотанный, вернулся к Инате и устроился у окна в спальне. Пока подруга заканчивала дела в лавке, он пил травяной отвар, к которому пристрастился в последние годы.

Удушающая жара немного отступила, с моря тянуло легкой прохладой, любое движение воздуха воспринималось как блаженство. Айк снял бандану и взлохматил волосы, которые давно носил короткими – только-только завязать в хвост. Летом даже с такими волосами хотелось побриться налысо.

Бесшумно вошла Ината, поцеловала его, чуть коснувшись губами, и со вздохом облегчения упала в кресло напротив. Волосы ее, убранные в узел на затылке, на висках взмокли от пота.

– Сумасшедший день! – выдохнула она, скинула туфли и забралась в кресло с ногами, точно девчонка. – Как будто на сковородке поджариваешься! Или в печи. Ты закончил с делами?

– Дела нельзя закончить, – усмехнулся Айк, – можно только прекратить.

Он махнул рукой, и Ината с удовольствием положила ноги ему на колени.

– Хорас вчера рассказал кое-что, – произнес он, бережно растирая ее натруженные ступни, – ты слышала о разбойниках и Таниэле?

– А кто не слышал! – фыркнула Ината. – Разве что глухой!

– И что думаешь?

– Да ничего. Думай, не думай, нас-то никто не спросит. Захочет напасть на Ройн – нападет, сам Темный его не остановит.

– Темный не остановит, это точно, – задумчиво произнес Айк после паузы, – а вот люди могут остановить. Если захотят.

– Это какие люди? Хорас, что ли? – Ината махнула рукой. – Или те два болвана, что сидят у входа в город с арбалетами и якобы нас охраняют?

Айк не ответил – нахмурившись, смотрел в окно, туда, где морская гладь в сумерках сливалась с небом. Ината встала и присела на корточки рядом с ним.

– Не думай об этом, Айки, – ласково произнесла она, поглаживая его по руке, – если разбойники и впрямь доберутся до Ройна, просто уйдем на «Катрионе».

– А если я буду в море, когда они объявятся?

Ината улыбнулась.

– Так оставайся.

Айк вздрогнул, как человек, очнувшийся ото сна.

– Нет, Инни, как я останусь? Нужно зарабатывать, как раз сейчас договорился об отличной партии масла, в Илере будут ждать…

Он запнулся, увидев выражение боли на лице подруги – оно мелькнуло и тут же пропало, сменившись легкой досадой. Ината выпрямилась и со вздохом начала раздеваться. Айк поспешно вскочил и обнял ее, заглянул в глаза.

– Ну не сердись! – с нежностью произнес он. – Мы ведь уже говорили об этом. Я не могу бросить море, я… просто не могу и все.

Ината тяжело вздохнула и высвободилась из его рук.

– Тот разговор был пять лет назад, Айки. С тех пор многое изменилось.

– Что же?

– Я не становлюсь моложе, – она развернулась к Айку, стоя в одной сорочке, и беспомощно развела руками, – понимаешь? Мне хорошо с тобой как ни с кем, но ты приходишь так ненадолго… а потом снова ждать, ждать.

– Мне тоже хорошо с тобой, – произнес Айк, глядя в пол.

Повисло молчание. Душный, теплый воздух вливался в комнату влажными потоками. На улице кто-то весело свистнул и загорланил матросскую песню.

Ината постояла еще минуту, явно ожидая от Айка хоть каких-то слов. Но он молчал. Она со вздохом откинула покрывало на кровати и легла.

– Потушишь лампу?

Айк выполнил просьбу и тоже лег, но сон не шел. Донимали жара, мысли о разбойниках и, конечно, чувство вины, к которому он вроде бы привык с детства, но от этого оно не становилось менее мучительным.

Ината была дорога ему. Она немного напоминала Крис – всегда веселая, шутит, смеется, но не жалит словами, как старая подруга. И не показывает свою боль – как и он сам. Они научились прятать ее друг от друга и просто наслаждаться жизнью и тем, что она свела их вместе.

Он понимал, каково это – ждать того, кого любишь. Понимал даже слишком хорошо. Давным-давно следовало осесть, сделать Лорну капитаном «Катрионы» и жениться на Инате. Она этого ждала.

А вот чего ждал он? Чего хотел? К чему стремился?

Как он мог жениться, зная, что «Катриона» всегда будет для него на первом месте? Даже сейчас он скучал по ней и жаждал лежать не в мягкой кровати, а на досках палубы и смотреть вверх, на звездное небо и темные громады парусов, забравших ветер в кулак.

Не скажешь ведь женщине, которая была его верной подругой много лет: «Прости, но я на тебе не женюсь, потому что больше не полюблю ни одного человека – только «Катриону». Ведь она никогда меня не предаст, не бросит без всяких причин, оставив лишь паршивую записку в две строчки».

Слезы подкатили к глазам и, переполнив их, заскользили по скулам вниз, к вискам, смачивая подушку и влажные от пота волосы. Айк повернулся на бок, свернулся калачиком и стал думать о грузе, об указаниях, которые он завтра даст Лорне. Пошить паруса можно и в море, задерживаться в Ройне не стоит. Лучше отплыть пораньше, надо ускорить погрузку. В море станет легче, там все кажется проще, да и времени на раздумья не остается.

Но в тот миг, когда он уже не контролировал свои мысли – краткий миг между сном и явью, – ему, как когда-то давно, привиделся солнечный весенний лес, наполненный пением птиц и шелестом листвы.

И друг, которого он стремился забыть, поднялся навстречу из высокой травы и с улыбкой произнес его имя.

Айк улыбнулся в ответ и заснул глубоким, спокойным сном.

Пока они спускались по бесконечной спиральной лестнице, рука Дирхеля так дрожала, что Крис казалось, он вот-вот уронит факел. На расспросы ответил коротко: «Проверим кое-что» – и замолчал, как рыба.

Крис не понимала, как какая-то металлическая колонна может быть оружием, да еще и самым разрушительным за всю историю человечества. Но она привыкла, что Дирхель зря не тревожится – собственно, она еще не видела, чтобы он так тревожился за все годы, что провела рядом с ним в качестве сначала ученицы, а потом напарницы.

Лестница привела их в небольшой ангар, и здесь Крис смогла увидеть нижний конец колонны, которая оказалась вовсе и не колонной. Она висела в воздухе, поддерживаемая металлическими фермами, и заканчивалась несколькими гигантскими раструбами странной формы.

В ангаре было пусто и совсем не пыльно. В ближайшей стене Крис заметила что-то типа окна, закрытого толстым стеклом, помутневшим от времени, как глаз старика. Дирхель завернул за угол и крикнул:

– Здесь дверь!

– Что все это значит? – не выдержала Крис, вслед за ним забираясь в тесную комнатку. Сверху послышался треск – огонь факела начал лизать потолок. Дирхель поспешно опустил его пониже и передал Крис.

– Свети сюда!

Он сел на странный стул, Крис уже доводилось видеть такие – не с четырьмя ножками, как у нормальных стульев, а с одной, заканчивалась она распоркой на колесиках. Обивка стула истлела и треснула под тяжестью Искателя, выпустив клуб пыли.

Кашляя, Крис наклонилась вперед. Здесь тоже было полным-полно каких-то ручек, стеклышек и странных прямоугольничков, то образующих группы, то вытянутых в параллельные линии. Дирхель окинул все это хозяйство беглым взглядом, потом осмотрел стены.

– Хэл, я…

Но Искатель жестом велел ей помолчать. Подошел к стене и взялся за большую красную ручку, направленную вертикально вниз. Резко выдохнул – и дернул ее вверх.

Несколько секунд ничего не происходило. Потом откуда-то донеслось слабое потрескивание – раз, еще раз. Как будто за стеной шебуршились гигантские насекомые. Что-то чуть слышно взвыло на одной мягкой, басовитой ноте. Крис даже не успела испугаться – прямоугольнички под стеклянным окном замигали разными цветами, складываясь в причудливый узор.

Крис смотрела на них, как зачарованная, пламя факела побледнело, потеряло яркость – комнату освещал ровный белый свет, исходивший от прямоугольников на потолке.

В тот же миг Дирхель рванул ручку вниз, и комната погрузилась в темноту. Светящиеся прямоугольнички недоуменно замигали и погасли.

Искатель привалился спиной к стене и дышал, как после хорошей пробежки. Даже в тусклом – как теперь поняла Крис – свете факела было видно, что лицо у него белое, как недозрелый сыр.

– Или ты сейчас же скажешь, что происходит, – вкрадчиво произнесла Крис, – или я завизжу так, что эта колонна с ее опасностью покажется тебе полной ерундой!

– Да… да. Прости. – Дирхель отлепился от стены и рухнул на одноногий стул, снова подняв тучу пыли. Закончив кашлять, произнес: – Хотел проверить, вдруг эта штука работает. На всякий случай. Но никак не ожидал, что…

– Так она работает? – уточнила Крис.

– Выходит, что да.

– Но прошло больше трехсот лет!

– Оружие обычно делают на совесть, – пояснил Дирхель. Он как будто немного пришел в себя, хотя все еще был очень бледен. – Такие штуки часто запитывали от солнца. Это делает их практически вечными.

– Запитывали?

– Не бери в голову, – Искатель махнул рукой, полез было в карман за трубкой, но остановил себя, – главное, что эта штуковина… она может летать.

– Летать? – поразилась Крис. – Такая здоровая дура? Смеешься?

– Если бы. Она летит туда, куда ее направят… потом падает на землю и взрывается, – Дирхель вскочил и выбежал из комнатки, Крис последовала за ним, – и это не такой взрыв, как я тебе рассказывал – пальцы кому-то оторвало или что еще. Он снесет целый город, а может, даже несколько городов. А может… – Дирхель обхватил плечи руками, как будто ему вдруг стало холодно. – Может, он истребит разом половину населения планеты.

Крис медленно, как во сне, подняла факел и сделала несколько шагов к висевшей в воздухе колонне. Слова Дирхеля не укладывались в сознании. Огромная штуковина – небось, десяток лошадей не сдвинет! А Дирхель уверяет, что она может не только взлететь, но и убить кучу народа!

– Так, значит, правда, – голос ее неожиданно охрип, – что древние владели Небесным огнем! Я слышала об этом еще девчонкой.

– Чем они только не владели, – с досадой и без всякого пиетета заметил Дирхель, – наша задача – взять из их знаний то, что пойдет нам на пользу и сделать так, чтобы до опасного никто не добрался.

Крис недоуменно повернулась к нему.

– Мы должны закрыть это место наглухо, – пояснил Дирхель, – забыть о том, что здесь видели. Не допусти Всемогущий, заберется кто, начнет нажимать на все подряд и… – Он руками изобразил взрыв и поморщился. – Невежды, они, сама знаешь… хуже младенца с гранатой.

Крис хихикнула – что такое граната, она знала. Один Искатель хотел как-то выменять у них на парочку гранат книжку по астрономии. Дирхель тогда схватил Крис за руку и потащил прочь, не прощаясь и не объясняя причин.

– Значит, уходим? – Обстановка немного разрядилась, и Крис воспряла духом. Ну подумаешь, колонна, которая может всех убить, эка невидаль!

– Да, но сначала вот что… – Дирхель взял у Крис факел и вернулся в комнатку. Достал железный прут, которым отжимал створки двери и с размаху несколько раз ударил им по красному рычагу. Бил, пока рычаг не сорвался со стены вместе с удерживавшей его коробкой и не грохнулся на пол. Дирхель носком сапога закинул его в самый темный угол.

– На всякий случай, – пояснил он и двинулся к лестнице, – вот теперь пойдем. Надеюсь, до темноты успеем выбраться.

Крис всегда поражало, как хорошо Искатель чувствовал время. В самом глубоком Хранилище он мог безошибочно сказать, как долго они там находятся, близится дело к вечеру или еще только середина дня. Просто большой опыт, считал Дирхель, но Крис так и не удалось овладеть этим безусловно полезным умением. В Хранилищах всегда было так интересно, что она отвлекалась и даже не замечала, как проходят часы.

Вот и сейчас, взбираясь за Дирхелем по бесконечным лестницам, она могла измерять время и количество пройденного только по своим все больше нывшим ногам.

– А воздух хороший! – заметила она, когда они наконец добрались до зала со шкафами. – Внизу даже лучше был, чем здесь, и совсем без пыли.

– Вентиляция, – пояснил Дирхель, отдуваясь, – над всем, что касалось оружия, у древних лучшие умы работали.

Крис возмущенно фыркнула.

– Не очень-то мудро с их стороны. Лучше бы придумали, как лечить Белую Лихорадку.

– Они просто не успели. Я читал, что лекарство разработали, но некому было уже его сделать и распространить. Все кончилось в считанные месяцы.

Они вскарабкались по шахте лифта, выбрались наружу. Пока Дирхель пытался закрыть двери, Крис с наслаждением вдыхала сырой воздух пещеры. Все-таки он давал даже воздуху внизу сто очков вперед, несмотря на самую лучшую вентиляцию.

И тут кто-то сцапал ее поперек груди, блокируя руки. Крис инстинктивно рванулась – и почувствовала у горла лезвие ножа.

– Хэл, дружище! Какими судьбами! – произнес жизнерадостный голос, и под сводом пещеры прокатилось звучное эхо.

– Что ты сказал? – Айк поднял голову от карты, на которой прокладывал курс и уставился на Лорну так, словно впервые его увидел.

Старший помощник смотрел в пол и смущенно теребил швы на штанах, словно провинившийся мальчишка. «Катриона» покачивалась на волнах, в окно каюты врывался все тот же напоенный зноем воздух, так что Айку на секунду показалось, что у него просто в голове помутилось от жары.

Но Лорна развеял его иллюзии.

– Мне надо домой, – повторил он, – простите, кэп.

– Поверить не могу, что ты хочешь уйти, – Айк откинулся на спинку стула, снял бандану и провел рукой по влажным волосам, – док, я думал… мне казалось, ты любишь «Катриону».

– Люблю, очень! – с жаром воскликнул Лорна, складывая руки в умоляющем жесте. – Но вчера я услышал кое-что… ну, понимаете… о банде Таниэля и о том, что они движутся очень быстро. И точно доберутся до Ройна прежде, чем наступит зима.

– Почему все так уверены, что они пойдут именно к Ройну? – с внезапно прорвавшейся досадой воскликнул Айк. – До сих пор в их передвижениях не было никакой логики! Они не делают разницы даже между городом и деревней.

Лорна пожал плечами.

– Ройн – портовый город, кэп, богатый город. Разбойники точно его не минуют. Даже если Таниэль не захочет сюда идти, они его заставят. А у меня здесь родители и невеста, я должен позаботиться о них.

– У тебя есть невеста? – удивился Айк. – Ты не говорил.

– Да, я хотел подзаработать прежде, чем жениться, – Лорна слегка покраснел и добавил, – а вы, кэп… ну… в смысле, как же госпожа Ината?

Вопрос застиг Айка врасплох. Он повертел в руках перо и медленно произнес:

– Ты ведь не останешься в Ройне, док? Защитить его невозможно…

– Нет, конечно нет! – поспешно замотал головой Лорна, словно Айк подбивал его на подвиги. – Возьму родителей и Энн, увезу подальше, спрячу где-нибудь в лесу. Вернемся, когда все закончится… так или иначе.

Айк вдруг осознал, что Лорна говорит о грядущем нашествии, словно о наводнении или оползне – в общем, стихийном бедствии, которому нечего противопоставить. И его неожиданно снова охватила злость. Еще мальчишкой он пытался изменить мир и уже тогда понял, насколько люди инертны, узколобы, насколько каждый из них сам за себя. Но по-прежнему не мог примириться с таким порядком вещей.

– Ладно, – тяжело произнес он, – если ты так решил, что я могу сделать? Не знаю, правда, как обойдусь без тебя, мы только что взяли крупный заказ для Илера…

– Эрнест вам поможет! – с энтузиазмом воскликнул Лорна. – Он все умеет, я сам его учил! С ним вы не пропадете!

Айк криво усмехнулся.

– Да уж, не пропаду. Ладно, ступай собирайся. Зайдешь ко мне за жалованьем, как закончишь.

Лорна быстро кивнул, попятился – самый простой способ выйти из тесной каюты – и, напевая, направился к себе.

Айк бросил перо на карту и закрыл лицо руками.

«Еще и поет, – подумал он с досадой, – поет и горя ему мало. Пять лет вместе, пять лет – и он уходит вот так, запросто, даже не предупредив, в один день! Почему все бросают меня?»

«Потому что ты болван, – заметил внутренний голос. С годами он ничуть не стал снисходительнее к Айку, скорее даже наоборот. – Давал же зарок – больше не привязываться к людям, любить только то, что не может причинить боль. А сам души не чаял в глупом мальчишке, который был с тобой и Кэт просто потому, что хотел заработать пласта и жениться. Забудь ты о нем. Выкинь из головы и подумай лучше, как нам теперь поладить с Эрнестом».

Легкий ветерок остудил разгоряченное лицо Айка. Над его головой по палубе ходили матросы, весело переговаривались, хохотали над чем-то.

Он оперся локтями о стол и, сам не замечая, начал грызть большой палец у ногтя – проклятую привычку так и не удалось изжить.

«Ладно, с Эрнестом, допустим, я разберусь. А вот как быть с Инатой? Лорна прав, я не могу ее здесь бросить. Что, если Таниэль и впрямь заявится до моего возвращения?»

«А как быть с остальными людьми? Им ты не хочешь помочь?»

Айк резко выпрямился. Этот голос – мелодичный, с серебристыми переливами на концах фраз – он меньше всего ожидал услышать и, стиснув зубы, процедил:

– Даже не думай! Ты не смеешь заявляться после стольких лет и снова вешать мне на уши душеспасительную лапшу.

«Он придет в Ройн, разорит его и убьет всех, кого ты знаешь. Всех, с кем ты за эти годы успел сдружиться… и кого успел полюбить».

– Никого я не полюбил! – рявкнул Айк, и голоса на палубе мгновенно смолкли. – У меня есть только Кэт, только она имеет значение! Мне наплевать, пусть они хоть завтра все передохнут!