Текст книги "Очищение"

Автор книги: Ксения Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Ксения Никольская
Очищение

Человека полностью не одолеют ни ангелы, ни сама смерть, кроме как через слабость его собственной ничтожной воли.

Алистер Кроули

Пролог

– Подай-ка мне пива, Макс, вон того – холодненького.

– Сейчас, Вась. О, смотри! Ты только осторожно, резких движений не делай. Кажется, кто-то выполз погреться на солнце.

– Опаньки! Змея! Да, в этом году их что-то много развелось.

– Я же говорю, Вась, осторожно. Кто их знает, вдруг она ядовитая.

– Может и ядовитая. Да ладно, всё, она сама, кажется, тебя испугалась. Надеюсь, больше не вернётся.

– Глянь-ка, у тебя клюёт!

– Да не, это не клюёт. Так, пробует. Подождать надо. Так что, Макс, едешь в свою Болгарию, значит?

– Еду, будь она неладна. С Верой спорить, ты сам знаешь, проще согласиться.

– Это да. Ну ничего, отдохнёте там, в море поплаваете. Всё лучше, чем в офисе сидеть, верно?

– Это точно. Что угодно, только не в офисе.

Глава 1

1

Максим посмотрел на часы и с ужасом обнаружил, что до конца рабочего дня оставалось всего чуть больше часа, а числа в отчёте даже и не думали сходиться. Он ещё раз проверил все формулы и ссылки, перезагрузил исходные данные, но и это не помогло. Расхождения больше чем в десятки тонн издевательски смотрели на него с монитора, как будто говоря: «Ну что, ушёл домой пораньше? Собрал вещи к завтрашнему отпуску? А может ещё в сервис успел заехать масло поменять?» Максиму просто безумно захотелось изо всех сил выругаться на весь офис, но он покосился на коллег, сосредоточенно щёлкающих по своим клавиатурам, и решил успокоиться и сделать вид, что всё в порядке. В любом случае, отчёт надо было срочно закончить, иначе не получится успеть сделать всё, что он так опрометчиво запланировал на последний предотпускной день. И зачем Егорову понадобились именно эти данные прямо сейчас, когда до двухнедельной свободы было уже рукой подать? Ведь ещё пару часов назад Максим, фактически, видел себя в самолёте, пролетающим над ненавистным офисом прямо к манящему Чёрному морю, прочь от унылых коллег, которым приходится заниматься импортом никому не нужных товаров из никому не нужного Китая.

Егоров сидел за стеклянной перегородкой и всем своим видом давал понять, что просто так он от Максима не отстанет, и без сданного в срок отчёта с работы не выпустит. Макс загрустил. В последнее время всё шло как-то не так, и этот отпуск, из-за которого они опять поругались с Верой, был ещё одним неприятным моментом, который не давал ему полностью насладиться жизнью. Максим ненавидел эти сборы, эту суету и нервотрёпку, огромные очереди в аэропорту, страх забыть или не сделать что-то важное. Он вообще ненавидел всё, что так безапелляционно вмешивалось в привычный ход событий и несло с собой лишь бардак и неизвестность. Ну почему нельзя было просто по-человечески провести две недели на даче, с пивком и свежей воблой, лениво переговариваясь с соседями через забор и периодически совершая ритуал приготовления сухих и обугленных шашлыков? Васька бы точно приехал на пару дней, и они бы пошли на рыбалку, как на прошлых выходных, тем более что погода была просто замечательной. Нет, Вере непременно захотелось на море, и она, не спросив его, забронировала отель в «экологически чистой» деревушке в Болгарии, потому что «на Лазурный Берег ты с твоей зарплатой будешь копить всю оставшуюся жизнь, а отдыхать на твоей убогой даче я больше не намерена».

Максим ещё раз посмотрел на Егорова, похожего на сома в аквариуме, мысленно послал ему лучи диареи и продолжил бездумно тыкать мышкой в ненавистную эксельку. Ну должны же они сойтись когда-нибудь, в конце-то концов? После некоторых сложных, но бессмысленных манипуляций расхождения магическим образом уменьшились – не на много, но и это вселяло оптимизм. Может быть, никто и не заметит эти несколько тонн, потерявшихся где-то по дороге? Подумаешь, пара фур заехала не туда, или была похищена инопланетянами, или телепортировалась в другое измерение, оставив за собой лишь несколько китайских этикеток. С кем не бывает? Максим внёс последние косметические правки и отправил табличку прямо в пасть ненасытному Егорову, надеясь, что он не откроет ее прямо сейчас. Если удастся выйти ровно в шесть, то есть шанс успеть и в сервис, и вещи собрать, и даже Вера, наверное, не будет сильно ругаться. Максим обвёл глазами свой унылый офис. Его, как их принято называть, коллеги, продолжали сидеть, уткнувшись в свои мониторы, как будто занимались какими-то очень важными и неотложными делами. «Коллеги, – подумал Максим, – какое безликое и ничего не значащее слово». Друг, знакомый, даже сослуживец – и то лучше, чем сухое и формальное «коллега», из которого можно понять лишь то, что они по какому-то странному стечению обстоятельств разделяют одно и то же офисное пространство и пьют одну и ту же воду из общего кулера. Их напускная занятость была смешна и не могла обмануть даже ребёнка, ничего не смыслящего в стандартных офисных ритуалах. А тем более Максима. Он прекрасно знал все их «дела», которые, в основном, заключались в чтении новостей и лёгких статеек на развлекательных сайтах, сравнении автомобилей, которые всё равно никто не собирался покупать, и общении со своими вторыми, а иногда и третьими половинками в социальных сетях. Работу по импорту и продаже китайских товаров могли бы с таким же успехом выполнять два-три человека и пара толково написанных программ, но Егоров почему-то предпочитал содержать целый штат бездельников и регулярно выплачивать им зарплату, а иногда даже и премию. Максиму казалось странным, что в то время, когда люди уже научились посылать корабли на Марс и выращивать генетически модифицированные помидоры, миллионам из них приходилось каждое утро приезжать в одинаковые офисы и выполнять там механическую и бесцельную работу, отупляющую их и лишающую хоть какой-то индивидуальности. Как говорил, кажется, Лев Николаевич Толстой: «Все офисы похожи друг на друга, но каждый в них несчастлив по-своему».

А что Максим? Что он, в сущности, умеет? Куда пойдёт, если будет выбор? В космонавты здоровье не позволит, в учёные – ум, в творчество – отсутствие воображения. Выходит, прав Егоров, что не увольняет этот балласт и даёт ему приносить хотя бы видимость пользы от своего существования, которое надоело даже ему самому. Максим постарался стряхнуть с себя эти невесёлые мысли. Он уже привык к тому, что жизнь, проходила мимо него по касательной: каждый день был до мелочей скопирован с предыдущего, и с каждым приходом на работу он всё глубже погружался в болото обыденности и предсказуемости. И только изредка, в основном по вечерам, он вспоминал, как в детстве мечтал стать геологом, или сапёром, или продавцом мороженого в Парке Культуры.

Несмотря на то, что время подходило к шести вечера, и даже на то, что это была священная для всего офисного духовенства пятница, никто из коллег и не собирался покидать своё рабочее место. Это было такое знакомое Максу соревнование: кто просидит дольше всех, тот непременно докажет свою значимость и незаменимость для организации и, возможно избежит сокращения, если таковое случится. Даже Егоров, который на правах начальника мог бы вообще не появляться в офисе, частенько засиживался до восьми, а то и до девяти вечера. Макс тоже время от времени принимал участие в этой увлекательной игре, тем более что дома его обычно ждала Вера – без ужина, но с очередными однотипными претензиями. То ей не нравилось, что он пришёл поздно, то она, наоборот, считала, что он мало работает, то опять забыл купить сыр, то не заправил постель утром. А в последнее время она нервничала гораздо чаще и сильнее обычного. Какой-то очередной муж какой-то очередной подруги свозил всю семью, включая дальних родственников, то ли на Бали, то ли на Майорку, а Макс даже не удосужился поздравить её родителей с годовщиной покупки кота. Макс опять подарил 5 роз, в то время как этот мифический муж притащил домой целый куст орхидей. Макс ещё 15 лет будет расплачиваться за двушку в спальном районе, а подружкин кавалер уже накопил на двухэтажный коттедж в элитном посёлке. Вкратце, все Верины упрёки сводились к одному: Макс – неудачник, халявщик и лентяй, у которого на уме только телевизор, посиделки с друзьями и тупые мемчики в интернете. Даже пиво теперь было в их доме под запретом: жена считала его вульгарным пойлом для плебеев и чуть ли не источником всех их неприятностей.

Как только часы показали шесть, Максим не без удовольствия выключил компьютер, зная, что в ближайшие две недели он к нему не притронется, кинул в сумку телефон и зарядку и ещё раз огляделся вокруг.

– Парни, мне пора, – как бы извиняясь обратился он к коллегам. – Я в отпуск.

– Давай, Макс, – его сосед по оупен спейсу Тёма не глядя протянул ему руку. Пожатие было расслабленным и вялым. Вслед за ним несколько пар глаз поднялись от мониторов и несколько рук взлетело в воздух в знак прощания. Всем было наплевать и на Максима, и на его отпуск.

По дороге к выходу из оупен спейса Макс заскочил к Егорову и сообщил, что отправил ему нужный файл и что две недели его не будет в офисе. Егоров что-то неопределённо пробубнил и обещал постараться не тревожить его по пустякам, хотя, летом торговля шла бойко, и, возможно, его отсутствие на рабочем месте негативно скажется на продажах. Была бы воля Егорова, он бы вообще запретил сотрудникам отдыхать, ну разве что по выходным и государственным праздникам, которых в календаре было более чем достаточно. Егоров, безусловно, являлся типичным примером трудоголика, да иначе и быть не могло, ведь не каждому под силу основать компанию, пусть даже маленькую, но свою, приносящую вполне стабильный доход как ему, так и нанятому им персоналу. А ещё он крутил роман с секретаршей Наденькой, которую сам же и собеседовал полгода назад. Жена Егорова по странному совпадению работала тут же, в бухгалтерии, и, кажется, как-то слишком по-философски относилась к романтическим похождениям мужа. Максим завидовал своему боссу, «понаехавшему» в столицу из какого-то уездного городка и сумевшему очень быстро устроиться здесь лучше, чем он, коренной москвич. Боссу, который мог позволить себе заигрывать с секретаршей прямо на глазах у своей жены. Боссу, который мог наорать на любого сотрудника, или даже на партнёров, и при этом сохранять репутацию честного и справедливого руководителя.

Оповестив Егорова о своём длительном отсутствии, Макс почти бегом спустился на первый этаж, не став дожидаться лифта, прошмыгнул мимо охранника, который так любил не к месту заводить душевные разговоры, и вылетел на улицу, надеясь не попасть в мясорубку пятничного транспортного коллапса. За дверью его чуть не сбила с ног мерзкая июльская жара, о которой он уже успел забыть под трудолюбивыми офисными кондиционерами. Максим решил держаться в тени, но это не сильно помогло. Обливаясь потом, он буквально прополз пару кварталов до того места, где утром оставил свой старенький Опель и обнаружил, что его боевого коня совершенно непозволительным образом запер какой-то чёрный Мерседес, по стоимости, наверное, превосходящий его двушку в спальном районе. Мерседес стоял безапелляционно и нагло прямо посреди улицы и совершенно не вписывался в хиленькую архитектуру близлежащих домов. Максиму захотелось со всего размаху ударить кулаком в его тонированное заднее стекло, но вместо этого он сел в Опель и, чтобы дать хоть какой-то выход своей накопившейся злобе, стал яростно бить по клаксону, распугивая вялых голубей и старушек, мирно сидящих на лавочках под тенью пыльных деревьев. Но на сигнал никто не вышел. Макс сидел в машине под защитой уже плохо работающего кондиционера и уныло наблюдал на экране телефона, как с каждой минутой растут пробки в его многострадальном городе. Наконец, дверь одного из домов открылась, и из неё вышел аккуратно одетый мужчина в белой рубашке с коротким рукавом и свежевыглаженных тёмно-синих брюках. Он подошёл к так ненавидимому Максом Мерседесу, сел на водительское сиденье и бесшумно завёл машину. Через несколько секунд путь для Опеля был открыт, и можно было трогаться с места, но водитель Мерседеса зачем-то выбрался из машины и призывно махнул Максиму рукой, чтобы тот открыл окно. Макс с явным недовольством подчинился этому жесту и приготовил целую тираду, суть которой заключалась в том, что этот нехороший человек проявил исключительное неуважение к окружающим, заставив их потерять целых пятнадцать минут своего драгоценного времени в пустом и томительном ожидании. Но водитель не дал Максиму договорить.

– Александр Леонардович просит прощения, – с достоинством волхва, приносящего дары младенцу Иисусу, сказал он. – Если вам нужна компенсация за причинённые неудобства – вот его контакты.

С этими словами мужчина вручил ему старомодную и очень пафосную визитку, явно напечатанную в дорогой типографии и почему-то пахнущую свечками из Икеи. Этот Александр Леонардович был явно не последним человеком, раз мог позволить себе тратиться на такую, в общем-то, бесполезную вещь. Да и Мерседес явно свидетельствовал о достатке и респектабельности его владельца. «Эх, у меня никогда такого не будет, – почему-то подумал Максим, – по крайней мере, не в этой жизни». Не успел он прочитать визитку, как мужчина сел обратно в машину и с характерным щелчком заблокировал её двери.

Макс бросил карточку в бардачок и тронулся с места.

Конечно, ни в какой сервис он не попал, простояв полтора часа в пробке на МКАДе, и дома его, скорее всего, ждал серьёзный разговор с Верой. Вещи были не собраны, в ипотечной квартире стоял вопиющий бардак, а в холодильнике вместо ужина его ждала композиция, состоящая из засохшего помидора, липкой банки варенья и Вериных гидрогелиевых патчей для глаз. Чтобы хоть немного собраться с мыслями, Максим улёгся на диван и включил телевизор, после чего из соседней комнаты послышались недовольные шаги жены.

– Собрался уже? – с притворным удивлением спросила она. – Надо же, как быстро! И даже не забыл, наверное, ничего! Билетики распечатал, в папочку сложил с остальными документиками. Ну отдохни-отдохни, а то наработался сегодня. Самое время для телевизора, о, тут как раз интеллектуальное шоу показывают, «Знатоки против придурков» называется. Ты за какую команду? Хотя, что я спрашиваю, и так всё ясно.

– Вер, дай посидеть полчасика, а? Работы навалилось перед отпуском, Егоров этот, козёл, достал уже, потом какой-то урод машину запер, еле досигналился. В сервис не успел… Вер, серьёзно, полчасика – и я буду собираться – Максим умоляюще посмотрел на жену, ожидая увидеть в ней хоть толику сочувствия, но её каменный взгляд не оставлял никакой надежды на передышку.

– Ты совсем больной? – чуть ли не прокричала она. – Ты в офисе жопу просиживаешь за копейки, потом в машине тошнишь два часа до дома, а теперь тут валяешься потный на диване? Ты так себе всю жизнь отлежишь, у тебя позвоночник атрофируется и ноги отсохнут. Господи, ну как можно быть такой тряпкой? Егорова надо было послать на три буквы да погроме, чтобы весь офис слышал. Это его компания, пусть сам и сидит там хоть круглые сутки, а тебе за это не доплачивают. Собственное достоинство у тебя есть, или ты его пропил со своими идиотами-друганами на вашей тупой рыбалке?

– Как же его послать-то, он же начальник? – попытался возразить Макс.

– Ну и что что начальник? У тебя тоже личная жизнь есть! Уволил бы, так и хрен с ним, может что-то поприличнее нашёл бы, чем этот твой сраный офис с вонючими тараканами.

Макс не понял, имела ли Вера в виду обычных тараканов, или его коллег, но решил не уточнять от греха подальше. Он покорно стащил своё тело с дивана и демонстративно достал из шкафа помятый и вытертый чемодан. Внутри были какие-то крошки и затхлый запах прошлого отпуска, безрадостно проведённого на курорте Краснодарского края, от которого, кроме этого запаха и крошек не осталось никаких воспоминаний. Три футболки, пара шорт, трусы, носки, джинсы, сандалии, ветровка. Всё остальное он запихнёт туда завтра. Завтра будет полегче. Завтра начнётся новая жизнь.

2

Будильник просигналил ровно в шесть утра, и, выпив растворимого кофе, они, почти не разговаривая, сели в такси – Макс на переднее, а Вера на заднее сиденье. Ехали так же молча, под раздражающие звуки радио, транслирующего застрявшие во времени и надоевшие всем, кроме жизнерадостных пенсионеров, хиты. В аэропорту Макс немного пришёл в себя и, отстояв несколько очередей и пройдя многочисленные контроли, наконец-то смог нормально позавтракать в одной из кафешек в зале вылета. Заплатив за яичницу и кофе с круассаном сумму, которую он обычно тратил на продукты на неделю, он обречённо подумал, что скоро придётся опять прибегнуть к помощи кредитки, и без этого уже накопившей довольно внушительный долг. Но делать было нечего: в отпуске траты всегда превышают доходы, ну, если только не проводить его на даче, конечно.

Рейс, как ни странно, не задержали, и посадив Веру к окну, Максим хотел было поспать ещё пару часиков в своём неудобном кресле, но тут, как назло, стюардессы начали что-то бубнить, потом он никак не мог устроиться так, чтобы не мешать соседям, а потом стали разносить скудный обед, или завтрак, и пришлось поднимать спинку и опускать столик. Вера, поставив на паузу сериал, который она смотрела на подаренном Максом айпаде, начала листать фотографии места, куда они направлялись. Максим тоже заинтересовался и присоединился к ней. Место ему определённо нравилось. Маленькие аккуратные домики, окружённые виноградниками, бассейн с приветливо расположившимися вокруг него лежаками, несколько уютных ресторанчиков, предлагающих посетителям свежайшие морепродукты, и ласковое море, обрамляющее всю эту красоту. Макс подумал, что, наверное, не зря он всё-таки сдался и поехал сюда, в конце концов, на дачу можно сгонять и осенью, тем более что рыбалка в сентябре обычно бывала очень удачной.

В аэропорту Варны их встретил небольшой автомобильчик, плюющийся дизельным топливом, с неработающим кондиционером. В салоне лежала придорожная пыль от постоянно открытых окон и пахло дешёвым освежителем воздуха в виде елочки с приделанной к ней иконой, болтавшейся прямо посреди лобового стекла. Под весёлые болгарские напевы, написанные, кажется, все на один мотив, и бессвязную болтовню водителя они наконец-то доехали до деревеньки, которую с таким томительным ожиданием разглядывали в самолёте. Кое-как разобрав вещи, Макс и Вера плюхнулись на кровать и проспали почти до вечера. В день приезда они смогли только дойти до ближайшего ресторана и поужинать огромной пиццей, сопроводив её бутылкой вина, распитой за начало отпуска. Получив счёт, Макс подумал, что такими темпами к помощи кредитки придётся прибегнуть раньше, чем он этого ожидал. Потом он весь вечер просидел на балконе гостиничного номера, наблюдая, как деревня медленно погружается в романтические сумерки с вкраплениями огоньков от приморских кафешек, бодрой курортной музыки и смехом нетрезвых отдыхающих.

Утром следующего дня Макс почувствовал себя отдохнувшим и готовым к долгожданному отпуску. Он даже хотел побриться, но обнаружил, что все принадлежности он оставил дома, собираясь положить их в чемодан с утра, но, естественно, забыв это сделать. «Что ж, придётся отращивать благородную щетину», – весело подумал он и подмигнул своему отражению в запотевшем зеркале. Вера тоже проснулась, и они решили взять с собой пляжные сумки и позавтракать в кафе на берегу, после чего сразу же пойти купаться.

Дорога до моря была неблизкой, и с каждым шагом Максим всё сильнее разочаровывался. Удивительно, как Вере удалось найти такое отвратительное место в этой, казалось бы, солнечной и гостеприимной стране. У самого берега моря ютились однотипные ресторанчики, несколько маленьких магазинчиков предлагали туристам скудный набор продуктов и плавательных принадлежностей, за ними выстроились в ряд отели, а чуть дальше шла вереница недостроенных зданий, расписанных мрачным граффити. Только пройдя всё это великолепие можно было попасть на пляж с серым песком вперемешку с камнями, водорослями и выброшенными на берег медузами. У берега размещалось несколько кафешек, вокруг которых летали чайки и прогуливались отдыхающие в полуспущенных плавках, видимо, в поисках опохмела после вчерашних дискотек. Всё было каким-то тусклым, ненастоящим и странно безжизненным, совершенно не похожим на картинки, которые ему гордо демонстрировала Вера в самолёте. Отпускное настроение улетучилось, не успев даже появиться.

Вера, кажется, тоже была немного расстроена, но всё-таки расстелила заботливо принесённое с собой покрывало, брезгливо отпихнув несколько окурков, валявшихся в песке, и стала мазаться кремом от загара. Макс тоже намазался, хотя ещё ни разу в жизни это средство не спасало его от зудящих и кусающихся солнечных ожогов. Море оказалось не по-южному холодным, и Макс с трудом заставил себя войти в него, надеясь, что вскоре привыкнет к температуре воды и сможет немного поплавать. Он даже нацепил очки, купленные в Спортмастере несколько лет назад с огромной скидкой, но мутное море, накатывающее на его немного обвислое тело ледяными волнами, так и не позволило ему воспользоваться ими. Полежав пару часов на полотенце, он увидел, что его кожа начинает краснеть под беспощадными солнечными лучами, и стал проситься обратно. Вера уже успела найти удачные ракурсы для Инстаграма, отправить пару голосовых подружкам и особо не возражала. Пообедав на очередную внушительную сумму, они вернулись в номер, где Вера стала расставлять по полочкам в крохотный ванной комнате свои многочисленные принадлежности для загара, от загара, после загара и вместо загара. Максим решил оставить её за этим важным занятием и лёг спать, надеясь на то, что вечером купит пива и чипсов и опять посидит на балконе, вдыхая прохладу морского воздуха.

Но просто сидеть оказалось скучно, и Макс решил пройтись по окрестностям, пока окончательно не стемнело. Интернет работал паршиво, но ему всё-таки удалось выцепить с еле грузящихся сайтов кое-какую информацию об этом невзрачном местечке. В получасе ходьбы от побережья должен был находиться маленький городок, лишённый каких-либо стоящих внимания достопримечательностей, но имеющий некоторые признаки цивилизации в виде баров, казино и круглосуточного магазина. Он подумал, что небольшая прогулка, пусть даже в такое Богом забытое место, будет очень кстати и позволит ему немного отвлечься и побыть в одиночестве.

От гостиницы, которую язык не поворачивается назвать отелем, уходила довольно широкая дорога – единственная, по которой можно было попасть в цивилизацию, – поэтому заблудиться было нереально. Максим для приличия предложил Вере пойти вместе и, получив ожидаемый отказ, бодро вышел из номера. Солнце уже опускалось за деревья, и прохлада легонько тронула его голые руки, уже успевшие обгореть на солнце. Прохлада, приносящая не облегчение, а странное чувство тревоги и неизбежности. Недостроенные туристические дома скалились уродливыми рисунками граффити и злобно усмехались пустыми оконными проёмами, а монотонное стрекотание цикад напоминало издевательский хохот вселенной. На секунду Максим подумал, что лучше было бы отложить этот поход на более светлое время суток, или хотя бы взять такси и доехать с комфортом, но потом всё-таки решил, что, раз уж вышел, то возвращаться нехорошо. Плохая примета. Вдруг он остановился, потому что в этот момент его накрыло какое-то слишком реальное дежа-вю, как будто всё это уже было с кем-то до него. И эта прохлада, тронувшая его обнажённые руки, и эта пыльная дорога, манящая своей таинственной неизвестностью, и деревья, подступающие к ней с обеих сторон, и южные цикады, поющие свою торжественную песнь.

Через пару сотен метров Макс пожалел, что не взял с собой наушники, потому что просто так идти было скучно. От нечего делать он стал рассматривать камни и пыль на дороге, а потом окруживший её лес и вслушиваться в его равномерный шум и периодическое ритмичное поскрипывание. Вдалеке журчал ручеёк, и вся эта какофония звуков вводила в необъяснимое состояние: нечто среднее между тоскливой угнетённостью и просветлением. Максим уже потерял чувство времени и не мог понять, идёт ли он двадцать минут, или двадцать часов. Он механически переставлял ноги и покорно внимал открывшейся ему картине, а его мысли постепенно растворялись в этом странном напряжённом спокойствии. Он забыл и о криво сделанном отчёте, и о Егорове, и об ипотеке, и о Вере, но почему-то никак не мог забыть о чём-то ещё, что вертелось у него в голове и так и не смогло приобрести хоть какую-то форму. И тут Максиму показалось, что он не один здесь. Как будто тихие шаги всё время слышались за спиной, как будто кто-то невидимый следил за его движениями и точно копировал их, кто-то не сводил с него глаз, взглянув в которые можно было сойти с ума. Какие-то тени мелькали между деревьями, не скрываясь, но наблюдая, выжидая, примеряясь. Ему стало казаться, что он слышит утробное мычание то ли из-за деревьев, то ли из-под земли, и в этом напеве открывалась внезапная сверхъестественная сила, способная размазать по неровной дороге весь его оставшийся рассудок, оставив от него только жалкое мокрое пятно. Хотелось зажать уши и не слышать ничего, но звуки доносились изнутри, они звучали у него в голове, обволакивали, проникали во все щели и уголки подсознания, мягко, но верно захватывая его целиком. Ветер стал ледяным и каким-то грязным и дул, казалось, во всех направлениях сразу, от чего у Максима перехватило дыхание, и судорога пробежала по всему телу. Он не понимал, где находится, куда идёт, или не идёт вовсе, он медленно погружался в какую-то удушливую трясину, готовый в любой момент захлебнуться в ней, как вдруг вдали показались огни фар чёрного автомобиля. Максим бросился прямо на них в надежде найти спасение и остановился, ослеплённый их недостижимым величием. Внезапно всё вокруг исчезло, и через секунду действительность приобрела свои привычные очертания. Даже окружающие звуки перестали сливаться в строгий и величественный хор. Это опять был шум леса, журчание ручейка и фонари города, до которого он уже почти дошёл. «Ничего себе задумался», – удивился Макс.

Уже почти стемнело. Максим шёл по узким улочкам, мимо открытых веранд небольших ресторанчиков и неторопливо прогуливающихся местных жителей вперемешку с редкими туристами. Дойдя до центральной площади, он остановился в поисках удачного места для фотографии, которую вроде как для приличия надо было бы показать Вере. Он пристально осмотрел неработающий фонтан, щедро покрытый изнутри скользкой плесенью, заплёванные лавочки, мимо которых с криками проносились подростки на велосипедах, и однотипные дома, окружавшие площадь со всех сторон, но не нашёл ничего подходящего для отпускного фото. Сделав пару дежурных снимков, Макс решил, что пора искать такси и возвращаться в гостиницу. Судя по карте, стоянка была совсем рядом, в нескольких кварталах, прямо около круглосуточного магазина, где можно было заодно купить пива и чипсов на вечер. Попрощавшись с площадью, Максим направился мимо фонтана к одной из улочек, отходящих от неё.

В конце улочки оказалась довольно большая церковь, и Макс подумал, что неплохо было бы сфотографироваться и у неё, тем более что, в отличие от площади, здание церкви было ярко освещено несколькими фонарями, и снимок должен был получиться вполне приличным. Макс спустился по ступенькам и с удивлением обнаружил, что дверь церкви была открыта, несмотря на довольно позднее время. Он сфоткал здание целиком и решил попробовать зайти внутрь. В дверях его встретила женщина средних лет, которая убирала с импровизированного прилавка незатейливые церковные товары.

– Русский? – приветливо улыбнулась она, завидев посетителя.

– Да, – улыбнулся в ответ Максим.

– Я ещё русски говорю. Тук има много русски туристи. Даряти за храм. Деньги, разбираш? Можете и ви дарите. Един лев, два лева, пет лева, сколько имаш?

Максим понял, что женщина хочет денег и неохотно полез в карман. Достав пригоршню увесистых монеток, полученных в качестве сдачи в ресторане, он стал неспешно пересчитывать их, стараясь выискать самые мелкие, которые было не жалко пожертвовать на храм. Смотрительница терпеливо наблюдала за Максимом и с благодарной улыбкой протянула руку, как вдруг, едва их пальцы соприкоснулись, вздрогнула и быстро-быстро забормотала на чистом русском языке:

– Ну вот ты и пришёл. И они за тобой стоят, уже ждут, когда смогут забрать тебя. Что, испугался? Не бойся, сейчас рано ещё, дальше страшнее будет. Тебе повезло: много грязи на тебе, идти будешь долго, а как дойдёшь – сможешь вернуться, если не будешь торопиться. Я буду здесь. Я всегда здесь. Пока они продолжают своё дело, я жду таких, как ты. Многие находят дорогу сюда, но никто ни разу не нашёл дорогу обратно. Вдруг у тебя получится? Оставь деньги здесь – чтобы вернуться, надо что-то оставить. А я пока приготовлю кое-что и буду ждать тебя, – и она схватила его кулак с монетами своими трясущимися руками и со странной для старухи силой потянула его к себе.

– Ровно пять монет. Пять жертв. Пять жизней. – бормотала она

«Цыганка! – в панике подумал Максим. – Сейчас все деньги выманит, телефон отнимет, Господи, зачем я вообще сюда попёрся? Брошу ей мелочь и убегу отсюда, не погонится же она за мной?»

И он, не глядя, сунул эти несколько монеток старухе, быстро нырнул в открытую дверь церкви и быстрым шагом направился к стоянке такси. К счастью, свободная машина одиноко стояла посреди пятачка и как будто дожидалась его. Услышав название отеля, водитель с радостью согласился поехать туда, запросив, тем не менее, довольно приличную сумму, даже по московским меркам. Всю дорогу Максим мрачно смотрел в окно и пытался понять, что такое происходит в последние дни в его жизни, начиная с халтурно сделанного отчёта для Егорова и заканчивая сумасшедшей бабкой в церкви. Где-то в глубине души он ощущал предчувствие какого-то неотвратимого события, которое должно было то ли изменить всё к лучшему, то ли отправить её навеки в кромешный ад. Максим надеялся на первый вариант, хотя второй казался ему не менее реалистичным. Он всё пытался понять, в какой именно момент что-то пошло не так и можно ли ещё что-то исправить. Выход был только один, и, подъезжая к гостинице, он решил, что сейчас не будет впадать в панику, а постарается отвлечься и отдохнуть. В конце концов, следующий отпуск светил ему не раньше, чем через полгода, и надо было хорошенько набраться сил перед очередным бессмысленным броском во имя обогащения Егорова.