Текст книги "Запах мужчины (СИ)"

Автор книги: Ксения Кононова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава восьмая

 
Женщина пахнет ядом, риском опасных встреч,
Женщина пахнет наградой, если ее беречь…
Пахнет едва уловимо пряным букетом вина…
Женщина пахнет мужчиной, если она влюблена.
 

– Алька!

Звук пощечины, но, ни капли боли.

– Алька, твою мать! Очнись!

Еще одна пощечина. Правую щеку начали колоть острые иголочки, а кто-то неистово тряс меня за плечи.

– Влад, вызывай «скорую», срочно! Она закатывает глаза, а в себя не приходит, – Анькин голос звучал то громче, то тише, но в нем отчетливо улавливалась паника.

Господи, что за бред? У «скорой» нет лекарства от разрушенных надежд и не сложившихся отношений. Мои плечи, наконец, оставили в покое. Почему я не могу повернуть голову? Тело меня абсолютно не слушалось. Я чувствовала, как на лицо упали волосы, но не могла даже пальцем пошевелить, чтобы убрать их.

– Вызвал, скоро будет, – голос Влада был ни чем не лучше Анькиного. С такими же нотами отчаяния и паники.

Я очень хотела пошевелиться, сказать, что все со мной нормально, но язык будто распух не в состоянии воспроизвести хоть какой-нибудь звук. Опять стало тихо. Я не ощущала времени. Вдруг чьи-то прохладные пальцы коснулись моего лица, затем рук…

– Она, что в коме? – Анькин голос звучал глухо, как будто забиваемая помехами радиоволна.

– Нет, – ответил совершенно незнакомый голос, – это защитная реакция организма на стресс. Своего рода, нервный срыв.

То, что я слышала и ощущала, было сродни происходящему во сне – полуреальным и эфемерным. Неужели мне это снится?

– При нервном срыве люди посуду бьют, истерят, рыдают, но не лежат как овощ, не приходя в сознание и закатывая глаза! – в Анькином голосе сплелись нервозность и растерянность.

– У каждого это проявляется по-разному. Нервный срыв не наступает вследствие какого-то сиюминутного события, – спокойно пояснил все тот же незнакомый голос, – это похоже на постепенно нарастающий снежный ком и никогда нельзя предсказать, что именно послужит последней каплей. Я сделаю ей укол, и выпишу вам рецепт… Все будет хорошо, не переживайте.

А с этим я не могла согласиться. Уже ничего не будет хорошо. Не в этой жизни.

Голос постепенно затихал вместе со всеми остальными звуками. Сознание, ласково убаюканное тьмой, опять погружалось в забытье. Я не сопротивлялась, зная, что там будет спокойно и легко.

Когда мне, наконец, удалось открыть глаза, я смутно ощутила, что вокруг моей кровати сидят люди. В комнате царил полумрак, и было тихо. Как на похоронах. Может я правда уже… Глаза самопроизвольно начали закрываться, но я усилием воли заставила их раскрыться снова и посмотрела по сторонам. Слева от меня сидели Лерка и Света, которая вытирала глаза носовым платком. Справа, глядя в окно, стоял Влад, а у постели на полу сидела Анька. Даже Стас был здесь.

– Я не умерла…

Нечто хриплое и каркающее вырвалось из моего рта вместо слов и все как по команде подлетели ко мне.

– Нет, конечно, нет, милая, – Светка накрыла своей ладонью мою руку, – Но напугала нас сильно.

– У тебя было что-то вроде нервного истощения, – Влад мягко коснулся рукой моего лба и провел по волосам, – но уже все хорошо. Ты сильная девочка.

– Слава Богу! Так, – скомандовала Анька, – все в другую комнату, ей нужно отдыхать.

Друзья по очереди поцеловали меня и тихо вышли из спальни. Все, кроме Ани.

– Что со мной было? – тихо просипела я.

– Валялась сутки в отключке, – присев на край кровати, вздохнула та. Анька как всегда не подбирала выражений, – Ох, и напугала ты нас. Я уж думала, ты в кому впала. Лежишь, не реагируешь, глазки закатываешь, в общем, жуть полнейшая.

Она несколько секунд помолчала.

– Алька, я, конечно, понимаю, что момент не совсем подходящий, но… В общем, приходил тут… этот твой…

Вероятно, у меня на лице появилось страшное выражение, поскольку Аня вновь умолкла.

– Я не хочу об этом говорить.

– Понятно, – вздохнула она, – А мне тебя после него каждый раз откачивай. Ты когда в следующий раз…

– Следующего раза не будет, – прошептала я, – Все кончено. У него своя семья и жизнь, а у меня своя.

– Вот оно что…– протянула Анька, – А что с его письмом делать?

– Каким письмом? – мой мозг, очевидно, исчерпал запас энергии и вновь переходил в спящий режим.

– Ну, он тебе письмо оставил. Просил передать, сказал, что очень важно.

– Выброси его, – закрывая глаза, ответила я, – А лучше сожги…

– Ладно, – Аня встала с кровати и поправила одеяло, – Отдыхай. Тебе нужно набираться сил.

Я сделала вид, что уснула, но на самом деле, просто закрыла глаза и растворилась в той боли, что волнами накатывала на мою душу. Во рту появился солоноватый привкус, и я поняла, что до крови закусила губу. Начать новую жизнь? Уже в который раз? Я смутно осознавала, что нового в ней уже ничего не будет. Просто будет по-другому. Без него.

Действие успокоительных препаратов вновь взяло верх над моим сознанием, и я незаметно для себя уснула.

В таком состоянии я находилась еще три дня, пока мой организм более-менее не восстановился. Продолжая принимать выписанные врачом лекарства, я была похожа на потерянного ежика в тумане. Все чувства притупились, и это было единственно приятным во всем происходящем в моей жизни.

Спустя два с половиной месяца я все еще продолжала жить по инерции, пока в один прекрасный день на пороге моей квартиры не появились Света с Лерой. Радостно объявив, чтобы я начинала паковать чемоданы, они протянули мне путевку на отдых в Испанию. Сначала я хотела отказаться от такого щедрого подарка, но они так искренне за меня беспокоились и так отчаянно хотели вернуть меня в нормальное состояние, что мне не оставалось ничего другого как согласиться. Возможно, смена обстановки действительно пойдет мне на пользу.

Они как всегда оказались правы. Новая страна, новые впечатления, жаркое испанское солнце постепенно стирали из памяти остроту воспоминаний. Я, конечно, не забыла все полностью, но теперь смотрела на прошлое как будто через витрину. Почти ничего не чувствуя. Я парализовала в себе ту часть, которая любила, мучилась и страдала. Зная наверняка, что она до сих пор во мне есть, я, тем не менее, приложила массу усилий, чтобы ее не ощущать.

Дни напролет я гуляла по городу, загорала и купалась, стараясь не ворошить внутри то, что понемногу зажило и успокоилось.

В очередной раз, вернувшись с прогулки по окрестностям, я вошла в отель, направившись к стойке администраторов за ключом от своего номера. Вдруг кто-то потянул меня за подол юбки. Я удивленно посмотрела вниз и увидела маленькую очаровательную девочку с огненно-рыжими кудряшками.

– Ты Руби? – спросил ангелочек на английском. В ее глазах сверкал неподдельный восторг.

Я присела возле нее и улыбнулась.

– Нет, я не Руби. А ты здесь одна?

Девочка отрицательно покачала головой и, оглянувшись по сторонам, указала пальчиком в сторону спешащей к нам женщины. На вид той было около сорока лет. Не высокая, волосы собраны в узел на затылке, на ней был длинный цветастый сарафан.

– Стэф, вот ты где! – воскликнула она тоже на английском, подбегая к нам, – Больше не убегай, ладно?

Девочка вновь показала на меня пальчиком.

– Я нашла Руби.

– Нет, милая, это не Руби, – улыбнулась та и обратилась уже ко мне, – Извините, ради Бога. Руби это ее любимая кукла. Очевидно, она посчитала вас похожей на нее.

В подтверждение слов женщины, девочка вытащила руку из-за спины и протянула ее вперед. В руке была кукла на подобие Барби только с красно-рыжими волнистыми волосами. Мне весьма польстило такое сравнение с дивой кукольного мира.

– А ты, значит, Стэф?

Ангелочек кивнул головой, и кудряшки вокруг ее личика весело запрыгали.

– Рада познакомиться. А сколько тебе лет?

Девочка показала два пальчика на другой руке.

– Да ты уже совсем взрослая! Но больше не убегай, договорились?

Ее темно-карие глаза все еще светились восхищением, и она вновь согласно кивнула. Я поднялась на ноги.

– Пойдем, милая. Нам пора, – мягко увела ее незнакомка.

Я несколько секунд смотрела им вслед и такая ужасная тоска сковала мое сердце, что стало трудно дышать. Я уже давно хотела ребенка. И если уж у меня не складывалось с мужчинами, то о детях даже можно было не заикаться. Разве что воспользоваться одним из представителей мужского пола для достижений этой цели.

Я тяжело вздохнула и, забрав ключ, поплелась в номер. До конца моего отпуска оставалось три дня, а потом вновь придется возвращаться в свою жизнь. А там гляди вновь осень, холод и одиночество. Из всех ЦУ данных мне перед отъездом Леркой, я не выполнила только одно – найти горячего испанского (или какого другого на худой конец) мачо. Не то, чтобы найти, я даже искать не пыталась. Да и мое внутреннее состояния источало вокруг меня такую ауру, что та наверняка распугивала всех мужиков в радиусе нескольких метров.

Переодевшись в купальник и повязав парео, я захватила очки и шляпу с широкими полями и спустилась к бассейну. Народу было не слишком много, обычно в это время все готовились к вечерним развлечениям. Я улеглась на шезлонге, подставив свое тело послеобеденному солнцу, и включила плеер, вставив наушники в уши. Я приехала сюда в поисках душевного равновесия и какого-то покоя. В поисках места, где хоть ненадолго можно было спрятаться от всего того, что сторожило дома на каждом углу.

Вдоволь нагревшись, я решила немного поплавать. Поднявшись с шезлонга, я подошла к краю бассейна и нырнула в воду. Проплыв несколько метров, я вынырнула и обернулась. На том самом месте, где я стояла всего несколько секунд назад, сейчас была уже знакомая мне маленькая Стэф. Девочка увлеченно вглядывалась в воду, а поблизости опять не было ее матери. Через мгновение я поняла, что она пытается что-то достать из бассейна, присев на его краешек.

Откуда-то со стороны раздался встревоженный голос ее матери, зовущий ее по имени. Девочка обернулась на его звук и, не удержавшись, поскользнулась и бултыхнулась в воду. Я явно была ближе к ней по сравнению со всеми остальными, даже не смотря на то, что ее мамаша успела показаться в поле моего зрения. Быстро нырнув и проплыв разделяющее нас расстояние, я схватила ребенка и вытолкнула его на поверхность. Девочка закашляла, но вполне вероятно сама еще до конца не поняла что произошло. Взглянув на меня, она крепко обхватила мою шею:

– Руби…

Неподалеку от нас плавала ее любимая кукла. Так вот что она пыталась достать! Я потянулась за злосчастной игрушкой и вернула ее хозяйке. Тут подоспели люди и, забрав девочку из моих рук, передали ее нерадивой матери. Та, всхлипывая, заворачивала ребенка в большое махровое полотенце, и крепко прижимала ее к себе. Кто-то протянул мне руку, помогая выбраться из бассейна. Я благодарно кивнула и направилась к своему шезлонгу за полотенцем. За это время успел появиться, судя по всему, отец девочки и сейчас тоже крепко сжимал ее в объятиях. Да, за такими детьми нужно постоянно глаз да глаз. Меня саму до сих пор трясло. Даже страшно представить, чем это могло закончиться.

Вдруг маленький ангелочек указал пальцем в мою сторону, и ее отец поднялся, направляясь ко мне. Что-то невидимое кольнуло внутри. Мужчина был высоким, смуглым и черноволосым, он показался мне похожим на Макса, и сердце предательски дернулось в груди. Но когда он подошел ближе, я поняла свою ошибку. Он не был похож на него, это он и был. Краска сошла с моего лица.

– Спасибо вам огромное, – горячо благодарил он меня на английском языке, – Если бы не вы…

Я попыталась отвернуться, кивнув головой и проговорив «Пожалуйста», но если уж моя жизнь начинала развлекаться, то делала это на полную катушку. Я подняла с шезлонга свои вещи и поспешила по направлению к отелю, но его рука мягко поймала мою ладонь. Дрожь, вызванная этим прикосновением, прошла по всему телу, как будто я засунула пальцы в розетку.

– Алена?

– Нет. Вы меня с кем-то спутали, – искренне радуясь, что мой голос звучит пока еще спокойно, проговорила я на английском и, выдернув руку, уверенно зашагала прочь. Вряд ли у него хватит наглости побежать за мной на глазах у своей семьи.

Поднявшись в свой номер, я достала из шкафа сумку и начала быстренько запихивать туда свои вещи. Руки дрожали так, что мне пришлось крепко сжать их в кулаки, чтобы хоть как-то унять это состояние. Как же такое возможно? Каким образом я, убегая от всего, что напоминало мне о нем, наткнулась на него самого? Мне начинало казаться, что кто-то там, сверху, искренне забавляется, ставя меня во все эти ситуации и наблюдая за развитием событий. Такое себе небесное реалити-шоу.

Я схватила телефон и позвонила администратору, попросив узнать обо всех ближайших рейсах домой. Вскоре стало ясно, что раньше, чем завтра я отсюда не улечу. Обхватив лицо руками, я несколько секунд сидела, пытаясь прийти в себя. В мою дверь раздался стук, и я подпрыгнула от неожиданности. Сердце забилось так быстро, что, казалось, сейчас просто вырвется наружу. Несколько раз, глубоко вздохнув, я логично предположила, что это не Макс. Администрация не предоставляла информацию о номерах комнат постояльцев.

Поднявшись, я прошла к двери и приоткрыла ее. На этот раз все происходящее било любые рекорды абсурда. На пороге был именно он, я даже почти не удивилась. Захлопнуть дверь перед его носом у меня не получилось, Макс просунул под нее ногу.

– Алена, пожалуйста. Нам нужно поговорить.

– Как ты узнал, где мой номер?

Его выражение лица было красноречивее слов.

– Понятно, проследил за мной. Очень по-взрослому, а главное по-мужски.

– Ты впустишь меня?

– Нет.

– Ален, прошу. Я не уйду отсюда пока мы не поговорим.

Я сделала глубокий вдох.

– Чего ты хочешь?

– Просто поговорить.

Я обзывала себя последними словами, которые только знала, распахнув дверь и впуская его внутрь.

– У тебя две минуты, – бросила я, вновь принявшись запихивать свою одежду в чемодан.

– Ты уезжаешь?

– Полторы минуты…

– Алена, это же смешно! Что ты делаешь?

Макс попытался взять меня за руку, но я с силой выдернула ее.

– Милая, что произошло? – в голосе неподдельная горечь. Это же надо как научился играть, но я была словно кремень.

– Ничего. Я просто завтра улетаю. Так о чем ты хотел поговорить? У меня нет времени.

– Спасибо, что спасла мою дочь…

– За такое спасибо не говорят, – вздохнула я, почувствовав, как больно меня полоснули слова о его семье.

– И все же… Алена, пожалуйста, объясни, что между нами произошло?

А вот это уже верх наглости!

– Никаких нас не было, – все еще сдерживая, клокочущую внутри обиду, ровно проговорила я, – У тебя дочь, своя жизнь, точка. Никаких нас.

– Но ведь это не правда и ты сама это знаешь! Прости, что не рассказал тебе сразу, все подходящего момента не было, но неужели это так многое меняет?

Господи, он сам-то слышит, что говорит?

– Можешь считать меня старомодной, но да! Это меняет все.

– Ты это решила до того как прочитала мое письмо или после?

Какое письмо? О чем он?

– Макс, – я чувствовала, как мои нервы достигают пределов своего напряжения, – почему ты просто не можешь взять и исчезнуть из моей жизни? Не возвращаться, не появляться в самых неожиданных местах?

Тело опять начала бить дрожь, а к горлу подкатил комок. Он растерянно смотрел на меня, и на секунду я действительно засомневалась, что если для него это тоже было серьезно. Но в следующее мгновенье перед моими глазами всплыло ангельское личико его дочери. Нет, я на такое была не способна.

Очевидно уловив мою заминку, Макс сделал ко мне несколько шагов и попытался обнять, но я попятилась, ускользая из его рук.

– Просто уйди, – прошептала я, – Не усложняй все.

– Ты этого хочешь? – он подошел ближе и меня окутал его запах. Запах запретного плода, которого хочется больше, чем всего остального в мире вместе взятого, – Ты правда хочешь, чтобы я навсегда исчез из твоей жизни?

Остатки моего самообладания трещали по швам. Вот он, рядом. Его губы всего в паре сантиметров от меня, только потянись. Он стоял так близко, что я практически слышала его сердцебиение. Но если я уступлю сейчас, я сама себя перестану уважать.

– Тебе пора к дочери, – выдохнула я. Слово «жене», мой язык не повернулся произнести.

– Я не могу без тебя…

– Всю жизнь мог и дальше сможешь, – глотая не пролитые слезы, проговорила я, боясь смотреть ему в глаза.

Макс несколько секунд молчал, затем медленно направился к двери. Через миг та с громким звуком захлопнулась, а из моих глаз покатились слезы. Анька говорила правду, после каждой встречи с ним, меня нужно откачивать. Чем быстрее и дальше я бежала от судьбы, тем быстрее и точнее попадала в расставленные ею ловушки.

Обессилено присев на край кровати, я несколько минут смотрела в одну точку, а затем схватила свои сандалии и со всей силы швырнула ими об стену. Мне стольких усилий стоило успокоить свой внутренний мир и ради чего? Это что, какое-то извращенное проклятие, из-за которого я обречена до конца жизни пересекаться с Максом, куда бы ни пошла или поехала? Внутри меня было состояние сувенирного новогоднего шара, в котором, если его хорошенько потрясти, начинал идти снег. Все воспоминания и обиды как-то улеглись до сегодняшнего дня, но стоило появиться Максу, как этот шар самопроизвольно встряхнулся, и все внутри всколыхнулось с новой силой.

Я была решительно настроена, уехать отсюда как можно быстрее, чтобы не испытывать на прочность свою нервную систему. Старательно упаковав все свои вещи в чемодан, я закрыла молнию и, вытащив сигарету из пачки, вышла на балкон. Опять курю. Моя жизнь наполнена плохими привычками, какой смысл отказываться от еще одной?

Приятный теплый сумрак начинал окутывать все вокруг, зажигая ночную иллюминацию. Мне явно требовалось расслабиться. Вместо успокоительного, я решила выпить кое-что покрепче и, переодевшись, спустилась в бар. По пути туда я вновь натолкнулась на маленькую Стэф, сидевшую в холле и играющую со своей куклой. Дочь Макса была прелестна и я, не удержавшись, подошла к ней. Она не виновата в том, что ее отец кобель.

– Привет, – я присела перед девочкой.

– Привет, Руби, – ее личико озарилось счастливой улыбкой, а у меня внутри вновь открылась кровоточащая рана, нанесенная ее отцом. По иронии судьбы, я сейчас оказалась в положении любовницы своего родителя. Вот уж поистине никогда не зарекайся.

– А где твоя мама?

– Мамы нет…

Ну и жена у Макса, опять оставила ребенка без присмотра! Будто наперекор моим мыслям, она тут же появилась возле нас.

– Стэфани, я уже взяла ключ. Пойдем в комнату, пора ложиться спать, – позвала та, но заметив меня, подошла ближе, – Я так и не поблагодарила вас…

– Все в порядке, – кивнула я, – берегите ее.

Взъерошив рыжие кудряшки, я уже направилась прочь, когда моего слуха достигла фраза:

– Конечно, особенно после того, что случилось с ее матерью…

Я сделала еще насколько шагов и встала как вкопанная. Потом резко оглянулась и, не успев до конца осознать всю важность происходящего, переспросила.

– Прошу прощения? Разве вы не…

Женщина внимательно посмотрела на меня, а затем улыбнулась:

– О, нет. Я не мама Стэфани, я ее няня. Ее мать погибла в автокатастрофе.

В голове опять стало горячо, а в ушах зазвенело.

– А разве Макс не женат? – от волнения я даже не заметила, что мой вопрос приобрел окраску весьма личного.

Женщина отрицательно покачала головой:

– Он очень долго не мог оправиться от этой трагедии.

– Я извиняюсь, – несколько шагов ближе, – но… как вас зовут?

– Дженнифер, – улыбнулась та.

В голове запульсировало с еще большим усердием и я слегка покачнулась. Маленький ангелочек потянул няню за руку.

– Дженни, а можно Руби пойдет с нами?

– Нет, милая, у нее свои дела, – мягко ответила женщина и, повернувшись вновь в мою сторону, произнесла, – Еще раз спасибо. Эта наша первая поездка и я все никак не научу Стэф, что нельзя убегать одной.

Она взяла девочку за руку и повела в сторону лифтов. Маленькая Стэфани помахала мне на прощание ручкой и посеменила за няней. Я стояла посреди холла, и чувствовала, как меня разбило состояние похожее на паралич. Причем не только физический, но и умственный. Пить сразу расхотелось, а восприятие происходящего, моментально стало объемным, заполняя пробелы в полной картине событий.

Кое-как оторвавшись от места, я рванула к лифтам. Вдавливая кнопку вызова, я не могла спокойно устоять на месте. Наконец, один из этих чудо устройств соизволил открыть передо мной свои двери. Быстрее, быстрее… Мне казалось, он тащится как черепаха. Добравшись, наконец, до своего этажа, я практически бежала по направлению к комнате. Ворвавшись внутрь номера, я вытащила из сумки мобильный телефон и негнущимися пальцами набрала Анькин номер. После третьего гудка в трубке раздался ее голос:

– Алька, привет!

– Ань, помнишь, ты говорила мне о письме, которое принес Макс?

– Ну… – ошарашено протянула та.

– Где оно?

– Я его сожгла, как ты и просила.

– Не ври! Я знаю, ты никогда бы этого не сделала.

– А вот взяла и сделала. Тебе нужно выбросить его из головы. Ты вообще туда поехала, чтобы восстановиться, а не…

– Аня! Где письмо? – я начала срываться на крик.

– Алька, зачем этот мазохизм? – но по голосу было ясно, что она сдается.

– Ань, это очень важно! Очень! Это вопрос жизни и смерти практически! И у меня нещадно улетают деньги, пока ты меня пытаешься воспитывать.

Несколько секунд тишины.

– Я перезвоню через пару минут, – проговорила та и отключилась.

Я ходила туда-сюда по комнате не в силах заставить себя успокоиться и присесть. Каждая секунда была сродни вечности в ожидании Анькиного звонка. Достав дрожащими руками сигарету, я только с пятой попытки зажгла огонек зажигалки. Телефон в моих руках ожил, и я быстро нажала на зеленую кнопку.

– Да.

– Ты уверена, что это нужно делать именно сейчас? Что это вообще нужно делать?

– Аня, – предостерегающе прошипела я.

– Ладно, дело твое.

Я услышала шелест бумаги, Анька открывала письмо.

– В жизнь чужих писем не читала, – пробубнила та, – Так, ладно. Милая моя, бла-бла-бла…

– Аня, слово в слово, – с нажимом проговорила я в трубку.

Послышался вздох, а затем произошло еще что-то, после чего моя подруга изумленно произнесла:

– Япона-мать!

Это было самое страшное ругательство из ее уст, соединяющее в себе величайшее удивление и восторг одновременно.

– Ну! – не выдержала я.

– Лучше присядь, – посоветовала Анька и моего слуха коснулись фразы, написанные Максом, несколько месяцев назад.

Милая моя, я никогда не был силен в эпистолярном жанре, но, похоже, другого способа поговорить с тобой у меня не будет. Я несколько дней караулил тебя под подъездом, пытался узнать, где ты у твоей соседки и все без толку. Я не знаю, почему ты просто ушла. Хотя нет, уже знаю. Я просто не понимаю, почему ты не дождалась меня. Не захотела поговорить…

Да, у меня, как и у всех было прошлое. Точно также как и у тебя. На память о нем у меня осталась дочь. Ей почти два года. Ровно столько сколько нет в живых ее матери и моей жены. Ты спрашивала, почему я не люблю автомобили? Я был за рулем в тот день, когда мы возвращались домой и попали в жуткую аварию. Нас с ней привезли в больницу. Когда я пришел в себя, мне сказали, что ее спасти не удалось, но зато они спасли нашего ребенка. Моя дочь была недоношенной, но она выкарабкалась и это единственно ценное и прекрасное, что есть в моей жизни…

Так было до тех пор, пока я не встретил тебя. Тебе удалось вдохнуть в меня что-то такое, что мне казалось безвозвратно утерянным. Я задыхаюсь без тебя. Я не должен был возвращаться, будучи уверенным, что ты вышла замуж и счастлива в браке, но я безмерно рад, что вернулся. Ты нужна мне. Понимаю, что о таких вещах говорят лично, но ты меня избегаешь. Прошу, прости, что не рассказал и не объяснил все сразу. У твоей соседки есть мой номер, даже если ты не перезвонишь, я все равно буду ждать…

Твой Макс

Повисла гробовая тишина. Шок сменился осознанием своей глупости и по моим щекам беспомощно потекли соленые капли. Какой же зацикленной эгоисткой я была! Озабоченная только своими чувствами и ощущениями, я ни на миг не задумывалась о том, что мог чувствовать Макс. Я сложила картинку, основываясь только на своих личных эмоциях и своем восприятии действительности, забыв, что есть еще другая сторона и другая правильная точка зрения. Он переступил через себя, вновь пришел ко мне, а я выгнала его, обвинив в неизвестно чем! В том, чего на самом деле не было и что нарисовало мое воспаленное воображение. Он наверняка подумал, что главным препятствием между нами стал его рыжеволосый ангелочек по имени Стэфани.

– Я не знаю, как это прокомментировать, – выдохнула в трубку Анька, прерывая поток моих самоуничижительных мыслей.

– Какая же я идиотка, – прошептала я.

– И что ты будешь делать?

– Определенно что-то. Спасибо, Ань.

Я отключила телефон и попыталась осознать все то, что свалилось на меня в одночасье. Как теперь быть? Как все исправить? Возвращаться домой я резко передумала, но и отправляться на поиски Макса прямо сейчас не могла решиться. Нужно успокоиться и все хорошенько обдумать.

Я улеглась на кровать и, прикрыв глаза, сделала несколько глубоких вдохов. Снова и снова прокручивая в голове тысячи вариантов того, что скажу ему при нашей следующей встрече, пытаясь предугадать его реакцию и развитие нашего диалога, я каждый раз ощущала животный страх перед его отказом. Но, в конце концов, я поняла, что готова. За свое счастье нужно бороться, а в моем случае вдвойне. Осознание этого пришло за миг до того как мой измученный мозг погрузился в состояние неспокойного сна. Даже когда я спала, перед моими глазами мелькали картины из моего воспаленного воображения, в которых я навсегда расставалась с Максом, тем единственным мужчиной, которого так неожиданно и сильно полюбила.

Проснувшись с тяжелой головой и неуемной дрожью во всем теле, я кое-как попыталась привести себя в порядок. Рассеянно собравшись, спустилась в холл и заняла наблюдательный пост на одном из диванчиков. Рано или поздно, он обязательно пройдет мимо. Я проторчала почти час в холле, но так и не заметила Макса. Начиная нервничать, я посмотрела на часы, начало одиннадцатого.

Не знаю, сколько еще я бы просидела там, вероятно весь оставшийся день, если бы мой взгляд не скользнул по журнальному столику. Среди обилия журналов и рекламных проспектов, один стойко привлек мое внимание. На нем была изображена танцующая пара. Отодвинув все остальное, не интересующее меня, я взяла в руки глянцевый листок бумаги. Информация на нем гласила о конкурсном вечере бальных танцев, который будет проходить в этом же отеле. Я с остервенением осмотрела всю брошюру, чтобы выяснить дату и конкретное место. В самом низу невзрачным шрифтом было указано сегодняшнее число, но вот о месте не было ни слова.

Крепко сжимая в руках рекламный проспект, я встала с дивана и направилась к стойке администраторов.

– Прошу прощения, – обратилась я к молоденькой девушке в униформе, – Могу ли я подробней узнать об этом?

Я положила брошюру на стойку перед ней.

– Конечно, – она вежливо улыбнулась, – Сегодня у нас ежегодный конкурсный вечер. Это скорее любительское мероприятие, чем профессиональное соревнование, тем не менее, к нам обычно приезжает много желающих показать себя и попробовать свои силы.

– А у вас есть место, где все желающие могут репетировать? – деланно удивилась я.

– Да, конечно. Рядом с тренажерным залом находиться оборудованный танцзал, – девушка внимательно смотрела на меня, ожидая очередных вопросов, но все что меня интересовало, я уже узнала.

– Благодарю.

Кивнув ей, я направилась в левое крыло отеля. Где находится тренажерный зал, я имела представление, значит, смогу найти и танцкласс. Оказалось, пройти мимо него сегодня было невозможно. Оттуда долетали звуки музыки и стук женских каблучков по паркету. Осторожно заглянув внутрь, я невольно охнула. Желающих было больше, чем я даже могла себе предположить, но уверенность в том, что Макс будет здесь, по-прежнему не покидала меня.

 Я скользила взглядом по лицам людей, пока не наткнулась на то единственное, которое было способно превратить меня в безвольное желе. Макс внимательно следил за одной из танцующих пар, очевидно, это были его ученики, так как он время от времени что-то им выкрикивал. На нем была обычная белая майка, открывающая взору мышцы рук и груди и джинсовые бриджи. Его черные волосы были собраны в небольшой хвост, а на лице застыло сосредоточенное выражение. Сколько бы я сейчас отдала, чтобы узнать, что творится в его голове!

Я набрала в легкие побольше воздуха и уже сделала несколько шагов в его сторону, как в результате неудачной поддержки своего партнера его подопечная упала на пол и, вскрикнув от боли, схватилась за ногу. К ним сбежались люди, а я, замерев на месте, невольно прикрыла рот рукой. Я прекрасно понимала, что это могло значить, ей не удастся сегодня выйти на паркет, даже если там нет перелома. Очень, очень не подходящий момент я выбрала для выяснения наших с ним отношений. Тем временем несчастную девушку на руках пронес мимо меня ее партнер, и внушительная группа поддержки последовала за ними. Я проследила за этой процессией взглядом и когда обернулась, встретилась глазами с Максом. Отступать некуда. Вряд ли сейчас стоит рассчитывать на теплый прием, но других шансов у меня не будет.

– Ты не совсем вовремя, – сухо проговорил он вместо приветствия, когда я подошла ближе. В нем все еще жила обида.

– Я уже поняла, – сочувственно кивнула я.

Макс тяжело вздохнул и опустился на скамью, обхватив голову руками. Я несколько секунд молчала, прежде чем вновь заговорить.

– Я хотела…

– Ален, пожалуйста, если хочешь добить меня, давай не сейчас, ладно?

«Очень, очень не подходящий момент» – мысленно напомнила я себе. Имея непосредственное отношение к танцам, я прекрасно понимала, что он сейчас чувствовал. Поэтому вместо того, чтобы вдаваться в пространные описания своего разрушающего идиотизма и истинных чувств, которые во мне вызывал Макс, я просто проговорила.

– Этот конкурс важен для тебя?

– Это своего рода визитная карточка каждой школы, – вздохнул он, – Кроме весьма ценных призов, очень хорошая реклама. Хотя, какая уже разница? Ты видела Энни? Она не сможет сегодня танцевать…

– Я смогу, – эта фраза сорвалась с моего языка раньше, чем я успела об этом вообще подумать.

Макс удивленно посмотрел на меня, но загоревшаяся на секунду в его глазах надежда, тут же погасла.

– Я знаю, что ты в достаточно не плохой форме, но боюсь, что станцеваться с Полом до вечера у вас не получиться. Это весьма длительный и трудоемкий процесс.

– Зато получится с тобой, – сама боясь того, что вырывается из моего рта, тихо выговорила я, – Когда-то уже получилось…