Текст книги "Не родной, не чужой"
Автор книги: Ксения Каретникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Глава 4
Ужин мы доели, шампанское выпили. Между нами лишь приглушенный свет и терзающая слух тишина. Я смотрела на Сашу, он на меня. Его глаза блестели то ли от шампанского, то ли от ожидания. Будь оно неладным!
Гляделки наконец закончились, он поднялся, подошёл ко мне и присел рядом. Провел рукой по щеке, к губам, которые я приоткрыла, затем по шее, которую я вытянула. Потом ниже, по ключицам, в декольте. Я напряглась, представила на секунду, что будет дальше. И страшно немного стало. У меня давно не было мужчины. А последние разы с мужем так и вовсе происходили практически по принуждению. Без особого желания с обеих сторон.
Но сейчас мне хочется. Ласки, нежности. Черт с ним, с оргазмом, его получить не всегда удавалось. Удовольствие-то не только в нем. Главное – притяжение двух людей, трепет, желание взять и отдать… Скорее бы он начал, а то я растерялась, забыла, что и как делать.
– Ты уверена? – спросил он. Боже, какой глупый вопрос он задал, непонятно разве? Я не стала отвечать, лишь кивнула.
Саша придвинулся ещё ближе, обнял меня за талию, притягивая к себе. Начал целовать, наступая и отступая, позволяя и мне сделать наш поцелуй таким, каким мне хочется. А пока я всецело сосредоточилась на движениях губ, Сашка нащупал молнию платья у меня на спине и начал тянуть замочек вниз. Так медленно, что захотелось его поторопить.
Ну же, ты же хотел, чтобы я тебя ближе подпустила, что же медлишь тогда сам?
Платье наконец полетело на пол. Сашка уложил меня на диван и начал расстёгивать свою рубашку. И опять медленно. Тогда я потянулась к нему, чтобы помочь. Саша усмехнулся, довольно так, победно. И вскоре его рубашка, не без моей помощи, полетела к платью.
Красивое у него тело, поджарое, рельефное. Мышцы на руках, кубики на животе. Грудь широкая, мощная. А соски на ней… торчащие, упругие, это часть тела у мужчин мне всегда безумно нравилась. В моей постели их было немного, на пальцах одной руки посчитать можно, а первого и вовсе к любовникам не причислять. Но никто же не запрещал любоваться голыми мужскими торсами на пляжах? У каждого есть свой фетиш… Валера, кстати, хорошей фигурой не обладал. Сколько его помню – небольшой животик у него был всегда. А сейчас там, наверное, пивное пузо. Бывшая свекровь хвасталась при нашей случайной встрече полгода назад, что новая жена его сыночка кулинар от бога.
Пока я зачем-то вспоминала бывшего, Саша успел снять с меня лифчик. Погладил мою грудь, а потом прильнул к ней губами, начал целовать, покусывая и посасывая. Я обняла его за голову, зарывшись пальчиками в короткие волосы. Приятно, что он делал, провоцировало, заводило. Через несколько секунд я почувствовала бедром, как в районе мужского паха кое-что заметно увеличилось. Мой будущий любовник готов, да и мужчинам немного же надо?
Сашка прекратил терзать ласками мою грудь, приподнялся и стал терзать мои губы. Глубокий поцелуй, ненасытный даже. А его рука неожиданно полезла в мои трусики. Пальцы коснулись клитора, а затем скользнули глубже. Да я мокрая! Как быстро.
Для Сашки, как я поняла, это было важным моментом, отправной точкой, после которой пора приступать к главному. Он отстранился от меня, выпрямился и начал суетливо расстёгивать штаны. Тут я не помогала, тут я наблюдала и терпеливо ждала.
Брюки упали на пол, звонко от пряжки металлического ремня. Сашка остался в одних узких боксерах, на мне все ещё были кружевные стринги. Я рассматривала мужское достоинство, спрятанное пока под тканью, играя с самой собой в игру: угадать какой он. Вот уж глупости какие вытворяло со мной подсознание…
Но доиграть Саша не позволил, наклонился, а потом резко взял меня на руки. Я прильнула к горячей груди, захихикала, как дурочка, и потянулась к мужским губам. Но поцелуй быстро прервался, Саша поставил меня на ноги, а потом принялся аккуратно спускать с меня трусики. Закончив с ними, он стянул свои боксеры, прижимаясь ко мне всем телом. Обнаженным, сильным… Саша резко и невесомо, как пушинку, меня приподнял, заставляя обвить ногами его талию. Он сделал шаг к дивану, ловко уложил меня спиной, а уже через секунду я почувствовала горячее проникновение. С губ сорвался тихий стон. Через несколько мгновений захотелось стонать громче, но я сдерживала себя, помня, что в соседней комнате спит ребенок.
– Мне было хорошо, – томно улыбаясь, я наглаживала мужскую грудь. Тело было здесь, рядом с другим, доставившим мне в эту ночь столько умопомрачительного удовольствия, от которого душа словно витала в облаках.
– Мне тоже, – лениво ответил Саша. – А можно я кое в чем признаюсь?
– Надеюсь не в извращении каком-нибудь?
– Отчасти, – хмыкнул он, опустил свою горячую ладонь мне на спину, погладил и произнес: – Знаешь, как давно я об этом мечтал? О сексе с тобой. Каюсь, я даже пару раз представлял тебя вместо тех, с кем спал…
Я приподнялась, заглядывая в его глаза:
– И много их было?
– Это так важно? – фыркнул он.
– Ну сколько?
– Ещё скажи, что у тебя пуританские взгляды и твой муж был единственным твоим любовником, – мне бы обидеться на эти слова, но Сашка говорил шутливо, играючи со мной. И я решила подыграть:
– Цифру, Смирнов. Назови цифру!
Сашка засмеялся и выдал:
– Мне так приятно, Викуськин, что ты меня ревнуешь…
А у меня, после того как он произнес такую уменьшительно-ласкательную версию моего имени, внутри все сжалось, отчего я нервно передернулась… Так ко мне обращался один человек, и я бы очень не хотела слышать это вновь.
Я отпрянула от Саши, поднимаясь с кровати. Сашка удивлённо на меня посмотрел и спросил:
– Что-то не так?
– Не называй меня так больше. Никогда, – тихо, почти приказным тоном попросила я. Саша собрался что-то спросить, но здесь послышался детский плач, который доносился из включенной все это время радио-няни. И я, не раздумывая, накинула халат и поспешила в соседнюю комнату.
Артёмка плакал, а я уже научилась различать его плач и сразу поняла, в чем дело. Быстро поменяла ему подгузник. Но малыш успокаиваться не спешил. Странно, температуры нет, его ничего не должно беспокоить. И тогда я взяла кроху на руки и, начав ходить с ним по комнате, запела колыбельную на украинском языке. Ее мне в детстве пела бабушка.
Пение помогло, Артем начал успокаиваться, вскоре его глазки закрылись и малыш засопел. Я аккуратно положила его в кроватку и, постояв возле нее несколько секунд, практически беззвучно покинула детскую.
В коридоре я чуть не врезалась в голую грудь Сашки.
– Ты красиво поешь, – подметил он.
– Я три года училась в музыкальной школе, учитель меня хвалил, говорил, что у меня практически идеальный слух, – сообщила я.
Мы вместе зашли в мою спальню. Закрывая за нами дверь, Сашка поинтересовался:
– Почему только три?
Я обвела взглядом темное помещение и, обняв себя за плечи, ответила:
– Потому что мы переехали в эту квартиру, а отсюда далеко и неудобно было добираться до музыкальной школы.
Сашка прошёлся по комнате, включил настольную лампу.
– Это же квартира твоего отчима? – спросил он вдруг.
– Да, его. Он так гордился этой, такой большой и серьезной первой покупкой в своей жизни, – я усмехнулась и зачем-то добавила: – А вот бабушка считала, что он купил квартиру на ворованные деньги.
Саша фыркнул:
– Ну, твой отчим славился в определенных кругах, так что я больше чем уверен, что твоя бабушка была права. Его же убили?
– Застрелили, – кивнула я.
– Бандитские разборки, – усмехнулся Саша, а я сделала шаг к окну и подметила:
– Ты всё-таки очень много про меня знаешь.
– Нет, я много знаю про людей, которые тебя окружали. Про тебя я знаю ещё очень мало, – Сашка подошёл ко мне и обнял сзади, прижимая к себе за живот. – Скажи, а Луизка действительно не сказала тебе, кто отец Артема?
– Нет, не сказала.
Как я ни допытывались, кто отец, сестра не признавалась. Мой, говорит, и этим все сказано. Оставлять ребенка или нет – я позволила решать Луизе. Я не настаивала ни на чём. И сейчас уверена – сестра приняла правильное решение.
– Может, она тебе не доверяла? – предположил вдруг Саша, я резко обернулась:
– Почему ты так решил?
– Понимаешь, Луиза мне как-то сказала, что ты ее не любишь…
Это было обидно слышать. Очень. Я уставилась в Сашкино лицо, водя по нему сосредоточенным взглядом. Раздумывала я несколько секунд, прежде рассказать то, что мне вдруг захотелось ему рассказать.
Глава 5
Я отошла от Саши, села на кровать. Попыталась успокоиться, но все равно начала говорить с претензией и даже с возмущением:
– А она тебе говорила, что я в шестнадцать лет ушла из дома? Что я год прожила у бабушки, а потом, окончив школу, уехала в другой город учиться? – Саша качнул головой и в ожидании уставился на меня. Я вздохнула и продолжила, ведь мне так захотелось выговориться: – Вернулась через пять лет и как раз попала на бабушкины похороны. Потом узнала, что свою квартиру бабушка завещала мне. Я перебралась туда, но прожила одна недолго. Всего через месяц отчима убили, он хоть и говорил маме, что несметно богат, но, по факту, ничего своей жене, кроме этих семидесяти пяти метров, не оставил. Чтобы помочь, я сдала бабушкину квартиру и переехала жить сюда, – я опять вздохнула, нервно погладила себя по плечу. – Примерно в это время я познакомилась с Валерой, влюбилась, вскоре мы начали жить вместе. Я не говорила ему никогда, что бабушкина квартира только моя, он считал, что общая… Через полгода мы с ним поженились, а на следующий день после нашей свадьбы вместо аэропорта, откуда мы должны были полететь в свадебное путешествие, я оказалась в морге. Мама, беспросветно пьющая с момента смерти отчима, даже на свадьбу ко мне не пришла, допилась тем утром до чёртиков и сиганула в окно со словами: «Я за тобой, любимый». На глазах у Луизы. Ей было четырнадцать.
– Я не знал таких деталей, – виновато произнес Саша. – Жутко как.
Кивнув, я поспешила продолжить, договорить:
– Меня отговаривали, и муж, и его родственники, но я не смогла сдать сестру в детдом, взяла над ней опекунство и, уговорив мужа, переехала в эту квартиру… Да, когда мы обе были детьми, я не питала к Луизе трепетных сестринских чувств… Но потом я заботилась о ней, пыталась узнать её заново… А теперь скажи мне: я разве не любила свою сестру?
Хотела я себя этим оправдать? Возможно… Возможно, я о чем-то жалею, но вот пакости сестре я никогда не делала. И зла не желала.
– Ты молодец, не бросила сестру и ребенка ее не оставила, – кивнул Саша, задумавшись. – Может, тогда она как раз и имела в виду детство?
– Да что она могла помнить…
– Многое. Порой детские воспоминания достаточно сильны, – Сашка улыбнулся, присел рядом и попытался обнять меня. Я отстранилась, со словами:
– А ещё порой подростки склонны преувеличивать. И воспринимать все не так, как есть на самом деле. С Луизой поначалу было трудно, на контакт она шла неохотно. А мужа моего вообще ни во что не ставила. Я отнесла это всё к душевной травме, она такое видела, такое пережила… Вот и обороняется, выпуская колючки. Я старалась быть лояльной, но при этом справедливой и честной. И искренне считала – Луиза это видит. Во всяком случае через какое-то время мы начали общаться нормально.
– Вика, ты молодец. Прости, я уверен, что ты любила сестру, – он потянулся ко мне, легонько касаясь губами кончика моего носа. А затем опять попытался меня обнять. На этот раз я не стала сопротивляться, прильнула к Сашкиной груди, вдыхая терпкий мужской аромат. И в эту секунду я ощутила надёжность. Сейчас я понимала – мне намного легче. Стоило все это произнести, чтобы отпустить.
Когда уже светало и мы лежали в полудреме, прижимаясь друг к другу, Сашка неожиданно спросил:
– А почему ты ушла из дома в шестнадцать лет?
Вопрос слегка испугал, я нарочно опустила причину такого подросткового поступка, надеясь, что Саша не акцентирует на этом внимание, но нет.
– Я посчитала, что в новой маминой семье для меня не нашлось правильного места.
Да, я действительно так считала. Но это был лишь кусочек от большой правды, которую я никогда и никому не рассказывала. И, надеюсь, рассказать не придется.
Апрель наконец широко распахнул двери и привел в город весну. Солнечные лучи стали теплее, послышался щебет птиц, почки начали набухать, а трава зеленеть. Лишь в парке, где мы по-прежнему гуляли с Артемом, местами лежал снег. Но и он скоро растает. А вот моё сердце уже полностью растаяло.
С Сашей было хорошо. Я совсем не чувствовала нашей разницы в возрасте, а временами мне казалось, что это он старше. Ответственный, волевой, серьезный, за ним как за каменной стеной, нерушимой и крепкой. Мне это было необходимо. Чувствовать себя слабой, когда это правда нужно женщине, это же естественно.
Ко мне Саша ещё не переехал, но очень часто, почти все вечера и ночи, и даже кусочек утра, мы проводили вместе. Секс был хорош, утренний кофе не хуже. А ещё хороши были длинные разговоры и постепенное осознание того, что мы очень похожи во многих моментах. Он рос без семьи, я, можно сказать, тоже. Он добивался всего сам, и мне пришлось.
И Артемке он нравился. Он так заливисто смеялся, когда Саша начинал с ним играть. Я любовалась своими мальчиками, заглушая ярко выраженные порывы радости. Я просто боялась все спугнуть. Ведь счастье любит тишину.
Да, моя личная жизнь наладилась, расцвела как первые весенние цветы. За одним смыслом появился второй. И на работе все шло в гору, мы собирались расширяться. Как штатно, так и квадратными метрами. Я уже подыскала помещение недалеко от прежнего салона, там шел небольшой ремонт. И новые сотрудники ждали часа, когда смогут приступить к обязанностям.
Гуля продолжала работать у нас няней. Но теперь оставалась ночевать все реже. Она тоже встретила мужчину. Весна же. Пора перемен.
Единственное, что было странным, так это то, что Саша так до сих пор меня ни с кем из своей жизни не познакомил. Он рассказывал о своих друзьях-коллегах, иногда смешные истории, иногда серьезные. Я словно знала их всех, но заочно. Как-то я заикнулась, предложила Саше куда-нибудь сходить с его друзьями. Нет, Сашка не отказал, но и согласия с точной датой встречи не озвучил. А я особо не настаивала, захочет – сам предложит, это же его друзья.
В моей жизни, как таковых, друзей не было. Детские остались в детстве, другие в том городе, в котором я училась. В браке с Валерой у нас были общие друзья, семейные пары, но они после нашего развода предпочли компанию бывшего. Я хорошо общалась с девочками на работе, но все же была начальником, а их, как правило, не многие любят слишком глубоко пускать в свою личную жизнь.
Так что Саша сейчас для меня был и любовником, и другом. Называть его пока любимым я не могла. Рано. Наши отношения начались и развивались стремительно, и я этого побаивалась. А ещё меня не покидало ощущение приближения чего-то… Нехорошего.
Сегодня Артемке исполнялось полгодика. Я приготовила праздничный ужин и уже накрыла на стол, как Сашку в срочном порядке вызвали на дежурство подменить заболевшего коллегу. Так что за накрытым столом для двоих я сидела одна, отпустив на сегодня даже Гулю.
Артем уснул. А я, налив бокал шампанского, посмотрела на фотографию Луизы, которую наконец-то довела до ума, подобрала ей достойную рамку. Сестра улыбалась, была на фото красивой и такой живой. Я мысленно чокнулась с Луизкой, говоря: «Спасибо».
И только я сделала маленький глоток и открыла ноутбук, чтобы провести вечер за просмотром сериала, как в дверь позвонили. Не знаю почему, но я сразу насторожилась. Что-то натянулось внутри звенящей струной, издающей тонкий и тревожный писк. Я никого не ждала, просто некого. Разве что соцслужба, но она была у нас недавно, да и по вечерам они не ходят.
Я подошла к двери с осторожностью и посмотрела в глазок. Увидела двоих мужчин. На одном темный костюм, поверх кожаная куртка. Другой мужчина одет в серое пальто, распахнутое, на шее клетчатое кашне. Лиц обоих не видно, они опущены, как нарочно.
– Кто там? – спросила я.
– Мне нужна Черных Виктория Владимировна, – раздался громкий мужской баритон за дверью. Голос приятный, даже поставленный. Что-то музыкальное в нем было. И голос принадлежал мужчине в пальто.
– Что вам нужно?
– Пообщаться. По поводу ребенка…
Глава 6
Я, наверное, выпала из реальности, иначе как оправдать то, что я открыла дверь и впустила в квартиру незнакомцев?
Мужчина в кожаной куртке, обладающий внушительной комплекцией, вошёл первым, без разрешения прошёл вперёд по коридору, начав заглядывать во все комнаты. Я опешила от такой наглости, но, сопровождая его широкую спину взглядом, промолчала. А вот второй мужчина, сунув руки в карманы джинсов, замер у входа. Я повернулась к нему, ловя на себе его изучающий взгляд. Под ним я вся скукожилась, по спине побежали мурашки, я вдруг почувствовала себя испуганным воробушком, на которого с высоты взирает хищный собрат.
От его одежды за версту пахло не только дорогим одеколоном, но и деньгами. Высокий, даже выше Сашки, а в нем сто восемьдесят семь сантиметров, широкоплечий. На вид мужчине было лет тридцать пять… Хотя… Возраст определялся с трудом. Коротко стриженые темные волосы, на лице ровная борода, аккуратная, выбритая местами явно профессиональным мастером. Глаза зелёные, хищные, с вкраплениями. Прямой нос, не слишком пухлые губы, на которых сейчас застыла ехидная улыбка. Интересно, за что я ее удостоилась? Я невольно поймала краем глаза наше отражение в зеркале, что висело справа на стене: на мне домашний костюм – брючки и футболка, волосы собраны на скорую руку в высокий пучок, лицо немного бледное, а мужчина, что стоял напротив, загорелый не по сезону. Неказистой и невзрачной я смотрелась рядом с ним. И что самое интересное, я была уверена, что и он так подумал.
– Что… Происходит? – наконец промолвила я испуганно. В этот момент мужчина в кожанке вернулся и произнес:
– Все чисто, – и тогда второй заговорил:
– Меня зовут Спасский Даниил Алексеевич, – произнес он так, как будто его имя должно было мне что-то прояснить. Но, увидев, что должного эффекта произнесённое не произвело, мужчина добавил: – Я отец Егора.
– Какого Егора? – нахмурилась я.
Мужчины переглянулись.
– Вам сестра не рассказывала про Егора? – слегка удивлённо спросил мужчина, представившийся Даниилом. Я качнула головой. – Ясно. Где мы можем поговорить?
Признаюсь, мне стало любопытно, и потому я молча указала ему на гостиную, а он, на удивление разувшись, прошел в комнату, дверь которой за нами закрыл второй не разувшийся наглец, оставшийся в коридоре.
Даниил зашёл, внимательно изучил взглядом помещение. Особенного долго его взгляд задержался на столе, точнее на открытой бутылке шампанского, рядом с которой стоял налитый бокал. Мужчина с усмешкой фыркнул, а потом шагнул к дивану и присел. Верхнюю одежду снимать не стал.
Я устроилась на стуле рядом со столом. Как примерная школьница, сложила ручки на коленях, уставившись на странного незваного гостя. Он тоже смотрел на меня и начинать разговор совсем не спешил. Я не выдержала первой и спросила:
– Вы сказали, что хотите пообщаться по поводу ребенка? – Даниил кивнул. – Про какого именно, моего или своего, которого зовут… хм… Егором?
– Насколько я знаю, у вас своих детей нет, – выдал мужчина. – Но вы являетесь опекуном того мальчика, чьим биологическим отцом может быть мой сын. Тот самый Егор.
Мои ладошки резко похолодели. Я испугалась, сама пока не понимая чего.
– А с чего вы решили, что ваш сын – отец Артема?
– Видите ли, несколько дней назад я случайно обнаружил на странице сына в социальной сети одну переписку. С вашей сестрой. Там она сообщила ему, что беременна…
– А ваш сын, небось, был этому очень рад, – с иронией перебила я.
– Не поверите, но именно так, – произнес Даниил. – Сын написал в ответ, что счастлив, что возьмёт вашу сестру замуж и увезет ее и ребенка подальше отсюда.
Он потёр щеку, жест его мне показался нервным. А до меня в этот момент дошло, что мужчина, сидевший сейчас передо мной, может оказаться… Дедушкой Артема? Что-то молод он, хотя… Меня мама родила в шестнадцать.
– Однако ваш сын ничего из обещанного не сделал, – усмехнулась я. – Повторюсь, сестра мне ничего ни про какого Егора не рассказывала. Вы вообще уверены, что он переписывался именно с моей сестрой?
– Данные с ее страницы, с которой велась переписка от ее имени, совпадают: зарегистрирована как Луиза Черных, фотографии, места учебы. А ещё айпи-адрес, – Даниил кивнул на мой ноутбук.
– Ничего не понимаю, – погладив себя по плечу, сказала я.
– Егор попросил вашу сестру никому, даже близким, ничего не рассказывать: ни от кого у нее ребенок, ни про их общие планы.
В голове не укладывалось – сестра послушалась этого Егора и промолчала. Она мне вообще ничего не рассказывала. Признаюсь, в какой-то момент грешным делом я даже подумала, что Луиза просто могла не знать или не помнить, от кого именно забеременела, ну мало ли, всякое бывает. Надеюсь, Луиза простит меня за такие мысли.
– Интересно, почему ваш сын ее об этом попросил? – мой вопрос прозвучал с ноткой издёвки. На что мне тоже с ней ответили:
– Полагаю, он боялся, что им могут помешать.
– И кто?
– Я, – даже с гордостью ответил Даниил. – У меня были на сына планы. И его ранний брак в них не входил. Так же, как и ребенок.
– Что ж, полагаю, я могу вас поздравить? Ваши планы на сына реализовались?
– Нет, – отрезал он и отвернулся к окну.
– И где же тогда ваш сын был все эти полгода? – я немного повысила голос. – Почему не пришел сам? Сейчас, а лучше тогда, когда Артем родился?
– Егор погиб.
Слова прозвучали резко. А мне стало немного совестно.
– Сочувствую, – искренне произнесла я. Но на мое сочувствие мужчине было наплевать. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он посмотрел мне прямо в глаза. На секунду мне показалось, что он смотрит на меня с ненавистью. А ещё с брезгливостью.
– Чего же вы хотите от меня? – поинтересовалась я.
– Я хочу помочь вам, – прозвучал неожиданный ответ, сказанный так, будто бы мне сейчас предложат нечто существенное и жизненно необходимое. Хм… Денег предложит? Будет платить за сына алименты? Нет. В материальной помощи я не нуждаюсь. Но я послушаю, надеясь побыстрей закончить наш разговор и проводить этого Даниила до двери.
– И как же? – нахмурилась я.
– Избавить от тягот опекунства, – я продолжала хмуриться, не понимая, а точнее не веря тому, что я слышу. – Я хочу забрать мальчика к себе и компенсировать вам все затраты за полгода, – четко, как диктор, произнес он. – Разумеется, в том случае, если он действительно является сыном Егора. А это мы скоро узнаем, – мужчина покосился вдруг на дверь, а у меня мороз пошел по коже. Не знаю, что именно заставило меня это сделать, нехорошее предчувствие или хищный взгляд Даниила, но я вскочила с места и пулей вылетела из гостиной. В коридоре увидела мужчину, того самого, в кожаной куртке, он как раз выходил из детской, убирая что-то в нагрудный карман. Я буквально подлетела к нему и, стукнув кулаком в грудь, повышая голос, спросила:
– Что вы там делали?
Ответа не последовало. Лишь усмешка мелькнула на тонких губах. А из детской доносился Артемкин плач. Но меня не пускали, тогда я ударила мужчину ещё раз в грудь и еще, в меня словно бес вселился. Я била, а он продолжал стоять, не сдвинувшись с места. И, отдать ему должное, на мое рукоприкладство мужчина никак не отреагировал. Страшно представить, что бы со мной было, если бы эта каменная глыба мне ответила.
– Антон, пропусти, – раздалось у меня за спиной, и тот, которого Даниил назвал Антоном, его послушал – отступил в сторону.
Я вбежала в детскую, подошла к плачущему Артёму и начала его ощупывать. Не обнаружив никаких увечий, я взяла ребенка на руки и начала укачивать, расхаживая по комнате.
– Все хорошо, все хорошо, – шептала я, пытаясь успокоить этими словами и ребенка, и себя.
– Поверьте, ничего опасного для мальчика Антон не сделал, – услышала я сзади и обернулась. В проёме двери стоял Даниил. – Он просто взял у ребенка необходимый для анализа биоматериал.
– Убирайтесь, – процедила я и отвернулась, зачем-то зажмурившись. Через несколько секунд входная дверь громко захлопнулась, этот звук обнадежил, но не успокоил.
Держа ребенка на руках, я вышла в коридор. Заглянула в комнаты, на кухню, даже в ванную с туалетом. Никого не было. Тогда я заперла входную дверь на все имеющиеся замки и, прислонившись к ней спиной, дала волю слезам. Плакала, стараясь делать это тихо, и при этом молилась всем богам, прося их, даже умоляя, чтобы у этого мужчины и моего мальчика не оказалось общих ДНК. Не нужен нам такой дедушка.
