Текст книги "По ту сторону греха"

Автор книги: Ксения Руднева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3

Хоть я и написала Машке, чтобы та ждала меня у входа в здание, особой надежды на ее благоразумие не испытывала. Я забрала пальто из шкафа для преподавателей и поспешила на улицу. Такси вызывала прямо на ходу. Племянница ждала, где и было велено, протест же девчонка выразила тем, что с наглым видом курила в компании ярко накрашенных девиц, явно постарше ее самой. Я встала в сторонке, чтобы не вдыхать отраву, и спокойно дождалась машину. Жестом указала Машке, чтобы поскорее усаживалась, когда такси припарковалось: на проспекте действовал знак «Остановка запрещена». Девчонка демонстративно расцеловала приятельниц на прощание и только потом изволила усадить свою пятую точку в машину.

– Жизнь тебя, смотрю, совсем ничему не учит, – изрекла я, опуская окно. Вонь стояла в салоне та еще.

– Курить мне уже можно, – выдала явно заготовленный ответ.

– В пятнадцати метрах от учебного заведения, – кивнула я. – Иначе получается административное правонарушение. Как думаешь, стерпит Андрей Маратович подобное?

Девчонка растеряла весь свой пыл и умолкла, я же отвернулась к окну и, пока такси еле ползло по проспекту из-за пробки, принялась размеренно вдыхать влажный осенний воздух, тем самым успокаиваясь. Погода стояла пасмурная, что было обычным явлением для нашего города. Дома Машка продолжила придерживаться тактики холодной войны, хоть я и не уверена, что девчонка в курсе подобного словосочетания.

Остаток недели прошел в схожем ритме: я сдавала племянницу на руки преподавателям, сама же постигала премудрости новой профессии, обед проводила в компании будущих коллег, знакомясь поближе, а в конце учебного дня увозила нерадивую родственницу домой. Чаем с коньяком больше не баловались, видимо он тут подается по особенным случаям, оно и к лучшему.

В понедельник проснулась еще до будильника. Критически осмотрела отутюженные с вечера блузку и юбку, в итоге надела пиджак и джинсы прямого покроя. Племяшка при виде меня скривилась:

– Куда так вырядилась? Неужто работу нашла, и теперь оставишь меня в покое?

– Нашла. Тебе понравится, – пообещала загадочно, заранее предвкушая реакцию дорогой родственницы.

В отделе кадров мне оформили пропуск, так что теперь проходную я миновала без задержек. Отконвоировала Машку на пару и не без легкого беспокойства отправилась на свою. Возле аудитории меня предусмотрительно поджидал Андрей Маратович, облаченный в очередной костюм с иголочки. Из его нагрудного кармана торчал платок в тон полосатому галстуку, что заставило меня почувствовать себя едва ли не замухрышкой, хотя одежда моя была куплена не на распродаже. Человек десять первокурсников топтались чуть в стороне, разбившись на группки по интересам.

– Готова? – тихонько, так чтобы первокурсники не услышали, поинтересовался Директор, я вот-вот ожидала, что он не удержится и поправит мне воротник.

В ответ кивнула – не съедят же они меня, в конце концов.

Когда студенты расселись по местам и перестали с недоумением переглядываться, приготовившись внимать, Андрей Маратович взял слово и представил меня:

– Знакомьтесь, Евгения Алексеевна Тарасова, ваш новый преподаватель по информатике. Вопросы есть?

Признаться, я не видела ни единой причины спрашивать о чем-то еще, но студенты так не считали, поэтому со стороны парт тут же посыпались реплики от самых смелых:

– А Анна Валериевна родила уже?

– А зачет кто принимать будет?

– А вы к нам надолго?

Я закашлялась, с трудом удерживая серьезное выражение на лице, от столь явной непосредственности я уже успела отвыкнуть.

– Так, вижу, что вопросов нет, – подвел черту Андрей Маратович и покинул нас, завещав на прощание хорошо позаниматься.

– Здравствуйте еще раз, – приветствовала я аудиторию, как только дверь за начальством закрылась. Прозвучало вроде бы уверенно. – Староста присутствует?

– Да, – раздалось нестройное.

– Мне нужен полный список группы в алфавитном порядке.

Занятие начала со знакомства с подопечными, попутно отметила отсутствующих. Ребята времени не теряли и интересовались всем подряд: от моего знака зодиака и возраста до семейного положения. Я отшучивалась и даже забыла про недавний мандраж. Занятие прошло легко и непринужденно, благо материал я подготовила заранее, в теме не плавала и вроде смогла объяснить так, чтобы ребята поняли. Во всяком случае, с заданием справились все без исключения. Когда услышала переливчатую мелодию звонка, удивилась и не поверила, что полтора часа могли пролететь так незаметно, сразу же поздравила себя с успешным началом. Следующее занятие прошло в том же ключе. Ребята мне попались приятные, жизнелюбивые и увлеченные.

На время обеда, как и обещал Директор, пришлось заседание кафедры. В качестве приятной новости Андрей Маратович уже официально представил меня коллективу, затем пришла очередь неприятных.

– В пятницу состоялось университетское заседание совета, и ректор нас, мягко говоря, не порадовал. В одном из студенческих общежитий случилось «че-пэ» – одному парню, благо не с нашего института, внезапно стало плохо. В итоге, увезли парня в больницу с передозировкой, еле откачали. И это уже второй такой случай за прошедшую неделю. Первому студенту стало плохо прямо на занятиях.

Преподаватели заохали каждый на свой манер, начали раздаваться восклицания, будто в помещении принялись готовить попкорн, и он хлопал в разное время с разной интенсивностью. А я почувствовала тысячу иголок под пятой точкой – тот студент точно не красовался перед товарищем, а говорил печальную правду. Директор прервал тут же начавшийся гул парой хлопков ладони по столешнице и продолжил:

– Соответствующие органы оповещены и уже приступили к работе, но как я понял, пока их действия ни к чему не привели. Ректор рвет и мечет – университет замешан в скандале! Грозится заставить пройти всех освидетельствование под угрозой отчисления, что, конечно же, вне закона, и, думаю, до этого дело не дойдет, но пугнуть мы их просто обязаны. Каждый преподаватель теперь должен внимательно следить за состоянием подопечных во время занятий, обо всем подозрительном немедленно докладывать лично мне. Особенно вас должны насторожить такие признаки, как спутанность сознания, расширенные зрачки, беспричинная радость или апатия, ответы невпопад, более подробно прочтете в памятках, – Андрей Маратович звонко шлепнул стопкой листов А4 по столу. – Кураторам групп нужно собрать их и провести лекцию о вреде наркотиков, прочувствованную и с фотоматериалами, так чтобы они до мозга костей прониклись и близко к этой дряни не подходили, хоть гипнотизируйте их.

Тут я эгоистично призадумалась: назначили меня куратором или еще не успели? Лучше бы, конечно, последнее. Директор тем временем животрепещущую тему оставил и перешел к вопросам рабочим. Говорил что-то о методическом обеспечении дисциплин, публикациях в научных журналах и дипломниках. Я, если честно, пропускала незнакомые темы мимо ушей, здраво рассудив, что меня пока что все это навряд ли касается. Вновь включилась в заседание на словах Директора «Евгения Алексеевна, зайдите ко мне после «кафедры». Вздрогнула и перевела осмысленный взгляд на начальство. Андрей Маратович хранил непроницаемое выражение на лице, так что понять, о чем пойдет речь, не представлялось возможным, хоть и в виду драматических новостей кое-какие догадки у меня возникли. Народ еще долго гудел, растревоженный происшествием, кто-то поведал, что парень был с экономического. Дальше я слушать не стала, отправилась «на ковер».

– Андрей Маратович? – для вида постучала в открытую дверь.

– Заходите, – пригласил тот и указал на стул. Подождал, пока я устроюсь, и собственноручно притворил дверь. – Разговор предстоит конфиденциальный, – пояснил он. Я кивнула и почему-то придвинула сумочку к себе поближе. – Евгения Алексеевна, у меня к вам деликатная просьба. Думаю, что нужно как-то поговорить с вашей племянницей, вывести ее на откровенность. Откуда-то же дети берут эту отраву, не хватало еще чтобы эта зараза распространилась по всему университету. И уж точно не на подконтрольной мне территории.

– А разве травкой можно накуриться до «передоза»? – доверчиво уточнила я у мужчины.

– Нет, травкой невозможно. Но и сидеть, сложа руки, мы тоже не можем, правильно?

– Тут я с вами согласна, – осторожно кивнула я, не собираясь в первый же день спорить с начальством. Не хватало еще и с этой работой распрощаться, не успев толком освоиться, а вот связываться с наркоманами не хотелось совсем, ибо не понаслышке знаю, на что иногда способны ребята под кайфом. Не со зла даже, а от невменяемости.

– Так вы поговорите?

– Я? Почему я? – от неожиданности я поперхнулась и закашлялась. А потом по слегка растерянному выражению лица Директора поняла, что придется пояснить: – Видите ли, у нас с Марией не очень близкие отношения… – а про себя подумала, что это уж очень, мягко говоря. – Может быть вы сами? Я не против.

– И все-таки давайте, сначала вы, – деликатно настоял на своем Директор.

Продолжать спорить с начальством я разумно не стала, потому пришлось согласиться, костеря про себя чужую инициативность на все лады. Креатив приходит в голову Директору, а страдать вынуждены все остальные…

– Хорошо. Но, предупреждаю сразу: положительного результата не обещаю.

Директор, довольный собственной задумкой, распорядился ждать на месте, а сам отправился снимать Марию с предстоящего занятия. Остаться одной в кабинете заведующего оказалось неловко. То и дело дверь открывалась, являя очередного посетителя, и я, слегка краснея, объясняла, что Андрей Маратович отлучился. Раза после пятого это даже разозлило – в конце концов, никакого покоя Директору не дают! Чтобы привести нервы в порядок и настроиться на нужный лад, подошла к окну. Две фиалки на подоконнике радовали глаз розовыми и сиреневыми цветами – должно быть аура у Андрея Маратовича что надо. Тут же явилась мысль, что человек, за спиной которого расцветают фиалки, действительно не допустит наркомании среди подопечных. Внезапно, возвращая в реальность, прозвенел звонок, а входная дверь опять распахнулась. На этот раз пожаловал сам хозяин кабинета в компании моей племяшки. Машка ступала с выражением абсолютной преданности и кротости на лице, которого я у нее отродясь не наблюдала, в летящем платьице и сапожках на каблучке. Признаться, я на какой-то миг даже заподозрила племянницу в тайной влюбленности в несомненно привлекательного преподавателя. Увидев меня, та тут же нахмурилась, потеряв львиную долю невинного обаяния. Андрей Маратович, не замечая перемен в настроении девчонки, усадил ту на стул и покинул нас со словами: «не буду мешать».

– И тут ты! – не порадовалась встрече племяшка и пробурчала: – На этот раз что?

Я потерла лоб, не зная, как лучше приступить к разговору, что был изначально обречен на провал. Вызвать племянницу на откровенность или хотя бы просто нормально поговорить у меня за пару месяцев совместного проживания так и не получилось.

– Маша, ты знаешь уже, что в пятницу из общежития парня с передозировкой увезли?

– Весь универ об этом знает, тебе-то что с того? Перед Измайловым выслужиться хочешь? На нашего директора глаз положила, да? А что, он мужик хоть куда, еще и при бабках к тому же, у нас от него половина девчонок тащится. Да только ему такая как ты нафиг не сдалась! Он твою гниль сразу раскусит, а если и нет, я ему с удовольствием подскажу…

– Прекрати! Хватит глупости нести! Не нужен мне твой Измайлов, – я устало опустилась на стул и только потом с запозданием поняла, что сижу в директорском кожаном кресле. – Я теперь на кафедре работаю ассистентом…

– Чего? – не оценила Машка зигзагообразный скачок моей карьеры, а я продолжила:

– И группу твою курировать буду. Все благодаря твоим стараниям, между прочим! Андрей Маратович меня временно на место Анны Валериевны взял.

– Теперь мне и правда лучше документы из универа забрать, – младшая родственница хмуро взирала исподлобья.

– В общем, в связи с происшествием университет проводит антинаркотическую политику, – перешла я на официальный язык, потому что по-человечески с ней все равно не получалось. – А поскольку о твоем проступке пока что знаем только я и Андрей Маратович, предлагаю тебе все честно рассказать. Кто принес травку в университет, откуда взял? Кому вообще в голову пришла идея накуриться в аудитории?

– Не знаю. Парни сказали, что это просто сигарета.

– Хорошо. А что вы делали в пустом кабинете? – старалась я не заводиться и не запороть разговор хотя бы в самом начале.

– КВН сочиняли, готовились к кубку первокурсника.

– Ты на КВНе со старшими ребятами познакомилась?

– Да. Они всем «первакам» помогают, чтобы смешнее получилось.

Вытянуть из враждебно настроенной девчонки много не удалось, но не думаю, что она скрыла что-то особенно важное. Свободную аудиторию им занять разрешил один из преподавателей, потому как в актовом зале на тот момент репетировала другая команда. Машкины однокурсники на их счастье задержались в столовой, а иначе пришлось бы отчислять Измайлову еще с десяток человек. Хотя, то что Машка крутила хвостом одна перед толпой ребят, мне не понравилось. Курнуть предложил один из старшекурсников, сказал, так веселее пишется, и они частенько в творческом порыве прибегают к незаконному методу. Визита преподавателей, ясное дело, никто не ожидал. На их беду, мимо проходил Директор, который учуял характерный запашок и заподозрил нарушение режима.

– Маша, я понимаю, что у тебя новая жизнь началась, и ты вольна поступать с ней так, как считаешь нужным, – попыталась я достучаться до девочки. – Но знай, взрослость тем и определяется, что человек понимает и берет всю ответственность на себя за все свои поступки и решения. Человек сперва рассуждает, как его поступок повлияет на всю дальнейшую жизнь…

– И это ты мне говоришь! – усмехнулась в лицо племянница. – Уж без твоего наставничества я точно обойдусь, только лучше будет!

– Маша, я тебе добра желаю…

– Да ты с детства меня ненавидела, я же помню!

– Ревновала! Это совсем другое, да мне десять лет тогда было! Конечно, хотелось внимания и любви от родителей, а тут тебя в дом принесли, и все переключились на младенца, а до меня и дела никому не стало. Ну так мне уже не десять лет, да и тебе тоже. Припоминать человеку его детские ошибки – это как-то… по-детски, – улыбнулась я в конце, а Машка набычилась. Но хоть спорить не стала, и то хорошо, потому я продолжила, постаравшись закрепить результат: – Маша, сама видишь, времена сейчас неспокойные, университет будут шерстить на предмет всякой отравы, сделай так, чтобы у Андрея Маратовича не было повода нас с тобой выгонять. Второго раза он нам точно не спустит. Хорошо?

– Хорошо, – нехотя буркнула племяшка, хотя я не думаю, что у той сохранилось желание продолжать открывать для себя подряд все новое и доселе неизведанное.

Родственным объятиям, что могли бы увенчать разговор по душам, не дал случиться все тот же Директор. Андрей Маратович приоткрыл дверь, аккуратно сканируя взглядом царящую обстановку, после моего кивка зашел уже полностью. Всего этого Машка, ясное дело, не увидела по причине того, что сидела ко входу спиной.

– Все в порядке? – на всякий случай уточнил Измайлов.

– Да, спасибо, – ответила я, а Машка кивнула угрюмо, переводя взгляд с меня на Директора и обратно. Видимо выискивала признаки тайной связи, порочащей меня и местного любимца заодно.

– Отлично, – плотоядным жестом Андрей Маратович потер руки, чем, признаться, меня насторожил, и отпустил Машку на давно начавшееся занятие. Я запоздало вспомнила про свое.

Глава 4

– Я, наверное, тоже пойду? – встала я, освобождая кресло для законного владельца.

– Нет-нет, не так быстро, – Измайлов подошел, нависая сверху, и надавил на плечи, усаживая обратно.

– Но у меня студенты, – попыталась возразить.

– Я дал им задание, – отмахнулся Директор и, придвинувшись ближе, понизил голос и зашептал: – Думаю, за вашей племянницей и ее товарищами по самодеятельности неплохо бы последить.

Испытав логику заведующего на собственной шкуре всего раз, я поняла механизм ее работы, а потому лишних иллюзий насчет того, кому из нас двоих придется следить за детьми, не испытывала. И как следствие, соглашаться с разошедшимся не на шутку начальством не спешила.

– Думаю, моя зарплата не подразумевает дополнительных нагрузок, – вжавшись в спинку кресла так, чтобы максимально увеличить расстояние между моим и директорским носом, я попыталась отбрыкаться от сомнительной чести.

– Я выпишу вам премию, Евгения Алексеевна, – щедро распорядился государственными средствами Измайлов.

– Кхм-кхм, – ворвалось в наш тет-а-тет чье-то деликатное покашливание.

Андрей Маратович не спеша выпрямился во весь свой немалый рост, и я смогла разглядеть весьма пожилого мужчину, облаченного в темно синий костюм. Его седые волосы были аккуратно подстрижены, а глаза сквозь хитрый прищур искрились тщательно сдерживаемым смехом, в связи с чем мужчина мне сразу понравился.

– Не хочется вас прерывать, Андрей Маратович, но у меня не так много времени, – улыбнулся мужчина.

– Игорь Семенович, – наш Директор наконец покинул мое личное пространство и приветствовал посетителя рукопожатием. – Спасибо, что зашли. Знакомьтесь, Евгения Алексеевна, наш новый ассистент. А это – Игорь Семенович, профессор кафедры психологии.

– Рад, очень рад за вашу кафедру, – оценил меня Игорь Семенович. – И приятно познакомиться.

– Спасибо, – растерянно пробормотала я, под мужскими взглядами поднимаясь с директорского кресла, и разгладила складки на джинсах, которых, к слову, там и быть не могло.

Андрей Маратович сопроводил нас в преподавательскую, по пути сообщил, что в ближайший перерыв нас ждет небольшая лекция от Игоря Семеновича на тему: как распознать в студенте наркомана. Я с легким удивлением взглянула на начальство – похоже Измайлов взялся за кафедру всерьез, и страдаю от его рук не одна я. Премию им что ли ректор пообещал? Мол, чья вотчина будет наименее наркозависимой, тот получит денежный приз или еще какой бонус. Вот и старается наш заведующий. А если серьезно, то Андрей Маратович, конечно, молодец, сейчас мало где найдешь людей не только неравнодушных, но и готовых в связи с этим на активные действия. В основном народ ходит изо дня в день на работу, отбывает положенное время – и домой, на диван. Так что я лишний раз порадовалась за кафедру, на которой Машке еще учиться и учиться. В надежных она руках.

До звонка оставались считанные минуты, поэтому ждать занятых преподаванием коллег долго не пришлось. Как только все заняли места за столами, Измайлов представил гостя, хотя примерно половина преподавателей была с ним и так знакома. Это я определила по дружеским рукопожатиям с пришедшими и прочим голословным приветствиям. После Андрей Маратович расположился на диване, а Игорь Семенович, оставшись стоять, приступил:

– Коллеги, как вы уже знаете, на днях наш ВУЗ потрясло от кошмарного происшествия. Наркотики есть зло, и тот, кто их употребляет, уничтожает не только свое Я, но зачастую и тех, кто находится рядом. А посему, нашей первостепенной задачей стоит выявить тех, кто уже соприкоснулся с этой заразой и не позволить им распространить ее дальше. Я здесь за тем, чтобы в общих чертах – а глубже окунуться в тему нам не позволят временные рамки перерыва – ознакомить вас с внешними и поведенческими признаками, по которым человека можно заподозрить в употреблении запрещенных веществ…

Игорь Семенович вещал от души, с огоньком и безо всяких шпаргалок. Для себя я почерпнула много нового, но, к сожалению, конкретики было мало, и мне с моим черно-белым восприятием уложить в голове подобную информацию оказалось трудновато. Потому как в состоянии наркотического опьянения зрачки у человека могут быть или расширенными, или, наоборот, зауженными, поведение – вялым, или же чрезмерно активным, взбудораженным и тому подобное. Зависит все от типа вещества. Так что как буду выявлять нарушителей на собственных занятиях, я представляла слабо и малодушно надеялась, что первокурсники до подобных развлечений еще не доросли. Тут же вспомнила про собственную племяшку и приуныла. «Ладно, всех подозрительных буду брать на карандаш» – решила я, на том и успокоилась.

Четвертой парой на сегодня у меня стояло практическое занятие у очередных первокурсников. Думаю, ребята нашли новую преподавательницу как минимум странноватой, даже руку за помощью никто не тянул. Заведенная и настроенная на нужный лад пылкой проповедью Игоря Семеновича – ему бы с таким талантом революции поднимать, я практически все занятие сканировала немигающим взглядом подопечных, выявляя в тех малейшие отклонения от нормы и записывая все в специально подготовленный блокнот. Стоит ли говорить, что в том состоянии, в котором я пребывала, подозрительным казался любой чих. А уж, чесавшему попеременно все части тела веснушчатому парню я уделила особое внимание и чуть было не сфотографировала на всякий пожарный, но все же вовремя себя одернула. В блокноте ему посвятила аж две страницы.

По пути домой с охватившей неловкостью сообразила, что именно из-за моего пристального внимания парень с такой силой и изводился. Для себя же я выяснила, что столь продолжительное общение со студентами, оказывается, жрет немало энергии. Машка сидела на пассажирском сидении, уткнувшись в мобильный. Со мной девчонка разговаривала сквозь зубы, выражая очередную ноту протеста. Спустя несколько месяцев совместной жизни я перестала вникать в их суть: не устраивало племяшку не одно, так другое. Истинная же причина крылась в моей личности и застарелой обоюдной неприязни, которую я, как человек повзрослевший, давно переросла. Девчонка же, отправляясь учиться, никак не ожидала, что родственники определят ее не на съемную отдельную квартиру, а под крыло непутевой и нелюбимой тетки. Так и маемся с лета в обществе друг друга.

На следующий день Андрей Маратович отловил меня в коридоре и с загадочным видом попросил заглянуть к нему в кабинет, когда выдастся свободная минутка. Приказ начальства – а в том, что это был именно приказ, я ни секунды не сомневалась – игнорировать было не с руки, а потому, как только наступил обеденный перерыв, я, вместо того чтобы весело пить чай с бутербродами в компании коллег, топталась у входа в кабинет заведующего. Сам он не вернулся еще с занятия, и я с видом полной готовности и преданности делу ожидала появления начальства.

Измайлов появился не один. За ним шлейфом тянулась группка увязавшихся следом старшекурсников, которые пытались не отстать от размашисто шагающего Директора, на ходу что-то втолковывая тому. Андрей Маратович слегка прикрикнул на распоясавшуюся молодежь, чем-то пригрозил, я не расслышала, и велел зайти минут через двадцать. Для меня же раскрыл дверь кабинета и пропустил внутрь первой.

– Евгения Алексеевна, – обратился он ко мне, когда мы устроились друг напротив друга за профессорским столом, и выложил на тот связку ключей, выглядя при этом донельзя довольным. – Я все устроил.

– Да? – я с опаской покосилась на лежащую между нами связку и на всякий случай отодвинулась немного прямо вместе со стулом.

Директор нахмурился и пододвинул связку поближе ко мне.

– У вас все в порядке? – вдруг уточнил он.

– В полном, – заверила я, стараясь не показать настороженность, вызванную весьма странными действиями начальства.

Измайлов кивнул, и между нами повисла пауза. К ключам он больше не притрагивался, но и я не спешила протягивать руку к непонятной связке. Отчего-то та воспринималась мной как мина замедленного действия.

– Это вам, – наконец отмер Андрей Маратович. – Я выделил первокурсникам аудиторию для подготовки к КВНу, это, собственно, ключи от нее. Вас я назначил ответственной, так будет проще следить за детьми, – понизил он голос.

– И как вы себе это представляете? Я буду прятаться за занавеской и греть уши, пока студенты репетируют? – зашипела я в ответ. – Или прикажете напроситься к ним в команду?

Директор расхохотался, от всей души, запрокинув голову и обнажив два ряда ровных и белых зубов. Я же его веселья не разделяла.

– Не совсем так. Я немножко поколдовал и поставил «прослушку» простенькую, так что от вас всего-то и требуется, что отпирать студентам аудиторию, а затем внимательно слушать, чем они там занимаются. Обо всем интересном докладывать мне. Надеюсь, вам не нужно напоминать про сленг, который гуляет среди любителей употребить «дурь».

Выслушав, я поднялась со стула и, наконец, под одобрительный взгляд начальства сгребла злополучную связку со стола. Напоследок решила-таки поделиться мнением, хоть тем никто и не интересовался:

– Но знайте, все это, – я демонстративно потрясла ключами, – мне очень не нравится.

– Мне тоже, мне тоже… – донеслось задумчивое уже в спину.

Репетировала молодежь практически каждый день, так что после занятий я была вынуждена торчать в преподавательской и делать умный вид, чтобы оправдать торчащие белые наушники и заодно отпугнуть любителей поболтать. Чтобы подключиться к «прослушке» мне надлежало звонить на номер, выданный Измайловым. Слышимость, на удивление, была вполне удобоваримой. Поначалу я принялась конспектировать все, что слышала, но уже через полчаса рука заболела с непривычки. Следовало признать, стенографистка из меня получилась так себе. Да и перечитав впоследствии свой шедевр, понять, о чем речь шла, в половине случаев уже не смогла. После стала выписывать лишь сомнительные слова. За пять минут набралось штук двадцать, и я заподозрила себя в излишней мнительности, а Измайлова – в оптимистичности. Молодежь хохотала, репетировала номер, а некто Удмурт каждые десять минут подкатывал к Анюте. За два с половиной часа предложения, даже завуалированного, выкурить по косячку так и не поступило, что меня, признаться, порадовало.

Где-то за полчаса до конца репетиции заглянул Директор. Молча поставил на мой рабочий стол чашку с чаем, положил рядом булочку из соседней пекарни и вопросительно дернул головой – мол, как идет? Я нахмурилась, шикнула и махнула на начальство рукой, испытав от сего действия невиданное доселе удовольствие. Андрей Маратович хмыкнул и убрался восвояси, вид отчего-то имея довольный.

Так и потянулись долгие дни моей разведдеятельности. В первой половине я занималась прямыми обязанностями, а после окончания пар – партизанскими. Измайлов исправно подкармливал меня сдобой, иногда приносил салаты, на том содействие с его стороны исчерпывалось. Но не смотря на все старания начальства и свои собственные, ничего подозрительного услышать так и не удалось, если не брать в расчет ценных сведений о свежести блюд в студенческой столовке и кличках некоторых преподавателей. Я в речах молодежи фигурировала под прозвищем Тетушка, Измайлова звали Дроном или Главенствующим, были также не идентифицированный мной Волк и Электроник, ведущий электротехнику. Ну и еще, по мнению некоего Коляна, сиськи у меня ничего такие, а вот ноги можно было бы и подкачать. И вот на что требовать у начальства компенсации – на возмещение морального ущерба или же на спортзал – я определиться так и не смогла. Как и не поняла того, как этот Колян под пиджаком свободного кроя мои, простите, сиськи рассмотреть умудрился.