Текст книги "Письмо из прошлого"

Автор книги: Ксения Хиж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

За каждым исчезновением человека стоит история, порой пугающе жуткая, мистическая или напротив, полная любви, надежд и разочарований…

Пролог

Черно-белые газетные вырезки ворохом выпали из конверта и рассыпались по широкому подоконнику. Лучи заходящего солнца осветили часть из них, ослепили меня на какое-то время, поэтому перебирая их руками, я не сразу сообразила что это, а рассмотрев, потрясенно выдохнула. С пожелтевших от времени газетных листов на меня смотрели лица – десятки женских лиц, искаженных от боли и ужаса – мертвые жертвы серийного убийцы.

Я отпрянула, затрясла руками, словно обжигаясь – для меня это не просто газетная статья, для меня это саднящая, как заноса в гниющей ране, мысль о нем, что снова вторглась в сознание, раздваивая меня на До и после. Что если это ОН виноват в их смерти? Что если это он тот самый маньяк, а я получается…

Я поспешно обернулась, когда дверь за спиной скрипнула, дернула штору, прикрывая свой секрет. Об этом письме знаю только я и неизвестный отправитель. На этом пока круг доверенных и посвящённых лиц ограничивается. Я улыбнулась ему самой беззаботной и легкой своей улыбкой, на которую только была способна в этот момент.

– Все хорошо? – улыбнулся он, окидывая меня пронзительным взглядом, чуть нахмурился, глядя мне за спину. – Ты так поспешно ушла.

Из гостиной донесся смех друзей, заиграла музыка.

– Все отлично. – Я пожала плечами. – Ты иди к гостям, я скоро вернусь.

– Секреты? – спросил он, усмехнувшись. Невинный тон, играющий, а в глазах подозрение и ревность.

Я мотнула головой – нет, что ты, какие секреты!

Он кивнул, чуть помедлил, но все же взялся рукой за дверную ручку. Смотрит подозрительно в глаза, и я чувствую, что краснею от собственной лжи.

Он скрылся за дверью, еле слышно щелкнул доводчик, я развернулась. Газетные вырезки пестрят на фоне белоснежного пластика. Я не хочу в это верить.

Ну, уж нет! Я порывисто сгребла все кусочки в стопку, не собираясь ничего рассматривать и читать, и обмерла. Среди пожелтевших газет лежала фотография – обычная цветная – с глянцевой поверхностью, а на ней изображение мертвенно-бледного лица. Бескровные губы раскрыты в крике, и собственный шепот пронзает сознание: Неужели это…я?

Я подавила вскрик, и вновь обернулась. Он уже стоял в шаге от меня и не сводил взгляда с фотографии, с которой на него смотрела мертвая я.

Часть 1. Чужие письма
Глава 1. Мечта – реальность

Казалось, жизнь налаживается. Но это, как в дешевых триллерах – только казалось. За последние полгода я получила неплохое прибавление к жалованию на службе и обзавелась парой-тройкой постоянных клиентов. Лекари для души нужны были всегда, а в это непростое время и подавно. Почти научилась не замечать тех видений, что периодически тревожили по ночам. Кошмары во сне, будь они неладны. И главное на утро не вспомнить деталей, но чувство всегда одно – горечь в горле и туман в голове. Кажется, там всегда появляется какая-то девушка. Но это во сне, а в жизни: на душе относительный покой, и только одно будоражит: я, наконец, решила потратить деньги с наследства. Квартиру. Я хотела себе твердые стены и крепкий замок на двери. И чтобы внутренний голос неустанно твердил: ваш замок, принцесса, в безопасности. Наивность. Когда-нибудь я смогу с ней распрощаться?

Богатство на меня свалилось полгода назад. И это было на тот момент самое грандиозное потрясение в моей жизни. Тогда я еще не подозревала, что все еще впереди и весть о наследстве лишь цветочки на минном поле. Я и знать никогда не знала о какой-то там тетке, которая оказалось, существовала и после смерти завещала мне приличную сумму денег. Наследство – нежданно негаданное. Смущало лишь одно – та самая тетка – сестра моего отца, которую я, как и его, никогда не видела.

Мать не любила распространяться на эту тему, всячески ее избегая.

Ты родилась, чтобы сделать меня счастливой, вот то единственное, что мне доводилось слышать. Со временем я настолько сжилась и срослась с этой мыслью, что оставила попытки расспросов. Нет отца, не было и не надо. Не очень-то и хотелось. Видимо, мое появление на свет в его житейские планы не входило.

Но узнав о завещанных мне деньгах, с мамой произошла настоящая истерика. Ни за что на свете! Нет и не надо! И только прибывшая бригада скорой помощи смогла ее привести в чувство. И с того дня в ее глазах затаилась какая-то тоска и чувство неизбежного ужаса.

Но деньги принадлежали мне. И к тому же, хватало на новое жилье. Мы, конечно, к роскоши не привычные, но возможность переехать из маленькой квартирки в новую просторную, плюс мои уговоры…

Делай что хочешь, сказала она, и я сделала: разместила объявление о продаже старой квартиры и начала искать новую. Мама же особо не вмешивалась и продолжала молчать, избегая теперь и этой темы. Но вопрос об отце – кем он был, где и как жил – мы знали обе – завис в воздухе и его обсуждение лишь вопрос времени. К нашему общему облегчению, время еще не пришло.

Я чуть заметно вздрогнула. Голос Олега вернул меня в реальность.

– Зачем мне жизнь, если ты не рядом…

Его лицо так близко, что я ощущаю жар от его дыхания. Влажные волосы взъерошены, на губах блестят слюни – наши общие – сколько раз мы сливались в поцелуе за этот вечер – не счесть. Я усмехнулась, запрокидывая голову. Его страстный шепот пробежал мурашками по обнаженному телу, что полыхало пожарищем. Не спасал даже врывающийся в приоткрытое окно ветер.

Я приподнялась, слегка отталкивая его. Дотянулась рукой до столика и взяла бокал красного вина. Олег позволил мне лишь пригубить и снова потянул на себя. Мимолетный поцелуй, его руки на моей обнаженной груди.

Я ударила его по рукам, сказала, вновь усмехнувшись:

– Мне пора. Завтра тяжелый день.

Врала. Как обычно придумывая важные дела. Олег мой друг. Другом и останется, несмотря на случившуюся между нами близость. Не первую и быть может, не последнюю. Он влюблен в меня. А у меня никого нет.

– Останься у меня. – Он приподнялся, когда я села на край кровати. Дотронулся руками до кончиков моих коротких волос, провел пальцами по шее.

– Не могу.

– Не хочу? – он выгнул темную бровь. Голубые глаза смотрят с обожанием, от улыбки на щеках появляются ямочки.

Я кивнула.

– И не хочу. Сам же знаешь.

– Бяка, ты Анька. – Фыркнул он, откидываясь на спину и закидывая руки за голову. – Я к тебе со всей душой, а ты… Только одно от меня надо. И ладно бы, наоборот, как это обычно бывает, но нет же…

Я засмеялась, подбирая с пола трусики. Белые кружевные они эффектно смотрелись в ночи на моем загорелом теле. Турция. Все включено. Парень с работы – менеджер среднего звена. Красивый, но такой нарцисс. В зеркало смотрелся чаще меня. А про фотки на море я вообще молчу. Я их сделала двадцать, а он двести. В общем, наш роман с поездки на море начался, там и закончился.

Ох, как злился и ревновал Олег. Даже цветы мне в Турции заказал с доставкой в номер. Влюблен. Так долго и так сильно. И ведь симпатичный же…

Я натянула джинсы, обернулась. Смотрит на меня с прищуром. Обнаженный торс блестит в лунном свете. Черные короткие волосы торчат ежиком. Красивый. А почему тогда нет? И сама не понимаю. Может оттого, что знакомы с шести лет, и я знаю про него все. Абсолютно все.

– Я ухожу. Не проводишь? – я уже направилась в коридор. Он следом. Схватил у порога, прижал так сильно, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Шепчет опять на ухо про любовь, а я содрогаюсь от мурашек. Целую его в лоб и ухожу. За спиной короткий его вздох. В подъезде стук моих каблуков. На телефоне мигает непрочитанное сообщение от риелтора Сергея. Я открыла его письмо в электронной почте и внимательно всмотрелась в фотографии, еще не догадываясь, что именно в этот момент моя жизнь стремительно меняет свой ракурс, курс, смысл и уже никогда не станет прежней…

…Казалось, в тот дождливый осенний вечер мне улыбнулась удача. Я наконец-то нашла квартиру своей мечты. Именно мечты. Потому что за те деньги, какими я располагала, найти жилье было проблематично. Но вдруг нарисовался весьма неплохой вариант.

Агент по недвижимости прислал предложение: двухкомнатная квартира на срочной продаже. Хороший район, низкая цена. Я клюнула на этот крючок, как наивная рыбка. В голове царил туман – мне двадцать четыре и все свои годы я прожила с матерью в одной квартире – маленькой и тесной однушке, которую она купила, сбежав от отца, едва мне исполнился год и в которой мы с тех пор жили. И вот нежданное наследство и возможность переехать в просторное жилье в более престижном районе, а потому даже то, что происходило дальше, я не могла воспринимать всерьез.

Первое, что должно было насторожить – цена.

Второе – риелтор, взрослый уже мужик, наотрез отказывался показывать эту квартиру после шести вечера, когда на наш небольшой город опускались почти непроглядные сумерки.

Третье – самое главное – сама квартира и атмосфера, царившая в ней. В общем-то, это и отпугнуло но, к сожалению, ненадолго. Заниженная стоимость, все-таки сыграла свою роль. Да и деньги от нежданного наследства жгли карман. Хотелось поскорей от них избавиться и, покупая квартиру, я убивала сразу двух зайцев.

А теперь я сижу в этой самой квартире, в своей долгожданной спальне, на своей новенькой кровати. Сижу и млею от ужаса. Нехорошая квартира – не просто набор слов, теперь я это знаю точно.

В моих руках счастье. Любовь. Одиночество. Кажется, даже сама смерть легонько коснулась моей руки. Я сжимаю пальцами тетрадь. С виду обычная на девяносто шесть листов с белым котенком на обложке, и вроде бы ничего не должно меня смущать, но тетрадь эта – личный дневник, исписанный ровным аккуратным подчерком. Чужая жизнь, тайны, секреты. И как-то неудобно его даже в руки брать, словно я без спроса вторгаюсь на территорию, где меня не ждут. Но пролистав несколько страниц, я уже не могу остановиться. Розовые сердечки на первых страницах, выведенные шариковой ручкой, сменились на подтеки капель, чернила стали темными, и чем больше я узнавала жизнь другого человека, тем отчетливей понимала – это не капли воды размыли буквы. Слезы. Чужие. Совсем еще молодой девчонки. На этих страницах счастье смешалось с болью. И чем ближе к последней записи, тем беспокойней на душе. А тут еще эти письма – написанные, но не отправленные. Их никогда уже не прочитает тот, кому они предназначались. А я почти не дышу, но упорно читаю…

20 декабря

Мне кажется я уже умерла. И ты не прочтешь никогда. Не узнаешь… Так зачем я это все пишу…И эта смерть – она повсюду. Ее запах стал мне родным, ее вкус – этой горечью полна вся моя жизнь. Да что говорить, если она уже стоит на пороге…

Я откинула письмо. Как можно писать о смерти в восемнадцать лет? Что такого должно произойти, чтобы эта молодая девчонка знала ее вкус и запах. Смерть на пороге…

Я машинально покосилась на дверь, ведущую в коридор. Обвела взглядом комнату. По спине прошел холодок. И словно в нагнетание со стороны кухни послышался грохот. Мой новый дом не хотел забывать прежних хозяев…

Я почти перестала спать по ночам. Кажется, что эта девушка не отпускает меня ни на секунду. Бывшая хозяйка этой квартиры. Я слышу ее голос, слышу, как она плачет – постоянно оплакивая своих покойников; слышу, как она подпевает отцу, что почти каждую ночь играет на гитаре. Он обитает исключительно на кухне, там, где в свете бордового бра все произошло. Об этом мне уже сообщила соседка. Квартира, говорит освещенная. Ничего не бойся, все ушло.

А еще этот голос, что периодически появляется наяву и вторгается в мой сон. Голос этой девчонки? Но откуда? Я ведь не экстрасенс… А быть может, я как и он, мой отец… Да не может быть! Я не маньяк, не убийца, не психопатка. Я здоровый человек. Психолог. С дипломом. Себе и людям.

И все же я не могу не бояться: страх расползся по моим венам, впитался в кожу и прирос к костям, особенно после того, как прочла ее дневник. В этих стенах она жила, любила – первая любовь какая сильная и страстная! В этих стенах она страдала – сколько всего может вынести человек. В этих стенах она пропала? И я не успокоюсь, пока не узнаю, что с ней произошло. Если она жива – отлично. Если мертва – пусть оставит меня в покое.

Ну а пока, я, пожалуй, еще раз вспомню тот самый день, с которого все началось.

Глава 2. Наследство

Полноценная двушка с большой кухней и большим же коридором. Комнаты изолированы. Второй этаж. Квартира двадцать восемь. Казалось, в ней прекрасно все – от планировки и цены до красивых цифр на двери. И вот, после моих долгих уговоров, Сергей, мой специалист по недвижимости, все-таки согласился встретиться. В десять вечера.

Я припарковала свой красный седан аккурат напротив второго подъезда. Мимо прошел одинокий прохожий, в окне первого этажа погас свет. Я посмотрела наверх – окна на втором этаже темные – свет не горит ни справа от лестничного проема, ни слева.

Обычный с виду дом – расположен удобно и двор довольно уютный; вновь посмотрела на окна второго этажа и ощутила смутное беспокойство – за старыми деревянными рамами чернели темные стекла с темными же, как сама ночь, шторами. Потемневшее от времени и сырости дерево оконных рам смотрелось дико и жутковато на фоне соседских белоснежных пластиковых. Я поежилась, подумав, что это сгущающиеся сумерки нагоняют страх, посторонилась, когда мимо меня прошла щуплая старушка. Она открыла дверь подъезда и вдруг обернулась:

– Эта квартира принадлежит мертвым. Живым давно туда хода нет.

Я вздрогнула, от неожиданности не сразу сообразив что ответить. Старуха же посмотрела с прищуром и скрылась в темном подъезде. Дверь со скрипом закрылась.

– Анна это вы?

Я обернулась на мужской голос – Сергей, невысокий брюнет сорока пяти лет подошел ко мне и тоже посмотрел на окна второго этажа.

Я поздоровалась, он кивнул, окинув меня беглым оценивающим взглядом.

– Ну что, – он громко выдохнул. – Идемте?

На первом этаже слабоосвещенного подъезда пахло сыростью, в проеме между первым и вторым этажами светлей – на окне шторка, а за ней горшки с цветами. Сергей в несколько шагов преодолел лестничный проем, я невольно ускорились, поднялась вслед за ним на второй этаж, остановилась у металлической двери той самой квартиры справа.

– Минуту. – Он вынул из кармана связку ключей. Раздался скрежет, дверь с глухим стуком поддалась вперед, и в тот час на душе отчего-то стало неспокойно.

Металлическая дверь, за ней – еще одна деревянная. На фасаде второй приколочен деревянный крест, во весь мой рост. Отвратительно похожий на тот, что ставят на могилах, как временный.

Я обомлела. Указала рукой на дверь, вздернула вверх брови.

– Это еще что такое? – спросила я, сжав от напряжения пальцами сумочку. – Первый раз такое вижу. Зачем этот крест? Как на кладбище…

– Не обращайте внимания. – Сергей улыбнулся – вышло неестественно. – Люди здесь верующие проживали. Возможно. По крайней мере, у меня только такое объяснение. Не склеп же они здесь сделали, не могилу посреди дома. Мне тут еще сказали, что квартира освещенная. Может от этого. Ну а крест этот…да черт его знает!

Он виновато нахмурился, бросил на меня беглый взгляд.

– В общем, вы поняли. – Добавил он и звякнул связкой ключей.

Я выдохнула. Его аргументы не очень-то успокаивали.

– Может, здесь кто-то умер? Насильственной смертью? Или…

– Анна! – Сергей перебил меня довольно раздраженно и я, смущаясь, заткнулась. Ладно, эти домыслы я оставлю для себя.

Он толкнул вторую дверь, та распахнулась, открывая вид на коридор, утопающий в вечерней мгле.

Я отступила еще на шаг, от напряжения услышав стук собственного сердца. Сергей вздохнул и, прежде чем переступить порог, нащупал выключатель света. Щелчок и небольшой коридор наполнился желтым светом. Он зашел в квартиру, бросил связку ключей на табурет, стоявший напротив двери, включил свет на кухне, прошел вглубь длинного коридора, снова щелкнул выключателем, обернулся:

– Можно смотреть. – Он показал рукой на одну из дверей. – Вот эта дверь ведет на кухню, там дальше по коридору дверь в большую комнату и последняя – в спальню.

Любопытство вспыхнуло во мне словно спичка. Я переступила порог. В квартире хозяйничал спертый долгим затвором запах. Душно. И этот застывший во времени воздух, никак не циркулирующий много лет, ударил по вискам тугой болью. Сергей, по-видимому, почувствовал то же самое, потому как зашел на кухню и открыл настежь окно.

– Сколько лет здесь не проветривали? – Я поморщила нос – запах пыли и затхлости казался очень тугим и тяжелым.

– Много. – Послышался голос риелтора с кухни.

Затрещали старые оконные рамы, и в квартиру ворвался ветер.

– Около десяти, а может, больше.

– Здесь не было никого десять лет?

Я жадно вдохнула свежий воздух, но даже ворвавшийся впервые за несколько лет холодный ветер, казалось, раскалился за считаные секунды.

– Проходите на кухню. – Позвал мужчина и я сделала шаг.

Кухня оказалась больше, чем я представляла, но ремонт оставлял желать лучшего, а я надеялась…

На стенах пожелтевшие от времени обои, на полу грязный линолеум, на потолке огромная люстра с бра из красного бархата. Свет от этого получался тусклым, с красным отблеском, падающим кривыми лучами на стены, на большой кухонный стол, на гарнитур из дерева, выполненный на старомодный манер.

– Я думала квартира без мебели.

Я провела рукой по краю стола, на пальцах осталась полоска пыли. Посмотрела на кухонные шкафчики и открыла крайнюю дверцу.

– Ой! А здесь еще и посуда, и даже остатки еды!

На одной из полок, затянутой паутиной стояли кружки и чашки, пакет крупы в непривычной для глаза упаковке, весьма устаревшей и пожелтевшей, упаковка чая с изображённым на ней слоном, точно таким, как в детстве.

– Чай из детства! – усмехнулась я, протянула свою руку, чтобы взять желтую коробочку, но Сергей чуть нервно заметил:

– Анна, пожалуйста, не трогайте здесь ничего. Мебель и вещи позже увезут, а пока, давайте просто осмотримся.

Я согласно кивнула и вышла в коридор. Здесь, рядом с дверью в ванную комнату, тусклый свет освещал небольшой шкаф вдоль стены. В приоткрытую дверцу видно – на полках лежат вещи, на самой верхней – пыльные коробки от обуви. А на штанге перед глазами висят на плечиках посеревшие от времени блузки, такие старомодные на вид, что я невольно вспомнила, как в детстве примеряла наряды матери, состоявшие примерно из блузок такого же свободного кроя.

– Никогда еще не видела столько старых вещей в одном месте! Хозяйка что уехала и не взяла с собой вещи?

Я обернулась. Сергей вновь как-то виновато пожал плечами, сказал, чуть выдохнув:

– Она уехала еще десять лет назад. Возможно, она взяла только самое необходимое.

Десять лет назад. Уехала. Без вещей. Ушла и не вернулась? На тот свет – отчего-то мелькнуло в голове, и я нахмурилась от собственных мыслей.

– И за десять лет ни разу не возвращалась? – Я уже знала из разговора по телефону, что бывшие жильцы переехали в другой город и что на сделке их не будет. Все документы и доверенность оформлены на Сергея.

– Видимо, нет. – Он вздохнул и указал рукой в конец коридора. – Пройдемте дальше?

Я толкнула рукой дверцу шкафа. Та со скрипом захлопнулась. В гнетущей тишине звук показался оглушительно громким.

Мы вошли в большую комнату – разложенный диван слева у стены, рядом старенький сервант, что был когда-то и у нас в доме, на полу затоптанный грязный палас, справа трельяж с зеркалом и тумба, на которой стоял одеколон, лежала кипа медицинских журналов.

Я окинула взглядом вещи, лежавшие на диване, посмотрела на фотографии в рамках, висевшие на стене. С фотокартин на меня смотрела светловолосая женщина, улыбающаяся, но ее глаза, казались жуткими в этой плохо освещённой комнате, рядом висела фотография молодой девушки, на вид лет семнадцати, тоже светленькой, но взгляд ее был печален и даже сердит.

Я поспешно отвела глаза. Ощущение, что с фотографий на стене на меня смотрят мертвые – намертво приросло к коже, по которой уже неслись галопом мурашки. Страх и дискомфорт сковали тело.

– Посмотрите, – произнесла я хрипло и прокашлялась. – На диване скомканный и посеревший от времени халат. Его, похоже, как сняли, бросив сюда, так он и лежит уже много лет.

Сергей кивнул, тоже изучая взглядом комнату. Казалось, он изумлен не меньше.

Я повернула голову – на тумбочке у стены одеколон, фантики от конфет, пачка сигарет, осколки битого стекла; у серванта стоят женские туфли, на полках шкафа скомканные вещи.

– Такое ощущение, что уехала хозяйка квартиры совсем налегке, вон, даже духи свои не взяла.

– Возможно. – Сергей выдохнул. – Кто теперь знает.

– А вы что-нибудь знаете о ней?

Я подошла к балконной двери, одернула пыльные шторы. И мне вновь показалось, что я затылком ощущаю, как следят за мной глаза с настенной фотографии. Юная девчонка. Смотрит с неодобрением. Глаза черные блестят на фотографии, провожает меня взглядом, в какую сторону бы я не пошла.

– Сергей? – Я вышла на балкон, не столько из любопытства, сколько от нехватки свежего воздуха. – Что-нибудь еще знаете о бывших жильцах?

Он вышел следом. Подкурил. И только когда затянулся сигаретой и выдохнул дым, сказал:

– Хозяйка уехала в столицу, я же вам уже говорил. Много лет назад. В столичный филиал нашего агентства пришел заказ на продажу этой квартиры. Ключи и документы передали мне.

– Это она там на фотографиях? – Я кивнула в сторону комнаты и только сейчас заметила в углу балкона старые вещи – деревянные санки, как в детстве, и большой чемодан, наполовину расстёгнутый, с полопавшейся от морозов и дождя плёнкой. – Вы же говорили, она уехала, а чемодан здесь лежит.

По телу пронеслась нервная россыпь мурашек. Сергей, удивленно обернулся, чуть нервно затушил о перила сигарету, сказал, взяв меня за руку:

– Вернемся в квартиру. У человека же мог быть ни один чемодан, что вы, в самом деле.

– Но почему она не взяла ни фотографий, ни вещей из шкафов? Не убрала перед отъездом за собой разбросанные вещи и посуду? В квартире бардак и хаос, так не уезжают… Так бегут или уходят на пять минут в магазин и не возвращаются.

Я вздрогнула от собственной же догадки, кивнула на тумбочку у зеркала, на которой стояли кружки, лежали пустые обертки от конфет и чайные ложки.

– Такое ощущение, что она не собиралась надолго уходить из дома. Или ушла и не вернулась.

Я оборвала себя на полуслове. Сергей молчал. Мы напряженно переглянулись. Он, медленно выдохнул:

– Еще одну комнату будете смотреть?

– Буду, раз уж пришла. – Я выдохнула, направилась по коридору в сторону спальни, которая и должна была стать, в случае покупки, моей комнатой. В этой же, большой комнате, должна была обосноваться моя мама.

Сергей обогнал меня в коридоре. Распахнул дверь, включил свет, отошел в сторону.

– Здесь тоже полно вещей. – Сказал он, словно, оправдываясь.

– Как здесь мрачно. – Протянула я, посмотрев на не заправленную односпальную кровать, с выцветшим постельным бельем. На постеры музыкальных групп, популярных в начале двухтысячных, вырезанные из журналов и приклеенные к обоям. На сушилку в углу комнаты с посеревшими от времени вещами, превратившимися в подобие картона; на кассетный магнитофон на чугунной батарее, что теперь казался раритетом. – У меня даже закружилась голова от такого изобилия старых вещей.

Я машинально поправила на шее шарф, казалось, он вдруг стянул горло – ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– Это все из-за сжатого воздуха в квартире. Я вас прекрасно понимаю, но поверьте, мрачное представление о жилище создается только из-за брошенных вещей. Скоро их здесь не будет.

– Да, но пока они сыграли свою отталкивающую роль. – Я открыла шкаф, стоявший слева от двери, и оттуда вывалилось тряпье и плюшевые игрушки. Розовый заяц отлетел в сторону и жалобно пропищал – Ма-ма…

оРоРоро Я вздрогнула, откинула носком ботинка упавший к моим ногам голубой свитер с черными ромбами – слегка растянутый и заметно поношенный.

– Я так понимаю, в этой комнате и жила прежняя хозяйка и скорее всего, провела здесь свое детство. – Я кивнула на плюшевых зверей, сидевших на кресле справа от меня, кивнула на фотографию в красной рамке: – Это ведь она?

Сергей проследил за моим взглядом, неоднозначно мотнул головой:

– Да.

– Прозвучало как-то неуверенно. – Я подошла ближе. Попыталась всмотреться в лицо незнакомки – молоденькая, со светлыми волосами, худым лицом на котором светятся темными пятнами карие глаза, а губы растянуты в широкой, но отнюдь не веселой улыбке. Я облизнула вмиг пересохшие губы, отвернулась, по телу вновь россыпь мурашек – неуютно под взглядом ее глаз. Какие они темные и точно не живые. И внутри странное чувство – словно я уже видела ее раньше…

Захотелось спрятаться или сбежать. Я сделала шаг к двери, но вдруг замерла, спросила тихо:

– А это еще что такое?

И только сейчас я заметила на откосах дверных проемов прибитые деревянные кресты и небольшие салфетки из хлопка с вышитыми на них молитвами. И так повсюду – на дверных косяках этой комнаты, большой гостиной, кухни и даже на стенах коридора.

– Что это? – Я обернулась к растерянному, как показалось, Сергею, но тот не успел ничего ответить – со стороны кухни раздался глухой стук, показавшийся в этой гнетущей тишине мистическим и жутким.

– Что это было?

– Форточка. – Бодро отозвался он. – Это ветер раскачивает старые рамы. В прошлый показ было то же самое.

Я кивнула, ощутив огромное желание поскорей уйти из этой квартиры, сделала шаг в сторону коридора, но остановилась – идти одной хоть и по небольшому, но мрачному коридору – не хотелось. Вместо этого я обернулась, снова посмотрев на молитвенники.

– Что они здесь отмаливали? – мой взгляд снова выхватил молодую девушку, смотрящую с фотографии на стене. Жуть. Казалось, огромные глаза на остром худом лице следят за нами с укором.

– Я же говорю, – нервно сказал Сергей, – семья набожная жила.

– И все же?

Мужчина молчал, и в повисшей тишине ощущались беспокойство и тревога, окутавшие нас и заполнившие пространство всей квартиры.

– Ясно. Спасибо за показ.

– Так вам понравилась планировка? – торопливо спросил риелтор, выключая в комнате свет и закрывая за собой дверь.

– Планировка хорошая, как мы и хотели, но вот атмосфера в квартире мрачная. Меня, если честно, сказать даже потрясывает изнутри.

Проходя мимо, я не удержалась и заглянула в приоткрытую дверь ванной комнаты.

В большом мутном зеркале, висевшем над старой пожелтевшей раковиной, отразилась я сама с испуганными глазами и с широкой улыбкой на лице. Я несколько раз моргнула – я не могла сейчас улыбаться! За мутными разводами вновь появилось мое лицо – какие темные у меня сейчас глаза, черные… А улыбка, чужеродная, как маска в замедленной хронике медленно исчезла с лица. Я отпрянула, мотнула головой, сбрасывая наваждение. Примерещится же такое.

– Девушка однозначно бежала отсюда, если даже не прихватила с собой косметику – на раковине лежала тушь для ресниц и губная помада. Мрак – других слов не находится.

– Это из-за ремонта и мебели. – Снова сказал Сергей, подождал пока я выйду в подъезд, вышел сам и закрыл двери. – Ну что ж, думайте и завтра созвонимся.

– Хорошо. – Я кивнула, спустилась вниз и, попрощавшись с мужчиной, села в машину. Набрала номер мамы, и когда та ответила, рассказала ей об увиденном.

– И как тебе в целом? – настороженно спросила она.

– Ну как сказать. Вроде и не плохая квартира по планировке, но старые вещи, конечно, сыграли свою отталкивающую роль. Но опять же, она просторная и цена приемлемая. – Я поджала губы, задумавшись, а потом выдохнула, когда машина риелтора скрылась из виду. – Может, спросить у соседей? Знали ли они эту семью? Что скажут о них и о доме в целом.

– Не поздно? – мама как всегда во всем сомневалась.

– Да ладно, – я посмотрела в окно. – Не спит никто. Свет в окнах горит и на первом и на третьем этаже и слева на втором! Я пошла. Перезвоню!

Я отбросила мобильный телефон на панель, вышла из машины. Холодный ветер взъерошил мои и без того непослушные волосы. Я вздрогнула и набрала номер на домофоне.

– Извините, что так поздно, но я хотела бы узнать у вас про квартиру, что под вами на втором этаже. Хочу приобрести ее, а про хозяев ничего не знаю. Вы помните кто там жил?

Женщин ответила в трубку, что они сами здесь живут недавно и о квартире на втором этаже ничего не знают. Я извинилась и набрала номер квартиры первого этажа – сдаваться и отступать это вообще не мой конек. Но на вызов никто не ответил, а когда прозвонил звонок к соседям с лестничной площадки второго этажа, пожилая женщина вдруг прошептала:

– Давно никто не живет, уже с десяток лет точно. А когда-то семья была.

– Они так давно съехали, – включила я дурочку. – Не знаете куда?

– Как куда? Ой, да вы нашли, о чем на ночь, глядя спрашивать! О покойниках или хорошо или никак. А хорошего и сказать нечего!

– Извините. – Прошептала я вмиг севшим голосом.

– Ну, если понравилась квартира, то берите. – На том конце трубки вздохнули. – Квартира то все равно освещенная.

– Зачем? Там что-то случилось?

– Дочь исчезла.

– Дочь? – я моментально вспомнила жуткие глаза молодой девушки с фотографии.

Старуха что-то невнятно зашептала, но слов разобрать не удалось.

– Что вы говорите? Повторите, пожалуйста?

– Осветили квартиру! Да и столько лет прошло, уже все спокойно там должно быть.

– Что значит, спокойно? – Меня передернуло, но женщина вновь что-то прошептав, бросила трубку.

Что это значит?!

Я ощутила холод, медленно скользящий по коже, и дело было совсем не в ночном ветре. Зачем вообще освещать квартиру? Неужели, там все-таки что-то произошло. Может, эта девушка никуда не уезжала?

В голове одна мысль сменяла другую, я торопливо подошла к машине, чувствуя спиной тяжелый взгляд пустых окон. А что если, она там умерла? Может, ее убили? Это вполне объяснило бы наличие в квартире забытых вещей. И при таком раскладе все бы сошлось.

Я завела мотор, не бросая взгляд больше на окна квартиры, тронулась с места. Пока ехала к дому, все думала об увиденном, переваривала услышанное. Жуткая история. Скверная. Но квартира хороша – столько места и район…рядом с центром города.

А перед сном, я все же одолеваемая мыслями о квартире и о прежних жильцах, попыталась найти хоть какую-нибудь информацию в интернете, но поиск по адресу ничего не дал. Тогда я решила расширить свои знания и ввела в поисковике – в каких случаях освещают квартиру? Ноутбук грозно заурчал, пушистый кот недовольно покосился на машину, запрыгнул ко мне на колени, а я уже читала ответ: как правило, освящают квартиру, чтобы защитить от негативного влияния, а также, если в них произошло убийство или кто-то совершил суицид.