355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ксения Дукор » Букет нарциссов для Нади » Текст книги (страница 2)
Букет нарциссов для Нади
  • Текст добавлен: 28 апреля 2022, 18:05

Текст книги "Букет нарциссов для Нади"


Автор книги: Ксения Дукор



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Только спокойно, спокойно, – сама себе шептала Надя, – спокойно. Все нормально. Сейчас я спрошу, он все объяснит, и я лягу отдохнуть. Кирюша, кто эта девушка, скажи маме? – прошептала Надя, присев на корточки к коту. Но кот только ласково потерся о колени хозяйки и пошел на свою подушечку. Андрей вышел из ванной.

– Андрюш, кто эта девушка и что она здесь делала? – повторно спросила Надя, но уже более строгим голосом. В конце концов это ее дом! Но лучше бы она этого не делала.

– Что ты заладила, кто, кто!? – набирая градус гнева стал говорить Андрей, – Я же сказал, знакомая. Просто зашла. Тебе что, кругом измены мерещатся? Ну естественно, при том, как ты выглядишь ты вполне можешь так думать!

– При чем здесь как я выгляжу? – рассердилась Надя. – Я прихожу домой, а тут чужой человек, который даже не поздоровался.

– И что, что чужой? Это, знаешь ли, вопрос твоего мне доверия. То есть, по-твоему, я могу привести в дом человека, который тут что-то украдет? Да что здесь красть? Твоего идиотского кота?

– Хороший у меня кот, не надо так о нем говорить! Это бабушкин кот! Я понять не могу, почему днем, когда меня нет, тут появляются какие-то чужие девушки? Почему ты на половину голый? – почти прокричала Надя.

С этого момента все остальное Надя помнила плохо. Андрей схватил ее за запястье и начал таскать за собой по квартире, крича что-то вроде: «Смотри, смотри давай, что у тебя тут украли! Давай, смотри по шкафам, где тут еще бабы? Нашла!?». Надя, спотыкаясь и пытаясь освободиться болталась за ним, крича только: «Андрей, пусти, Андрей!». Реальность изменилась. Все стало черно-белым, туманным, гулким как в пустом метро. Страх накрыл Надю, ей показалось, что она вообще потеряла способность сопротивляться. Минута этой потасовки словно растянулась на час. Ноги стали мягкие, как желе и совсем не держали. Она споткнулась и упала на колени. Андрей резко поднял ее на ноги и подтащил к дивану.

– Ну что, нашла? – с издевкой бросил Андрей и с силой усадил ее на диван. Практически пихнул. Из-под Нади шарахнулся кот, неловко спрыгнув на пол и Андрей дал ему пинка. Надя закричала, чтобы он не трогал кота и бросилась за ним, чтобы защитить. Андрей резко развернулся и ушел в ванную, громко хлопнув дверью. Надю прорвало рыдание. Она вцепилась в Кирюшину подушку, уткнулась в нее лицом и плакала… Надрывно, взахлеб. Сколько времени она плакала, она не помнила. Может минуту, а может час. Слезы принесли облегчение, и она, затихнув, легла на диване калачиком, лицом к стене, как обычно ложилась, когда ей было плохо. Сначала в голове была пустота. Потом мысли постепенно стали возвращаться к ней.

– Боже, какая я дура…. Я так его разозлила… Ну что такого, подумаешь, гостья? А если бы ко мне зашел Серега, школьный дружок, это же ничего не значит. Не одет, наверно потому, что просто она застала его в врасплох, – Надя потерла запястье. Оно покраснело и немного болело, – Неужели я не могла промолчать? Вечно я лезу…

Еще немного полежав в тишине Надя вздрогнула от выстрела мыслью в голову. Она ведь совершенно забыла, что сегодня на работе ей стало плохо. И не понятно, по какой причине. А вдруг это что-то серьезное? И ведь она так и не успела пожаловаться Андрею… А так хотелось сочувствия, чтобы обняли и принесли чашечку какао.

Надя снова заплакала, но уже от жалости к себе.

Андрей вышел из ванны спокойным и распрямившимся, как при построении. Он шел в сторону Нади, поправляя резинку штанов и так и встал перед ней, оставив руки на поясе.

– Ну что, наревелась? Тебе не стыдно вообще? Пришла, устроила скандал на пустом месте. Меня выбесила и себя довела до слез. Нравится тебе такая жизнь!?

Надя молча отрицательно покачала головой.

– Андрей, ты мне сделал больно. У меня рука болит.

– Я не хотел тебе причинять боль. Просто ты умеешь так взвинтить мне нервы, что мне приходится! Когда ты наконец усвоишь, что не надо приносить домой с работы всякий негатив? Если у тебя плохое настроение, пойди прогуляйся. Нечего людям нервы мотать. Надь, я тебе говорю!

– Мне сегодня на работе стало плохо, – тихо сказала Надя. – Я сознание потеряла, – и с робким желанием сочувствия посмотрела на Андрея.

– Ну понятно. Вполне ожидаемо! Я тебе давно говорил, что у тебя что-то с нервами. И не ешь ничего, хоть и в ресторане работаешь. Сходи к врачу, – как-то металлически сказал Андрей, развернулся и размахивая руками, как на спортивной разминке, пошел на кухню, оттуда уже крикнув, что пора бы наконец приготовить поесть.

Надя провела руками по лицу, будто умываясь или пытаясь себя разбудить и обнаружила, что одной сережки нет. Она медленно спустилась с дивана на колени на пол и стала искать. Шаря руками под диваном, она нашла несколько потерянных вещей, которые если падали на пол, то исчезали. Кот играя, загонял их во всякие углы и щели. Вот карандаш, вот флешка, резинка для волос… И тут что-то противное, холодно-скользкое, попало ей в руку.

– Фу, что это? – Надя, сидя на полу, взяла это нечто и подняла перед глазами. Волна то ли ледяного холода, то ли кипятка прокатилась снизу-вверх по ее телу и ударила в лицо. В ее пальцах болтался использованный презерватив.

В это время из кухни вернулся Андрей со словами, что сегодня, видимо, жрать он так и не будет. И застыл. Надя сидела на полу и на вытянутой руке показывала ему находку. Она не могла произнести ни слова. Горло перехватило как удавкой, во рту пересохло, в голове что-то жужжало и сдавило уши.

– Что это? – напряженно спросил Андрей? – Что ты там мне показываешь?

Надя медленно встала и так же, на вытянутой руке, поднесла ему находку прямо к лицу.

– Так видно? – внезапно охрипшим голосом спросила она.

– Видно! И что?! – с вызовом спросил Андрей.

Она бросила находку на пол и шатаясь пошла в ванную. Что ей хотелось сделать она точно не знала. Может сунуть голову под холодную воду, может уйти от него подальше, может утопиться.

И тут Андрей развернулся и начал, увеличивая громкость, орать ей в след. Слова летели, как снежная лавина, с такой же разрушающей силой. С гулом и грохотом. Она плохо понимала, что именно он кричал. Но содержание его словесной атаки было примерно о том, что она сама виновата, потому что давно перестала за собой следить, что он мужик, а не монах. Что она вынудила его пойти на измену, потому что вечно на своей дурацкой работе. И вообще ему с ней скучно. Что она неврастеничка, которая задолбала ему мозг скандалами и прочее, и прочее. Он продолжал кричать даже тогда, когда Надя включила воду и сидела на ванной, сунув руки под горячую струю. Андрей пару раз сильно ударил ладонью по двери, поскольку Надя не отвечала, а ему, видимо очень хотелось диалога! Тогда он стал орать, что если она сейчас же не выйдет, то он соберется и уйдет к черту. Надя молчала. Она это делала не потому, что это была ее позиция… Просто у нее не было ни сил, ни слов, ни рук, ни ног.

Надя, оцепеневшая, сидела в душной ванной. Она слышала, как Андрей хлопает дверцами шкафов, как с грохотом упали коньки, как шуршат какие-то пакеты, услышала звук закрываемой молнии и все это сопровождалось злобным бормотанием Андрея, который то увеличивал громкость, в том смысловом месте, которое Наде надо было услышать, то снижал ее. В обрывках фраз звучали обвинения, пожелания остаться одной, так как с психопатками не живут, уверения, что она еще пожалеет, что не ценила такого мужчину, звучал нервный смех в вперемежку с матом и еще какой-то шум, который она не могла распознать.

Вдруг Наде захотелось выйти. Странная сила внезапно подняла ее, что-то закипело в районе груди и возникло непреодолимое желание вцепиться ему горло. Последние минуты Надя помнила совсем смутно. Как кино о себе на черно-белой старой рваной пленке. Она открыла дверь и в два прыжка оказалась около него. Дальше все совсем в тумане. Помнит только, как она пыталась лупить его по лицу и кричала жутким чужим голосом одно слово: «Ненавижу»! Руки в ударах встречались с его лицом и другими местами, но им было совсем не больно. Все мелькало и летало, не было ни стен, ни пола, ни потолка, ни мебели, ни мира вообще! Не было ничего. Только ее руки и его лицо, в которое руки пытались попасть. Мелькали, как кадры фильма, его бешенные глаза, иногда открытый рот, который тоже что-то орал, часть плеча, снова лицо, кисти собственных рук, его руки, вспышки света…

Очнулась Надя тогда, когда она летела по воздуху в ванную. Ей так показалось. На самом деле это Андрей скрутил ее, притащил на руках в ванную и захлопнул дверь.

– Сиди тут, *ука чертова! Психопатка!!

Далее последовала матерная тирада на фоне звона разлетающегося зеркального стекла, в которое он запустил связкой ключей. Грохнула входная дверь, что-то рухнуло и наступила тишина.

Тишина, похожая на вакуум заполнила все пространство квартиры. Не было ни одного звука, ни одного шороха. Надя сидела на краю ванной и смотрела в раковину… Точнее сказать, туда был направлен ее взгляд, но не взор… Взор Нади в это время был отключен, как электрический оптический прибор. Просто выключили тумблер и все погасло. Да и сама она не чувствовала себя в этот момент живым человеком. Только одна большая, разлившаяся по всем телу и затопившая разум боль. Она начиналась где-то в груди или ближе к животу и, растекаясь по телу, оказывала на него парализующее действие. Она была невыносима. Тупая боль, которую нельзя было сравнить ни с чем. Так не болит рана, так не болит голова или сломанная нога.  Так болит душа… Помогло очнутся ощущение, что отсидела ноги, и пришлось встать. Видимо, прошло не менее часа. Надя вышла из ванной и остановилась в коридоре напротив разбитого зеркала. Осколки валялись по всему полу и бликовали, как ножи из отполированной стали. Словно какие-то древние кинжалы причудливой формы, которые, после боя в рукопашную, побросали отважные рыцари – лилипуты. Надя медленно осмотрелась по сторонам. Всюду были разбросаны выпавшие из шкафов ее вещи, пакеты, тапочки Андрея, утюг, который непонятно как попал на пол, связка ключей, шапки с полки, коробки и что-то еще. Не было сил вникать, что именно. Если бы не Ирка, неизвестно, сколько бы еще Надя так стояла. От звонка в дверь Надя вздрогнула так сильно, что мгновенно вспомнила, где у нее сердце. Это Ирка пришла с работы и по дороге решила забежать «по кофейку».

Надя открыла, но не сразу. Резко испугала мысль, что это может быть вернулся Андрей. Что-то забыл или поговорить. Несколько секунд Надя стояла в оцепенении. Мужества на новую серию ссоры у нее не было ни грамма. Но к ее счастью она не успела сильно погрузиться в эту тягостную, пугающую мысль, потому что в дверь еще раз позвонили и с той стороны раздался голос Ирки:

– Надь, это я! Ты дома?

Ирка видела, что в квартире был свет и потому проявила настойчивость.

Сказать, что рот у Ирки распахнулся до груди, это ничего не сказать. Она вошла, вскрикнула, охнула и так стояла секунд пять, озираясь.

– Господи, что это? Вы подрались? Где Андрей? Он тебя ударил? Куда? Надь!! Что случилось?!

Надя смотрела на Ирку, как потерявшийся ребенок на взрослого, который его наконец-то нашел. Она хотела что-то ответить, но изнутри, откуда-то из глубины пошла вверх волна слез, как из какого-то огромного подземного озера, или даже моря. Проходя через грудь, волна заблокировала Наде дыхание. Поднимаясь выше, проходя через горло слезы как будто наполнили его и лишили возможности произносить звуки. Потом они дошли до носа и его сильно защипало. И наконец они добрались до глаз. Сначала глаза наполнились как чаши, но переполнившись, море потоком хлынуло из чаш на поверхность. Надя медленно сползла на пуфик в коридоре, согнулась в калачик и на громком выдохе зарыдала. Через минуту они плакали вместе.

Ирка была девушка энергичная, общительная и всегда в хорошем настроении. Она была Надин моторчик. Так они и дружили с первого класса, дополняя друг друга, как утро и вечер, как весеннее первое солнце и осенняя прохлада, как детская веселость и взрослая умеренность. Они и внешне были противоположностями. Ирка была девушка с пышными формами, на пол головы ниже Нади. Движения ее были быстрее и резче, речь торопливее, улыбка шире, смех громче. Ира была яркая брюнетка, но в отличие от Нади, со светлыми глазами, со здоровым румянцем на пухлых детских щечках и настырным взглядом, всегда куда-то бегущая и неутомимая. Надя же на ее фоне смотрелась как английская светская леди, как будто немного прохладная, стройная, не броско одетая, не ярко накрашенная, обдумывающая каждое свое слово, сдерживающая эмоции, следящая за аккуратностью и плавностью своих движений, хотя она не следила, это просто так казалось. В детстве мама часто одергивала ее, если маленькая Надя начинала излишне, по маминым понятиям, веселиться, шуметь, много двигаться. Маму всегда раздражало, когда Надя привлекала внимание окружающих. При чем улыбки умиления на лицах взрослых от Надиного невинного баловства ни о чем маме не говорили. Все равно девочку ставили на место. Если не сказать «на тумбу».



Глава 2. Мама

– Надя, вставай давай! – звонко крикнула мама, – Опоздаешь, будешь сама виновата! Не хватало еще, чтобы ты спросонья мимо нот ляпала!

А Надя и так не спала уже часа два. В голове носились нотные ряды и волнующие мысли – как все пройдет и что скажет мама? Понравится ли ей? Как хочется удивить маму, и чтобы она сказала: «Надюша, ты такая умница»!

В Надины восемь лет это был не первый ее концерт, но такого высокого уровня – первый! После отборочного прослушивания взяли лучших по школам и теперь был городской конкурс.

Она вскочила с постели и схватила свое концертное платье. Наде оно не нравилось, но мама сказала, что другого нет. Пришлось надевать. Молния никак не застегивалась, и Надя от волнения и спешки дернула посильнее. Что-то заело, хрустнуло и замочек остался в ее руке. Надя замерла от ужаса. Она стояла и смотрела на замочек от молнии в своей ладошке. Слезы покатились из глаз. Наде стало страшно, что из-за этого она не сможет выступать и мама очень расстроится и будет ругать. Но пришлось набраться мужества и пойти сказать об этом маме.

– Господи, я так и знала! – воскликнула мама, – посмотри Юр, наша Надя как всегда ничего не может сделать нормально! Даже платье застегнуть.

– Я случайно, – всхлипывала Надя, – Там что-то застряло.

– Иди сюда, я на тебе через верх зашью, – с укором велела мама. – Нет, ну нормально? Именно сегодня надо испортить всем настроение, – ворчала она, – на фортепиано играет, а руки крюки.

– Да ладно, Наташ, ничего она не портила, – вступился отчим. – Сейчас зашьем и будет все нормуль! – и он подмигнул Наде в попытке приободрить ее. – Не плачь, Надюш, ну что ты?

– Ничего, побольше поплачет, поменьше пописает, – отшутилась мама, откусывая нитку.

Надя хотела сильно обидеться на, как ей показалось, не добрую шутку, но сдержалась. Обиделась немного, совсем чуть-чуть, но мама все равно заметила и не пропустила возможность упрекнуть и в этом.

– О! Она еще и губы надула! А что ты обижаешься? Сама же молнию сломала.

– Но я же случайно. Я хотела побыстрее, чтобы не опоздать.

– Ну обижайся, это твои проблемы! Но чтобы играла без всяких своих этих настроений. Пьеса бодрая, веселая, надо сыграть как учили с Софьей Ароновной. Ясно?

Надя кивнула. На душе было тягостно. И было стыдно. Стыдно за испорченное утро, за свою обидчивость, за то, что рассердила маму.

В зале собралось огромное количество народа. Волнение заставило Надю вцепится в мамину руку так, что у самой побелели пальчики. Мама ходила среди людей, с кем-то разговаривала, таская Надю за руку за собой. От толкотни у Нади соскочила туфелька, которая и так была ей великовата, и она стала дергать мамину руку, чтобы та остановилась.

– Здравствуйте, Оля! Как ваша Анечка, где она? – заговорила мама с кем-то. – А вон, вижу, с бабушкой! Какая она у вас умница! Платьице какое нарядное!

Мама всегда была очень мила с людьми. Все те, кого Надя знала, говорили о ней только хорошее. Особенно бабушки у подъезда, когда маленькая Надя проходила мимо в школу и обратно. Бабушки говорили Наде, чтобы она маму слушалась и никогда не огорчала. И Надя старалась. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы мама ее похвалила. Конечно, ее хвалил отчим, бабушка всегда была с ней ласкова, но Наде очень хотелось, чтобы именно мама была ею довольна и гордилась, что у нее такая хорошая девочка. И Надя снова старалась и думала, что вот еще чуть-чуть, и все получится.

– А на мою посмотрите! – засмеялась мама. – С утра сломала молнию на платье, теперь туфлю потеряла! Я столько в нее вкладываю! У нас еще английский с педагогом. Воспитываю, воспитываю, но гены не переплюнешь. Отец такой был, все у него из рук валилось и вообще плохо кончил! И Надя такая же, – мама снова почему-то засмеялась, махнула рукой и покачала головой. Надя не поняла, почему маме смешно и что такое гены, но стало снова очень стыдно. Еще возникло какое-то непонятное, но привычное чувство, вместе со стыдом. Похожее на чувство обиды, или разочарования, или тоски… Но маленькая Надя не могла его точно описать. Да и не пыталась. Оно было частью ее жизни, такое знакомое и тягостное, тянущее где-то глубоко внутри. В этот раз Надя подумала, что значит в ней есть какие-то плохие штуки или качества, с которыми бедная мама никак не может справиться. В ней что-то не так. Может это болезнь такая? Наде очень хотелось помочь маме прогнать из себя эти гены, чтобы мама не переживала. Но она не знала, как…

Надя прыгала на одной ноге, стараясь догнать свою туфельку, которую взрослые, сами того не замечая, загнали ногами под кресла рядов. Тут к маме подошла Надина учительница, педагог по фортепиано Софья Ароновна.

– Да вон она, неуклюжая моя, – услышала Надя мамин голос. – Надя! – громким шёпотом позвала мама и замахала ей руками. – Иди наконец сюда, учительница за тобой пришла.

Потом мама учтиво и внимательно слушала педагога и потыкивала Надю в плече, чтобы и она слушала внимательно. Софья Ароновна, миниатюрная, пожилая и душевная женщина, напомнила Наде сложные места в пьесе, еще раз проговорила, как именно их надо сыграть. Она знала, как приободрить Надю перед выступлением, и настроение девочки немного улучшилось. Но все равно было страшновато.

Объявляли школу, имя педагога и ученика. На сцену выпархивали девочки, как маленькие принцессы в воздушных шифоновых, шелковых или бархатных платьицах. Мальчики были забавно серьезные, во фраках или тройках, и смотрелись как завсегдатаи лондонских элитных клубов, только в миниатюре. Родители сидели, вытянув шеи от внимания к происходящему, и общая атмосфера была весьма торжественная и праздничная.

Пришла очередь Нади. Она вышла на сцену чуть запнувшись о первую ступеньку. Сев за рояль ей очень хотелось повернуться и найти глазами маму. Но надо было смотреть перед собой. Она собралась и стала играть. Клавиши ожили, музыка поплыла из-под ее маленьких беглых пальчиков, изящное худенькое тельце задвигалось в такт настроению пьесы. Зал исчез, были только клавиши, музыка и она. А еще были те, кто в этой пьесе ходил по горам в цветных башмачках и шляпках с колокольчиками. Это были веселые гномы и другие лесные жители сказочной страны. Надя сейчас была с ними, как прекрасная эльфийка, как принцесса леса, как фея – предводитель гномов, как Белоснежка! Этот мир был куда прекраснее мира обычного, в котором над было стараться, помалкивать и выполнять. А в сказочном лесу можно было просто парить над травами и цветами, между ветвей красивых невиданных деревьев, и все хорошее происходило само собой.

Руки и память не подвели. Ошибок не было. Надя, счастливая, поклонилась и ушла со сцены в зал. Мама сидела спокойно и ровно, положив руки на сумочку на коленях. Надя знала, что шуметь нельзя, поэтому очень тихонечко спросила маму, хорошо ли она сыграла?

Мама не сразу ответила. Потом она повернулась к Наде, немного наклонив голову и сказала:

– Да, Надюш, хорошо.

У Нади сердце екнуло и упало в пятки! По лицу поплыла улыбка. Какой-то звонкий бубенчик весело задребезжал в животе, и ей захотелось запрыгать мелкой дробью.

– Только ты в некоторых местах торопилась и смазала, – продолжила мама шепотом, глядя куда-то в сторону, – а в финале Софья Ароновна говорила играть громче, торжественнее. Аня Егорова сыграла получше.

Бубенчик еще раз дзынькнул и затих.

Конкурс подошел к концу и стали объявлять победителей по школам. В конце должны были назвать имя победителя всего конкурса. Надя сидела рядом с мамой, ела печенье, тихонько болтала ногами и смотрела, как блестящие бантики на туфлях по очереди, на музыкальный размер четыре четверти, исчезают и появляются из-под пышной юбки.

Ведущая конкурса, статная нарядная дама, объявляла победителей.

– Школа номер 7, возрастная категория 3-4 класс, педагог Лифшиц Софья Ароновна. Победитель Васильева Надежда!

Мама тряхнула Надю, поскольку сама девочка давно мыслями была где-то далеко. Надя вздрогнула и встревоженным взглядом посмотрела на маму.

– Иди же! Ты победила по школе, Надюш! – радостно сказала мама.

Надя суетливо, цепляясь за колени родителей и маленьких конкурсантов, стала пробираться к проходу. Родители вжимались в кресла и руками помогали ей пройти. Одернув платьице Надя прошла на сцену. Торжественная дама вручила ей приз, поздравила и все захлопали. Надя была смущена и счастлива. Но почему-то хотелось поскорее убежать со сцены. Она всегда смущалась, когда на нее обращали особое внимание. Всегда хотелось спрятаться за маму.

Первое место в конкурсе школ заняла не Надя, но ей вполне хватало той победы, которую она уже имела. Выходить еще раз на сцену совсем не хотелось. Было тревожно думать о том, что скажет мама, когда они придут домой. Но дома их ждал отчим и бабушка, и Надя переключила свои мысли на то, как они посидят вместе, отметят ее успех и поедят чего-нибудь вкусненького. Надя обожала пирожки и булочки, которые пекла бабушка.

– Вот, мам, стараюсь, стараюсь, а все никак. Три года как проклятая, в школу, из школы. Уроки, гаммы, пьесы. Взяли программу четвертого класса! Часами сижу с ней, про себя забыла. Муж дома голодный, а я с ней за фано торчу, да Юр? – обернулась она к мужу за поддержкой, – а первое место видимо так и не светит!

– Ну что ты, дочь, Надюша умница, победить по школе ведь тоже хорошо. Все-таки лучшая из почти двадцати человек. И некоторые старшее нее.

– Так я сколько с ней сидела! Не заставляла бы, она бы вообще ничего не сыграла. Можно сказать, это моя победа, – и мама торжествующе улыбнулась.

– Мама, я, когда пошла на сцену, так волновалась! – вступила в общий разговор Надя, – а еще я боялась упасть и еще я подумала…

– Юр, слушай, вчера Сизова звонила, сказала продает шубу недорого, пару раз одевала. Но она ей стала мала. Сам знаешь, – и мама захихикала, – ее последнее время что-то понесло во все стороны. Давай из денег на машину возьмем? Хорошая шуба, мам, светленькая такая, – повернулась она к матери за одобрением идеи. – Хочешь пойдем посмотрим?

Надя покорно замолчала, понимая, что мамины дела важнее ее дел. Они взрослые, они для нее стараются и знают, как надо поступать и о чем говорить.

Надя прижалась к маме, обвив своими музыкальными ручками ее надежную руку и ласково посмотрела на бабушку. Она была очень благодарна и бабушке, которая ею гордилась, и маме, которая в нее вложила столько своих сил, и папе Юре, который, как только встречались их взгляды, обязательно корчил какую-нибудь смешную рожицу или просто подмигивал. Наде было хорошо и тепло. Страшный конкурс позади, дома все свои-родные, вкусно пахнет выпечкой, а завтра выходной и можно будет выспаться. Только привычное легкое чувство вины ковырялось где-то в глубине Надиной души. Вины за то, что маме так с ней трудно, что она никак не может сделать все идеально, как надо, что мама из-за нее устает, тратит на нее силы и время. И еще что-то непонятное тихонько поламывало где-то глубоко, немного похожее на боль от ушиба. Надя пообещала себе, что будет еще больше стараться и села есть пирог.

Через четыре года родилась Верка. Чудное щекастое пухлое существо, которое смешно кряхтело, беспорядочно дрыгало ножками и забавно беззубо улыбалось. Все время и все силы родителей были направлены на беспокойство и заботу об этом чудо-пупсе, к тому же мама носила беременность тяжело, и Надя старалась не доставлять ей хлопот. В это время мама часто кричала и плакала, потому что, то плохо себя чувствовала, то ее что-то раздражало. Надя с папой старались не связываться и во всем угождать.

В тот вечер Надя сидела на кухне и ужинала. Бабушка только что ушла, приготовив на всех еду. Поговорить с ней не получилось, так как Надя до ужина часа два просидела за фортепьяно. Мама несколько раз принималась кричать на Надю, что та все играет не так и конфликта удалось избежать только благодаря отцу, который переводил все удары на себя. Состояние было отвратительное и подавленное. Руки не слушались, мозг не мог вспомнить ни одной пьесы, ноты плыли перед глазами. Тому были и другие очень серьезные причины. Только игра на фортепьяно, не сразу, а постепенно увлекая ее в потоки гармонии, смогла немного отвлечь Надю от того, что произошло этим днем.

Последний год Надя стала быстро расти. Тонкие ножки с воробьиными коленками торчали из-под школьной юбки, девичьи формы еще и не думали развиваться, лоб покрыла россыпь прыщиков. Бойкости характера для контратаки у Нади не хватало, и она на некоторое время превратилась в объект насмешек мальчишек из класса. Только всегда готовая встать на защиту Ирка гоняла негодяев то портфелем, то чем под руку попало, то просто аргументированной речью и не стесняясь в выражениях сообщая им своем мнение об их личностях. В тот день в школе Ирки не было. Она растянула на тренировке ногу и ее оставили дома.

В классе было тихо. Шел урок литературы, и все писали изложение. Надя училась хорошо и без особого напряжения. В целом в классе, у нее были хорошие отношения, насколько это вообще возможно в таком возрасте. То дружили, то расставались, то создавали коалиции одни против других, то все перемешивалось и перетасовывалось, то все фанатично увлекались одними, то другими персонажами, вокалистами, стилями, идеями. Надя была как бы со всеми в этих бурных волнах подростковых поисков, но все же и немного в стороне. С кем она действительно была близка, так это друг Сережа и подруга Ирка. С ними ей было ничего не страшно. Сережа и Надя занимались фортепьяно в одной музыкальной школе у одного педагога, а Ирка занималась, не много не мало, борьбой!  Поэтому она была защитницей им обоим. Мальчишки в классе не решались с ней связываться всерьёз. Сереже, конечно, иногда от них доставалось. Он был спокойный, интеллигентный мальчик, не замеченный ни в драках, ни в хулиганствах, свойственных мальчишкам его возраста. Да и лишнего времени у него не было. Семья его готовила к консерватории. И это особо цепляло и раззадоривало «братву» класса. Но от Ирки им «прилетало» и за него.

Пару лет назад Сережа попытался сделать в сторону Нади шаг к «особой» дружбе. Как он сам объяснил, она нравилась ему с первого класса, но он думал, что у него нет шансов, так как, по его мнению, она самая красивая девочка в классе. В знак своего «особого» отношения он, стесняясь, преподнес ей букетик нарциссов с привязанной к нему махонькой открыточкой, в которой был написано: «Букет нарциссов для Нади от Сережи с любовью». Надю тогда это и растрогало, и смутило, и немного рассмешило. Растрогало потому, что она почувствовала ту искренность, которую вложил в свой шаг Сережа, смутило потому, что она не верила, что может вызывать у мальчиков такой к себе интерес, да и не знала, что с ним потом делать, а рассмешило потому, что сделал он это так неловко, как будто специально играл неуклюжего человечка в каком-то детском спектакле. Но играл от всей души. Надя букет приняла, но отвечать не стала. Она не знала, как и что надо говорить в таких случаях. Девочка смогла лишь вымолвить скромное «спасибо» и найти повод побыстрее уйти. Сережа больше эту тему не поднимал, но по-прежнему всегда был рядом и готовый к любому общению.

Класс сидел и писал изложение. Учительница сначала прохаживалась между рядами, а потом присела за свой стол и застыла взглядом в окне. Тут кто-то сзади тихонько ткнул Надю в плече. Она медленно обернулась, чтобы не привлечь внимание учительницы. Девочка, сидевшая за ней, передала ей записку, листочек, аккуратно сложенный в несколько раз. Надя развернула. Это была записка от одноклассника, который только в этом году к ним пришел, но уже успел составить себе репутацию лидера, крутого парня и красавчика. Как потом поняла Надя, такая репутация требовала особой поддержки со стороны обладателя. Надя начала читать. Там грамотно и складно говорилась о том, что он хочет с ней встретиться после уроков в уютном уголке пришкольного сада. Что она давно ему нравится. Что он не такой плохой, как она может подумать и очень просит ее с ним поговорить.

Надя сначала растерялась и некоторое время сидела, просто глядя в стол. Встретиться с ним взглядом не представлялось возможным, так как для этого надо было развернуться на 180 градусов к последнему ряду. Надя сначала не поверила, поскольку не могла припомнить ни одного эпизода, где бы он проявлял к ней симпатию. Скорее наоборот. Да и вряд ли такое вообще возможно. Она, такая нескладная, вся занятая уроками, музыкой, помощью маме с малышкой… Что в ней смогло его привлечь? Но перечитав записку еще несколько раз, помедлив, она взяла ручку и написала под текстом одно слово: «хорошо».

Уроки закончились, и все дети сокрушительным громогласным облаком выстрелили из школы, как конфетти из хлопушки. Надя переждала какое-то время и вышла позднее остальных, уже одна. До того самого места, где была назначена встреча, было несколько шагов между акациями. Она направилась в тот уголок, который все знали, как «местечко». Там творилось все тайное и самое главное, что могло быть во «взрослой» школьной жизни. Там мальчишки пробовали курить, там признавались в любви, там впервые после школьного вечера пробовали алкоголь, там обсуждались самые секретные секреты… За зеленью ничего не было видно, но стоило подойти ближе, как открывалось что-то вроде небольшой полянки или естественной беседки, сформированной ветвями деревьев и кустов. Девочка шла медленно, так как быстро не получалось, ноги не очень слушались. Волнение и страх перед неведомым накрывал ее с каждым шагом. Несколько раз проскакивала мысль развернуться и уйти, поддавшись своим опасениям. Но путь был не долгий и Надя не успела принять решение ретироваться. Она вынырнула между кустами в «беседку» и вдруг ее оглушила какофония из страшного пронзительного свиста, свирепого хохота, визга и крика! На простор «местечка» вывалилась толпа пацанов, человек 10, все кривлялись, орали, хохотали и махали руками. Надя замерла от ужаса и неожиданности. Всегда немного погруженная в себя она особенно не была готова к такому повороту событий. Пацаны окружили ее и продолжали кривляться и орать. Что-то из выкрикиваемого ими она расслышала из общего рокота, но это были отдельные слова или фразы про то, что «Васька» дура глупая, поверила, да кому ты нужна, курица, ха-ха-ха и что-то еще подобное.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю