Текст книги "Кровавое дело"

Автор книги: Ксавье де Монтепен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 40 страниц)

– Теперь время дать мне обещанное наркотическое средство.

Анджело вынул из кармана крошечный Пузырек.

– Она поест… выпьет… – продолжал Луиджи. – Я буду ее угощать и не ошибусь в бутылке… Налейте в одну из них, что требуется для усыпления девочки… Когда она заснет, нам нечего будет бояться сопротивления или рыданий…

Анджело откупорил пузырек, взял одну бутылку бордо, отлил в стакан две ложки вина и вместо них влил в горлышко треть жидкости из пузырька.

– Она заснет с первого же глотка, – сказал он, ставя бутылку на стол.

Пароли вошел в темную комнату, одна дверь из которой выходила в столовую, а другая – в ту залу, где сидела Эмма-Роза.

– Вы пройдете там, – сказал оружейник, указывая на вторую дверь, а сам отправился к девушке, ожидавшей его с тревожным нетерпением.

– В котором часу привезут мою мать? – спросила она.

– Не могу ответить положительно, – возразил Луиджи. – Не хотите ли чего-нибудь покушать? Лечь отдохнуть? Ваша комната готова…

– Нет, нет, я не в силах закрыть глаза…

– Я думал, что вам необходимо поесть, и накрыл в столовой невзыскательный обед, в котором, с вашего позволения, приму участие…

– Благодарю вас за заботы, но я не буду есть.

– Почему?

– Я не чувствую никакого аппетита, не могу проглотить ни крошки.

Луиджи нахмурился, его глаза приняли мрачное выражение.

Поклонившись, он вышел из залы. Пароли слышал весь разговор через дверь и прошел к оружейнику в столовую.

– Ну, что ты думаешь? – спросил Пароли.

– Она не доверяет, – ответил Луиджи.

– Я сперва того же опасался, но теперь не думаю. Нет ничего удивительного в том, что волнение и страх отняли у нее всякий аппетит.

– Но она не хочет пить, как тут быть?

– Не знаю.

Пароли подошел к буфету, взял из одного ящика нож, попробовал его острие пальцем, затем, не произнося ни. слова, положил на стол перед Луиджи. Оружейник смотрел то на нож, то на итальянца.

– Нет! – воскликнул он. – Не надо крови! Все, кроме этого!

– Так найди средство! Если она не захотела выпить добровольно, мы дадим ей насильно. Вдвоем справимся!

– Ладно! – пробормотал Луиджи, вставая, бледный, но спокойный. – Что надо делать?

Анджело вынул из кармана пузырек.

– Просто-напросто подержать ее, пока я волью ей в рот.

– Через сколько времени подействует?

– Почти моментально, так как доза очень большая.

Луиджи вышел из столовой и направился к двери залы. Пароли шел за ним, бледный, как мертвец, с горящими глазами, но твердой походкой. Оба переступили порог той комнаты, где находилась Эмма-Роза. Девушка, погруженная в глубокое раздумье, вздрогнула, заслышав шаги, и с живостью встала.

– Моя мать приехала? – спросила она.

Оружейник отступил в сторону, не отвечая ни слова, давая дорогу Анджело, который сделал два шага вперед, так что свет от свечей упал прямо на его лицо. Эмма-Роза, взглянув на него, испустила крик ужаса и отбежала к стене.

– А! Вы меня узнали! – вскричал Пароли, направляясь к ней.

– Вы! – пролепетала несчастная. – Вы, убийца Жака Бернье! Вы, покушавшийся уже на мою жизнь! Ах, я погибла!…

Объятая ужасом, она хотела броситься к двери, но ее схватил Луиджи и дотащил до дивана. Эмма-Роза, не в силах закричать, позвать на помощь, упала навзничь. Пароли накинулся на нее, одной рукой грубо разжал ей зубы, рискуя сломать челюсть, другой влил жидкость из пузырька в рот и сейчас же его зажал. Несмотря на отчаянные усилия Эммы-Розы, она уснула в ту же минуту. Тело девушки ослабело, голова безжизненно скатилась на ручку дивана.

– Обморок, – прошептал Пароли и бросил пустой пузырек в камин, где он и разбился вдребезги.

– Дело наполовину закончено, – сказал оружейник, – останьтесь здесь и ждите меня.

– Куда ты пойдешь?

– Запрячь лошадь.

И Луиджи вышел из дома, оставив Пароли у безжизненного тела Эммы-Розы. Через десять минут он вернулся.

Оба злоумышленника подняли бесчувственную девушку и понесли ее к карете. Луиджи положил Эмму-Розу на подушки, запер дверцу, открыл настежь ворота, взял лошадь под уздцы и вывел ее на берег Марны, грязные воды которой издавали однообразный тоскливый плеск. Пароли захлопнул ворота, но не запер их. Вдруг Луиджи приостановился и стал прислушиваться.

– Что такое? – спросил доктор.

– Я слышу шум шагов… вот бегут… сюда…

– Так поторопись, – сказал Пароли, дрожа, – кончай поскорее, нас застанут…

Луиджи вынул нож из кармана, открыл его и, подойдя к лошади, вонзил ей лезвие в спину. Брызнула кровь, лошадь жалобно заржала и бросилась вперед. Одним прыжком она достигла воды, и передние ее ноги потеряли под собой почву. Послышался глухой треск, и затем лошадь и карета погрузились в глубокую реку, поглотившую их. Шум шагов все приближался.

– Дело в шляпе, – сказал пьемонтец, – теперь пора скрыться. – И он бросился бежать вдоль берега к Кре-тельскому мосту. Пароли, совсем растерявшийся, последовал за ним.

Как раз в эту минуту показались мужчина и женщина, запыхавшиеся, измученные. Несмотря на холод, крупные капли пота выступили на их лицах. Это были Оскар Риго и его сестра. Оскар остановился.

– Я слышал ржание лошади, – сказал он, – потом треск и тяжелое падение чего-то в воду… Я видел, как исчезли тени; они как будто бежали.

Софи добежала до входа в свой сад.

– Ворота настежь! – воскликнула она и бросилась во двор к сараю. Брат за нею не пошел, а, повинуясь какому-то необъяснимому любопытству, спустился по берегу, совершенно побелевшему от инея. Внезапно Оскар испустил крик: у его ног лежало бесчувственное тело женщины, нижняя часть которого была погружена в воду. Он закричал что было мочи:

– Софи! Софи!

Но Софи не могла его услышать. Увидев сарай открытым и освещенным фонарем и убедившись в исчезновении купе, Софи поняла, что ее обокрали, побежала к вилле, поднялась по ступенькам крыльца и переступила порог. В это время Оскар, не получая ответа, наклонился над телом лежавшей женщины.

Это была Эмма-Роза, чудом спасшаяся от смерти во второй раз. В ту минуту, как раненая лошадь стремглав понеслась в воды глубокой реки, увлекая за собой и карету, от сильного движения дверца раскрылась, и дочь Анжель Бернье выбросило на землю. От лошади и купе не осталось никакого следа, одна Эмма-Роза без чувств лежала на пустынном берегу Марны. Оскар пощупал ее руку и почувствовал, что она холодна, как мрамор.

Он ощупал левую сторону груди: сердце хотя очень слабо, но билось.

Взяв на руки тело Эммы-Розы, он не без труда вскарабкался по крутому скользкому берегу и дошел до дороги в ту минуту, как Софи показалась у решетки.

– Оскар! Оскар! Откуда ты идешь?

– С берега реки.

Софи пошла ему навстречу.

– Но у тебя на руках какая-то женщина? – вскричала она в недоумении.

– Да.

– Все настежь на даче, – продолжала Софи, – зажжены свечи, затоплен камин. Воры основательно расположились, но, кажется, украли только купе…

Оскар быстро пошел к дому. Софи, заперев ворота, прошла вперед и раскрыла перед ним дверь в залу, где огонь в камине еще не потух.

Оскар положил девушку на диван и, увидев при свете личико Эммы-Розы, отступил с видом сильнейшего удивления.

– Вот так встреча! – воскликнул он. – Я просто не верю собственным глазам! Это дочь Анжель Бернье.

– Может ли быть? – прошептала Софи вне себя от изумления.

– Я знаю, что это неправдоподобно, однако же сущая истина.

– Она умерла?

– Нет, в обмороке… сердце еще бьется…

– Но что все это значит?

– Клянусь, я ровно ничего не понимаю. Одно только кажется мне ясно, как Божий день…

– Что?

– Барышня лежала на берегу Марны, без чувств, наполовину в воде… Следовательно, ее хотели утопить, и она спасена благодаря нашему приходу.

Софи, в глубине души очень добрая, несмотря на свои причуды, подошла к Эмме-Розе.

– Ты мне сказала, что ничего не украли? – спросил Оскар.

– Только купе.

– Ну, так ржание лошади, глухой треск, падение в воду означают, что животное и твое купе находятся теперь на дне Марны… Та же участь ожидала и девочку…

– Надо дать знать полиции.

– Я один разыщу вора и убийцу! Подождем, пока барышня придет в сознание и заговорит, а там – посмотрим.

Софи не сводила глаз с прелестного бледного личика.

– Мне показалось, что она пошевелилась, – вдруг прошептала Софи.

В самом деле, девушка сделала слабое движение. Сильное волнение, падение и холодный воздух ослабили действие наркотического питья. Оскар наклонился к ней.

– Mademoiselle Бернье!…

Девушка слегка приподняла веки и спросила:

– Кто меня зовет?

– Mademoiselle Бернье, придите в себя, не бойтесь, вы спасены, вам не грозит никакая опасность, с вами друзья…

Эмма-Роза медленно привстала и повторила более внятным голосом:

– Кто меня зовет? Кто говорит?

– Я, Оскар Риго, честный человек, которого обвиняли в убийстве вашего деда и в покушении на вашу жизнь. Я перенес вас сюда с берега Марны, где нашел вас без чувств.

Девушка встала и блуждающим взором окинула окружавшие ее предметы.

– Боже мой, – воскликнула она с ужасом, – это та самая комната, куда меня привели негодяи, уверяя, что здесь я увижу маму! Где они?

– Исчезли. Убежали, как трусливые зайцы, в минуту нашего прихода. Разве вы знали этих людей?

– Я узнала одного из них.

– Кто же это?

– Человек, убивший Жака Бернье и намеревавшийся то же сделать и со мной; ему не удалось в ту ночь, так он решил покончить со мной сегодня.

– Так я и думал! – вскричал Оскар. – Что здесь произошло?

– Они набросились на меня и заставили выпить какую-то очень горькую жидкость. Я потеряла сознание и ничего не помню до той минуты, как раскрыла глаза в вашем присутствии… Вдруг эти люди вернутся?… Они поклялись меня убить. Защитите меня!

– Не бойтесь! Мы вас не покинем. Рекомендую вам мою сестру Софи Риго, собственницу виллы, она хорошая девушка, с добрым сердцем и туго набитым кошельком.

Эмма-Роза дрожала, ее зубы стучали, хотя в зале вовсе не было холодно благодаря топившемуся камину. Оскар заметил это.

– Но вы совсем озябли, подойдите к камину и погрейтесь. Пока мы разговариваем, сестра приготовит вам постель, где вы можете отдохнуть до утра.

– Будьте спокойны, милая крошка, – сказала Софи, целуя Эмму-Розу, – мы о вас позаботимся.

– Вы очень добры, – прошептала дочь Анжель Бернье. Вдруг она провела рукой по глазам, и черты ее лица выразили сильнейший испуг.

– Что с вами? – спросила с беспокойством Софи.

– Как странно… Со мной опять то же, что было после первого несчастья… Мне кажется, что комнату наполняет густой туман и что я смотрю на эти свечи через черную газовую вуаль.

– Без сомнения, это от волнения, – сказала Софи, – это пройдет.

– Да, – прошептала девушка, – понемножку проходит.

– Так поговорите с моим братом, а я приготовлю постель.

И Софи, взяв свечку, вышла из залы. Оскар раздул огонь и усадил Эмму-Розу возле камина.

Через несколько минут Софи отвела ее в спальню, раздела и уложила в постель.

Брат Софи прошел в столовую и обратил внимание на одну из бутылок, ту самую, в которую Анжело влил снотворное.

– Что означает эта откупоренная бутылка, тогда как все прочие опустошены до дна? Тут что-то не ладно! На всякий случай отставлю ее в сторону, как сомнительную вещь.

Затем он осмотрелся и продолжал:

– Не забыли ли они здесь чего-нибудь?

Вдруг взор его упал на валявшуюся в углу бумагу, брошенную Луиджи после того, как он вынул обернутые ею съестные припасы. Посреди одного листа он заметил клеймо торгового дома.

– О! Адрес: Вердан, кондитер, улица Клиши… Надо припрятать, можно навести там справки. – Затушив свечи в столовой, он вернулся в залу, улегся на диван, совсем измученный происшествиями, и скоро крепко заснул.

Заслышав поспешные шаги по направлению к вилле, негодяи бросились по дороге к Кретельскому мосту и бежали со всех ног в продолжение десяти минут. Сухая промерзлая земля так и звенела под их сапогами.

– Стойте! – произнес наконец шепотом оружейник, останавливаясь. Пароли охотно повиновался, так как задыхался от усталости.

– Теперь мы довольно далеко, – продолжал Луиджи, – если бы нас преследовали, мы слышали бы шум шагов. Мы напрасно встревожились! Испугались людей, мирно возвращавшихся домой бегом, чтобы согреться. Девочка вместе с каретой и лошадью на дне Марны – это самое главное. Марна глубока и не скоро обмелеет… Когда все это найдут, то объяснят происшествие несчастным случаем. Вот мы и отдохнули, отправимся-ка в дорогу: в час пополуночи мы уже будем дома.

Анджело и Луиджи ускорили шаги и, дойдя до Кретельского моста, перешли его и двинулись дальше по противоположному берегу Марны.

Пробило половину первого в ту минуту, как они дошли до улицы де Курсель. Пароли отворил дверь своей квартиры, и они вошли. Первым делом Пароли сбросил ливрею кучера и надел пальто. Рубашка Анджело застегивалась тремя маленькими золотыми запонками с бирюзой, окруженной мелкими жемчужинами.

Две запонки побольше, но совершенно такого же рисунка, были вдеты в манжеты. Переодеваясь, Пароли заметил, что у него не хватает одной маленькой запонки.

– Черт возьми, как это я потерял ее? – бормотал он. Компаньоны вышли из квартиры и поехали в глазную лечебницу.

Глава XLIX

ДОЛГ ЧЕСТИ

Леон Леройе провел ужасную ночь, тревожимый тяжелыми кошмарами. Он встал рано и, выйдя из дома, сел в фиакр и приказал кучеру ехать в суд. На вопрос служителя, что ему угодно, он ответил:

– Мне нужен адрес товарища прокурора господина Фернана де Родиля.

– Господин де Родиль уехал из Парижа несколько дней назад.

– Какая досада! У меня к нему очень важное дело.

– Я сообщу вам его адрес, напишите письмо, ему перешлют.

Служитель вынул из ящика книгу, перелистал ее и сказал:

– Господин товарищ прокурора живет на улице Бонапарта, номер 22.

Поблагодарив, Леон сел в карету и крикнул:

– Улица Бонапарта, 22!

Сын дижонского нотариуса бросился по лестнице и на площадке второго этажа остановился перед полурастворенной дверью. На его звонок вышел лакей и в то же время товарищ прокурора в дорожном костюме прошел по передней. Он замедлил шаг, желая посмотреть, кто позвонил. Леон узнал его с первого взгляда, да и тот, видимо, припоминал, где он встречался с ранним посетителем.

– Что вам угодно, сударь? – спросил слуга.

– Можно видеть барона Фернана де Родиля?

Товарищ прокурора подошел поближе и произнес:

– Я только что приехал…

– Я вас не задержу, дело очень спешное.

– Войдите!

И Фернан провел молодого человека в свой кабинет.

– Я с вами уже встречался, но никак не могу припомнить, где и когда?

– Я имел честь видеться с вами в Сен-Жюльен-дю-Со две недели назад в доме господина Дарвиля.

– Теперь вспомнил, вы – сын дижонского нотариуса, вас зовут Леон Леройе.

Леон, глядя прямо в глаза барона, произнес:

– Я пришел спросить у вас, что с Эммой-Розой, вашей дочерью?

Судья отступил, потом прошептал, стараясь сохранить присутствие духа:

– Я вас не понимаю!

– В самом деле? – воскликнул Леон вне себя. – А, вы меня не понимаете, вы, который приказали арестовать невинную мать и грубо выгнали из родительского дома больную девочку? Вы ненавидите, неизвестно по какой причине, женщину, бывшую вашей любовницей, и свою дочь! Эмма-Роза нашла убежище у преданной, честной служанки. Вчера она исчезла, и никто не знает, куда. Я требую у вас отчета в аресте Анжель Бернье и в исчезновении ее и вашей дочери.

Леон говорил с лихорадочным жаром, голос его дрожал от справедливого гнева.

Фернан де Родиль был поражен манерами и словами молодого человека. Когда Леон замолк, он ответил голосом тихим и медленным, стараясь придать ему твердость:

– Я не знаю, сударь, кто вам поведал тайну моей молодости, но в настоящую минуту меня поражает не открытие моего секрета, а новость, которую вы сообщили, и обвинение против меня…

– Вы не признаете его справедливым?

– Я мог бы не удостоить вас ответом, но ваше доброе намерение очевидно, и я хочу объясниться… Вы сказали, что madame Бернье арестована?

– Да, несколько дней назад, как отцеубийца.

– Если madame Бернье в тюрьме – о чем я не знал, – то, значит, нельзя было оставить ее на свободе.

– Неужели вы осмеливаетесь считать несчастную женщину соучастницей в убийстве отца и в покушении на жизнь дочери?

– Я был далеко от Парижа и не знаю, что здесь произошло в мое отсутствие, но не сомневаюсь, что madame Бернье не была бы арестована без важных причин. Вы сейчас говорили об Эмме-Розе… ее дочери…

– И вашей!

– Пусть будет так, и моей, я не отпираюсь… Увлечение молодости не есть преступление. Если с тех пор, как я увиделся с Анжель Бернье, я не обошелся с нею по-дружески, то это потому, что мы встретились при исключительных обстоятельствах и моя прежняя любовница выказывала ко мне явное отвращение.

– Вы ее безжалостно бросили вместе с ребенком, разве она могла вас после этого любить и простить?

– Вы не судья моих действий! – высокомерно произнес Фернан де Родиль. – Да, впрочем, по какому праву вы вмешиваетесь? Что вам за дело?

– Я люблю mademoiselle Эмму-Розу! – воскликнул Леон страстно. – Мое самое горячее желание – быть ее мужем…

Барон вздрогнул. Эти слова взволновали его до глубины души. Сам не сознавая, он намеревался протянуть руку молодому человеку, но остановился – рассудок взял верх над чувствами.

– Велите полиции взяться за это дело! Обыщите весь Париж, расспросите всех. Надо узнать, что случилось с вашей дочерью!

На этот раз товарищ прокурора без малейшего колебания схватил руки Леона Леройе и горячо их пожал.

– Благодарю вас! – воскликнул он. – Вы напомнили мне мои святые обязанности, которыми я так долго пренебрегал! Если Анжель Бернье невиновна, как вы думаете, то я сделаю все, зависящее от меня, чтобы доказать это. Что же касается моей дочери, мы ее отыщем, клянусь вам!

– Поспешите, сударь, и молите Бога, чтобы не опоздать, – ответил Леон. – Я предчувствую, что ей грозит несчастье!

– Ваша правда! – сказал Родиль с сильным волнением. – Мне не приходило это в голову. Поедемте со мной, – прибавил он, беря шляпу.

– Куда?

– К следователю. Он один может рассказать, что произошло во время моего отсутствия.

Оскар Риго, увидев сквозь занавески первые лучи утренней зари, вскочил с дивана, на котором провел часть ночи. Ему спалось дурно, он думал, что на рассвете следует осмотреть конюшню, сарай и берег реки, не найдется ли там какое-нибудь указание на личность преступников. В сарае все было в беспорядке, но ничего подозрительного не нашлось. На промерзшей дороге и на берегу не было никаких следов, но близ воды ясно виднелись следы копыт и колес кареты.

Закончив осмотр, Оскар поднялся на дорогу и вошел во двор с низко опущенной головой, в глубоком раздумье. Вдруг в нескольких шагах от решетки он быстро наклонился и поднял какую-то крошечную вещичку.

– А, золотая запонка! – воскликнул он, осматривая находку. – Вот бирюза, жемчужины, она, наверное, принадлежала одному из шалопаев, входивших сюда. Вещь стоит дорого, значит, человек, потерявший ее, не какой-нибудь воришка, а настоящий господин высшего света. Черт возьми, эта находка пригодится: уж утру же я нос полицейским!

Поискав еще, но на этот раз без результата, Оскар вошел в дом и рассказал сестре о своих похождениях и показал запонку.

– Мы не можем оставить здесь надолго девушку, – сказала Софи.

– Не беспокойся ни о чем, я все устрою. Она нас не стеснит, ты возьмешь ее к себе.

– На два или три дня, но не больше… мне нужна свобода.

– Ну ладно, когда я найду квартиру, я ее перевезу к себе. Для того чтобы удался мой план, ее нужно спрятать, подумай-ка об этом!

– Делай, как знаешь, я на все согласна, но мне надо вернуться в Париж.

– Мы там будем через два часа, стоит только найти карету.

И Оскар через час привел большую карету, запряженную сильной лошадью. Во время его отсутствия Софи разбудила Эмму-Розу и сообщила ей планы брата. Девушка была только в силах протянуть руки своим новым друзьям, решившим защищать ее до последней возможности и доказывать невиновность ее матери.

Эмма-Роза оделась с помощью Софи, и Оскар усадил их в карету, запер дверцы и влез на козлы, не забыв захватить с собой бутылку вина, найденную накануне на столе.

На улице Дофин Софи отдала в полное распоряжение сильно страдавшей Эммы-Розы одну комнату. Зрение ее с каждым часом все слабело, и туман, застилавший глаза, становился все темнее.

Софи уговорила ее поесть, утешала ласковыми словами и усадила в кресло у яркого огня. Оскар отправился на поиски квартиры.

Фернан де Родиль вошел к господину де Жеврэ без доклада. Увидев друга, следователь встал, протянул руку и сказал:

– Как! Вы уже вернулись? Вы знаете, что в ваше отсутствие произошло многое?

– Если вы говорите про дело Анжель Бернье, я уже знаю и пришел поговорить с вами.

– Анжель Бернье арестована, – сказал следователь и передал подробности обыска и ареста.

После долгого раздумья господин де Родиль произнес:

– Оставим пока в покое Анжель Бернье, мы пришли поговорить о ее дочери…

– Разве с ней что-нибудь случилось?

Вместо ответа Фернан задал следующий вопрос:

– Вызывали ли вы вчера Эмму-Розу?

– Нет. Она была здесь всего один раз, на очной ставке с Оскаром Риго.

– Боже мой! – воскликнул Леон. – Предчувствие меня не обмануло: случилось какое-то несчастье!

– Несчастье? – повторил встревоженный следователь. – Объяснитесь, пожалуйста.

– Вчера, по приезде в Париж, я пошел навестить madame Анжель, но узнал, что мать в тюрьме, а дочь приютила преданная служанка, квартиру которой мне и указали в соседнем доме. Задыхаясь от волнения, я поспешно поднялся к ней и застал ее в горьких слезах – Эмма-Роза исчезла три часа назад…

– Исчезла! – прошептал господин де Жеврэ.

– Да, сударь. Слабая и больная, едва державшаяся на ногах, она пропала!

– Если вы не ошибаетесь и с девушкой на самом деле случилось несчастье, то в этом винить следует ее мать! Это по ее приказу исчезла Эмма-Роза!

Леон Леройе и Фернан де Родиль одновременно издали возгласы недоверия и недоумения.

– Вчера ко мне явился смотритель тюрьмы Сен-Лазар и передал вот это. Смотрите и судите.

Господин де Жеврэ положил на бюро лист бристольского картона, на который наклеили буквы.

– Откуда взялись эти буквы?

– Их нашли в мешке с пряниками, присланном Анжель Бернье ее сообщником. Прочитайте.

Фернан и студент наклонились к бюро и прочли. Товарищ прокурора опустился бессильно на стул, и крупные слезы потекли по его щекам.

– Мое бедное дитя находится в руках соучастника отцеубийцы, – шептал он. – Что с нею будет? Никогда я себе этого не прощу, никогда!

Совесть внезапно проснулась в душе барона, казавшегося совсем разбитым, тогда как Леон, напротив, вскочил со своего места.

– Ничто, однако, не доказывает, что Эмма-Роза потеряна для нас навсегда! – воскликнул он. – Вы располагаете безграничной властью, господа, все агенты префектуры в вашем распоряжении. Прикажите произвести розыск!

– Уже со вчерашнего дня ищут человека, пославшего в тюрьму гостинцы, – ответил следователь.

– Эх, не этого человека следовало разыскивать, а позаботиться сперва об Эмме-Розе, – воскликнул Фернан. – Если бы вам удалось арестовать ее похитителя, вы могли бы быть уверены, что держите в своих руках соучастника отцеубийцы.

Это была горькая правда, и следователь об этом не подумал накануне. Он опустил голову, ничего не отвечая.

Леон поклонился друзьям и вышел с печалью в сердце. Больше получаса господин де Жеврэ и барон провели вместе, рассуждая, как выйти с честью из такого запутанного, сложного положения.

Глава L

СМУТНОЕ ОПАСЕНИЕ

Выйдя из суда, господин де Жеврэ прошел к матери, где застал Анджело Пароли. Несколько минут спустя Пароли сделал ему знак, и тот понял, что доктор хочет поговорить с ним наедине, и увел его в свой кабинет. Пароли сообщил, что у Сесиль родился преждевременно мертвый ребенок.

– Не отзовется ли это на здоровье mademoiselle Бернье? – спросил господин де Жевре.

– Ни в коем случае: она поправляется, только слаба. Я пришел к вам с просьбой.

– В чем дело?

– Окажите честь моей невесте, будьте одним из ее свидетелей.

– С удовольствием!

– Благодарю вас от всей души как за себя, так и за нее. Я достал все нужные документы и отсюда пройду прямо в мэрию.

– Вы меня уведомите о свадьбе?

– Извещу вас первого. Позвольте полюбопытствовать, к чему привело следствие по делу Жака Бернье?

– Мы все еще бродим в совершенных потемках. По-видимому, совершено второе, или, вернее, третье преступление.

Господин де Жеврэ по простоте души рассказал Пароли то, что того живо интересовало.

Обменявшись дружескими приветствиями с господином Жеврэ, Анджело поехал в мэрию, поднялся в отделение браков и представил все нужные документы для женитьбы на Сесиль Бернье.

Глава LI

ОСКАР В РОЛИ СЫЩИКА

Пока итальянец обделывал свои дела, Оскар Риго тоже не дремал. Он отправился подыскивать квартиру, чтобы отвезти туда Эмму-Розу, стеснявшую Софи. Он намеревался охранять девушку как самый преданный адъютант, или, вернее, как сторожевая собака. Проходя по улице Генего, он заметил по левой стороне следующую надпись: «Сдается небольшая меблированная квартира».

– Меблированная! – сказал Оскар вслух. – Вот это как раз по нашей части. Моей сестрице не придется тратить ни гроша на мебель, стоит только каждый месяц заплатить немножко подороже. Надо узнать, какова хозяйка и можно ли переехать сегодня же.

Оскар вошел в дом.

Консьерж снял с гвоздя ключи и повел его на третий этаж. Квартира была маленькая, но чистенькая, с мебелью орехового дерева. Брат Софи подошел к одному окну, открыл его, посмотрел на улицу и заметил, что дом на противоположной стороне почти прикасался крышей к тому, где он находился.

– Можно трясти друг другу руки через улицу, – сказал он со смехом.

– Это правда, – заметил привратник, тоже смеясь, – для влюбленных очень удобно.

– Где комната для прислуги?

– Возле входа, посмотрите.

Это была темная конурка с железной кроватью, маленьким столом и некрашеным стулом.

– Моя сестра поместится в спальне, – сказал Оскар, – а я – здесь, как караульная собака, и ручаюсь, что у меня здоровые клыки.

– Так вы нанимаете, сударь?

– Да.

Консьерж запер дверь и подал ключ Оскару, который через пять минут с распиской в кармане вышел из дома и отправился к сестре дать отчет о своих похождениях.

– Разве один черт разыщет девочку! – прибавил он в заключение.

– Я схожу туда с Мариеттой, – сказала Софи, – верно, там недостает пропасть вещей, необходимых для молодой девушки. Нужны дрова, уголь, свечи, туалетные принадлежности, я позабочусь обо всем. Мне ее жаль до слез! Господи, бывают же такие несчастья на свете! Когда ты свезешь девочку в новое жилище?

– Сегодня вечером.

Бывший носильщик старательно завернул в газету бутылку вина, привезенную с дачи, спрятал ее в карман пальто, крепко поцеловал сестру и отправился на улицу Клиши, где остановился у кондитера, клеймо которого значилось на листе найденной им оберточной бумаги. Твердой поступью он перешагнул порог магазина и увидел хозяйку за прилавком.

– Сударыня, – обратился он к ней без предисловий, – я пришел расспросить вас об одном обстоятельстве.

– В чем дело?

– Продавали ли вы вчера двум мужчинам пирожки?

– Я продала много и многим господам… Если бы вы описали их наружность…

– Ах, сударыня, да за этим-то я к вам и обратился, – перебил Оскар. – Эти господа приехали в карете.

– Постойте-ка… Может быть, это вы про них… Днем останавливалось перед магазином господское купе ярко-желтого цвета, а вы знаете, таких экипажей немного.

Лицо Оскара просияло от восторга.

– Человек около тридцати лет вышел из него, вошел сюда и купил пирожков и булочек.

– Он был один?

– Да, я не считаю, конечно, кучера, сидевшего на козлах.

– На кого он походил?

– Скорее на работника, чем на буржуа. Я даже удивилась, что он приехал в карете. Руки у него сильные, грубые, местами с черными пятнами… Я заметила это, давая сдачу.

– Он с бородой?

– Кажется, да, с черноватой бородой, но наверное сказать не могу.

Оскар Риго задал еще несколько вопросов, но ничего больше не узнал. Из кондитерской он направился в колбасную и винный погреб, помещавшиеся поблизости. Но и здесь его ожидала неудача: колбасник ничего не знал, торговец вином признал бутылку, привезенную Оскаром, но на покупателя совсем не обратил внимания. Оскар вышел на улицу обескураженный, как вдруг, подняв глаза, увидел двух полицейских агентов – Светляка и Спичку. Казнев не мог удержаться от удивления. Оскар же пожал плечами и вступил в разговор.

– Что с вами, любезнейший? Что вы вытаращили глаза? Подумаешь, вас удивляет наша встреча посреди мостовой? Однако же, если вы не лишены здравого смысла, должны бы знать, что после всего произошедшего я не останусь взаперти!

– Я знал, что вы освобождены, – ответил Казнев.

– По доброте своего сердца я не сержусь на вас, в доказательство чего приглашаю зайти в погребок и распить бутылочку хорошего винца! Идет?

– Ладно, идем.

Продолжая разговаривать, Риго отворил дверь в погребок, спросил отдельный кабинет и вошел туда первым.

– Так вы здесь по обязанности? – начал носильщик, наполняя стаканы.

– Мы на службе.

– Все еще по делу на Лионской железной дороге?

– Да.

– Есть что-нибудь новенькое?

– Очень мало.

– Нашли того шельму, из-за которого я высидел в тюрьме?

– К несчастью, нет еще, но думают, что скоро его схватят, так как он не унимается.

– Не может быть! – вскричал Оскар, насторожившись.

– Вы знаете, что у Анжель Бернье есть дочь…

– Да, знаю. Меня обвиняли в покушении на жизнь этой барышни.

– Ну, так девочка пропала.

Риго притворился сильно удивленным.

– Так она пропала! – повторил он.

– Третьего дня.

– И ее похитил убийца Жака Бернье?

– Да.

– Вы так предполагаете?…

– Нет, имеем доказательство даже того, что он действовал по уговору с Анжель Бернье.

– Не может быть!

– Почему так?

– Потому что Анжель в тюрьме.

– Перехватили корреспонденцию совершенно нового рода; служители были предупреждены и потому тщательно осматривали посылки.

Оскар Риго с силой ударил кулаком по столу.

– Ах, черт возьми, как ловко состряпали! И вы надеетесь скоро поймать мошенника?

– Да, приняли меры, чтобы не задержать невиновного вместо виновного.

– В тот день, как вы схватите разбойника, вместо которого чуть не повесили меня, я вас щедро вознагражу.

– Но вы говорили, что сами его поймаете, – заметил Флоньи, улыбаясь.

– Да, я говорил и теперь повторяю.

– Так уж не ищете ли вы его в этом квартале, как и мы?

– Да, я не имею надобности скрывать это от вас, не правда ли? Я решил осмотреть в Батиньоле каждый дом, расспросить всех и каждого.

– В таком случае не здесь надо действовать, голубчик, – сказал Казнев.

– Отчего?

– Оттого что мы здесь по тому же делу. Мы уйдем из округи только тогда, когда обшарим ее вдоль и поперек. Нас восемь человек.

– Если так, в какую же сторону мне идти? – спросил он с видом простака.