Текст книги "На подсосе"

Автор книги: Кристофер Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

11
А поутру они проснулись

– Господи, да от этой пакости я весь оранжевый.

– Не весь.

– Я похож на Великую Тыкву.

– Наказание ты мое, Томми, вовсе нет.

12
Кровь, кофе, секс, магия – не обязательно в таком порядке

Сразу после заката.

Они смотрели, как через фильтр сочится кофе, с таким вниманием, будто дистиллировали нитроглицерин и от малейшей невнимательности все могло бы разнести к чертовой матери.

– Очень хорошо пахнет, – сказала Джоди.

– Я как бы раньше и не замечал, – подтвердил Томми.

– Я бы решила, что от запаха будет тошнить, раз он неперевариваем, – сказала Джоди. Когда она пробовала кофе в последний раз, организм отверг его так неистово, что она долго блевала всухую на полу. Внутри у нее будто вилами ворочали.

– Может, и получится, – сказала Томми. – Готова?

– Готова.

Он налил столовую ложку кофе в стеклянную чашку. Затем снял колпачок со шприца, в который набрал у Уильяма крови, и брызнул в кофе несколько капель.

– Ты первая, – сказал он и поболтал напитком в чашке у нее перед носом.

– Нет, ты, – ответила Джоди. Кофе пах прекрасно, но ее сдерживали воспоминания.

Томми пожал плечами и одним махом влил в себя кофе с кровью, как порцию текилы. Поставил чашку на стойку.

Джоди отошла на шаг и сдернула с ручки холодильника кухонное полотенце, готовясь к возвращению кофе. Томми закатил глаза, содрогнулся, потом схватился за горло и рухнул на пол, давясь и дергаясь.

– Уми… раю, – прохрипел он. – Страдаю и умираю.

Джоди была босиком, а с носка бить не хотелось, можно большой палец ушибить. Поэтому она нацелилась ему пяткой по ребрам.

– Такие шутки сосут, сам знаешь.

Томми перекатился по полу, хихикая, и обернулся вокруг ее ноги.

– Получилось! Получилось! Получилось! – Он попробовал трахнуть ее в ногу по-собачьи в ритме высказывания, и подергал за полу халата. – Тебе больше никогда не придется дуться.

Джоди ухмыльнулась пошире.

– Наливай, щегол. Полные чашки!

Томми встал с пола.

– Мы же еще не выяснили пропорцию кофе к крови.

– Лей! – Джоди в тот же миг оказалась в холодильнике – вытаскивала следующий шприц. – Пробуем на глаз.

И тут услышала, как внизу открылась пожарная дверь, и выпрямилась.

– Уильям?

Томми прислушался к шагам по лестнице и покачал головой.

– He-а, слишком легкие.

В замок вставили ключ.

– Ты же говорил, что не давал ей ключа, – сказала Джоди.

– Я сказал, что не давал ей ключ от спальни.

– Владыка Хлад, у вас на площадке вонючий дохлый мужик с огромным котом, – сообщила Эбби Нормал, заходя в студию.

Хроники Эбби Нормал – преданного слуги Вурдалака Хлада

Я побывала в логове у Вурдалака Хлада. Я теперь вхожа на их шабаш! Ну как бы. Ладно, перемотаем. В общем, я типа проспала до одиннадцати, потому что у нас рождественские каникулы, только они теперь называются зимними, потому что Христос – СВОЛОЧЬ И ЗОМБИ-УГНЕТАТЕЛЬ, И МЫ НЕ ОБЯЗАНЫ ПОКЛОНЯТЬСЯ ЕГО ДНЮ РОЖДЕНИЯ! По крайней мере – в старшей средней школе имени Аллена Гинзберга не обязаны. (Вперед, «Боевые Битники»!) Но это нормально, потому что надо будет привыкать вставать позже, раз я собираюсь стать исчадием ночи.

Ну, в общем, первым делом я зарядила себе тост, и он сгорел – стал весь черный, как моя душа, а я так обломалась, что мои слезы отчаянья закапали хладными хрусталиками, кои расколются о неумолимые скалы этой жалкой жизни. Но потом заметила, что мама оставила на стойке двадцатку с запиской:

Эллисон (это мое имя дневной рабыни – мама назвала меня в честь какой-то песни какого-то Элвиса,[11]11
  Имеется в виду песня «Элисон» (Alison) английского автора-исполнителя Элвиса Костелло (Деклана Патрика Макмануса, р. 1954) с его первого альбома «Прицел не сбит» (My Aim Is True, 1977).


[Закрыть] поэтому я тотально отказываюсь его принимать), вот тебе деньги на обед, и, пожалуйста, зайди в «Уолгринз» купи шампуня «Вошки-Вон» для Ронни. (Вероника – моя сестра, ей двенадцать, и она тотальная опухоль на жопе моего бытия.)

Поэтому типа – клево! «Старбакс»!

Выбирала, что надеть, я целую вечность – и не только потому, что раньше никогда не снимала квартиру. У меня в чулане перегорела лампочка, а запасных у нас не было, поэтому пришлось выносить все в гостиную смотреть при свете. Как в песне поется, я ношу черное снаружи, чтоб показать, как у меня черно внутри,[12]12
  Песня «Нелюбимый» (Unlovable, 1986), вошедшая в сборный альбом синглов английской группы «The Smiths» «Мир не станет слушать» (The World Won't Listen, 1987).


[Закрыть] но ОБМ, одно от другого невозможно отличить в темном чулане. Поскольку меня ждали дела, а не просто так, я выбрала полосатые лосины и красную виниловую мини, толстовку с капюшоном, черепом и костями и лаймовые «всезведные „конверсы“». Ограничилась простым штифтом в носу, гантелькой в брови и обычным серебряным кольцом в губе – скромно и элегантно. И взяла ярко-розовую почтарскую сумку с биологической опасностью.

Ронни вся такая: «Я хочу с тобой, я хочу с тобой», – но я указала ей, что она бич человечества и, если она потащится за мной, мне придется рассказать всем в автобусе, что у нее вши, поэтому она предпочла остаться дома и смотреть мультики. Вот только после этого я и осмелилась ступить на неизведанную территорию и позвонила по тому номеру, что мне дал Вурдалак Хлад.

И баба там оказалась тотальная сука.

Она такая: «Алло? Управление недвижимостью фигли-мигли».

А я такая: «Мне нужно снять квартиру».

А она такая: «Сколько спален и какой район вы имели в виду?»

А я такая: «Чёта много вопросов, бля. Вы полиция мысли или чё?»

А она такая: «Я лишь стараюсь вам помочь».

«Ага, помочь. Как туберкулез».

Она поэтому такая: «Прошу прощения», – типа королева сраной Франции или типа того.

И тут я вспомнила, что мне надо попросить к телефону конкретную тетку, поэтому я такая: «А, мне надо поговорить с Алишей Деврис, она есть?»

И сука меня соединила.

И выясняется, что эта Алиша Деврис – такая стремная хипушка, старая, как моя бабушка, но хочет быть вся такая Матерью Земли и все дела, в смысле я-то не против, потому что у старых сипарей лучшая трава, и они ее тебе за просто так дают, если не обращаешь внимания, какие они стремные и старые. В общем, Алиша эта подбирает меня на своем стремном «гражданском джипе» в радугах с миром-да-любовью, а я ей передаю требования Вурдалака Хлада – чтоб спальня без окон, стиралка, сушилка, отдельный вход с блокировкой и по крайней мере выше цоколя – чтоб окна на улицу.

А она такая: «Нам нужен номер соцстраха и водительские права для оформления документов – вам должно исполниться восемнадцать».

И тут я: «Мой клиент предоставит всю нужную информацию, только он очень занят и не имеет возможности днем заниматься всякой фиготенью». И помахала наличкой, которую мне дал Хлад, а она вся аж обалдела, как перемедитировала, «намастэ» мне такая, типа не в деньгах дело, хотя на самом деле дело только в деньгах. И отвезла меня в эту студию, до которой оказалось всего полквартала от того места, где Хлад мне велел с ним встретиться сразу после заката. Клево!

Поэтому я такая: «Превосходно, хозяин будет доволен».

А она такая: «Я вам квитанцию выпишу».

И давай после этого мне нотации читать: чтоб я себя как женщину уважала, не позволяла себе идти на поводу у страстей мужчины старше себя, и прочую муть – типа я такая корпоративная кукла для ебли у какого-то бизнесмена-извращенца или типа того. Ну, я не хотела, чтоб она что-то заподозрила и кинулась меня спасать, поэтому такая: «Нет-нет, вы не поняли – я его хозяином зову, потому что он сэнсэй по джиу-джитсу у меня в додзё, он мне не вставляет, ничего такого».

К счастью, у меня обширный опыт по боевым искусствам, мы с Джередом много анимэ смотрели, я же знаю, что с сэнсэем трахаться ни-ни.

Поэтому она такая меня по коленке потрепала и такая: «Да все хорошо, детка».

А я ей такая: «Лапы долой, мандожуйка». В смысле, я ничем не лучше прочих би, но не со стремной же старой хипушкой – мне музыку надо и экса чуток хоть, что ли, да и то лишь если меня какой-нибудь парень отвергнет, сердце мое выкинет в канаву, как недоеденный вегетарианский буррито, – но даже тогда где-то же надо провести черту, кому давать, а кому нет.

В общем, она отдала мне ключи, взяла у меня деньги и типа там оставила. Я позвонила тогда Лили, и она пришла с двумя литрами диетического зеленого чая, пачкой «сырных тритонов» (я ж еще не завтракала) и какой-то книжкой, она ее типа нашла где-то, называется «Великая большая книга смерти». Мы ее поглядели – это такая инструкция, рисунки очень классные, – попили чаю и поели «тритонов», а потом ей стало пора на работу. Я ей хотела рассказать про Вурдалака Хлада, но я ему слово дала, что все будет тайной, поэтому сообщила только, что я себе открыла своего Темного Владыку и он вскоре удовлетворит все мои желания, а пока я ей больше ничего сказать не имею права. Поэтому она такая: «Как скажешь, бля», – вот потому-то мне Лили и нравится, она вся такая tres noir.[13]13
  Очень нуарная (фр.).


[Закрыть]

Короче, я пошла в «Сони-Метреон» и там втыкала в плоские телики, пока не стало темнеть. Когда дошла до дверей Хлада, я уже так волновалась, что чуть не описалась, а только ключ в замок вставила, подъезжает такой здоровенный лимузин «Хаммер», а оттуда вылезают три типа студента такие и синяя тетка в серебряном платье и с гигантическими фальшивыми сиськами. И все такие: «Где Флад? Нам надо его найти!» А она такая: «Откуда у тебя ключ? Ты должна впустить нас, пока совсем не стемнело».

Ну меня-то не запугать – я же знаю, что у нее сиськи фальшивые. И так очевидно, что они на носферату охотятся, что даже не смешно. И про себя вся такая: «Ха, сосите мой шипастый резиновый страпон, охотники на вампиров!»

А вслух я вся такая тотально крутая. Типа: «Я не знаю, о ком вы говорите. Это моя квартира». Открываю дверь, а внутри на площадке валяется дохлый мужик с огромным бритым котом в красном свитере на груди. Кот на меня как зашипит, я даже чуть-чуть заорала и дверью хлопнула. «Уходите, – говорю, – мой молчел голый, и он очень злится, если чужие видят, какой огромный у него агрегат». И на синюю сучку при этом гляжу, типа: «Да вот так уж, у нас тут некоторым вполне удобно в своем женском начале, и нам не нужны надувные сиськи, чтоб заполучить себе парня с огромным агрегатом».

А черный парняга такой: «Я же вчера вечером тут с Фладом разговаривал».

А я ему: «Ага, он переехал».

Тогда азиат на часы смотрит и типа такой: «Чуваки, слишком поздно, уже официально закат».

И тут как по заказу или как-то кошак на дохлом мужике как взвоет – протяжно и жутко, даже синяя швабра к лимузину попятилась.

«Шли бы вы отсюда», – говорю, вся такая зловещая и вся в предчувствиях и ужасе.

А она такая в ответ: «Мы еще вернемся».

И я ей: «И?»

В общем, они уехали. Но мне-то все равно надо мимо этого кота и дохлого мужика и наверх. Должна признаться, хоть я вся и за покой могилы, роскошный мракъ нежизни и все дела, но совсем иначе, когда надо переступать через натурального дохлого мужика, не говоря уже про очень большого сердитого кота в свитере.

СЕБЕ НА ЗАМЕТКУ: Всегда носить с собой «Нямки для кисок» в целях самообороны (потому что, очевидно, «Скиттлзы» им не нравятся, я пробовала).

* * *

Поскольку нямок для кисок у меня никаких не было, я перебралась через этого сверхъестественно толстожопого кота во как: пошире распахнула дверь и заорала: «Эй, киска, пошла вон!» К моему немалому изумлению, кошак выскочил наружу и спрятался под какой-то машиной. У меня уже как будто есть вурдалацкая власть командовать Детьми Ночи. Потом пришлось идти мимо дохлого мужика на площадке – а это как в классики играть с дохлым мужиком, но по лестнице я в итоге поднялась и только на одну руку ему наступила. Я надеялась только, что он на самом деле мертвый, а не какой-нибудь носферату, потому что иначе он ужасно разозлится, когда восстанет. Воняло от него точно дохлятиной, смердящее зловоние крипты исходило от него мерзкими миазмами зла, как в книжках говорят.

В общем, я открываю дверь и такая: «Владыка Хлад, у вас на площадке вонючий дохлый мужик с огромным котом». А сама думаю, сейчас мне за верную службу скаутскую нашивку дадут.

И тут вижу ее – древнюю вурдалацкую госпожу: у нее кожа алебастровая, в смысле, понимаешь, никаких угрей вообще, и вся она, так и кажется, сияет внутренней мощью. Я сразу поняла, что даже такой могучий вурдалак, как Хлад, может оказаться беспомощным пред ее потрясными силами, что веками копились, пока она высасывала жизненную кровь у тысяч беспомощных жертв, вероятно – и детей. И она типа такая пьет кофе из кружки с Гарфилдом, словно выставляет напоказ свое бессмертие нам, мелким незначительным смертным. На ней только халатик был, спереди он распахнулся, поэтому видать, что сиськи у нее отпадные, а сама вся такая древняя тотальная шалава.

Поэтому я такая: «Здрасьте».

А она такая: «Ну что, Среда,[14]14
  Среда Пятница Эддамз – персонаж неоднократно экранизированного комикса „Семейка Эддамзов“, созданный в 1938 г. американским художником-карикатуристом Чарлзом Эддамзом (1912–1988)


[Закрыть] ты же знаешь, что Баффи не бывает, правда?»

Сцука.

– В каком смысле – дохлый? – спросил Томми. Подбежал к двери и распахнул ее. – Никого тут нет. – Он сбежал босиком по лестнице, а Джоди осталась напротив Эбби за кухонной стойкой. – Схожу поищу! – крикнул снизу Томми. Нижняя дверь закрылась, щелкнул замок.

Заметив, что Эбби Нормал на нее пялится, Джоди запахнула халатик. Она слышала, как у девчонки колотится сердце, видела, как бьется жилка на шее, чуяла запах нервного пота, гвоздичных сигарет и какой-то сырной закуси.

Они таращились друг на друга.

– Я нашла вам квартиру, госпожа, – произнесла Эбби. Залезла в карман толстовки и вытащила квитанцию.

– Зови меня Джоди, – сказала Джоди.

Эбби заговорщицки ей кивнула, словно признавала: это лишь кодовое имя. Девчонка была миленькая, хоть и пугала своим видом: дескать, вероятно, сначала отравлю вашего песика, а потом надругаюсь над ним. Джоди никогда не считала женщин моложе себя соперницами. Ей-то самой, в конце концов, всего двадцать шесть, а после экстремального курса омоложения, который она прошла, став вампиром, у нее даже мизинчики на ногах выпрямились и стали младенческими, а все до единой веснушки рассосались. Она себя чувствовала выше и лучше Эбби, слегка по-матерински. Та – мосластая и неуклюжая в своей красной пластиковой юбчонке и зеленых кроссовках.

– Я Эбби, – ответила Эбби и сделала книксен.

Джоди поперхнулась, кофе пошел у нее носом, и она быстро отвернулась, чтобы не расхохотаться девчонке в лицо.

– У вас все в порядке, госпожа… то есть, Джоди?

– Да, все прекрасно. – Странно, до чего вампирские синусы чувствительны к горячим жидкостям. Джоди была уверена, что отныне все будет пахнуть чертовой французской обжаркой с кровью. У нее заслезились глаза – по крайней мере, ей так показалось, но стоило снова повернуться к Эбби, как та отскочила шагов на шесть и взвизгнула.

– Срань святая! – Девчонка наткнулась на деревянную раму футона и стала заваливаться назад.

Джоди выскочила из-за стойки и подхватила ее меньше чем за десятую долю секунды, отчего Эбби подпрыгнула фута на три.

Джоди понимала, что она сейчас упадет. Эбби полагалось одной ногой попасть в спинку рамы футона, другая у нее останется в воздухе, она сама опрокинется и плечом и головой ударится о твердый деревянный пол. Джоди видела: все так и будет. Она могла бы поймать Эбби и бережно поставить на ноги, но вместо этого в ней заговорил материнский инстинкт – она осознала, что если на ребенка не просыплется шишка-другая, ребенок ничему так и не научится. Поэтому она снова зашла за стойку, взяла кружку и стала смотреть, как девчонка свалится на пол.

– Ай! – произнесла Эбби, красно-черной кучкой осев за футон.

– Ой, – произнесла Джоди. – Больно, наверное?

Эбби вскочила на ноги, хромая и тря себе голову.

– Какого хуя, графиня? Я думала, вы подстрахуете.

– Н-да, извини, – ответила Джоди. – Чего ты дернулась-то?

– У вас по лицу кровь течет. Наверно, я от неожиданности.

Джоди промокнула глаза рукавом халата, и на белой махровой ткани остались красные кляксы.

– Ну ты только погляди, а? – Она старалась держаться невозмутимо, как тот, кому лет четыреста-пятьсот, но кровавые слезы ее обеспокоили, и это еще слабо сказано.

Сменить тему.

– Так эта квартира, что ты нашла, – где она?

– А Хлада вы дождаться не хотите? – спросила Эбби.

– Хлада? Морозов, что ли?

– Нет, Хлада – оранжевого вампира, который только убежал?

– А, этого, – сказала Джоди. Томми со своим лосьоном для загара. Бегает по улице без рубашки и босиком. Оранжевый. – Разве он оранжевый?

Эбби уперла руку в почти несуществующее бедро.

– Алло? Вы плачете кровью, ваш партнер весь оранжевый – и вы не заметили? У вас, ребята, с годами старческое слабоумие развивается или как?

Джоди поставила кружку на стойку лишь для того, чтобы та не треснула у нее в руке. Пришлось вспомнить опыт работы в отделе страхования «Трансамерики», где ее непосредственной начальницей была полная жопа и Джоди изо всех сил каждую минуту рабочего дня старалась не поддаваться искушению поколотить ее черепом конторский шкаф. Ей нравилось думать, что таково ее лицо истинного профессионала. Поэтому ломать тощую шейку Эбби она не стала, а улыбнулась и по ходу расползания улыбки досчитала до десяти. На цифре десять она сказала:

– Сходи за ним. Верни его. – Еще одна улыбка. – Договорились, солнышко?

– А почему он оранжевый?

– У него скоро линька, – ответила Джоди. – Каждую сотню лет или около того мы сбрасываем кожу. И за несколько недель до линьки становимся оранжевыми. Для нас это очень опасное время. Поэтому будь добра, найди его.

Эбби рьяно закивала и попятилась к двери.

– Правда?

– Правда, – ответила Джоди и тоже кивнула, но очень сурово. – Быстро, ступай же, время линьки близится. – И она совершила мановение руки к двери, как могла бы, по ее представлению, помавать дланью пятисотлетняя графиня. («Откуда вообще эта графиня взялась?»)

– Щас, – сказала Эбби и вылетела на лестницу и вниз по ступенькам вслед за Томми.

Джоди зашла в ванную и влажной салфеткой стерла с лица кровавые слезы. «Может, я и впрямь воплощение зла», – подумала она. Наверняка это должно беспокоить сильнее – зло и все прочее, но чуть подкрасившись тушью и помадой, Джоди налила себе еще кружку кофе с кровью и поняла, что ее это вполне устраивает.

13
День переезда

Джоди прихлебывала кофе и вздыхала так, словно с ней только что случился нежный кофейный оргазм – некое расслабляющее наслаждение, настигающее только людей в рекламе кофейных смесей с рюшечками и крема от геморроя. Это явление кровавого питья сообщило их жизни новый поворот. Бокал вина? Может, и диетическую колу… не, погоди – на фиг диетическую – приторную натуральную колу, от которой гниют зубы. А твердая пища? Спору нет, быть равным богу существом ночи здорово, но как насчет пончика с джемом? А картошка-фри? Джоди – ирландка, тяга к картофелю у нее в генах.

Она размышляла, не сгонять ли в «Макдоналдс» на Маркет-стрит и не окропить ли кровью Уильяма из шприца супергигантскую порцию жаренной во фритюре нирваны, когда зазвонил телефон. Номер на определителе не высветился – машинка только сказала: «Мобильный». Может, Томми? Он уже активировал одноразовые сотовые телефоны, которые они купили, а вот номера, скорее всего, не записал.

– Эй, тыковка, – сказала Джоди.

В трубке раздался какой-то лязг.

– Простите, это я телефон уронил.

Ой-ёй. Не Томми.

– Кто это?

– Э-э… это, э, Стив. Студент-медик, который вам звонил насчет вашего состояния.

Он отыскал Джоди после того, как она сходила на собрание «Анонимных Кровопийц» в Джапэнтауне – оказалось, там собирается кучка обсосов, которые с трудом отличают фантазии от реальности. Стив понаблюдал за ней издали и позвонил на уличный телефон-автомат с расстояния в несколько кварталов. Он был готов прыгнуть в машину и сбежать, если Джоди приблизится. Он знал, что она такое.

Стив рассказал ей, что осмотрел одно тело, оставшееся после охоты старого вампира. Илия сворачивал им шеи, чтобы трупы потом нашли, – он не обращал их в прах.

– Что вам надо?

– Ну я же сказал – я изучаю медицину в Беркли. Вообще-то аспирант. Генная терапия.

– Так, следующая врака, пожалуйста. – Мозг Джоди гнал на девяноста милях в час. Слишком многим про нее известно. Может, им с Томми и впрямь следовало уехать из города.

– Какая еще врака? – спросил Стив.

– В Беркли нет медицинского факультета, – сказала Джоди. – Так чего вам надо?

– Ничего мне не надо. Я ж вам пытался сказать – я изучал кровь жертв. Мне кажется, у меня получится реверсировать ваше состояние. Превратить вас обратно. Мне просто нужно поработать в лаборатории с вашей кровью.

– Ерунда, Стив. Тут дело не в биологии.

– Нет, в ней. Я же сказал вашему молодому человеку в ту ночь, когда вы его обратили.

– Откуда вы знаете…

– Я разговаривал с ним по телефону, когда вы ему сообщили, что собираетесь быть вместе еще очень долго.

– Ну так это было невежливо – вот так подслушивать.

– Извините. Мне удалось добыть клонированные клетки из горл у жертв и реверсировать их в естественное человеческое состояние.

– То есть мертвое, – сказала Джоди.

– Нет, клетки живые. Мне только нужно с вами встретиться.

Он на этом и раньше настаивал – и Джоди вполне согласилась с ним встретиться, но, к сожалению, пока она спала, Томми запихнул ее на пару дней в морозилку, и свидание она пропустила.

– Никаких встреч, Стив. Забудьте, что вы вообще про это что-то знаете. Вам придется сочинять диссертацию на какую-то другую тему.

– Ну хотя бы номер мой запишите – вдруг передумаете?

Он продиктовал, и Джоди записала.

– Это телефон с предоплатой, – сказал Стив, – вы меня по номеру не найдете.

– Я не хочу вас искать, Стив.

– Честно слово, я никому не расскажу о вашем… вашем состоянии, поэтому искать меня вам и не придется.

– Не беспокойтесь, – ответила Джоди. – Не очень-то и надо. – «Притуши фитилек», – захотелось ей добавить.

– А как с другим, о котором вы меня предупреждали?

Джоди посмотрела на бронзовую статую, содержавшую в себе Илию бен Шапира.

– Он тоже вас больше не потревожит.

– А, хорошо.

– Стив?

– Чего?

– Если вы кому-нибудь хоть слово скажете, я вас отыщу и медленно переломаю вам все кости до единой. А потом убью. – Джоди хотелось, чтобы это прозвучало бодро, но угроза как-то распорола веселое и певучее дружелюбие в ее голосе.

– Тогда ладно. Пока.

– Ага, – сказала Джоди. – Берегите себя.

– Линька? – спросил Томми, остановившись в дверях. Джоди замерла у кухонной стойки в красной кожаной куртке, сапогах и туманно-тугих черных джинсах.

Она слышала, как Эбби внизу запирает пожарную дверь – значит, у них есть несколько секунд наедине.

– Слушай, ну ты ж не хочешь, чтобы я сказала ей, что ты просто оранжевый долбоеб?

– Нет, наверное. Эгей…

– Она зовет тебя Хлад?

– Я не мог ей представиться «Томми». Я ее темный владыка. Твоего темного владыку не могут звать Томми. В «Хладе» чувствуется какая-то сила.

– И промозглость.

– Ну, промозглость тоже до кучи.

Вошла Эбби – она вспотела и отдувалась. Тушь текла двумя струйками у нее по щекам.

– Мы его не нашли. Клянусь, он был мертвый. От него так пахло.

– У тебя что-то к мертвым? – осведомилась Джоди, голосом крутого парня. – Хочешь сказать, что с мертвыми что-то не так? Ты это утверждаешь? Ты имеешь в виду, что сама чем-то лучше мертвых – ты об этом, что ли?

Эбби спряталась за спину Томми и выглянула оттуда. Девчонка еще не отошла от гонки за Томми, а теперь еще и боялась.

– Нет, госпожа, я считаю, что неживущие – очень клевые. Я вся целиком за мертвых людей. У меня даже есть такая футболка – «Ебу мертвых». Завтра могу надеть, если вам угодно. Я не в том смысле…

– Все в порядке, Эбби, – отмахнулась от нее Джоди. – Я тебе просто мозги трахаю.

– Джоди! – укоризненно произнес Томми. – Не пугай клеврета.

– Извини, – сказала Джоди и еще раз подумала, что она все-таки, должно быть, – воплощение зла. – Так что у нас с новой квартирой? Вы ее посмотрели?

– Мы пробежали мимо. Это несколько домов отсюда. Даже улицу переходить не надо.

– Считаешь, этого хватит? Там нас не найдут?

– Ну, по крайней мере, они не найдут нас здесь. По-моему, никто не подумает, что мы переселились в соседний дом. Они решат, что мы хотя б из города уехали. Какой идиот станет переселяться по соседству? Блестяще.

– Ну и переезжать легко, – сказала Джоди. – Вам, ребята, и грузовик не понадобится.

– Вам, ребята?

– Ну мне ж надо найти Уильяма, а ты не очень можешь бегать по округе, пока линька не сойдет. Эбби, у тебя хватит макияжа, чтобы ему лицо и руки загримировать?

– Тонна, – ответила та и показала свою почтарскую сумку. – Только я недолго помогать могу. Мне домой надо.

– Зачем? – спросил Томми. – Нам потребны твои услуги. – Он намеревался произнести это изощренно и по-европейски, но прозвучало лишь сладострастно.

– Он имеет в виду – с переездом, – уточнила Джоди. – Прочие услуги ему оказываю я.

– Я не могу, – сказала Эбби. – У моей сестры вши.

* * *

– Ну что, – сказала Эбби. – Графиня какая-то сука.

– Нет, она просто темное исчадье невыразимого зла, – сказал Томми. Он нес на спине футон, а Эбби шла за ним с лампой в одной руке и блендером в другой. – В приятном смысле, – добавил он, решив, что, вполне возможно, уже произвел на Эбби достаточно впечатления.

Хотя вечер был еще ранний и сравнительно необычно было видеть на улице парня с футоном, за которым идет готическая девочка с лампой и блендером, необычно это было ровно настолько, что люди бы глупо себя чувствовали, спрашивая, что тут происходит. Вдруг им ответят, что это современные танцы, уличный перформанс или кто-то грабит квартиру? Сан-Франциско – город изощренных, и, за исключением бездомного, который вслух отметил фуфловость декора в стиле «Импорта с Пирса 1», половину мебели и одежды они переместили без лишних замечаний.

– Вам нужно питаться? – спросила Эбби, когда они вернулись в старую студию. Они стояли в большой комнате, где осталось мало что, за исключением книжных стеллажей и трех бронзовых статуй.

– Чего? – ответил Томми.

– Мне кажется, вам нужно питаться, – сказала Эбби, откидывая капюшон и предлагая свою шею. – А мне пора идти. Мне нужно в «Уолгринз» и на автобус домой успеть, пока у родительского блока не разовьется критицизм. Так что валяйте. Я готова. – Она закрыла глаза и часто задышала, словно готовясь пережить боль. – Берите меня, Хлад. Я готова.

– Правда? – спросил Томми.

Эбби открыла один глаз.

– Ну да.

– Ты уверена? – Томми никогда раньше не кусал чужих женщин. Не называется ли это «ходить налево»? А если весь секс этого дела встанет на дыбы, как было с Джоди? Такая активность способна прикончить нормальную человеческую женщину, а кроме того, он был вполне уверен, что Джоди такого не одобрит. – Ну, может, чуточку из запястья.

Эбби открыла оба глаза и закатала рукав.

– Разумеется, чтобы не оставлять отметину носферату. – Это слово она прошипела: нассс-ссссс-фи-ра-ту. Будто говорила по-змеиному.

– О, никаких отметин не останется, – сказал Томми. – Заживет мгновенно. – Он уже чуял, как в нем подымается голод, клыки давили и раздвигали нёбо.

– Правда?

– Ну еще бы, Джоди меня каждую ночь кусала, пока я не превратился, а в магазе никто ни разу не заметил.

– В магазе?

Ой.

– Въ «Лабазъ дръвнъй овсянкi i пiявокъ», гдъ я работалъ – въ стародавнiя днi.

– А я думала, вы владыка.

– Ну-у… да, владыка, разумеется, владел лабазом – и крепостными кое-какими, кухарками там… Кухарок мне вечно не хватало – но и в лабазе смену-другую трудился, не брезговал. Ну, там – помочь овсянку размешивать, пиявок инвентаризовать. Крепостные же крадут без зазрения совести, за ними глаз да глаз нужен. Ну, хватит о делах, давай уже кормиться.

Он взял ее за руку, поднес запястье к губам – и остановился. Она смотрела на него, как бы вздев одну бровь, и в брови этой было серебряное колечко, отчего она смотрелась еще недоверчивее обычной брови.

Томми выронил ее руку.

– Знаешь, может, тебе и впрямь лучше домой, покуда ни в какие неприятности не попала. Я бы не хотел, чтоб моему клеврету объявили комендантский час.

Эбби заметно оскорбилась.

– Но Владыка Хлад, неужто я вас оскорбила? Неужто я недостойна?

– Ты смотрела на меня так, будто считала, что я тебе мозги ебу, – сказал Томми.

– А не ебете?

– Ну, нет вообще-то. Это улица с двусторонним движением, Эбби. Я не могу просить твоей верности, не давая взамен своего доверия. – Он сам не верил собственным ушам – что за белиберда способна срываться с его уст.

– А, ну тогда ладно.

– Завтра ночью, – произнес Томми. – Я высосу тебя чуть ли не до смерти, честное слово. – Поди знай, что тебе в жизни придется говорить вслух.

Эбби опустила рукав.

– Ладно. Вы сможете остальное сами перенести?

– Еще бы. Вампирская сила. Тю. – Он рассмеялся, махнув на тяжеленные бронзовые статуи так, словно они были легче перышка.

– Знаете, – сказала Эбби, – дядька и черепаха клевые, а вот эта тетка – от нее лучше избавиться. Похожа на шалаву.

– Считаешь?

Эбби кивнула.

– Ну. Может, церковь есть какая-нибудь или что-то, куда ее можно пожертвовать. Типа, смотрите, ведь вы не хотите, чтоб ваши дочери такими выросли. Ой, извините, Владыка Хлад, я не хотела оскорбить вас словом «церковь».

– Да нет, я не обиделся, – сказал Томми. – Пойдем, я тебя к выходу провожу.

– Спасибо, – ответила Эбби.

Он спустился с нею и придержал дверь на улицу, а в самую последнюю минуту, уже совсем уходя, Эбби вдруг развернулась и поцеловала его в щеку.

– Я вас люблю, Владыка Хлад, – прошептала она ему в самое ухо. После чего побежала прочь по улице.

Томми почувствовал, как заливается румянцем. Хоть и мертвый, а жар к щекам приливает. Он развернулся и потрюхал вверх по лестнице, чувствуя на себе бремя всех четырех, а то и пяти сотен лет жизни. Надо поговорить с Джоди. Ну сколько можно искать одного пьяного мужика с гигантским котом?

Из кармана он выковырял сотовый телефон и набрал номер того, который дал Джоди. И услышал, как тот звонит ему с кухонной стойки.