Текст книги "Жена на полставки"

Автор книги: Кристина Зимняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– В гостевой спальне будет очень удобно.

– Спасибо, – проскрежетала девица, впервые за вечер проявив здравый смысл: – Мне что– то в самом деле стало не по себе, но я лучше вернусь домой.

– Дома всегда лучше, – подтвердила я. – Дорогой, вы же сможете обойтись без Колейна? Думаю, будет самым разумным, если он немедленно доставит сестру в Латию.

– Мы уже решили основные вопросы, – согласился супруг. – Сейчас я его позову и…

Закончить предложение Грэг не успел. Раздался короткий стук и, не дожидаясь приглашения, распахнулась дверь в коридор. На пороге стоял лэй Дзи, а из– за его плеча заглядывала в комнату запыхавшаяся Хайда.

– Ри, мне сказали, ты заболела?! – совершенно спокойно поинтересовался Колейн, ничуть не взволнованный сообщением.

– Да! – отрезала девушка, ненавидяще зыркнув на кайру. – Отвези меня домой, – добавила она, направившись к брату.

* * *

Гостей мы проводили как образцовые хозяева – стоя на крыльце под руку с мужем я с умилением следила за скучно– серым шипом, пока он не исчез за поворотом. Я бы и платочком на прощанье помахала, демонстративно смахнув слезу, но сочла это излишним – противник и без того был полностью повержен.

Грэгори, извинившись, что обещанный важный разговор, о котором я совсем забыла, придется перенести, отправился в кабинет к Мисталю и Оледу, а я – наверх. В спальне меня поджидали Хайда и ее суровая отповедь. Покорно выслушав, какая я непутевая, дурная и вообще безмозглая, и что гнать надо наглых девок, чтобы глаза хозяину не мозолили, а не одежду им раздавать, я выставила кайру из комнаты и занялась обыском.

В то, что милая крошка Ри устроила представление исключительно из любопытства, намереваясь лишь оценить хозяйский этаж вожделенного дома, не верилось совершенно. У лэй Дзи наверняка была цель помимо изучения обоев и мебели. А что она могла? Устроить погром? Откровенный идиотизм. Опробовать на мягкость супружеское ложе Брэмвейла? Глупость неимоверная.

Девица целеустремленно вломилась именно в мою спальню, не побоявшись столкнуться. А ведь Хайда сообщила, что хозяйка принесет что– то на смену испорченной блузке. Значит, не понимать, что я нахожусь у себя, Риада не могла. Так что это было: желание устроить сцену подальше от мужских глаз или попытка подбросить что– нибудь неприятное? Что– нибудь сродни тому письму, напоминание о котором покачивалось на внутренней стороне предплечья.

Буквально ползая по полу и заглядывая в каждую щель, я костерила себя за забывчивость. Вот уж точно девичья память! Кусок сафировой бумаги – той, что я бездумно запихнула в сумку после того, как красная лента обвилась вокруг руки – был куда менее удобен, чем перчатки которые я планировала купить, но не купила. А мэйм, совсем не мешавший во время ужина, но вдруг ставший неимоверно раздражать сейчас, я так и не показала Соэре, как собиралась.

От поисков неведомо чего отвлекали мысли, раз за разом возвращавшиеся к происшествию в смежной комнате. Взгляд, как назло, то и дело натыкался на ведущую туда дверь, и шестеренки в голове со щелчком возвращались с очередного витка рассуждений к прежней точке – к поцелую. В момент оного я была так поглощена воображаемой картинкой того, как вытягивается от неожиданного зрелища личико лэй Дзи, что на прочее обращала мало внимания. А оставшись наедине с собой, не могла не думать… Зачем Грэгори это сделал?

Если он просто хотел отвадить надоедливую девицу, достаточно было и просто объятий. А то и пары к месту сказанных слов. Впрочем, учитывая наглость этой охотницы за охотниками, и поцелуй мог оказать всего лишь краткосрочный эффект. А если он хотел таким образом намекнуть, что его перестал устраивать наш договор? И что мне делать в этом случае? И что будет делать он, когда я не соглашусь становиться женой настоящей? И не соглашусь ли…

Видения скандала и развода чередовались в моем воображении с образом двух стариков, покачивающихся в плетеных креслах на балконе и созерцающих закат. И я не смогла бы сказать, какое развитие событий в тот момент пугало меня больше.

Но самой страшной оказалась мысль, что поцелуй был представлением рассчитанным вовсе не на Риаду, а на меня. Эдаким примитивным способом сбить с толку и ввести в заблуждение. А на самом деле, пока я удивлялась и злорадствовала, Грэг и Риада переглядывались поверх моей головы, подавая друг другу знаки.

Настроение, приподнятое после поспешного бегства соперницы, укатилось куда– то к самому дну разлома, и тут же, будто по команде, нахлынула усталость. Шипы Мисталя и Оледа все еще стояли на дорожке перед домом, так что ожидать обещанного разговора с мужем смысла не имело. Так ничего и не обнаружив, убрала сафировые листы в шкатулку– ежика, туда же положила подмигивающую зеленью подвеску и решила лечь спать. Вот только оставаться в своей комнате почему– то не хотелось. Вопреки уверениям Хайды, что она ни на миг с нахалки глаз не спускала, вопреки собственным безрезультатным поискам, что– то внутри буквально кричало об осторожности.

Жаль, что приличия не позволяли пригласить Мисталя – уж он– то точно не имел причин покрывать выходки предприимчивой девицы и мигом бы определил подброшенный ею предмет, если таковой имелся. Представив реакцию магов на свое появление в кабинете с предложением немедленно посетить спальню, я даже ненадолго повеселела. Но лечь в собственную кровать так и не решилась – вместо этого отправившись покорять супружеское ложе.

На новом месте не спалось. Идеально чистое постельное белье казалось несвежим; массивный балдахин – каменной громадой, которая вот– вот рухнет сверху, навеки впечатав в жесткий матрас; подушки – слишком тонким; одеяло – скользким и холодным. Свет ночников какой– то мертвенной зеленью расползался по комнате, тени шевелились по углам, тишина угнетала, а в голову лезли противоречивые идеи.

Стоило только лечь, как вся недавняя усталость растаяла без следа – мне то хотелось прокрасться к кабинету и послушать под дверью, о чем же беседуют маги, то одолевало желание вернуться к себе и заглянуть еще раз под шкаф и за тумбочку. От шпионского похода на второй этаж отговорила себя отсутствием навыков и позорным разоблачением, которое было более чем вероятно, а вот в свою спальню все же наведалась. С собственной подушкой и одеялом стало намного уютнее, но вместо желанного сна меня вдруг посетила пугающая мысль, не сочтет ли Грэгори мое пребывание в общих покоях откровенным приглашением.

Ошеломленная этой идеей я подскочила и заметалась по комнате. Дверь в коридор закрыть было очень просто, а вот с той, что вела на территорию супруга, возникла проблема – ключа в замке не оказалось. Пришлось подпереть дверную ручку креслом и тяжеленную напольную вазу водрузить на сиденье для веса. Смерив препятствие, надежность которого вызывала сомнения, не слишком довольным взглядом, я вернулась в кровать и погрузилась в приятные грезы о том, какой ремонт сделаю в этом унылом склепе. Под мысленную примерку симпатичных обоев на стены я и уснула.

* * *

Голубые или зеленые? А может быть вот эти, нежно– розовые с бледными серебристыми завитушками? Стены послушно меняли цвет, окрасившаяся в светлые тона мебель шустро перебегала с места на место, а кровать, помахивая превратившимся в крылья пологом, весело подпрыгивала, заодно подбрасывая и меня. Повсюду порхали кисти и банки, кружили рулоны и коврики, а на потолке выплетал вокруг крюка ажурную вязь будущей люстры симпатичный мохнатый паучок.

Внезапно резко распахнулась дверь и в пляску ремонта влилась Риада – в черном платье, черных перчатках и с куском черного шелка в руках. Шкаф, тумбочки и стулья дружно разбежались по углам, материалы и инструменты взмыли под потолок, а кровать зарычала и сжалась, словно приготовившись к прыжку.

Девица выглядела откровенно безумной – окинув широко распахнутыми, но словно невидящими глазами спальню, она метнулась к окну и трясущимися руками примерила свою тряпку на место шторы.

– Не то! – буркнула Ри и побежала к двери в мою комнату. – Точно! Здесь! – радостно воскликнула она и, выудив откуда– то молоток на длинной ручке и огромные гвозди со шляпками в виде черепов и костей, принялась прибивать ткань по периметру проема.

– Ты что делаешь? – возмутилась я.

– Друг не друг, а день не день, когда путь уводит в тень, – начала напевать в такт ударам Риада.

Я попыталась встать, но простыни, вмиг обратившись жгутами, прочно обмотали ноги.

– Прекрати немедленно и убирайся домой! – заорала я, швырнув в нахалку подушкой. Импровизированный снаряд общаться с целью не пожелал – обзаведясь парой пушистых крылышек, упорхнул на карниз. Шторы вдруг взметнуло, стекло осколками осыпалось на пол, а на подоконник опустилась стройная фигура в белом. По плечам вновь прибывшей струились ярко– рыжие локоны, а на бледном личике сверкали зеленью огромные глаза.

– Что за бардак в моем доме? – потрясая отрезом алого с золотым шитьем атласа, грозно вступила в нашу странную беседу рыжая, в которой я опознала первую жену Грэга.

– Это мой дом! – развернулась к Эдиллии Риада, поудобнее перехватывая молоток. Еще не забитые гвозди роем пчел зависли над ее плечом, угрожающе направив «жала» в сторону зеленоглазки.

– Так ты претендентка? – как– то хищно усмехнувшись, произнесла первая лэй Брэмвейл и взмахнула тканью, на глазах вытянувшейся и свернувшейся в петлю. – В будущие метишь?

– А ты прошлая, что ли? – в тон ей отозвалась лэй Дзи и шагнула вперед.

– Я вечная! – тряхнув шевелюрой, гордо заявила рыжая.

– А я лучшая! – не отставала от нее в самолюбовании крашеная брюнетка.

Обе девицы, настороженно поглядывая друг на друга, принялись медленно перемещаться по кругу, обмениваясь оскорблениями.

– Что– то ты тощая, он таких не любит, – первой засомневалась в привлекательности соперницы Эдиллия.

– А ты коротышка! – не осталась в долгу Риада.

– И волосы на солому похожи, – продолжила рыжая. – И лицо глупое, и в декольте показать нечего, – добивала она.

– А ты, а ты… а ты зато мертвая! – привела действительно убийственный аргумент Ри и взмахнула своим оружием.

– И тебе могу с этим помочь, – ласково улыбнулась в ответ соперница, раскручивая над головой петлю.

– Я вам не мешаю? – зачем– то вмешалась я. И рыжая в белом, и брюнетка в черном разом развернулись ко мне. Со свистом рассекающая воздух полоса алой ткани, рой гвоздей и молоток так же обратили на меня внимание. – Нет– нет, вы продолжайте! Я просто так спросила, – мой голос прозвучал робко, почти неслышно.

Девицы переглянулись и, хором предвкушающее протянув:

– Сперва убьем настоящую! – шагнули ко мне.

Я, путаясь в простынях, отползла к изголовью и с ужасом уставилась на столь разных по виду, но одинаковых по намерениям особ. Алая петля удавки со свистом рассекла воздух и разлетелась веером тонких ленточек, тут же направившихся в мою сторону. Вслед за ними с угрожающим жужжанием устремился металлический рой. Балдахин взмахнул крыльями и гигантским пауком обрушился сверху. Бархатное брюшко зависло прямо надо мной, а бесчисленные тонкие лапки словно сеткой оградили небольшое пространство вокруг. Красные полосы бессильно хлестали по стенам моей «клетки», гвозди расплющивались и осыпались, расплавленными каплями оседая на пол.

– Ах ты, гадина! – заверещала Риада и, подскочив, принялась лупить заметно увеличившимся в размерах молотком по лапкам– прутикам. – Я тебя оттуда достану.

– Открывай, а то хуже будет, – прорычала рыжая.

– Открывай! – вторила ей брюнетка, посверкивая безумными синими глазами.

Обе вдруг растеклись бесформенными полупрозрачными «кляксами» и принялись рвать на части «клетку».

– Открывай! – потусторонними голосами завывали ставшие похожими на калфов девицы.

Молоток, уже сам по себе, без направляющей удары руки, колотил сверху. От этого грохота я вздрагивала и все больше сжималась. Из спинки кровати выросли две золотые руки и вцепились в мои плечи. Я истошно заорала и… проснулась.

Сбившиеся простыни мятой грудой валялись в ногах, полог мрачным полотнищем висел на положенном ему месте, а рядом сидел Грэгори и пристально вглядывался в мое лицо.

– Кошмар? – спросил он.

– На– наверное, – голос был хриплым, не то со сна, не то от криков.

– Почему не у себя? – продолжил выяснения он.

– Не смогла найти «подарок» от гостьи, – честно призналась я.

– Ты оставляла ее в спальне одну? – не став притворяться, что не понимает, нахмурился Грэг.

– Нет, но… – подобрать слова, чтобы описать ход размышлений, что привели на супружеское ложе, оказалось мне не по силам, но муж понял и так.

Чары в его исполнении мне приходилось видеть крайне редко. Не так уж много из применимого в обычной жизни он умел. Охотников хорошо учили одному – убивать, а остальные области магии преподавали обрывочно и несерьезно. Грэгори вполне хватило бы силы на целый фейерверк, но зажечь свечу куда быстрее вышло бы у самого слабого чародея.

Белые искры, сорвавшиеся с пальцев мужчины, лишь со второго раза выстроились в ряды, образовав своего рода трехмерную сеть, которая, то расширяясь, то сжимаясь, плавно заскользила по комнате. Весь процесс поиска занял совсем не много времени – я одно только пространство под шкафом изучала дольше – а результат впечатлял. Светящиеся точки оседали, обрисовывая контуры мерзких зеленовато– бурых потеков, что тянулись от двери в мою комнату почти до самой кровати.

Грэг приглушенно выругался и, набросив мне на плечи покрывало, поднялся, а я, наконец, обратила внимание на его внешний вид. Пижамные штаны, босые ноги и голый торс меня не удивили, а вот красное пятно на боку вызвало закономерный вопрос:

– Это что? – я осторожно тронула пальцем след ушиба.

Муж усмехнулся, потер область ребер ладонью и уважительно протянул:

– Это у кого– то очень сильный удар пяткой, воинственная моя. Хорошо хоть в глаз не угодила. – Я смущенно отвела взгляд, на глаза, как назло, попались перевернутое кресло и осколки вазы. К щекам прилила краска, захотелось залезть под покрывало с головой. – Да, баррикады я тоже оценил, – добавил муж. – Не расскажешь, зачем возводила?

Правдоподобная версия никак не придумывалась, а потому я просто буркнула:

– Нет!

– Придется догадываться! – рассмеялся Грэг и, стараясь не наступать на неведомую субстанцию, расползшуюся по полу, направился к двери. Осторожно распахнув створку, наклонился и поднял с порога какой– то небольшой предмет.

– Что там?

– Не вздумай вставать! – разом растеряв все веселье, скомандовал Брэмвейл. Находка вспыхнула в его руке и исчезла, оставив после себя облачко черного дыма. – Эта гадость до утра выветриваться будет.

Уже не заботясь о том, куда ставит ноги, Грэгори подошел к окну и распахнул раму. Ночная свежесть ворвалась в комнату, взметнув занавески, и я невольно вздрогнула, подспудно ожидая, что на подоконнике вновь появится рыжеволосая злючка. Начертив в воздухе какой– то знак, муж отправился в мою спальню, где, судя по долетевшим звукам, так же устроил приток чистого воздуха.

Вернувшись, он подошел кровати, заявив, что мне никак нельзя соприкасаться со следами чар, поднял на руки и понес на свою территорию. Объяснить, что нашел, супруг пообещал утром, попытку перебраться в гостевые покои пресек в зародыше, как ребенка завернув в одеяло, после чего растянулся рядом и, шепнув: «Спи, проблемная моя!» – закрыл глаза.

Мне вдруг стало так спокойно. Чужая кровать показалась удобнее собственной, а тихое дыхание лежавшего рядом мужчины – каким– то умиротворяющим. Засыпая, я твердо решила – завтра, непременно, с самого утра все– все расскажу мужу. Хватит уже сомнений и подозрений! В конце концов, он не раз доказывал, что как никто достоин доверия.

И про рыжую его расспрошу…

* * *

Утро началось с позвякивания посуды и восхитительного аромата сдобы. Я лениво потянулась, перевернулась на живот и открыла глаза – подушка была не моя. Поворачивать голову было страшновато. Мне еще никогда не доводилось просыпаться в одной постели с мужчиной. И пусть этот мужчина считался моим мужем, я все равно была смущена и совершенно не готова общаться. Что я должна ему сказать? С добрым утром, дорогой, я тебе не мешала? Ты не мог бы в следующий раз постараться храпеть в другую сторону?

От собственных измышлений вдруг стало смешно, я фыркнула в подушку, представив, как вытянулось бы лицо Грэга, озвучь я что– то подобное.

– Дура девка! – прозвучало рядом. – Первый раз за год что– то путное сделала, а теперь хихикает. – Я резко развернулась и села, уставившись на Хайду с подносом в руках. – Нет, чтоб проснуться пораньше и завтраком хозяина накормить, она все сны досматривает, – продолжила ворчать кайра, вручая мне чашку отвара.

– Муж уже ушел?

– Нет, под кроватью прячется! – съязвила Хайда.

– Из дома ушел? – уточнила я.

– В библиотеке. Велел, чтоб ты к себе не совалась и здесь его ждала.

Я поставила чашку на тумбочку и, выпутав ноги из одеяла, встала. Дожидаться супруга в его спальне мне совершенно не хотелось. Во– первых, было как– то неловко, а во– вторых, я боялась снова погрузиться размышления. А в итоге опять погрязнуть в сомнениях, подозрениях и так и не решиться поговорить откровенно.

Отмахнувшись от затянувшей воспитательный монолог кайры, я вышла в коридор и зашагала вниз по лестнице.

Приближающиеся голоса уловила еще до того, как преодолела первый пролет. Показываться на глаза посторонним в халате и с растрепанными волосами я, конечно же, не желала, а немедленно вернуться на жилой этаж помешало любопытство. В результате я так и застыла на ступеньке, чуть наклонившись к перилам, чтобы лучше слышать.

– Все гораздо серьезнее, чем тебе кажется, Брэм, – произнес Олед. – В любой момент, она может что– то заподозрить и тогда у тебя появятся не просто проблемы. Это будет настоящее стихийное бед…

– Друг мой, – резко оборвал его Грэг: – Я же не учу тебя, как обращаться с любовницами. И могу заверить, когда ты женишься, тоже не стану лезть с советами.

– Я не учу, а просто говорю, что вижу! Ты заигрался, слишком увлекся, желая получить все и сразу. Не время заниматься личной жизнью, когда столь многое на кону.

– Знаю, – неожиданно устало признал Грэгори: – Но механизм уже запущен, и не в моих силах его остановить.

– Отправь ее куда– нибудь, – предложил мужу собеседник.

– Не выйдет. Давай оставим эту тему – что сделано, то сделано. И нет смысла сожалеть. Лучше скажи, как думаешь, с кем будет больше проблем: с Дзи или Саммермэтами?

– С тобой, когда поймешь, что все покатилось в разлом, – язвительно отозвался Олед. – Уже придумал, что будешь врать жене?

– Предпочитаю импровизацию – она всегда правдоподобнее отрепетированной речи, – в том же тоне поделился опытом Грэг.

– Хозяин, завтрак остывает! – вмешался в беседу Гальс.

– Уже идем! – отозвался супруг.

Шаги мужчин все удалялись. А я, опустившись на ступеньку, пустым взглядом смотрела куда– то в никуда. Заподозрить, любовница, будешь врать… Вот и поговорила откровенно, доверчивая дура.

Глава 7

Глупая жена своего мужа перебивает.

Абхазская пословица

Восседать на лестнице скорбным памятником себе самой было крайне глупо. С тем же успехом можно было попросту отправиться в столовую и закатить безобразный скандал. Только вот не было у меня ни опыта в этой области семейной жизни, ни желания его приобретать. Поднявшись, я вернулась в комнату супруга. Оборвав на полуслове очередное поучение кайры, велела ей ни в коем случае не говорить никому, что я вообще выходила из спальни, устроилась на подоконнике с кружкой ромашки.

Эмоции уже схлынули, возвратив способность более-менее здраво рассуждать. Строго говоря, из случайно услышанной беседы однозначно понять можно было немногое. Во-первых, у Оледа есть любовницы, что совершенно неудивительно для неженатого молодого мужчины. Но слова Грэга с упоминанием оных могли быть просто общей фразой. И уж точно не являлись подтверждением, что у него именно такого рода отношения с лэй Дзи.

Имя Риады вообще ни разу не прозвучало, а значит, речь могла быть вовсе не о ней. Конечно же, у мужа кто-то был – верность не оговаривалась и не предполагалась нашим договором. Но эта неведомая она или они никогда меня не интересовали прежде. Ведь если бы имели место серьезные отношения, Грэгори женился бы не на мне.

Вот только знать о существовании женщин в жизни мужа и примерять эту роль к конкретной особе оказалось совершенно разными вещами. Первое меня не волновало, и даже любопытство не одолевало, а второе – откровенно раздражало. Быть может, будь претендентка на роль не такой противной и наглой, я бы и отнеслась иначе, но крошка Ри с каждой новой встречей все больше бесила.

Вторым выводом из разговора мужчин, были таинственные планы Грэгори, которые ему не стоило совмещать с личной жизнью. И которые, весьма вероятно могли повлечь проблемы с родственниками Риады и семьей лэйдара. В-третьих, упоминалась некая «она», способная что-то заподозрить, устроить стихийное бедствие, и которую следовало бы отправить куда-нибудь подальше.

Все это было достаточно туманно и могло относиться к чему и кому угодно. Лишь одно не предполагало двоякого понимания – Брэмвейл собирался мне врать. И, пожалуй, прежде чем окончательно определяться, насколько я могу быть с ним откровенной, это вранье следовало выслушать.

– Ты уже проснулась? – с порога задал риторический вопрос супруг и улыбнулся, как человек, которому ну совершенно нечего скрывать.

– Совсем недавно, – улыбнулась в ответ я, как самая доверчивая жена в мире.

– Как ты себя чувствуешь? – проявил заботу муж.

– Прекрасно! У тебя на редкость уютная кровать, – я вдруг обнаружила, что полученная на лестнице встряска, напрочь избавила меня от смущения и неловкости, связанных с ночью проведенной в постели мужа.

– Поменяться не предлагаю – она мне самому нравится, – рассмеялся Грэгори, присаживаясь на край обсуждаемого предмета обстановки, и лукаво добавил: – а вот потесниться могу.

Намек, от которого сразу после пробуждения я бы впала в панику, был воспринят с невозмутимостью статуи, что, кажется, несколько насторожило мужчину. Я слезла на пол, подошла к столику, налила себе еще одну порцию отвара, вернулась обратно на подоконник и только после этого отреагировала:

– Возможно, я воспользуюсь твоей щедростью, – наблюдая, как меняется выражение лица супруга, я чуть не захихикала, испортив всю игру: – Вынужденно. Если в моей комнате все еще нельзя находиться. Сомневаюсь, что гостевые спальни не уступают нашим в удобстве, а от дивана в библиотеке у меня до сих пор все болит.

Я откинула за спину волосы и потерла якобы болящую шею. Поймав взгляд Грэга, следившего за моей рукой, внезапно поняла, что… флиртую. То есть неосознанно веду себя с мужем примерно так же, как с кем-то из бесчисленного списка моих увлечений. И он, без сомнения, заметил изменения.

Вполне вероятно, я бы смешалась от неожиданного открытия, принялась раздумывать, чем они вызваны: подсознательной попыткой привычным способом повлиять на мужчину, желанием сбить его с толку или же вдруг проснувшимся интересом – если бы супруг не отвлек более важной темой.

– Как ни жаль упускать такую возможность, сомневающаяся моя, но не могу тебя обманывать. – Я хмыкнула, удачно прикрывшись чашкой. – Полагаю, что уже через час последние следы тарна[43]43
  Тарн – предмет, зачарованный для создания привлекательности или непривлекательности человека/направления/места.


[Закрыть] исчезнут.

– Тарн? – слово было мне незнакомо. – Что это?

– Так называется предмет, зачарованный на своего рода поворот. Он как указатель на пересечении дорог: бывает, говорит, что справа ожидает счастье; а бывает, что пугает несчастьями слева.

– И куда же хотела меня «повернуть» наивная малышка Риада? – удержать ровный тон мне не удалось, и завершающая часть фразы прозвучала с откровенным сарказмом.

– Игла на пороге твоей спальни должна была вызывать отвращение, вероятно ко мне, и боязнь проходить через этот проем.

– Мило, – впечатлилась замыслом крошки Ри я: – но как-то не эффективно.

– Во-первых, тарн не успел набрать силу и срастись с местом, а во-вторых, он наиболее действенен во сне. – Вспомнив ночной кошмар с двумя полоумными девицами, я невольно вздрогнула. – А ты, Эль, перешла черту запрета слишком рано. В результате чары, пытаясь дотянуться до жертвы, вынужденно сменили направление, исказились и ослабли.

– Ослабли? – переспросила я.

– И значительно, – подтвердил Грэг. – Что тебе снилось?

– Как Риада заколачивает дверь, – чуть замявшись, ответила я, умолчав об участии Эдиллии.

– Вот видишь! Запрет на вход начал действовать, а отвращение – нет.

– Ты так уверен?

– Если бы было иначе, недоверчивая моя, – улыбнулся муж: – ты бы забилась в истерике, увидев, кто тебя разбудил.

– И что теперь? Поставить в известность родителей девушки или сразу подать жалобу лэйдару? – Ответа на этот вопрос я ожидала, наверное, с большим нетерпением, чем подарков на день рождения в детстве.

– Дело в том, Эльза, что Риада не могла подбросить этот тарн, – веско произнес Грэгори. А я смотрела в его честные серые глаза и понимала – врет. Нагло и беззастенчиво врет!

Я «доверчиво» выслушала все: и заявление супруга, что он (в отличие от меня, стоявшей спиной к девице) прекрасно ее видел; и утверждение, что чары такого рода противозаконны и лэй Дзи попросту негде было найти согласного на подобное мага. Даже на сравнение иглы-тарна с письмом, так же возникшим в доме ниоткуда, и на требование подумать, кто из моих поклонников мог проявить столь вопиющую неразборчивость в средствах, отреагировала с самым серьезным видом. Но я твердо знала – все это ложь от первого до последнего слова. Просто чувствовала.

После всей той чепухи, которую Брэмвейл старательно пытался выдать за правду, естественно я не стала делиться с ним своими приключениями. Даже если он действовал не во вред мне, а из самых лучших побуждений, отвечать откровенностью на откровенное вранье было как-то противно.

Но совсем удержать язык за зубами не удалось. Уже прощаясь с мужем, собравшимся куда-то уходить, я невзначай поинтересовалась, могла ли что-то означать и посетившая навеянный кошмар рыжеволосая красавица. Грэгори побледнел, но, бросив взгляд в сторону тайника, заверил, что это наверняка был всего лишь случайный образ.

На сей раз я была умнее – никакой пешей прогулки через лес, до Коши я добралась на Малыше, после чего рыжий каменный конь занял место своего зеленого собрата. По пути в Латию обошлось без происшествий. Вот только на одном из поворотов показалась, что над дорогой позади моего шипа скользнула какая-то тень, но, сколько я ни всматривалась, так ничего и не обнаружила, а потому решила, что померещилось.

От идеи следить за мужем пока отказалась. Существование связи между ним и Риадой я уже установила, а убедиться воочию, что их отношения носят определенный характер, не хотелось. По сути, даже застань я их в недвусмысленном положении в какой-нибудь спальне, это ничего бы не изменило.

Грэгори однозначно не планировал разводиться, по крайней мере из-за лэй Дзи, иначе повел бы себя по-другому. Муж почти в открытую признал, что девица имеет на него виды, но при этом даже не заикнулся об ответном интересе.

Очень хотелось верить, что вранье, о котором Грэг говорил с Оледом, было вынужденным. Что он покрывал наглую девчонку для моей же пользы, или потому, что не мог поступить иначе, но кое-что никак не хотело вплетаться в эту версию. Брэмвейл ведь действительно стоял лицом к Ри. И, если это она подкинула тарн на порог спальни, не мог не видеть ее действий. А если видел и ничего не сказал, никак не попытался обезвредить магическую гадость, то… Хотел результата? Но он лучше, чем кто-либо, знал, что нет смысла отваживать меня от супружеского ложа, которое я и так не посещаю, да и зачем тогда вообще рассказал, что это было?

Может, Риада действительно не виновата? В данном конкретном случае не виновата – ее нацеленность на моего мужа сомнениям уже не подлежала. Но тогда в чем заключалась ложь? В назначении зачарованного предмета? Что-то из сказанного Грэгори было обманом, но что именно?

Я окончательно запуталась и решила попробовать разобраться в плетущейся вокруг меня паутине иначе. И для начала поговорить с теткой.

В этот раз никаких посетителей в Чарди-моле не было, и хозяйка готова была принять явившуюся незваной племянницу. Вечно всем и всеми недовольная Ольда проводила меня в кабинет на второй этаж, где облаченная в халат женщина разбирала почту.

– Что-то ты зачастила, милочка, – проявила «гостеприимство» лэй Чарди. – Не сидится под присмотром супруга?

– Что вы, тетушка, мы же так редко видимся, а роднее у меня нет никого, – в том же сладком тоне прощебетала я, чмокнув нарумяненную щечку Марвейн. – Да и Грэгори весь в делах, мне бывает так одиноко.

– Сама выбирала! – радостно воспользовалось возможностью повоспитывать тетка. – Я тебе говорила, чтобы ты с ним не связывалась. Вот мой Люрвиг – такой хороший мальчик. Я так надеялась назвать тебя дочерью.

– Да-да, тетя, я все помню: добрый, заботливый, воспитанный и красавец, – лэй Чарди согласно кивала, а я вдруг поняла, как буду строить дальнейшую беседу. – И чем я только думала, куда смотрела? – попытавшись изобразить всхлипывание, полезла в сумочку за платком.

– Э… – Марвейн заметно опешила от моей реакции и даже не нашлась, что сказать.

– Люрвиг был бы чудесным мужем! – промокнув сухие глаза, продолжила я. – Он бы не оставлял меня на целый день одну в пустом доме, от которого даже до магазинов добираться полдня.

Тетка, несколько оправившись от шока, наверное, впервые в жизни была мной довольна. И согласна с каждым произнесенным мной словом.

– Я почти сразу после свадьбы поняла, какую глупость совершила. Но я ведь молодая, неопытная… Почему же вы, тетя не отговорила меня от этого замужества?

– Я не отговорила? – возмутилась лэй Чарди. – Да я тебе говорила, да я…

– Тетушка, да если бы вы по-настоящему были против, разве ограничились бы парой туманных намеков?

Марвейн помолчала, но что возразить, так и не нашлась. Зато заметно воодушевилась и, отложив пачку карточек-приглашений, поднялась и зашагала туда– сюда по комнате.

– В общем так, – остановившись напротив меня заявила она решительно: – раз ты наконец-то поумнела, еще не поздно исправить ошибку.

– Как? – трагические интонации мне не удались, но тетке было не до наблюдений за сценическими успехами племянницы – она уже полностью погрузилась в мысленные построения счастливого будущего.

– Вот прямо сегодня зайдешь к лэйдару и заявление о разводе оставишь. Детей у вас нет, даже при несогласии Брэмвейла разведут достаточно быстро. С Люрвигом я сама побеседую, – рассуждала вслух лэй Чарди.

– Хорошо, тетя! – отложив платочек, который тискала, изображая нервозность, вмешалась в монолог родственницы я. – Только сегодня никак не выйдет. Мне же нужно мужа предупредить. Я вечером ему скажу, что мы поговорили и решили, что брак был ошибкой и его необходимо расторгнуть. Объясню все. Он же должен понять, почему я его бросаю. Напомню, что вы всегда против были.