Текст книги "В плену бандита (СИ)"

Автор книги: Кристина Жиглата

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава 8

Рокси.

Господи, что я делаю!

И дня не прошло, а уже веду себя как последняя дрянь!

Даже противно стало от своей слабости. Никогда такой не была, а сейчас, словно с ума сошла! Какой-то незнакомый мне мужик сказал пару развратных словечек, а я уже таю, словно ледышка на солнце. Позор…

– Максим, перестань, – твёрдо выговариваю, пока ещё не поздно.

– Хочешь моей смерти? – лишь спрашивает он, продолжая шалить своим языком.

– Ты вообще-то ранен, не забыл? – напоминаю.

– У меня порез на рёбрах, а не на члене! – отвечает, пытаясь развязать узел спереди.

– Максим!!! – повторяю более решительно, но он никак не реагирует на мой предупреждающий тон.

Я знала, что сейчас могло произойти что-то неисправимое, выходящее за рамки дозволенного и не могла этого допустить, ведь не видела в Максиме ничего, кроме похоти. Для него, я как единственный объект для удовлетворения физических потребностей. Временно. А для меня, секс на одну ночь с незнакомцем – неприемлемо.

Поэтому, пока во мне осталась крупица здравого смысла, и я не поддалась возникшему, жгучему желанию, решаю всё прекратить. Но Макс не реагировал на меня, а всё сильнее распалялся, вжимался в меня, гладил моё тело. И я не увидела в этой ситуации, больше никакого другого выхода, кроме как надавить локтем, одурманившему мужчине на рану.

Действует мгновенно!

Максим сразу отстраняется от меня, издавая рык боли, а я пользую удачным моментом, прошмыгнув у него под рукой, и выпутываюсь из его плена.

– Я предупреждала, – сразу говорю, встретившись с взглядом обозлённого, недовольного мужчины.

Иногда мне казалось, что в нём живёт два человека, или он просто притворялся рядом со мной. Ну, не видела я в нём искренности. Другой он, и это иногда пробивалось, в такие вот стрессовые ситуации, подобной этой.

Но, а что я могу о нём знать за несколько часов нашего неожиданного знакомства! И вообще, он не обязан мне ни о чём говорить! Только вот и я ему, тоже ничем не обязана, хочет нормально прожить этот день в заключение, без ссор или драк, пусть считается со мной и не думает что ему, всё так легко достанется.

– Ты совсем, что ли рехнулась! – рычит он, прижимая ладонь к ране, на белой повязке которой, выступила кровь. Немного, но волноваться заставила.

– Прости! – извиняюсь я, пытаясь посмотреть на рану, но Макс отстраняется от меня.

– Хочешь сидеть здесь ещё три дня? – предупреждающе говорит он, заставляя застыть меня на месте.

– Не нужно распускать руки! – кричу в ответ. – Я понимаю, что я единственная женщина рядом с тобой, но перетерпеть день можно! А если что-то не устраивает, одна рука у тебя свободная. Можешь приступать, я отвернусь, – говорю, а лицо Макса сразу смягчается.

– Ты что, правда, предлагаешь мне подрочить? – с ноткой веселья в голосе, спрашивает он.

– Ну, если невмоготу…то, пожалуйста! – говорю, и на губах Макса расплывается широкая улыбка, которую он прячет слегка отворачиваясь.

– Ещё никогда, ни одна девушка, не заставляла меня так часто злиться и смеяться в один день, – словно, между прочим, констатирует он. – Забавная ты! И нравишься мне… Но, мне не шестнадцать лет, чтобы страдать такой херней. Ну, я бы мог подрочить на тебя, только если бы ты сидела обнажённой, с расставленными ножками, напросив меня, и ласкала свою киску…

А меня сразу в краску бросает. Какой он всё-таки бесцеремонный, развратный и слишком самоуверенный!

– Боже, ты ненормальный! – лишь говорю, отстраняясь от него, насколько позволяли наручники. Но стоило Максу лёгонько напрячь руку, и я, в один миг, вновь оказалась рядом с ним, в его объятиях.

– Так что? Поиграем? – не угомоняется он.

– Нет, Макс, я серьезно! Ты хочешь ещё один удар в рану? – сержусь.

– Ладно, зайдём с другой стороны, – вдруг говорит он, отпуская меня.

Я игнорирую его слова, обрадовавшись своему освобождению. Я вообще пытаюсь больше не смотреть на Макса, просто молча, заканчиваю с едой, и мы вместе завтракаем, а после, предлагаю мужчине сметить повязку. Чувствовала себя безумно виноватой, за выступившую кровь, и боль, которую ему пришлось испытать из-за моего удара.

Максим соглашается на моё предложение, вальяжно плюхнувшись на диван в гостиной. Закладывает обе руки за голову, от чего все его мышцы на руках и груди, сексуально напрягаются, и приступает неотрывно разглядывать меня. С легкой улыбкой и с пляшущими чёртиками в глазах. Специально, гадёныш!

– Что?! – не выдерживаю я, уже на десятой секунде. – Почему ты так смотришь?

– Красивая ты, – говорит он хрипло, и я замираю, успев только отсоединить концы лейкопластыря от его тела, которые крепили повязку. – Глаза необыкновенные, волосы, губы…, – перечисляет и его взгляд опускается к груди.

– Прекрати! – обрываю его перечень, срывая старую повязку, а он дёргается и шипит от боли, зато ехидная мордашка – заядлого ловеласа, сразу исчезла. Но ничего не говорит на мою грубость, вновь возвращаясь к нашему разговору.

– Хватило бы просто одного «спасибо» за комплимент! – ворчит он.

– Спасибо, но всё равно, прекрати! – отвечаю, всё своё внимание, обращая на рану.

Порез выглядел лучше и разрывов после моего локтевого хука не обнаружилось. Я считала, самое главное то, что не было инфекции, остальное всё обратимо. Вряд ли я справилась, если бы рана Макса начала гнить. Но на всякий случайный, прилаживаю ладонь к его лбу, чтобы попробовать температуру. Вроде был не горячий, и это успокаивало.

– Жить буду, – шутит он, продолжая тщательно наблюдать за мной. Я, молча, закатываю глаза к потолку и приступаю дезинфицировать рану. После чего складываю бинт в несколько слоёв, налаживаю на повреждённый участок и прикрепляю лейкопластырём со всех сторон. – Такая серьёзная, – тем временем продолжает Макс. – Боишься что умру?

– Ещё бы! Я тебя даже к машине не дотащу, в случае чего! – не уступаю. – Разве что руку отрежу!

А он вновь смеётся. Красиво так…

– Ты?! Та, что боялась даже укол сделать?

– Ладно. Перегнула, – сдаюсь, подхватывая его смех, а он затихает. Мы как-то вместе замолкаем, и очень долго смотрим друг другу в глаза.

– Расскажи мне о себе, – просит он, разрывая наше временное наваждение.

– Зачем? Мы вряд ли с тобой увидимся после этой неприятности. Так что, думаю этот разговор ни к чему, – отвечаю, опустив взгляд.

– Нам ещё сутки вместе сидеть. Могли бы просто скрасить время, – настаивает.

– Не чего рассказывать, – отмахиваюсь.

– Начни с семьи, – просит он.

– У меня только сестра, но она сейчас в другой стране. Живу с парнем уже полгода, работаю…обычные хлопоты, как у обычного человека! Однотонность. Ничего особенного.

– Печально.

– Почему же? У меня есть своя квартира, какая-то стабильность, уверенность в завтрашнем дне, и это уже хорошо. Я знаю людей, у которых действительно печально, а у меня – всё хорошо.

– Я не об этом. Эта монотонность, серые будни – скукотища! К тому же, я так понял, твой парень сидит у тебя на шее, – продолжает он.

– Ну, не всем дано иметь беззаботную жизнь, которая позволяет тебе достаточно отдыхать и веселится. Это реальность многих людей, – спокойно объясняю я. – А Лёшка не сидит у меня на шее. Он зарабатывает, тянется, старается. То, что у него нет квартиры, это не говорит о том, что он плохой человек.

– Ты его любишь? – вдруг спрашивает Макс.

– Думаю, это личное…

– Значит – нет! – обрывает меня.

– С чего ты взял?! И прекрати этот допрос, на темы, которые касаются только меня, – недовольно бросаю. – А что на счёт тебя…кто ты на самом деле?

– А ты как думаешь? – уклончиво отвечает.

– Не врач, точно. Наручники, сейчас могут быть у каждого второго, поэтому полицейский тоже отпадает, – сразу приступаю рассуждать. – Ну, у тебя: дорогой телефон, аксессуары, и машина…была. Жаль, красивая. А ещё, в твоём кармане приличная сумма денег, прости, обнаружила, когда искала ключ. Обычно я никогда не шарю по чужим карманам. В общем, я надеюсь, что ты никого не ограбил, и не украл крутую тачку, чем мог вызвать гнев преследователей. Но если не принимать во внимание эту погоню, ты вполне можешь быть сыночком какого-то богатенького папеньки…

– С чего ты взяла? Считаешь, что я сам не могу ничего добиться, – удивляется Макс.

– Просто, как-то ты относишься ко всему слишком… легкомысленно…

– Увы, но я такой по жизни, – ухмыльнувшись, отвечает он. – И у меня нет богатенького папика. Если ты сделала обо мне такие выводы из-за разбитого «Rolls-Royca», значит, ты глубоко заблуждаешься. Жизнь, не настолько наивна, как ты думаешь…

– Что ж, может я и наивна, потому что живу в своём спокойном, контролируемом мире. Но меня всё устраивает. И я хочу поскорее вернуться туда обратно! – спокойно говорю, хотя его обвинения по поводу наивности, больно бьют по моему самолюбию.

Я знаю, что ещё многое в жизни не понимаю, потому что мало видела мир, никогда не выходила за приделы своего комфорта. Милена часто говорила мне, что я – нудятина. И советовала, больше веселится, и наслаждаться жизнью. А я боялась. Просто потому, что привыкла к некоторым жизненным рамкам, из-за того, что хотела помочь родителям и не усугублять их и так не легкую жизнь. Им вполне хватило моей сестры – сорвиголовы, которая жила в полную силу за двоих.

– Значит, ты сирота? – вдруг меняет тему Макс.

– Эй! Так не честно! Я тебе половину своей жизни рассказала, а ты мне только марку машины! – возмущаюсь.

– Ну, у меня есть брат! – признаётся, хотя об этом я уже и так знала.

– И? – подгоняю к продолжению.

– Это всё! – отрезает.

– Ох! И откуда у тебя столько хитрости, наглости и упрямства! – сержусь я.

– Самовоспитание! – отвечает, обнимая меня за плечи, и резко прижимает к своей груди. – Всё, хватит! Мне надоела пустая болтовня! И меня так заводит, когда ты злишься…

Дубль два!

Наверное, Макс никогда не бросит попыток, раскрутить меня на секс, пока не добьется своего!

И что-то мне подсказывало, что весь этот допрос, который он сделал явно в свою пользу, неспроста. Но подумать об этом как следует, мне не удалось, потому что рука Макса, очень быстро и нагло прошмыгнула под простынь, по-хозяйски накрыв своей широкой ладонью, моё бедро…

Глава 9

Рокси.

Мне с трудом удаётся, пересечь очередные приставания Макса, и отцепись его руку от своего бедра. Я не била его в ребра, но пригрозилась, что сделаю это, если его рука, посмеет подняться чуть выше, чем уже была.

В итоге, ему очень быстро надоела вся эта игра, и он прекратил свои настойчивые попытки, залезть мне в трусики. Но, так просто не отстал, а вновь окутал меня скованными руками, разместив перед собой, вжимая спиной в свою мощную грудь.

Так мы пролежали некоторое время, после чего мне надоела гробовая тишина и собственные, предательские мысли. Телевизор должен был помочь мне отвлечься…но блин, всего два каких-то неизвестных мне канала, на которых кроме дотошных сериалов, больше не было ничего.

Но мне было нечем заняться, и Макс перестал приставать, поэтому, пришлось делать вид, что мне интересно, чтобы он не возобновил свои попытки обольщения.

Я пролежала так, не двигаясь, некоторое время. Рука мужчины на моей талии постепенно расслабилась, дыхание стало равномерным, а бёдра, которые тесно прижимались к моим ягодицам, больше не вдавливались в меня, большой твёрдой плотью.

Успокоился. Уснул. И меня попустило.

Только вот от нудных сериалов, мне некуда было деется. А спать я не хотела. Поэтому пришлось, таращится несколько часов в экран телевизора, и не шевелится, чтобы не разбудить Максима.

В итоге, за три часа, я чуть не сошла сума.

Санта-Барбара отдыхает!

Постоянное нытьё! Люблю, не люблю! Хочу, не хочу! Я никогда не любила всей этой мыльной оперы…

А потом началось индийское кино и песни…

Бабушку, можно понять. Что им старикам ещё нужно! Но я не выдержала. Пыталась, но не смогла.

– О, нет, нет, нет, нет! – стону и слышу за своей спиной хриплый смех. Вздрагиваю на всем телом и поворачиваюсь к Максу. – И давно ты не спишь?

– С того момента как Радж, обиделся за отказ Амины и разгромил банду, из двадцати великанов. Удары были внушительные, – отвечает он, и я улыбаюсь.

– Понравилось? – уточняю.

– Никогда не смотрел ничего подобного, – зарекается он. – Но у тебя отличная выдержка, – замечает.

– Не хотела тебя будить, – но мне правда надоело лежать в одном положении. – Давай, что ли, прогуляемся лесом, или хотя бы на улицу выйдем!

– Только после того, как ты меня накормишь, и если подальше от людей. Наручники, могут привлечь внимание, – отвечает он.

– Мой дом на окраине села. В самой глубине леса. А соседи здесь не очень приветливые. На счёт этого, можешь быть спокойным.

Он согласился, что меня безумно удивило и после быстрого перекуса, во время которого мужчина съел значительную часть моих припасов, мы пошли гулять. Просто бродили лесом, недалеко от дома, разговаривали, собирали шишки, всякие листочки, ягоды, под щебетание птиц, окутанные запахом хвои. Этот момент, как-то странно повлиял на меня, словно больше сблизил с Максом, и я, поддавшись этому чувству, слишком много поведала мужчине о себе, о своей семье, некоторых личных моментах жизни, детстве и даже боли утраты.

Макс, слушал, молча, с пониманием, не перебивал. Но так и не поддался моему настроению, не проронив о себе, ни слова.

Жаль. Это меня немного расстроило. Ведь я восприняла его скрытность, как недоверие. Но уже по возвращению в дом, забыла об этом, потому что Макс, изволил принять душ…

Мне тоже надо было помыться, но я не представляла, как это сделать в нашем положении, и так, чтобы не спровоцировать мужчину, на очередные домогательства. А впереди ведь ещё ночь. Вместе. И всё это, меня уже начинало напрягать. Я не доверяю Максу…точнее его рукам, губам, но самое ужасное, что с каждым часом, я переставала доверять себе.

У меня есть определённое влечение к нему, и это глупо отрицать, но я не хотела поддаваться этим чувствам и усугублять положение. Пока есть силы и возможность – буду противиться, только вот в подобной ситуации как с душем, это сделать становится в десять раз сложнее. Тем более, если Макс опять воспылает страстью.

Но день подходил к завершению, за окном быстро темнело, и я подбадривала себя тем, что осталось пережить всего лишь одну ночь. Завтра мы сядем в машину, и умчимся прочь. Нас освободят и всё наладится.

Мотивирую себя этим и решаю быть смелее. Поэтому, после плотного ужина и не удобного посещения уборной, я беру сменную ночную сорочку на бретельках и иду с Максом в душ. Другой одежды, я позволить себе не могла. У меня был план, помыться в майке и трусах, а после надеть сорочку через низ, разорвав одну бретельку, чтобы потом скрепить концы на плече скованной руки. Так я буду чистой и в сухой одежде.

А Макс…он ничего не планировал, просто снял свои джинсы, совсем не заботясь о том, что под ними у него ничего не было и, стрельнув в меня игривым взглядом, потащил за собой в душ. Шокированную и смущённую. Но я не пыталась опускать глаза или даже мимолетом смотреть на него. Просто намылилась поверх белья, хорошенько потёрлась, а когда смыла с себя всю пену, уловила потемневший взгляд мужчины на моё тело. К сожалению, я не учла тот факт, что белая майка из тонкого хлопка, это, то же самое что без неё. Особенно в мокром виде! Все ужасно липло к телу и просвещалось.

Хорошо, что в душе было тесно, и Макс не мог отстраниться, чтобы посмотреть ниже. Но для возбуждения ему оказалось достаточно и коричневых, маленьких сосков, которые дерзко торчали из-под майки.

– Нет! – сразу отрезаю я, прикрывая грудь руками, когда вижу изменения в его лице.

Но Макс опять игнорирует меня, обхватывает мои запястья, заводит руки над головой и вжимает спиной в стенку душа. С грохотом. Настойчиво и яростно. Словно бешенный, голодный, неудержимый!

Страшно и сладко одновременно!

– Макс…

– Перестань произносить моё имя так эротично! – обрывает он меня, склоняясь к моим губам, запечатлев легкий поцелуй. – Или я не удержусь и трахну тебя прямо сейчас, – шепчет мне в рот, прикусив нижнюю губу.

Ну как тут противится, когда всего лишь от одного поцелуя, моё тело сразу охватила сладостная истома, а после его игривого укуса, по венам прошла дрожь. Ноги совсем не держали и мысли путались, а внизу живота образовалась свинцовая тяжесть, от которой мне безумно хотелось освободиться.

– У нас ничего не будет. Даже не надейся, – не слишком уверенно говорю, а Макс дарит мне обворожительную улыбочку и снова целует в губы. Быстро, чтобы не успела опомниться.

– Ты меня хочешь. Я вижу, – шепчет в ответ, загоняя меня в угол. Неужели это так очевидно!

– Это ничего не меняет! – отрезаю.

– Такая серьезная, упрямая и всё время очень много думаешь! Ты случайно не учительница? – спрашивает, и я не понимаю, к чему он ведёт.

– Причём здесь это, у меня есть пар…, – пытаюсь напомнить я, но Макс обрывает меня ещё одним поцелуем.

– То, что мы сделаем, не будет считаться изменой, – вдруг говорит он.

– Что ты хочешь? – спрашиваю, судорожно сглотнув. И знаю, что он не предложит ничего пристойного, а так хотелось узнать…

– Просто поиграем, – отвечает, отсоединяя мою свободную руку от стенки душа, направляет её вниз, и прижимает ладонью к своему огромному возбуждённому члену.

Ахаю и отдёргиваю руку, но он сразу возвращает её обратно, к своей плоти. Держит меня, вжимается всем телом, и я понимаю, что не могу сопротивляться. Точнее…не хочу.

– Это не измена? – удивляюсь я, вспомнив его слова.

– Ну, врачи тоже трогают своих пациентов. Ты думала, что я доктор, так пусть я буду гинекологом…, – говорит он, а в голосе веселье.

И откуда он только такой взялся!

– Может я и наивная, но не дура, – отвечаю.

– Замолчи и расслабься. Учись наслаждаться жизнью, пока не вышла замуж, – шепчет он, как змей искуситель, направляя мою руку вверх-вниз. Показывая как надо, и что от меня требуется. И спустя несколько таких движений, я сама машинально вожу ладонью по его члену, а Макс, тем временем прижимается пальцами к моему клитору поверх трусиков и начинает водить круговыми движениями.

Первое что я делаю, это дергаюсь от неожиданности, но он так ловко играет с моим самым чувствительным комком нервов, что я мгновенно теряюсь, и забываю обо всем на свете.

– Продолжай! – хрипло напоминает мне Макс, и я понимаю, что моя рука на его органе, перестала двигаться. – Води по нему с той скорость, с какой бы тебе хотелось, чтобы водил я, по твоему клитору.

Я уже и не думала о сопротивлении. Мне хотелось разрядки, хотелось большего, и всего. Это как раз та стадия, когда здравый ум перестаёт функционировать и остаётся только оголённые ощущения, которые сводят тебя с ума.

Я держала в руках член Макса, трогала, гладила, изучала его на ощупь, но не смотрела. Он был большим, даже очень, длинным и толстым настолько, что мои пальцы, не смыкались в окружности. Вода и мыльная пена, помогали мне беспрепятственно скользить по его бархатистой глади, в любом темпе. А я хотела быстро. Сразу. Пока не пришла в себя…

После пятисекундной заминки, моя рука вновь приходит в движение и набирает темп. Макс играет своими пальцами с моим клитором и вторит моему движению.

Кабинка душа заполнилась моими стонами и рыком Макса. Весь мир вокруг, словно застыл. Были только я, он и движение.

Секунда-вторая и Макс издаёт что-то подобное на хрип, поддается бёдрами в такт движения моей руки, вдалбливается в неё несколько раз и кончает мне на живот. Одновременно ускоряет движение своих пальцев, унося меня следом за собой. Я кричу от невероятного экстаза, настигшего меня всего за несколько секунд, и теряю почву под ногами. А Макс не теряется, сразу ловит меня одной рукой, крепко обхватывая талию, отрывает от пола, и, прижав к своему мокрому телу, быстро уносит в спальню…

Глава 10

Рокси.

Сказать, что я сожалела, винила себя, корила – это ничего не сказать!

Макс принёс меня в спальню, аккуратно опустил на кровать и хотел поцеловать, но я отстранилась от него, отвернулась настолько, насколько позволяли наручники. Он не настаивал на продолжение, но и не давал возможности остаться наедине самой с собой, чтобы подумать, мысленно попинать себя, или поплакать. Обнял сзади, окутав в прежний захват наших сцеплённых рук, прижал к своей груди и зарылся носом в области шеи и плача.

– Ты не виновата, – прошептал он.

– А кто виноват? – бросаю раздражённо. – Гинеколог?

Я чувствую, как он смеется за моей спиной, но пытается не показывать этого, чтобы не обидеть меня. Наверное…мне так хотелось.

– Я признаюсь ему во всём…, – рассуждаю в голос.

– Можешь ещё познакомить нас, – вдруг бросает он, и я слышу в его голосе что-то на подобии сарказма. – Как только он меня увидит, так сразу поймёт, что ты просто не устояла перед моим обаянием и простит тебя.

– Не смешно! – огрызаюсь, пытаясь убрать его руку со своей талии.

– А ты перестань нести чушь и впадать в депрессию! Я тебя даже ещё не трахнул! – говорит он недовольно, и я фыркаю. – Всё остальное – просто легкое развлечение.

– Ты такой самовлюблённый эгоист! – рычу, продолжая вырываться, но он ещё сильнее меня к себе прижимает. – Для тебя хоть что-то имеет ценность? Чувства! Отношения! Любовь!

– Это всё – бред! – отрезает он, и я замираю.

– Почему? – спрашиваю шепотом.

– Спи! – бросает. – А если будешь продолжать в таком духе, и ныть из-за этой небольшой разрядки, тогда я тебя точно возьму, чтобы уже был повод для этого глупого безосновательного самобичевания!

Ну что ж! Сама виновата, что поддалась слабости! Ничего не поделаешь. А с Максом спорить не хочу, точнее не буду, чтобы не давать ему возможности воплотить угрозу в действие, ведь его член ещё до сих пор стоял колом. Видимо надеялся на продолжение, когда нёс в кровать, а я так быстро отошла от наваждения и испортила все его планы! Обломчик.

Наверное, его обаяние, действует только один раз…

Я перестаю причитать, мало того, уже не чувствую себя так ужасно из-за этого маленького предательства.

«Не измена», – вспоминаю его слова и долго думаю об этом. Странный он, но если у него такие понятия жизни, что ж, это его дело. А я, решаю всё же поговорить с Лёшкой и признаться ему во всём. Не хочу, чтобы у нас с ним были секреты, в начальной стадии наших отношений.

Простит или нет – не знаю, но я не смогу жить с этим дальше, и смотреть ему спокойно в глаза.

С этими мыслями я погружаюсь в глубокий, но не крепкий сон. Мне казалось, что я несколько раз просыпалась ночью, от звука работающего двигателя машины, от шагов, скрипа кровати. А уже утром, вспоминая эти неспокойные моменты, я поняла, что это был только сон. Такой желанный сон, где я лежала на кровати одна, без наручников и этого наглеца рядом. Сильные желания материализуются, а мои воплотились во сне, подарив мне короткие мгновения свободы.

Медленно пробуждаюсь и понимаю, что вновь нахожусь в крепких объятиях Макса. Отстраняюсь от него, и сразу замечаю, что он уже не спит, а смотрит на меня так же, как в первое наше утро, разглядывает, словно что-то выискивает и это меня немного смущает.

– Доброе утро, – говорит хрипло.

– И тебе, – получилось грубо. – Как ты себя чувствуешь? Как рана? – сразу исправляюсь.

– Лучше. Волнуешься? – не удерживается он.

– Мы сегодня ехать планировали, конечно, волнуюсь! – отвечаю, и его улыбка сразу исчезает.

– Не терпится?

– Уверена, тебе тоже не слишком нравится наше заключение. У меня дел полно и нужно приступать к работе! А ещё мне необходимо навестить подругу бабушки. Она знает, что я должна прибыть в посёлок и когда именно, поэтому может, обидится что я не зашла к ней или подумать неладное.

– Скоро уже всё закончится. Не волнуйся, – убеждает меня он, и я на это очень надеюсь. Сегодня годовщина смерти папы, и я хотела поскорее остаться одна. Два дня назад, перед отъездом, я отнесла на могилку отца букет цветов, и его любимые сигареты. Для меня до сих пор трудно принять его смерть, поэтому я наведываюсь к нему, только тогда, когда набираюсь достаточно сил. – Но сначала, давай хотя бы перекусим, – предлагает Макс, отрывая меня от грустных мыслей, и я растерянно киваю, соглашаясь.

После утренних процедур, я всё же кое-как переодеваюсь в заготовленную заранее ночную сорочку, длиной, чуть выше колен, из ярко-красного шёлка и лишь тогда иду в кухню. За полчаса, готовлю быстрый завтрак из яичницы, а после легкой трапезы, беру сумочку, которую оставляла в гостиной, и мы направляемся к машине.

За руль, садится Макс. Мне получается не с руки. Но здесь нас ожидает ещё один сюрприз – моя старая «колымага», подводит меня в самый неподходящий момент и совсем не хочет заводиться. Она вообще не реагирует, даже не пытается работать. Издаёт какие-то дергающие движения, при этом с выхлопной трубы стреляет как с гранатомёта и валит чёрный дым.

– Безрезультатно, – обречённо говорит Максим, после нескольких попыток завести двигатель.

– Нет! Этого не может быть! Всё ведь было в порядке…, – не верю я, сталкивая мужчину с водительского сидения, и приступаю сама мучить бедолагу. – Ну же! Давай! – подбадривала её, с ужасом в глазах прокручивая ключ в зажигании.

– Она не работает! – говорит мне Макс, а я чертыхаюсь.

– Ну, так справь её! – кричу.

– Твоя машина ты и справляй, – отрезает он. – Я нихрена не понимаю в этой рухляди, которая, наверно, старше меня лет на десять!

– Ты же мужчина! У вас железки в крови! – не угомоняюсь. – Ну, пожалуйста, Макс…, – клянчу, и он тяжело выдыхает. – Хотя бы загляни ей под капот…

– Если «пожалуйста» – то, хорошо. Посмотрю, – соглашается он, и я облегчённо выдыхаю. – Но это, ни о чём не говорит! Я никогда не ремонтировал подобные машины.

– Я всё понимаю. Просто попробуй.

И он пробовал. Часа три, ковырялся в ней, испачкался с головы до ног, но моя Волга, так и не подала признаков жизни. В итоге, я психанула. Сорвалась. Со злости отбила зеркало заднего вида, несколько раз ударила ногой по переднему колесу, но только повредила себе большой палец на ноге. Макс вовремя остановил меня, обхватив за талию, и унёс в дом, чтобы я не навредила себе ещё больше.

А потом полчаса отмывался в душе, и обрыскал меня холодной водой, чтобы я остыла. В итоге, добился моего успокоения, но только психического. Я перестала истереть, опустилась на мягкий коврик на полу ванны и разрыдалась.

– Эй, ты чего? – мягко спросил Макс, обнимая меня за плечи. – Я не узнаю тебя. Неужели, остаться со мной настолько плохо?

– Дело не в тебе. Хотя, это заключение уже достало. Просто…сегодня годовщина смерти папы…и я не могу найти себе места…, – признаюсь, а Макс успокаивающе гладит меня по волосам.

– Мне очень жаль. Чем я могу тебе помочь? – спрашивает, и я ему была так благодарна за соучастие. Что он пытался помочь. Лёша, никогда не задавал мне подобного вопроса, когда мне было так плохо.

– Просто, я хочу побыть в тишине, – объясняю, и он кивает.

– Ну, раз уж, так случилось, что мы скованы между собой и нераздельны, значит, я разделю твою боль вместе с тобой. Тебе нужно выпить и успокоится. В доме есть спиртное? – спрашивает он.

– Я брала с собой бутылку коньяка и водки, в подарок Виталине Анатолиевне – подруге бабушки…

– Нам нужнее! – обрывает Макс, поднимая меня на руки. – Куда идти?

– В гостиную, там сумка, – отвечаю, и он уносит меня вниз.

Напиться – не самый лучший вариант, но мне было необходимо расслабиться. Слишком много всего, навалилось сегодня на мои плечи. И я сдала…

А Максим, именно в этот момент, перестал меня дразнить, давить на меня, раздражать. Просто был рядом, утешал, выслушивал мои истории прошлого, боль и подливал ещё.

Мы начали с водки. Так захотел Макс. Сказал, что градус нельзя понижать, а я сомневалась, что мы дойдём до коньяка. Я никогда много не употребляла спиртного. Не напивалась в хлам, всегда думала о последствиях, а сегодня словно вышибло…

Первую рюмку, я выпила залпом, толком не закусывая. И уже после неё стало хорошо. По телу расползлось приятное тепло, и я расслабилась. Ушло напряжение, которое накалялось во мне за последние дни, разочарование, страх. Осталось только некая боль утраты, память о папе и воспоминания.

– Ты знаешь, он был самым лучшим отцом на свете. Любил нас с Миленой, берёг, как самое ценное в своей жизни. Мне так его не хватает…, – говорю, всхлипнув, а Макс, при этом, держит меня за руку, и легонько гладит большим пальцем внутреннюю сторону ладони. До мурашек по коже. Но это отвлекает от главной боли, и немного успокаивает.

– Почему он умер? – интересуется, и мгновенно вспоминаю те дни. Последние дни, когда отец был рядом.

Коллекторы, которые требовали моментальное погашение задолженности по кредиту, перешли все рамки дозволенного. Из пятидесяти тысяч, которые папе разбили частями на пять лет, он не смог выплатить какую-то там шестую долю, потому что заболел, и из этого мизера, наросли безумные проценты, штраф и пеня. И в принципе из этого начались проблемы. Папа одолжил денег у друзей, но было слишком поздно. Сума росла с каждым днём все больше и больше, а в банке разводили руками и говорили, что ничем не могут помочь. Наш договор по кредиту выкупила некая коллекторская фирма, после чего мы стали их заботой.

С того дня начались звонки, угрозы и требования отдать им квартиру. И, в конце концов, сердце отца не выдержало…

Лишь тогда преследователи успокоились, словно специально залегли на дно. Поскольку бабушка подала на эту фирму в суд, ведь считала, что папа умер из-за их давки.

Но в итоге, так ничего и не решилось. К сожалению, делу не дали ход, а бабушка умерла. Только по этой причине, я так быстро согласилась жить с Лёшкой, потому что боялась, что когда-нибудь, коллекторы вернутся за долгом. Как обещали…

– Сердечный приступ, – говорю Максу, и он прижимает меня к себе.