Текст книги "Вселенная разума"

Автор книги: Кристина Пак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Добрый день, мистер Мармел! Вот, что произошло, пока вы были отключены. Уведомление первое: вчера, в 22:13, вам пришло новое сообщение от Сергея Гудмена. Проверьте почту. Уведомление второе: Бен Уоллес трижды пытался вам дозвониться. Сегодня в 12:03, 12:05 и 12:11. Напоминание первое: сегодня в 15:00 вы записаны на прием к Мишель Кинг.

Мужчина ткнул пальцем в иконку белого конверта, окаймленного красной полосой. Открылся почтовый ящик. Во входящих сообщениях подсвечивалось непрочитанное письмо.

– Ну, прочел? – нетерпеливо спросил Бен.

Элиот вскользь пробежался по строчкам извещения, пытаясь уловить смысл.

– Да, – ответил он.

– Это только общая информация, – продолжал Бен, – подробнее нам расскажут на собрании в понедельник. Но ты уже должен быть в курсе.

– В котором часу мне быть у тебя? – спросил Элиот.

– В шесть.

Мужчина нажал кнопку голосового ввода.

– Завтра в 18:00 ужин у Бена Уоллеса, – повторил он, чтобы часы зафиксировали напоминание.

***

– Один макиато для Элиота! – подозвал звонкий голосок Бекки. На ней висел зеленый фартучек с сиреной на груди. Она приветливо улыбалась, оголяя маленькие ровные зубки, и протягивала мужчине белый бумажный стаканчик.

До приема у психотерапевта оставалось полтора часа. Элиот решил употребить время с пользой и поработать в ближайшей к дому кофейне. Взяв ароматный напиток, который приятно теплился в ладони, он сел за стол. Ему предстояло подготовить новую статью для ежемесячника, в котором он писал на тему информационных технологий. Черновик нужно было сдать на рассмотрение редактору уже в понедельник, а Элиот еще не придумал темы. В прошлом месяце предметом его изысканий была «Технологическая сингулярность, как потенциальная причина вымирания человечества», а до этого он написал статью под заголовком «Сходство программирования и поэзии».

Элиот еще не совсем оправился после недавнего припадка. Он ощущал вялость в теле и пребывал в унылом расположении духа. Голова была тяжелой, а обрывки мыслей кружились вихрем, словно подброшенные в воздух конфетти, и никак не хотели связаться воедино.

На столе перед ним было разложено несколько журналов. Его внимание привлек Bloomdale Businessweek, деловой еженедельник, на обложке которого была напечатана фотография человека в безупречном сером, под стать цвету глаз, костюме. Под белоснежным воротником был повязан кричащий красный галстук, демонстрирующий властный настрой его владельца. Лицо мужчины выражало сдержанность, спокойствие и какую-то отчужденность.

Что-то зажужжало в голове Элиота, словно в проводах, соединяющих мозговые нейроны, произошло замыкание. Предпринимателя с обложки он видел впервые, но помнил его. В непроглядной тьме забытого года просиял еще один любопытный персонаж. «Интервью с Маршалом Макналти, основателем компании VOID», – гласил текст под снимком.

Элиот сделал глоток макиато и принялся листать журнал, пока не обнаружил интересующую страницу.

На прошлой неделе репортеру Bloomdale Businessweek удалось взять интервью у самого немногословного и, не побоюсь этого слова, скрытного предпринимателя современности. Маршал Макналти, тридцати семи летний бизнесмен и основатель компании VOID, – личность, интересующая многих, ведь доверяя его изобретению, мы соглашаемся вводить себе под кожу инородный предмет. До сегодняшнего дня публике ничего не было известно об этом человеке, ведь мужчина отказывался от любых бесед с прессой. Снимок, предоставленный на обложке журнала, – единственный доступный в сети портрет основателя компании. Мистер Макналти избегает фотожурналистов. У него нет профилей ни в одной из существующих социальных сетей.

– Мистер Макналти, почему на вашей визитке не обозначено никаких средств связи? – спросил наш репортер.

– Потому что таковых нет. У меня нет ни телефона, ни почтового ящика. Со мной можно связаться только через моего посредника и только по моей собственной инициативе. Если у вас оказалась визитка с моим именем, скорее всего, мой секретарь наладит с вами контакт в течение следующих двадцати четырех часов.

– Это правда, что договор на работу в вашей компании заключается только на год и никто из ваших сотрудников не задерживался на больший срок?

– Главный принцип VOID – конфиденциальность. Я вынашиваю долгосрочные инновационные проекты и не планирую всецело кого-то в них посвящать. По крайней мере, в ближайшее время, – добавил Маршал, слегка понизив голос и как бы задумавшись, – поэтому мои сотрудники работают со мной не более года и владеют лишь обрывочной информацией о моих планах, из которой сложно вывести общую картину моих проектов.

– К чему такая секретность, мистер Макналти? Вы занимаетесь чем-то незаконным? – добродушно пошутил наш репортер.

– С законом у меня всё в порядке, – на полном серьезе ответил создатель воидов. – Я лишь хочу защитить свои идеи от плагиата со стороны конкурентов.

– Почему вы не пользуетесь мессенджерами или почтой?

– Я предпочитаю вербальное общение. Сеть – это пространство, из которого ничто не исчезает бесследно.

– Полагаю, по той же причине вас нет ни в одной социальной сети?

– Я не понимаю, к чему они мне. Я не хочу выставлять свои мысли или свою жизнь на всеобщее обозрение. Я недоумеваю, почему многие так в этом нуждаются. Я не желаю, чтобы кто-то лез ко мне в голову. Я не нуждаюсь ни в одобрении, ни в критике, ни в признании моего мировоззрения со стороны. Я не хочу, чтобы кто-то препарировал мой внутренний мир. Я молча меняю окружающий мир своими изобретениями. VOID – не просто производитель часов. У нас в запасе множество куда более грандиозных задумок, и скоро мы удивим вас.

«Любопытная личность этот Маршал Макналти», – заключил Элиот, дочитав интервью. – «Почему его лицо пробуждает во мне какое-то смутное воспоминание?»

Он достал дневник болезни и записал:

3 сентября. Наткнулся на фото Маршала Макналти в журнале. Его лицо кажется мне знакомым.

«Мог ли я встречаться с ним в период с 11 августа 2021 по 22 июля 2022?» – продолжал размышлять Элиот. – «Как могло произойти это знакомство? Случайно пересечься с таким затворником невозможно. Стало быть, он сам связался со мной. Но зачем бы ему это понадобилось? Если его секретарь действительно контактировал со мной, у меня должна быть визитка».

Элиот полез в карман за портмоне, но, с трудом выудив, уронил его. Бубня ругательства, мужчина наклонился, но поднимаясь, ударился затылком о столешницу. Тем самым он потревожил стоящий на столе кофе и пролил его. Элиот чертыхнулся. Белая футболка была в коричневых пятнах. Мужчина с досадой поглядел на запачканное одеяние. Уже нужно было отправляться на прием, так что времени возвращаться домой не было. Он подошел к Бекки за помощью.

– Я немного запачкался, – он развел руками.

Бекки рассмеялась и дала ему черную футболку с зеленым логотипом, изображающим сирену.

– Сколько с меня?

– Возьмите даром. Как-никак, вы наш постоянный гость, – улыбнулась девушка.

Поблагодарив, Элиот покинул заведение.

***

В 14:53 Элиот был у кабинета Мишель Кинг, дожидаясь, когда его пригласят. В коридоре клиники, на обеих противоположных стенах, на расстоянии трех футов друг от друга висели картины в стиле абстракционизма, призванные увлечь созерцателя своей вычурной неправдоподобностью и помочь абстрагироваться от насущных проблем. Стены были окрашены в мятный цвет, который, как предполагалось, должен был успокаивать, но наводил тоску. Разглядывая копию «Лебедей, отражающихся в слонах» Дали, Элиот хотел бы отвлечься от того, что его волновало. Но это было невозможно, потому что предмет его беспокойства, был благополучно забыт, хоть и оставил необъяснимое чувство тревоги.

Наконец, в пять минут четвертого, из кабинета миссис Кинг вышла заплаканная женщина. Она каждую субботу приходила на прием за час до Элиота и всегда выходила со слезами на глазах. Они обменялись неуклюжими приветствиями. О ее психологической проблеме Элиот не знал, да и не интересовался. Элиот не имел привычки лезть в чужую душу и в своей позволял копаться одной только миссис Кинг, и то без охоты. Я не хочу, чтобы кто-то препарировал мой внутренний мир, – вспомнил он слова Маршала Макналти и было вновь полез за портмоне, чтобы посмотреть, не залежалась ли там визитка компании VOID. Но тут дверь кабинета миссис Кинг открылась, и показавшаяся голова психотерапевта пригласила мужчину внутрь.

Кабинет Мишель Кинг выглядел вычурней сюжетов на картинах Дали. На полу во всю площадь комнаты был расстелен ковер преимущественно красного и оранжевого цветов с этническими орнаментами африканских аборигенов. Кушетка для пациентов была заправлена таким же, как и ковер, аляповатым покрывалом. Белые стены едва проглядывали за многочисленными картинами и полками, уставленными книгами и бюстами античных философов, статуэтками древнеегипетских и древнегреческих божеств, а также фигурами будд и синтоистских богов счастья. Два больших, во всю высоту комнаты, окна были завешаны плотными бордовыми шторами. В кабинете был приглушенный свет. Он казался каким-то грязным, потому что исходил от торшера с зеленым абажуром и, смешиваясь с красными элементами декора, висел в воздухе болотно-коричневым туманом. Пестрая и изобилующая множеством диковинных вещиц комната более походила на шатер шамаханской царицы или цыганки-предсказательницы, нежели на кабинет психотерапевта. Каждый раз, попадая в это дикое пространство, Элиот невольно полагал, что сейчас вместо терапевтической беседы, они с Мишель займутся ворожбой. Впрочем, Элиоту было сложно судить о необычности того места, ведь у других психотерапевтов он не бывал. Как бы то ни было, Мишель, женщина с эксцентричными предпочтениями в дизайне, была опытным специалистом психоанализа и гипноза, о чем свидетельствовали дипломы и сертификаты, которых на стенах было более дюжины.

– Решили сменить стиль? – дружелюбно улыбаясь, спросила миссис Кинг, глядя на новую футболку Элиота.

Мишель сидела напротив Элиота в коричневом кожаном кресле. У нее были буйные каштановые кудри с медным отливом и паутинки морщинок возле смеющихся голубых глаз. Женщина уже миновала пол столетия, но еще сохраняла свежесть лица и бодрость духа. Она напоминала Элиоту какую-то актрису, но он не мог вспомнить какую.

– Я сегодня какой-то рассеянный, – признался Элиот. – Проснулся в обед, пролил на себя кофе и пропустил свой электропоезд.

– Вы все равно подоспели вовремя, – заметила психотерапевт.

– Пунктуальность – одно из немногих моих хороших качеств. Было бы обидно ему изменить.

Элиот разместился на кушетке сидя – предварительно поправив покрывало так, чтобы на нем не было ни единой складки, – и облокотился спиной о стену, к которой та была приставлена.

– В вас море приятных качеств! – возразила Мишель.

– Ваши слова продиктованы вашей специальностью или вы действительно так считаете? – съязвил Элиот. – Можете не отвечать, – он махнул рукой. – Если первое, вы солжете.

Женщина только улыбнулась в ответ.

На журнальном столике перед кушеткой в хаотичном порядке были расставлены фигурки слонов из эбенового дерева. Элиот знал, что Мишель намеренно разбросала их перед его приходом, чтобы испытать его. Его тянуло расставить слоников в круг или в ряд, но он сдержался и лишь нервно постукивал пальцем по колену.

– Как ваши компульсии? – осведомилась Мишель.

– Я реже мою руки. Вчера, возвращаясь домой с работы, я держался за поручень электропоезда. Когда вышел из вагона, сразу же полез в рюкзак за антибактериальными салфетками, но отдернул себя и стерпел. Других прогрессий пока нет.

– Всё еще считаете цифры?

– На этой неделе было тридцать семь троек, двадцать одна пятерка и тринадцать единиц.

– Вы верите, что это поможет вернуть воспоминания?

Элиот ответил молчанием. Он полез в рюкзак и достал дневник болезни. Мишель с любопытством за ним наблюдала.

– Дышу, грудь ядом наполняется… – неуверенно зачитал мужчина.

Миссис Кинг молчала, а Элиот продолжал. С каждой строчкой его голос обретал твердость.

– Вы сами сочинили? – спросила миссис Кинг, когда Элиот закончил.

– Нет. Мне это приснилось прошлой ночью, – солгал он.

– Что еще вы запомнили?

– Этот стих читала девушка со сцены театра. Маленький театр. Всего несколько десятков стульев. Я был один в зале. Запомнил картину на заднем фоне. На ней было чудовище с человеческим лицом, но бараньими рогами. За его спиной были крылья, напоминающие ласты. Лицом к нему, но спиной к смотрящему, стоял другой мутант. Можно было увидеть лишь то, что он трехглав и в руке держит скипетр. Остальных деталей не запомнил. Лицо девушки успел разглядеть подробнее. Волосы короткие, коричневые. Лицо светлое. Романские черты лица. Похожа на испанку или итальянку. На Сальму Хайек или Монику Беллуччи, но глаза не карие – сапфировые. Внешность полна контрастов. Возможно даже какие-то арабские корни, но лицо и глаза светлые.

– В сновидениях сложно достоверно разобрать лица, – заметила психотерапевт.

– И еще у нее был шрам от ожога на правом предплечье.

– Вам знакома эта девушка?

– Нет, – ответил мужчина.

– В прошлый раз вы говорили, что вам докучают часы и вы даже подумываете их снять? – удостоверилась миссис Кинг.

– Да. – припомнил Элиот.

– Могу предположить, что ваш сон продиктован тем…

Она не успела договорить, так как на ее столе завибрировал телефон. Женщина нажала на боковую кнопку, отключив звук сигнала.

– Прошу прощения, – извинилась Мишель и, смахнув экран вверх, включила «режим полета».

– Итак. Думаю, ваш сон продиктован нетерпимостью к часам, ведь «метка зверя на руке кольцом», в стихотворении, я полагаю, является отсылкой к воидам. Многие верующие всерьез полагают, что умные часы – изобретение сатаны и отказываются внедрять под кожу магнит. В вашем подсознании это суеверие вылилось в такую стихотворную форму.

– Я впервые слышу об этом суеверии, – возразил Элиот. – Стало быть, сон нужно трактовать иначе. Возможно, он – воспоминание?

– Тогда вы в самом деле могли видеть эту пьесу. И девушку. Ведь сознание не может воспроизводить ранее не виденные образы.

– Должен признаться, лицо девушки мне знакомо, хоть я и не могу ее вспомнить. Ее образ давно мелькает у меня в голове.

– Вы не рассказывали об этом прежде, – нахмурилась Мишель.

– Я считал это пустяком. Думал, это никак нам не поможет. Но теперь ее лицо в совокупности с пьесой показались мне важной зацепкой.

– Элиот, впредь рассказывайте мне обо всех «пустяках». Таблетки вы не пьете, к гипнозу обращаться отказываетесь, умалчиваете какие-то детали. У вас серьезное заболевание, одними терапевтическими беседами не обойтись. Любая мелочь может привести нас к разгадке.

– Хорошо, – пообещал Элиот. – Еще, – продолжил он, – когда воссоздаю ее образ в голове, на языке вертится имя. Вот-вот слетит с уст, но никак не сложится до конца. Но имя мужское и короткое. Из трех-четырех букв.

Миссис Кинг оживилась от новой информации.

– Возможно имя, которое подходит для обоих полов? Таких имен немного. Гэйл? Трэйси? Келли?

– Не то, – отрезал мужчина.

– Сокращение имени? Крис от Кристин или Алекс от Александры?

– Всё не то! – рассердился Элиот. – Думаете, я уже не перебирал эти варианты? Ничего не подходит. Мужское имя из трех букв с короткой гласной посередине.

Дверь кабинета приотворилась, и из щели выглянуло лицо секретарши.

– Миссис Кинг, – позвала девушка осторожно, будто боялась нарушить сакральную атмосферу в комнате психотерапевта, – ваш муж не может до вас дозвониться. Что-то срочное. Пожалуйста, ответьте на телефон.

Мишель отключила авиа режим, и смартфон тут же отозвался звонком.

– Да, слушаю, да, – отвечала женщина супругу, – успокойся, не могу разобрать что ты говоришь. Спокойнее. – Из трубки раздавался лихорадочный голос мужчины, пытающегося донести что-то в панике. – Боже мой, Том! Я сейчас приеду.

– Прошу, простить меня, Элиот. – Глаза женщины остекленели, и в них проглядывал испуг. – О, это ужасно!

Она накинула на себя тонкое осеннее пальтишко, взяла сумку и выбежала из кабинета.

Элиот остался сидеть на кушетке, осмысливая услышанное.

– Том, – повторил он имя мистера Кинга. – Что это за девушка с именем Томас? – вспомнил он наконец имя из трех букв, с короткой гласной посередине.

Прежде чем покинуть кабинет, Элиот расставил слоников в круг.

4 сентября 2022

Воскресенье

Воскресным утром часы задребезжали в 6:00. Элиот без заминки встал с матраса и босиком прошелся по ледяному, ничем не прикрытому полу до ванной комнаты, начав свой ежедневный марафон. Он умылся прохладной водой, почистил безупречно ровные зубы, выпил стакан воды с лимоном. Надев растянутую хлопчатую футболку и трико из полиэстера, он принялся собирать рюкзак с радужным логотипом компании, в которой работал. Он вдохновился статьей Bloomdale Businessweek о Маршале Макналти и решил тоже в этом месяце писать о технологических утопистах современности. Он бросил в рюкзак биографию Идена Маркса, написанную Ашером Вейсом, и был готов выдвигаться из дома.

Но прежде чем покинуть квартиру, Элиот проделал привычный ритуал, без которого чувствовал бы себя тревожно всё время, вплоть до возвращения домой. Хотя невооруженным взглядом было видно, что все окна закрыты, конфорки плиты выключены, а свет в комнатах не горит, Элиот не был спокоен, пока не дотронулся до каждого переключателя, каждого тумблера распределения газа, каждой оконной ручки. Он прошелся по квартире и убедился, что каждая вещь лежит на своем месте под правильным углом, разгладил простынь на матрасе, чтобы на ней не было ни единой складки. В 6:23 он вышел из квартиры, повернул ключ в скважине входной двери, преодолел один лестничный марш и снова поднялся, подергал ручку двери, убедился, что та заперта, и уже спокойно отправился в путь.

Элиот направлялся в Проспект-парк, от которого его разделяли десять минут ходьбы. По дороге он зашел в Key Food и взял готовый салат «Цезарь». Обнаружив, что оставил портмоне дома, Элиот расплатиться средствами с VOID кошелька. Салату пришлось тесниться в рюкзаке по соседству с «Иденом».

В v-pods раздался голос Фрэнка Синатры, исполняющего знаменитую композицию о мировой столице. Под протяжное «Нью-Йорк, Нью-Йорк» Элиот ускорил шаг, немного покачиваясь в ритм песни. Обойдя Бруклинский музей и парковку за ним, мужчина оказался у серого здания ботанического сада. Прошел еще немного до Флэтбуш-авеню, разминая недавно проснувшиеся мышцы, и наконец оказался у Зоопарка Проспект-парка. Отправной точкой его ежедневной пробежки был бассейн с тюленями. Мужчина спрятал рюкзак за ветвями давно примеченного куста и принялся бежать. Сначала дорога была широкой и многолюдной. Всюду прогуливались родители с детьми. Но чем более мужчина углублялся в чащу парка, тем ýже становились тропки и всё более ласкала прохладой тень могучих лип. Прохожие уже не встречались, за исключением пожилых людей, выгуливающих старых дряхлых собак, и крепких юношей, ведущих на поводке коренастых псов в массивных намордниках. Вскоре Элиот почувствовал запах водоема – он подбегал к пруду. На мосту, напротив бального зала «Эллинг», чей фасад выходил прямо к воде, с Элиотом поравнялась Шэрон. Элиот облокотился о перила и глядел на зеленоватую воду, пытаясь отдышаться, пока женщина направлялась к нему трусцой, напевая блюзовую песенку середины 60-х.

– Доброе утро, Шэр, – поприветствовал мужчина. В его глазах впервые за последние несколько дней показался радостный блеск.

– Доброе, Элиот, – улыбнулась женщина. Она остановилась и принялась круговыми движениями разминать колени. На ней были черные лосины, обтягивающие стройные ноги и подчеркивающие крепкие ягодицы. Становилось жарко, поэтому Шэрон расстегнула молнию на красной олимпийке с логотипом в виде белой галочки, надетой поверх черной майки. Тело сорокалетней женщины было красиво и подтянуто. Шэрон была из тех особ, что расцветают в зрелом возрасте. Элиот пытался вообразить ее лицо в молодости, но оно представлялось ему заурядным. Теперь же ее красота распустилась словно цветок ипомеи при лунном свете. На Шэрон в тот утренний час не было косметики, но и без макияжа тон лица был ровным, а кожа выглядела свежей.

Женщина прислонилась к перилам спиной. Она убрала прядь коротких блондинистых волос за ухо и посмотрела на Элиота сияющими прозрачно-голубыми глазами, тяжело дыша:

– Совсем запыхалась, – пожаловалась она. – Бегу от силы минут пятнадцать. Надо бросать курить.

К такому выводу она приходила каждое воскресное утро, но завязать с дурной привычкой никак не удавалось. Элиот лишь каждый раз поддерживал ее решение.

Отдышавшись, они побежали к озеру Проспект-парка. На брусчатке за мостом опять показались люди, но Элиот свернул на малоприметную тропку. Дорожка была узкой, поэтому он бежал впереди, а Шэрон пыталась поспевать следом. Оба молчали, чтобы не сбивать дыхание. Добрались до туннеля – по правую сторону показалась речушка. Вскоре пространство вновь расширилось, и можно было бежать бок о бок. Элиот посмотрел на женщину. Ее лицо было багровым и выражало изнеможение. Мужчина стал медленнее перебирать ногами, и Шэрон вслед за ним снизила темп.

– Шэр, ты как? В порядке? – осведомился Элиот.

– Всё. Не могу, – отрезала женщина. – Давай отсюда пройдемся пешком.

Она остановилась, принялась лихорадочно глотать воздух и мгновенно разразилась кашлем. Женщина согнулась вдвое, хватаясь то за горло, то за грудь. Элиот был напуган. Откашлявшись, Шэрон выпрямилась. Они перешли на шаг.

– Этот кашель донимает меня уже несколько недель, – поделилась она. – Пропила все знакомые противогриппозные препараты. Боюсь, это бронхит. Нужно обследоваться у врача.

– Не затягивай с этим, – предостерег мужчина.

Они добрались до озера и сели за деревянный стол для пикников. Женщина уперлась локтями о столешницу и подперла ладонями подбородок. Между людьми завязалась беседа. Шэрон рассказывала о детях – тринадцатилетнем Тобиасе и девятилетней Холли – и о работе в ресторане, где отвечала за живую музыку, играя на рояле. Элиот делился новостями относительно генерализованной амнезии. Он любил разговаривать с Шэрон, потому что мог поделиться с ней чем угодно, не опасаясь, что она разболтает. Всё потому, что у Шэрон с Элиотом не было общих знакомых и ничто не связывало их, кроме совместных пробежек по Проспект-парку.

Шэрон возникла словно из неоткуда. Одним воскресным утром она показалась на вышеупомянутом мосту и заговорила с Элиотом как с давним приятелем. Мужчина предположил, что они и в самом деле знакомы, а он об этом позабыл. Не задавая вопросов и не подавая виду, он просто бежал рядом, слушая болтовню женщины. Вскоре они и впрямь подружились. Элиот был только рад компании такой прекрасной особы, кроме прочего, обладавшей прелестным голосом. Голос Шэрон воздействовал на него успокаивающе и словно приводил в равновесие его внутренний мир. Элиот воображал, что под болтовню Шэрон можно было успешно медитировать.

– Тоби трудно приходится после смерти отца, – пожаловалась Шэрон. – Чем старше он становится, тем более осознает свою ответственность за заботу обо мне и о Холли в качестве единственного мужчины в семье, и всё сильнее эта ответственность давит на его еще мальчишеские плечи. Кстати, – вспомнила она, – психотерапевт, которого ты мне советовал для него.

– Да? – припомнил Элиот.

– Я позвонила по номеру на визитке, что ты мне дал. Мне ответили, что женщина с таким именем у них не работает.

– Может ты неправильно ввела номер?

– Однако всё же попала в клинику?

– Наверное, визитка старая, – предположил Элиот, – и на ней указан номер предыдущего места работы миссис Кинг.

– Покажи ей. Пусть исправит, чтобы не вводить людей в замешательство. – Шэрон вернула визитку Элиоту. «Мишель Н. Кинг» – гласила надпись.

Поболтав еще немного, они попрощались. Шэрон направилась в сторону Парк-Слоуп, а Элиот побежал обратно к бассейну с тюленями и отыскал оставленный рюкзак.

Через десять минут он сидел на ступеньках, ведущих ко входу в Бруклинский музей, неподалеку от фонтана. Мужчина достал из рюкзака книгу и принялся читать, в то же время уплетая «Цезарь». По Истерн-Паркуэй в тот час уже вовсю сновали грязные автомобили вперемешку с желтенькими такси и школьными автобусами.

С первых секунд Иден Маркс поражает исходящей от него энергетической волной амбиций и стремлений. Его видение мира – сложная инженерная конструкция, сверхлогичная и недоступная заурядному разуму. Словно сошедший со страниц романов Айн Рэнд, он пришел, чтобы интегрировать наш разум с компьютером и внедрить в нашу жизнь некий алгоритм, благодаря которому отпадет всякая нужда беспокоиться о будущем. Наша задача – уйти в тень и позволить таким, как Маркс, превратить свои мечты в намерения и избавить этот мир от проблем.

Описание Идена Маркса напомнило Элиоту о Маршале Макналти, который тоже был из ряда техноутопистов. «Действительно ли этот человек избавит мир от проблем, если не мешать ему? По крайней мере, очевидно, он на это претендует. Но можно ли доверять этому затворнику?» – думал мужчина.

Солнце, поднявшееся уже достаточно высоко, припекало. Элиот вернулся домой и принял холодный душ. Сев по-турецки на матрасе и подтянув к себе трубку городского телефона с желтым справочником, он приготовился немного поработать. Элиот был представителем сетевой компании, занимающейся производством экологически чистой бытовой химии, и в выходные дни обзванивал людей с предложением присоединиться к бонусной программе компании и перейти на сторону этичного потребления. Это приносило дополнительный доход, но, что важнее, помогало отвлечься от основной работы. Сидеть без дела Элиот не мог, а в разнообразии деятельности нуждался. Кроме того, докучать людям звонками оказалось его странной страстью.

Сетевых предпринимателей не любили. Элиот знал это так же, как и то, что в большинстве случаев он услышит гневную просьбу «никогда больше не звонить по данному номеру». Но это его не заботило. Звонки напоминали ему переворачивание карт, что лежат рубашками вверх. В любой колоде в любом случае есть четыре туза – несколько людей, которые с интересом отзовутся на его предложение. Задача состояла в том, чтобы успеть сказать всё, что заготовлено, прежде, чем трубку повесят.

Элиот открыл телефонный справочник на странице под буквой «Т». В тот раз он решил пройтись по Томасам. Томасы отвечали уклончиво. Кто-то вежливо отказывался, говоря «мне это неинтересно» или «у меня нет свободного времени», некоторые бросали трубку, не проронив ни слова. Другие же ругались так, что трубку приходилось бросать Элиоту. На сороковом Томасе Элиот выдохся. Он положил закончить на Томасе Андертоне. После трех гудков на звонок ответили:

– Здравствуйте! – начал мужчина. – Меня зовут Элиот Мармел. Вам интересно поговорить на тему этичного потребления? Не заботясь о происхождении и составе покупаемой продукции, мы забываем, как наш потребительский выбор влияет на экологию планеты. Вы задумываетесь о том, какой след оставите после себя?

– Мистер, – ответил Томас, – хватит звонить на этот номер. Вам не ясен был мой ответ в прошлый раз?

– Вы меня с кем-то путаете. Я впервые звоню по этому номеру, – заверил Элиот.

– Я путаю, или вы что-то позабыли? Уверены, что у вас нет проблем с памятью?

– Не уверен, – нахмурился Элиот.

– Вам самому не надоело крутить одни и те же заученные слова? Готов поспорить, вы заурядная личность и проживаете самую обыденную жизнь, в которой день за днем ничего не меняется. Те же люди, те же пейзажи, и на работу вы долгие годы тоже ходите одним и тем же маршрутом. Вы застряли во вселенной, ограниченной вашим скудным разумом. Я окажусь прав, если скажу: если отнять год вашего прошлого, суммарная ценность вашей жизни не изменится. Она по-прежнему останется нулевой.

Элиот разозлился и яростно бросил трубку.

– И этот недоносок будет учить меня жизни! – фыркнул он. – Да кто он такой?

Судорожно дыша, Элиот пытался укротить гнев. Он упал на спину и распластался на матрасе. Затяжной вдох. Затяжной выдох.

– Я вдыхаю спокойствие. Я выдыхаю мир, – медитировал он.

На запястье завибрировали часы. Напоминание первое: сегодня в 18:00 ужин у Бена Уоллеса.

Элиот открыл панель быстрого набора и позвонил приятелю.

– А! Мармел! – отозвался тот приветливо.

– Мне захватить чего-нибудь к ужину? – поинтересовался мужчина.

– Стало быть, не забыл, – обрадовался Бен. – Возьми пару банок пива. Мы с Софи планируем небольшое барбекю на террасе.

Элиот недовольно сморщился.

– Хорошо. До вечера.

Задача состояла в том, чтобы найти подходящий наряд из дюжины белых рубашек и футболок, да нескольких пар черных джинсов и классических брюк. Шкафа у Элиота не было. В углу комнаты размещалась стойка для вешалок на колесиках, на которой аккуратно были развешаны готовые комплекты одежды в вакуумных пакетах. Все наряды были монохромными – белый верх, черный низ. Грязная одежда помещалась в корзине неподалеку. На вершине кучи испачканного белья Элиот обнаружил футболку, которую надевал на тимбилдинг месяц назад. На белоснежной майке с радужным логотипом компании в правом нижнем углу вырисовывалось оранжевое пятно от соуса сальса, в который Элиот неосторожно макал начос во время фуршета. След от томатного пюре так и не удалось отстирать. «Белое не самая практичная одежда для барбекю вечеринки», – заключил мужчина.

Его внимание привлек клочок черной ткани, затесавшийся под натиском ожидающей стирки белой одежды. Элиот вытянул черный лонгслив. Взглянув, мужчина тут же отбросил его, словно то была проклятая вещь. На кофте был изображен логотип компании VOID. Круг, состоящий из веточек, напоминающих нейронные сети, центр которого являлся буквой «О» слова «VOID». «Что может означать эта аббревиатура?» – подумал мужчина. – «V: virtual, victim, violence, villian, vacuum77
  «Виртуальный», «жертва», «насилие», «злодей», «вакуум». (англ.).


[Закрыть]?».

Подняв с пола черную футболку с зеленой сиреной, которую дала Бекки, Элиот, недолго думая, надел ее в дуэте с черными джинсами и обулся в классические Converse. Проделав привычный ритуал и удостоверившись, что жилище в безопасности, а вещи лежат на своих местах, он вышел из дома.

***

Уоллесы жили в многоэтажном доме на Перл-стрит. Окна их гостиной выходили на Бруклинский мост.

Не изменяя пунктуальности, Элиот позвонил в квартиру приятеля, когда на часах было без минуты шесть. Дверь отворила Софи. На пухленьких щеках горел здоровый румянец. Подол платья выпирал вперед. Беременная женщина ласково придерживала разросшийся живот.

– Здравствуй, Элиот! Рада видеть тебя, – приветливо улыбнулась хозяйка дома.

– Привет, Софи, взаимно, – не солгал мужчина. Он неуклюже обнял ее одной рукой, держа в другой пакет с жестяными банками.