Текст книги "Ты будешь моей (СИ)"

Автор книги: Кристина Майер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава 6

Мила

– Поцелуй лучше гадюку. Может ее укус тебе угомонит! – прошептала я зло. – Но не исключаю возможности, что змея сдохнет.

– Ты же жива осталась. Можешь отрицать, но тебе понравилось. – какой же он самоуверенный!

– У меня противоядие выработалось. – бросила я, и отошла в сторону. Не хватало, чтобы Степа увидел, как мы общаемся.

Мои нервы были натянуты до предела. Я знала, что эта ночь долго не закончится. Муж выместит на мне свою злость. Слабому мужчине нужно самоутвердиться за счет женщины. А Степан был морально и духовно слаб.

Когда мы встретились, я этого не замечала. Наивная девочка была счастлива, что такой красавец ею увлекся. Конфеты, цветы, прогулки под луной… Анализируя сейчас то время, я отмечала какие-то вещи, которые тогда остались без внимания. Сухое безэмоциональное признание в любви и деловое предложение пожениться. Появившиеся сомнения я тут же отмела в сторону, а увидев, как рада за меня мама, внушила себе, что буду счастлива.

Родители с детства мне вдалбливали, что глава семьи – муж, а моя участь во всем его слушаться и подчиняться. В моей семье царил патриархат и меня к этому готовили. Но разница была в том, что мой отец был жестким мужчиной, но руку на маму не поднимал. Родительница обладала мягким покладистым характером и во всем уступала супругу, выполняла любые его прихоти. Мой характер достался мне от бабушки и мягкостью не отличался.

Стоило мне пожаловаться родителям, что Степа поднимает на меня руку, меня обвинили в неуважении к мужу. Это я плохая, веду себя так, что он вынужден меня воспитывать. Я должна быть ему благодарна, во всем слушаться и подчиняться. У доброй и смиреной жены и муж ласковый. Они обещали отказаться от меня, если я разведусь. Конечно, Степа умел накинуть на себя пух и притвориться белым и пушистым. Я неблагодарная почти не навещала родителей, а он каждую неделю в гости заезжал, продукты и подарки привозил.

Можно было с пеной у рта отстаивать правду, только не хотели ее видеть мать и отец. Им Степан стал дороже родной дочери. Мы и раньше не были близки, а теперь и вовсе отдалились. Почти не созванивались. Раньше я звонила раз в день, чтобы справиться об их здоровье, но когда в семье начались ссоры, а родители встали на сторону Степана, я закрылась. Звонить, чтобы выслушивать дифирамбы в адрес мужа не хотелось. Степа был тираном. А каждому тирану нужно кому-то демонстрировать свою власть и силу, за счет кого-то самоутверждаться. Чем дольше муж издевался надо мной, тем выше становилась его корона.

Белка и Ренат уехали. Их друзья тоже. Последние гости рассаживались по машинам. Я решила тихонько вернуться в спальню. Самое безопасное место было рядом с Марком. Конечно, Степу часто заносило, он переставал контролировать себя возле сына, но стоило Марку разрыдаться, муж оставлял меня и уходил.

Вернувшись в дом, я услышала плач Алены, но идти жалеть ее не собираюсь. Пусть любовник утешает. Сгинули бы они оба.

– Ты куда собралась? – окликнул меня сзади злой голос мужа. Спрятав за показной покорностью свои истинные чувства, я обернулась к Степану.

– Хотела посмотреть, как там Марк.

– Что с ним случится? Он спит, а ты давай порядок наводи. Я всю обслугу отпустил, у них была почасовая оплата. – можно подумать он им платил. – Твоя подружка нашу домработницу на больничный отправила, теперь будешь одна убирать. – моя подружка твоя сестра, хотелось кинуть ему в лицо, но не стоило злить супруга еще больше. Степа и так ищет повод меня ударить. Нужно изображать смирение.

Он прошел мимом меня в кабинет, закрыл за собой дверь. Интересно, кто кого там буде утешать? Я давно не испытывала к мужу теплых чувств, внутри меня образовалась бездонная черная дыра, все светлое он убил, но мне было неприятно, что прямо у меня под носом Степа крутит ромам с домработницей.

Разрываясь между уборкой в саду и доме, я еще занималась сыном. Заметила, что все это время практически не думала о муже и домработнице, меня занимали другие мысли и чувства. Я про себя ругала одного наглого мужчину, который сегодня посмел меня облапать и поцеловать.

На часах уже был второй час ночи, а я еще и половины не убрала. Спать хотелось ужасно, но я боялась идти в комнату. Неизвестно, уснул Степа или нет.

«Завтра я не смогу встать, если сейчас не лягу» – подумала я, бросила все, умылась и направилась в спальню. Тихо открыла дверь, очень надеясь, что муж спит.

– Ты чего так долго возилась? – меня, будто парализовало. – Раздевайся и иди сюда. – он был пьян, язык заплетался. Посмей я ему отказать, он меня изобьет. Как же противно было ложиться с ним в одну постель!

Глава 7

Мила

Степа решил устроить себе отпуск, всю неделю напивался и терроризировал меня. Стоило проявить неповиновение, мне прилетала пощечина, хорошо, если одна. Нижняя губа никак не заживала, стоило ей начать затягиваться, как Степа вновь ее рассекал ударом. Вчера мне досталось за то, что я скорчила ему в спину злое лицо, а муж увидел мое отражение в окне. Я пыталась защититься, сказала, что у меня изжога, поэтому лицо перекосила, но Степа не стал слушать. Я замечала сочувствующие взгляды охраны, вначале мне было стыдно, что муж на меня орет при посторонних, а теперь и внимания не обращала.

Единственная радость – у меня начались женские дни, мой брезгливый муж даже в пьяном состоянии ко мне не прикасался.

Я, наверное, единственная женщина на земле, которая мысленно засекает время, когда муж занимается с ней сексом. Вначале нашего брака я винила себя, что не могу расслабиться и получить удовольствие, а потом поняла, что этот эгоист никогда не старался. Самое ужасное заключалось в том, что нельзя было отказаться или сослаться на головную боль, Степа зверел и переставал контролировать ярость. А после того, как его сестра сбежала, вышла замуж и лишила его пятидесяти процентов акций, он находился на грани помешательства.

Гулять нам с Марком в парке муж не позволял. И тут дело не в том, что он беспокоился о нашей безопасности, Степа не хотел, чтобы соседи заметили следы побоев на моем лице. Я с сыном проводила все свободное время в саду, когда Марк засыпал, я хваталась за любую работу по дому, лишь бы не общаться с мужем.

Я обожала золовку и ее мужа. Вчера после разговора с ними, муж перетрусил. Ходил, конечно, орал на весь дом, швырял в стены посуду, замахивался на меня, но не трогал. Побоялся, наверняка ему пригрозили. Мне так хотелось ему отомстить, а потом уйти с гордо поднятой головой, но увы…

Сегодня Степан пошел на работу, моей радости не было предела. Еще бы его любовница продолжала лежать в свое комнате и зализывать раны.

Мы столкнулись с Аленой в кухне. Мочки ее ушей были закрашены зеленкой, швы до сих пор не сняли. В душе расцветала весна, когда я смотрела на эту «зелень». Жаль, что Белка Степану ничего не оторвала.

– Что радуешься? – заметила она мою улыбку и вспылила. – Ты меня благодарить должна, дура!

– Слова выбирай! Не забывайся! – повысила я голос.

– А то, что будет? Думаешь, я тебя боюсь? – ринулась она на меня. Отступать я и не думала, но мне было унизительно выяснять с Аленой отношения. Еще и охрана Степану донесет, что мы сцепились. Муж подумает, что я за него тут воюю. Сдался он мне! Пусть Алена забирает его с потрохами, а мне кроме Марка никто не нужен.

– Ты меня уважать должна, а не бояться.

– Знаешь, если бы не безвыходная ситуация, я бы вас ни дня не терпела. Ты вечно нос задираешь, а твой убогий муженек верит, что он пуп земли! – тихо проговаривала она, чтобы охрана не услышала. – Этого морального урода даже деньги не украшают. Вначале я подумывала его увести, но спасибо, такое счастье мне не надо. А ты мне еще приплачивать должна, что я с ним сплю. Он к тебе реже лезет! И не говори, что ты этим фактом недовольна! – вначале мне было больно, что муж стал мне изменять, да еще и с прислугой, но потом, как отрезало. Мой отец тоже часто повышал голос и оскорблял нас, поэтому, такое отношение было привычно. Я возненавидела Степу, когда он впервые меня ударил, а затем это стало происходить регулярно.

– Благодетельница какая! Что-то ты плохо его последнее время утешаешь!

– Да потому, что мужик он никакой, бабу удовлетворить не может. Еще и руки распускает, жмот последний! Я себе еще какую-нибудь болячку заработаю, только чтобы он ко мне за утешением не ходил!

– Вы мне оба глубоко отвратительны, – выдала я, развернулась и стала уходить. Так и не позавтракав, направилась в спальню.

– В отличие от тебя, я могу отсюда уйти, – прилетели мне злые слова в спину. Обидно, но она была права. Насильно ее Степа удерживать не мог, а я вынуждена была терпеть его измывательства. Мой день начинался и заканчивался мыслями: «что делать?».

Как уйти от мужа и оставить себе ребенка? Я не пропаду, буду крутиться выживать, лишь бы Марк был со мной. Степа знал, что я ни за что не оставлю сына, поэтому так себя вел. Разве это семья? Супруг знал, какие чувства я к нему испытываю, но вынуждал оставаться с ним.

Поднявшись на второй этаж, я прислушалась, сын не плакал. Значит, еще спит. Открыла тихонько дверь комнаты и остолбенела. На нашей кровати сидел Емельянов и играл с моим сыном. Марк так весело агукал, будто знал мужчину с самого момента рождения – неполные шесть месяцев.

Глава 8

Гризли

Я неделю караулил Милу у дома, она так и не появилась. Такое со мной, наверное, впервые – слишком много времени я тратил на мысли о ней. Хотя, в классе шестом было у меня серьезное увлечение девочкой из параллельного класса. Не помню уже, как ее звали. Тогда мне быстро отбили охоту думать о любви. Я как честный мужчина, украл у мамы золотое кольцо из шкатулки, подарил девочке тронувшей мое сердце и скрепил наши чувства поцелуем.

Я всегда был рослым парнем, а эта кнопка испугалась дать мне опор. Кольцо приняла, а поцелую не обрадовалась. Наябедничала своим родителям, а те прибежали выяснять отношения к моим старикам. Подзатыльниками тогда дело не ограничилось. Оказывается, сердце тесно переплетается со всеми органами и даже с задницей имеет устойчивую. Хоть и не до конца изученную связь. Несколько шлепков ремнем по пятой точке надолго отбило у меня желание влюбляться. Увлечение в тот же вечер прошло, из чего я сделал вывод – все это было несерьезно. С тех пор мое сердце принадлежало только мне, а вот целовать красавиц без спроса я так и не прекратил. В этом был свой особый кайф.

Бывшая домработница Алмазова несколько раз выходила из дома за продуктами, а хозяева оставались сидеть за высоким забором. Я никак не мог сообразить, что происходит? Решили тоже устроить медовый месяц? Подобные мысли вызывали ярость.

Понятно, что с прислугой я не собирался обсуждать Левиных, я еще на свадьбе понял, что этот замороженный окунь по углам утюжит Аленку. Вид, правда, девка имела не очень довольный, видно плохо утюжил.

Устав ждать новостей, я попросил знакомого, в прошлом домушника, помочь мне проникнуть в дом. Он пошел дальше, подобрал мне отмычки от замков. Отключить видеонаблюдение проблем не составило. Специалистов у нас целая контора. В доме сегодня дежурило лишь два охранника, двое других уехали со Степаном. Мои ребята устроили небольшую аварию возле ворот и подняли много шума.

Тяжелее было проникнуть незамеченным через сад в дом. Я еще в прошлый свой визит изучил тут входы и выходы, но мой рост и телосложение слишком бросались в глаза. С интерьером не сольешься даже в ночное время суток, а сейчас утро.

Услышав, что девушки в кухне выясняют отношения, я не стал слушать, поднялся наверх. Решил дождаться хозяйку дома в ее спальне. Что лгать, я был бы не против осквернить брачное ложе, но что-то мне подсказывало, лучше не раскатывать губу. А тут еще малец проснулся, понял, что мамы нет, сморщил пухлое личико, поджал губы, приготовился огласить весь дом своим ревом.

– Послушай, пацан, так не пойдет, – полез я в кроватку и взял ребенка на руки. – Давай не будет раньше времени сообщать о моем визите. Твоя мама и так не обрадуется, поэтому не сдавай меня, не реви. – никогда не держал младенцев, оказывается они практически ничего не весят. – Знаешь, что такое мужская солидарность? Нет? Жаль, – малыш округлил свои большие голубые глаза, как у мамы и агукнул. – Вот и договорились. Я знал, что ты меня поймешь, – парнишка мне активно что-то отвечал. Он засунул кулачок в рот, обслюнявил и меня и себя. – Я рад, что мы нашли с тобой общий язык. – взял салфетку с пеленального стола и утер ему слюни. В этот момент в спальню ворвалась Мила. Я ее шаги слышал, поэтому не удивился, чего нельзя сказать о девушке.

– Привет. Дверь закрой и не ори, – спокойно предупредил Милу, держа на руках малыша, поднялся с кровати.

– Я сейчас охрану позову! Ты зачем ребенка из кроватки достал? – зло и громко прошипела она.

– Тебе рот поцелуем закрыть? Или пойдем и сразу во всем сознаемся твоему окуню?

– Как ты в дом попал? – подошла она и забрала ребенка у меня из рук. Я заметил, что она волосами прикрывает лицо.

– Пришлось попотеть, – равнодушно произнес, а сам сделал к ней шаг и схватил за плечо. С ребенком на руках Мила не стала вырываться. Убрал волосы в сторону, она пыталась отвести лицо, но я увидел все, что хотел. Веселье мигом пропало.

– Уберите руки, – я заметил, что она вновь перешла на вы. Решила отгородиться. Хрен! Я боялся коснуться лица, причинить дополнительную боль. На коже были свежие синяки, вновь рассеченная губа опухла. Я знал, что он гондон, но не думал, что до такой степени! Я недооценил в прошлый раз серьезность ситуации.

– Это происходит регулярно? – в голосе клокотала ярость, малец испугался и заплакал. Мила принялась его успокаивать.

– Какое вам дело! – возмутилась она, вырывалась из захвата и отошла.

– Ты думаешь, я тебя после этого здесь оставлю?!

Глава 9

Мила

– Ты думаешь, я тебя после этого здесь оставлю?! – я этого мужика, второй раз в жизни вижу, а он ведет себя… понять не могу, как он себя ведет. Это что за заявление?

Мне было стыдно, что Емельянов видит мое лицо. Я же не знала, что к нам сегодня «гости» нагрянут, не подготовилась. Не любила показывать следы побоев. Появлялось ощущение, что меня осуждают, обсуждают и выставляют виноватой. Я понимала, что это неправильная позиция, но ничего не могла с собой поделать. Хотя, видеть жалость мне тоже было неприятно. По спокойному выражению лица Емельянова я ничего понять не смогла, поэтому ринулась в бой. Каким-то шестым чувством осознавала, от него не исходит опасность. Не уверена, что интуиция не даст сбоев, но сейчас мне казалось, она меня не подводит.

– А я могу по этому поводу высказать свое мнение? – я спрашивала несерьезно, это был чистой воды стеб.

– Можешь, если оно совпадает с моим, – не растерялся Максим.

– Послушайте, я благодарна вам за участие, но решать свои проблемы я буду без посторонней помощи. – еще неизвестно, чем мне эта помощь аукнется, но вслух я этого не сказала.

– Я вижу, как ты их решаешь! – повысил он голос. – И не говори мне, что муж бьет тебя с твоего согласия! Почему до сих пор никто не вмешался? Чем дольше ты будешь терпеть и молчать, тем больше он уверует в свою безнаказанность! А если завтра он забьет тебя до смерти? Или по его вине ты окажешься в инвалидном кресле? – он был во всем прав. Мне жутко было думать, что такое возможно. С каждым днем Степа все больше расходился.

– Если я с вами соглашусь, вы уйдете? – устало произнесла я. Марк начинал капризничать, его стоило покормить.

– Людмила, я без тебя не уйду. Собирай вещи и на выход, – так уверенно мужчина говорил, что я опешила.

– Вы в своем уме? Куда я пойду? – объяснять ему, что у меня могут забрать сына, не видела смысла.

– Ведь ты не думаешь, что я под мостом живу? Поверь, я не бомж из трущоб, – усмехнулся Емельянов. Его лицо преобразилось, если бы не ужасная борода, он был бы очень привлекательным мужчиной. Хотя и сейчас вполне хорош, просто я не люблю растительность на лице.

– Я о вас вообще не думаю.

– Это мы скоро исправим. – сделал он шаг ко мне и попытался забрать Марка.

– Не смейте трогать ребенка! – испуганно вскрикнула я.

– Он капризничает, а у тебя не получается его успокоить.

– Марк хочет есть.

– Так накорми, ты мать или нет? – наглости еще хватает мне замечание делать.

– Он на грудном вскармливание, – по слогам проговорила я. Веду себя, как вредная старуха, просто Емельянов будит во мне все самое «прекрасное».

– Что молоко не набежало? – после его слов почувствовала себя какой-то коровой. Так и хотелось ответить, что доильный аппарат в сарае остался.

– Больше вы ни в чем не видите проблемы? – воззрилась я недовольно на Емельянова, а он продолжал удивленно смотреть на меня. – Я не могу кормить ребенка в вашем присутствии.

– Не понимаю в чем проблема?

– Вы издеваетесь?

– И не думал. Садись ко мне спиной и корми, я не собираюсь на тебя пялиться. Думаешь, я сиськи никогда не видел.

«Мои нет!» – мысленно возмутилась.

– Пожалуйста, покиньте наш дом, в противном случае мне придется позвать охрану. – я трясла на руках сына, который в любой момент готов был расплакаться.

– Мила, я серьезно предлагаю помощь. – в чудеса я не верила, поэтому не собиралась вестись на его предложение. За этим обязательно что-то стоит.

– Спасибо, я подумаю, – я желала, чтобы он быстрее исчез. Даже думать не хотела о том, что случится, если его присутствие обнаружит охрана. Да еще и в моей спальне.

– Корми ребенка и собирай вещи! Здесь ты больше не останешься! Мила, я не шучу. – его уверенность ужасно раздражала. – Я не знаю, почему ты до сих пор терпишь издевательства, но сегодня это закон… – он не договорил предложение. Прошептал «тихо» и спрятался за дверью. В этот самый момент створка отворилась. Я готова была потерять сознание. Голова закружилась, воздуха перестало хватать.

Глава 10

Гризли

Я услышал стук каблуков, вовремя успел встать за дверь. Был бы это ее муж, не стал бы прятаться. Вбил бы его в землю, забрал жену и ушел через парадный вход. Не стоило, конечно, забирать ее насильно, лучше договориться.

Мила побледнела. Не хватало только, чтобы она сознание потеряла! Створка резко распахнулась, Мила облегченно вздохнула и прикрыла глаза. Я догадался, что прислугу по шагам она не узнала.

– Пошла вон! – на эмоциях крикнула Мила. Малыш в ее руках вздрогнул и заплакал.

– С кем ты разговаривала? – подозрительно спросила девушка.

– Ты совсем дура? – Мила нервничала, чем выдавала себя. Она подошла к самой двери, чтобы домработница не вошла в комнату. Пацан у нее на руках громко плакал. – Выйди, я тебе сказала!

– Охрана просила передать, что возле дома, какие-то странные мужики аварию совершили, если заметим что-нибудь подозрительное, нужно их предупредить.

– Я ничего не видела, – Мила искоса посмотрела на меня. В разведку ее точно не возьмут. – Если это все, свободна! – не церемонясь с домработницей, она закрыла перед ее носом дверь. Пришлось ждать, когда шаги затихнут, пацан надрывно плакал, мне стало стыдно, что по моей вине он не мог поесть.

– Корми его, а потом поговорим.

– Уйдите, пожалуйста! При вас я не буду раздеваться. – второго шанса попасть в дом может и не быть, охрана, наверное, уже выяснила, что камеры не работают. Могут заподозрить, что в дом проникали. Я не мастер, наверняка наследил. Все во мне восставало против того, чтобы оставить Милу здесь. Этот моральный урод может ее покалечить!

– Мила, послушай. Я понимаю, ты меня не знаешь и, следовательно, не можешь доверять. Пусть моя внешность не вводит тебя в заблуждения, я не дикий зверь. Женщин и детей никогда не обижал. Я предлагаю тебе помощь. Подумай хорошо. В следующий раз, когда я приду, если согласишься, заберу с собой. Дам кров и защиту. – я заметил, что мой голос успокаивал пацана. Удивительно, на взрослых мужиков я навожу ужас, а тут у ребенка любовь с первого взгляда.

– Я ничего от вас не приму. – продолжала упрямиться Мила, но я слышал в голосе сомнения. Если на нее еще немного надавить она согласится. – Вы не понимаете, Степа не оставит мне ребенка. Он сделает все, чтобы его забрать. А я этого не переживу.

– У меня есть хорошие связи, при разводе сын останется с тобой. Поверь. – старался говорить с ней уверенно и спокойно.

– Степа выкрадет его и увезет. Я не могу постоянно жить в страхе.

– А сейчас ты живешь не в страхе? А если он тебя покалечит, с кем останется твой малыш? Какое детство его ждет с отцом деспотом? – она прикрыла глаза.

– Я подумаю. Только вы не приходите, я сама вам дать знать, если решусь. – это была маленькая, но победа. Давить на нее дальше не видел смысла. Я не сомневался, что она не позвонит и никаким другим способом не даст знать, что решилась уйти от мужа. Если рядом не будет того, кто вправит ей мозги, Мила так и продолжит поддаваться страху.

– Если в течение двух недель ты мне не позвонишь, я приду. – вытащил из кармана портмоне, достал визитку и протянул ей. – уверен, что прошлую ты выкинула.

– Пожалуйста, уйдите так, чтобы вас не видели. – уходить не хотелось, но забрать ее насильно я не мог.

– Не переживай, никто не догадается, что мое вторжение связанно с тобой. Мила, я серьезно тебя прошу подумать. Поверь, твой сын останется с тобой. – если понадобится, ее окуня запру в рефрижераторе и укатаю в бетон.

– Я не верю людям, – произнесла девушка, когда я потянулся к ручке двери.

– А мне будешь верить, – произнес, словно клятву дал. – Корми пацана, – малыш вновь расплакался. Вышел из комнаты, аккуратно спустился по лестницам. Дверь, ведущая в сад, оказалась запертой. Выругавшись, отправился на поиски окна, из которого можно будет выпрыгнуть на задний двор. Я помнил, что окна из кабинета Левина ведут в сад. Он сидит там и наверняка любуется на розочки, когда те цветут. Дверь оказалась запертой.

«В этом доме все держат под замком» – подумал я и полез в карман за набором отмычек. Пытался подобрать нужную, никак не выходило. В этот момент до меня донесся шум двигателя, кто-то въехал во двор. Неужели Левин вернулся? Вот же гад! Тут еще стук каблуков домработницы, спешащей встретить любовника. Надеюсь, Мила успеет покормить сына…